Страница:
Многое из рассказанного Максим знал. И о том, что здесь же летал его дед. Его он помнил плохо. Дед умер в пятьдесят шесть… или семь? Уже на пенсии. На рыбалку с собой брал… Фотографий много видел. Что отец пошел по его стопам и едва- едва не удалось им полетать в одном экипаже. Что мама рано умерла… Ну зачем это- то вспоминать - тяжело вздохнул Макс… Что они с отцом одни… Да, приезжала еще тетка из Севастополя. Из Севастополя? - спохватился Максим. Туда же уехала Ирина Сергеевна. Ладно, потом. Потом… Как водил его отец время от времени в летную столовую - помню. Как с первого (или второго?) класса учился жарить яичницу - помню… Да, полеты. Да бортпайки. Да, страх оставаться одному… Да, были сердобольные женщины. Батька же был ничего. Еще тот вдовец. Но ничего, молодец. Не привел мачеху. Это уже не помню, это уже знаю. А вот это - Максим навострил уши.
– Из нашего полка ушли в отряд двое. Один слетал. Дедов товарищ. Потом, после второй Звезды раздулся. А вначале - ничего. И других с собой приглашал. Ну, не к нам вообще - в полк. Хотя, бывали и у нас. Понимаешь, что для меня это значило?
– Понимаю - вдруг охрипшим голосом ответил Максим. Он - и не понимает? Он, болевший и бредивший этим уже лет пять? Да, с десяти лет, он, подслушав откровенные рассказы героев о подготовке, о полетах, о настоящих мужиках, начал бредить космосом.
"Поверьте, ребята. Я готов был туда - кивнув в окно в сторону полной Луны, рассказывал уже тогда сильно полысевший герой - хоть на метле, хоть в один конец. Да и сейчас бы не отказался, - махнул он безнадежно рукой".
– А потом, Максим, мне поступило предложение. Другие сами подавали рапорта. Мне же предложили. Это, по - одесски, две большие разницы.
– Ну, - напрягся Максим.
– Я отказался, - спокойно ответил отец.
– Но почему? - закричал Макс. - Да как же ты…
– Тогда никак не получалось, сынок. Мы с тобой вдвоем. Ни дедушек, ни бабушек. Тетке за тридевять земель? И так редко виделись. А там…
– Так… ты… из-за меня? - понял Макс.
– Ну- ну, успокойся, - уже заметно трезвея, ответил старший Белый. Это было правильно. И я никогда бы не пожалел. Дело в другом, - продолжил он. Оказывается, на приеме в честь награждения было несколько новоиспеченных героев, в том числе и экипаж космонавтов, по традиции сопровождаемый их всевозможными командирами. Отряда, подготовки, полета и чего- то там еще. Президент, подойдя к ним во время фуршета, упрекнул, что чураются они других Героев, даже летчиков - указывая на Белого и подзывая его к звездной команде.
– Познакомить? - в шутку предложил глава государства Белому.
– Мы знакомы, - улыбаясь, нашелся Максов отец. С экипажем - заочно, из газет, а с наставниками - даже очно. Когда брови начальства поднялись до максимальной отметки, он напомнил совсем уже лысому, но бодрому командиру отряда - Вы при мне все еще были готовы лететь на луну в один конец. А Вам - он обратился к необъятному "человеку - горе" я помогал вытянуть двойник из горла голавля. "Быстрый" - напомнил он обоим название города.
– Петька! - в один голос вскричали они. Ну точно, Петро!
Александр Александрович,- обратился к хозяину фуршета звездный командир, - он же наш. Его отец летчиком был! Я его еще карапузом помнил. Потом забылось… сколько времени - то прошло? Постой- постой, - вдруг припомнил он. Это же ты, или какой другой Белый отказался от медкомиссии?
– Да, я - помрачнел Петр.
– Вот видите, Александр Александрович, а Вы говорите, - чураемся - тут же подхватил гражданский.
– Я вообще- то не могу понять человека, отказавшегося от высокого полета - вдруг сухо произнес президент. Глаза его гневно сощурились. Как можно наступать на горло собственной песне?
– Вспомнил, вспомнил, - заступился военный командир. Он один с сыном оставался. Не на кого было оставить. Не в детдом же на это время. Так, Петро?
– Это другое дело, - растрогался глава государства. Он часто менял гнев на милость, считая это высшим проявлением справедливости. - Да, дети - это свято. Я бы и сам, может… если бы не дети, - вздохнул он о чем - то своем. - Но теперь-то сын, небось, отрок самостоятельный? Так восстанавливайте справедливость, - полушутя - полусерьезно заявил главнокомандующий.
– Да стар я уже, - вставил свое слово герой этих переговоров.
– Но- но, - погрозил пальцем президент. Если Вы старик - то кто же я? Так вот, - он поманил к себе пальцем космической руководство. До конца моего президентского срока , первого- подчеркнул он, этот… Герой должен слетать. Поможем исторической справедливости на местном уровне. Если, конечно, позволит здоровье, - уточнил он, уже удаляясь в сторону других лауреатов.
– Ну, ну, папуля, ну? - торопил захваченный такой перспективой Максим.
– Да что "ну", - махнул рукой отец. Покривились, они, конечно. Там очередь на несколько лет. А тут - "до конца срока". Но все- таки - вот, - он протянул конверт. Вызов. На медкомиссию. Хохма. Клоунада на старости лет.
– Но почему?
– Какое у меня здоровье с этим всем? Ну, знаешь. Да видишь сам - отчаянно скривился Белый - старший. Давно начал. После маминой… Что там у меня осталось? Какая медкомиссия? Курам на смех. Вот так- то, сынок - закончил отец свое повествование. Что скажешь?
– Папа, перестань! Конечно, вперед, - восторженно откликнулся Максим. - Это же здорово! Знаешь, я готов туда ехать даже площадку стартовую подметать!
– Хорошо сказано. Надо будет запомнить. Я бы так точно свои мысли не высказал. Молодец.
– Ну, это не я, - покраснел Макс. Это в одном фильме было. И про аэродром. Я перефразировал.
– Неважно. Но, говоришь, попытка - не пытка?
– Говорят, медкомиссия - пытка. Но не настоящая, - вспомнил вдруг Макс мрачную камеру. - Папуля, ты ее пройдешь, - глядя отцу в глаза уверенно заявил Максим.
– Ну что же. Значит, опять разлука. Мне сначала в область, потом в республику.
– Когда?
– Через три дня.
– Но это же здорово, я как раз…
– Никаких турниров. Я своего решении не поменяю.
– Да нет. Через неделю областная олимпиада… Да по математике, папуля, ты уже забыл. А победители - на республику. Так что, будем встречаться.
– Ох, и самоуверенный же ты. В кого только? Ладно, договорились. Пойду отдыхать. Ты не злись, что я сегодня такой. Теперь все поменяется. А ты, конечно, к друзьям?
