Страница:
…Репин пришел в себя и не сразу вспомнил, что с ним произошло. Сейчас он сидел в глубоком кресле, на ощупь кожаном, голова кружилась, и во рту был мерзкий привкус. Потом пришел страх.
Машина, удар, неосвещенное помещение. Репин ощупал карманы – бумажник и документы были на месте. Не ограбление. Хмель куда-то делся. Но ясность мыслей не вернулась. Не ограбление, еще раз повторил про себя Репин, не ограбление.
И это испугало еще больше. Если не ограбление, тогда что? За спиной что-то слабо щелкнуло, зажегся свет, и Репин зажмурился, прикрыв глаза рукой.
– Как самочувствие?
Репин обернулся на голос, но сразу никого не разглядел – резало глаза.
– Не напрягайтесь, – посоветовал тот же голос, уверенный голос сильного молодого мужчины, – не нужно вертеть головой, расслабьтесь.
– Что? – Репин хотел спросить, что происходит, но смог выдавить из себя только одно слово.
– В общем, ничего. Мы решили с вами обсудить некоторые вещи. В наших интересах все проделать быстро и безболезненно. Вы не против?
– Как?
– Быстро и безболезненно. Своеобразный бартер – вы нам быстро отвечаете, а мы вас безболезненно спрашиваем, – голос шел откуда-то сзади, Репин снова чуть было не оглянулся, но сдержался.
– Я готов, – сказал Репин.
– Это очень приятно, что вы готовы. Теперь, для порядка – имя, отчество, фамилия. Год рождения.
– Репин, Сергей Алексеевич, тысяча девятьсот шестьдесят четвертый… А что, собственно…
– А вопросы здесь задаю я. Род занятий?
– Независимый журналист.
– Великолепно. От кого независимый?
– Что?
– Не важно, будем считать это шуткой. Теперь расскажите, как давно вы принимаете участие в антигосударственной деятельности?
– Какой деятельностью?
– Антигосударственной.
Репин почувствовал, как внутри у него что-то оборвалось. Ему даже показалось, что он слышал, с каким звуком это оборвалось – с тонким, словно лопнула леска.
– Я не…
– Вы, значит, не… – в голосе появилась ирония.
– Я никогда…
– А ваше предложение к нескольким журналистам? Вы ведь собирались приобретать у них информацию компрометирующего содержания на государственных служащих?
Репин сцепил пальцы рук и замотал головой. Он не видел человека, который задавал ему вопросы. Разговаривать приходилось, глядя на голую бетонную стену.
– Я не собирался…
– Собирались, собирались. В другое время мы не обратили бы на это внимания, но вам не повезло. Вас включили в это мероприятие в неудачное время. В совершенно неудачное время.
– Понимаю, выборы, – сглотнув, протянул Репин.
– Не угадали, господин Репин. Выборы в данном случае не играют особой роли в вашей дальнейшей судьбе.
– Нет? А что? – спросил Репин и втянул голову в плечи.
– Вам нужно знать только одно – вы влипли в очень неприятную историю. И выбор у вас не очень большой. Совсем никакого выбора у вас нет.
– Что… Что я должен делать?
– Для начала – написать список тех журналистов, с кем вы уже переговорили и которые согласились с вами сотрудничать.
– Да, хорошо. Это Дмитрий…
– Я же сказал – написать. Затем, изложите, какие именно темы вас просили осветить более подробно. И с кем в других городах вы уже успели поговорить о сотрудничестве.
Репин прижал руки к лицу. Только сейчас он сообразил, что ему шьют чуть ли не шпионаж.
– Я не хотел, честное слово, я не хотел. Я не знал. Честное слово. Я ни сном, ни духом. Я ничего еще…
– Вот именно, еще. Вы просто не успели. Возможно, это дает вам шанс.
– Да, спасибо, я все…
– Перед вами столик, бумага и ручка. И у вас есть два часа для сочинения на тему «Как я стал предателем Родины». Слово «Родина» – с большой буквы, пожалуйста.
– Я не предавал! – взвизгнул Репин.
– Серьезно?
– Не предавал!
– Хорошо. Тогда для начала вместо сочинения напишем диктант. Готовы?
Репин подтащил журнальный столик ближе к креслу. Ручка покатилась и упала на пол.
– Готовы? – еще раз спросил голос.
– Да, – Репин вытащил из внутреннего кармана пиджака собственную ручку.
– Пишите. Я, Сергей Репин, довожу до вашего сведения, что…
Глава 5.
Дремлющего возле стола когда-то звали Николаем. Сейчас у него было три паспорта, которыми он пользовался регулярно, и два запасных. Те, кто знали его чуть лучше остальных, называли бывшего Николая Звоном.
Звон помотал головой, чтобы хоть как-то отогнать сон. Покосился на спящих.
Башка спал неспокойно, ворочался во сне. Чужак лежал неподвижно, как мертвый.
Чужака Звон почти не знал. Две недели назад позвонил верный человек и назначил встречу. Когда Звон заказ принял, его познакомили с Чужаком.
Тогда заказ показался интересным. Нужно было просто исчезнуть с поверхности, отлежаться, а потом действовать так, как прикажет Чужак. Деньги были обещаны хорошие и аванс также был подброшен конкретный.
Потом только, покумекав на досуге, Звон решил, что не стоило завязываться с этим делом. Следы нужно заметать после дела. Уйти на дно перед работой – значило привлечь к себе внимание. Рано или поздно кто-то из понимающих мог поинтересоваться, куда это Звон пропадал, и тогда шансов остаться чистым было совсем мало.
Но перерешить уже было нельзя. Звон вздохнул.
– Время? – внезапно спросил совсем не сонным голосом Чужак.
Звон глянул на ручные часы и выругался:
– Пора.
Он чуть не проморгал время, когда нужно было будить Башку и Чужака.
Чужак встал, толкнув по пути Башку. Тот завозился, невнятно что-то пробормотал, но встал без напоминаний.
– Пожрать? – спросил Звон.
– Не стоит, – Чужак надел куртку, прошел в угол и взял сумку, – нужно ехать.
Башка шумно зевнул и потянулся.
– Башка, к машине, – приказал Чужак.
– Ага, – все еще сонным голосом откликнулся Башка. – Все забирать?
– Сюда больше не вернемся. Свое забирай все.
