Страница:
Для осуществления успешного наступления в частях и соединениях отрабатывались обеспечение открытых флангов, предотвращение разрывов в боевых порядках; устанавливались световые и радиосигналы, обозначавшие достижение войсками определенных рубежей. Для противодействия внезапным контратакам танков противника при развитии боя в глубине предусматривалось и отрабатывалось на занятиях движение всех частей, в том числе резервов, в развернутых боевых порядках.
Весь офицерский состав кропотливо готовился к обеспечению непрерывного и гибкого управления войсками. Проводились штабные и командно-штабные занятия. Велась тренировка по скрытому управлению войсками с использованием технических средств связи, особенно радио. В крупных штабах, начиная с дивизии, выделялись ответственные офицеры с радиостанциями для личного наблюдения за действиями частей и соединений в бою. Тщательно готовилась вся система командных и наблюдательных пунктов, которая нацеливалась на максимальное приближение к наступающим войскам.
В ту ответственную пору подготовки к наступлению чрезвычайно остро стоял вопрос о доукомплектовании частей и соединений личным составом и боевой техникой. Он постоянно находился в центре внимания Ставки, Военных советов фронта и армий. Делалось все необходимое, чтобы к началу наступления восстановить боеспособность войск. Из центра страны непрерывным потоком шли эшелоны с техникой. Личный состав пополнялся выздоровевшими ранеными, а главным образом за счет мобилизованных в освобожденных районах. Это были люди, через край хватившие лиха, горевшие желанием сражаться с фашистскими захватчиками, но они были слабо или почти не обучены. Чтобы быстрее поставить их в строй, к новичкам в подразделениях прикреплялись бывалые воины. На полевых занятиях этой категории личного состава уделялось особое внимание. Командиры подразделений обучали их тому, что нужно непосредственно в бою.
И все же в частях, особенно танковых, артиллерийских и других, связанных с применением сложной техники, ощущался, недостаток подготовленных специалистов. Приходилось выискивать внутренние резервы. Так было и в нашей бригаде. Когда мы узнали, что должны получить эшелон с танками, но без экипажей, то всем командирам и партийно-политическому аппарату пришлось серьезно поработать. Помощи ждать было неоткуда, надо готовить людей своими силами. В результате недостающие экипажи были подготовлены своевременно. Механиками-водителями, командирами орудий, радистами стали вчерашние ремонтники, связисты и другие воины, знакомые с техникой и обстрелянные в бою.
Нужно было как можно быстрее получить прибывающие с заводов танки. Помню, до начала наступления оставались считанные дни, а эшелона с танками все нет и нет. Для его встречи на железнодорожные станции Дарница и Бородянка послали наших людей. Из бригады шли непрерывные звонки в штаб армии, к комендантам станций, и лишь 23 декабря, за сутки до наступления, мы получили долгожданную технику и поставили ее в строй.
Картина подготовки к декабрьскому наступлению будет выглядеть не полной, если не сказать об огромной работе, проделанной частями и соединениями по инженерному оборудованию районов и позиций. Выполняя двуединую задачу - совершенствуя оборону и готовясь к наступлению, они в буквальном смысле перепахали киевский плацдарм. Уже к середине декабря на нем было отрыто 685 километров траншей и ходов сообщения, оборудовано свыше 20 тысяч различных окопов, убежищ и пунктов управления, изготовлено большое количество макетов танков и других имитационных средств. Особенно много потрудились инженерные войска. Работая зачастую под огнем противника, в проливной дождь, сменяемый заморозками, когда негде и некогда просушить обледеневшую одежду, отогреть закоченевшие руки, они восстановили дороги и мосты, разрушенные немцами, проложили колонные пути для наступающих войск, разминировали для танков и пехоты проходы в минных полях, подготовились к действиям в составе штурмовых групп.
Из поля зрения командования фронта и армий, командиров корпусов, дивизий, бригад и полков не выпал и такой важный вопрос, как обеспечение в ходе наступления устойчивой и многоканальной связи - технической основы непрерывного управления войсками. Однако и тут имелись свои трудности. В частях связи не хватало радиостанций, кабеля, электропитающих батарей и другого необходимого имущества. Оно стало поступать в войска самолетами только за четыре дня до начала операции. Не хватало транспортных и специальных автомобилей, иногда приходилось возить грузы на лошадях. Были и другие трудности, но связисты их преодолели и успешно справились с поставленной задачей.
Благодаря самоотверженному труду личного состава войск связи, основные артерии управления действовали в наступлении безотказно. Во фронте со всеми армиями имелась двухканальная телеграфная связь с основного узла - Бучи и вспомогательного - Наливайковки. Была установлена также устойчивая телефонная связь с войсками ударной группировки. О нагрузке, которая выпала на части связи при подготовке и в ходе наступления, говорит, например, тот факт, что общая протяженность всей проводной сети в операции составила до 3,5 тысячи километров. Линейной роте связи приходилось обслуживать в среднем 230 - 250 километров многопроводных линий при норме в 120 - 150 километров.
В особенно сложных условиях происходило обеспечение войск фронта в подготовительный период материально-техническими средствами. Большая часть боеприпасов и горючего оказалась израсходованной в ходе боев в ноябре декабре. Подвоз материальных средств осложнялся в связи с большим отрывом войск от баз снабжения, отсутствием достаточного количества переправ через Днепр, плохим состоянием дорог и ограниченным количеством автотранспорта.
Были приняты экстренные меры, чтобы выправить положение со снабжением войск. В целях быстрейшей доставки материально-технических средств армиям была организована система летучек, которые отправлялись со станции Дарница в составе оперативных поездов с сопровождающими от армий. Наряду с доставкой материальных средств, прибывающих из центра страны, проводились и большие внутрифронтовые перевозки грузов.
Благодаря усилиям органов тыла, войск и штабов, к началу операции удалось подвезти от 1 до 2,7 боекомплекта боеприпасов, 3 - 4 заправки горючего, 15 - 20 сутодач продовольствия и фуража, 700 вагонов теплых вещей. Однако созданные запасы материальных средств в войсках не полностью обеспечивали выполнение поставленных задач. Особенно резко ощущался недостаток снарядов, мин основных калибров, что сказалось в ходе боевых действий, когда усилилась распутица.