Глава 27
– Из нашего полка ушли в отряд двое. Один слетал. Дедов товарищ. Потом, после второй Звезды раздулся. А вначале - ничего. И других с собой приглашал. Ну, не к нам вообще - в полк. Хотя, бывали и у нас. Понимаешь, что для меня это значило?
– Понимаю - вдруг охрипшим голосом ответил Максим. Он - и не понимает? Он, болевший и бредивший этим уже лет пять? Да, с десяти лет, он, подслушав откровенные рассказы героев о подготовке, о полетах, о настоящих мужиках, начал бредить космосом.
"Поверьте, ребята. Я готов был туда - кивнув в окно в сторону полной Луны, рассказывал уже тогда сильно полысевший герой - хоть на метле, хоть в один конец. Да и сейчас бы не отказался, - махнул он безнадежно рукой".
– А потом, Максим, мне поступило предложение. Другие сами подавали рапорта. Мне же предложили. Это, по - одесски, две большие разницы.
– Ну, - напрягся Максим.
– Я отказался, - спокойно ответил отец.
– Но почему? - закричал Макс. - Да как же ты…
– Тогда никак не получалось, сынок. Мы с тобой вдвоем. Ни дедушек, ни бабушек. Тетке за тридевять земель? И так редко виделись. А там…
– Так… ты… из-за меня? - понял Макс.
– Ну- ну, успокойся, - уже заметно трезвея, ответил старший Белый. Это было правильно. И я никогда бы не пожалел. Дело в другом, - продолжил он. Оказывается, на приеме в честь награждения было несколько новоиспеченных героев, в том числе и экипаж космонавтов, по традиции сопровождаемый их всевозможными командирами. Отряда, подготовки, полета и чего- то там еще. Президент, подойдя к ним во время фуршета, упрекнул, что чураются они других Героев, даже летчиков - указывая на Белого и подзывая его к звездной команде.
– Познакомить? - в шутку предложил глава государства Белому.
– Мы знакомы, - улыбаясь, нашелся Максов отец. С экипажем - заочно, из газет, а с наставниками - даже очно. Когда брови начальства поднялись до максимальной отметки, он напомнил совсем уже лысому, но бодрому командиру отряда - Вы при мне все еще были готовы лететь на луну в один конец. А Вам - он обратился к необъятному "человеку - горе" я помогал вытянуть двойник из горла голавля. "Быстрый" - напомнил он обоим название города.
– Петька! - в один голос вскричали они. Ну точно, Петро!
Александр Александрович,- обратился к хозяину фуршета звездный командир, - он же наш. Его отец летчиком был! Я его еще карапузом помнил. Потом забылось… сколько времени - то прошло? Постой- постой, - вдруг припомнил он. Это же ты, или какой другой Белый отказался от медкомиссии?
– Да, я - помрачнел Петр.
– Вот видите, Александр Александрович, а Вы говорите, - чураемся - тут же подхватил гражданский.
– Я вообще- то не могу понять человека, отказавшегося от высокого полета - вдруг сухо произнес президент. Глаза его гневно сощурились. Как можно наступать на горло собственной песне?
– Вспомнил, вспомнил, - заступился военный командир. Он один с сыном оставался. Не на кого было оставить. Не в детдом же на это время. Так, Петро?
– Это другое дело, - растрогался глава государства. Он часто менял гнев на милость, считая это высшим проявлением справедливости. - Да, дети - это свято. Я бы и сам, может… если бы не дети, - вздохнул он о чем - то своем. - Но теперь-то сын, небось, отрок самостоятельный? Так восстанавливайте справедливость, - полушутя - полусерьезно заявил главнокомандующий.
– Да стар я уже, - вставил свое слово герой этих переговоров.
– Но- но, - погрозил пальцем президент. Если Вы старик - то кто же я? Так вот, - он поманил к себе пальцем космической руководство. До конца моего президентского срока , первого- подчеркнул он, этот… Герой должен слетать. Поможем исторической справедливости на местном уровне. Если, конечно, позволит здоровье, - уточнил он, уже удаляясь в сторону других лауреатов.
– Ну, ну, папуля, ну? - торопил захваченный такой перспективой Максим.
– Да что "ну", - махнул рукой отец. Покривились, они, конечно. Там очередь на несколько лет. А тут - "до конца срока". Но все- таки - вот, - он протянул конверт. Вызов. На медкомиссию. Хохма. Клоунада на старости лет.
– Но почему?
– Какое у меня здоровье с этим всем? Ну, знаешь. Да видишь сам - отчаянно скривился Белый - старший. Давно начал. После маминой… Что там у меня осталось? Какая медкомиссия? Курам на смех. Вот так- то, сынок - закончил отец свое повествование. Что скажешь?
– Папа, перестань! Конечно, вперед, - восторженно откликнулся Максим. - Это же здорово! Знаешь, я готов туда ехать даже площадку стартовую подметать!
– Хорошо сказано. Надо будет запомнить. Я бы так точно свои мысли не высказал. Молодец.
– Ну, это не я, - покраснел Макс. Это в одном фильме было. И про аэродром. Я перефразировал.
– Неважно. Но, говоришь, попытка - не пытка?
– Говорят, медкомиссия - пытка. Но не настоящая, - вспомнил вдруг Макс мрачную камеру. - Папуля, ты ее пройдешь, - глядя отцу в глаза уверенно заявил Максим.
– Ну что же. Значит, опять разлука. Мне сначала в область, потом в республику.
– Когда?
– Через три дня.
– Но это же здорово, я как раз…
– Никаких турниров. Я своего решении не поменяю.
– Да нет. Через неделю областная олимпиада… Да по математике, папуля, ты уже забыл. А победители - на республику. Так что, будем встречаться.
– Ох, и самоуверенный же ты. В кого только? Ладно, договорились. Пойду отдыхать. Ты не злись, что я сегодня такой. Теперь все поменяется. А ты, конечно, к друзьям?
Глава 27
Это ученые еще спорят, есть или нет параллельные миры. На самом деле есть и параллельные миры с президентами, принцессами, глобальным потеплением и таким же терроризмом. А есть и параллельные маленькие мирки с вот такими уютными городками в десять ДОСОВ, прямыми узенькими дорожками между ними, тянущимися к солнцу тополями, неспешными беседами оставшихся в городке пенсионеров, бушующими цветами на клумбах. Правда, собирает порой в одной громогласной крылатой машине майор из этого мирка неприметных капитанов и лейтенантов и врывается с большой мир. И рассматривает затем чужой президент фото их "коломбины" над авианосцем. А эти скромные ребята вернутся в свой параллельный мирок, врежут в честь такого дела "шпаги" (слитого из агрегатов и очищенного хитроумным способом спирта) и идут в свои еще более мелкие мирки мимо гоняющей мяч шантрапы, гуляющей или чинно сидящей в беседках молодежи.