– Третий раз меняем базу, – проворчал Башка.
– Не меняем, а готовим для других, – поправил с усмешкой Звон.
Это третий раз они оставляли на окраинах Питера продукты, шмотки и оружие.
– Завязывай с болтовней, – хмуро приказал Чужак, прошел по подвалу, осматриваясь и присвечивая себе фонариком.
Звон оделся, привычно проверил пистолет, сунул его за пояс, под куртку. Второй, дослав патрон в патронник и поставив на предохранитель, положил в карман. Взял с пола свою спортивную сумку. Оглянулся на Чужака:
– Пошли?
– Пошли, – кивнул Чужак.
Башка подогнал «вольво» к самому зданию и ждал появления Чужака и Звона, не заглушая мотора. В салоне еще не успело прогреться, и Башку колотил противный озноб.
Шея затекла, чтобы размять ее Башка несколько раз покрутил головой. Замер. Ему показалось, что в темноте что-то шевельнулось. Башка прищурился. Вроде ничего.
Слева, от заброшенного склада, в котором ночевали три последних ночи, послышались шаги.
Башка приоткрыл дверцу. И снова ему показалось, что перед самым капотом шевельнулась какая-то тень. Просто легкое движение, словно облако скользнуло перед глазами. Вполне могло показаться, но Башка своим глазам верил.
Он полез за пазуху, к «тотошке»…
Три выстрела прозвучали одновременно. В лобовом стекле появилось отверстие, как раз напротив Башки. Две других пули ударили в ноги подходившим Звону и Чужаку. Чужаку в кость, под коленку, а Звону повезло чуть больше, пуля пробила мякоть бедра.
Чужак рухнул как подкошенный, а Звон успел выхватить пистолет и снять его с предохранителя.
Из темноты вылетела еще одна пуля, и тяжелый удар в плечо выбил у Звона оружие. Опрокинул на спину.
Сгоряча Звон попытался ползти, но из темноты вынырнул силуэт, навалился на грудь чем-то твердым. Коленом, понял Звон. В лицо ударил луч света.
– Не он, второй, – сказал державший фонарь.
Звон услышал, как застонал Чужак. Из-за яркого света, бьющего в глаза, рассмотреть что-либо было невозможно, но Звон по звукам понял, что Чужака потащили куда-то в сторону машины.
Тяжесть с груди убрали, и фонарик немного отдалился. Звон лежал на спине, даже не пытаясь прищуриться. Он был человеком опытным и понимал, что будет дальше. Его только интересовало, кто все это провернул.
Умер Звон сразу, почти не почувствовав, как пуля ударила в голову.
– Холодно, – согласился Игорь Петрович, – но…
– Что «но»?
– Но в такую погоду особенно хорошо ковать кадры наружного наблюдения. Как и в жару.
– Ты садист, Игорь, – неодобрительно покачал головой Виктор Николаевич.
– Все мы немного садисты. Все. А некоторые – садисты в очень большой степени.
– Это критика или самокритика?
– Это констатация, – Игорь Петрович ладонью по своему колену, словно подводя черту под пикировкой, – довожу до вашего сведения, что час назад в Питере мы взяли еще одного из представленного Михаилом списка потенциальных террористов.
– Будете ломать его там?
– Там ему оказали первую помощь и отправят в Москву.
– Не могли взять целого? – поморщился Виктор Николаевич.
– Могли, но не сочли нужным. С ним, в общем, и так все понятно. Осталось выяснить дальнейшие цели и, если повезет, заказчика.
– Чем он занимался?
– Тем же, что и остальные шестеро задержанных. Подготавливал склады оружия, продовольствия, взрывчатки. Мы его взяли на третьем. Поставщиков держим под контролем, но пока не берем.
– Чай будешь пить? – спросил Виктор Николаевич, вставая из-за письменного стола.
– С лимоном.
– С лимоном, – согласился Виктор Николаевич, достал из шкафа электрочайник, проверил, есть ли в нем вода, и включил чайник в розетку.
– Да, – скептически протянул Игорь Петрович, – мастер чайной церемонии сошел бы с ума, увидев, что ты вытворяешь с божественным напитком.
– В одноразовых пакетиках напиток не может быть божественным. Пей, что дают. Вот тебе, кстати, лимон, блюдце и нож – работай. И думай.
– О чем?
– О сокровенном. Прояви дедуктивные способности и ответь мне, тебе ничего странного не приходит в голову при анализе всего происходящего.
– Приходит.
– И?
– Если ты не возражаешь, я бы с большим удовольствием послушал тебя, – серьезно ответил Игорь Петрович.
Виктор Николаевич налил кипяток в чашки, бросил туда же пакетики с чаем:
– Тебе с сахаром?
– Естественно, нет, нужно проявлять хоть немного уважения к чаю. Остатки уважения к остаткам чая.
– Как знаешь, как знаешь, – Виктор Николаевич положил себе в чашку две ложки сахара и сел в свое кресло.
Игорь Петрович аккуратно отпил из своей чашки.
– Знаешь, мне последнее время очень не хватает Михаила, – сказал Виктор Николаевич.
– Что так? – спросил Игорь Петрович, внешне никак не удивившись смене темы. – Никто не дерзит?
– Нет, хотя и это тоже. Мне последнее время не нравится оставлять его без присмотра. Я себя неуютно чувствую.
– Я тебя понимаю. Когда всплыла эта история с его секретной группой…
– С его секретной частной группой, – поправил Виктор Николаевич. – В старые времена человек попадал в автомобильную катастрофу и за куда меньшие прегрешения.
– Это уже второй раз он играет с огнем, – сказал Игорь Петрович.
– Ты имеешь ввиду весь этот фарс с книгой?
– Я имею ввиду, что никто даже не попытался наказать Михаила, устроившего такую утечку информации. Как там назывался этот шедевр?
– »Игра в темную».
– И ему это сошло с рук!
– Это сошло с рук не только ему. Это сошло с рук и мне и тебе, между прочим.
– Раз уж у нас с тобой начался такой разговор, так может, ты пояснишь мне, как именно все происходило? – Игорь Петрович отставил в сторону недопитую чашку. – Некто Заренко пишет книгу, в которой достаточно подробно освещает несколько секретных операций нашего и смежного ведомств, ненавязчиво разглашает суть программ «Сверхрежим» и «Спектр», треплется об операции «Шок» и близко к тексту пересказывает разговоры, которые, по определению, не мог слышать. И остается жив. И никто не летит со своего места, и никто не лишается погон. И никто…
– Почему никто? Меня, например, повысили. И тебя тоже.
