Выставной Владислав Валерьевич. Ход мамонтом

   — Да.
   — Ну… Ну, ты даешь, — покачал головой Санек. — Ты хоть представляешь себе, какой это путь? Обалдеть можно…
   — Да. Это очень далеко…
   — Акира, — мягко сказал Жека. — Мы направляемся в гораздо более близкое место. И то не уверены, что дойдем.
   — У меня во Владивостоке знакомые…
   — Во Владивостоке?! — воскликнул Санек, слегка присев и хлопнув себя по коленям. — Обалдеть! Да кто тебе сказал, что этот Владивосток вообще еще есть на этом свете? Что там не такая же история, как тут?
   Он обвел руками мертвые улицы.
   Акира насупился и сказал:
   — Мне надо в Токио…
   — А если и Токио уже нет? Нью-Йорка нет — так почему должен быть Токио?
   — Японцы не могли допустить такого…
   — Ну, конечно, — согласился Жека. — Японцы, не в пример американцам. конечно, быстро придумали, как бороться с ци-бомбой… Понастроили, небось, отважных «трансформеров»…
   — Что? — встрепенулся Акира, услышав знакомое слово, и тут же сник.
   — Да, говорю, там все то же самое! Более того, теперь твой Токио — это столица твоих потенциальных убийц! Ты там и шагу не сделаешь! Вон, у Санька спроси — он там бывал. Тебя сразу расколют, даже если мы тебя снабдим всеми маскировочными приспособлениями… Там просто ад для таких, как ты…
   — Вот потому мне туда и надо, — горько сказал Акира. — Мне надо помочь своим… У меня там родные…
   — М-да, — сочувственно сказал Санек, переглянувшись в Жекой. — Понимаю. Только ты туда сейчас никак не доберешься. Даже если сможешь пешком пройти вдоль железной дороги до Владивостока — а я сомневаюсь, что сейчас можно пройти пешком пол-планеты — то непонятно, что ты будешь в пути есть, и как намерен отбиваться от бандитов? Ты кто по профессии?
   — Художник… Аниматор.
   — О, да-а… Тогда другое дело. Тогда тебе никто не страшен.
   — Но за что… За что они хотят меня убить? — воскликнул вдруг Акира, и опустил голову на колени. На него накатывалось ставшее привычным отчаяние.
   — А ни за что, — добродушно сказал Санек. — Видишь «лапа» светится? Значит, ты чатланин. А Земля — пацакская планета…
   — Что? — не понял Акира.
   — Это он шутит, — сказал Жека и укоризненно посмотрел на Санька. — Фильм есть такой. Но смысл верный. Ты не такой, как все. Не совсем уникальный, конечно, но все же…
   И Жека поведал Акире правду о ци-бомбе, корневых точках и Покровителях.
   По глазам Акиры было видно, что он не поверил сказанному. Мало кто верил этому с первого раза. Даже весьма информированные корректоры знают лишь свою версию происходящего… Но ему вскоре придется смириться с реальным положением вещей. Тем более, что подтверждение — пришествие на Землю могучей космической цивилизации — не за горами…
   В свою очередь Акира рассказал свою, более правдоподобную и довольно прозаическую историю.
   …Он выжил только благодаря тому, что сумел смешаться с толпой внешне похожих на него вьетнамцев. Пару раз на него еще пытались напасть, но убийцы находили себе взамен другие жертвы — («среди вьетнамцев, небось, тоже есть „корневые точки“, — подумалось Жеке) — а после и вовсе перестали беспокоить Акиру. Это когда вьетнамцы перенесли свое производство в пригород, подальше от настающей волны агрессии.
