Страница:
– Но я о тебе ничего не знаю, добрый мальчик, - перейдя на "ты" возразила журналистка. Я за сегодняшний день перерыла всю прессу, но никаких упоминаний об неожиданно одаренных юношах не нашла. Только вскользь о той вечеринке. Да и то переврали. Читал?
– Да нет. Некогда было. Да и… вообще.
– Я тебе потом покажу. Но чтобы что- то объяснить, нужно что- то проанализировать. Вот расскажешь поподробнее.
– Хорошо. Потом. Продолжим, - прервал беседу Макс и со вздохом направился к кроватке.
– И еще - положила руку на голое плечо Синичка. - Ты все время вздыхаешь и даже стонешь. Что, так плохо? Только честно.
– Что Вы! Все идет хорошо. Просто больно.
– Алеше?!
– Да нет же. Мне. Немного. Но все- все. Не мешайте.
Накануне Макс не растрачивал силы на другие чудеса, поэтому целительство давалось проще. Ну, не проще, а просто сил было побольше. Реже приходилось отдыхать, эффективнее было воздействие на организм ребёнка, легче переносилась боль. К утру он практически всё закончил.
– Неплохо было бы ещё один сеанс. Общеукрепляющий. Именно по всем этим новым соединениям пройтись - туманно объяснял он, собираясь. Но у меня сегодня в три церемония подведения итогов, а потом из гостиницы наверняка выселят. Ехать надо.
– Тебе что, оплатить гостиницу? И вообще, можешь остаться здесь, сколько надо.
– Ну да, сестричка Ваша загрызет.
– Тебя загрызешь! Не прибедняйся. И потом, я ее знаю. Она дерзит тем, кто ей понравился. Этакая рефлекторная самозащита.
– Ясно, - расцвел вдруг Максим. - В общем, если сегодня начнет ходить, много не давайте. Ножки слабенькие, не тренированные. И кости еще хрупкие. Поэтому очень осторожно. А потом…
– Что ты сказал? Нет, что ты сказал? - начала вдруг трясти Макса за куртку журналистка.
– А что я сказал? - испугался такой реакции юноша.
– Повтори, что ты сказал, - с ненормальной настойчивостью повторила молодая женщина.
– Я говорю…что пока надо очень осторожно. Ножки слабые… хрупкие. Поэтому, когда он сегодня пойдет…
– Вот! Ты действительно это сказал! Пойдет. Сегодня пойдет! Госспоодии, - протянула, чуть ли не причитая Синичка. - Если это случится… Если это случиться! Все отдам. Душу свою отдам!
– Да пойдет, пойдет, - обнимая разрыдавшуюся женщину и осторожно вытирая ей слезы, уверил Максим. - Если не лентяй, конечно.
– Он? Лентяй? - сквозь слезы улыбнулась журналистка. - Да за ним, когда он ползает, не угонишься.
– Тааак! Ну, я что- то такое подозревала! - прокомментировала увиденное Татьяна. - А ты еще спрашивала, " зачем ему это", зачем ему это", - вот, оказывается зачем!
– Молчать! Пока. Не. Пойдет. Алексей. - Молчать! - скомадовал обличительнице Максим. - До свидания! - обратился он уже к журналистке. И как случиться - сразу позвоните.
– До вечера! Обязательно позвоню!
Татьяна не прощалась, озабоченно ощупывая губы, подбородок и щёки.
А Максим, выйдя на еще пустынную улицу и вновь присев на знакомой скамье скверика, вдруг почувствовал прилив счастья. Такого светлого и пронзительного, что аж зажмурился, словно от вспышки. Вспоминая радостно- изумленный взгляд несчастной матери, ее светлые слезы, Макс еще раз убедился, что все- таки лечить радостнее и светлее, чем убивать и калечить. Хотя и, почему-то, больнее. Но стоит, стоит, стоит. Даже ради вот таких ослепляющих мгновений счастья стоит. Он перевел дух, сполна насладился своей радостью, затем, пошатываясь побрел к метро. Следовало отоспаться перед всеми этими беседами и церемониями.
Журналистка сегодня в редакцию не пошла. Ждала чуда и шастала по Интернету - искала сведения о предстоящих сегодня в три часа церемониях. Когда проснулся Алешка, она прервала это занятие, привычно посадила подвижного, как ртуть ребенка на пол и с трепетом стала ждать. Видя и чувствуя напряженно-нервное состояние сестры, села рядом и обняла ее Татьяна. Мальчик озадаченно посмотрел на почему- то молча глазеющих на него родных людей, по привычке ползком направился к ним, но затем вдруг встал, сделал пять - шесть робких, но быстрых шажков. Плюхнувшись на мягкое место, Алеша переосмыслил происшедшее и возобновил передвижение новым способом, добравшись на этот раз до матери.
– Свершилось! Свершилось! Свершилось! - шептала та, сжимая сына в объятиях и давясь слезами.
– Звони. Звони немедленно - прорезался голос у тоже всхлипывающей Татьяны. Глядя на рюмзающих взрослых, скривился, собираясь заплакать, и ребенок.
– Ну-ну, Лешок! - все хорошо! - подхватилась и бросилась к телефону журналистка. - Не отвечает. Пошлю сообщение. Так и напишу:"Свершилось!".
– Он еще сегодня придет?
– Да, обещал. Надо будет закрепить. Только давай смотреть. Он сказал, чтобы Лешка не усердствовал пока.
– "Он" - кисло усмехнулась девушка. Скоро с большой буквы будешь говорить - "ОН". Как о святом.
– Не ерепенься, - ответила старшая сестра, счастливыми глазами наблюдая за следующей попыткой ребенка по освоению нового способа передвижения. - Ты сама уже видишь, что не права, что плохо думала о человеке и что просто его оскорбила. А "он" - потому, что знаю только имя. Давай лучше потеребим в Интернет. Может, найдем что? Где-то что-то в три часа. Какая-то церемония.
– Ну, одну я сама знаю. Сегодня подведение итогов математической олимпиады. Это всем известно. Призы шикарные. Ну, это не про твоего героя. Судя по всему, он у тебя больше гуманитарий. И вообще, судя по поведению, он хлопчик продвинутый. Поёт, танцует, компру достает, лечит, обнимает… - бурчала девушка, вытаскивая, тем не менее, на своём компе сайт университета.
– Среди финалистов один Максим. Некий Белый, - вскоре сообщила она. Но кто он и откуда - ничего. Только фамилии.
– Белый… Белый… Что- то было… Даже у нас. Не по моему профилю, но… Да, вот. Летчик. Герой. Вот его фото.
– Совсем не он, - фыркнула девушка.