Значительный вклад в восстановление боеспособности войск внесли медицинские работники. В декабре 1943 года госпитали фронта возвратили в строй более 40 тысяч человек. Когда началось наступление, многие воины обращались с просьбой о досрочной выписке. Нередко можно было встретить в их рапортах слова, подобные тем, что написал младший лейтенант Новиков, находившийся в эвакогоспитале No 3959: "В эти дни на поле боя наши товарищи гонят врага на запад. Я хочу принять участие в этой патриотической битве".
Партийно-политическая работа в войсках при подготовке их к наступлению была исключительно активной. Мобилизуя личный состав, политорганы, партийные и комсомольские организации особое внимание уделили прибывшему пополнению. Бывалые воины - солдаты, сержанты и офицеры тепло встречали новичков, знакомили их с боевым прошлым, с традициями и героями своих частей, передавали накопленный боевой опыт. В свою очередь молодые бойцы, прибывшие из освобожденных районов, рассказывали о зверствах и издевательствах фашистских захватчиков.
"Изгнать немецко-фашистских захватчиков с Правобережной Украины!" это был главный лозунг всей партийно-политической работы в войсках фронта. Под этим лозунгом повсеместно проводились партийные и комсомольские собрания, митинги в частях и соединениях, которые являлись не только незаменимым средством политического сплочения масс, но и яркой демонстрацией высокого боевого духа личного состава. Несмотря на усталость, люди стремились в бой, они говорили, что отдыхать будем потом, после войны, и то не все сразу, а посменно.
Накануне наступления тысячи воинов подавали заявлений о приеме их в партию, желая сражаться коммунистами. За декабрь 1943 года во фронте было принято в партию 16 160 человек. Всего к началу наступления в войсках фронта насчитывалось 190 992 коммуниста, что позволило иметь полнокровный партийные организации во всех ротах и батареях. Характерно, что требования к воинам, вступающим в ряды ленинской партии, непрерывно повышались. В этом отношении интересный пример приведен в одном из политдонесений фронта: "Летчик Яковлев обратился к члену ВКП(б) Глобай с просьбой дать ему рекомендацию. Глобай обещал. "Но я, - сказал он Яковлеву, - сначала слетаю с вами на боевое задание и посмотрю, как вы деретесь"{72}.
За несколько часов до начала наступления во все части и подразделения было доставлено обращение Военного совета фронта, которое личный состав встретил с большим воодушевлением и патриотическим подъемом. Воины выражали горячую любовь к Родине, к народу, партии и правительству. Они сделали все, чтобы снова атаковать ненавистного врага и погнать его дальше на запад.
Подготовка операции была закончена в намеченный срок. Многотысячная громада войск 1-го Украинского фронта, как единый монолитный организм, затаила дыхание в ожиданий заветного сигнала - "Ч". Войска с нетерпением ожидали момента, когда огромная дуга киевского плацдарма, подобно натянутому луку, выпустит по вражескому стану стальные стрелы разящих ударов, и главную из них - на Житомир.
И час "Ч" настал...
О времени атаки стало известно лишь за 12 часов. В распоряжении командующего было указано: "Наступление назначаю на 24 декабря. Артподготовку начать в 8 часов 15 минут... Авиации первый удар штурмовиками и бомбардировщиками нанести в 9 часов 5 минут... Часы сверить по радио - по московскому времени..."{73}
С московским временем часы сверяла вся страна. Она ожидала от Красной Армии новых ударов по врагу. К Кремлевским курантам особенно чутко прислушивались все, кто жил надеждой на скорое освобождение. В подполье, в скрытых от гестаповского взгляда тайниках настраивались радиоприемники на московскую волну. И всякий раз сердца советских людей наполнялись радостью от торжественных слов: "Говорит Москва. От Советского информбюро..." И дальше, как правило, сообщалось о новых победах советских войск.
Вот и в то памятное утро 24 декабря 1943 года воины 1-го Украинского фронта, отсчитывая оставшиеся до атаки минуты, были уверены, что и об их новых боевых делах поведает миру Москва. Зорко вглядываясь в намеченную цель, готовясь к решительному броску, они мечтали услышать в приказе Верховного родную часть, соединение - это было бы самое скорое и дорогое письмо к родным и близким.
Метеосводка, полученная накануне наступления, не утешала. В районе западнее Киева ожидалась низкая, сплошная облачность с обледенением, временами снег и дождь. Прогноз подтвердился. Погода ухудшалась с каждым часом. Дороги обледенели. Еле различался передний край обороны противника.
В настороженной тишине медленно высвечивалось утро. Казалось, ничто не выдавало приближавшейся грозы. Лишь солдатские сердца учащеннее бились, и мелкая, нервная дрожь пробегала по телу, да слух и зрение были напряжены до предела и крепче сжимались окоченевшие, прикипевшие к оружию руки. Кому из фронтовиков не знакомо это волнение перед боем - последнее духовное приготовление человека, когда вся его воля, все его умение сливаются воедино и для единого - выполнения боевой задачи.
Огненная гроза, нависшая над врагом, разразилась внезапно. Откуда-то из глубины наших позиций в обложенное облаками небо врезалась серия красных ракет, а через секунду, почти прижимаясь к земле, полились струи огня. Началась мощная артиллерийская подготовка. Вслед за ней войска ударной группировки фронта перешли в решительное наступление. Гитлеровцы были настолько подавлены и деморализованы силой обрушившегося на них удара, что на отдельных участках начали отходить.
О силе этого удара можно было услышать признания из уст врага. В эфир летела немецкая речь: "По мне ведут ураганный огонь... не могу поднять головы... связь порвана... ждем помощи... мы отрезаны..." Пленные, захваченные в первый день наступления, в один голос говорили: "Артподготовка русских была сильной. Снаряды сыпались в самую гущу солдат. Наша артиллерия была быстро подавлена".
Мощный огневой удар и стремительная атака наших войск уже в первые часы боя решили судьбу немецкой обороны. Она была прорвана на главном направлении. На 60-километровом участке прорыва взору наступающих воинов предстала впечатляющая картина: почти все траншеи и окопы первой линии разрушены. Железо, дерево, бетон укрытий - все перемешалось с землей. Кругом разбитые минометы, пушки, зарядные ящики, снаряды и трупы гитлеровцев.