Серый тоже сидел в одной из таких беседок. Но тихо - не обозначает "чинно". С незнакомыми, более старшими хлопцами он резался в "кинга". Проигравшие скидывались, и самый проигравший уходил на промысел - добывать вино. Судя по состоянию игравших, промышляли они довольно удачно.
– О, Максвелл! - обрадовался Серый появлению друга. - Присоединяйся! Давай за приезд! Там есть еще что? Наливай, Рост!
– "Постой, паровоз, не стучите, колеса", - отреагировал названный Ростом худощавый высокий пацан. - В долг играешь, в долг пьешь, и еще угощаешь? - с мягкой угрозой упрекнул он Сергея.
– Да ладно, тебе. Это, действительно, мой кореш, - поняв, что зарвался, оправдывался Серый. - Ну, Белый, ну, тот самый…
– Тот самый? - деланно удивился Рост. - Послушай, Боб, по-моему, мелковат он для того самого", а?
– Это тот самый сын героя - ядовито уточнил сидевший четвертым Кот. От выпитого или еще от чего он очень побледнел и исхудавшее белое, озлобленное на весь мир лицо мальчишки вызывало сострадание.
– Ну, такого звания я не знаю, чтобы бесплатно наливать. Может, сбегаешь? - предложил Рост.
– Не официант и не лакей, - коротко отрезал Максим.
– Ух ты! - восхитился Боб, - какие мы гордые.
– А ты как насчет гордости? Может, сбегаешь? Проплачу.
Было видно, как на уже пропитом лице что-то, похожее на самоуважение, боролось с алчностью.
– Тройной тариф, - продолжал ковать железо Максим. Или вот что - он достал из кармана сотенную. - Чего торговаться. Чем вы тут лакомитесь? Н-е-е, протянул он, увидев жуткое дешевое пойло и неподдающийся временам и модам сырок. - Давай так. М…м…м, что тут можно достать? Ну, хорошо. Водки, кадарки и кагора. Хороший коктейль получается. Шоколадку. Что прикусить?
– Вот только-только гриль открыли.
– Давай и гриль. И быстро. Остальное заберешь за труды. Поменять найдёшь где?
Боб уже в пути успокаивающе махнул рукой.
– А я бы не побежал. Ни за какие деньги не побежал - процедил Кот.
– Да бегал же, успокойся, - отмахнулся Серый. Рост, что-то соображая, молчал.
– Там был уговор. Правила. А тут - действительно, лакейство. Здорово его сын героя уделал.
– Молчи, если будешь пить, - отозвался скривившийся Рост.
– Ну, ты, Макс, молоток! Как говорил Балаганов, забурел! А говорят, любительский спорт теперь неприбыльный! Вот, полюбуйтесь!
– Так ты ещё и спортсмен? - нехорошо осклабился Рост.
– Почему "ещё"? - ответил за друга Серый. - Он у нас боксер.
– Ах, боксер, - еще кривее и многозначительнее ухмыльнулся Рост. Ладно, - добавил он. - Давай, боксер, выйдем, разговор есть.
– Не советую, - подал из своего угла ехидный голос Кота.
– Ша, котенок. Тебя не спросили. - Оскорбленный подросток было подхватился, но затем махнул рукой и вновь затих в своем углу.
– Подожди, чувак, что случилось? О чем базар? - заволновался Сергей.
– Серый, твой дружбан - не всегда твоя забота. Не суетись - посоветовал ему уже выходя новый знакомый.
– Он прав, Серый, - подтвердил Максим.
Повинуясь неписаным правилам городка, парочка чинно, по дружески прошла от беседки и скрылась "за сараями" - извечном месте сведения счетов драчунов. Правда, со временем сараи стали гаражами, драчуны - костоломами, но удачнее места так и не находилось.
– Ты оскорбил моего дружбана, - взялся за дело Рост, надвигаясь на подростка.
– Это как? - решил уточнить Максим.
– Ты купил его, как холуя.
– Но он же сам купился. Я же только предложил.
– Ты мне не сявкай, - в руках Роста щелкнул и холодно блеснул лезвием нож. Хочешь уйти целым - выкладывай все из своих закромов.
– Да что же это за наглость такая? - возмутился Максим. - Да тебя же завтра загребут. Ты что, думаешь, я молчать буду?
– А придется! И я сейчас объясню почему, - он приставил лезвие вплотную к горлу. - Кто против Роста вякнет, тот плохо, очень плохо кончает. А Рост выходит. За неимением улик. Знаешь, что это значит, вьюноша? - он вновь осклабился, демонстрируя отсутствие передних зубов.
– Ну, зубы тебе повыбивали и без милиции - прокомментировал свои наблюдения Максим.
– Что? - взревел щербатый, пытаясь уколоть собеседника ножом в шею. Он озадаченно посмотрел на место укола, не дождался крови, но, отмахнувшись от этой нелепицы, прошипел: - Да, не менты, ты прав. Но я их достал.
– Врёшь ты все, - ушел от соперника в сторону Максим. - Мелочь ты. Дешовка. Мразь. Возиться не хочется.
– Что-о-о? - загудел Рост, бросаясь на наглеца. И тут же упал. Максиму действительно не хотелось возиться с этой зарвавшейся мелкотой. После тех акул и тигров-людоедов этот вызывал даже не отвращение, просто какую-то гадливость. Но это у него. А как другим ребятам, впервые столкнувшимся с криминалом? Ведь не врал, запугал здесь кого-то. Мразь. Зарвавшаяся от безнаказанности мразь.
– Мразь, - вслух повторил он. - Теперь будешь ползать.
– Погоди… Ты… погоди, - испуганно хрипел поверженный, руками цепляясь за стену гаража и пытаясь подняться на онемевшие ноги. Ты что, всерьез, что- ли. Не, давай побазарим. Я… того. Я же… не знал!!! - завопил он.
– Как только ещё крикнешь - онемеешь. Все, твои гастроли кончились, - Максим вышел из темноты и пошел к беседке. Там Боб уже распаковывал покупки. Видимо, ему рассказали, куда ушел его друг с новым спонсором. Но он наверняка ожидал другого исхода и искренне удивился, увидев Максима.
– А где?
– Там, - кивнул Максим головой. - Всё принес?
– Ну да. Всё… А что он там?
– Понимаешь, у него некоторые проблемы… Поэтому, бери водку, эту гриль, и выпейте где-нибудь за его здоровье. Нам надо тут самим. Давно не виделись…
– Бооооб! - раздался из-за сарая и тут же смолк дикий крик.
– Что-то случилось! - озабоченно подсказал Максим. - И только что. До этого он так не орал. Правда? - обратился он к статистам. Сергей согласно закивал, а Кот притворно ахнул.
Боб схватил пакет с водкой и курицей и кинулся на замолкший зов.
– Это он, вообще- то зря, - прокомментировал Макс.
– Зря побежал? - поинтересовался Сергей.
– Зря взял покупки? - высказал свои догадку Кот.