– Но что- то похожее есть. Может, отец? - наметанным взглядом догадалась журналистка. Посмотрим биографию. Так… Откуда? Т-а-а-к. А если областную прессу? Ну конечно! Вот, - победитель областных соревнований… по боксу. Странно… И вот, ну конечно, он! Победитель областной математической олимпиады. Он. Белый Максим. Покопаюсь я пока еще. Ты посматривай за Лешкой, чтобы не переусердствовал.
Татьяна, что-то надумав, покорилась и взялась приструнивать непоседу, явно старавшегося наверстать упущенное. На некоторое время эту активность удалось нейтрализовать путем кормления. Да и то, пережевывая бутерброд, непоседа беспрестанно болтал ногами и по- новому осматривал комнату, явно прокладывая в уме новые маршруты. В это время напряженный журналистский поиск давал все новые результаты. Синичка раскопала публикации о чудесах медицины в областной больнице, об убийстве девушки в том самом городке, о страшных бандитских разборках в районном и областном центрах, перечитала столичную хронику о конце банды Червеня. Что еще аномального? Да, неслыханное увлечение меценатством - значительные анонимные пожертвования детским домам в том же областном центре. Личный гость Ираклия - вспомнила она рекомендацию. Что - то было и в ресторане. Ну конечно - же эти чудеса! При президенте и в последний раз… И еще - что видела собственными глазами. И эта убийственная компра… Значит… значит… - напряженно думала журналистка. Действительно, объяснить трудно. Пусть уляжется, - решила она и радостно окунулась в новые родительские заботы.
Татьяна же, освободившись от надзорных обязанностей, тихонько собралась и исчезла.
Глава 44
Глава 45
– Да нет. Некогда было. Да и… вообще.
– Я тебе потом покажу. Но чтобы что- то объяснить, нужно что- то проанализировать. Вот расскажешь поподробнее.
– Хорошо. Потом. Продолжим, - прервал беседу Макс и со вздохом направился к кроватке.
– И еще - положила руку на голое плечо Синичка. - Ты все время вздыхаешь и даже стонешь. Что, так плохо? Только честно.
– Что Вы! Все идет хорошо. Просто больно.
– Алеше?!
– Да нет же. Мне. Немного. Но все- все. Не мешайте.
Накануне Макс не растрачивал силы на другие чудеса, поэтому целительство давалось проще. Ну, не проще, а просто сил было побольше. Реже приходилось отдыхать, эффективнее было воздействие на организм ребёнка, легче переносилась боль. К утру он практически всё закончил.
– Неплохо было бы ещё один сеанс. Общеукрепляющий. Именно по всем этим новым соединениям пройтись - туманно объяснял он, собираясь. Но у меня сегодня в три церемония подведения итогов, а потом из гостиницы наверняка выселят. Ехать надо.
– Тебе что, оплатить гостиницу? И вообще, можешь остаться здесь, сколько надо.
– Ну да, сестричка Ваша загрызет.
– Тебя загрызешь! Не прибедняйся. И потом, я ее знаю. Она дерзит тем, кто ей понравился. Этакая рефлекторная самозащита.
– Ясно, - расцвел вдруг Максим. - В общем, если сегодня начнет ходить, много не давайте. Ножки слабенькие, не тренированные. И кости еще хрупкие. Поэтому очень осторожно. А потом…
– Что ты сказал? Нет, что ты сказал? - начала вдруг трясти Макса за куртку журналистка.
– А что я сказал? - испугался такой реакции юноша.
– Повтори, что ты сказал, - с ненормальной настойчивостью повторила молодая женщина.
– Я говорю…что пока надо очень осторожно. Ножки слабые… хрупкие. Поэтому, когда он сегодня пойдет…
– Вот! Ты действительно это сказал! Пойдет. Сегодня пойдет! Госспоодии, - протянула, чуть ли не причитая Синичка. - Если это случится… Если это случиться! Все отдам. Душу свою отдам!
– Да пойдет, пойдет, - обнимая разрыдавшуюся женщину и осторожно вытирая ей слезы, уверил Максим. - Если не лентяй, конечно.
– Он? Лентяй? - сквозь слезы улыбнулась журналистка. - Да за ним, когда он ползает, не угонишься.
– Тааак! Ну, я что- то такое подозревала! - прокомментировала увиденное Татьяна. - А ты еще спрашивала, " зачем ему это", зачем ему это", - вот, оказывается зачем!
– Молчать! Пока. Не. Пойдет. Алексей. - Молчать! - скомадовал обличительнице Максим. - До свидания! - обратился он уже к журналистке. И как случиться - сразу позвоните.
– До вечера! Обязательно позвоню!
Татьяна не прощалась, озабоченно ощупывая губы, подбородок и щёки.
А Максим, выйдя на еще пустынную улицу и вновь присев на знакомой скамье скверика, вдруг почувствовал прилив счастья. Такого светлого и пронзительного, что аж зажмурился, словно от вспышки. Вспоминая радостно- изумленный взгляд несчастной матери, ее светлые слезы, Макс еще раз убедился, что все- таки лечить радостнее и светлее, чем убивать и калечить. Хотя и, почему-то, больнее. Но стоит, стоит, стоит. Даже ради вот таких ослепляющих мгновений счастья стоит. Он перевел дух, сполна насладился своей радостью, затем, пошатываясь побрел к метро. Следовало отоспаться перед всеми этими беседами и церемониями.
Журналистка сегодня в редакцию не пошла. Ждала чуда и шастала по Интернету - искала сведения о предстоящих сегодня в три часа церемониях. Когда проснулся Алешка, она прервала это занятие, привычно посадила подвижного, как ртуть ребенка на пол и с трепетом стала ждать. Видя и чувствуя напряженно-нервное состояние сестры, села рядом и обняла ее Татьяна. Мальчик озадаченно посмотрел на почему- то молча глазеющих на него родных людей, по привычке ползком направился к ним, но затем вдруг встал, сделал пять - шесть робких, но быстрых шажков. Плюхнувшись на мягкое место, Алеша переосмыслил происшедшее и возобновил передвижение новым способом, добравшись на этот раз до матери.
– Свершилось! Свершилось! Свершилось! - шептала та, сжимая сына в объятиях и давясь слезами.
– Звони. Звони немедленно - прорезался голос у тоже всхлипывающей Татьяны. Глядя на рюмзающих взрослых, скривился, собираясь заплакать, и ребенок.
– Ну-ну, Лешок! - все хорошо! - подхватилась и бросилась к телефону журналистка. - Не отвечает. Пошлю сообщение. Так и напишу:"Свершилось!".
– Он еще сегодня придет?
– Да, обещал. Надо будет закрепить. Только давай смотреть. Он сказал, чтобы Лешка не усердствовал пока.
