Житинский Александр. Фигня (сборник)

   – Да мы только что познакомились.
   – Ну, ты даешь! – одобрил Андрюша и обратился к Барбаре с вопросом: – Мисс Барбара, нам хотелось бы знать – чем вы занимаетесь у себя дома? Ваше семейное положение?
   –  Я разведена. У меня дочь, ей двенадцать лет...– начала Барбара, все уютнее пристраиваясь к Алексу.
   – Она в разводе, – подмигнул Андрюша Стебликову. – Дочка. Двенадцать лет...
   –  Я служу в фирме «Ликон инкорпорейтед»... Занимаюсь рекламой компьютеров. Неплохо зарабатываю... Люблю путешествовать.
   – Она рекламирует компьютеры, – перевел Андрюша.
   – Ну-ка, ну-ка... – оживился Сергей Ильич.
   Он пошарил рукою в кармане висевшего за его спиной пиджака и извлек визитку, которую протянул Барбаре.
   – Объясни ей, кто я такой.
   – Надо же. Я тоже программист, – удивился Стебликов.
   – Где работаешь? – спросил старик.
   – В ящике. Секретном, – сказал Стебликов.
   – Сколько имеешь?
   – Двести семьдесят.
   Старик вытащил еще одну визитку, протянул Стебликову.
   – Позвони. Нам программисты нужны. Системщики.
   Барбара переводила взгляд со старика на Стебликова, не понимая – о чем они говорят.
   –  Мистер Погорельский, – указал на старика Андрюша, – является председателем кооперативного сообщества «Информатика-сервис». Хочет открыть совместное предприятие...
   –  О, это интересно!– оживилась Барбара.
   Стебликов внимательно изучал визитку старика.
   –  Может быть, вашу фирму заинтересует это предложение?
   –  Я передам это нашему президенту, – сказала Барбара.
   – Она передаст президенту, – перевел Андрюша.
   – Соединенных Штатов? – удивился Алекс.
   – Нет, фирмы... А ваш друг, между прочим, программист. Работает с компьютерами, – несколько игриво обратился Андрюша к Барбаре, кивая на Стебликова.
   –  О-о... Должно быть, он много получает?– уважительно сказала она.
   – Угу. Навалом, – кивнул Андрюша, зевая.
   –  К сожалению, моя визитка осталась в купе...– начала Барбара.
   – Ничего, мы запишем, – Андрюша достал записную книжку и авторучку. – Продиктуйте, пожалуйста, адрес фирмы.
   –  Бостон. Рочестер-стрит, бокс «В», 1752. Телефакс «Инди, 789—345», – сказала она. – Барбара Мерфи.
   – Барбара Мерфи, – повторил он.
   Стебликов занервничал. Разговор пошел не по тому руслу. Так хорошо все началось! Он почувствовал, что трезвеет. Стебликов положил руку на плечо Барбары, как бы давая понять – кто истинный хозяин этой женщины. Она сразу отбросила деловитость, прильнула к нему. Алекс растроганно улыбнулся.
   – Андрюш, покурить не хочешь? – со значением обратился старик к своему молодому другу.
   – Я спать хочу, – сказал Андрюша.
   – Пойдем, пойдем покурим... Вам полчаса хватит? – улыбаясь, обратился старик к Стебликову.
   – На что? – растерялся тот.
   – Но мы же понимаем... Женщина готова. Не смущайтесь, такое раз в жизни бывает... Все люди, – говорил старик, выпроваживая Андрюшу, который весьма неохотно покидал купе.
   – Нет, но как же... – пролепетал Стебликов.
   – А вы мне понравились, обязательно позвоните. У нас будете иметь втрое больше, – уже в дверях обернулся Сергей Ильич к Стебликову.
   Барбара как бы дремала на плече Алекса.
   – Желаю счастья! Гуд найт! – старик вышел в коридор и закрыл за собою дверь.
   Барбара открыла один глаз, посмотрела снизу на Стебликова и вдруг рассмеялась. Стебликов, напротив, нахмурился. Она метнулась к выключателю, и синий ночной свет озарил купе.
   Барбара обняла Стебликова, они вновь поцеловались, но Алекс был какой-то вялый. Завод кончился.