О впечатлениях первого дня наступления войск фронта поведал в ту пору миллионам читателей "Известий" ее военный корреспондент Евгений Кригер, побывавший в нашей 91-й отдельной танковой бригаде: "В 8 часов 15 минут утра изба, в которой мы ночевали, стала трястись. Задребезжали стекла, зашевелились бревна. Можно было подумать, что мы в автобусе, и он, переваливаясь на выбоинах, катит во весь опор по ужасной, разбитой дороге, и водитель не щадит пассажиров. Все внутри ходило ходуном - стол, табуретки, кровать. В окна ударил багровый свет, и один из офицеров сказал:
- Большие барабаны начали бить...
Проходит час, и мы видим первые партии пленных. Какой же у них растерянный вид! Они идут, как слепые, спотыкаются, падают - они еще не уверены, что уцелели...
Исполинский огневой налет длился пять минут и затем без паузы сменился огнем на подавление. Основные узлы немецкой обороны были буквально раздавлены, сметены, втоптаны в землю, несмотря на то что немцы... отнесли укрепления на большую, чем обычно, глубину и создали ложный край обороны... Через сорок минут сигнальные ракеты подняли в атаку нашу пехоту.
Артиллерийские наблюдатели шли в цепях наступающей пехоты и с ходу, в движении передавали указания о переносе огня. Пушки делали свое дело. Немцы увидели розовую зарю над собой - отблеск непрестанных разрывов. Моральное воздействие артподготовки было оглушительное, одуряющее. Даже вне зоны обстрелы, в глубине, немцы удирали на мотоциклах, бросали танки, автомобили, лишь бы уйти с того места, где земля и воздух толчками валят с ног человека.
Вплотную к разрывам шла за огневым валом атакующая наша пехота. Она шла в чудовищной хляби, в холодной грязи. Шинели пропитались влагой, валенки набухли водой и пудовой тяжестью повисли на ногах. И сырость проникала к самому сердцу бойцов, но они продвигались в темпе летних атак, не отставая от танков.
- Что это за народ! - говорил командир одной из атакующих танковых бригад. - Я на первой минуте начал эту войну и на третьем часу был ранен, я знаю, что такое война, и я говорю вам, что если наш солдат был хорош и в сорок первом, то теперь ему просто цены нет. Смотрите, ведь грязь ему через голенище в валенки прет, заливает всего, нитки на нем сухой нет, а как идет, только команду успей подавать. Золотые люди! Мои танкисты не нахвалятся ими, а ведь они - вечно соревнуются с пехотинцами, им можно поверить.
...И танки идут все дальше и дальше - в тумане, в трясине. Бой до исхода дня продолжает греметь внутри немецких оборонительных линий. А к ночи танки вырываются на простор, на прямую, ясную линию шоссе Киев Житомир"{74}. Так писал известный советский журналист, идя по горячим следам боев на житомирском направлении.
Евгения Кригера, как и Михаила Брагина, Сергея Борзенко, Николая Денисова, Петра Павленко, Леонида Первомайского, Виктора Полторацкого, Виктора Кондратенко, как и многих других фронтовых писателей и корреспондентов, которых мне довелось встретить за долгие годы войны, всех их отличала постоянная и неизменная готовность к действию, стремление своими глазами увидеть пекло боя, запечатлеть его горячее дыхание и быстрее передать в редакции листы из фронтовых блокнотов, которым суждено было стать первыми летописными страницами войны.
Евгений Кригер был всегда там, где решалось что-то важное. Он шел с армией в тяжелом сорок первом по Могилевщине, был на Бородинском поле, в огне Сталинградской и Курской битв. Вот и на этот раз неспокойная судьба военного корреспондента привела его на один из ответственных участков 1-го Украинского фронта - в полосу наступления 18-й общевойсковой и 3-й гвардейской танковой армий.
Конечно, для военного журналиста в разгар боя многое еще оставалось неизвестным. Он не мог сопоставить отдельные эпизоды с общей картиной наступления, не мог в полном объеме раскрыть ход событий. Но миллионы советских воинов и тружеников тыла были благодарны этим мужественным людям, многие из которых погибли в бою, стараясь своими волнующими и правдивыми рассказами о героических фронтовых буднях помочь народу почувствовать величие свершавшегося подвига.
На центральном участке фронта одной из первых в сражение вступила 18-я армия. В составе войск 1-го Украинского она действовала впервые. До этого армия участвовала во многих сражениях и особенно прославилась при освобождении Таманского полуострова осенью 1943 года. А перед этим, в течение 225 дней, многие ее воины - героические десантники удерживали небольшой плацдарм под Новороссийском, получивший название Малой земли. Эта эпопея стала одной из легендарных страниц нашей боевой славы.
К концу 1943 года 18-я армия, как и другие армии фронта, имела большой боевой опыт и сложившиеся боевые традиции. Это был сплоченный боевой организм, который, побывав в большом деле, еще более окреп и закалился. В соединениях и частях армии на любой бой смотрели с позиций Малой земли, где особенно ценилось и войсковое товарищество, и взаимная выручка.
Наша 3-я гвардейская, в том числе и вверенная мне 91-я отдельная танковая бригада, с самого начала Житомирско-Бердичевской операции тесно взаимодействовала с соединениями и частями 18-й армии, воевала рука об руку с ними. Естественно, что фронтовая жизнь позволила нам, танкистам, многое узнать и услышать о людях этой армии, увидеть их в горячем боевом деле. И потому память бережно хранит имена многих ее бойцов и командиров. Среди них особенно запечатлелся образ командарма генерал-полковника К. Н. Леселидзе. Энергичные черты лица, внешняя и внутренняя собранность, кристальная честность - все в нем выдавало мужественного человека большой душевной красоты.
Сын гурийского крестьянина-революционера, участника крестьянского восстания 1905 года, каторжанина, Константин Леселидзе рано познал тяжелый труд, нужду и притеснения. И когда в 1921 году Грузия была окончательно очищена от предателей ее народа - меньшевиков, от банд националистов, когда в родную Гурию вступили посланцы Ленина - части легендарной 11-й армии под командованием А. И. Геккера, Леселидзе загорелся мечтой стать таким же стойким защитником трудового народа. Это было не только мечтой Константина, но и волей отца. В том же 1921 году, выполняя его завет, семнадцатилетний Леселидзе добровольно вступил в ряды Красной Армии.