– "Он" - кисло усмехнулась девушка. Скоро с большой буквы будешь говорить - "ОН". Как о святом.
– Не ерепенься, - ответила старшая сестра, счастливыми глазами наблюдая за следующей попыткой ребенка по освоению нового способа передвижения. - Ты сама уже видишь, что не права, что плохо думала о человеке и что просто его оскорбила. А "он" - потому, что знаю только имя. Давай лучше потеребим в Интернет. Может, найдем что? Где-то что-то в три часа. Какая-то церемония.
– Ну, одну я сама знаю. Сегодня подведение итогов математической олимпиады. Это всем известно. Призы шикарные. Ну, это не про твоего героя. Судя по всему, он у тебя больше гуманитарий. И вообще, судя по поведению, он хлопчик продвинутый. Поёт, танцует, компру достает, лечит, обнимает… - бурчала девушка, вытаскивая, тем не менее, на своём компе сайт университета.
– Среди финалистов один Максим. Некий Белый, - вскоре сообщила она. Но кто он и откуда - ничего. Только фамилии.
– Белый… Белый… Что- то было… Даже у нас. Не по моему профилю, но… Да, вот. Летчик. Герой. Вот его фото.
– Совсем не он, - фыркнула девушка.
– Но что- то похожее есть. Может, отец? - наметанным взглядом догадалась журналистка. Посмотрим биографию. Так… Откуда? Т-а-а-к. А если областную прессу? Ну конечно! Вот, - победитель областных соревнований… по боксу. Странно… И вот, ну конечно, он! Победитель областной математической олимпиады. Он. Белый Максим. Покопаюсь я пока еще. Ты посматривай за Лешкой, чтобы не переусердствовал.
Татьяна, что-то надумав, покорилась и взялась приструнивать непоседу, явно старавшегося наверстать упущенное. На некоторое время эту активность удалось нейтрализовать путем кормления. Да и то, пережевывая бутерброд, непоседа беспрестанно болтал ногами и по- новому осматривал комнату, явно прокладывая в уме новые маршруты. В это время напряженный журналистский поиск давал все новые результаты. Синичка раскопала публикации о чудесах медицины в областной больнице, об убийстве девушки в том самом городке, о страшных бандитских разборках в районном и областном центрах, перечитала столичную хронику о конце банды Червеня. Что еще аномального? Да, неслыханное увлечение меценатством - значительные анонимные пожертвования детским домам в том же областном центре. Личный гость Ираклия - вспомнила она рекомендацию. Что - то было и в ресторане. Ну конечно - же эти чудеса! При президенте и в последний раз… И еще - что видела собственными глазами. И эта убийственная компра… Значит… значит… - напряженно думала журналистка. Действительно, объяснить трудно. Пусть уляжется, - решила она и радостно окунулась в новые родительские заботы.
Татьяна же, освободившись от надзорных обязанностей, тихонько собралась и исчезла.
Глава 44
Всласть отоспавшись, Максим прочитал СМС-ку, остался доволен и взялся за свой внешний облик. За время столичных приключений он еще больше похудел. Больше стали выдаваться скулы. Ранее кругленький подбородок стал овальным, удлиняющим, а не округляющим лицо. Исстрадавшийся от полноты и "немужественных" округлостей подросток остался доволен своей внешностью. Но презентованный Ираклием прикид был слишком крутым, а ежедневная джинсовка - слишком обыденной. Вздохнув, Максим выбрался в очередной бутик - за приобретением приличного, но не навороченного костюма. После того, как в парикмахерской за немыслимую сумму ему соорудили обычную короткую прическу, он почти бегом направился на встречу к ректору.
Ученый встретил юношу как-то испуганно. Протянул руку, усадил в кресло, поблагодарил за то, что тот сдержал слово. Пообещал сдержать и свое, поинтересовался, надумал ли Максим перебираться к нему. Ответы юноши он слушал рассеяно. Когда же принесли кофе, маститый профессор приступил, как понял Макс, к главному.
– Всё это, как мы и договаривались, вопросы решенные. Месяц отдыха в Испании со всеми оплачиваемыми приложениями мы тебе устраиваем. Теперь вот о чем… Ты привел решение последней задачи… Ты ее что, вот так, впервые увидел и решил?
– Да, но было трудно…
– Еще бы… Ты хоть знаешь, что ты решил?
– Да, более продвинутые ребята меня посвятили. И насчет премии тоже. Это всё правда?
– Правда, юноша, правда. Только вот что… Когда сумма премии перевалила за миллион, комитет перестал принимать к рассмотрению решения от посторонних лиц. Ну, от кого попало. Слишком много случайных желающих. Или просто психов. И от тебя заявки…скорее всего…просто не примут, - выдавливал из себя ректор. - А решение… когда оно есть…то его довольно часто находят почти одновременно. Поэтому…чтобы побыстрее застолбить приоритет… Как ты насчет соавторства?
– Это с кем? С вашим протеже, что ли?
– Ну что - ты, что- ты! Он тоже в мире математиков пока никакого веса. Нужен авторитетный ученый… Со мной, а? - решился наконец ректор. А премия - честное слово - тебе. Если процентов десять за проталкивание? Или даже пять? И мы сразу объявляем сегодня - и в работу! Самое неприятное было сказано, и профессор перевел дух. Всё-таки предлагать такое, напрашиваться в соавторство всегда стыдновато, а тем более к юнцу… Но стыд глаза не выест. Да и больше для державы. Своей славы уже и так хватает, - лукавил сам перед собой ректор, ожидая ответа юноши. Тот вдруг взглянул на ученого мужа таким пронизывающим, таким понимающим взглядом, что профессор отвел глаза и даже поежился.
– Если Вы считаете, что нужно именно так, то конечно… И знаете, давайте, может, не делиться, а отдадим эту премию в какой- нибудь детский дом инвалидов. Ну, за исключением какой-то доли на расходы - добавил Максим, увидев пробежавшую по лицу ректора тень.
– Идея интересная… А почему не на науку?
– Наука выживет. А детки…
– Ты все- таки не по годам мудр, Максим. Или, наоборот, всё ещё по детски наивен? Но согласен. Значит, сегодня и объявим?
– Знаете, мы с Вами так мало знакомы. И уже - совместная работа?
– Ты прав! Не подумал. Понимаешь, главное было твое принципиальное согласие. Ну, и чтобы правильно понял. Об остальном не подумал. Тогда я займусь оформлением, а после твоего отдыха и объявим. Значит, сегодня не объявляем?
Затем поговорили о перспективах работы по искусственному разуму, о порядке поступления в университет, о каких-то мелочах, после чего Максим покинул ректоровские апартаменты. Чувство осталось всё-же гадковатое. За оставшееся время юноша успел еще переодеться, пообедать и поболтать с другими финалистами в университетском парке.
