Страница:
На холодильнике стоял стеклянный графин с засунутым в него кипятильником.
В графине варились три яйца.
– Тебе сдавать. – Ольга передала колоду Ивану. – Ты опять дурак.
– М-да... – задумчиво протянул Вадим.
Иван понял намек старшего группы. Мол, с таким помощником далеко не уедешь. Он потемнел лицом и принялся яростно тасовать колоду.
В углу номера работал телевизор. На экране появился диктор, принялся что-то говорить по-французски.
Ольга с надеждой посмотрела на Вадима. Но тот медлил, не переводил, хотел, чтобы его попросили.
– Вадик, ну, пожалуйста... Что говорят?
– На Багамах задержана крупная партия наркотиков, – перевел Вадим.
– Наши работают? – спросил Иван.
– Ваши, – саркастически ответил Вадим.
Иван обиделся еще пуще.
– Значит, скоро вернутся, – сделала вывод Ольга.
– Скорее бы, деньги кончаются, – сказал Вадим.
– Вы, товарищ капитан, все о деньгах... – с укоризной проговорил в пространство Иван.
– Я забочусь о группе. Группу надо чем-то кормить, – парировал капитан.
– Кстати, кипит! – Ольга указала на графин.
Иван отложил колоду, подошел к холодильнику и выдернул шнур нагревателя. Затем распахнул холодильник. Тот был набит едой и выпивкой. Иван вздохнул.
– Может, возьмем чего? Не заметят, а? – спросил он.
– Не роняйте чести офицера, Иван, – сказал капитан. – Нам не расплатиться.
– Ванечка, давай сюда яйца, давай... – Ольга уже поставила на столик блюдца, резала хлеб.
Иван извлек ложкой из графина яйца, сложил их на тарелку. Партнеры, обжигаясь, принялись сдирать скорлупу.
– А-а, была не была! Угощаю! – Ольга направилась к холодильнику, широким жестом распахнула его, достала большую бутылку виски. – Надо выпить за знакомство и начало работы!
Она поставила бутылку на столик, а рядом фужеры.
Иван с готовностью разлил виски, получилось каждому ровно по фужеру.
– Вот ведь делают, и отмерять не надо! – радостно удивился Иван.
– Ну, мальчики, за успех нашего дела! – подняла фужер Ольга.
Они чокнулись, и Ольга молодецки заглотила весь фужер разом: была уже привычна, много раз ходила на презентации, где нужно успеть за считанные секунды выпить и закусить, иначе все будет сметено со стола ордой голодных журналистов.
Вадим интеллигентно отхлебнул глоток и поставил фужер на место. Иван же, глядя на Ольгу, тоже допил до дна.
Закусили яйцом, помолчали, ожидая действия шотландского напитка. И он подействовал очень скоро, так что вторая бутылка оказалась на столике ровно через десять минут, – ее достал Иван – а третья незамедлительно последовала за второй. Само собой, с тою же быстротой перемещались из холодильника на столик изысканные закуски: патэ разных сортов, сыры камамбер и горгонсола, селедочка в винном соусе...
Вадим недолго исполнял роль кавалергарда, вскоре он так же молодецки высасывал фужеры до дна, правда, не удержался и попытался-таки испортить настроение Ивану.
– Учтите, лейтенант, расплачиваться за все это придется вам...
– Ой, напугал! – рассмеялась Ольга.
– Ничего, авось образуется... – сказал размякший, захмелевший Иван. – А виски все-таки дрянь в сравнении с водкой.
– Так не пили бы, – заметил Вадим.
– Как же не пить... когда вот оно, полный холодильник!
Ольга закурила, положила ногу на ногу, так что ее круглые коленки невольно привлекли внимание мужчин и потребовали традиционного тоста, который офицеры выпили стоя, отведя локотки в сторону, после чего принялись лобызать Ольгу.
Тут же все перешли на «ты» и еще дальше.
Иван направился в туалет, оттуда раздавались его восхищенные восклицания: «Ну, еб твою мать! Чтоб я так жил!» Вадим же, подсев к Ольге и думая совсем недолго, направил свою тонкую аристократическую ладонь ей под юбку, за что тут же получил увесистый удар по морде. Капитан отлетел, удивленный.
– Ты чего?! – обиделся он.
– А ничего! На хуя мне это надо. Я девственница! – гордо заявила Ольга.
– Пардон... – слегка отрезвел капитан.
Иван вернулся к компании и долго пытался рассказать о том, что он увидел в туалете. Слов не хватало даже с привлечением ненормативной лексики.
Ольга вынула блокнот из сумки.
– Ша, мальчики! Хватит пиздеть. Пишем второй репортаж из Интерпола. Первое событие, то есть мое освобождение, я уже описала.
– Больше событий не было, – развел руками Иван.
– Надо изобрести событие, – сказала она.
– Можно пойти в эмигрантский клуб, – предложил Вадим. – Там много моих бывших подследственных. Будет о чем поговорить. Наверняка случатся события.
– Типа: морду набьют, – прокомментировала Ольга.
И тут из-за стены донеслось глухое и заунывное пение:
Они повскакали с мест, причем Иван предусмотрительно прихватил с собою бутылку виски и фужеры, и гурьбою выскочили в коридор. Пение доносилось из-за двери соседнего, шестнадцатого номера. Вадим безо всяких церемоний распахнул дверь...
Посреди комнаты на ковре, поджав по-турецки ноги, сидел Алексей Заблудский и самозабвенно выпевал Есенина, прикрыв глаза.
Перед ним на ковре стояла полупустая бутылка кальвадоса и фужер.
– Алеша! – выдохнула Ольга, бросаясь к нему. – Он же летел с нами, помните? Из Публички, от комитета по культуре... – напомнила Ольга друзьям.
– Культурист, значит? – то ли пошутил, то ли всерьез спросил Иван.
Услышав это слово, Заблудский заплакал и повалился на ковер.
Его подняли, но он твердил лишь одно – «Бадди Рестлинг». Ему догадались дать виски, Алексей успокоился, обвел новых друзей печальными пьяными глазами и сказал:
– Мне-то ничего, фиг со мной. А вот Россия...
– Да объясни ты, что стряслось с Россией! – потребовала Ольга.
– Стряслось! – проговорил Алексей, и в ту же секунду где-то совсем рядом громыхнул страшной силы взрыв. Стена гостиничного номера обвалилась, обнажив соседнюю комнату, где только что сидели Ольга, Иван и Вадим. Она была страшна – мебель переломана, в ковре выжжена дыра, холодильник вдребезги.