Уже в предвоенные годы, пройдя суровую школу военной подготовки, Леселидзе стал опытным командиром, умелым воспитателем воинов. Великую Отечественную войну он встретил на западной границе, в районе Бреста, где командовал артиллерией стрелкового корпуса. Потом участвовал в тяжелых боях под Минском, на Березине и Днепре, в сражениях на равнинах Подмосковья и в горах Кавказа. Осенью 1943 года в ходе боев за освобождение Таманского полуострова вместе с именами прославленных полководцев: командующего Северо-Кавказским фронтом генерал-полковника И. Е. Петрова, командующего Черноморским флотом вице-адмирала Л. А. Владимирского, командующего 56-й армией генерал-лейтенанта А. А. Гречко страна узнала и имя командующего 18-й армией генерал-лейтенанта К. Н. Леселидзе. Руководимые им войска отличились при штурме Новороссийска,
К. Н. Леселидзе был пламенным патриотом Родины, В одном из своих писем близким в 1941 году он писал: "Мы хорошо понимаем, что долг перед Родиной выше всего. Сознавая это, забываешь о трудностях. Враг найдет свою могилу в нашей стране. Я твердо верю, что настанет время, когда мы вновь придем на те места, где стояли в первый день войны, верю в победу".
Его мечте вернуться в Белоруссию не суждено было сбыться. Леселидзе довелось участвовать в одной из завершающих операций по освобождению Украины, где получили дальнейшее развитие его полководческий талант и организаторское мастерство. В бою Леселидзе всегда был там, где трудно, где назревал критический момент. Он обладал удивительной способностью мобилизовывать людей на борьбу. Его появление на передовых позициях всегда воодушевляло бойцов, умножало их энергию. Настоящий коммунист-ленинец, он придавал большое значение партийно-политической работе, умел прислушиваться к мнению коллектива. Леселидзе отличала постоянная потребность в общении с людьми. Его доброта была отнюдь не слабостью, а чертой, как всегда свойственной самым сильным характерам. "Мне довелось воевать вместе с одним из талантливых советских полководцев - командующим 18-й армией генерал-полковником К. Н. Леселидзе, - говорил Генеральный секретарь ЦК КПСС Л. И. Брежнев. - На фронте люди раскрываются быстро, там сразу узнаешь, кто чего стоит. Константин Леселидзе запомнился мне как олицетворение лучших национальных черт грузинского народа. Это был жизнелюб и храбрец, суровый к врагам и щедрый к друзьям, человек чести, человек слова, человек острого ума и горячего сердца"{75}.
Константин Николаевич Леселидзе погиб через месяц с лишним после окончания Житомирско-Бердичевской операции, 21 февраля 1944 года, в расцвете своих сил и способностей. В послевоенные годы наша партия и правительство проявили особую заботу о воинах-фронтовиках - бойцах, офицерах, генералах и адмиралах, о тех, кто по разным причинам не был удостоен наград за совершенные ими подвиги. В результате многие бывшие воины Советской Армии и Флота, бойцы партизанских отрядов, работники нашего героического тыла получили заслуженные награды. В числе награжденных был и бывший командующий 18-й армией. Указом Президиума Верховного Совета СССР от 13 мая 1971 года генерал-полковнику Леселидзе Константину Николаевичу было посмертно присвоено звание Героя Советского Союза.
Среди других военачальников 18-й армии хотелось бы назвать начальника штаба армии генерал-майора Н. О. Павловского. В войну он вступил, имея более чем двадцатилетний стаж службы в Красной Армии. Начальник штаба укрепрайона на советско-турецкой границе возле Ленинакана, штаба бригады морской пехоты, начальник оперативного отдела 56-й, а потом 18-й армий, начальник штаба 18-й армии и, наконец, начальник Оперативного управления 1-го и 2-го Украинских, а потом и Забайкальского фронтов - таковы основные вехи боевого пути этого замечательного генерала, одного из талантливейших оперативных работников крупных штабов.
С Николаем Осиповичем Павловским на войне мне приводилось встречаться эпизодически. Более тесное знакомство состоялось в первые послевоенные годы, когда мы вместе учились в академии Генерального штаба. В числе слушателей первого послевоенного набора были такие, уже известные в то время генералы, как П. Ф. Батицкий, И. Г. Павловский, Н. Г. Лященко, В. Ф. Маргелов, И. Ф. Кириченко, В. В. Турантаев, Д. В. Горбовский и другие. Среди нас Николай Осипович Павловский пользовался заслуженным авторитетом одаренного оператора.
Несколько слов о командующем артиллерией 18-й армии Г. С. Кариофилли. У него также была завидная военная судьба. Он прошел через все этапы развития армии: в 1917 году шестнадцатилетним подростком вступил в Красную гвардию, участвовал в боях с белогвардейцами, прошел боевой путь от рядового до генерала.
В период Житомирско-Бердичевской операции во главе стрелковых корпусов 18-й армии были такие известные военачальники, как генерал-лейтенант В. С. Голубовский, генерал-майоры Ф. В. Захаров, Ф. И. Перхорович.
Деятельность политорганов и всего партийно-политического аппарата возглавляли в 18-й армии такие опытные руководители, какими являлись член Военного совета армии генерал-майор С. Е. Колонии и начальник политического отдела полковник Л. И. Брежнев.
Сергей Ефимович Колонии вступил на ответственное поприще политработника еще в годы гражданской войны. Он свято хранил традиции легендарных комиссаров: их принципиальность, деловитость, внимательное отношение к людям, большевистскую нетерпимость ко всему, что мешает делу, умение мобилизовать воинов на преодоление трудностей.
Бывший член Военного совета 1-го Украинского фронта генерал К. В. Крайнюков отзывался о С. Е. Колонине как о человеке сосредоточенном, отличавшемся лаконичностью и емкостью своих суждений. У него всегда можно было получить полезный совет по работе с людьми.
Политотдел 18-й армии возглавлял тогда полковник Л. И. Брежнев. Офицеры отдела оказывали активную помощь командованию армии как в подготовке, так и в ходе операции. Уже в послевоенное время, знакомясь с архивными материалами, я встретил политдонесение, адресованное в политуправление фронта, - документ, характеризующий целеустремленность и диапазон работы офицеров политотдела: "В истекшие четыре дня все силы и внимание политотдела армии, а также политотделов соединений и партполитаппарата частей были направлены на выполнение указаний, данных на фронтовом совещании.