Церемония оглашения итогов и награждения победителей была обставлена по первому классу. Длинный стол жюри и почетных гостей - маститых академиков, корзины с цветами на сцене, кинохроника и полный зал болельщиков. Председатель - знаменитейший математик в третьем поколении легендарной династии - явно волновался, затягивал открытие, поглядывая на широкие входные двери. И не зря. Бывший сосед Максима не ошибся. Когда зажглись мощные пюпитры, в зал стремительно вошел Президент. Жестом отвергая аплодисменты, он сел на пустующее место в президиуме и кивком головы разрешил начинать.
От волнения Максим плохо слушал вступительное слово академика. Затем, когда началось оглашение результатов, сосредоточился, но увидев, что даже третью лауреатскую премию вручает сам глава государства, разволновался еще больше.
– Первая премия присуждается открытию нашей Олимпиады, несомненному таланту Белому Максиму! - и юноша взлетел на сцену. Президент, вручая диплом, по своему обыкновению глубоко заглянул в юношеские глаза, начал говорить дежурную фразу, потом осёкся.
– Постой- постой! Белый? Знакомая фамилия. Очень знакомая. Да, вновь блеснул он своей феноменальной памятью. Награждал такого. Да, у меня на глазах развалившийся самолет посадил. Отец?
– Отец, - однозначно пролепетал Макс.
– Молодец! Оба молодцы! Как он сейчас?
– Сегодня… мандатную комиссию проходит… как я догадываюсь, добавил Макс на всякий случай, чтобы отца не упрекнули в болтливости.
– Догадливый - усмехнулся президент. Подожди. После окончания подойдешь ко мне, узнаем.
Максим стал приходить в себя только присев на отведенное для лауреатов место на сцене. Председатель, косясь то на президента, то на Максима, решался назвать победителя. Странная беседа юноши с президентом, обнаружившая какое-то знакомство, выбивала из колеи. А если пацан нажаловался? Но ректор заверил, что все утряс и этот не в обиде. Да и по виду…
– Пран- при завоевал уже известный, подающий большие надежды и их уже оправдывающий…
В это время лауреат первой премии, уже уняв волнение, более трезвым взглядом изучал президента. Ранее он видел того у Ираклия, когда творил представление для высоких гостей. Сейчас Макс разглядывал главу государства при свете дня. И ничего особенного - вдруг понял он. Встретишь на улице - не оглянешься. Вот аура властности - да, сильная. Как это, харизма? И, наверное, гипноз власти. Вот он вручает гран-при сыночку своего закадычного друга-соратника. Также улыбается, тоже что-то говорит. Видимо, поздравляет. За аплодисментами не слышно.
На дальнейшие торжества президент не остался. Уже уходя, подозвал к себе Максима, а на выходе, возле машины, скомандовал дать связь с кем-то Максу неизвестным.
– Скажи, там у тебя что, мандатная комиссия сегодня? Еще идет? Белый как? Проходит? По медицине как? Ну, и что еще? Ничего? Тогда дай ему трубку.
– Добрый день Петр Константинович, - продемонстрировал он вновь свою феноменальную память. - Поздравляю Вас с новым этапом. С новой ступенькой. Теперь все зависит от Вас. Я своё обещание сдержу. Вот, кстати, рядом Ваш сын, тоже поздравляет. Не удивляйтесь, я ему здесь премию вручал. За олимпиаду. Вот и разговорились. Ну, здоровья Вам и успехов.
– И тебе здоровья и успехов, - пожал он руку юноше, после чего укатил. Растерянный юноша остался на растерзание нескольких журналистов, последовавших на всякий случай за президентом и оказавшихся свидетелями какого-то разговора.
Вернувшись в зал, Максим моментально ощутил резко изменившееся к нему отношение. Торжества уже закончились и сейчас предстоял небольшой концерт звезд эстрады - университет немного раскошелился. Жюри, победители и финалисты переместились в первый ряд. Стесняясь проталкиваться туда, Макс устроился на первом попавшемся свободном месте. Но, оказывается, его уже высматривали. Сам ректор довольно быстро, но не превышая скорости, соответствующей его авторитету, метнулся к подростку, и приобняв за талию, потянул в первый ряд - на место возле себя.
– А ты не такой уж и простачёк, - тихим тоном, с полушутливой укоризной констатировал профессор. - Засланный казачёк, да? Президентов ревизор? Все о конкурсе доложил?
– Ай да что Вы! Просто…
– Шучу, шучу и не допытываюсь. Но теперь наши начинания окажутся тем более эффективными, правда?
– Конечно, - однозначно согласился Максим. "Теперь уж ты меня облапошить побоишься, даже если вдруг задумаешь" - злорадно подумал он. Видимо, та же мысль пришла в голову и академику - он вдруг взглянул на юное дарование зло и настороженно. Но начался концерт, и каждый задумался о своем.
– Завтра подходите часиков в десять. Покончим со всеми формальностями - прощаясь, пригласил к себе председатель жюри. Он тоже был под впечатлением обнаружившегося знакомства этого провинциала с президентом и все еще опасался скандала с засуживанием. Хотя все прошло, как по маслу, но, может, президент, как всегда осторожный политик, решил не поднимать публичного скандала? А завтра - всех на почетные пенсии? А ведь не хочется же! Поэтому надо максимально ублажить этого Макса (прости Господи, за каламбур) и сплавить его на заслуженные каникулы.
А финалисты еще зарулили на организованный для них праздничный обед. Ничего не чуждо и ребятам с математическими вывертами. Поэтому отвязались по полной программе. С шутками, хохотом, танцами и неофициально - с вином. Отсутствовал только главный победитель. И он сам и его папа были не от мира сего и положение не позволяло. Но ничего, обошлись и без него.
Уже вечерело, когда все, обменявшись напоследок номерами мобильников, вывалились из кафе. Только теперь Максим включил сотовик и набрал отца.
– Ну как у тебя?
– Порядок! А после того звонка, вообще пошло- поехало. До этого сказали - ехать, ждать окончательного решения и вызова. А теперь - все. Перебираемся.
– Как уже? Прямо сейчас? - заволновался юноша.
– Ну, еще отгуляем отпуск, а в школу пойдешь уже…ну, знаешь где. Так что с невестой попрощаться успеешь, - сболтнул отец и тут же, не дожидаясь язвительных замечаний, добавил, - А что президент?
– Как и тебе - вручал награду. Кстати, папуль, я завоевал путевку в Испанию. Недельки на три-четыре. Поэтому надо задержаться на пару деньков, порешать формальности. По деньгам не волнуйся, всё финансируют.