– Так это была твоя идея?
– Не совсем. Идея принадлежала Михаилу. Он явился ко мне как-то вечерком и попросил, чтобы того украинского журналиста оставили в покое. Я был слегка потрясен.
– Могу себе представить…
– Не можешь, Игорь, не можешь. Я только что собрался подавать рапорт на повышение Михаила, и вдруг он… У меня появился соблазн тут же, не выходя из кабинета, приказать по телефону убрать журналиста, тем более, что Михаил даже попытался на меня давить. Запахло шантажом… А потом Михаил смог мне открыть глаза на проблему несколько с другой стороны. Он предложил использовать Заренко. Очень эффектно и эффективно использовать.
Я подумал и дал добро. И даже поделился своей информацией. Удивлен?
– Нет. Так я себе это и представлял в общих чертах. Для людей знающих – книга как предупреждение. Для людей не знающих – просто чтиво. А для журналиста – шанс остаться в живых.
– Что значит шанс? Гарантия. Пока он жив, к его книжке тиражом в десять тысяч интерес проявляется постольку поскольку. А если он вдруг умрет… Так что, внешне, у меня были связаны руки. Михаила пришлось отодвинуть в тень. Только совсем недавно удалось вытащить его обратно.
– А за это время он успел провернуть свои дела, и мы уже имеем дело не только с Михаилом, но и с его организацией, ни размаха, ни состава мы себе не представляем.
– Ни структуры, – протянул Виктор Николаевич. – Ни задач, ни целей.
Игорь Петрович внимательно посмотрел в глаза Виктору Николаевичу. Тот взгляд выдержал.
– Ты хочешь сказать, что Михаил…
– Нет, естественно, Михаил не Враг. В этом я уверен на двести процентов. И задачи у него, скорее всего, противоположны. Тут мне видится нечто другое. Нечто другое…
Игорь Петрович молчал.
– Все это слишком удачно совпало. Мы застукали Михаила на горячем именно в тот момент, когда возникла проблема «Армагеддона». Михаил оказался самым подготовленным к этому, его организация включилась с пол-оборота. Вывод: Михаил готовился именно к «Армагеддону».
Мы получили информацию о начале именно через Михаила. Так?
Игорь Петрович кивнул.
– А за какое время до начала операции он сам получил информацию об «Армагеддоне»? За месяц? За два? А за сколько времени до «Армагеддона» мы вычислили деятельность Михаила?
– За месяц. Он прокололся… – Игорь Петрович осекся, – он специально подставился?
– Не исключено. Если бы мы его вычислили раньше – состоялся бы большой скандал, и у Михаила не было бы шансов уцелеть, как бы хорошо я к нему не относился, и как бы далеко не зашла демократизация в силовых структурах, – Виктор Николаевич невесело усмехнулся.
– А если бы мы не вычислили его совсем, то он бы не получил карт-бланш на свою деятельность, – подхватил Игорь Петрович.
– И получается, что мы старые идиоты не годимся и в подметки нонешней молодежи. Но что самое грустное, мы бы без Михаила оказались совершенно не готовыми к проблемам типа «Армагеддона». Я думаю, что три четверти всего происходящего по этой теме мы даже и не представляем себе.
– Ты говоришь это так спокойно?
– А как я должен это говорить? Со слезой в голосе? Или биться в истерике? Как?
– Мы можем еще отозвать Михаила… – Игорь Петровимч осекся и покачал головой, – не можем.
– Не можем, – подтвердил Виктор Николаевич. – Мы ведь и сами работали над чем-то схожим. Межгосударственная система поиска информации и предварительного оповещения – красивая идея. И во что сейчас превратился «Спектр»? В вялую консультативную структуру. Наша информация по «Сверхрежиму» превратилась в пугало, в которое почти уже никто не верит. Что, наверное, к лучшему. Психокодирование людей – сама по себе вещь грязная, а использование таких людей…
Игорь Петрович засмеялся.
– Что смешного услышал?
– Не стоит так искренне каяться передо мной.
– Да? Извини, привычка. Мы просто не можем не превращаться в политиков. И наши помыслы о высоких интересах и предназначении наталкиваются на необходимость юлить, выбивать средства, согласовывать меры, определять их адекватность и до потери пульса бояться подставить не себя, а свое начальство. Иначе начальство не даст нам возможности защищать свои высокие идеалы… Миша молодец, он это понял. И он вовремя это понял и вовремя принял меры. Он абстрагировался от всей этой белиберды, он не разменивается на все эти скачки по пересеченной местности. И не бросается на камни, брошенные по кустам.
– Ты говоришь так, будто завидуешь ему.
– Может, и завидую. Даже скорее всего завидую.
Игорь Петрович кивнул:
– Я тебя понимаю.
– Я себя сам не понимаю, – усмехнулся Виктор Николаевич. – Я знаю одно, Михаил после всего этого у нас работать не будет.
– Думаешь, его не простят?
– При чем здесь, простят или не простят. Он не вернется. Он все это затеял ради того, чтобы заявить о себе и дать понять нам, что он полезен именно в этом качестве, именно в этом качестве мы должны будем с ним сотрудничать…
– А если у него не получится?
– Тогда мы его будем травить. Как виновника и негодяя. В этом случае у нас могут слететь звезды, и пенсия примет нас с распростертыми объятьями…
– Веселая перспектива…
– Веселее некуда. Одно могу сказать совершенно ответственно – Враг готовится нанести свой удар не через террористов. Все эти склады, передвижения, поставки, налеты – все это камуфляж. Камуфляж. Он хочет, чтобы мы все это раскрыли. И если мы почему-то не торопимся, он нам подсказывает, подставляет своих же исполнителей.
Он демонстрирует нам свои очень серьезные намерения, но… Удар будет точечный. Не армия, но один человек.
– Утрируешь.
– Утрирую. Но общий смысл своих сомнений я воспроизвел достаточно полно.
– Ты уже делился своими сомнениями с… – Игорь Петрович поднял глаза вверх.