Весь офицерский состав кропотливо готовился к обеспечению непрерывного и гибкого управления войсками. Проводились штабные и командно-штабные занятия. Велась тренировка по скрытому управлению войсками с использованием технических средств связи, особенно радио. В крупных штабах, начиная с дивизии, выделялись ответственные офицеры с радиостанциями для личного наблюдения за действиями частей и соединений в бою. Тщательно готовилась вся система командных и наблюдательных пунктов, которая нацеливалась на максимальное приближение к наступающим войскам.
В ту ответственную пору подготовки к наступлению чрезвычайно остро стоял вопрос о доукомплектовании частей и соединений личным составом и боевой техникой. Он постоянно находился в центре внимания Ставки, Военных советов фронта и армий. Делалось все необходимое, чтобы к началу наступления восстановить боеспособность войск. Из центра страны непрерывным потоком шли эшелоны с техникой. Личный состав пополнялся выздоровевшими ранеными, а главным образом за счет мобилизованных в освобожденных районах. Это были люди, через край хватившие лиха, горевшие желанием сражаться с фашистскими захватчиками, но они были слабо или почти не обучены. Чтобы быстрее поставить их в строй, к новичкам в подразделениях прикреплялись бывалые воины. На полевых занятиях этой категории личного состава уделялось особое внимание. Командиры подразделений обучали их тому, что нужно непосредственно в бою.
И все же в частях, особенно танковых, артиллерийских и других, связанных с применением сложной техники, ощущался, недостаток подготовленных специалистов. Приходилось выискивать внутренние резервы. Так было и в нашей бригаде. Когда мы узнали, что должны получить эшелон с танками, но без экипажей, то всем командирам и партийно-политическому аппарату пришлось серьезно поработать. Помощи ждать было неоткуда, надо готовить людей своими силами. В результате недостающие экипажи были подготовлены своевременно. Механиками-водителями, командирами орудий, радистами стали вчерашние ремонтники, связисты и другие воины, знакомые с техникой и обстрелянные в бою.
Нужно было как можно быстрее получить прибывающие с заводов танки. Помню, до начала наступления оставались считанные дни, а эшелона с танками все нет и нет. Для его встречи на железнодорожные станции Дарница и Бородянка послали наших людей. Из бригады шли непрерывные звонки в штаб армии, к комендантам станций, и лишь 23 декабря, за сутки до наступления, мы получили долгожданную технику и поставили ее в строй.
Картина подготовки к декабрьскому наступлению будет выглядеть не полной, если не сказать об огромной работе, проделанной частями и соединениями по инженерному оборудованию районов и позиций. Выполняя двуединую задачу - совершенствуя оборону и готовясь к наступлению, они в буквальном смысле перепахали киевский плацдарм. Уже к середине декабря на нем было отрыто 685 километров траншей и ходов сообщения, оборудовано свыше 20 тысяч различных окопов, убежищ и пунктов управления, изготовлено большое количество макетов танков и других имитационных средств. Особенно много потрудились инженерные войска. Работая зачастую под огнем противника, в проливной дождь, сменяемый заморозками, когда негде и некогда просушить обледеневшую одежду, отогреть закоченевшие руки, они восстановили дороги и мосты, разрушенные немцами, проложили колонные пути для наступающих войск, разминировали для танков и пехоты проходы в минных полях, подготовились к действиям в составе штурмовых групп.
Из поля зрения командования фронта и армий, командиров корпусов, дивизий, бригад и полков не выпал и такой важный вопрос, как обеспечение в ходе наступления устойчивой и многоканальной связи - технической основы непрерывного управления войсками. Однако и тут имелись свои трудности. В частях связи не хватало радиостанций, кабеля, электропитающих батарей и другого необходимого имущества. Оно стало поступать в войска самолетами только за четыре дня до начала операции. Не хватало транспортных и специальных автомобилей, иногда приходилось возить грузы на лошадях. Были и другие трудности, но связисты их преодолели и успешно справились с поставленной задачей.
Благодаря самоотверженному труду личного состава войск связи, основные артерии управления действовали в наступлении безотказно. Во фронте со всеми армиями имелась двухканальная телеграфная связь с основного узла - Бучи и вспомогательного - Наливайковки. Была установлена также устойчивая телефонная связь с войсками ударной группировки. О нагрузке, которая выпала на части связи при подготовке и в ходе наступления, говорит, например, тот факт, что общая протяженность всей проводной сети в операции составила до 3,5 тысячи километров. Линейной роте связи приходилось обслуживать в среднем 230 - 250 километров многопроводных линий при норме в 120 - 150 километров.
В особенно сложных условиях происходило обеспечение войск фронта в подготовительный период материально-техническими средствами. Большая часть боеприпасов и горючего оказалась израсходованной в ходе боев в ноябре декабре. Подвоз материальных средств осложнялся в связи с большим отрывом войск от баз снабжения, отсутствием достаточного количества переправ через Днепр, плохим состоянием дорог и ограниченным количеством автотранспорта.
Были приняты экстренные меры, чтобы выправить положение со снабжением войск. В целях быстрейшей доставки материально-технических средств армиям была организована система летучек, которые отправлялись со станции Дарница в составе оперативных поездов с сопровождающими от армий. Наряду с доставкой материальных средств, прибывающих из центра страны, проводились и большие внутрифронтовые перевозки грузов.
Благодаря усилиям органов тыла, войск и штабов, к началу операции удалось подвезти от 1 до 2,7 боекомплекта боеприпасов, 3 - 4 заправки горючего, 15 - 20 сутодач продовольствия и фуража, 700 вагонов теплых вещей. Однако созданные запасы материальных средств в войсках не полностью обеспечивали выполнение поставленных задач. Особенно резко ощущался недостаток снарядов, мин основных калибров, что сказалось в ходе боевых действий, когда усилилась распутица.