– Ну, у меня тоже некоторые формальности…
– Врешь, ох, врешь, папуля…
– Ну ладно, потом, - даже по телефону засмущался летчик и прервал разговор.
Макс переоделся и продлился в гостинице, после чего, залезши в ванную, набрал номер Синички.
– Видела, поздравляю. Тебя сегодня ждать? Или празднуешь? Приходи, пожалуйста. Сам говорил, что надо закрепить! - умоляюще замельчишила счастливая мать.
– Конечно приду. Через часок. Тут… некоторые вопросы надо порешать, - соврал Макс, нежась в ванной. Ему просто хотелось остановиться, передохнуть, немного подумать.
Одеваясь, он принял решение, вытянул из импровизированного тайника экспроприированные у Ржавового бриллианты, затем набрал номер Холеры, а через некоторое время - номер Элен.
Когда Максим вошел в квартиру журналистки, уставший от новых впечатлений, да и просто от физической нагрузки ребенок уже спал. О чем и сообщила его счастливая мама.
– Сегодня мы завершим. Но мальчику надо срочно догонять. Надо укреплять ноги. Очень хрупкие косточки. Ему надо наращивать мышцы, а ноги сейчас начнут быстро расти. Поэтому лучше всего сейчас двигаться в воде. Вам надо уехать. На юга. К морю. Желательно - не к нашим. Да и вообще вам надо пока исчезнуть. Давайте сделку? Вы отдаёте мне копии дисков и забираете с собой Холеру, а я за это плачу.
– Но я не…
– Не верю. Вы не могли не снять копии, правда? Ну, тысяч сто баксов? Можно вполне прилично поправить здоровье Алешки и пожить в тиши, пока закончится разборка по этой информации.
– Зачем это тебе? И кто тебе платит?
– Никто. Я сам по себе. А зачем? Убили одну девушку. И я должен пройти по цепочке.
Максим подвинул кресло к дверному проему балкона, где уже высветились утренние лучи солнца. Он уже закончил ночной сеанс с ребенком и вел беседу с Синичкой. Вдруг он вспомнил, как та постоянно одевается во всякие прибабахи, закрывающие шею. Вот и сейчас, она выглядела довольно нелепо в халатике и каком-то платочке.
– Вас тогда сбила машина. Давайте посмотрим, что с Вами?
– О нет, нет - отшатнулась молодая женщина, инстинктивно прикрываясь руками. Со мной все в порядке. Только шрамы. Но это уж, увы.
– Поедете на юга и будете вот так же?
– Есть и закрытые купальники. А шея, - она безразлично махнула рукой.
– Ну давайте попробуем! Это даже проще, чем с Вашим сыном, а?
– А ты не испугаешься? - с нервным смешком спросила журналистка. Это… неприятно видеть, - подобрала она слово.
– Я же сейчас не кавалер, я, скорее, врач.
– Сейчас? - поймала Синичка его на слове. - А когда был кавалером?
– Да нет… Я вообще… - засмущался юноша. Ну, попробуем, а?
– Ладно, попробуем. Теперь, после Алешки, я во все верю. Но тратить силы на такое… Что мне делать?
– Ложитесь на кровать и снимайте с себя все… что можно.
– Тогда я сейчас… - женщина кинулась в спальню, повозилась там, и через несколько минут позвала целителя. Когда Макс вошел, женщина лежала в кровати, накрывшись простыней до подбородка.
– Это чтобы не сразу шокировать, - объяснила она. Опускай потихоньку. Привыкнешь - и дальше…
Это было действительно ужасно. И для женщины - особенно. Рваный косой шрам начинался на шее, пересекал правую грудь, в настоящее время прикрытую купальным бюстгальтером, резко поворачивал налево вниз и оканчивался внизу живота. Шрам был похож на чуть повернутую по часовой стрелке букву Z. На мелкой фигурке Синички всё тело спереди казалось одним сплошным шрамом. Максим представил, как выглядела рана и его передернуло.
– Страшно, правда? - чтобы побороть свое смущение заговорила журналистка, увидев реакцию юноши. Привезли в ближайшую районную больницу, а там как смогли, так и заштопали. Да и не до меня было. Ребенка спасали. Но это еще нечего. Те же бравые ребята по заказу того же кадра позже одной девушке кислоту в лицо плеснули. До сих пор мучается… Не дал Бог смерти. Так что у меня - ерунда.
Женщина начала тянуть простыню на себя.
– Но мы же договорились, - Макс вновь отбросил простыню и, протянув руки, сосредоточился. После всенощной было трудновато, но он решил уже сегодня закрыть вопрос с Синичкой. Поэтому вскоре появилось свечение и юноша начал наводить мостики между живыми клетками, разделенными сейчас рубцами соединительной ткани. Боль у женщины уже давно ушла, организм был сильный и без существенных изъянов, поэтому неприятных ощущений Макс не испытывал. Где-то на середине пути он почувствовал головокружение и побрел к уже залитому солнечными лучами креслу.
– Может, не надо мучится? - подойдя сзади, погладила юношу по голове журналистка. - Ты и так уже сотворил чудо. А я…
– Мы скоро закончим. Вот сейчас отдохну и закончим… Только… там… у Вас… - осторожно подбирал слова Максим, начиная краснеть. Там, ну, под купальником… Повреждена не только кожа. Чтобы быстрее было, давайте снимем, а?
– Ты так мило покраснел, что мне ничего не остается, как выполнить эту просьбу. Иначе получилось бы, что я плохо о тебе подумала, - улыбнулась журналистка.
Уже после второго сеанса, практически закончив целительство, Максим спохватился и поинтересовался, где находится младшая сестричка журналистки. Оказалось, что, убедившись в чудесных способностях Макса, девушка больше дома не появлялась.
– Звонит, говорит, очень занята, спрашивает, где ты. Думаю, просто стыдится приходить. Но она девочка правильная, признает свою неправоту - извинится.
Максим усмехнулся, вспомнив, как называла себя "правильной девочкой" Лариска. Но, вспомнив о делах, отогнал эту мысль и поинтересовался адресом девушки, которую обезобразили кислотой.
– Думаешь, сможешь ей помочь? - догадалась Синичка. Боже, какой-же ты молодец! - кинулась к компьютеру журналистка.
– Вы совсем не интересуетесь, что получилось у Вас?
– Нет! Просто я тебе верю. И кроме того… Кроме того… Эти волны напоследок… Эти золотые лучи… Лучше не вспоминать. Ты же женщин с ума сводишь, правда? - она оторвалась от монитора и лукаво взглянула на юношу.