Из разбитых бутылок вытекало то, что не успели допить друзья.
– Видишь, я говорил, что все образуется... – неуверенно проговорил Иван, глядя на эту страшную картину.
– Это Бранко. Его почерк, – сказал Алексей.
– Почему ты так думаешь? – сразу приступил к следствию Вадим.
– Да я видел, как он с лимонкой на дерево лез. Я его подсаживал.
Глава 18
Глава 19
Глава 20
Глава 21
В графине варились три яйца.
– Тебе сдавать. – Ольга передала колоду Ивану. – Ты опять дурак.
– М-да... – задумчиво протянул Вадим.
Иван понял намек старшего группы. Мол, с таким помощником далеко не уедешь. Он потемнел лицом и принялся яростно тасовать колоду.
В углу номера работал телевизор. На экране появился диктор, принялся что-то говорить по-французски.
Ольга с надеждой посмотрела на Вадима. Но тот медлил, не переводил, хотел, чтобы его попросили.
– Вадик, ну, пожалуйста... Что говорят?
– На Багамах задержана крупная партия наркотиков, – перевел Вадим.
– Наши работают? – спросил Иван.
– Ваши, – саркастически ответил Вадим.
Иван обиделся еще пуще.
– Значит, скоро вернутся, – сделала вывод Ольга.
– Скорее бы, деньги кончаются, – сказал Вадим.
– Вы, товарищ капитан, все о деньгах... – с укоризной проговорил в пространство Иван.
– Я забочусь о группе. Группу надо чем-то кормить, – парировал капитан.
– Кстати, кипит! – Ольга указала на графин.
Иван отложил колоду, подошел к холодильнику и выдернул шнур нагревателя. Затем распахнул холодильник. Тот был набит едой и выпивкой. Иван вздохнул.
– Может, возьмем чего? Не заметят, а? – спросил он.
– Не роняйте чести офицера, Иван, – сказал капитан. – Нам не расплатиться.
– Ванечка, давай сюда яйца, давай... – Ольга уже поставила на столик блюдца, резала хлеб.
Иван извлек ложкой из графина яйца, сложил их на тарелку. Партнеры, обжигаясь, принялись сдирать скорлупу.
– А-а, была не была! Угощаю! – Ольга направилась к холодильнику, широким жестом распахнула его, достала большую бутылку виски. – Надо выпить за знакомство и начало работы!
Она поставила бутылку на столик, а рядом фужеры.
Иван с готовностью разлил виски, получилось каждому ровно по фужеру.
– Вот ведь делают, и отмерять не надо! – радостно удивился Иван.
– Ну, мальчики, за успех нашего дела! – подняла фужер Ольга.
Они чокнулись, и Ольга молодецки заглотила весь фужер разом: была уже привычна, много раз ходила на презентации, где нужно успеть за считанные секунды выпить и закусить, иначе все будет сметено со стола ордой голодных журналистов.
Вадим интеллигентно отхлебнул глоток и поставил фужер на место. Иван же, глядя на Ольгу, тоже допил до дна.
Закусили яйцом, помолчали, ожидая действия шотландского напитка. И он подействовал очень скоро, так что вторая бутылка оказалась на столике ровно через десять минут, – ее достал Иван – а третья незамедлительно последовала за второй. Само собой, с тою же быстротой перемещались из холодильника на столик изысканные закуски: патэ разных сортов, сыры камамбер и горгонсола, селедочка в винном соусе...
Вадим недолго исполнял роль кавалергарда, вскоре он так же молодецки высасывал фужеры до дна, правда, не удержался и попытался-таки испортить настроение Ивану.
– Учтите, лейтенант, расплачиваться за все это придется вам...
– Ой, напугал! – рассмеялась Ольга.
– Ничего, авось образуется... – сказал размякший, захмелевший Иван. – А виски все-таки дрянь в сравнении с водкой.
– Так не пили бы, – заметил Вадим.
– Как же не пить... когда вот оно, полный холодильник!
Ольга закурила, положила ногу на ногу, так что ее круглые коленки невольно привлекли внимание мужчин и потребовали традиционного тоста, который офицеры выпили стоя, отведя локотки в сторону, после чего принялись лобызать Ольгу.
Тут же все перешли на «ты» и еще дальше.
Иван направился в туалет, оттуда раздавались его восхищенные восклицания: «Ну, еб твою мать! Чтоб я так жил!» Вадим же, подсев к Ольге и думая совсем недолго, направил свою тонкую аристократическую ладонь ей под юбку, за что тут же получил увесистый удар по морде. Капитан отлетел, удивленный.
– Ты чего?! – обиделся он.
– А ничего! На хуя мне это надо. Я девственница! – гордо заявила Ольга.
– Пардон... – слегка отрезвел капитан.
Иван вернулся к компании и долго пытался рассказать о том, что он увидел в туалете. Слов не хватало даже с привлечением ненормативной лексики.
Ольга вынула блокнот из сумки.
– Ша, мальчики! Хватит пиздеть. Пишем второй репортаж из Интерпола. Первое событие, то есть мое освобождение, я уже описала.
– Больше событий не было, – развел руками Иван.
– Надо изобрести событие, – сказала она.
– Можно пойти в эмигрантский клуб, – предложил Вадим. – Там много моих бывших подследственных. Будет о чем поговорить. Наверняка случатся события.
– Типа: морду набьют, – прокомментировала Ольга.
И тут из-за стены донеслось глухое и заунывное пение:
– Наши! – воскликнул Иван.
Не жалею, не зову, не плачу,
Все пройдет, как с белых яблонь дым...
Они повскакали с мест, причем Иван предусмотрительно прихватил с собою бутылку виски и фужеры, и гурьбою выскочили в коридор. Пение доносилось из-за двери соседнего, шестнадцатого номера. Вадим безо всяких церемоний распахнул дверь...
Посреди комнаты на ковре, поджав по-турецки ноги, сидел Алексей Заблудский и самозабвенно выпевал Есенина, прикрыв глаза.
Перед ним на ковре стояла полупустая бутылка кальвадоса и фужер.
– Алеша! – выдохнула Ольга, бросаясь к нему. – Он же летел с нами, помните? Из Публички, от комитета по культуре... – напомнила Ольга друзьям.
– Культурист, значит? – то ли пошутил, то ли всерьез спросил Иван.
Услышав это слово, Заблудский заплакал и повалился на ковер.