   Но страх нашел в душе Акиры благодатную почву. Он так и не решился покинуть приютившее его вьетнамское сообщество. Платили ему достаточно, чтобы не протянуть ноги с голода, давали жилье…
   Чтобы не сойти с ума от страха и одиночества, Акира рисовал. Он придумывал все новые и новые сюжеты для своих манга. И все, что случалось с его героем Ютакой происходило в чужом, странном городе, что так похож на этот, покинутый людьми, и населенный лишь духами.Видимо, нарисованный мир был отражением действительности, куда Акира хотел отправить свои страхи…
   Когда у вьетнамцев не осталось работы, и все бросились на юг, туда, где еще можно было найти пропитание, Акира примкнул к ним. У него все равно больше никого не было. И он убедил себя в том, что таким образом он постепенно движется домой…
   …Санек с интересом листал альбомы Акиры и одобрительно причмокивал. Он всегда мечтал о машине, агрессивно «разрисованной» в стиле такого вот анимэ. Теперь у него была машина, и художник тоже был. Не было только кому оценить такой имиджевый ход.
   — Я ни на один день не прекращал работы, говорил Акира. — У меня нет студии, нет никакого… персонала. Но уже есть герои, есть сюжет… Когда я доберусь до Токио, я сразу смогу приступить к работе над новым проектом…
   — Вот это я называю профессионализмом, — широко улыбаясь, сказал Санек. — Все рушится ко всем чертям, а он знай себе рисует… Уважаю!
   Санек делано посерьезнел пожал Акире руку. Тот сдержанно улыбнулся и коротко поклонился. Жека покачал головой: Санек, наверное, навсегда в душе останется тинэйджером. Что ж — это самый оптимистичный склад характера. Видимо, он один их всех и не сойдет с ума…
   — Не удивительно, что ты попал в «корневые точки», — сказал Жека Акире. — Наверное, твоя работа оказывала немалое влияние на людей… Наверное, тысячи зрителей? Сотни тысяч?
   — Миллиард, — спокойно ответил Акира. — Все, без исключения, дети и многие взрослые…
   — Миллиард, — повторил Жека, пытаясь осмыслить цифру. — Да, тебе здорово повезло, что до сих пор жив. Мой тебе совет: пошли с нами. Если мы доберемся до базы… Да что я говорю — когда доберемся — мы найдем способ связаться с Токио. Может, даже и отправить тебя туда. Если ты не передумаешь, узнав побольше про свою родину. Если останешься один — у тебя практически не будет шансов выжить.
   Акира колебался. Он не мог принять решение. Годы бесконечного бегства сломили его волю.
   Жека понял сомнения Акиры и спросил:
   — Помочь тебе сделать выбор?
   И протянул на раскрытой ладони монетку в пять иен.
   Акира изумленно смотрел на маленькую круглую весточку с далекой родины, а Жека улыбался.
   — Будем считать, что я — посол Японии, — сказал он. — Пошли с нами, а?..
 
   Ютака впервые за долгие дни одиночества был счастлив. Потому что ему было, с кем поделится куском мохнатого Переговорника. Переговорник, который всегда молчит — это не настоящий Переговорник, он болеет и характер его портится. А теперь у него были друзья — два страшных с виду мохнатых шара, которые откликались на имена Чи и Ха. И к шкуре каждого теперь прирастал свой Переговорник.
   Чи и Ха страшно гордились этим дорогим приобретением. Они были простыми безобидными чудищами, которые и мечтать не могли о такой чести.
   И теперь довольный и лоснящийся от ощущения собственной значимости Переговорник в руках Ютаки верещал на все голоса:
   — О, как я горд и доволен!
   — Нет, это я горд и доволен! Потому, что Ютака оказал мне честь!
   — Нет, это мне Ютака оказал честь!
   — Нет мне! Посмотри на себя — ты худой и облезлый, Ютака на тебя даже не посмотрит!
   — Это я-то облезлый? С твоим цветом шерсти стыдно называться духом! Ты похож на крысу! Ты голый, как крыса?
   — Я?! А ты голый, как… как человек!
   — Т-с-с!… Думай, что говоришь! А не то Ютака обидится и отберет переговорники.