   –  Они уступили нам купе на всю ночь?– спросила она.
   – Я не понимаю... Донт андерстенд.
   –  Они сейчас вернутся?– она знаками перевела себя.
   – Через полчаса, – нехотя сказал он. – Половина часа.
   – О’кей! – деловито сказала Барбара и принялась стягивать с себя одежду.
   Алекс сидел нахохлившись.
   –  Ну что же ты, Алекс? У нас мало времени, – сказала она, притягивая его к себе и целуя.
   Он поцеловал ее, стягивая с себя куртку. Она лихорадочно помогала ему, расстегивала пуговицы на рубашке, шепча:
   – Ай лав ю... ай лав ю... Я хочу тебя, Алекс...
   Он вдруг резко вскочил на ноги, начал застегивать пуговицы:
   – Нет!
   –  Почему?– спросила она.
   Барбара полулежала перед ним в синем свете ночника – обнаженная до пояса, в расстегнутой юбке. Он уселся на противоположную полку. Барбара остервенело дернула молнию на юбке – ту заклинило.
   –  Почему? Почему ты не хочешь? Я люблю тебя, ты так хорошо пел... Мы с тобой взрослые люди, мы имеем на это право... –говорила она чуть не плача.
   Алекс схватился за голову.
   – Я хочу тебя. Ай лав ю!.. Но я не могу. Понимаешь? Импоссибл!
   –  Почему? Ты болен?.. Неужели у тебя СПИД?– испугалась она.
   – У меня ничего не получится. Потому что я – несвободный человек, понимаешь?! – закричал он. – Я боюсь! Я работаю в секретной конторе, у меня первый допуск. Тебе этого не понять. Мне с иностранцами вообще видеться нельзя! А трахаться – тем более! Я подписку давал... Господи, что я говорю!..
   Он уселся рядом с нею, погладил по плечу.
   – Барбара, милая... Прости меня. Но здесь – не могу. Чужая постель. Эти сейчас вернутся... Просто – не получится. Понимаешь?
   Она непонимающе глядела на него, потом догадка озарила ее лицо.
   –  Я понимаю, у тебя семья. Ты любишь жену... Ты не можешь ей изменить. Я уважаю тебя за это... Но то, что мы хотели сделать, не повредит твоей жене... Ты по-прежнему будешь любить свою жену. Но у тебя останется память обо мне...
   – При чем здесь «вайф»! – вскричал он, уловив знакомое слово. – Да, у меня есть «вайф»! Или ты хочешь стать моей «вайф»? Я не понимаю.
   –  Ты хороший муж, Алекс. Извини меня, я могла повредить твоей репутации, – сказала она, надевая лифчик и поворачиваясь к нему спиной. – Застегни, пожалуйста.
   Он понял, застегнул.
   – Дикость какая-то... – пробормотал Алекс.
   –  Я очень тебя хотела, – вздохнула она, одеваясь.
   – Я и говорю: в следующий раз, – кивнул он. – Ты где остановишься в Питере?
   –  Я не понимаю.
   – Вот хотел ин Ленингрэд? – сказал он.
   –  Отель «Ленинград». Всего один один. Послезавтра у нас самолет на Нью-Йорк. Один день... Завтра, – повторила она.
   – Уан дей? Туморроу? – задумался Алекс. – Трудная задача.
   Она вдруг всполошилась, стала заглядывать ему в глаза.
   –  Алекс, но ты скажи мне правду? Может быть, у тебя все же СПИД? Ты должен предупредить меня. Я очень боюсь СПИДА.
   – Что ты говоришь? – нахмурил он брови. – Рипит!
   –  СПИД, Алекс, СПИД!
   – Эйдс? Что это такое? Ах, эйдс! Это же СПИД!.. У тебя СПИД?! – испугался он.
   –  Нет, у тебя, – указала она на него пальцем.
   – У меня?! Ноу, Варя! У меня нет СПИДА! Упаси Господь!
   –  Хочешь, я пришлю приглашение тебе в Америку?
   – Не понял. Рипит!
   –  Я... Тебя... В Америку... Приглашаю, – она подкрепляла слова энергичными жестами.