Его подняли, но он твердил лишь одно – «Бадди Рестлинг». Ему догадались дать виски, Алексей успокоился, обвел новых друзей печальными пьяными глазами и сказал:
– Мне-то ничего, фиг со мной. А вот Россия...
– Да объясни ты, что стряслось с Россией! – потребовала Ольга.
– Стряслось! – проговорил Алексей, и в ту же секунду где-то совсем рядом громыхнул страшной силы взрыв. Стена гостиничного номера обвалилась, обнажив соседнюю комнату, где только что сидели Ольга, Иван и Вадим. Она была страшна – мебель переломана, в ковре выжжена дыра, холодильник вдребезги.
Из разбитых бутылок вытекало то, что не успели допить друзья.
– Видишь, я говорил, что все образуется... – неуверенно проговорил Иван, глядя на эту страшную картину.
– Это Бранко. Его почерк, – сказал Алексей.
– Почему ты так думаешь? – сразу приступил к следствию Вадим.
– Да я видел, как он с лимонкой на дерево лез. Я его подсаживал.
Глава 18
Терракт
А дело было так.
Когда Бранко с Заблудским в обнимку подошли к дверям «Коммодора», Алексей пригласил старика зайти выпить кальвадоса. Но Бранко отлепился от него и направился прочь от дверей.
– Ты не пойдешь? – удивился Алексей.
– Мне туда не надо. Помоги мне, брат, – попросил Бранко.
Заблудский послушно поплелся за ним. Они подошли к каштану, росшему под окнами отеля.
– Подсади, будь другом. – Бранко указал на каштан.
Алексей, не удивившись, подставил спину. Бранко вскарабкался на него, ухватился за нижний сук и попытался подтянуться. Но силы старого партизана были уже не те. Он висел на суке, болтая ногами в воздухе. Заблудский поймал его за пятки и с усилием принялся выжимать вверх. Кое-как они справились с задачей, и Бранко водрузился на суке, откуда мог уже перелезть на следующую ветвь.
– Спасибо, товарищ! Иди! Иди! – махнул Бранко рукой. – Дальше я сам.
Заблудский тоже помахал ему рукой и отправился в свой номер. Бранко отломил от дерева тонкую длинную ветвь и не спеша принялся освобождать ее от листьев.
Внизу, под каштаном, возник ансамбль перуанских музыкантов, которые тут же принялись играть на своих дудках и гитарах, не обращая внимания на падающие на них сверху листья. С одной стороны, это было хорошо, потому что создавало шум, с другой – плохо, ибо собрался народ, а это лишние свидетели. Бранко деловито примотал лимонку запасенным шпагатом к концу образовавшегося длинного удилища и провел испытания получившегося террористического приспособления. Он протянул руку с удилищем к раскрытой форточке окна и убедился, что лимонка аккурат влезает в форточку. Бранко удовлетворенно хмыкнул и притянул лимонку к себе. Однако то ли он ее плохо привязал, то ли шпагат оказался слишком тонким, но лимонка сорвалась и упала вниз, попав прямо на темечко главному перуанскому музыканту, художественному руководителю с гитарой. Хорошо, он был в сомбреро, которое слегка смягчило удар, но не настолько, чтобы перуанец его не заметил. Он упал под каштаном, продолжая еще несколько секунд механически играть слабеющими пальцами. Его собратья склонились над ним, играя на дудках, потому что выступление продолжалось. Потом все так же, не прерывая музыки, они дружно взглянули вверх и увидели в густой листве Бранко.
Музыканты взяли последний аккорд, побросали инструменты и всей гурьбой полезли на каштан, подсаживая друг друга. Это напоминало штурм крепости Измаил Суворовым.
Поверженный перуанский худрук остался лежать на бульваре, смотря пустыми глазами в парижское небо. Вокруг каштана стремительно образовывалась толпа зевак.
Бранко, выругавшись, попытался удрать от нападавших. Он стремительно полез вверх, но каштан быстро кончился, и Бранко остался на верхней ветке, которая была очень ненадежна. Перуанцы, похожие на стадо обезьян в сомбреро, ловко карабкались к нему. Привыкли у себя в пампасах. Бранко перекрестился, хотя был убежденным атеистом, и отступил по ветке еще на шаг.
Громила-перуанец, размахивая дудкой, устремился к нему, но тут ветвь обломилась, и Бранко с перуанцем, сосчитав все ветви каштана, грохнулись на бульвар.
Толпа зевак зааплодировала. Они думали, что это бродячий цирк. Цирковому номеру не хватало эффектной концовки. И Бранко, надо отдать ему должное, не растерялся. Он схватил лимонку, которая лежала рядом с поверженным музыкальным руководителем, выдернул чеку и с криком «Оп-ля!» зашвырнул ее в окно второго этажа, причем со страху попал в раскрытую форточку. После чего повернулся к толпе и поклонился подчеркнуто театрально, отставив руки назад. Это его и спасло.
Французы бешено зааплодировали, обрушившиеся с дерева перуанцы тоже принялись кланяться по привычке, а Бранко юркнул в толпу и растворился в ней.
У него было три секунды, и он использовал их максимально.
Вверху, в окне отеля «Коммодор», блеснула молния, прогремел взрыв, на бульвар посыпались осколки стекла.
Бранко самодовольно улыбнулся, потер руки и не спеша удалился по бульвару с видом человека, исполнившего свой долг.
Подоспевшая полиция уже вязала ансамбль перуанских музыкантов.
Когда Бранко с Заблудским в обнимку подошли к дверям «Коммодора», Алексей пригласил старика зайти выпить кальвадоса. Но Бранко отлепился от него и направился прочь от дверей.
– Ты не пойдешь? – удивился Алексей.
– Мне туда не надо. Помоги мне, брат, – попросил Бранко.
Заблудский послушно поплелся за ним. Они подошли к каштану, росшему под окнами отеля.
– Подсади, будь другом. – Бранко указал на каштан.
Алексей, не удивившись, подставил спину. Бранко вскарабкался на него, ухватился за нижний сук и попытался подтянуться. Но силы старого партизана были уже не те. Он висел на суке, болтая ногами в воздухе. Заблудский поймал его за пятки и с усилием принялся выжимать вверх. Кое-как они справились с задачей, и Бранко водрузился на суке, откуда мог уже перелезть на следующую ветвь.
– Спасибо, товарищ! Иди! Иди! – махнул Бранко рукой. – Дальше я сам.
Заблудский тоже помахал ему рукой и отправился в свой номер. Бранко отломил от дерева тонкую длинную ветвь и не спеша принялся освобождать ее от листьев.