   — Ты всегда думаешь только о себе!
   — Я?! Я всегда думаю о своем господине! Господин Ютака, Чи позволяет себе непростительные выпады в мой и ваш адрес!
   — Ябедничать стыдно! Правильно, господин Ютака?
   Разобрать, кто и когда говорит, было невозможно. Переговорник говорил собственным голосом, самостоятельно расставляя интонации и знаки препинания, как ему приходило в голову или то, что голову заменяло. Говорили, что излишне глупый Переговорник мог довести и до беды, тем более, если вспомнить человеческую шутку с выражением «казнить, нельзя помиловать».
   — Не называйте меня господином, — смеялся Ютака. — Мне приятнее быть вашим другом. Ведь вы — мои друзья, правда?
   — Конечно, мы твои друзья, господин Ютака!, — восклицал Переговорник. — Один за всех и все на одного!
   — За одного!
   — Нет, господин Ютака, так не выгодно! Один клок шерсти за всех — это хорошо, но все за один клок шерсти… Нет, так и разориться можно…
   — Ха-ха! Это же не про торговлю говорится, а про дружбу!
   — Вот и я про дружбу! Как за одного друга можно выменять всех? Я так понимаю — ты отдаешь одного друга высокого качества за кучу друзей второго сорта! Вопрос в том — сможешь ли ты потом выменять нескольких второсортных друзей на одного, но класса «прима», и при том остаться с прибылью?
   — Странные у вас представления о дружбе, Чи!
   — А у вас странные поговорки, господин друг Ютака. Только меня зовут Ха. А Чи — это тот, что похож на крысу…
   — Что?!…
   Такие разговоры забавляли Ютаку и его спутников в их бесконечном странствии, помогали ему привыкать к общению с чудищами, и отвлекали от мыслей о надвигающейся на людей угрозе…
 
   — Стойте! — сказал вдруг Санек. — Это интересно…
   — Что такое? — встрепенулся Жека и посмотрел туда, куда указывал Санек.
   Жека не сразу сообразил, что интересного Санек узрел в этом унылом индустриальном пейзаже, здесь, на окраине города. Но, присмотревшись, увидел большую, покосившуюся, но видную издалека вывеску — «НЕФТЕБАЗА».
   — Эге, — сказал Санек. — Думаю, есть смысл посетить это заведение. Может, наскребем немного солярки. Или чего поинтереснее…
   Акира посмотрел в ту же сторону и обрадовался не меньше Санька. Но его заинтересовала не столько солярка, сколько колорит промышленного декаданса: покосившиеся конструкции, помятые и ржавые цистерны, кривые громоотводы… Все это его умелая рука быстро заносила в альбом, который Акира не прятал даже в сумку. Видимо, здесь, в оазисе осиротевших без людей строений, для него был своеобразный творческий рай.
   По мере того, как путники подходили к воротам нефтебазы, настроение у них отнюдь не улучшалось.
   Начать с того, что вместо ворот они обнаружили перевернутый на бок армейский «Урал». Обойдя машину, и выйдя на широкую асфальтированную площадку, они сначала решили, что попали в музей боевой техники.
   Только для музея здесь слишком много было покореженного металла, сожженных грузовиков, оторванных танковых башен, лопнувших гусениц и воронок от взрывов.
   И мертвых тел.
   — Смотрите, они все… — сказал Жека и сглотнул.
   — Без голов, — констатировал Санек.
   Акира оглядел место побоища широко раскрывшимися глазами и стал жадно зарисовывать увиденное.
   — Е-мае, — сказал Санек. — Что же здесь было? Что за топливо дрались — это понятно… Причем совсем недавно — кое что еще дымится… Но головы-то зачем отрезать?…
   — Не зря отсюда люди ушли, — глухо сказал Жека.
   — Погодите, — резко оборвал его Санек и приложил палец к губам. Прислушался. Затем передернул затвор автомата и, пружинисто побежал к неподалеку стоявшему БТРу с пробитыми шинами. Он ловко вскарабкался на броню и сунул ствол в открытый люк.