– Я думаю, через недельку все эээ рассосется. Шрамов не будет вообще. А на восстановление…груди, ну, недели две. Это уже сам организм. Если бы еще пару сеансов, то, конечно, быстрее бы… - не принял тона Максим. Уж больно ему понравилась младшая сестра, чтобы хоть немного фривольничать со старшей.
– Вот, нашла, - перешла на деловой тон журналистка. Это сейчас в центральной ожоговой. И если бы ты смог…
– Смогу! - решительно ответил Максим. - Только и Вы… Все-таки я кое-что для Вас сделал, чтобы Вы меня послушались, а? Исчезайте. Вот деньги - придвинул он принесенный накануне кейс. И давайте мне диски. Я должен разобраться с этими ребятами, а без Вас будет спокойнее.
– Хорошо, "Простомакс" Белый. Я возьму деньги. Я возьму твоего этого Холеру. Мы уедем. Вот тебе диски. Я много узнала о тебе. Всё- таки журналисты - ребята ушлые. Но все-же, все-же, все-же, - молодая женщина обняла юношу и заглянула ему в глаза.
– Все-же, кто ты?
– Не знаю. Вы сами обещали ответить мне на этот вопрос, - не отвел взгляда юноша.
Ученый встретил юношу как-то испуганно. Протянул руку, усадил в кресло, поблагодарил за то, что тот сдержал слово. Пообещал сдержать и свое, поинтересовался, надумал ли Максим перебираться к нему. Ответы юноши он слушал рассеяно. Когда же принесли кофе, маститый профессор приступил, как понял Макс, к главному.
– Всё это, как мы и договаривались, вопросы решенные. Месяц отдыха в Испании со всеми оплачиваемыми приложениями мы тебе устраиваем. Теперь вот о чем… Ты привел решение последней задачи… Ты ее что, вот так, впервые увидел и решил?
– Да, но было трудно…
– Еще бы… Ты хоть знаешь, что ты решил?
– Да, более продвинутые ребята меня посвятили. И насчет премии тоже. Это всё правда?
– Правда, юноша, правда. Только вот что… Когда сумма премии перевалила за миллион, комитет перестал принимать к рассмотрению решения от посторонних лиц. Ну, от кого попало. Слишком много случайных желающих. Или просто психов. И от тебя заявки…скорее всего…просто не примут, - выдавливал из себя ректор. - А решение… когда оно есть…то его довольно часто находят почти одновременно. Поэтому…чтобы побыстрее застолбить приоритет… Как ты насчет соавторства?
– Это с кем? С вашим протеже, что ли?
– Ну что - ты, что- ты! Он тоже в мире математиков пока никакого веса. Нужен авторитетный ученый… Со мной, а? - решился наконец ректор. А премия - честное слово - тебе. Если процентов десять за проталкивание? Или даже пять? И мы сразу объявляем сегодня - и в работу! Самое неприятное было сказано, и профессор перевел дух. Всё-таки предлагать такое, напрашиваться в соавторство всегда стыдновато, а тем более к юнцу… Но стыд глаза не выест. Да и больше для державы. Своей славы уже и так хватает, - лукавил сам перед собой ректор, ожидая ответа юноши. Тот вдруг взглянул на ученого мужа таким пронизывающим, таким понимающим взглядом, что профессор отвел глаза и даже поежился.
– Если Вы считаете, что нужно именно так, то конечно… И знаете, давайте, может, не делиться, а отдадим эту премию в какой- нибудь детский дом инвалидов. Ну, за исключением какой-то доли на расходы - добавил Максим, увидев пробежавшую по лицу ректора тень.
– Идея интересная… А почему не на науку?
– Наука выживет. А детки…
– Ты все- таки не по годам мудр, Максим. Или, наоборот, всё ещё по детски наивен? Но согласен. Значит, сегодня и объявим?
– Знаете, мы с Вами так мало знакомы. И уже - совместная работа?
– Ты прав! Не подумал. Понимаешь, главное было твое принципиальное согласие. Ну, и чтобы правильно понял. Об остальном не подумал. Тогда я займусь оформлением, а после твоего отдыха и объявим. Значит, сегодня не объявляем?
Затем поговорили о перспективах работы по искусственному разуму, о порядке поступления в университет, о каких-то мелочах, после чего Максим покинул ректоровские апартаменты. Чувство осталось всё-же гадковатое. За оставшееся время юноша успел еще переодеться, пообедать и поболтать с другими финалистами в университетском парке.
Церемония оглашения итогов и награждения победителей была обставлена по первому классу. Длинный стол жюри и почетных гостей - маститых академиков, корзины с цветами на сцене, кинохроника и полный зал болельщиков. Председатель - знаменитейший математик в третьем поколении легендарной династии - явно волновался, затягивал открытие, поглядывая на широкие входные двери. И не зря. Бывший сосед Максима не ошибся. Когда зажглись мощные пюпитры, в зал стремительно вошел Президент. Жестом отвергая аплодисменты, он сел на пустующее место в президиуме и кивком головы разрешил начинать.
От волнения Максим плохо слушал вступительное слово академика. Затем, когда началось оглашение результатов, сосредоточился, но увидев, что даже третью лауреатскую премию вручает сам глава государства, разволновался еще больше.
– Первая премия присуждается открытию нашей Олимпиады, несомненному таланту Белому Максиму! - и юноша взлетел на сцену. Президент, вручая диплом, по своему обыкновению глубоко заглянул в юношеские глаза, начал говорить дежурную фразу, потом осёкся.
– Постой- постой! Белый? Знакомая фамилия. Очень знакомая. Да, вновь блеснул он своей феноменальной памятью. Награждал такого. Да, у меня на глазах развалившийся самолет посадил. Отец?
– Отец, - однозначно пролепетал Макс.
– Молодец! Оба молодцы! Как он сейчас?
– Сегодня… мандатную комиссию проходит… как я догадываюсь, добавил Макс на всякий случай, чтобы отца не упрекнули в болтливости.
– Догадливый - усмехнулся президент. Подожди. После окончания подойдешь ко мне, узнаем.
Максим стал приходить в себя только присев на отведенное для лауреатов место на сцене. Председатель, косясь то на президента, то на Максима, решался назвать победителя. Странная беседа юноши с президентом, обнаружившая какое-то знакомство, выбивала из колеи. А если пацан нажаловался? Но ректор заверил, что все утряс и этот не в обиде. Да и по виду…
– Пран- при завоевал уже известный, подающий большие надежды и их уже оправдывающий…
В это время лауреат первой премии, уже уняв волнение, более трезвым взглядом изучал президента. Ранее он видел того у Ираклия, когда творил представление для высоких гостей. Сейчас Макс разглядывал главу государства при свете дня. И ничего особенного - вдруг понял он. Встретишь на улице - не оглянешься. Вот аура властности - да, сильная. Как это, харизма? И, наверное, гипноз власти. Вот он вручает гран-при сыночку своего закадычного друга-соратника. Также улыбается, тоже что-то говорит. Видимо, поздравляет. За аплодисментами не слышно.