   – Меня? В Америку?.. Нет, Варя, не получится.
   –  Почему?
   – Я в секретной конторе работаю. Даже если уволюсь, десять лет – «невыездной»... Ну, как тебе объяснить? Милитари, понимаешь?
   –  Ты военный?– удивилась она.
   – Ну, в некотором смысле. Подневольный. Не пустят меня в Америку. Ай донт кам ин Америка.
   Теперь опечалилась Барбара.
   –  Хочешь, я пришлю тебе подарок?– она оглядела Алекса. – Что-нибудь из одежды?
   – Презент? Не надо мне презентов. Как-нибудь перебьемся, – хмуро ответил он, но вдруг оживился. – А скажи, у тебя такие истории бывали? С мужиками?.. Ну, не с американцами?
   –  Я не понимаю.
   – Ну, как бы это сказать?.. Лав... Ю лав виз форин мэн...
   –  Да... Однажды в Испании. Там тоже был отличный мужчина.
   – Тореадор? Тореро? – с надеждой спросил Алекс.
   –  Нет, почему тореадор?.. Биржевой маклер.
 
   Пока они так беседовали, гостеприимные хозяева купе, покуривая в тамбуре, предавались воспоминаниям на темы любви:
   – ...Я ее очень любил, – рассказывал Сергей Ильич, пуская дым. – И знаешь, что интересно – нисколько нам не мешало то, что она по-русски не говорила, а я, естественно, по-китайски тоже ни слова. Изъяснялись жестами...
   – А где это было? – спросил Андрюша.
   – В Порт-Артуре, после войны... Там наша база была... Нет, что ни говорил, а иностранная женщина – особая женщина. тут, кроме любви, еще и национальная гордость. Честь Отечества не уронить!..
   – А у меня шведка была... – признался Андрюша.
   – Но про шведку выслушать не удалось, потому что распахнулась вагонная дверь, и в тамбур ввалился угрюмый и злой Николай. Он взглянул на курящих с некоторым подозрением: уж слишком поздний был час.
   – Сигаретой не угостите? – спросил он.
   – С удовольствием, – Сергей Ильич протянул ему пачку.
   Андрюша поднес Николая зажигалку. В это время заскрипели тормоза, вагон качнулся и остановился.
   – Что это? – спросил старик.
   – Бологое, – взглянув в окно, ответил Андрюша.
   – Ну вот. Теперь Алексея уже не высадят. Доедет до Ленинграда.
   Николай насторожился, но ничего не сказал.
   – Ну, пойдемте, что ли? – взглянув на часы, спросил Андрюша.
   – Погоди, дай человеку насладиться. Он же затурканный, зачуханный инженер... Потом всю жизнь будет вспоминать эту Барбару. Любовь – она, понимаешь, непредвиденна!
   – Где... они? – вдруг хрипло спросил Николай.
   – Кто? – не понял старик.
   – Эти... Алексей и Барбара. Я их ищу.
   – А-а... Так это вы их гоняете по всему поезду? Так-так-так, – прищурился Сергей Ильич. – Знает службу... Пес цепной, – кивнул он на Николая, обращаясь к Андрюше.
   – Но-но... – вскинулся Николай.
   – Ты нас не пугай, чекист сраный, – внезапно ожесточился старик. – Я вашего брата в лагерях перевидал! А ну-ка, Андрюша, подсоби!
   Старик щелкнул замком и распахнул дверь тамбура. Из двери вагона хлынул в тамбур морозный воздух. Сергей Ильич и Андрюша подхватили Николая под руки и, несмотря на его отчаянное сопротивление и крики, выкинули из вагона.
   – Не сметь! Вы у меня ответите! – кричал Николай.
   – Ничего... мы уже за все ответили... – пыхтел старик.
   Дверь захлопнулась. И в ту же минуту тронулся поезд.
   Николай заметался по перрону, как заяц, потом бросился куда-то вперед, пытаясь найти открытую дверь. Поезд проплывал мимо него. Двери были заперты. Наконец он увидел одну, где виднелась фигура проводника. Отчаянным усилием догнав эту последнюю дверь, Николай впрыгнул в тамбур.