Внизу, под каштаном, возник ансамбль перуанских музыкантов, которые тут же принялись играть на своих дудках и гитарах, не обращая внимания на падающие на них сверху листья. С одной стороны, это было хорошо, потому что создавало шум, с другой – плохо, ибо собрался народ, а это лишние свидетели. Бранко деловито примотал лимонку запасенным шпагатом к концу образовавшегося длинного удилища и провел испытания получившегося террористического приспособления. Он протянул руку с удилищем к раскрытой форточке окна и убедился, что лимонка аккурат влезает в форточку. Бранко удовлетворенно хмыкнул и притянул лимонку к себе. Однако то ли он ее плохо привязал, то ли шпагат оказался слишком тонким, но лимонка сорвалась и упала вниз, попав прямо на темечко главному перуанскому музыканту, художественному руководителю с гитарой. Хорошо, он был в сомбреро, которое слегка смягчило удар, но не настолько, чтобы перуанец его не заметил. Он упал под каштаном, продолжая еще несколько секунд механически играть слабеющими пальцами. Его собратья склонились над ним, играя на дудках, потому что выступление продолжалось. Потом все так же, не прерывая музыки, они дружно взглянули вверх и увидели в густой листве Бранко.
Музыканты взяли последний аккорд, побросали инструменты и всей гурьбой полезли на каштан, подсаживая друг друга. Это напоминало штурм крепости Измаил Суворовым.
Поверженный перуанский худрук остался лежать на бульваре, смотря пустыми глазами в парижское небо. Вокруг каштана стремительно образовывалась толпа зевак.
Бранко, выругавшись, попытался удрать от нападавших. Он стремительно полез вверх, но каштан быстро кончился, и Бранко остался на верхней ветке, которая была очень ненадежна. Перуанцы, похожие на стадо обезьян в сомбреро, ловко карабкались к нему. Привыкли у себя в пампасах. Бранко перекрестился, хотя был убежденным атеистом, и отступил по ветке еще на шаг.
Громила-перуанец, размахивая дудкой, устремился к нему, но тут ветвь обломилась, и Бранко с перуанцем, сосчитав все ветви каштана, грохнулись на бульвар.
Толпа зевак зааплодировала. Они думали, что это бродячий цирк. Цирковому номеру не хватало эффектной концовки. И Бранко, надо отдать ему должное, не растерялся. Он схватил лимонку, которая лежала рядом с поверженным музыкальным руководителем, выдернул чеку и с криком «Оп-ля!» зашвырнул ее в окно второго этажа, причем со страху попал в раскрытую форточку. После чего повернулся к толпе и поклонился подчеркнуто театрально, отставив руки назад. Это его и спасло.
Французы бешено зааплодировали, обрушившиеся с дерева перуанцы тоже принялись кланяться по привычке, а Бранко юркнул в толпу и растворился в ней.
У него было три секунды, и он использовал их максимально.
Вверху, в окне отеля «Коммодор», блеснула молния, прогремел взрыв, на бульвар посыпались осколки стекла.
Бранко самодовольно улыбнулся, потер руки и не спеша удалился по бульвару с видом человека, исполнившего свой долг.
Подоспевшая полиция уже вязала ансамбль перуанских музыкантов.
Глава 19
Форум боди-реслинга (1)
В переполненном зале, расположенном амфитеатром, окружавшим центральный помост, под звуки бравурной музыки открылся всемирный форум боди-реслинга.
В центре помоста находился обтянутый канатами ринг, где должны были проходить состязания по реслингу, а вокруг, на подиуме, предполагалась демонстрация боди.
Алексей и его новые друзья за день, оставшийся до форума, успели узнать, что демонстрация боди – произвольная, а реслинг имеет только одно правило: никаких правил.
То есть все складывалось удачно. Делай что хочешь, только побеждай.
Заблудского готовили тщательно. Ольга купила ему трусы за пятнадцать франков и майку – самого маленького размера. Она все равно была великовата. Алексей вспомнил комплекс физзарядки, которому его учили в пионерлагере, устроили репетицию в номере Вадима, полученном вместо взорванного – он был вместительнее, – и решили: где наша не пропадала! Выступим. Не посрамим чести России.
На форум отправились все вместе.
Ольге удалось получить журналистскую аккредитацию, а Ивана и Максима пропустили по временным удостоверениям Интерпола. Так что на этом сэкономили шестьсот франков. Места получили роскошные, в ложе прессы. «Минолта» Ольги работала без отдыха. Пенкина успела связаться с газетой «Спорт-экспресс» в Москве, где были изумлены участием русского спортсмена в состязаниях по боди-реслингу и проявили большую заинтересованность в материалах.
Оставалось побеждать.
Заблудский ночь перед состязаниями провел спокойно, молился. Он оказался верующим. Неизвестно, что его больше беспокоило: демонстрация боди или реслинг без правил.
Во втором случае могли запросто убить соперники, а в первом – публика.
Его физические показатели перед состязаниями были таковы: рост сто шестьдесят четыре, вес пятьдесят восемь, количество отжиманий от пола на руках в положении лежа – четыре.
Наконец началось!
Ольга и интерполовцы заняли места в ложе прессы, в первом ряду, в двух шагах от подиума. Уже гремели аплодисменты.
На подиум вышли ведущие – звезды французского кино. Мужчина был во фраке, а женщина в вечернем платье.
– Мадам и месье! Леди и джентльмены! На нас возложена почетная обязанность открыть состязания всемирного форума боди-реслинга, в котором участвуют представители ста четырнадцати стран. Начинаем парад-алле участников!
Под звуки марша на подиум вступили атлеты. Впереди каждого гиганта шествовала девушка с флагом, одетая в несколько полосок материи – на груди и бедрах. Сзади вообще ничего из материи видно не было. По существу, прикрыты были лишь соски и некоторая часть лобка.
Иван поморщился. Он этого не любил. Вадим, напротив, был весь внимание.
Заблудский в новых сатиновых трусиках, усеянных незабудками, шествовал за красавицей, стараясь не смотреть на ее ягодицы. Красавица, играя всеми выпуклостями, несла табличку с надписью «Russia».
– По-моему, ничего смотрится... – шепнула Ольга.
– Да, бабец в порядке, – кивнул Вадим.
– При чем здесь бабец! Лешка хорошо смотрится. Свежо.
– С нашей кормежки – вполне прилично, – согласился Иван.