– Нет. Потому, что все равно мы будем вынуждены играть по правилам Врага. Мы не имеем права не реагировать на то, что кто-то скупает журналистов, что кто-то организует склады с оружием по всей нашей территории и территории сопредельных государств. И боевиков мы должны отслеживать. У нас нет выбора и у нас нет пространства для маневра. Никакого. Ибо мы – структура государственная.
– За что такая немилость? – с ироничной улыбкой поинтересовался Иван Иванович.
– Я уже вымыл руки перед едой, – не убирая с лица немного брезгливого выражения, ответил Петров.
– И вы уже даже успели сделать заказ? Мне говорили, что это неплохой ресторан.
– А вам не говорили, что у вас скверная привычка назначать встречи в людных местах?
– А чем вам не нравятся людные места? Что может быть естественнее, чем встреча двух знакомых в ресторане?
Подошел официант, и Иван Иванович отвлекся, чтобы сделать заказ. Петров налил себе немного воды в бокал и, не торопясь, выпил.
– Итак, о чем, бишь, это мы? – отпустив официанта, спросил Иван Иванович.
– О чем это вы, – Петров сделал ударение на «вы». – Это вам стало без меня настолько одиноко, что вы выдернули меня посреди рабочего дня для совместной трапезы. Кстати, к вашему сведению, я далеко не каждый день обедаю в ресторане. И не хочу привлекать внимание коллег к тому, что у меня вдруг нашлись для этого средства.
– Это печально, что наши защитники вынуждены отказывать себе в самом необходимом, – Иван Иванович покачал головой, – со своей стороны я готов возместить вам моральный ущерб и заодно выдать вам премию за своевременно выполненную работу.
– И вы сейчас достанете из кармана неизбежный конверт и протянете мне его над столом? – поинтересовался Петров.
– Хотите, я передам его вам с меню?
– Я хочу, чтобы вы перестали подталкивать меня на тот свет. Мне казалось, что я работаю на профессионалов.
– Вам не казалось, не казалось, честное слово, – Иван Иванович стал серьезным и чуть наклонился к столу, – у меня к вам просьба…
– Вы будете мне ее излагать при официанте, или подождете, пока он уйдет?
– Сергей Сергеевич, я с вами знаком не очень долго, но уже ощущаю себя вашим другом и, если хотите, поклонником.
– Не хочу. Лучше ощущайте себя моим меценатом. Или спонсором, так моднее.
– Спасибо, – сказал Иван Иванович официанту, который настроился стоять рядом со столом и наливать вино в бокалы, – мы сами.
Петров задумчиво поковырял вилкой в салате.
Иван Иванович подвинул к его руке листок бумаги и налил себе вина.
Петров взял листок в руки, пробежал глазами текст. Положил листок на стол и щелчком отправил его Ивану Ивановичу:
– Все имеет свои пределы.
– Да? – почти искренне удивился Иван Иванович. – А человек рожден для того, чтобы раздвигать пределы возможного. Вы не хотите попробовать?
Петров промолчал.
– Попробуем по-другому, – улыбнулся Иван Иванович. – Вы сегодня отправитесь к нашему с вами тайнику и изымите оттуда очередной пакет. С премией и авансом. Чтобы вам проще было считать, скажу, что премия составила пятьдесят процентов от установленной платы, и аванс – это пятьдесят процентов будущего гонорара, который удвоен по сравнению с обычным.
– В долларах?
– Вы имеете что-нибудь против долларов?
– С прошлой недели – да.
– Не понял.
– На прошлой недели мы, совместно с российскими коллегами перехватили, очень тихо перехватили, два груза с фальшивыми долларами. Очень хорошо сделанными, почти на фабричном оборудовании, в Чечне. Есть подозрение, что это не первая поставка фальшивой зелени. И хотя эксперты утверждают, что подделку можно определить только при особой экспертизе, мне не хотелось бы…
– Марки вас устроят?
– Вполне.
– Тогда сегодня вы получите свои деньги в марках…
– Вы не накинете еще премию? – мило улыбнулся Петров.
– За что?
– За информацию о перехваченных грузах, – улыбка стала еще шире.
– С чего вы взяли, что эти поставки имеют ко мне какое-либо отношение? – недоуменно приподнял брови Иван Иванович.
– Пришло в голову. Посылка явно предназначалась человеку серьезному, а вы, с моей точки зрения, человек достаточно серьезный. Или работаете на очень серьезного человека. Нет?
– А если да?
– Тогда вас заинтересует то, что я для вас приготовил, – Петров поднял бокал.
– Это у вас с собой?
– Уже в тайнике, – Петров просто лучился доброжелательностью. – Когда я смогу забрать свое?
– Сегодня, после семи вечера.
– После девятнадцати ноль-ноль, – сказал Петров. – Очень хорошо. И еще.
Иван Иванович отложил в сторону вилку:
– Вы сегодня просто наполнены информацией.
– Когда есть стимул, грех не поработать.
– Стимулом называли заостренную палку, которой погоняли слонов.
– Ладно, тогда отметим, что вы выработали эффективную систему поощрения. И она вызывает у меня желание работать и работать. Если, конечно, я не слишком подрываю ваш бюджет.
– Не слишком. Подрываете, но не слишком. Что же вы еще приготовили?
– На этот раз – не мы. На этот раз – другие. И некоторые очень заинтересовались, кто именно это подготовил.
– Я весь внимание.
– Прошел слух, что в ряде городов Украины как-то спонтанно, разом, пробудилось в журналистах желание объединиться. И не столько объединиться, сколько объединить, не безвозмездно, конечно, свои наборы компры на разных мелких и мельчайших государственных чиновников, сотрудников милиции, профсоюзных боссов, ну, вы сами понимаете.
– Понимаю.
– И что самое интересное, наша служба безопасности, не к ночи будет помянута, как-то вяло отреагировала на подобную активность. Пришлось отреагировать нам. Более того, нам пришлось отреагировать в первую очередь.
– Что так?
– Понимаете, еще со времен попытки организовать совместную сеть «Спектр», я имел достаточно тесные контакты с россиянами. В рамках одной, достаточно старой операции. И по итогам той операции у нас с россиянами остался небольшой списочек граждан Украины, которые непосредственного интереса на представляют, но существование которых является некоей гарантии давней договоренности… Я не слишком умничаю?
Машина, удар, неосвещенное помещение. Репин ощупал карманы – бумажник и документы были на месте. Не ограбление. Хмель куда-то делся. Но ясность мыслей не вернулась. Не ограбление, еще раз повторил про себя Репин, не ограбление.