 
   Утром он сидел, еще более злой, чем ночью, в своем купе и списывал паспортные данные Алекса в свою записную книжку. Перед ним на столе стояла раскрытая сумка Алекса, лежала картонная коробка с вертолетом и шапка с шарфом. Пальто Алекса Николай держал на коленях.
   Рядом с ним ожидал нарушителя бригадир поезда.
   – А если не придет? – спросил бригадир.
   – Куда он денется? Паспорт – вот он! – Николай кончил записывать, спрятал паспорт в карман сумки, застегнул молнию.
   Распахнулась дверь купе, и на пороге возникла пышная фигура негритянки Джесси в яркой юбке.
   –  Прошу прощения, – сказала она.
   –  Что вы хотите?– спросил Николай.
   –  Я очень сожалею, но мне придется забрать кое-какие вещи,– заявила негритянка, направляясь к столику и забирая вещи Алекса.
   –  Зачем они вам? Это не ваше!– Николай схватился за сумку.
   –  Разве это ваши вещи?
   –  Нет, это вещи моего попутчика Алексея.
   –  Ваш попутчик Алекс попросил политического убежища!– огорошила его Джесси.
   – Где?..– от неожиданности он спросил по-русски.
   –  В нашем купе!– гордо проговорила она, сорвала пальто Алекса с колен Николая и удалилась, покачивая пышными бедрами.
 
   Поезд «Красная Стрела» подкатил к перрону Московского вокзала. Николай с портфелем первым выскочил на платформу, стал вглядываться в конец поезда, ожидая Алекса.
   Наконец он его увидел. Алекса вели под руки – справа Джесси, слева – Барбара. Прыщавый американец нес следом сумку Алекса и вертолет. С победоносным видом эта процессия прошествовала мимо Николая.
   Николай сплюнул.
   – Никуда ты не денешься... – пробормотал он.
   Внезапно проводница, стоявшая у дверей вагона, догнала Алекса и выросла перед ним.
   – А платить кто будет?! – остановила она компанию.
   – За что?! – искренне зумился Стебликов.
   – За провоз... ну ты и фрукт! Знала бы, ни за что не взяла! Плати!
   – Я же у вас не ехал, – попытался возразить он.
   – А бегали за тобой полночи! Плати!
   Алекс полез в карман, вынул два червонца.
   – Четвертной! – потребовала проводница.
   –  Алекс, что она хочет?– спросила Барбара.
   – Мани, – сказал Алекс. – Больше нету.
   – Тьфу на тебя! – проводница спрятала червонцы в карман. – Учти, ты на крючке! Все про тебя известно.
   – Как?..– упавшим голосом произнес он, но проводница уже исчезла в толпе.
   Они пошли дальше, переговариваясь. Алекс оглядывался – нет ли погони. Но никто за ними не гнался.
   У начала платформы, там где стояло табло с указателем поездов, Барбара остановилась.
   – Алекс, стоп!
   Он послушно встал под табло, взял у помощника сумку и вертолет. Барбара отошла на несколько шагов, вынула из сумочки маленький фотоаппарат и навела его на Алекса.
   Он криво улыбнулся. Вспышка блица озарила его лицо. Барбара спрятала фотоаппарат.
   – Гуд бай, Алекс!
   – Гуд бай, Барбара!
   Она чмокнула его в щеку и, повернувшись, пошла туда, куда шла основная часть группы – на стоянку с автобусами «Интуриста». Алекс ждал, что она оглянется, все смотрел ей вслед – но Барбара не оглянулась.
   Он вздохнул и пошел к метро.
 
   Днем на работе Стебликов чувствовал себя совершенно разбитым. Слишком много переживаний выпало на прошедшую бессонную ночь. Он, как всегда, сидел за своим персональным компьютером в большом машинном зале своей конторы, где, кроме «персоналок», стояли письменные столы и различные машинные устройства. На дисплеях светились картинки, числа, графики. Стебликов вяло тыкал пальцами в клавиатуру, вызывая на экран таблицы данных.
   – Лешенька, что такой квелый? – поинтересовалась сидевшая за соседним дисплеем сослуживица Анна Николаевна, женщина лет сорока пяти.