На дальнейшие торжества президент не остался. Уже уходя, подозвал к себе Максима, а на выходе, возле машины, скомандовал дать связь с кем-то Максу неизвестным.
– Скажи, там у тебя что, мандатная комиссия сегодня? Еще идет? Белый как? Проходит? По медицине как? Ну, и что еще? Ничего? Тогда дай ему трубку.
– Добрый день Петр Константинович, - продемонстрировал он вновь свою феноменальную память. - Поздравляю Вас с новым этапом. С новой ступенькой. Теперь все зависит от Вас. Я своё обещание сдержу. Вот, кстати, рядом Ваш сын, тоже поздравляет. Не удивляйтесь, я ему здесь премию вручал. За олимпиаду. Вот и разговорились. Ну, здоровья Вам и успехов.
– И тебе здоровья и успехов, - пожал он руку юноше, после чего укатил. Растерянный юноша остался на растерзание нескольких журналистов, последовавших на всякий случай за президентом и оказавшихся свидетелями какого-то разговора.
Вернувшись в зал, Максим моментально ощутил резко изменившееся к нему отношение. Торжества уже закончились и сейчас предстоял небольшой концерт звезд эстрады - университет немного раскошелился. Жюри, победители и финалисты переместились в первый ряд. Стесняясь проталкиваться туда, Макс устроился на первом попавшемся свободном месте. Но, оказывается, его уже высматривали. Сам ректор довольно быстро, но не превышая скорости, соответствующей его авторитету, метнулся к подростку, и приобняв за талию, потянул в первый ряд - на место возле себя.
– А ты не такой уж и простачёк, - тихим тоном, с полушутливой укоризной констатировал профессор. - Засланный казачёк, да? Президентов ревизор? Все о конкурсе доложил?
– Ай да что Вы! Просто…
– Шучу, шучу и не допытываюсь. Но теперь наши начинания окажутся тем более эффективными, правда?
– Конечно, - однозначно согласился Максим. "Теперь уж ты меня облапошить побоишься, даже если вдруг задумаешь" - злорадно подумал он. Видимо, та же мысль пришла в голову и академику - он вдруг взглянул на юное дарование зло и настороженно. Но начался концерт, и каждый задумался о своем.
– Завтра подходите часиков в десять. Покончим со всеми формальностями - прощаясь, пригласил к себе председатель жюри. Он тоже был под впечатлением обнаружившегося знакомства этого провинциала с президентом и все еще опасался скандала с засуживанием. Хотя все прошло, как по маслу, но, может, президент, как всегда осторожный политик, решил не поднимать публичного скандала? А завтра - всех на почетные пенсии? А ведь не хочется же! Поэтому надо максимально ублажить этого Макса (прости Господи, за каламбур) и сплавить его на заслуженные каникулы.
А финалисты еще зарулили на организованный для них праздничный обед. Ничего не чуждо и ребятам с математическими вывертами. Поэтому отвязались по полной программе. С шутками, хохотом, танцами и неофициально - с вином. Отсутствовал только главный победитель. И он сам и его папа были не от мира сего и положение не позволяло. Но ничего, обошлись и без него.
Уже вечерело, когда все, обменявшись напоследок номерами мобильников, вывалились из кафе. Только теперь Максим включил сотовик и набрал отца.
– Ну как у тебя?
– Порядок! А после того звонка, вообще пошло- поехало. До этого сказали - ехать, ждать окончательного решения и вызова. А теперь - все. Перебираемся.
– Как уже? Прямо сейчас? - заволновался юноша.
– Ну, еще отгуляем отпуск, а в школу пойдешь уже…ну, знаешь где. Так что с невестой попрощаться успеешь, - сболтнул отец и тут же, не дожидаясь язвительных замечаний, добавил, - А что президент?
– Как и тебе - вручал награду. Кстати, папуль, я завоевал путевку в Испанию. Недельки на три-четыре. Поэтому надо задержаться на пару деньков, порешать формальности. По деньгам не волнуйся, всё финансируют.
– Ну, у меня тоже некоторые формальности…
– Врешь, ох, врешь, папуля…
– Ну ладно, потом, - даже по телефону засмущался летчик и прервал разговор.
Макс переоделся и продлился в гостинице, после чего, залезши в ванную, набрал номер Синички.
– Видела, поздравляю. Тебя сегодня ждать? Или празднуешь? Приходи, пожалуйста. Сам говорил, что надо закрепить! - умоляюще замельчишила счастливая мать.
– Конечно приду. Через часок. Тут… некоторые вопросы надо порешать, - соврал Макс, нежась в ванной. Ему просто хотелось остановиться, передохнуть, немного подумать.
Одеваясь, он принял решение, вытянул из импровизированного тайника экспроприированные у Ржавового бриллианты, затем набрал номер Холеры, а через некоторое время - номер Элен.
Когда Максим вошел в квартиру журналистки, уставший от новых впечатлений, да и просто от физической нагрузки ребенок уже спал. О чем и сообщила его счастливая мама.
– Сегодня мы завершим. Но мальчику надо срочно догонять. Надо укреплять ноги. Очень хрупкие косточки. Ему надо наращивать мышцы, а ноги сейчас начнут быстро расти. Поэтому лучше всего сейчас двигаться в воде. Вам надо уехать. На юга. К морю. Желательно - не к нашим. Да и вообще вам надо пока исчезнуть. Давайте сделку? Вы отдаёте мне копии дисков и забираете с собой Холеру, а я за это плачу.
– Но я не…
– Не верю. Вы не могли не снять копии, правда? Ну, тысяч сто баксов? Можно вполне прилично поправить здоровье Алешки и пожить в тиши, пока закончится разборка по этой информации.
– Зачем это тебе? И кто тебе платит?
– Никто. Я сам по себе. А зачем? Убили одну девушку. И я должен пройти по цепочке.
Максим подвинул кресло к дверному проему балкона, где уже высветились утренние лучи солнца. Он уже закончил ночной сеанс с ребенком и вел беседу с Синичкой. Вдруг он вспомнил, как та постоянно одевается во всякие прибабахи, закрывающие шею. Вот и сейчас, она выглядела довольно нелепо в халатике и каком-то платочке.
– Вас тогда сбила машина. Давайте посмотрим, что с Вами?
– О нет, нет - отшатнулась молодая женщина, инстинктивно прикрываясь руками. Со мной все в порядке. Только шрамы. Но это уж, увы.
– Поедете на юга и будете вот так же?