И это испугало еще больше. Если не ограбление, тогда что? За спиной что-то слабо щелкнуло, зажегся свет, и Репин зажмурился, прикрыв глаза рукой.
– Как самочувствие?
Репин обернулся на голос, но сразу никого не разглядел – резало глаза.
– Не напрягайтесь, – посоветовал тот же голос, уверенный голос сильного молодого мужчины, – не нужно вертеть головой, расслабьтесь.
– Что? – Репин хотел спросить, что происходит, но смог выдавить из себя только одно слово.
– В общем, ничего. Мы решили с вами обсудить некоторые вещи. В наших интересах все проделать быстро и безболезненно. Вы не против?
– Как?
– Быстро и безболезненно. Своеобразный бартер – вы нам быстро отвечаете, а мы вас безболезненно спрашиваем, – голос шел откуда-то сзади, Репин снова чуть было не оглянулся, но сдержался.
– Я готов, – сказал Репин.
– Это очень приятно, что вы готовы. Теперь, для порядка – имя, отчество, фамилия. Год рождения.
– Репин, Сергей Алексеевич, тысяча девятьсот шестьдесят четвертый… А что, собственно…
– А вопросы здесь задаю я. Род занятий?
– Независимый журналист.
– Великолепно. От кого независимый?
– Что?
– Не важно, будем считать это шуткой. Теперь расскажите, как давно вы принимаете участие в антигосударственной деятельности?
– Какой деятельностью?
– Антигосударственной.
Репин почувствовал, как внутри у него что-то оборвалось. Ему даже показалось, что он слышал, с каким звуком это оборвалось – с тонким, словно лопнула леска.
– Я не…
– Вы, значит, не… – в голосе появилась ирония.
– Я никогда…
– А ваше предложение к нескольким журналистам? Вы ведь собирались приобретать у них информацию компрометирующего содержания на государственных служащих?
Репин сцепил пальцы рук и замотал головой. Он не видел человека, который задавал ему вопросы. Разговаривать приходилось, глядя на голую бетонную стену.
– Я не собирался…
– Собирались, собирались. В другое время мы не обратили бы на это внимания, но вам не повезло. Вас включили в это мероприятие в неудачное время. В совершенно неудачное время.
– Понимаю, выборы, – сглотнув, протянул Репин.
– Не угадали, господин Репин. Выборы в данном случае не играют особой роли в вашей дальнейшей судьбе.
– Нет? А что? – спросил Репин и втянул голову в плечи.
– Вам нужно знать только одно – вы влипли в очень неприятную историю. И выбор у вас не очень большой. Совсем никакого выбора у вас нет.
– Что… Что я должен делать?
– Для начала – написать список тех журналистов, с кем вы уже переговорили и которые согласились с вами сотрудничать.
– Да, хорошо. Это Дмитрий…
– Я же сказал – написать. Затем, изложите, какие именно темы вас просили осветить более подробно. И с кем в других городах вы уже успели поговорить о сотрудничестве.
Репин прижал руки к лицу. Только сейчас он сообразил, что ему шьют чуть ли не шпионаж.
– Я не хотел, честное слово, я не хотел. Я не знал. Честное слово. Я ни сном, ни духом. Я ничего еще…
– Вот именно, еще. Вы просто не успели. Возможно, это дает вам шанс.
– Да, спасибо, я все…
– Перед вами столик, бумага и ручка. И у вас есть два часа для сочинения на тему «Как я стал предателем Родины». Слово «Родина» – с большой буквы, пожалуйста.
– Я не предавал! – взвизгнул Репин.
– Серьезно?
– Не предавал!
– Хорошо. Тогда для начала вместо сочинения напишем диктант. Готовы?
Репин подтащил журнальный столик ближе к креслу. Ручка покатилась и упала на пол.
– Готовы? – еще раз спросил голос.
– Да, – Репин вытащил из внутреннего кармана пиджака собственную ручку.
– Пишите. Я, Сергей Репин, довожу до вашего сведения, что…
Глава 5.
3 ноября 1999 года, 5-00 по Москве, Санкт-Петербург.
В комнате было трое. Двое спали на мешках в углу, один – дремал на ящике возле стола. На столе перед ним лежали потрепанная книга без обложки и пистолет.Дремлющего возле стола когда-то звали Николаем. Сейчас у него было три паспорта, которыми он пользовался регулярно, и два запасных. Те, кто знали его чуть лучше остальных, называли бывшего Николая Звоном.
Звон помотал головой, чтобы хоть как-то отогнать сон. Покосился на спящих.
Башка спал неспокойно, ворочался во сне. Чужак лежал неподвижно, как мертвый.
Чужака Звон почти не знал. Две недели назад позвонил верный человек и назначил встречу. Когда Звон заказ принял, его познакомили с Чужаком.
Тогда заказ показался интересным. Нужно было просто исчезнуть с поверхности, отлежаться, а потом действовать так, как прикажет Чужак. Деньги были обещаны хорошие и аванс также был подброшен конкретный.
Потом только, покумекав на досуге, Звон решил, что не стоило завязываться с этим делом. Следы нужно заметать после дела. Уйти на дно перед работой – значило привлечь к себе внимание. Рано или поздно кто-то из понимающих мог поинтересоваться, куда это Звон пропадал, и тогда шансов остаться чистым было совсем мало.
Но перерешить уже было нельзя. Звон вздохнул.
– Время? – внезапно спросил совсем не сонным голосом Чужак.
Звон глянул на ручные часы и выругался:
– Пора.
Он чуть не проморгал время, когда нужно было будить Башку и Чужака.
Чужак встал, толкнув по пути Башку. Тот завозился, невнятно что-то пробормотал, но встал без напоминаний.
– Пожрать? – спросил Звон.
– Не стоит, – Чужак надел куртку, прошел в угол и взял сумку, – нужно ехать.
Башка шумно зевнул и потянулся.
– Башка, к машине, – приказал Чужак.
– Ага, – все еще сонным голосом откликнулся Башка. – Все забирать?
– Сюда больше не вернемся. Свое забирай все.
– Третий раз меняем базу, – проворчал Башка.
– Не меняем, а готовим для других, – поправил с усмешкой Звон.