Атлеты под звуки музыки ходили вокруг ринга, делая эффектные движения руками и ногами, вздувая отдельные группы мышц, которые нарастали, как волны, а потом спадали. Алексей проделывал пионерский комплекс, что также смотрелось оригинально.
Во всяком случае, публика не свистела. Русские – черт знает, на что они способны. Немного озадачивала подчеркнутая хилость атлета, но именно здесь и угадывалась изощренная тактическая уловка русских. Это особенно настораживало. Во всяком случае, многие гиганты бросали все более озабоченные взгляды на невозмутимого Заблудского. Явно нервничали.
Судьи выбросили оценки за боди по десятибалльной системе. Победил негр из Швеции, он получил 9,7. Росту в нем было сто девяносто шесть, вес сто пятьдесят четыре, обхват бицепса, как объем груди у Алексея, – девяносто четыре.
Заблудскому дали 3,5, что вызвало негодование публики. Правда, было не совсем понятно – против чего протестуют: по поводу завышения или занижения оценки?
С этими баллами Заблудский занял, как это ни странно, не последнее, а предпоследнее место. На последнем оказался представитель Уругвая, дисквалифицированный за показ непристойных частей тела. Он так раздул мускулы, что его трико лопнуло и кое-что вывалилось. Он был очень опечален.
Некоторой компенсацией оказался приз зрительских симпатий, врученный Заблудскому. Это была серебряная ваза и чек на десять тысяч франков.
Ликованию друзей не было предела. Алексей совсем ошалел и хотел было отказаться от дальнейших состязаний, но ему сказали: нельзя. Он должен был заявиться в один из кругов реслинга.
Тут правила были такие. Каждый атлет мог начинать с первого тура, но мог заявить себя на борьбу сразу во втором, третьем и так далее вплоть до финала. Но если проигрыш в первом туре ничем не грозил, кроме моральных огорчений, то поражение во втором влекло штраф в тысячу франков, в третьем – пять тысяч и так далее. Поражение участника, который начинал сразу с финала, влекло штраф в сто тысяч долларов. Но и приз был гигантский: миллион долларов.
Если же атлет честно карабкался к финалу со ступеньки на ступеньку, он мог проигрывать без материальных последствий.
Сразу в третий тур заявили себя швед и представитель Канады. Начать со второго пожелали восемнадцать атлетов. Безумцев, рискнувших выставить себя сразу в финал, не нашлось никого.
Кроме Заблудского.
Когда объявили, что представитель России начинает борьбу в финале, то есть, по существу, ждет, когда все остальные участники выявят между собою сильнейшего, чтобы бороться только с ним за звание чемпиона, в зале началось невероятное. Корреспонденты всех изданий кинулись к Алексею. Пенкина была в первых рядах.
– Вот это по-нашему! – Ольга успела расцеловать Заблудского, но была оттеснена собратьями по профессии, которые совали микрофоны в зубы Алексею и обстреливали его вспышками блицев.
Алексей на все вопросы отвечал двумя фразами, причем обе плохо поддавались переводу.
Первая: – Пропадать, так с музыкой!
Вторая: – Нам, татарам, один хуй!
Из чего некоторые агентства заключили, что Заблудский – представитель Татарстана.
Таким образом, еще до начала состязаний по реслингу была одержана первая крупная моральная победа. Противники были психологически подавлены. Начались уже схватки первого круга, но публика и корреспонденты не обращали на них никакого внимания. Все взоры были устремлены к Заблудскому.
Ольге удалось все же пробиться к нему. Она обняла его за хилые плечи, нежно спросила:
– На что надеешься, Леш?
– Ни на что, – отвечал он спокойно. – Убьют, передай вазу маме, а десять тысяч франков – на перевоз тела домой и похороны.
– А если не убьют? Если только покалечат? Кто штраф будет платить?
– Комитет по культуре! – сказал Алексей, и глаза его мстительно блеснули.
В центре помоста находился обтянутый канатами ринг, где должны были проходить состязания по реслингу, а вокруг, на подиуме, предполагалась демонстрация боди.
Алексей и его новые друзья за день, оставшийся до форума, успели узнать, что демонстрация боди – произвольная, а реслинг имеет только одно правило: никаких правил.
То есть все складывалось удачно. Делай что хочешь, только побеждай.
Заблудского готовили тщательно. Ольга купила ему трусы за пятнадцать франков и майку – самого маленького размера. Она все равно была великовата. Алексей вспомнил комплекс физзарядки, которому его учили в пионерлагере, устроили репетицию в номере Вадима, полученном вместо взорванного – он был вместительнее, – и решили: где наша не пропадала! Выступим. Не посрамим чести России.
На форум отправились все вместе.
Ольге удалось получить журналистскую аккредитацию, а Ивана и Максима пропустили по временным удостоверениям Интерпола. Так что на этом сэкономили шестьсот франков. Места получили роскошные, в ложе прессы. «Минолта» Ольги работала без отдыха. Пенкина успела связаться с газетой «Спорт-экспресс» в Москве, где были изумлены участием русского спортсмена в состязаниях по боди-реслингу и проявили большую заинтересованность в материалах.
Оставалось побеждать.
Заблудский ночь перед состязаниями провел спокойно, молился. Он оказался верующим. Неизвестно, что его больше беспокоило: демонстрация боди или реслинг без правил.
Во втором случае могли запросто убить соперники, а в первом – публика.
Его физические показатели перед состязаниями были таковы: рост сто шестьдесят четыре, вес пятьдесят восемь, количество отжиманий от пола на руках в положении лежа – четыре.
Наконец началось!
Ольга и интерполовцы заняли места в ложе прессы, в первом ряду, в двух шагах от подиума. Уже гремели аплодисменты.
На подиум вышли ведущие – звезды французского кино. Мужчина был во фраке, а женщина в вечернем платье.
– Мадам и месье! Леди и джентльмены! На нас возложена почетная обязанность открыть состязания всемирного форума боди-реслинга, в котором участвуют представители ста четырнадцати стран. Начинаем парад-алле участников!
Под звуки марша на подиум вступили атлеты. Впереди каждого гиганта шествовала девушка с флагом, одетая в несколько полосок материи – на груди и бедрах. Сзади вообще ничего из материи видно не было. По существу, прикрыты были лишь соски и некоторая часть лобка.
Иван поморщился. Он этого не любил. Вадим, напротив, был весь внимание.
Заблудский в новых сатиновых трусиках, усеянных незабудками, шествовал за красавицей, стараясь не смотреть на ее ягодицы. Красавица, играя всеми выпуклостями, несла табличку с надписью «Russia».