Значительный вклад в восстановление боеспособности войск внесли медицинские работники. В декабре 1943 года госпитали фронта возвратили в строй более 40 тысяч человек. Когда началось наступление, многие воины обращались с просьбой о досрочной выписке. Нередко можно было встретить в их рапортах слова, подобные тем, что написал младший лейтенант Новиков, находившийся в эвакогоспитале No 3959: "В эти дни на поле боя наши товарищи гонят врага на запад. Я хочу принять участие в этой патриотической битве".
Партийно-политическая работа в войсках при подготовке их к наступлению была исключительно активной. Мобилизуя личный состав, политорганы, партийные и комсомольские организации особое внимание уделили прибывшему пополнению. Бывалые воины - солдаты, сержанты и офицеры тепло встречали новичков, знакомили их с боевым прошлым, с традициями и героями своих частей, передавали накопленный боевой опыт. В свою очередь молодые бойцы, прибывшие из освобожденных районов, рассказывали о зверствах и издевательствах фашистских захватчиков.
"Изгнать немецко-фашистских захватчиков с Правобережной Украины!" это был главный лозунг всей партийно-политической работы в войсках фронта. Под этим лозунгом повсеместно проводились партийные и комсомольские собрания, митинги в частях и соединениях, которые являлись не только незаменимым средством политического сплочения масс, но и яркой демонстрацией высокого боевого духа личного состава. Несмотря на усталость, люди стремились в бой, они говорили, что отдыхать будем потом, после войны, и то не все сразу, а посменно.
Накануне наступления тысячи воинов подавали заявлений о приеме их в партию, желая сражаться коммунистами. За декабрь 1943 года во фронте было принято в партию 16 160 человек. Всего к началу наступления в войсках фронта насчитывалось 190 992 коммуниста, что позволило иметь полнокровный партийные организации во всех ротах и батареях. Характерно, что требования к воинам, вступающим в ряды ленинской партии, непрерывно повышались. В этом отношении интересный пример приведен в одном из политдонесений фронта: "Летчик Яковлев обратился к члену ВКП(б) Глобай с просьбой дать ему рекомендацию. Глобай обещал. "Но я, - сказал он Яковлеву, - сначала слетаю с вами на боевое задание и посмотрю, как вы деретесь"{72}.
За несколько часов до начала наступления во все части и подразделения было доставлено обращение Военного совета фронта, которое личный состав встретил с большим воодушевлением и патриотическим подъемом. Воины выражали горячую любовь к Родине, к народу, партии и правительству. Они сделали все, чтобы снова атаковать ненавистного врага и погнать его дальше на запад.
Подготовка операции была закончена в намеченный срок. Многотысячная громада войск 1-го Украинского фронта, как единый монолитный организм, затаила дыхание в ожиданий заветного сигнала - "Ч". Войска с нетерпением ожидали момента, когда огромная дуга киевского плацдарма, подобно натянутому луку, выпустит по вражескому стану стальные стрелы разящих ударов, и главную из них - на Житомир.
И час "Ч" настал...
О времени атаки стало известно лишь за 12 часов. В распоряжении командующего было указано: "Наступление назначаю на 24 декабря. Артподготовку начать в 8 часов 15 минут... Авиации первый удар штурмовиками и бомбардировщиками нанести в 9 часов 5 минут... Часы сверить по радио - по московскому времени..."{73}
С московским временем часы сверяла вся страна. Она ожидала от Красной Армии новых ударов по врагу. К Кремлевским курантам особенно чутко прислушивались все, кто жил надеждой на скорое освобождение. В подполье, в скрытых от гестаповского взгляда тайниках настраивались радиоприемники на московскую волну. И всякий раз сердца советских людей наполнялись радостью от торжественных слов: "Говорит Москва. От Советского информбюро..." И дальше, как правило, сообщалось о новых победах советских войск.
Вот и в то памятное утро 24 декабря 1943 года воины 1-го Украинского фронта, отсчитывая оставшиеся до атаки минуты, были уверены, что и об их новых боевых делах поведает миру Москва. Зорко вглядываясь в намеченную цель, готовясь к решительному броску, они мечтали услышать в приказе Верховного родную часть, соединение - это было бы самое скорое и дорогое письмо к родным и близким.
Метеосводка, полученная накануне наступления, не утешала. В районе западнее Киева ожидалась низкая, сплошная облачность с обледенением, временами снег и дождь. Прогноз подтвердился. Погода ухудшалась с каждым часом. Дороги обледенели. Еле различался передний край обороны противника.
В настороженной тишине медленно высвечивалось утро. Казалось, ничто не выдавало приближавшейся грозы. Лишь солдатские сердца учащеннее бились, и мелкая, нервная дрожь пробегала по телу, да слух и зрение были напряжены до предела и крепче сжимались окоченевшие, прикипевшие к оружию руки. Кому из фронтовиков не знакомо это волнение перед боем - последнее духовное приготовление человека, когда вся его воля, все его умение сливаются воедино и для единого - выполнения боевой задачи.
Огненная гроза, нависшая над врагом, разразилась внезапно. Откуда-то из глубины наших позиций в обложенное облаками небо врезалась серия красных ракет, а через секунду, почти прижимаясь к земле, полились струи огня. Началась мощная артиллерийская подготовка. Вслед за ней войска ударной группировки фронта перешли в решительное наступление. Гитлеровцы были настолько подавлены и деморализованы силой обрушившегося на них удара, что на отдельных участках начали отходить.
О силе этого удара можно было услышать признания из уст врага. В эфир летела немецкая речь: "По мне ведут ураганный огонь... не могу поднять головы... связь порвана... ждем помощи... мы отрезаны..." Пленные, захваченные в первый день наступления, в один голос говорили: "Артподготовка русских была сильной. Снаряды сыпались в самую гущу солдат. Наша артиллерия была быстро подавлена".
Мощный огневой удар и стремительная атака наших войск уже в первые часы боя решили судьбу немецкой обороны. Она была прорвана на главном направлении. На 60-километровом участке прорыва взору наступающих воинов предстала впечатляющая картина: почти все траншеи и окопы первой линии разрушены. Железо, дерево, бетон укрытий - все перемешалось с землей. Кругом разбитые минометы, пушки, зарядные ящики, снаряды и трупы гитлеровцев.