– Зря закричал, - туманно для них ответил Максим. Ну да ладно. Наливай, Серый. За встречу. Ну, а ты куда? Может, останешься? Поговорим, а? - попросил Кота подросток. Может, трезвый Кот и не остался бы. Но юноша уже хлебнул бурды, и ему очень надо было выговориться.
Первый тост "с приездом" они выпили молча. Похрустели большой шоколадищей. ("Не поскупился", - съязвил насчет Боба Серый).
– Слушай, а кто они такие - эти Бобы и Росты?
– Боб из местных. Только закончил среднюю. А Рост - из пришлых. Примазался к Бобу, вот здесь и шастает. Из шакалят.
– "Шастает"! Нашёл дружбанов, - уколол его Максим.
– Да кто ж их знает. Хлопцы как хлопцы. Я же только в картишки. Ну и винца. Остальные же разъехались, - виновато бубнил Серый, разливая самодельный коктейль. - А ведь вкусно, - прокомментировал он новые для него ощущения. - На сборах не только приёмчикам боксерским учили, а?
– Ладно тебе. Какие здесь новости?
– Да так. Я же говорю - поразъезжались почти все. Этого, следователя, знакомого нашего, Холеру - выгнали.
– Как?
– Не знаю, не интересовался. Так ему и надо, менту драному, - зло ответил Сергей. Он, конечно, не забыл ни задержания, ни беседы с пристрастием. - А посадили хозяина какого-то зеленого Москвича. В нём ее перевозили - железно доказано. Хозяину уже за семьдесят, а его закрыли. Во, насильник, - захохотал было Серый, но тут же осекся.
– Но подожди, за что?
– А вот Кота отца за что? Что выжил из всего экипажа?
– Заткнись - вдруг всхлипнул подросток.
– Не, подожди, - с пьяной настойчивостью начал уточнять Серый. То есть как "заткнись"? Я что, не прав? Нет, скажи, не прав? Тогда почему "заткнись"?
– Прав, прав, только что толку…
– А коли прав, давай выпппьем за твоего батьку. Чтобы все хорошо закончилось. Тты только скажи, - уже заплетаясь, уговаривал Сергей, когда они выпили. - Ммы можем помочь?
– Можете. Если прекратите трендежь, - сказано это было покрепче, по - Котовски, и Сергей пьяно обиделся, насупился, и замолчал, подперев лобастую голову.
– Что ты с ним сделал? - поинтересовался Кот у Максима, кивая в сторону "сараев".
– Да ничего, поговорили… Потом он остался… По делам…
– Гады, - сообщил свое мнение Кот. - Это Серый подсуетился, а потом, когда в проигрыше, уходить стыдно. Ты извини, конечно, что я тогда… с арматурой. Просто затмение какое-то. Накипело. И отец, и Танька.
– А что, Танька? - уточнил Максим, разливая остатки "кагорки". - Сергею не нальем, хватит, - мимоходом прокомментировал он.
– Конечно… Кот несчастный, а я нет. У меня невесту убили… Мне еще и рога наставили… и мне, видите ли, хватит…
– Подожди, кто это тебе рога наставил? - изумился Максим. - Когда?
– Это грустная история. Наливай - расскажу.
– Ну, - приготовился к новостям Максим, отливая вино из своего стакана. Краем глаза он отметил, что Кот делиться не стал.
– Ну, Серый, кто тебе рога наставил?
– Кто - кто? - рогоносец залпом выпил и с пьяным отчаянием громким шёпотом произнес - Ты!
– Я? - поразился его друг. Ты с ума сошел. Когда? С кем?
– Когда не знаю. А с кем, сам знаешь. С Косточкой…
– Ты с ума сошел, - повторил Максим, густо-густо краснея. К счастью, ночная темнота только слегка разбавлялась звездным светом. А луна была еще где-то за ДОСами. Поэтому даже Кот не заметил этого проявления Максового смущения.
– Ну да, конечно, со мной встречаться не хочет, а про тебя все уши прожужжала.
– Постой- постой. Ты то здесь причем? - спохватился Макс. Она же Пенчева подружка.
– Пенчу она дала отставку еще раньше, - объяснил Кот. Теперь Сергей клинья подбивает.
– Но Серый, а как же…
– А я теперь вдовец, - пьяно захохотал вконец охмелевший подросток. И хотя Максима покоробил этот смех, он облегченно вздохнул, и повернулся к Коту.
– Так что насчет Таньки?
– А, не стоит, - насупился Кот. Видимо, волна откровенности пошла на убыль.
– Нет, ну давай выясним. Мы же с первого класса вместе…
– Ну, давай. Отстань от неё. Слышишь, отстань. Ты же видишь, что твориться - они все скопом от тебя с ума посходили. Тебе мало? И ее надо свести?
– Пусть решает сама.
– Н-е-е, Максвелл, так не пойдет. Ты отстань, а она пусть решает сама.
Трудно сказать, чем бы закончился разговор еще три недели назад. Но слишком много и сразу узнал в женской любви наш герой за это время, чтобы бросаться в бой за эту "кривляку".
– По рукам, - согласился он. - И если это единственная наша проблема…
– Единственная, - подтвердил Кот, пожимая протянутую руку.
– А насчет твоего отца… я помогу, - вдруг вырвалось и Максима.
– Ты о чем говоришь? - насторожился одноклассник. - Ты хоть понимаешь, о чем говоришь? Брось трепаться. Не та тема.
– Слушай, Котище - встрял очухавшийся от горестных раздумий Серый. - Если Максвелл сказал, - как отрезано. Сам знаешь… Поэтому никак… никакого трёпа…
На этом разговор прервался. Друзья отвели, поддерживая с двух сторон, Серого к его дому, дотянули по лестнице до квартиры, и даже позвонили, рванувшись затем вниз, чтобы не получить от его мамаши. Возобновлению разговора на жгучую для Кота тему затем помешало новое явление. Между их домами они столкнулись Танькой.
– Игорь, тебя мама ищет. Здравствуй, - пальнула она дуплетом в обоих подростков. И если взгляд на Кота был мягко осуждающим, то выстрел зеленых глаз в Максима был бы смертельным. Еще месяц назад. Он пока не понимал, но чувствовал, настолько вдруг повзрослел за это время. И взгляды этой пятнадцатилетней девчонки уже не могли насквозь пронзить его сердце. Да и вообще вся эта местечковая возня не могла сравниться с масштабами той вселенской кучи зла, дерьма и интриг, из которых он только - только вынырнул.
– Здравствуй и ты, коли не шутишь, - витиевато поздоровался Максим. И пока Кот бурчал о том, что он не сосунок, чтобы его мамка в коляске возила, Макс новым, уже несколько искушенным взглядом оценил только-только начавшую формироваться девичью фигурку Мышки. Та, словно почувствовав этот взгляд, вдруг поежилась.
– Ну, чего пялишься. Давно не видел?
– Давно… Две недели… Даже соскучился.
– По Ко… по Игорю тоже соскучился? Ишь, помирились… Ты угощал? Пьяницы, - с отвращением бросалась она словами.