   — А ну, давай, вылазь! — крикнул Санек. — Вылазь, кому говорю! Смотри, гранату кину, я не шучу! Считаю до трех. Раз…
   Он запустил руку в чрево бронетранспортера и с натугой потащил вверх что-то тяжелое, вяло сопротивляющееся и щеняче визжащее. Это что-то, поскуливая, скатилось с брони, было доставлено к товарищам и усажено на землю. Было оно грязное, напуганное, но очень знакомое.
   Жека и Санек переглянулись, после чего Санек прищурился и воскликнул:
   — Ба! Да це ж полковник Петрицкий! Начальник особого отдела Независимой Российской армии! Ты зачем усы сбрил, дурик?
   Усов у полковника действительно поубавилось. Похоже было, что они сгорели, как и часть прически. Жеку ничуть не покоробил развязный тон Санька. Эти «независимые» совсем недавно с легкой руки особиста не прочь были пустить их «в расход». А Жека, несмотря ни на что, жизнь любил. И был намерен самостоятельно увидеть, «чем все это кончится».сов у полковника действительно поубавилось. прищюрился и воскликнул:яло сопротивляющееся и щеняче визжащее.онокйся на людей угр
   — Что здесь произошло? — спросил Жека. — Это «махновцы»?
   Петрицкий безумными глазами посмотрел на Жеку и криво улыбнулся:
   — Что — махновцы?
   — Что-что… Раздолбали вас, вот что! — раздраженно сказал Санек. — Вы ж сюда, небось, за горючкой пожаловали, а они тут вас и поджидали. А вы думали, что такие грозные, на танках такие едут… А те вас — огнеметами и гранатометами, из кустов. Правильно я говорю?
   Петрицкий вдруг неприятно захихикал, будто Санек сморозил что-то невероятно смешное. А вот Жека от этого безумного хихиканья ощутил неприятный холодок под лопаткой. Он скосил взгляд вбок, на альбом, где Акира рисовал толстого, усатого, но невероятно испуганного генерала. Рисованный генерал не был слишком похож на Петрицкого, но настроение было предано мастерски.
   — Так что здесь произошло? — повторил вопрос Санек и протянул полковнику фляжку с найденным в одном из домов коньяком.
   Взгляд пленного внезапно обрел осмысленность, едва до него донесся запах спиртного. Сделав несколько жадных глотков, полковник обвел присутствующих парадоксально протрезвевшим взглядом.
   — М-махновцы, — сказал он. — Да… Они все это сделали. Да. Расстреляли и сожгли машины. Это сделали они. Молодцы. Пришли — и расстреляли пустые машины…
   — Пустые? — переспросил Жека. — А где были экипажи? Люди где были?
   — Были люди. Были. И нет. Одни туловища остались…
   Полковник снова хлебнул из фляжки. Жека решил не дожидаться, пока Петрицкий окосеет, и спросил:
   — Так кто людей убил? Кто-то был до махновцев? Отвечайте же, ну!
   — Кто-то… Кто-то был…
   — Э, друг, — теряя терпение сказал Санек и ткнул полковника стволом автомата. — Ты видел. Кто это был?
   — Я? Я… Я не видел. Оттуда не видно… — он ткнул пальцем в сторону БТРа.
   — Ясно, — презрительно сплюнул Санек. — Спрятался, пока товарищам головы резали…
   — Головы… Резали… — всхлипнул полковник…
   — Не похоже, чтобы резали, — сказал вдруг Акира. — Посмотрите — края срезов рваные. Скорее рубили. Чем-то довольно тупым…
   Жека с удивлением смотрел на Акиру, а Санек осматривал тело танкиста и хмурился.
   — Да. Очень на то похоже, — признал Санек. — И у этого тоже, смотрите… Кто бы это мог быть?