Это третий раз они оставляли на окраинах Питера продукты, шмотки и оружие.
– Завязывай с болтовней, – хмуро приказал Чужак, прошел по подвалу, осматриваясь и присвечивая себе фонариком.
Звон оделся, привычно проверил пистолет, сунул его за пояс, под куртку. Второй, дослав патрон в патронник и поставив на предохранитель, положил в карман. Взял с пола свою спортивную сумку. Оглянулся на Чужака:
– Пошли?
– Пошли, – кивнул Чужак.
Башка подогнал «вольво» к самому зданию и ждал появления Чужака и Звона, не заглушая мотора. В салоне еще не успело прогреться, и Башку колотил противный озноб.
Шея затекла, чтобы размять ее Башка несколько раз покрутил головой. Замер. Ему показалось, что в темноте что-то шевельнулось. Башка прищурился. Вроде ничего.
Слева, от заброшенного склада, в котором ночевали три последних ночи, послышались шаги.
Башка приоткрыл дверцу. И снова ему показалось, что перед самым капотом шевельнулась какая-то тень. Просто легкое движение, словно облако скользнуло перед глазами. Вполне могло показаться, но Башка своим глазам верил.
Он полез за пазуху, к «тотошке»…
Три выстрела прозвучали одновременно. В лобовом стекле появилось отверстие, как раз напротив Башки. Две других пули ударили в ноги подходившим Звону и Чужаку. Чужаку в кость, под коленку, а Звону повезло чуть больше, пуля пробила мякоть бедра.
Чужак рухнул как подкошенный, а Звон успел выхватить пистолет и снять его с предохранителя.
Из темноты вылетела еще одна пуля, и тяжелый удар в плечо выбил у Звона оружие. Опрокинул на спину.
Сгоряча Звон попытался ползти, но из темноты вынырнул силуэт, навалился на грудь чем-то твердым. Коленом, понял Звон. В лицо ударил луч света.
– Не он, второй, – сказал державший фонарь.
Звон услышал, как застонал Чужак. Из-за яркого света, бьющего в глаза, рассмотреть что-либо было невозможно, но Звон по звукам понял, что Чужака потащили куда-то в сторону машины.
Тяжесть с груди убрали, и фонарик немного отдалился. Звон лежал на спине, даже не пытаясь прищуриться. Он был человеком опытным и понимал, что будет дальше. Его только интересовало, кто все это провернул.
Умер Звон сразу, почти не почувствовав, как пуля ударила в голову.
3 ноября 1999 года, среда, 7-00, Москва.
– Холодно на улице, – пожаловался Виктор Николаевич.– Холодно, – согласился Игорь Петрович, – но…
– Что «но»?
– Но в такую погоду особенно хорошо ковать кадры наружного наблюдения. Как и в жару.
– Ты садист, Игорь, – неодобрительно покачал головой Виктор Николаевич.
– Все мы немного садисты. Все. А некоторые – садисты в очень большой степени.
– Это критика или самокритика?
– Это констатация, – Игорь Петрович ладонью по своему колену, словно подводя черту под пикировкой, – довожу до вашего сведения, что час назад в Питере мы взяли еще одного из представленного Михаилом списка потенциальных террористов.
– Будете ломать его там?
– Там ему оказали первую помощь и отправят в Москву.
– Не могли взять целого? – поморщился Виктор Николаевич.
– Могли, но не сочли нужным. С ним, в общем, и так все понятно. Осталось выяснить дальнейшие цели и, если повезет, заказчика.
– Чем он занимался?
– Тем же, что и остальные шестеро задержанных. Подготавливал склады оружия, продовольствия, взрывчатки. Мы его взяли на третьем. Поставщиков держим под контролем, но пока не берем.
– Чай будешь пить? – спросил Виктор Николаевич, вставая из-за письменного стола.
– С лимоном.
– С лимоном, – согласился Виктор Николаевич, достал из шкафа электрочайник, проверил, есть ли в нем вода, и включил чайник в розетку.
– Да, – скептически протянул Игорь Петрович, – мастер чайной церемонии сошел бы с ума, увидев, что ты вытворяешь с божественным напитком.
– В одноразовых пакетиках напиток не может быть божественным. Пей, что дают. Вот тебе, кстати, лимон, блюдце и нож – работай. И думай.
– О чем?
– О сокровенном. Прояви дедуктивные способности и ответь мне, тебе ничего странного не приходит в голову при анализе всего происходящего.
– Приходит.
– И?
– Если ты не возражаешь, я бы с большим удовольствием послушал тебя, – серьезно ответил Игорь Петрович.
Виктор Николаевич налил кипяток в чашки, бросил туда же пакетики с чаем:
– Тебе с сахаром?
– Естественно, нет, нужно проявлять хоть немного уважения к чаю. Остатки уважения к остаткам чая.
– Как знаешь, как знаешь, – Виктор Николаевич положил себе в чашку две ложки сахара и сел в свое кресло.
Игорь Петрович аккуратно отпил из своей чашки.
– Знаешь, мне последнее время очень не хватает Михаила, – сказал Виктор Николаевич.
– Что так? – спросил Игорь Петрович, внешне никак не удивившись смене темы. – Никто не дерзит?
– Нет, хотя и это тоже. Мне последнее время не нравится оставлять его без присмотра. Я себя неуютно чувствую.
– Я тебя понимаю. Когда всплыла эта история с его секретной группой…
– С его секретной частной группой, – поправил Виктор Николаевич. – В старые времена человек попадал в автомобильную катастрофу и за куда меньшие прегрешения.
– Это уже второй раз он играет с огнем, – сказал Игорь Петрович.
– Ты имеешь ввиду весь этот фарс с книгой?
– Я имею ввиду, что никто даже не попытался наказать Михаила, устроившего такую утечку информации. Как там назывался этот шедевр?
– »Игра в темную».
– И ему это сошло с рук!
– Это сошло с рук не только ему. Это сошло с рук и мне и тебе, между прочим.
– Раз уж у нас с тобой начался такой разговор, так может, ты пояснишь мне, как именно все происходило? – Игорь Петрович отставил в сторону недопитую чашку. – Некто Заренко пишет книгу, в которой достаточно подробно освещает несколько секретных операций нашего и смежного ведомств, ненавязчиво разглашает суть программ «Сверхрежим» и «Спектр», треплется об операции «Шок» и близко к тексту пересказывает разговоры, которые, по определению, не мог слышать. И остается жив. И никто не летит со своего места, и никто не лишается погон. И никто…
– Почему никто? Меня, например, повысили. И тебя тоже.
– Так это была твоя идея?
– Не совсем. Идея принадлежала Михаилу. Он явился ко мне как-то вечерком и попросил, чтобы того украинского журналиста оставили в покое. Я был слегка потрясен.
– Могу себе представить…
– Не можешь, Игорь, не можешь. Я только что собрался подавать рапорт на повышение Михаила, и вдруг он… У меня появился соблазн тут же, не выходя из кабинета, приказать по телефону убрать журналиста, тем более, что Михаил даже попытался на меня давить. Запахло шантажом… А потом Михаил смог мне открыть глаза на проблему несколько с другой стороны. Он предложил использовать Заренко. Очень эффектно и эффективно использовать.
Я подумал и дал добро. И даже поделился своей информацией. Удивлен?
– Нет. Так я себе это и представлял в общих чертах. Для людей знающих – книга как предупреждение. Для людей не знающих – просто чтиво. А для журналиста – шанс остаться в живых.
– Что значит шанс? Гарантия. Пока он жив, к его книжке тиражом в десять тысяч интерес проявляется постольку поскольку. А если он вдруг умрет… Так что, внешне, у меня были связаны руки. Михаила пришлось отодвинуть в тень. Только совсем недавно удалось вытащить его обратно.
– А за это время он успел провернуть свои дела, и мы уже имеем дело не только с Михаилом, но и с его организацией, ни размаха, ни состава мы себе не представляем.
– Ни структуры, – протянул Виктор Николаевич. – Ни задач, ни целей.
Игорь Петрович внимательно посмотрел в глаза Виктору Николаевичу. Тот взгляд выдержал.
– Ты хочешь сказать, что Михаил…
– Нет, естественно, Михаил не Враг. В этом я уверен на двести процентов. И задачи у него, скорее всего, противоположны. Тут мне видится нечто другое. Нечто другое…
Игорь Петрович молчал.
– Все это слишком удачно совпало. Мы застукали Михаила на горячем именно в тот момент, когда возникла проблема «Армагеддона». Михаил оказался самым подготовленным к этому, его организация включилась с пол-оборота. Вывод: Михаил готовился именно к «Армагеддону».
Мы получили информацию о начале именно через Михаила. Так?
Игорь Петрович кивнул.
– А за какое время до начала операции он сам получил информацию об «Армагеддоне»? За месяц? За два? А за сколько времени до «Армагеддона» мы вычислили деятельность Михаила?
– За месяц. Он прокололся… – Игорь Петрович осекся, – он специально подставился?
– Не исключено. Если бы мы его вычислили раньше – состоялся бы большой скандал, и у Михаила не было бы шансов уцелеть, как бы хорошо я к нему не относился, и как бы далеко не зашла демократизация в силовых структурах, – Виктор Николаевич невесело усмехнулся.
– А если бы мы не вычислили его совсем, то он бы не получил карт-бланш на свою деятельность, – подхватил Игорь Петрович.
– И получается, что мы старые идиоты не годимся и в подметки нонешней молодежи. Но что самое грустное, мы бы без Михаила оказались совершенно не готовыми к проблемам типа «Армагеддона». Я думаю, что три четверти всего происходящего по этой теме мы даже и не представляем себе.
– Ты говоришь это так спокойно?
– А как я должен это говорить? Со слезой в голосе? Или биться в истерике? Как?
– Мы можем еще отозвать Михаила… – Игорь Петровимч осекся и покачал головой, – не можем.
– Не можем, – подтвердил Виктор Николаевич. – Мы ведь и сами работали над чем-то схожим. Межгосударственная система поиска информации и предварительного оповещения – красивая идея. И во что сейчас превратился «Спектр»? В вялую консультативную структуру. Наша информация по «Сверхрежиму» превратилась в пугало, в которое почти уже никто не верит. Что, наверное, к лучшему. Психокодирование людей – сама по себе вещь грязная, а использование таких людей…
Игорь Петрович засмеялся.
– Что смешного услышал?
– Не стоит так искренне каяться передо мной.
– Да? Извини, привычка. Мы просто не можем не превращаться в политиков. И наши помыслы о высоких интересах и предназначении наталкиваются на необходимость юлить, выбивать средства, согласовывать меры, определять их адекватность и до потери пульса бояться подставить не себя, а свое начальство. Иначе начальство не даст нам возможности защищать свои высокие идеалы… Миша молодец, он это понял. И он вовремя это понял и вовремя принял меры. Он абстрагировался от всей этой белиберды, он не разменивается на все эти скачки по пересеченной местности. И не бросается на камни, брошенные по кустам.
– Ты говоришь так, будто завидуешь ему.
– Может, и завидую. Даже скорее всего завидую.
Игорь Петрович кивнул:
– Я тебя понимаю.
– Я себя сам не понимаю, – усмехнулся Виктор Николаевич. – Я знаю одно, Михаил после всего этого у нас работать не будет.
– Думаешь, его не простят?
– При чем здесь, простят или не простят. Он не вернется. Он все это затеял ради того, чтобы заявить о себе и дать понять нам, что он полезен именно в этом качестве, именно в этом качестве мы должны будем с ним сотрудничать…
– А если у него не получится?
– Тогда мы его будем травить. Как виновника и негодяя. В этом случае у нас могут слететь звезды, и пенсия примет нас с распростертыми объятьями…
– Веселая перспектива…
– Веселее некуда. Одно могу сказать совершенно ответственно – Враг готовится нанести свой удар не через террористов. Все эти склады, передвижения, поставки, налеты – все это камуфляж. Камуфляж. Он хочет, чтобы мы все это раскрыли. И если мы почему-то не торопимся, он нам подсказывает, подставляет своих же исполнителей.
Он демонстрирует нам свои очень серьезные намерения, но… Удар будет точечный. Не армия, но один человек.
– Утрируешь.
– Утрирую. Но общий смысл своих сомнений я воспроизвел достаточно полно.
– Ты уже делился своими сомнениями с… – Игорь Петрович поднял глаза вверх.