– Помирились… И знаешь почему? Он доброе дело сделал, Роста уделал. Во, как наш Патрик начал стихами, - стал объяснять Кот. Максим увидел, что теперь развезло и этого. - И мы помирились, потому, что решили по- джентльменски… Говоря это, он вдруг стал оседать.
– Джентльмены, - скривила губки обличительница. Зачем ты его напоил? - урезонивала они Максима, когда они волокли Кота домой.
– Да нет. Понимаешь, они с Серым играли с какими-то Бобом и Ростом на интерес и пили какую- то бурду. Ну, я, чтобы развалить эту шоблу…
– Напоил еще больше?
– Ну, Мышонок, он угостил только двумя пузырями красного вина.
– Ого, Мышонок? - Максим покосился на пришвартованную с левого Котиного борта девушку. Та, словно не заметила этого удивления, но недовольно поджала нижнюю пухленькую губку. Макс невольно улыбнулся. Уж очень детским был этот жест. Он знал его с первого класса, когда Татьяна вот также недовольно кусала губу, если не решалась задача, если не получался рисунок, если он, тогда еще "пончик" - пухленький мальчик опаздывал выскочить из дома по дороге в школу.
– Роста спровадил и вместо него постарался?
– Ай, ну не так было - стал заступаться Кот.
– А ты молчи. С тобой завтра поговорим. Там мать места не находит. Сейчас придет подарочек.
– А со мной сегодня, - как между прочим заметил Максим.
– Очень надо! - заметила тоже как о чем- то постороннем девушка.
– Очень! - равнодушно подтвердил Белый, покосившись на Кота. Тот все понял по - своему.
– Правильно! Очень надо! Вчера, сегодня… Ну что ты мне расскажешь, Мышонок? Чего я не понимаю? Чем я сейчас помогу? Буду с кислым видом маман утешать? А что толку? Чем утешу? Что все будет хорошо? Что наш суд самый- самый? Да, Максвелл, ты не знаешь? Отцу- то все эти заговоры- терроризмы убрали…
– Ну и слава Богу! - вырвалось у Макса.
– Как бы не так! Халатность осталась. С особо тяжкими последствиями. Это - до семи. Уже просветили. И, говорят, постараются по максимуму. В назидание… Это к тому, что ты подряжался… Знаешь, Тань, он тоже жалеет, тоже говорит, "помогу". Так что…, - он помахал перед лицом девушки указательным пальцем, - не переживай. Нам помогут. Кто нальет, кто пожалеет, кто поищет…
Уличный фонарь осветил лицо подростка. Стало видно, как по нему текут слезы. Кот понял это и озлобился на свидетелей его слабости.
– Пошли вы! Благодетели… Сам дойду,- вырвался он и шатаясь метнулся к уже недалекому своему подъезду.
– Дойдет, - оценивающе посмотрел вслед Максим. - Чтобы только дома…
– Дома он тихий… Ладно. Хотел поговорить? О чем?
– Татьяна, в чем дело? Как враг тебе. Ну ладно, Кот котом, Мышонок - мышонком, не преминул он уколоть девушку, - но я то здесь причем?
– Ты считаешь это серьезной темой? Такой важной, что ее надо выяснять в полночь? Ну, да ладно, поговорим. Давай здесь. - Они умастились, как и принято у воспитанной молодежи, на скамейке под фонарем, но, отдавая дань продвинутости, взгромоздясь на спинку, и поставив ноги на саму скамейку.
– Да, майских жуков уже нет… - начал издалека Максим.
– Макс, мы знаем друг друга уже тысячу лет. Ну? - подогнала его подружка.
– Хорошо. Что изменилось? Почему? Как ты относишься ко мне?
– Последний вопрос самый интересный. Ну, проясним. Может, потом и разговаривать не захочешь. Если коротко… - девушка вроде, как собиралась с мыслями. - Боюсь и ненавижу! - выстрелила вдруг она.
– Почему? - искренне закричал Максим, ожидавший чего - нибудь совершенно другого.
– Тссс - приложила девушка пальчик к его губам. - Разбудишь Дониху, огребем оба. - Макс знал характер "Донихи" - вдовы умершего уже при его осознанной памяти цыгана Дона. Сам он был ничего. По пьяни рассказывал, что его дед вместе с Егоровым и Кантария устанавливал флаг над Рейхстагом, а потом его из-за политических соображений вычеркнули из истории. Во времена перестройки в это кто- то даже верил. Но вот сама "Дониха" была исключительно склочной бабой. Сейчас подростки ворковали возле ее самой пышной в городке клумбы и именно ее окна глазницами черепа таращились на них. Девушка была права, и Макс снизил тон. Точнее, вообще подавленно замолчал.
– Бартер есть бартер, отвечай теперь ты на вопрос. Что с тобой случилось, Максим? Ты же стал совсем другим…
– Не знаю, Танюша. Ну, не знаю. И посоветоваться не с кем. Нет, вообще-то начал советоваться, но…, - он подавленно замолчал, вспомнив, с кем он советовался, и что из этого вышло.
– Ну, хорошо. Продолжим викторину - взмахнула волнистой челкой девушка.
– Тебе очень идет вот это… - "Как волны волосы твои", - помнишь?
– Ну как же, как же, разве такое забудешь? Первый посвященный мне стих. Как там дальше? "А в них банты, как корабли?" - меткое сравнение.
– Ай, Танька, не вгоняй в краску.
– Первый вспомнил. Ладно. "Что случилось"? А ты что, не понял? Я лю… мне нравится другой - быстро поправилась Татьяна.
– Ну, конечно, - съязвил Максим. Если меня ты ненавидишь, то любишь другого. Или, как Папандопало пел - "Ты меня не любишь, а его кусаешь"?
– Давай без комментариев. Вопрос - ответ. Почему ты изменился?
– Но я не знаю. Ну, не знаю, Мышонок!
– Имей в иду,- подхватилась со скамейки Татьяна. - Не потерплю!!!
– Ну, конечно, что положено Юпитеру…
– Что ты говоришь? - вдруг резко успокоилась девушка. Это он - то, Юпитер? Это же ты, какой - то… ну, не Юпитер, то… Аполлон - с вызовом высказала она.
– Я, Аполлон? Ты, Тань, не издевайся, а?
– Не обольщайся. Не для меня. Понял? Для других.
– Кого это других? - охрипшим вдруг голосом переспросил юноша.
– Без комментариев. Ты сам, как склеротик из анекдота - "не помню, не знаю"…
– Ты тоже не откровенничаешь. Ну, хорошо. В чем я виноват перед тобой?
Каким-то очень женским, взрослым, понимающим взглядом ответила девушка зарвавшемуся парню, а вслух добавила - Если бы хотел, сам бы рассказал. Но ты же не хочешь, правда? Зачем спрашиваешь?