   — Охотники за людьми, — сказал Акира.
 
   Охотники за людьми появлялись внезапно и так же внезапно исчезали. Во всяком случае, так о них говорили. Только вряд ли им стоило верить. Потому, что те, кто видел Охотников, ничего уже рассказать не могли. То, чем люди видят слышат и чем говорят, Охотники забирали с собой. Как трофей. Поэтому места охоты нетрудно было узнать по найденным здесь обезглавленным телам.
   Это были самураи среди чудовищ. У них было такое же право пробы меча на первом встречном, как и у древних самураев. Только пробовали Охотники свои мечи на каждом встреченном ими человеке.
   И после каждой охоты они забирали с собой страшные трофеи…
   Эти чудовища заставляли людей бежать с насиженных мест, прятаться, дрожать и терять всякий человеческий облик.. Человек был слаб и беспомощен перед неуловимыми Охотниками. Теперь они хозяйничали на земле людей.
   НоЮтака уже решил не бежать и не прятаться. Теперь у него были друзья. Он понемногу привыкал к жизни среди чудовищ, учился понимать их.
   Надо просто победить страх непонятного. И понять, чего действительно надо опасаться. Тогда ты сможешь сберечь силы для схватки с врагом, выйти победителем в той долгой и странной борьбе, в которую превратилась его жизнь. Ведь должен хоть один человек постоять за все человечество?
   У Ютаки было одно несомненное преимущество — он был мальчишкой. По сути — ребенком, хотя и не хотел себе в этом признаваться. Но именно поэтому чудовища не воспринимали его всерьез, и у него были шансы вывернуться из всяких неприятных ситуаций. Взрослого давно разорвали бы на куски…
   А ведь это взрослые виноваты в том, что по земле разгуливают чудища. Кто-то из них открыл окно в мир кошмаров. Трудно сказать, какие мотивы были у этих взрослых, но наверняка какие-то глупые и подлые. Взрослые так же, как дети дерутся за свои взрослые игрушки, но выглядят при этом куда глупее и отвратительнее. Ведь то, что можно делать несмышленому малышу, никак не позволительно взрослому, который за этого малыша в ответе.
   Глупость и безответственность — вот девиз этих взрослых.
   Теперь умному и смелому мальчишке придется вытаскивать на себе весь запутавшийся во лжи и глупости мир взрослых…
 
   Санек большим молотком изо всех сил бил снизу по крыше джипа, намериваясь придать ей менее вогнутый вид. Жека плотно укладывал в багажник и на заднее сиденье емкости с горючим. Ради того, чтобы придать машине дополнительный запас хода пришлось пожертвовать частью продовольствия. Его просто вывалили на асфальт. Решено было устроить пир с тем, чтобы до отвала наесться «про запас».
   Вместо прогоревших сидений приладили сиденья от подбитого «УАЗика».
   «Махновцы», конечно, основательно подчистили нефтебазу, однако солярки в достаточном количестве им удалось наскрести со дна одного из резервуаров. Это стало маленькой победой компании. Радовались все, кроме плененного полковника Петрицкого. Тот молчал и думал о чем-то своем. Тяжело, наверное, быть полковником без армии. Хотя здесь погибла лишь передовая группа Независимой армии, и вряд ли было разумным долго оставаться здесь.
   После раздумий и обсуждений решено было взять Петрицкого с собой. Хоть он и занял место, которое лучше бы досталось солярке, однако бросать человека наедине с неизвестной опасностью не хотелось даже циничному Саньку. На первое время бывшему особисту вкатили изрядную дозу «дибилина», чтобы то не мешался под ногами и не отвлекал на себя внимание.
   Акира оторвался от своих рисунков и проявил неожиданную изобретательность, предложив несколько канистр укрепить на крыше. Оказалось, что за время работы у вьетнамцев он получил немало полезного «челночного» опыта. Джип просел под грузом и стал похож на огромную груду хлама на колесах. Жека даже опасался, что тот не сможет сдвинуться с места.