– По-моему, ничего смотрится... – шепнула Ольга.
– Да, бабец в порядке, – кивнул Вадим.
– При чем здесь бабец! Лешка хорошо смотрится. Свежо.
– С нашей кормежки – вполне прилично, – согласился Иван.
Атлеты под звуки музыки ходили вокруг ринга, делая эффектные движения руками и ногами, вздувая отдельные группы мышц, которые нарастали, как волны, а потом спадали. Алексей проделывал пионерский комплекс, что также смотрелось оригинально.
Во всяком случае, публика не свистела. Русские – черт знает, на что они способны. Немного озадачивала подчеркнутая хилость атлета, но именно здесь и угадывалась изощренная тактическая уловка русских. Это особенно настораживало. Во всяком случае, многие гиганты бросали все более озабоченные взгляды на невозмутимого Заблудского. Явно нервничали.
Судьи выбросили оценки за боди по десятибалльной системе. Победил негр из Швеции, он получил 9,7. Росту в нем было сто девяносто шесть, вес сто пятьдесят четыре, обхват бицепса, как объем груди у Алексея, – девяносто четыре.
Заблудскому дали 3,5, что вызвало негодование публики. Правда, было не совсем понятно – против чего протестуют: по поводу завышения или занижения оценки?
С этими баллами Заблудский занял, как это ни странно, не последнее, а предпоследнее место. На последнем оказался представитель Уругвая, дисквалифицированный за показ непристойных частей тела. Он так раздул мускулы, что его трико лопнуло и кое-что вывалилось. Он был очень опечален.
Некоторой компенсацией оказался приз зрительских симпатий, врученный Заблудскому. Это была серебряная ваза и чек на десять тысяч франков.
Ликованию друзей не было предела. Алексей совсем ошалел и хотел было отказаться от дальнейших состязаний, но ему сказали: нельзя. Он должен был заявиться в один из кругов реслинга.
Тут правила были такие. Каждый атлет мог начинать с первого тура, но мог заявить себя на борьбу сразу во втором, третьем и так далее вплоть до финала. Но если проигрыш в первом туре ничем не грозил, кроме моральных огорчений, то поражение во втором влекло штраф в тысячу франков, в третьем – пять тысяч и так далее. Поражение участника, который начинал сразу с финала, влекло штраф в сто тысяч долларов. Но и приз был гигантский: миллион долларов.
Если же атлет честно карабкался к финалу со ступеньки на ступеньку, он мог проигрывать без материальных последствий.
Сразу в третий тур заявили себя швед и представитель Канады. Начать со второго пожелали восемнадцать атлетов. Безумцев, рискнувших выставить себя сразу в финал, не нашлось никого.
Кроме Заблудского.
Когда объявили, что представитель России начинает борьбу в финале, то есть, по существу, ждет, когда все остальные участники выявят между собою сильнейшего, чтобы бороться только с ним за звание чемпиона, в зале началось невероятное. Корреспонденты всех изданий кинулись к Алексею. Пенкина была в первых рядах.
– Вот это по-нашему! – Ольга успела расцеловать Заблудского, но была оттеснена собратьями по профессии, которые совали микрофоны в зубы Алексею и обстреливали его вспышками блицев.
Алексей на все вопросы отвечал двумя фразами, причем обе плохо поддавались переводу.
Первая: – Пропадать, так с музыкой!
Вторая: – Нам, татарам, один хуй!
Из чего некоторые агентства заключили, что Заблудский – представитель Татарстана.
Таким образом, еще до начала состязаний по реслингу была одержана первая крупная моральная победа. Противники были психологически подавлены. Начались уже схватки первого круга, но публика и корреспонденты не обращали на них никакого внимания. Все взоры были устремлены к Заблудскому.
Ольге удалось все же пробиться к нему. Она обняла его за хилые плечи, нежно спросила:
– На что надеешься, Леш?
– Ни на что, – отвечал он спокойно. – Убьют, передай вазу маме, а десять тысяч франков – на перевоз тела домой и похороны.
– А если не убьют? Если только покалечат? Кто штраф будет платить?
– Комитет по культуре! – сказал Алексей, и глаза его мстительно блеснули.
Глава 20
Новое задание
Перес де Гуэйра по своему обыкновению сидел в кабинете, положив ноги на стол и покуривая сигару. На нем было черное сомбреро, в руках пистолет. Мафиози Максим и Федор писали его портрет на одном холсте двумя кистями. Тренировались для Монмартра.
В кабинет робко вошел Бранко Синицын и остановился в дверях.
Мафиози не обратили на него ни малейшего внимания.
Бранко помялся немного, он не привык просить.
– Това... – начал он, но осекся. – Господа, я пришел за вознаграждением. Дело сделано.
– Кто этот человек? – холодно спросил Перес, не выпуская сигары изо рта.
– Бранко Синицын. Тот самый, – ответил Максим.
Они разговаривали так, будто Бранко не было рядом. Старик начал волноваться.
– О каком деле он говорит? – спросил Перес.
– Вероятно, о взрыве.
– То есть о деле, которое он завалил? – продолжал Перес.
У Бранко перехватило дыхание.
– Господа... Как на духу... Мощный взрыв, стекла повылетали. Даю руку на отсечение, там никого не осталось в живых...
– Побереги руку, она тебе еще понадобится, – заметил Перес.
– Господа, я не понимаю. Что-нибудь не так? – заволновался Бранко.
– Вы газеты читали, Синицын? – спросил Максим.
– Нет. Я не понимаю по-французски.
– В газетах написано, что человеческих жертв нет. Взрыв произвел материальный ущерб.
– Как?! – воскликнул Бранко.
– Мало того. Вы нарушили договор. Обещали взорвать сами, но потом зачем-то привлекли для этой цели перуанскую банду.
– Они меня чуть не убили! – воскликнул Бранко.
– Вот-вот, они тебя чуть не убили, они интерполовцев чуть не убили! – взорвался Перес. – А «чуть» не считается! Убивать надо! Убивать!
Синицын сник. Он понял, что денег не дадут.
Максим отложил кисть.
– Что будем делать, мистер Перес?
– Зови уж меня тогда Перес-сан, – улыбнулся Яша.
Он пронизывающе глянул на Бранко.
– Будешь работать на нас?
– Вы так спрашиваете, будто у меня есть выбор! – взвился Бранко. – Конечно, буду!
– То-то, – подобрел Перес.
Он отложил пистолет, снял шляпу и, поднявшись с кресла, взглянул на холст.
– М-да... Вы когда-нибудь раньше рисовали? – спросил он художников.