Серый тоже сидел в одной из таких беседок. Но тихо - не обозначает "чинно". С незнакомыми, более старшими хлопцами он резался в "кинга". Проигравшие скидывались, и самый проигравший уходил на промысел - добывать вино. Судя по состоянию игравших, промышляли они довольно удачно.
– О, Максвелл! - обрадовался Серый появлению друга. - Присоединяйся! Давай за приезд! Там есть еще что? Наливай, Рост!
– "Постой, паровоз, не стучите, колеса", - отреагировал названный Ростом худощавый высокий пацан. - В долг играешь, в долг пьешь, и еще угощаешь? - с мягкой угрозой упрекнул он Сергея.
– Да ладно, тебе. Это, действительно, мой кореш, - поняв, что зарвался, оправдывался Серый. - Ну, Белый, ну, тот самый…
– Тот самый? - деланно удивился Рост. - Послушай, Боб, по-моему, мелковат он для того самого", а?
– Это тот самый сын героя - ядовито уточнил сидевший четвертым Кот. От выпитого или еще от чего он очень побледнел и исхудавшее белое, озлобленное на весь мир лицо мальчишки вызывало сострадание.
– Ну, такого звания я не знаю, чтобы бесплатно наливать. Может, сбегаешь? - предложил Рост.
– Не официант и не лакей, - коротко отрезал Максим.
– Ух ты! - восхитился Боб, - какие мы гордые.
– А ты как насчет гордости? Может, сбегаешь? Проплачу.
Было видно, как на уже пропитом лице что-то, похожее на самоуважение, боролось с алчностью.
– Тройной тариф, - продолжал ковать железо Максим. Или вот что - он достал из кармана сотенную. - Чего торговаться. Чем вы тут лакомитесь? Н-е-е, протянул он, увидев жуткое дешевое пойло и неподдающийся временам и модам сырок. - Давай так. М…м…м, что тут можно достать? Ну, хорошо. Водки, кадарки и кагора. Хороший коктейль получается. Шоколадку. Что прикусить?
– Вот только-только гриль открыли.
– Давай и гриль. И быстро. Остальное заберешь за труды. Поменять найдёшь где?
Боб уже в пути успокаивающе махнул рукой.
– А я бы не побежал. Ни за какие деньги не побежал - процедил Кот.
– Да бегал же, успокойся, - отмахнулся Серый. Рост, что-то соображая, молчал.
– Там был уговор. Правила. А тут - действительно, лакейство. Здорово его сын героя уделал.
– Молчи, если будешь пить, - отозвался скривившийся Рост.
– Ну, ты, Макс, молоток! Как говорил Балаганов, забурел! А говорят, любительский спорт теперь неприбыльный! Вот, полюбуйтесь!
– Так ты ещё и спортсмен? - нехорошо осклабился Рост.
– Почему "ещё"? - ответил за друга Серый. - Он у нас боксер.
– Ах, боксер, - еще кривее и многозначительнее ухмыльнулся Рост. Ладно, - добавил он. - Давай, боксер, выйдем, разговор есть.
– Не советую, - подал из своего угла ехидный голос Кота.
– Ша, котенок. Тебя не спросили. - Оскорбленный подросток было подхватился, но затем махнул рукой и вновь затих в своем углу.
– Подожди, чувак, что случилось? О чем базар? - заволновался Сергей.
– Серый, твой дружбан - не всегда твоя забота. Не суетись - посоветовал ему уже выходя новый знакомый.
– Он прав, Серый, - подтвердил Максим.
Повинуясь неписаным правилам городка, парочка чинно, по дружески прошла от беседки и скрылась "за сараями" - извечном месте сведения счетов драчунов. Правда, со временем сараи стали гаражами, драчуны - костоломами, но удачнее места так и не находилось.
– Ты оскорбил моего дружбана, - взялся за дело Рост, надвигаясь на подростка.
– Это как? - решил уточнить Максим.
– Ты купил его, как холуя.
– Но он же сам купился. Я же только предложил.
– Ты мне не сявкай, - в руках Роста щелкнул и холодно блеснул лезвием нож. Хочешь уйти целым - выкладывай все из своих закромов.
– Да что же это за наглость такая? - возмутился Максим. - Да тебя же завтра загребут. Ты что, думаешь, я молчать буду?
– А придется! И я сейчас объясню почему, - он приставил лезвие вплотную к горлу. - Кто против Роста вякнет, тот плохо, очень плохо кончает. А Рост выходит. За неимением улик. Знаешь, что это значит, вьюноша? - он вновь осклабился, демонстрируя отсутствие передних зубов.
– Ну, зубы тебе повыбивали и без милиции - прокомментировал свои наблюдения Максим.
– Что? - взревел щербатый, пытаясь уколоть собеседника ножом в шею. Он озадаченно посмотрел на место укола, не дождался крови, но, отмахнувшись от этой нелепицы, прошипел: - Да, не менты, ты прав. Но я их достал.
– Врёшь ты все, - ушел от соперника в сторону Максим. - Мелочь ты. Дешовка. Мразь. Возиться не хочется.
– Что-о-о? - загудел Рост, бросаясь на наглеца. И тут же упал. Максиму действительно не хотелось возиться с этой зарвавшейся мелкотой. После тех акул и тигров-людоедов этот вызывал даже не отвращение, просто какую-то гадливость. Но это у него. А как другим ребятам, впервые столкнувшимся с криминалом? Ведь не врал, запугал здесь кого-то. Мразь. Зарвавшаяся от безнаказанности мразь.
– Мразь, - вслух повторил он. - Теперь будешь ползать.
– Погоди… Ты… погоди, - испуганно хрипел поверженный, руками цепляясь за стену гаража и пытаясь подняться на онемевшие ноги. Ты что, всерьез, что- ли. Не, давай побазарим. Я… того. Я же… не знал!!! - завопил он.
– Как только ещё крикнешь - онемеешь. Все, твои гастроли кончились, - Максим вышел из темноты и пошел к беседке. Там Боб уже распаковывал покупки. Видимо, ему рассказали, куда ушел его друг с новым спонсором. Но он наверняка ожидал другого исхода и искренне удивился, увидев Максима.
– А где?
– Там, - кивнул Максим головой. - Всё принес?
– Ну да. Всё… А что он там?
– Понимаешь, у него некоторые проблемы… Поэтому, бери водку, эту гриль, и выпейте где-нибудь за его здоровье. Нам надо тут самим. Давно не виделись…
– Бооооб! - раздался из-за сарая и тут же смолк дикий крик.
– Что-то случилось! - озабоченно подсказал Максим. - И только что. До этого он так не орал. Правда? - обратился он к статистам. Сергей согласно закивал, а Кот притворно ахнул.
Боб схватил пакет с водкой и курицей и кинулся на замолкший зов.
– Это он, вообще- то зря, - прокомментировал Макс.
– Зря побежал? - поинтересовался Сергей.
– Зря взял покупки? - высказал свои догадку Кот.