   – Не выспался, Анна Николаевна.
   – Место плохое досталось в поезде?
   – Нет, место хорошее было... – улыбнулся он.
   – Так ты отпросись, пойди поспи. Я твои данные выведу. Где ж это видано – сразу с поезда на работу! Ты и дома не был?
   – Нет, – помотал головой Стебликов.
   – Ксюша, небось, волнуется...
   – Я ей позвонил... Ксюше... – Стебликов ткнул пальцем в клавишу, экран погас. – Анна Николаевна, вы мужу когда-нибудь изменяли? – вдруг спросил он.
   – Лешенька, ты сдурел, ей-богу! – рассмеялась она. – Да если бы даже изменяла – неужто сказала бы тебе? Это личное дело каждого. Интимное... А что случилось?
   – Да вот я думаю, что у нас интимных дел не осталось. У нас все дела – общественные. Даже государственные!
   – Да ну тебя! Темнишь ты что-то, – сказала Анна Николаевна.
   Начальник отдела, сидевший в конце зала, поднялся со своего места и громко объявил:
   – Обеденный перерыв – сорок пять минут. Пятнадцать минут – проветривание!
   И включил радиоточку. Сотрудники послушно покинули свои места и дисциплинированно двинулись к выходу.
   – Начинаем передачу «В рабочий полдень, – донеслось из динамика. – Передаем старинные русские романсы в исполнении Галины Каревой».
   – Пойди, пойди, отпросись! А то он сейчас уйдет! – шепнула Анна Николаевна Стебликову.
   – Господи, как надоело! Отпросись! Проветривание... – простонал Стебликов, роняя голову на клавиатуру компьютера.
   И тут из динамика донеслось:

 
Не уезжай ты, мой голубчик,
Печально жить мне без тебя.
Дай на прощанье обещанье,
Что не забудешь ты меня.
Скажи ты мне, скажи ты мне,
Что любишь меня, что любишь меня!
Скажи ты мне, скажи ты мне,
Что любишь ты меня!
 

   Несколько секунд Стебликов слушал, не поднимая головы, но напрягшись всем телом. Затем порывисто вскочил и выбежал из отдела, провожаемый недоуменным взглядом Анны Николаевны.
   Он бежал по этажам своего «ящика», сопровождаемый романсом, звучащим у него в ушах – бежал к выходу, на свободу, спешил к любви, уплывшей от него прошлой ночью – и никто не в силах был его остановить...
   Никто, кроме вахтера. Стебликов вбежал в проходную, точь-в-точь, когда оборвался романс. Знакомый вахтер Петр Алексеич дремал у турникета.
   – Петр Алексеич, пропустите, – попросил Стебликов.
   – Увольнительную давай, – сказал вахтер.
   – Нету.
   – Ты будто первый день работаешь! Без увольнительной не имею права!
   – Ну, Петр Алексеич!
   – И не проси. Мне выговор ни к чему.
   Стебликов нашел в столовой начальника отдела, который дисциплинированно стоял в очереди с алюминиевым подносом в руках.
   – Вячеслав Сергеич, простите... Вы меня не отпустите с обеда?
   – А что такое?
   – Мне надо...
   – Вы плохо себя чувствуете?
   – Ну... Можно сказать так, – замялся Стебликов.
   – Ступайте в медсанчасть. Возьмите у них справку, потом пишите докладную. Вы же знаете порядок.
   – Справку?! Докладную?! – вскричал Стебликов, внезапно пиная ногой подвернувшийся стул на железных ножках. – А если человеку нужно?! Уан дей, понимаете? Уан дей!! – тряс он указательным пальцем под носом начальника.
   Но Вячеслав Сергеевич был невозмутим.
   – Прекратите истерику. Не позорьте отдел, – негромко сказал он.
   Стебликов обмяк и покинул столовую, провожаемый осуждающими взглядами.
   Ему пришлось досидеть до конца рабочего дня. Когда весь отдел дружно собирался домой после звонка, Стебликов, помявшись, попросил сослуживицу:
   – Анна Николаевна, у вас не найдется пятьдесят рублей? До получки.
   Она внимательно на него посмотрела.
   – В командировке, понимаете, все спустил... – добавил Алексей.