   Все уже были готовы тронуться в путь, но Санек продолжал бродить по парку подбитой бронетехники, залезая в распахнутые люки, несмотря на жуткий запах обезглавленных тел.
   К этим телам быстро привыкли. Как и ко всем прочим странностям, что окружали их. Каждый новый «сюрприз» уже не вызывал потрясения. Потому что вся череда странностей превратилась в одну большую загадку, решения которой, впрочем, никто уже не искал.
   Из глубины БМП раздался глухой вопль. Он, видимо, должен был изображать восторг.
   Через некоторое время подбежал Санек, бережно обнимая что-то массивное и прямоугольное.
   Это была армейская радиостанция. Махновцы вытащили из машин все ценное, особенно рации и аккумуляторы. Так что находку можно было считать счастливой случайностью.
   — Здорово! — обрадовался Жека. — Это что же, мы сможем связаться с базой?
   — Тихо! — прогундосил Санек, косо глядя на Петрицкого. — Не надо при нем. Вдруг сбежит и растрезвонит…
   — Понял, — шепотом ответил Жека. — Так можно вызвать помощь?
   — Нет, — ответил Санек. — Мощности не хватит. Зато мы можем перехватывать переговоры в эфире, может, новости какие узнаем… А вот подберемся поближе к базе — тогда другое дело… В общем — полезная штука! Только с питанием надо разобраться. Надеюсь, что от аккумулятора джипа можно будет ее зарядить…
 
   Они ехали, будто на пикник. Весело играла музыка с чудом уцелевшего диска во встроенной магнитоле. То, что поцарапанный диск время от времени начинал, заедая, отвратительно квакать, никого не смущало. Акира не мог рисовать при тряске на выбоинах в асфальте, за которым давно не следили, а потому с любопытством оглядывал окрестности или дремал. Ему трудно было бы заняться чем-то еще, так как на руках приходилось держать булькающую канистру. Петрицкий, со связанными на всякий случай руками, молча смотрел перед собой, будто Форест Гамп из одноименного фильма. И улыбался.
   Если бы дорога была в порядке, они быстро доехали бы до места назначения. Однако вскоре появилась первая преграда — взорванный автомобильный мост. Кому потребовалось совершать этот варварский поступок — неизвестно, однако он здорово насолил путникам.
   Железобетонный пролет уныло уткнулся в песчаное дно неглубокой речки. Речка была совсем не широка, но для машины представляла непреодолимое препятствие. Поэтому пришлось искать объезд, и путь превратился в затянувшееся ралли с препятствиями. За первый день проехали не более трехсот километров.
   На ночлег решили устроиться на берегу небольшого озерца. Несмотря на близость воды комаров было не особо много, вокруг было полно валежника, а потому удалось быстро насобирать веток для костра
   Помня недавнюю встречу с тигром, к ночевке решили подготовиться более основательно. Вокруг поляны Санек натянул леску, похищенную из заброшенного рыболовного магазина. К леске прицепили колокольчики. Акире Санек вручил пистолет, и тот принял его с некоторым сомнением. Акира не любил оружие.
   Петрицкого вооружать не решились. Не столько потому, что опасались его, как врага, сколько не желая давать ствол невменяемому. Действие «дибилина» давно прошло, однако характерная улыбочка крепко прицепилась к небритому лицу, составив неприятное сочетание с пустыми застывшими глазами.
   Наступал сумрак.
   Не успели развести костер, как невдалеке послышался хруст веток, и в сторону поляны сквозь заросли стало приближаться что-то большое.
   Жека, Санек и Акира схватили оружие. Петрицкий дурацки захихикал, тыча пальцем в сторону источника шума.
   Это «нечто» приближалось, и вскоре стало понятно, что оно вовсе не большое. Оно огромное.
   Когда ближайшие к поляне ветки заколыхались, нервы друзей не выдержали, и с воплями ужаса, они принялись поливать огнем из автоматов то, что пряталось за ветками.