– Зря закричал, - туманно для них ответил Максим. Ну да ладно. Наливай, Серый. За встречу. Ну, а ты куда? Может, останешься? Поговорим, а? - попросил Кота подросток. Может, трезвый Кот и не остался бы. Но юноша уже хлебнул бурды, и ему очень надо было выговориться.
Первый тост "с приездом" они выпили молча. Похрустели большой шоколадищей. ("Не поскупился", - съязвил насчет Боба Серый).
– Слушай, а кто они такие - эти Бобы и Росты?
– Боб из местных. Только закончил среднюю. А Рост - из пришлых. Примазался к Бобу, вот здесь и шастает. Из шакалят.
– "Шастает"! Нашёл дружбанов, - уколол его Максим.
– Да кто ж их знает. Хлопцы как хлопцы. Я же только в картишки. Ну и винца. Остальные же разъехались, - виновато бубнил Серый, разливая самодельный коктейль. - А ведь вкусно, - прокомментировал он новые для него ощущения. - На сборах не только приёмчикам боксерским учили, а?
– Ладно тебе. Какие здесь новости?
– Да так. Я же говорю - поразъезжались почти все. Этого, следователя, знакомого нашего, Холеру - выгнали.
– Как?
– Не знаю, не интересовался. Так ему и надо, менту драному, - зло ответил Сергей. Он, конечно, не забыл ни задержания, ни беседы с пристрастием. - А посадили хозяина какого-то зеленого Москвича. В нём ее перевозили - железно доказано. Хозяину уже за семьдесят, а его закрыли. Во, насильник, - захохотал было Серый, но тут же осекся.
– Но подожди, за что?
– А вот Кота отца за что? Что выжил из всего экипажа?
– Заткнись - вдруг всхлипнул подросток.
– Не, подожди, - с пьяной настойчивостью начал уточнять Серый. То есть как "заткнись"? Я что, не прав? Нет, скажи, не прав? Тогда почему "заткнись"?
– Прав, прав, только что толку…
– А коли прав, давай выпппьем за твоего батьку. Чтобы все хорошо закончилось. Тты только скажи, - уже заплетаясь, уговаривал Сергей, когда они выпили. - Ммы можем помочь?
– Можете. Если прекратите трендежь, - сказано это было покрепче, по - Котовски, и Сергей пьяно обиделся, насупился, и замолчал, подперев лобастую голову.
– Что ты с ним сделал? - поинтересовался Кот у Максима, кивая в сторону "сараев".
– Да ничего, поговорили… Потом он остался… По делам…
– Гады, - сообщил свое мнение Кот. - Это Серый подсуетился, а потом, когда в проигрыше, уходить стыдно. Ты извини, конечно, что я тогда… с арматурой. Просто затмение какое-то. Накипело. И отец, и Танька.
– А что, Танька? - уточнил Максим, разливая остатки "кагорки". - Сергею не нальем, хватит, - мимоходом прокомментировал он.
– Конечно… Кот несчастный, а я нет. У меня невесту убили… Мне еще и рога наставили… и мне, видите ли, хватит…
– Подожди, кто это тебе рога наставил? - изумился Максим. - Когда?
– Это грустная история. Наливай - расскажу.
– Ну, - приготовился к новостям Максим, отливая вино из своего стакана. Краем глаза он отметил, что Кот делиться не стал.
– Ну, Серый, кто тебе рога наставил?
– Кто - кто? - рогоносец залпом выпил и с пьяным отчаянием громким шёпотом произнес - Ты!
– Я? - поразился его друг. Ты с ума сошел. Когда? С кем?
– Когда не знаю. А с кем, сам знаешь. С Косточкой…
– Ты с ума сошел, - повторил Максим, густо-густо краснея. К счастью, ночная темнота только слегка разбавлялась звездным светом. А луна была еще где-то за ДОСами. Поэтому даже Кот не заметил этого проявления Максового смущения.
– Ну да, конечно, со мной встречаться не хочет, а про тебя все уши прожужжала.
– Постой- постой. Ты то здесь причем? - спохватился Макс. Она же Пенчева подружка.
– Пенчу она дала отставку еще раньше, - объяснил Кот. Теперь Сергей клинья подбивает.
– Но Серый, а как же…
– А я теперь вдовец, - пьяно захохотал вконец охмелевший подросток. И хотя Максима покоробил этот смех, он облегченно вздохнул, и повернулся к Коту.
– Так что насчет Таньки?
– А, не стоит, - насупился Кот. Видимо, волна откровенности пошла на убыль.
– Нет, ну давай выясним. Мы же с первого класса вместе…
– Ну, давай. Отстань от неё. Слышишь, отстань. Ты же видишь, что твориться - они все скопом от тебя с ума посходили. Тебе мало? И ее надо свести?
– Пусть решает сама.
– Н-е-е, Максвелл, так не пойдет. Ты отстань, а она пусть решает сама.
Трудно сказать, чем бы закончился разговор еще три недели назад. Но слишком много и сразу узнал в женской любви наш герой за это время, чтобы бросаться в бой за эту "кривляку".
– По рукам, - согласился он. - И если это единственная наша проблема…
– Единственная, - подтвердил Кот, пожимая протянутую руку.
– А насчет твоего отца… я помогу, - вдруг вырвалось и Максима.
– Ты о чем говоришь? - насторожился одноклассник. - Ты хоть понимаешь, о чем говоришь? Брось трепаться. Не та тема.
– Слушай, Котище - встрял очухавшийся от горестных раздумий Серый. - Если Максвелл сказал, - как отрезано. Сам знаешь… Поэтому никак… никакого трёпа…
На этом разговор прервался. Друзья отвели, поддерживая с двух сторон, Серого к его дому, дотянули по лестнице до квартиры, и даже позвонили, рванувшись затем вниз, чтобы не получить от его мамаши. Возобновлению разговора на жгучую для Кота тему затем помешало новое явление. Между их домами они столкнулись Танькой.
– Игорь, тебя мама ищет. Здравствуй, - пальнула она дуплетом в обоих подростков. И если взгляд на Кота был мягко осуждающим, то выстрел зеленых глаз в Максима был бы смертельным. Еще месяц назад. Он пока не понимал, но чувствовал, настолько вдруг повзрослел за это время. И взгляды этой пятнадцатилетней девчонки уже не могли насквозь пронзить его сердце. Да и вообще вся эта местечковая возня не могла сравниться с масштабами той вселенской кучи зла, дерьма и интриг, из которых он только - только вынырнул.
– Здравствуй и ты, коли не шутишь, - витиевато поздоровался Максим. И пока Кот бурчал о том, что он не сосунок, чтобы его мамка в коляске возила, Макс новым, уже несколько искушенным взглядом оценил только-только начавшую формироваться девичью фигурку Мышки. Та, словно почувствовав этот взгляд, вдруг поежилась.
– Ну, чего пялишься. Давно не видел?
– Давно… Две недели… Даже соскучился.