– Есть и закрытые купальники. А шея, - она безразлично махнула рукой.
– Ну давайте попробуем! Это даже проще, чем с Вашим сыном, а?
– А ты не испугаешься? - с нервным смешком спросила журналистка. Это… неприятно видеть, - подобрала она слово.
– Я же сейчас не кавалер, я, скорее, врач.
– Сейчас? - поймала Синичка его на слове. - А когда был кавалером?
– Да нет… Я вообще… - засмущался юноша. Ну, попробуем, а?
– Ладно, попробуем. Теперь, после Алешки, я во все верю. Но тратить силы на такое… Что мне делать?
– Ложитесь на кровать и снимайте с себя все… что можно.
– Тогда я сейчас… - женщина кинулась в спальню, повозилась там, и через несколько минут позвала целителя. Когда Макс вошел, женщина лежала в кровати, накрывшись простыней до подбородка.
– Это чтобы не сразу шокировать, - объяснила она. Опускай потихоньку. Привыкнешь - и дальше…
Это было действительно ужасно. И для женщины - особенно. Рваный косой шрам начинался на шее, пересекал правую грудь, в настоящее время прикрытую купальным бюстгальтером, резко поворачивал налево вниз и оканчивался внизу живота. Шрам был похож на чуть повернутую по часовой стрелке букву Z. На мелкой фигурке Синички всё тело спереди казалось одним сплошным шрамом. Максим представил, как выглядела рана и его передернуло.
– Страшно, правда? - чтобы побороть свое смущение заговорила журналистка, увидев реакцию юноши. Привезли в ближайшую районную больницу, а там как смогли, так и заштопали. Да и не до меня было. Ребенка спасали. Но это еще нечего. Те же бравые ребята по заказу того же кадра позже одной девушке кислоту в лицо плеснули. До сих пор мучается… Не дал Бог смерти. Так что у меня - ерунда.
Женщина начала тянуть простыню на себя.
– Но мы же договорились, - Макс вновь отбросил простыню и, протянув руки, сосредоточился. После всенощной было трудновато, но он решил уже сегодня закрыть вопрос с Синичкой. Поэтому вскоре появилось свечение и юноша начал наводить мостики между живыми клетками, разделенными сейчас рубцами соединительной ткани. Боль у женщины уже давно ушла, организм был сильный и без существенных изъянов, поэтому неприятных ощущений Макс не испытывал. Где-то на середине пути он почувствовал головокружение и побрел к уже залитому солнечными лучами креслу.
– Может, не надо мучится? - подойдя сзади, погладила юношу по голове журналистка. - Ты и так уже сотворил чудо. А я…
– Мы скоро закончим. Вот сейчас отдохну и закончим… Только… там… у Вас… - осторожно подбирал слова Максим, начиная краснеть. Там, ну, под купальником… Повреждена не только кожа. Чтобы быстрее было, давайте снимем, а?
– Ты так мило покраснел, что мне ничего не остается, как выполнить эту просьбу. Иначе получилось бы, что я плохо о тебе подумала, - улыбнулась журналистка.
Уже после второго сеанса, практически закончив целительство, Максим спохватился и поинтересовался, где находится младшая сестричка журналистки. Оказалось, что, убедившись в чудесных способностях Макса, девушка больше дома не появлялась.
– Звонит, говорит, очень занята, спрашивает, где ты. Думаю, просто стыдится приходить. Но она девочка правильная, признает свою неправоту - извинится.
Максим усмехнулся, вспомнив, как называла себя "правильной девочкой" Лариска. Но, вспомнив о делах, отогнал эту мысль и поинтересовался адресом девушки, которую обезобразили кислотой.
– Думаешь, сможешь ей помочь? - догадалась Синичка. Боже, какой-же ты молодец! - кинулась к компьютеру журналистка.
– Вы совсем не интересуетесь, что получилось у Вас?
– Нет! Просто я тебе верю. И кроме того… Кроме того… Эти волны напоследок… Эти золотые лучи… Лучше не вспоминать. Ты же женщин с ума сводишь, правда? - она оторвалась от монитора и лукаво взглянула на юношу.
– Я думаю, через недельку все эээ рассосется. Шрамов не будет вообще. А на восстановление…груди, ну, недели две. Это уже сам организм. Если бы еще пару сеансов, то, конечно, быстрее бы… - не принял тона Максим. Уж больно ему понравилась младшая сестра, чтобы хоть немного фривольничать со старшей.
– Вот, нашла, - перешла на деловой тон журналистка. Это сейчас в центральной ожоговой. И если бы ты смог…
– Смогу! - решительно ответил Максим. - Только и Вы… Все-таки я кое-что для Вас сделал, чтобы Вы меня послушались, а? Исчезайте. Вот деньги - придвинул он принесенный накануне кейс. И давайте мне диски. Я должен разобраться с этими ребятами, а без Вас будет спокойнее.
– Хорошо, "Простомакс" Белый. Я возьму деньги. Я возьму твоего этого Холеру. Мы уедем. Вот тебе диски. Я много узнала о тебе. Всё- таки журналисты - ребята ушлые. Но все-же, все-же, все-же, - молодая женщина обняла юношу и заглянула ему в глаза.
– Все-же, кто ты?
– Не знаю. Вы сами обещали ответить мне на этот вопрос, - не отвел взгляда юноша.
Глава 45
Распрощавшись с журналисткой и уже проснувшимся малышом, Макс устроился на уже знакомую скамейку и набрал отца. Надо было задержаться - уж очень запала в душу история с изуродованной кислотой девушкой. Отец только поинтересовался, есть ли у него деньги и "не какая ли столичная штучка" так вскружила ему голову.
– Уж насчет "штучек" лучше помолчал бы, - тут же окрысился сын.
– Не надо так, сынуля. Не надо. Наш разговор впереди и я имею право быть выслушанным - очень серъезно, на равных ответил отец.
Это понравилось Белому- младшему, он, вздохнув, сменил тон и поинтересовался, когда, всё- таки переезжать. Отец ответил, что сразу после отпуска, а отпуск начался вчера. Так что, банкетаж по случаю отъезда еще организовать успеем, но все-же задерживаться в столице не стоит.
– Уж насчет "штучек" лучше помолчал бы, - тут же окрысился сын.
– Не надо так, сынуля. Не надо. Наш разговор впереди и я имею право быть выслушанным - очень серъезно, на равных ответил отец.
Это понравилось Белому- младшему, он, вздохнув, сменил тон и поинтересовался, когда, всё- таки переезжать. Отец ответил, что сразу после отпуска, а отпуск начался вчера. Так что, банкетаж по случаю отъезда еще организовать успеем, но все-же задерживаться в столице не стоит.