– Мы абстракционисты по легенде. Александр Маркович велел работать под Кандинского, – вызывающе сказал Максим.
– Морду вам набьют на Монмартре за такого Кандинского, – сказал Перес и вышел из комнаты.
Федор почесал подбородок.
– Чего ему не нравится? Похоже, Бранко? – спросил он старика.
Бранко взглянул на холст.
– На что?
– Не на что, а на кого. На Переса похоже?
– А кто такой Перес?
– Прости, забыл вас познакомить, – сказал Федор.
Перес вернулся в кабинет. Он нес картонный ящик из-под макарон, сгибаясь в три погибели под его тяжестью. Тяжело грохнул его на пол.
– Вот Перес, – представил главаря Федор.
– Очень приятно, – кивнул Бранко. – Что это? – указал он на коробку.
– Динамит, – лаконично ответил Перес.
Он запустил руку в коробку и извлек шашку динамита. Передал ее Синицыну. Бранко почтительно взвесил шашку на руке.
– На весь Интерпол хватит, – сказал Максим.
– Нет, доза на одного человека, – покачал головой Перес.
Бранко нагнулся и вытащил из коробки еще две шашки.
– Сообразительный! – похвалил Перес. – Возьми еще это. – Он указал на часовой механизм, напоминающий будильник с циферблатом и контактом для взрывателя. Рядом лежало устройство дистанционного управления с пластмассовой кнопкой, размерами с кофейное блюдечко. Перес не спеша завел будильник, поставил время, вставил контакт в динамитную шашку.
– Делается вот так, – пояснил он Бранко. – Выбирается удобное место, подкладывается заряд, рассчитывается время и...
– Ба-бах! – вскричал Бранко так внезапно и громко, что художники вздрогнули. – Все понял!
Перес несколько секунд смотрел на него безнадежным взглядом.
– Где вы учились, Синицын? – спросил он задумчиво.
– В высшей партийной школе, – ответил Бранко.
– Тогда действуйте.
Перес плюхнулся в кресло, наблюдая, как Бранко вновь укладывает шашки в коробку и пытается связать ее своим брючным ремнем.
– Куда вы ее собираетесь нести? – спросил Перес.
– В отель «Коммодор».
– Не надо. Сначала выследите, где они бывают, потом минируйте. «Коммодор» больше не трогайте. Эта штука разнесет отель на куски, а я не хочу ради двух ментов портить Париж.
– Значит, взрывать не в Париже? – не понял Бранко.
– Лучше всего в общественном туалете, – посоветовал Перес.
– Они туда не ходят. Туалеты платные, – подал голос Максим.
– Ну, я не знаю! Придумайте что-нибудь! Вы же исполнители. Я не могу заниматься мелочами. – Перес сделал знак рукой, давая понять, что сеанс окончен.
Взрывники, подхватив этюдники и динамит, поспешили на Монмартр.
В кабинет робко вошел Бранко Синицын и остановился в дверях.
Мафиози не обратили на него ни малейшего внимания.
Бранко помялся немного, он не привык просить.
– Това... – начал он, но осекся. – Господа, я пришел за вознаграждением. Дело сделано.
– Кто этот человек? – холодно спросил Перес, не выпуская сигары изо рта.
– Бранко Синицын. Тот самый, – ответил Максим.
Они разговаривали так, будто Бранко не было рядом. Старик начал волноваться.
– О каком деле он говорит? – спросил Перес.
– Вероятно, о взрыве.
– То есть о деле, которое он завалил? – продолжал Перес.
У Бранко перехватило дыхание.
– Господа... Как на духу... Мощный взрыв, стекла повылетали. Даю руку на отсечение, там никого не осталось в живых...
– Побереги руку, она тебе еще понадобится, – заметил Перес.
– Господа, я не понимаю. Что-нибудь не так? – заволновался Бранко.
– Вы газеты читали, Синицын? – спросил Максим.
– Нет. Я не понимаю по-французски.
– В газетах написано, что человеческих жертв нет. Взрыв произвел материальный ущерб.
– Как?! – воскликнул Бранко.
– Мало того. Вы нарушили договор. Обещали взорвать сами, но потом зачем-то привлекли для этой цели перуанскую банду.
– Они меня чуть не убили! – воскликнул Бранко.
– Вот-вот, они тебя чуть не убили, они интерполовцев чуть не убили! – взорвался Перес. – А «чуть» не считается! Убивать надо! Убивать!
Синицын сник. Он понял, что денег не дадут.
Максим отложил кисть.
– Что будем делать, мистер Перес?
– Зови уж меня тогда Перес-сан, – улыбнулся Яша.
Он пронизывающе глянул на Бранко.
– Будешь работать на нас?
– Вы так спрашиваете, будто у меня есть выбор! – взвился Бранко. – Конечно, буду!
– То-то, – подобрел Перес.
Он отложил пистолет, снял шляпу и, поднявшись с кресла, взглянул на холст.
– М-да... Вы когда-нибудь раньше рисовали? – спросил он художников.
– Мы абстракционисты по легенде. Александр Маркович велел работать под Кандинского, – вызывающе сказал Максим.
– Морду вам набьют на Монмартре за такого Кандинского, – сказал Перес и вышел из комнаты.
Федор почесал подбородок.
– Чего ему не нравится? Похоже, Бранко? – спросил он старика.
Бранко взглянул на холст.
– На что?
– Не на что, а на кого. На Переса похоже?
– А кто такой Перес?
– Прости, забыл вас познакомить, – сказал Федор.
Перес вернулся в кабинет. Он нес картонный ящик из-под макарон, сгибаясь в три погибели под его тяжестью. Тяжело грохнул его на пол.
– Вот Перес, – представил главаря Федор.
– Очень приятно, – кивнул Бранко. – Что это? – указал он на коробку.
– Динамит, – лаконично ответил Перес.
Он запустил руку в коробку и извлек шашку динамита. Передал ее Синицыну. Бранко почтительно взвесил шашку на руке.
– На весь Интерпол хватит, – сказал Максим.
– Нет, доза на одного человека, – покачал головой Перес.
Бранко нагнулся и вытащил из коробки еще две шашки.
– Сообразительный! – похвалил Перес. – Возьми еще это. – Он указал на часовой механизм, напоминающий будильник с циферблатом и контактом для взрывателя. Рядом лежало устройство дистанционного управления с пластмассовой кнопкой, размерами с кофейное блюдечко. Перес не спеша завел будильник, поставил время, вставил контакт в динамитную шашку.