   – На, возьми, – она дала ему деньги. – По глазам вижу – выпить захотелось!
   – Как вы догадались, Анна Николаевна? – улыбнулся он.
 
   Первым делом, выйдя из проходной, Стебликов позвонил своему старшему брату Василию, капитану второго ранга, работавшему в военно-морском училище.
   Он опустил монетку в автомат, набрал номер.
   – Будьте добры Стебликова Василия Петровича... – Алексей немного подождал, потом начал говорить: – Вася, привет!.. Да, вернулся, все о’кей... Слушай, давай встретимся, мне нужно тебе кое-что сказать... Нет, с мамой в порядке... И дома в порядке... Ну, встретимся, расскажу. История потрясающая!.. Давай через полчаса на Финляндском, у лысого...
   Через полчаса Стебликов стоял у памятника Ленину на броневике близ Финляндского вокзала. Вскоре подошел его брат в форме Военно-морского флота. Брат был плотнее Стебликова, солиднее. На вид ему был лет сорок.
   Они пожали друг другу руки.
   – Ну, что у тебя? – спросил Василий.
   – Не здесь же, Вася! Пойдем куда-нибудь, посидим...
   – Меня Лидия ждет, – брат посмотрел на часы.
   – Не надо песен! Ничего она не ждет... Не так часто с братом видишься. Пойдем!
   – Куда? – сдался брат.
   – Ну, пойдем в гостиницу «Ленинград». В ресторан.
   – Дороговато. Может, в шашлычную? – засомневался брат.
   – Деньги есть. Я плачу, – заявил Алексей.
   – Это что-то новенькое, – усмехнулся брат.
   Они двинулись к гостинице «Ленинград» по набережной, вдоль замерзшей Невы, обмениваясь пока семейными новостями. Уже стемнело, зажглись фонари. Гостиница «Ленинград» выплывала из темноты, как огромный корабль со светящимися иллюминаторами.
 
   В ресторане мэтр подвел их к столику, где уже сидели две лохматые юные девицы, потягивая через соломнку коктейль.
   – Пожалуйста, – мэтр указал на стулья, положил меню.
   Девицы едва заметно поморщились.
   – Миш, – позвала одна из них мэтра.
   Тот склонился к ней.
   – Ты же обещал фиников, – обиженно произнесла она шепотом.
   – Нету фиников. Бери что дают.
   Она презрительно дернула плечом.
   Брат Василий развернул меню, поглядывая на девиц. Они его сразу заинтересовали. Стебликов, напротив, не обратил на них ни малейшего внимания, ему не терпелось поскорее начать рассказ.
   Подошел официант, вытянулся перед столиком со скучающим видом.
   Брат вопросительно взглянул на Алексея.
   – У тебя денег много?
   – Как сказать... На двоих хватит, – Алексей метнул взгляд на девиц. Мол, не зарывайся.
   – Значит, так. Бутылку водки, закусочку... На горячее – филе по-деревенски, – распорядился брат.
   – Шампанского не желаете? – официант повел глазами в сторону девиц.
   – Не желаем, Леха? – переспросил брат.
   – Нет, – отрезал Алексей.
   Девицы оскорбленно вздернули носики.
   – Понимаешь, я такую женщину встретил... – горячо зашептал брату в ухо Алексей.
   – Когда успел? – удивился брат.
   – Сегодня ночью. Удивительная!.. Американка, между прочим.
 
   У памятника Петру Первому на площади Декабристов падал снег. Медный всадник взлетал в вечернее питерское небо, освещаемый прожекторами. У памятника толпились американские туристы, фотографировались со вспышкой. Поодаль стоял красный «Икарус».
   Американцы потянулись к автобусу. Среди них была и Барбара в короткой лисьей шубке.
   Николай ждал их у раскрытой двери автобуса, приглашая зайти.
   Барбара прошла мимо него, окинув ироническим взглядом.
   Она уселась в кресло у окна. Автобус тронулся.
   –  Мы проезжаем по площади, где в 1814 году произошло восстание декабристов, – говорила в микрофон женщина-экскурсовод. – Раньше она называлась Сенатской по имени Правительственного Сената... А сейчас вы видите знаменитый Исаакиевский собор, построенный архитектором Монферраном...