   Раздался громоподобный рев, и Жеке ощутил, как волосы на всем теле встали дыбом. Санек лихорадочно заряжал подствольный гранатомет. А то ОГРОМНОЕ металось за густыми ветками, создавая какофонию звуков из рева стона и треска веток.. Жека, как в бреду ощущал дрожание земли под ногами, видел, как колышутся деревья…
 
   Ютака давно понял, что самое страшное — это то, чего ты не видел или то, чего ты не знаешь. А такое страшное оно только потому, что твое воображение может придать ему любую форму и наделить любыми свойствами — причем стремиться наделить их именно такими свойствами, какие представляются самыми страшными именно тебе.
   Потому Ютака старался не прятаться, а искал любую возможность взглянуть на СТРАШНОЕ. Зачастую оказывалось, что в действительности ОНО не так уж страшно. А жутко выглядит и громогласно рычит только для того, чтобы отпугнуть других — которых само боится до дрожи в кончиках шерсти.
   Но от сознания правильности таких выводов Ютаке не становилось менее страшно. Он сознательно шел навстречу неведомой опасности, зная, что страх не оставит его.
   Надо просто учиться управлять своим страхом…
 
   Санек расстрелял три магазина и выпустил две гранаты в сторону страшного незваного гостя. Возня за ветками прекратилась. Перезарядив оружие и взяв мощный «трофейный» фонарь, Жека, Акира и Санек направились к зарослям.
   ОНО было действительно огромное. Огромное и мохнатое…
   — Мать моя женщина… — произнес Санек.
   Акира что-то пробормотал по-японски. Видимо, что-то в этом же духе.
   — Мамонт… — сказал Жека.
   Да. Они действительно изрешетили самого натурального мамонта из детской книжки или голливудского фильма.
   — Ну, чудеса продолжаются, — сказал Санек. — Это, как я понимаю, тоже вряд ли из зоопарка сбежало…
   — Что-то мне подсказывает, что без Покровителей здесь не обошлось, — задумчиво произнес Жека.
   — Покровителей? — не понял Санек. — Ах, Покровителей… Но при чем здесь Покровители и мамонты? В огороде бузина…
   — Не знаю, — пожал плечами Жека, пнув ногой твердую мохнатую тушу — Но надо быстрее двигать в Стоунхендж…
 

-3-

 
   — Замечательно! Допер!
   — Но они… Нет, это просто бред…
   Мишаня встал и торжественно потряс вялую руку Игоря.
   — Итак, разрешите вас поздравить, дорогой представитель облажавшегося человечества! Вы благополучно пленены могущественнейшей цивилизацией вселенной! Цивилизацией, которая питается полусырым мясом и охотится на мамонтов! Которая не знает грамоты и никогда не моется! Которая, наконец, понятия не имеет о такой заумной вещи, как цивилизационная бомба. Хотя, как я думаю, с успехом применяет ее бесчисленное число раз…
   — Я не понимаю, — растерянно сказал Игорь. — Как это может быть? А как же вербовка корректоров, расчеты действия ци-бомбы, виртуальная реальность, наконец? Откуда у них деньги на финансирование корректоров? Как они могут вживлять гидов? Нет, это невозможно…
   — У вас плоское мышление, дорогой друг, — покачал головой Мишаня. — Для того, чтобы сделать каменный топор вовсе не обязательно высокотехнологично синтезировать его из протонов, нейтронов и электронов. Достаточно взять кусок булыжника, палку… Главное задать направление, а термины человечество само придумает согласно своему уровню развития и собственной фантазии… Тем более, если оно само так и ждет, чтобы пришел кто-то более сильный и мудрый и рассудил нас, решил за нас все… Помнишь? «Земля наша велика и обильна, а наряда в ней нет: пойдите княжить и владеть нами…» А уж организовать собственное покорение — это мы всегда рады…