О впечатлениях первого дня наступления войск фронта поведал в ту пору миллионам читателей "Известий" ее военный корреспондент Евгений Кригер, побывавший в нашей 91-й отдельной танковой бригаде: "В 8 часов 15 минут утра изба, в которой мы ночевали, стала трястись. Задребезжали стекла, зашевелились бревна. Можно было подумать, что мы в автобусе, и он, переваливаясь на выбоинах, катит во весь опор по ужасной, разбитой дороге, и водитель не щадит пассажиров. Все внутри ходило ходуном - стол, табуретки, кровать. В окна ударил багровый свет, и один из офицеров сказал:
- Большие барабаны начали бить...
Проходит час, и мы видим первые партии пленных. Какой же у них растерянный вид! Они идут, как слепые, спотыкаются, падают - они еще не уверены, что уцелели...
Исполинский огневой налет длился пять минут и затем без паузы сменился огнем на подавление. Основные узлы немецкой обороны были буквально раздавлены, сметены, втоптаны в землю, несмотря на то что немцы... отнесли укрепления на большую, чем обычно, глубину и создали ложный край обороны... Через сорок минут сигнальные ракеты подняли в атаку нашу пехоту.
Артиллерийские наблюдатели шли в цепях наступающей пехоты и с ходу, в движении передавали указания о переносе огня. Пушки делали свое дело. Немцы увидели розовую зарю над собой - отблеск непрестанных разрывов. Моральное воздействие артподготовки было оглушительное, одуряющее. Даже вне зоны обстрелы, в глубине, немцы удирали на мотоциклах, бросали танки, автомобили, лишь бы уйти с того места, где земля и воздух толчками валят с ног человека.
Вплотную к разрывам шла за огневым валом атакующая наша пехота. Она шла в чудовищной хляби, в холодной грязи. Шинели пропитались влагой, валенки набухли водой и пудовой тяжестью повисли на ногах. И сырость проникала к самому сердцу бойцов, но они продвигались в темпе летних атак, не отставая от танков.
- Что это за народ! - говорил командир одной из атакующих танковых бригад. - Я на первой минуте начал эту войну и на третьем часу был ранен, я знаю, что такое война, и я говорю вам, что если наш солдат был хорош и в сорок первом, то теперь ему просто цены нет. Смотрите, ведь грязь ему через голенище в валенки прет, заливает всего, нитки на нем сухой нет, а как идет, только команду успей подавать. Золотые люди! Мои танкисты не нахвалятся ими, а ведь они - вечно соревнуются с пехотинцами, им можно поверить.
...И танки идут все дальше и дальше - в тумане, в трясине. Бой до исхода дня продолжает греметь внутри немецких оборонительных линий. А к ночи танки вырываются на простор, на прямую, ясную линию шоссе Киев Житомир"{74}. Так писал известный советский журналист, идя по горячим следам боев на житомирском направлении.
Евгения Кригера, как и Михаила Брагина, Сергея Борзенко, Николая Денисова, Петра Павленко, Леонида Первомайского, Виктора Полторацкого, Виктора Кондратенко, как и многих других фронтовых писателей и корреспондентов, которых мне довелось встретить за долгие годы войны, всех их отличала постоянная и неизменная готовность к действию, стремление своими глазами увидеть пекло боя, запечатлеть его горячее дыхание и быстрее передать в редакции листы из фронтовых блокнотов, которым суждено было стать первыми летописными страницами войны.
Евгений Кригер был всегда там, где решалось что-то важное. Он шел с армией в тяжелом сорок первом по Могилевщине, был на Бородинском поле, в огне Сталинградской и Курской битв. Вот и на этот раз неспокойная судьба военного корреспондента привела его на один из ответственных участков 1-го Украинского фронта - в полосу наступления 18-й общевойсковой и 3-й гвардейской танковой армий.
Конечно, для военного журналиста в разгар боя многое еще оставалось неизвестным. Он не мог сопоставить отдельные эпизоды с общей картиной наступления, не мог в полном объеме раскрыть ход событий. Но миллионы советских воинов и тружеников тыла были благодарны этим мужественным людям, многие из которых погибли в бою, стараясь своими волнующими и правдивыми рассказами о героических фронтовых буднях помочь народу почувствовать величие свершавшегося подвига.
На центральном участке фронта одной из первых в сражение вступила 18-я армия. В составе войск 1-го Украинского она действовала впервые. До этого армия участвовала во многих сражениях и особенно прославилась при освобождении Таманского полуострова осенью 1943 года. А перед этим, в течение 225 дней, многие ее воины - героические десантники удерживали небольшой плацдарм под Новороссийском, получивший название Малой земли. Эта эпопея стала одной из легендарных страниц нашей боевой славы.
К концу 1943 года 18-я армия, как и другие армии фронта, имела большой боевой опыт и сложившиеся боевые традиции. Это был сплоченный боевой организм, который, побывав в большом деле, еще более окреп и закалился. В соединениях и частях армии на любой бой смотрели с позиций Малой земли, где особенно ценилось и войсковое товарищество, и взаимная выручка.
Наша 3-я гвардейская, в том числе и вверенная мне 91-я отдельная танковая бригада, с самого начала Житомирско-Бердичевской операции тесно взаимодействовала с соединениями и частями 18-й армии, воевала рука об руку с ними. Естественно, что фронтовая жизнь позволила нам, танкистам, многое узнать и услышать о людях этой армии, увидеть их в горячем боевом деле. И потому память бережно хранит имена многих ее бойцов и командиров. Среди них особенно запечатлелся образ командарма генерал-полковника К. Н. Леселидзе. Энергичные черты лица, внешняя и внутренняя собранность, кристальная честность - все в нем выдавало мужественного человека большой душевной красоты.
Сын гурийского крестьянина-революционера, участника крестьянского восстания 1905 года, каторжанина, Константин Леселидзе рано познал тяжелый труд, нужду и притеснения. И когда в 1921 году Грузия была окончательно очищена от предателей ее народа - меньшевиков, от банд националистов, когда в родную Гурию вступили посланцы Ленина - части легендарной 11-й армии под командованием А. И. Геккера, Леселидзе загорелся мечтой стать таким же стойким защитником трудового народа. Это было не только мечтой Константина, но и волей отца. В том же 1921 году, выполняя его завет, семнадцатилетний Леселидзе добровольно вступил в ряды Красной Армии.