– Делается вот так, – пояснил он Бранко. – Выбирается удобное место, подкладывается заряд, рассчитывается время и...
– Ба-бах! – вскричал Бранко так внезапно и громко, что художники вздрогнули. – Все понял!
Перес несколько секунд смотрел на него безнадежным взглядом.
– Где вы учились, Синицын? – спросил он задумчиво.
– В высшей партийной школе, – ответил Бранко.
– Тогда действуйте.
Перес плюхнулся в кресло, наблюдая, как Бранко вновь укладывает шашки в коробку и пытается связать ее своим брючным ремнем.
– Куда вы ее собираетесь нести? – спросил Перес.
– В отель «Коммодор».
– Не надо. Сначала выследите, где они бывают, потом минируйте. «Коммодор» больше не трогайте. Эта штука разнесет отель на куски, а я не хочу ради двух ментов портить Париж.
– Значит, взрывать не в Париже? – не понял Бранко.
– Лучше всего в общественном туалете, – посоветовал Перес.
– Они туда не ходят. Туалеты платные, – подал голос Максим.
– Ну, я не знаю! Придумайте что-нибудь! Вы же исполнители. Я не могу заниматься мелочами. – Перес сделал знак рукой, давая понять, что сеанс окончен.
Взрывники, подхватив этюдники и динамит, поспешили на Монмартр.
Глава 21
Форум боди-реслинга (2)
Постепенно внимание публики переместилось к рингу, и Алексей смог немного передохнуть. Он осмотрелся по сторонам, увидел рядом с креслом, где он сидел, прислоненный к стене и уже никому не нужный флаг России.
Алексей подошел к флагу и снял полотнище с древка. Затем он завернулся в это полотнище, поскольку в зале было прохладно, а из одежды на Алексее – одни трусы. Увидев это, публика снова зааплодировала.
В таком виде, раскрашенный в государственные цвета, он явился в ложу прессы к друзьям, чтобы вместе понаблюдать за схватками.
– Алексей, ты бы знамя снял. Привлекаешь внимание, – посоветовал ему Вадим.
– И правильно, что привлекает, пусть знают наших! – возразила Ольга. – Носи знамя, Лешенька. Ты – финалист!
Самозваный финалист наконец вперился глазами в ринг и только тут понял, какое испытание ему предстоит.
Борцы, раскрашенные в боевые цвета, как индейцы, обращались друг с другом с такой неимоверной жестокостью, перед которой бледнели средневековые пытки. В начале схватки, как правило, они пытались задушить друг друга, обхватив своими ручищами шею противника. Однако шеи были крепкие, не задушишь. Затем борцы переходили к ударам. Наибольшей популярностью пользовался удар головой противника о собственное колено. Поверженных на пол соперников добивали, прыгая на них сверху всей тушей, стараясь смять, раздавить, размозжить. Туши были по полтора центнера в среднем. При ударе туши о тушу возникал леденящий сердце глухой звук отбиваемого мяса. Атлеты умело пользовались пружинящими канатами. Отталкиваясь от них, они неимоверно увеличивали силу удара. Было впечатление, что на ринге происходит побоище паровых молотов – с уханьем, скрежетом и лязгом.
Алексей медленно оседал в российском знамени, пока оно не покрыло его с головой.
Ольга нашла его там, заглянула сверху в дырку. Алексей был бледен, как мел.
– Как ты думаешь, сколько мне удастся продержаться? – прошептал он.
– До первого удара, – прямо сказала Ольга. – А ты уворачивайся. Ты легкий, а они, смотри, какие неповоротливые!
– Я буду уворачиваться... – прошептал он.
Особенно страшное впечатление производил итальянец Бузатти. Он уже раздавил шведа, которого вчетвером унесли с ринга, разбил о свое могучее колено морды двум неграм и выбросил за канаты, как пушинку, болгарина. Весь в крови соперников, он яростно рычал, продвигаясь к финалу.
Алексей наблюдал за ним, как наблюдает из окопа новобранец за движущейся на него колонной танков. Он высунул голову и руку из знамени, попросил Ольгу:
Алексей подошел к флагу и снял полотнище с древка. Затем он завернулся в это полотнище, поскольку в зале было прохладно, а из одежды на Алексее – одни трусы. Увидев это, публика снова зааплодировала.
В таком виде, раскрашенный в государственные цвета, он явился в ложу прессы к друзьям, чтобы вместе понаблюдать за схватками.
– Алексей, ты бы знамя снял. Привлекаешь внимание, – посоветовал ему Вадим.
– И правильно, что привлекает, пусть знают наших! – возразила Ольга. – Носи знамя, Лешенька. Ты – финалист!
Самозваный финалист наконец вперился глазами в ринг и только тут понял, какое испытание ему предстоит.
Борцы, раскрашенные в боевые цвета, как индейцы, обращались друг с другом с такой неимоверной жестокостью, перед которой бледнели средневековые пытки. В начале схватки, как правило, они пытались задушить друг друга, обхватив своими ручищами шею противника. Однако шеи были крепкие, не задушишь. Затем борцы переходили к ударам. Наибольшей популярностью пользовался удар головой противника о собственное колено. Поверженных на пол соперников добивали, прыгая на них сверху всей тушей, стараясь смять, раздавить, размозжить. Туши были по полтора центнера в среднем. При ударе туши о тушу возникал леденящий сердце глухой звук отбиваемого мяса. Атлеты умело пользовались пружинящими канатами. Отталкиваясь от них, они неимоверно увеличивали силу удара. Было впечатление, что на ринге происходит побоище паровых молотов – с уханьем, скрежетом и лязгом.
Алексей медленно оседал в российском знамени, пока оно не покрыло его с головой.
Ольга нашла его там, заглянула сверху в дырку. Алексей был бледен, как мел.
– Как ты думаешь, сколько мне удастся продержаться? – прошептал он.
– До первого удара, – прямо сказала Ольга. – А ты уворачивайся. Ты легкий, а они, смотри, какие неповоротливые!
– Я буду уворачиваться... – прошептал он.
Особенно страшное впечатление производил итальянец Бузатти. Он уже раздавил шведа, которого вчетвером унесли с ринга, разбил о свое могучее колено морды двум неграм и выбросил за канаты, как пушинку, болгарина. Весь в крови соперников, он яростно рычал, продвигаясь к финалу.
Алексей наблюдал за ним, как наблюдает из окопа новобранец за движущейся на него колонной танков. Он высунул голову и руку из знамени, попросил Ольгу: