Страница:
29 января 2000 года, суббота,13-00 по Киеву, трасса Киев – Город.
Я не поверил. Я не захотел поверить тому, что рассказал Петров. Черт с ним, с предательством и продажностью, все мы продажны. Одни продаются мелко и вульгарно, другие с чувством и размахом. Я не захотел поверить…Нет, я поверил, не хотел, но все равно поверил. Такое Петров не мог соврать. Не мог сходу придумать.
Даже Жовнер, мне кажется, опешил. По мере того, как Петров говорил, выражение лица Жовнера менялось, он несколько раз оглянулся на меня, словно проверяя, слышу я тоже самое или это мерещится ему одному.
– И где этот пульт? – спросил Жовнер, когда Петров закончил свой рассказ.
– Не знаю.
– Точно?
– Не знаю я. Эту информацию я получил из материалов, которые покойный Горяинов не успел передать своему начальству, как я понимаю, Ивану Ивановичу.
– Кто может знать?
– Угадай с трех попыток.
– Поехали, – Жовнер выпрямился.
– Куда? – спросил я.
– К друзану твоему, как там его, Зарудовскому.
– Думаешь, он знает?
– Если бы знал, подох бы давно. Он может знать, где генерал живет.
– Генерал? – не сразу понял я.
Действительно, не так много у меня знакомых генералов. И не так много генералов на свете, вышедших на пенсию и ставших лесничим.
– Толик, – спросил, – ты уверен, что нам стоит лезть в это дело глубже?
– А ты хочешь съехать с базара?
– Не знаю, – честно признался я.
– Не думаешь, что обо всем этом стоит рассказать?
– А кто нам поверит?
Жовнер засмеялся:
– Поверят, будь уверен. Сейчас верят в любое дерьмо, лишь бы его можно было повесить на Россию. А если мы еще и докажем это… Будь спок, мы еще и бабок заработаем. Найдем пульт, и тут же все получится.
Хочешь прославиться?
– Не в этом дело…
– А хочешь, чтобы эту штуку отключили? Чтобы убрали ее, к чертовой матери? Хочешь? – Жовнер потер руки.
– У тебя башню клинит, – сказал я.
– Может быть, ног я линкор, одну башню заклинит – еще пять останется. Я тут чую бабки – и меня никто не остановит. Лучше, конечно, с тобой, нет, найму кого-нибудь. Давай живее, Саша.
– А Петров?
– А Петров с нами поедет до Города. Чтобы ему в голову не пришло еще раз продать. Нас, например. Поехали?
– Поехали, – словно загипнотизированный согласился я.
И мы поехали.
Водитель получил приказ, машина, выбравшись на трассу, рванула так, что я старался не смотреть на спидометр.
Я закрыл глаза и попытался сосредоточится.
Я был чертовски близок к разгадке. Действительно, они тогда решили заложить мину, действительно они были готовы ее подорвать. И пульт управления, как это ни смешно, находился действительно в Белгородской области.
Заряд тоже был на территории России. Небольшой аккуратный ядерный заряд. На большой глубине. В случае подрыва наверх не вырывалось ни рентгена. Только ударная волна. Наверху даже и не тряхнет. Разве что немного.
Я никогда не верил в тектоническое оружие, в невероятной силы ударные волны, сметающие на своем пути все и вся. Слишком это фантастично.
Я даже читал о советских ядерных устройствах, разложенных подводными лодками вдоль тихоокеанского побережья США. Подразумевалось, что, взорвавшись, они вызовут цунами, и океанские волны сметут империалистов с лица земли, километров до пятисот в глубь территории. Я тогда потешился, иронизируя.
Все оказалось проще. Значительно проще. И страшнее.
Да, глубинный взрыв. Ударная волна, направленная вдоль Днепра, слабая, по сравнению с землетрясениями, но достаточная, чтобы вызвать в днепровских водохранилищах цунами. Небольшие по океанским меркам, но вполне достаточные, чтобы снести плотины, одну за одной.
А дальше все сделает волна.
Дома и люди. Люди и города. Один за одним, но так, что никто не успеет даже провести эвакуацию. Киев, Днепропетровск, Запорожье.
А потом в дело вступят побочные факторы. Атомные электростанции, попавшие в зону затопления, химические комбинаты, заводы. СДЯВ, вспомнил я, список сильнодействующих ядовитых веществ. В каждом городе. Хлор, амиак, кислоты. Взрывы, выбросы газа.
И каждая катастрофа вызывает новую. И каждая смерть порождает новые смерти.
В девяносто первом году генералы прекратили ученья, решив, что дальнейший подсчет потерь среди гражданского населения учету не поддается. Миллионы утонувших, погибших, задохнувшихся и облученных. Армия потенциального противника, погибающая на захваченной территории. Красиво и изящно.
У меня комок подступил к горлу.
Вот так просто. Очень просто.
Мы жили, о чем-то мечтали, а за нас уже все было решено. Уже была вырыта шахта, уже подготовлен бункер и установлена та самая кнопка. И нужно было только ее нажать.
Украина выходила из состава Союза, а заряд все лежал? Мы заявляли о своей дружбе с НАТО, а кто-то на российской территории мог просто нажать на кнопку и превратить нас в пустыню. Не ракетой, не толпами танков, а простым небольшим землетрясением.
Господи, да ведь их даже толком не обвинишь. Взрыв был бы произведен на собственной территории, без выбросов радиации.
Я открыл глаза. Дорога неслась к нам навстречу. Так можно вылететь с трассы.
Я представил себе, как машина слетает с дороги, переворачивается насколько раз, скрежеща металлом. Удар.
Я вздрогнул.
Оставался еще шанс. Небольшой. Мы приезжаем к подполковнику, и выясняется, что заряда уже давно нет. Что его давно демонтировали. И все, можно спокойно…
Что спокойно? Что? Жить? А если заряд все еще там? Хорошо, мы раскручиваем Зарудовского, он дает нам координаты таинственного генерала. Дальше что? Я оглянулся и посмотрел на Жовнера.
Мы сразу начнем кричать о происшедшем? Имея только слова отставника и фотографию, на которой ногтем зачеркнуты лица? Бред.
На такой скорости мы или окажемся достаточно быстро в Городе, или на обочине.
Я снова закрыл глаза.
29 января 2000 года, суббота, 14-00, Москва.
– Нам нужно немедленно выезжать, – сказал Виктор Николаевич.– Что случилось?
– Мне только что позвонил Михаил.
– Что?
– Представь себе. Он просит немедленно встретиться с ним, сразу же назвал адрес. У Зудина.
– Так, – Игорь Петрович поправил галстук, – а что именно случилось?
– Он пока не сказал. Это связано с «Армагеддоном» и Врагом. Он утверждает, что у него есть выход на Врага. И что в течение нескольких часов все решится.
– Нужно ехать.
– Лететь, – поправил его Виктор Николаевич, – я уже договорился о самолете.
– Брать группу?
– Да. Я не уверен в тех, кто работал там с Михаилом.
– У меня уже есть там, на месте, пятеро, – напомнил Игорь Петрович.
– Возьми еще.
– Хорошо. Через сколько вылет?
– Все зависит от тебя. Сколько тебе понадобится времени на подготовку?
– Два часа, – задумавшись на секунду, ответил Игорь Петрович.
29 января 2000 года, 23-00 по Киеву, Город.
Дверь в дом пришлось сломать. Зарудовский отказался открывать, но Жовнера это не могло остановить.Подполковник попытался забаррикадироваться в комнате, но не смог сдвинуть шкаф. Зато вытащил из-под дивана топор и попытался ударить Жовнира.
– Прекрати, идиот старый, – Толик отшвырнул Зарудовского на диван, а топор отбросил в сторону. Оглушительно зазвенело бьющееся стекло – топор угодил в буфет.
– Ты что же это творишь? – Зарудовский попытался вскочить с дивана, но толчком был опрокинут назад.
– Сидеть.
– Сижу! Дальше что?
– Ты зачем на порядочных людей стучишь, крыса старая? – поинтересовался Жовнер.
– На этого, что ли? – Зарудовский быстро глянул на меня. – Где ты порядочного журналиста видел?
– А стучать – порядочно?
– Ни хрена я не стучал. Я договор заключил…
– Тебя оставляют живым, а ты им за это сообщишь, если кто полезет в вашу группу? – уточнил Жовнер.
– А тебе что?
– Ничего. Твои друзаны тебе сказали, что еще двоих ваших порешили.
Лицо Зарудовского вытянулось и посерело. Разом, будто его кто пылью припорошил. Кадык дернулся:
– Кого?
– Обоих киевлян.
Зарудовский что-то прошептал белыми губами.
– Одного еще осенью, а второго – прошлой ночью. Могли ведь и с тебя начать. Как ты еще жив?
Зарудовский молчал.
– Жить хочешь? – спросил Жовнер.
Ответа нет.
– Я тебя спрашиваю, хрен отмороженный, жить хочешь?
– А кто ж не хочет?
– Нам нужен адрес генерала.
– Какого?
– Лесника, твою мать.
– Лесника… А, Григория… – лицо Зарудовского немного просветлело.
– Григория, не Григория. Какая разница. Того, что стал лесником. Последнего из вашей группы.
Зарудовский почесал небритую щеку:
– А чего я это вам должен верить?
– А потому, что мы сейчас уйдем отсюда, а ты останешься. Один. И я не уверен, что ты долго проживешь после этого. Думай быстрее.
Легко Жовнеру говорить. Меня никто не тычет в спину, не подгоняет, а быстрее думать я не могу. Я даже медленно думаю с трудом. У меня перед глазами все время встает одна и та же картина – масса ледяной воды обрушивается на дома, грохот, звон, крики гибнущих людей.
– А так я что, с вами поеду?
– Да, с нами. Одевайся, бери паспорт. Нам некогда.
– Куда торопиться?
– Не куда, а от кого, придурок старый.
Зарудовский встал с дивана, замер. Облизал губы.
– Ну, давай, дед!
– Не поеду я. Адрес дам, а сам не поеду. Слышишь? Надоело мне бегать. Вы из меня крысу сделали. Хватит. Забери… – Зарудовский открыл дверцу буфета, вынул оттуда записную книжку, – сейчас.
Он быстро нашел нужный листок, выдрал его и протянул Жовнеру:
– Держи. Только с вами генерал разговаривать не станет.
– Станет, станет, – пообещал Жовнер.
– Тогда пошли отсюда! Вон! Оба!
– Пошли, Санек! – Жовнир тронул меня за плечо.
– Сейчас, – кивнул я, – а в ваших списках нет координат места, где сейчас лесником работает генерал?
– В каких списках? – Зарудовский посмотрел на меня так, будто и не показывал мне позавчера тех почерканных листков.
– Пошли, Санек, нам нужно торопиться, – снова окликнул меня Жовнер.
30 января 2000 года, воскресенье, 1-30 по Москве, Белгородская область.
На крыльце гостей встретил Ковальчук.Игорь Петрович поднялся по ступенькам вслед за Виктором Николаевичем, неодобрительно покосившись на силуэты охранников Зудина.
– Водитель ваш пусть тоже заходит, – посоветовал Ковальчук, – у нас разговор получится долгий.
– Алексеев, – окликнул Игорь Петрович водителя, – заходи в дом.
Машина была с Белгородскими номерами, – ее одолжили у местных коллег. Сергей Алексеев захлопнул за собой дверцу и тоже поднялся на крыльцо.
Что-то начальство сильно меня выделяет из остальных, подумал Алексеев, не к добру.
– Подождешь нас… – Игорь Петрович оглянулся на Ковальчука.
– В холле, на первом этаже. Там же и покормят.
Виктор Николаевич подождал Игоря Петровича перед лестницей на второй этаж.
– Михаил на втором этаже, – сказал Ковальчук, – поднимайтесь.
– Похоже, Михаил чувствует себя совершенно уверенно, – заметил Виктор Николаевич.
– И ведет себя как большой начальник, – дополнил Игорь Петрович.
Михаил как раз говорил по телефону. Указал, не отрываясь от трубки, рукой на глубокие кожаные кресла.
– Да, понял. Сколько? Пропустить. Спокойно пропустить. Хвост не вешать. Все нормально. До связи, – Михаил спрятал сотовый телефон в карман и, наконец, встал. – Извините, что не встретил. Срочный звонок.
Михаил обошел стол, пожал поочередно обоим гостям руки и тоже сел в кресло:
– Как добрались?
– Можно без лирики, – Игорь Петрович расстегнул пальто, – ближе к делу.
– Хорошо, – кивнул Михаил, – к делу так к делу.
Он опустил руку за кресло и жестом фокусника достал две пластиковые папки. Подал их Виктору Николаевичу и Игорю Петровичу.
– Что это? – взвесил на руке папку Игорь Петрович.
– Это как раз то, что искал Враг. Средство для «Армагеддона».
– Вы уверены?
– Ознакомьтесь сами. У нас еще есть немного времени.
– До чего? – спросил Игорь Петрович.
– Я потом скажу. Время еще есть, читайте.
30 января 2000 года, воскресенье, 0-30 по Киеву, Город.
Иван Тихонович Зарудовский, услышав стук в дверь, из-за стола не встал, просто крикнул, что дверь не заперта.Кто-то вошел. Иван Тихонович не стал вглядываться в сумрак проходной комнаты. Он и так знал кто это.
Вошедший остановился на пороге, осмотрел комнату:
– Были проблемы?
– Ничего, – усмехнулся Зарудовский, – так, посуду немного на счастье побили.
– Это хорошо, – сказал гость.
– Хорошо, – согласился и Зарудовский. – Налить водочки?
– Спасибо, не нужно.
– Служба, – сочувственно произнес Зарудовский.
Гость чуть улыбнулся.
– Что дальше делать? – спросил Иван Тихонович.
– В общем, все, – ответил гость.
– За тем и приходил?
– В общем, да.
– Понятно, – подполковник поправил воротник старого свитера, – почему не сказал, что тех двоих убили?
– Кого?
– Не знал, выходит…
– Не знал.
– А если бы знал, сказал?
– Нет. Без приказа – нет.
– И без приказа не пришел бы?
– Вы все великолепно понимаете, Иван Тихонович.
– Вот то-то и оно, что понимаю, – Зарудовский невесело улыбнулся, – поздно уже.
– Поздно.
– Я провожу тебя до двери, – сказал Зарудовский.
– Хорошо, – гость отошел в сторону, пропуская хозяина вперед.
– Ты только не очень больно, – успел сказать Зарудовский.
Нож бесшумно вошел ему слева под ребро.
30 января 2000 года, воскресенье, 2-00 по Москве, Белгородская область.
Таможню мы пересекли неожиданно быстро, водитель Жовнера о чем-то пошептался с официальными лицами, и через пять минут мы уже въехали на территорию России. На Российской таможне все также решилось очень быстро.– Главное, это знать правила игры, – назидательно сообщил мне Жовнер. – Таможенники и пограничники играют по правилам. Все чисто и аккуратно. Уважаю.
Из бардачка была извлечена карта. Водитель мельком глянул на точку, которую ему указал Толик, кивнул.
– Вот тут притормози, – приказал Жовнер водителю, когда мы отъехали километров на пятнадцать от таможни.
Машина остановилась.
– Здесь наши пути-дороги расходятся, уважаемый господин Петров. Прошу покинуть транспорт. Теперь можете стучать своему начальству сколько влезет. Хотя я подозреваю, что вам в этом нет особой выгоды.
Я не стал оглядываться, когда Петров выбрался из машины, я не хотел видеть его в этот момент. Об него разве что не вытерли ноги.
– Теперь нанесем визит генералу, – сказал Жовнер.
– Визит?
– Конечно, мы же хотели с ним пообщаться.
Хорошая мысль, пообщаться с генералом, который вот уже почти десять лет сидит на кнопке, способной отправить на тот свет миллионы ни в чем не повинных украинцев. Что мы ему скажем? И что он скажет нам? Что?
Но Толику о своих сомнениях я не сказал. Сегодня просто день метаморфоз. Превратившийся в слизняка майор Петров, и новый украинец, все больше и больше начинающий напоминать своими повадками Джеймса Бонда.
Мой организм выбросил очередной финт, спасая меня от безумия. Все происходящее просто не касалось меня. Это шло мимо, предоставляя мне возможность рассматривать происходящее. Просто рассматривать. Просто быть зрителем.
Я ведь даже не попытался вмешаться во все происходящее. Если бы сейчас, вместо того, чтобы оставить Петрова на темной трассе, Жовнер просто выстрелил бы ему в голову, я бы не испугался. Я бы просто смотрел на это и все.
Чертовски болела голова. И начинался озноб.
30 января 2000 года, воскресенье, 1-30 по Москве, Белгородская область.
Виктор Николаевич закончил читать первым. Лицо его оставалось непроницаемым, когда он закрыл папку. Михаил не сводил глаз с Игоря Петровича.– Вы давно получили эту информацию? – Игорь Петрович спросил, даже еще не подняв глаз от папки.
– Некоторое время назад, – невозмутимо ответил Михаил.
– Почему вы не сообщили этого нам сразу?
– Извините, Игорь Петрович, но к тому моменту я уже был вне игры. К тому же, исходя из официальной версии, на сколько я знаю, Враг уже повержен, и нам это ничем не угрожает.
– Враг повержен, – повторил за Михаилом Игорь Петрович, – а сейчас ваше мнение изменилось?
– Я же сказал, по официальной версии. Я никогда особо не преклонялся перед официальными версиями и мнениями. Эгоист, извините.
– И что же конкретно вас подтолкнуло именно сейчас?
– Некоторое изменение обстановки.
Игорь Петрович поглядел на Виктора Николаевича, который, казалось, дремлет, откинувшись в кресле.
– Что конкретно?
– Конкретно? Хорошо, конкретно, – Михаил потер руки. – После того, как Мазаев покончил с собой, все как-то разом затихло. Архивы были доставлены в Москву. После того, естественно, как они были скопированы в Киеве. Прекратилась суета с покупкой журналистов, перестали идти через границу партии оружия и фальшивых денег. Мы вычистили наши тылы и получили массу аргументов для бесед со слишком самостоятельными и независимыми индивидуумами. И все это благодаря тому, что мы боролись с Врагом.
Михаил развел руками, словно демонстрируя, как все боролись с Врагом.
– И что же дальше? – спросил Михаил сам себя?
– Действительно, что? – спросил неожиданно в тон ему Виктор Николаевич.
– Мазаев все время провел в Украине. Все время с сентября прошлого года. Это значило, что он не мог координировать действий на нашей территории. Он был слишком занят в Украине. И вообще, в Украине он не был бестелесным призраком, он очень активно маячил – полная противоположность российскому поведению Врага.
– Мы уже обсуждали это, можете не развивать дальше, – произнес Игорь Петрович.
– Серьезно? – обрадовался Михаил. – Это значительно упрощает мою задачу. После того, как похоронили Мазаева, в Украине тоже приступили к очистке. Им тоже было чем заняться. А у меня возникло вдруг много свободного времени. И я стал изучать то, что пытался получить Враг от нашего законсервированного агента, Горяинова. Вернее, что он пытался получить от него.
– И что же? – заинтересованно спросил Игорь Петрович.
– Именно информацию о последних учениях Киевского военного округа. Как вы думаете, зачем ему это было нужно?
– Не знаю.
– Опять странно, российский Враг ведет себе широко, глобально, готовится к масштабным операциям, но в результате так ничего и не проводит, а украинский – наоборот, потихоньку, полегоньку, но так, чтобы одной кнопкой можно было решить все.
– Чушь, – вырвалось у Игоря Петровича.
30 января 2000 года, воскресенье, 2-05 по Москве, Белгородская область.
– Вот и приехали, – сообщил Жовнер.– Где дом, – спросил я.
– До дома еще с километр, если верить карте и координатам Зарудовского, – ответил Жовнер.
– Что будем делать?
– Пойдем, прогуляемся, – засмеялся Жовнер, – у меня уже ноги бубликом завязались, нужно размять.
Я молча выбрался из машины. Я последнее время только и делаю, что по команде покидаю автотранспорт, или снова залажу в него. И еще я присутствую при избиениях. И еще я никак не могу справиться с ознобом и ужасом, который у меня вызывает только одна мысль о том, ради чего мы приехали сюда. Нельзя закрывать глаза.
Снова в мозг хлынет ледяная вода, снова на меня обрушатся крики гибнущих людей, снова облака ядовитого пара…
– Пошли, – сказал Жовнер.
Он уже стоял возле меня, держа в одной руке фонарь, а в другой объемистую сумку. Мимо меня легко прошел водитель, с такой же сумкой в руках.
– Откуда багаж? – вяло удивился я.
– Да какая разница, – отрезал Жовнер, – ты лучше подумай, что сейчас произойдет.
– А что произойдет? – спросил я вдогонку удаляющемуся Жовнеру.
– Мы с тобой спасем родную страну, что может быть почетнее.
Я двинулся следом. Странным голосом сказал это Жовнер, будто действительно испытывает восторг этот замечательный представитель украинской финансовой интеллигенции. Только вот по какому поводу.
Дорогу замело. Я проваливался почти по колено, опасаясь, что потеряю туфли. В них уже было мокро и холодно. Хорошо еще, что стих ветер, и снежинки плавно опускались вниз, а не били в лицо.
Я зацепился за что-то ногой и упал. Медленно встал, стараясь ругаться не очень громко. Оглянулся. Что-то там мелькнуло за деревьями. Вроде бы как отсвет фар. Кого-то еще принесло в это глухоманье.
Дом лесника оказался вдруг совсем рядом, я чуть не налетел на забор. Зазвенела цепью собака, залаяла. Судя по голосу – здоровая собака, большая и недобрая.
Жовнер потряс калитку, собака залаяла громче. Я смутно видел силуэты попутчиков на фоне снега и припорошенных деревьев. Фонари они почему-то выключили.
Собака просто зашлась лаем, когда Жовнер снова ударил в калитку.
В одном из окон дома зажегся свет, открылась дверь и на пороге, на фоне желтого прямоугольника двери возникла человеческая фигура.
– Кто там? – властным голосом спросил человек.
– Мы от Зарудовского Ивана Тихоновича, – крикнул Жовнер, стараясь перекрыть собачий лай.
– Вулкан, молчать, – прикрикнул на пса хозяин и спустился с крыльца, – чего среди ночи?
– Да мы выехали рано, машина полетела в десяти километрах отсюда. Чуть дуба не врезали.
– Ладно, сейчас.
Я услышал, как скрипнул под ногами снег, как лязгнул засов:
– Проходите. Сколько вас?
– Трое, – странным голосом ответил Жовнер.
В этот момент мне показалось, что сзади, у меня за спиной послышался шорох, я оглянулся. Кусок темноты рванулся вдруг ко мне навстречу. Удар, и я потерял сознание.
30 января 2000 года, воскресенье, 3-00 по Москве, Белгородская область.
– Почему чушь? – Быстро переспросил Михаил.– Потому, что чушь. Как вы до сих пор не поняли… – Игорь Петрович оперся о подлокотники, будто собирался вставать, но передумал.
– А что мы должны были понять?
– Ничего, потом, заканчивайте свое выступление, а потом мы все это обсудим, – отрезал Игорь Петрович.
– Как скажете. В принципе, мы были готовы к такому развитию событий. Мы застолбили несколько контрольных точек, на всякий случай.
– Что именно? – поинтересовался Виктор Николаевич. – А то вы как-то невнятно сообщили нам о получении документов, подготовленных Горяиновым.
– Петров, – просто сказал Михаил, – майор украинской военной контрразведки.
– Он что, работал на вас? – спросил Игорь Петрович.
– Официально он работал с нами в контакте. Неофициально он входил в мою структуру. И мы надеялись, что Враг попытается вступить с ним в контакт.
– Почему?
– А он у нас играл роль продажного работника. Неплохо, между прочим, играл. Нам пришлось постараться, но так или иначе к нему обратились. Лично Иван Иванович Иванов. Вас это удивляет, Игорь Петрович?
– Почему меня это должно удивлять?
– Вы выглядите немного растерянным.
– Я выгляжу немного уставшим.
– Извините. Итак, Сережа Петров свою задачу выполнил. Он передал Иванову нужную информацию. О группе, которая готовила тектонический удар. Не всю, мы убрали конкретику. Только информация о том, что было, что изучалось на последних командно-штабных учениях округа и источник, наш источник, через который могла бы поступить более конкретная информация.
– А потом начались чудеса, – подсказал Виктор Николаевич.
– Что?
– Ну, сейчас уместно прозвучало бы высказывание, начинающееся с этой фразы.
– А потом начались чудеса. При изучении данных, захваченных в архивах Мозаева, вдруг обнаружилась лакуна. Не было ничего об ученьях. Ничего. И я сделал вывод, что гонки продолжаются. Что кто-то будет продолжать пробираться к заветной кнопке. Ему только нужно будет помочь.
А потом взять на финише.
– И это будет Враг? – скептически поинтересовался Игорь Петрович.
– Это будет человек, который выведет нас на агрессивную ипостась Врага, – спокойно сказал Михаил, – мы решим таким образом сразу несколько проблем. Вычислим Врага, ликвидируем угрозу, выясним, как еще можно выйти на секретный объект и перекроем возможные каналы утечки информации.
– И вы хотите сказать, что именно сейчас все так и происходит?
– Да, Игорь Петрович, именно так и происходит. Сейчас, сию минуту, Враг использует ничего не подозревающих исполнителей для глубокой разведки. Талантливо, между прочим, использует, в темную. Но один из этих людей – подставлен ему нами. И Враг даже не подозревает, что как только он попробует нанести удар, он будет взят.