Уже в предвоенные годы, пройдя суровую школу военной подготовки, Леселидзе стал опытным командиром, умелым воспитателем воинов. Великую Отечественную войну он встретил на западной границе, в районе Бреста, где командовал артиллерией стрелкового корпуса. Потом участвовал в тяжелых боях под Минском, на Березине и Днепре, в сражениях на равнинах Подмосковья и в горах Кавказа. Осенью 1943 года в ходе боев за освобождение Таманского полуострова вместе с именами прославленных полководцев: командующего Северо-Кавказским фронтом генерал-полковника И. Е. Петрова, командующего Черноморским флотом вице-адмирала Л. А. Владимирского, командующего 56-й армией генерал-лейтенанта А. А. Гречко страна узнала и имя командующего 18-й армией генерал-лейтенанта К. Н. Леселидзе. Руководимые им войска отличились при штурме Новороссийска,
К. Н. Леселидзе был пламенным патриотом Родины, В одном из своих писем близким в 1941 году он писал: "Мы хорошо понимаем, что долг перед Родиной выше всего. Сознавая это, забываешь о трудностях. Враг найдет свою могилу в нашей стране. Я твердо верю, что настанет время, когда мы вновь придем на те места, где стояли в первый день войны, верю в победу".
Его мечте вернуться в Белоруссию не суждено было сбыться. Леселидзе довелось участвовать в одной из завершающих операций по освобождению Украины, где получили дальнейшее развитие его полководческий талант и организаторское мастерство. В бою Леселидзе всегда был там, где трудно, где назревал критический момент. Он обладал удивительной способностью мобилизовывать людей на борьбу. Его появление на передовых позициях всегда воодушевляло бойцов, умножало их энергию. Настоящий коммунист-ленинец, он придавал большое значение партийно-политической работе, умел прислушиваться к мнению коллектива. Леселидзе отличала постоянная потребность в общении с людьми. Его доброта была отнюдь не слабостью, а чертой, как всегда свойственной самым сильным характерам. "Мне довелось воевать вместе с одним из талантливых советских полководцев - командующим 18-й армией генерал-полковником К. Н. Леселидзе, - говорил Генеральный секретарь ЦК КПСС Л. И. Брежнев. - На фронте люди раскрываются быстро, там сразу узнаешь, кто чего стоит. Константин Леселидзе запомнился мне как олицетворение лучших национальных черт грузинского народа. Это был жизнелюб и храбрец, суровый к врагам и щедрый к друзьям, человек чести, человек слова, человек острого ума и горячего сердца"{75}.
Константин Николаевич Леселидзе погиб через месяц с лишним после окончания Житомирско-Бердичевской операции, 21 февраля 1944 года, в расцвете своих сил и способностей. В послевоенные годы наша партия и правительство проявили особую заботу о воинах-фронтовиках - бойцах, офицерах, генералах и адмиралах, о тех, кто по разным причинам не был удостоен наград за совершенные ими подвиги. В результате многие бывшие воины Советской Армии и Флота, бойцы партизанских отрядов, работники нашего героического тыла получили заслуженные награды. В числе награжденных был и бывший командующий 18-й армией. Указом Президиума Верховного Совета СССР от 13 мая 1971 года генерал-полковнику Леселидзе Константину Николаевичу было посмертно присвоено звание Героя Советского Союза.
Среди других военачальников 18-й армии хотелось бы назвать начальника штаба армии генерал-майора Н. О. Павловского. В войну он вступил, имея более чем двадцатилетний стаж службы в Красной Армии. Начальник штаба укрепрайона на советско-турецкой границе возле Ленинакана, штаба бригады морской пехоты, начальник оперативного отдела 56-й, а потом 18-й армий, начальник штаба 18-й армии и, наконец, начальник Оперативного управления 1-го и 2-го Украинских, а потом и Забайкальского фронтов - таковы основные вехи боевого пути этого замечательного генерала, одного из талантливейших оперативных работников крупных штабов.
С Николаем Осиповичем Павловским на войне мне приводилось встречаться эпизодически. Более тесное знакомство состоялось в первые послевоенные годы, когда мы вместе учились в академии Генерального штаба. В числе слушателей первого послевоенного набора были такие, уже известные в то время генералы, как П. Ф. Батицкий, И. Г. Павловский, Н. Г. Лященко, В. Ф. Маргелов, И. Ф. Кириченко, В. В. Турантаев, Д. В. Горбовский и другие. Среди нас Николай Осипович Павловский пользовался заслуженным авторитетом одаренного оператора.
Несколько слов о командующем артиллерией 18-й армии Г. С. Кариофилли. У него также была завидная военная судьба. Он прошел через все этапы развития армии: в 1917 году шестнадцатилетним подростком вступил в Красную гвардию, участвовал в боях с белогвардейцами, прошел боевой путь от рядового до генерала.
В период Житомирско-Бердичевской операции во главе стрелковых корпусов 18-й армии были такие известные военачальники, как генерал-лейтенант В. С. Голубовский, генерал-майоры Ф. В. Захаров, Ф. И. Перхорович.
Деятельность политорганов и всего партийно-политического аппарата возглавляли в 18-й армии такие опытные руководители, какими являлись член Военного совета армии генерал-майор С. Е. Колонии и начальник политического отдела полковник Л. И. Брежнев.
Сергей Ефимович Колонии вступил на ответственное поприще политработника еще в годы гражданской войны. Он свято хранил традиции легендарных комиссаров: их принципиальность, деловитость, внимательное отношение к людям, большевистскую нетерпимость ко всему, что мешает делу, умение мобилизовать воинов на преодоление трудностей.
Бывший член Военного совета 1-го Украинского фронта генерал К. В. Крайнюков отзывался о С. Е. Колонине как о человеке сосредоточенном, отличавшемся лаконичностью и емкостью своих суждений. У него всегда можно было получить полезный совет по работе с людьми.
Политотдел 18-й армии возглавлял тогда полковник Л. И. Брежнев. Офицеры отдела оказывали активную помощь командованию армии как в подготовке, так и в ходе операции. Уже в послевоенное время, знакомясь с архивными материалами, я встретил политдонесение, адресованное в политуправление фронта, - документ, характеризующий целеустремленность и диапазон работы офицеров политотдела: "В истекшие четыре дня все силы и внимание политотдела армии, а также политотделов соединений и партполитаппарата частей были направлены на выполнение указаний, данных на фронтовом совещании.