– По Ко… по Игорю тоже соскучился? Ишь, помирились… Ты угощал? Пьяницы, - с отвращением бросалась она словами.
– Помирились… И знаешь почему? Он доброе дело сделал, Роста уделал. Во, как наш Патрик начал стихами, - стал объяснять Кот. Максим увидел, что теперь развезло и этого. - И мы помирились, потому, что решили по- джентльменски… Говоря это, он вдруг стал оседать.
– Джентльмены, - скривила губки обличительница. Зачем ты его напоил? - урезонивала они Максима, когда они волокли Кота домой.
– Да нет. Понимаешь, они с Серым играли с какими-то Бобом и Ростом на интерес и пили какую- то бурду. Ну, я, чтобы развалить эту шоблу…
– Напоил еще больше?
– Ну, Мышонок, он угостил только двумя пузырями красного вина.
– Ого, Мышонок? - Максим покосился на пришвартованную с левого Котиного борта девушку. Та, словно не заметила этого удивления, но недовольно поджала нижнюю пухленькую губку. Макс невольно улыбнулся. Уж очень детским был этот жест. Он знал его с первого класса, когда Татьяна вот также недовольно кусала губу, если не решалась задача, если не получался рисунок, если он, тогда еще "пончик" - пухленький мальчик опаздывал выскочить из дома по дороге в школу.
– Роста спровадил и вместо него постарался?
– Ай, ну не так было - стал заступаться Кот.
– А ты молчи. С тобой завтра поговорим. Там мать места не находит. Сейчас придет подарочек.
– А со мной сегодня, - как между прочим заметил Максим.
– Очень надо! - заметила тоже как о чем- то постороннем девушка.
– Очень! - равнодушно подтвердил Белый, покосившись на Кота. Тот все понял по - своему.
– Правильно! Очень надо! Вчера, сегодня… Ну что ты мне расскажешь, Мышонок? Чего я не понимаю? Чем я сейчас помогу? Буду с кислым видом маман утешать? А что толку? Чем утешу? Что все будет хорошо? Что наш суд самый- самый? Да, Максвелл, ты не знаешь? Отцу- то все эти заговоры- терроризмы убрали…
– Ну и слава Богу! - вырвалось у Макса.
– Как бы не так! Халатность осталась. С особо тяжкими последствиями. Это - до семи. Уже просветили. И, говорят, постараются по максимуму. В назидание… Это к тому, что ты подряжался… Знаешь, Тань, он тоже жалеет, тоже говорит, "помогу". Так что…, - он помахал перед лицом девушки указательным пальцем, - не переживай. Нам помогут. Кто нальет, кто пожалеет, кто поищет…
Уличный фонарь осветил лицо подростка. Стало видно, как по нему текут слезы. Кот понял это и озлобился на свидетелей его слабости.
– Пошли вы! Благодетели… Сам дойду,- вырвался он и шатаясь метнулся к уже недалекому своему подъезду.
– Дойдет, - оценивающе посмотрел вслед Максим. - Чтобы только дома…
– Дома он тихий… Ладно. Хотел поговорить? О чем?
– Татьяна, в чем дело? Как враг тебе. Ну ладно, Кот котом, Мышонок - мышонком, не преминул он уколоть девушку, - но я то здесь причем?
– Ты считаешь это серьезной темой? Такой важной, что ее надо выяснять в полночь? Ну, да ладно, поговорим. Давай здесь. - Они умастились, как и принято у воспитанной молодежи, на скамейке под фонарем, но, отдавая дань продвинутости, взгромоздясь на спинку, и поставив ноги на саму скамейку.
– Да, майских жуков уже нет… - начал издалека Максим.
– Макс, мы знаем друг друга уже тысячу лет. Ну? - подогнала его подружка.
– Хорошо. Что изменилось? Почему? Как ты относишься ко мне?
– Последний вопрос самый интересный. Ну, проясним. Может, потом и разговаривать не захочешь. Если коротко… - девушка вроде, как собиралась с мыслями. - Боюсь и ненавижу! - выстрелила вдруг она.
– Почему? - искренне закричал Максим, ожидавший чего - нибудь совершенно другого.
– Тссс - приложила девушка пальчик к его губам. - Разбудишь Дониху, огребем оба. - Макс знал характер "Донихи" - вдовы умершего уже при его осознанной памяти цыгана Дона. Сам он был ничего. По пьяни рассказывал, что его дед вместе с Егоровым и Кантария устанавливал флаг над Рейхстагом, а потом его из-за политических соображений вычеркнули из истории. Во времена перестройки в это кто- то даже верил. Но вот сама "Дониха" была исключительно склочной бабой. Сейчас подростки ворковали возле ее самой пышной в городке клумбы и именно ее окна глазницами черепа таращились на них. Девушка была права, и Макс снизил тон. Точнее, вообще подавленно замолчал.
– Бартер есть бартер, отвечай теперь ты на вопрос. Что с тобой случилось, Максим? Ты же стал совсем другим…
– Не знаю, Танюша. Ну, не знаю. И посоветоваться не с кем. Нет, вообще-то начал советоваться, но…, - он подавленно замолчал, вспомнив, с кем он советовался, и что из этого вышло.
– Ну, хорошо. Продолжим викторину - взмахнула волнистой челкой девушка.
– Тебе очень идет вот это… - "Как волны волосы твои", - помнишь?
– Ну как же, как же, разве такое забудешь? Первый посвященный мне стих. Как там дальше? "А в них банты, как корабли?" - меткое сравнение.
– Ай, Танька, не вгоняй в краску.
– Первый вспомнил. Ладно. "Что случилось"? А ты что, не понял? Я лю… мне нравится другой - быстро поправилась Татьяна.
– Ну, конечно, - съязвил Максим. Если меня ты ненавидишь, то любишь другого. Или, как Папандопало пел - "Ты меня не любишь, а его кусаешь"?
– Давай без комментариев. Вопрос - ответ. Почему ты изменился?
– Но я не знаю. Ну, не знаю, Мышонок!
– Имей в иду,- подхватилась со скамейки Татьяна. - Не потерплю!!!
– Ну, конечно, что положено Юпитеру…
– Что ты говоришь? - вдруг резко успокоилась девушка. Это он - то, Юпитер? Это же ты, какой - то… ну, не Юпитер, то… Аполлон - с вызовом высказала она.
– Я, Аполлон? Ты, Тань, не издевайся, а?
– Не обольщайся. Не для меня. Понял? Для других.
– Кого это других? - охрипшим вдруг голосом переспросил юноша.
– Без комментариев. Ты сам, как склеротик из анекдота - "не помню, не знаю"…
– Ты тоже не откровенничаешь. Ну, хорошо. В чем я виноват перед тобой?
Каким-то очень женским, взрослым, понимающим взглядом ответила девушка зарвавшемуся парню, а вслух добавила - Если бы хотел, сам бы рассказал. Но ты же не хочешь, правда? Зачем спрашиваешь?