– Нет. Потому, что все равно мы будем вынуждены играть по правилам Врага. Мы не имеем права не реагировать на то, что кто-то скупает журналистов, что кто-то организует склады с оружием по всей нашей территории и территории сопредельных государств. И боевиков мы должны отслеживать. У нас нет выбора и у нас нет пространства для маневра. Никакого. Ибо мы – структура государственная.
3 ноября 1999 года, среда, 12-00, Киев.
Петров не ответил на приветствие Ивана Ивановича и не пожал протянутой руки.– За что такая немилость? – с ироничной улыбкой поинтересовался Иван Иванович.
– Я уже вымыл руки перед едой, – не убирая с лица немного брезгливого выражения, ответил Петров.
– И вы уже даже успели сделать заказ? Мне говорили, что это неплохой ресторан.
– А вам не говорили, что у вас скверная привычка назначать встречи в людных местах?
– А чем вам не нравятся людные места? Что может быть естественнее, чем встреча двух знакомых в ресторане?
Подошел официант, и Иван Иванович отвлекся, чтобы сделать заказ. Петров налил себе немного воды в бокал и, не торопясь, выпил.
– Итак, о чем, бишь, это мы? – отпустив официанта, спросил Иван Иванович.
– О чем это вы, – Петров сделал ударение на «вы». – Это вам стало без меня настолько одиноко, что вы выдернули меня посреди рабочего дня для совместной трапезы. Кстати, к вашему сведению, я далеко не каждый день обедаю в ресторане. И не хочу привлекать внимание коллег к тому, что у меня вдруг нашлись для этого средства.
– Это печально, что наши защитники вынуждены отказывать себе в самом необходимом, – Иван Иванович покачал головой, – со своей стороны я готов возместить вам моральный ущерб и заодно выдать вам премию за своевременно выполненную работу.
– И вы сейчас достанете из кармана неизбежный конверт и протянете мне его над столом? – поинтересовался Петров.
– Хотите, я передам его вам с меню?
– Я хочу, чтобы вы перестали подталкивать меня на тот свет. Мне казалось, что я работаю на профессионалов.
– Вам не казалось, не казалось, честное слово, – Иван Иванович стал серьезным и чуть наклонился к столу, – у меня к вам просьба…
– Вы будете мне ее излагать при официанте, или подождете, пока он уйдет?
– Сергей Сергеевич, я с вами знаком не очень долго, но уже ощущаю себя вашим другом и, если хотите, поклонником.
– Не хочу. Лучше ощущайте себя моим меценатом. Или спонсором, так моднее.
– Спасибо, – сказал Иван Иванович официанту, который настроился стоять рядом со столом и наливать вино в бокалы, – мы сами.
Петров задумчиво поковырял вилкой в салате.
Иван Иванович подвинул к его руке листок бумаги и налил себе вина.
Петров взял листок в руки, пробежал глазами текст. Положил листок на стол и щелчком отправил его Ивану Ивановичу:
– Все имеет свои пределы.
– Да? – почти искренне удивился Иван Иванович. – А человек рожден для того, чтобы раздвигать пределы возможного. Вы не хотите попробовать?
Петров промолчал.
– Попробуем по-другому, – улыбнулся Иван Иванович. – Вы сегодня отправитесь к нашему с вами тайнику и изымите оттуда очередной пакет. С премией и авансом. Чтобы вам проще было считать, скажу, что премия составила пятьдесят процентов от установленной платы, и аванс – это пятьдесят процентов будущего гонорара, который удвоен по сравнению с обычным.
– В долларах?
– Вы имеете что-нибудь против долларов?
– С прошлой недели – да.
– Не понял.
– На прошлой недели мы, совместно с российскими коллегами перехватили, очень тихо перехватили, два груза с фальшивыми долларами. Очень хорошо сделанными, почти на фабричном оборудовании, в Чечне. Есть подозрение, что это не первая поставка фальшивой зелени. И хотя эксперты утверждают, что подделку можно определить только при особой экспертизе, мне не хотелось бы…
– Марки вас устроят?
– Вполне.
– Тогда сегодня вы получите свои деньги в марках…
– Вы не накинете еще премию? – мило улыбнулся Петров.
– За что?
– За информацию о перехваченных грузах, – улыбка стала еще шире.
– С чего вы взяли, что эти поставки имеют ко мне какое-либо отношение? – недоуменно приподнял брови Иван Иванович.
– Пришло в голову. Посылка явно предназначалась человеку серьезному, а вы, с моей точки зрения, человек достаточно серьезный. Или работаете на очень серьезного человека. Нет?
– А если да?
– Тогда вас заинтересует то, что я для вас приготовил, – Петров поднял бокал.
– Это у вас с собой?
– Уже в тайнике, – Петров просто лучился доброжелательностью. – Когда я смогу забрать свое?
– Сегодня, после семи вечера.
– После девятнадцати ноль-ноль, – сказал Петров. – Очень хорошо. И еще.
Иван Иванович отложил в сторону вилку:
– Вы сегодня просто наполнены информацией.
– Когда есть стимул, грех не поработать.
– Стимулом называли заостренную палку, которой погоняли слонов.
– Ладно, тогда отметим, что вы выработали эффективную систему поощрения. И она вызывает у меня желание работать и работать. Если, конечно, я не слишком подрываю ваш бюджет.
– Не слишком. Подрываете, но не слишком. Что же вы еще приготовили?
– На этот раз – не мы. На этот раз – другие. И некоторые очень заинтересовались, кто именно это подготовил.
– Я весь внимание.
– Прошел слух, что в ряде городов Украины как-то спонтанно, разом, пробудилось в журналистах желание объединиться. И не столько объединиться, сколько объединить, не безвозмездно, конечно, свои наборы компры на разных мелких и мельчайших государственных чиновников, сотрудников милиции, профсоюзных боссов, ну, вы сами понимаете.
– Понимаю.
– И что самое интересное, наша служба безопасности, не к ночи будет помянута, как-то вяло отреагировала на подобную активность. Пришлось отреагировать нам. Более того, нам пришлось отреагировать в первую очередь.
– Что так?
– Понимаете, еще со времен попытки организовать совместную сеть «Спектр», я имел достаточно тесные контакты с россиянами. В рамках одной, достаточно старой операции. И по итогам той операции у нас с россиянами остался небольшой списочек граждан Украины, которые непосредственного интереса на представляют, но существование которых является некоей гарантии давней договоренности… Я не слишком умничаю?