   Барбара в окно не смотрела, она ушла в себя, вспоминая незамысловатый мотивчик русского романса, пока автобус мчался по заснеженному Ленинграду. Бубнила где-то далеко экскурсовод; Николай, сидевший на первом сиденье, бдительно всматривался в темноту, но Барбаре было не до того...
   –  Дамы и господа! Мы можем еще заехать посмотреть на Смольный монастырь... Или вы желаете вернуться в гостиницу?– спросила экскурсовод.
   –  В гостиницу! Я хочу в гостиницу, –встрепенулась Барбара.
 
   В ресторане между тем Алексей заканчивал свой рассказ. Он разгорячился, вспоминая все перипетии прошедшей ночи, и уже не обращал внимания на девиц напротив, не понижая голоса. Девицы же, поняв, что братья не собираются их «снимать», героически дотягивали свои коктейли и невольно слушали исповедь Алексея.
   Водка была уже выпита на две трети, закуски съедены.
   – До утра досидел у них в купе. Разговаривали. Знаешь, английский откуда-то взялся... Подкорка, видимо, работала, – говорил Алексей.
   – Ну, а вещи свои? Пальто?
   – Джесси принесла. Негритянка... Вот такая баба! – Алексей поднял вверх большой палец. – Веселая.
   – М-да... – брат налил по рюмке. – Значит, так ничего и не было?
   – Как – не было? – обиделся Алексей. – Знаешь, как она дрожала! «Ай лав ю» – говорит! Но не могу я в такой обстановке!
   – Жаль, что не трахнул... – брат выпил.
   – Да не в том дело... – пригорюнился Алексей.
   – И в том тоже, – наставительно произнес Василий.
   Девицы фыркнули. Братья взглянули на них.
   – Куда ему – трахнуть! На себя посмотри! Штатницу захотел! – не выдержала она. – Врет он все!
   – Почему?..– опешил Алексей.
   – Потому что ты «совок»!
   – Цыц, прошмондовки! – прикрикнул на них Василий. – Не вашего ума дело... А вообще, скажи спасибо, Леха, что тебя за жопу не взяли. Лопухнулся твой кагебешник.
   – Но за что, Вася? – обиженно спросил Алексей.
   – Есть за что, – жестко сказал брат. – Ты про это только никому не трепись. Не надо... Было и было. Слава Богу, что так обошлось. Могло быть хуже.
   – Вась, а ведь она где-то тут... В гостинице, – жалобно произнес Алексей.
   – Не вздумай, слышишь! Ишь, разошелся! Забыл, где живешь?
   – Так ведь перестройка, Вась...
   – Вот и спи с перестройкой! А американок не трогай. Ты всем можешь навредить, не только себе. Я из-за тебя не хочу с флота вылетать! – всерьез выговаривал брат.
   Алексей, отодвинувшись, с изумлением слушал Васю.
   Заиграла музыка, пары потянулись к площадке танцевать.
   – Всё! Забыли об этом! – распорядился брат. – Не желаете потанцевать? – обратился он к одной из девиц.
   Та манерно повела плечами, но встала из-за стола. Василий повел ее на площадку.
   Ее подружка ожидала того же от Алексея. Но он ушел в себя, что-то обдумывая.
   – Эй, парень! Зачем тебе штатница? Столько мороки... – позвала она его. – Пойдем со мной.
   – Что? – Алексей очнулся, дико взглянул на нее.
   – У тебя денег на штатницу не хватит.
   – Да?! – воскликнул он, вскакивая из-за стола.
   Алексей оглянулся. Брат танцевал, увлеченный беседой с девицей. Стебликов воровато, бочком отошел от стола и устремился по внутренней лестнице вверх, в бюро распределения.
   Он миновал коктейль-бар на втором этаже ресторана, прошел через холл и оказался в пустынном вестибюле, где за стойкой бюро распределения скучали две девушки в униформе. Он подошел к одной из них.
   – Простите, мне необходимо узнать – в каком номере остановилась Барбара Мерфи, Соединенные Штаты Америки...
   Служащая, скучая, взглянула на него.