Подвойская Леонида. Предтечи зверя. Максим

   Когда привезли мать Светланы и она жутким голосом завыла, Максим зажал уши, и, покачиваясь, пошел прочь - по той самой лесной дорожке. Когда в одном месте он остановился, приглядываясь к кустам, на его плечо легла тяжелая ладонь.
   – Пошли, поговорим - предложил капитан.
   – Зеленая краска, - показал Максим на куст.
   – Да. Глазастый. Вот и поговорим. - Подъехал неизменный и незаменимый в таких случаях козлик и мент довольно настойчиво под локоть подтолкнул подростка.
   В отделе милиции они зашли, точнее, новый собеседник завел его в прокуренный до вонючести кабинет. Погруженный в сопереживание ужаса юноша лишь мельком оглянул комнату. Решетки на окнах. Шкаф. Сейф. Два стола. Старинный шифоньер, с какими- то бланками и желтыми бумагами на полках. Еще какая- то, не заслуживающая внимания ерунда.
   – Ну, вот здесь и поговорим. Я - заместитель начальника уголовного розыска капитан Холеровский. Для всех зечар здесь - Холера. Для тебя… пока, - сделал он многозначительную паузу - товарищ капитан. Как величать тебя?
   – Белый Максим…- начал подросток.
   – Отец, значит, тот самый Белый? - уточнил "товарищ капитан" и его глаза зло - торжествующе сверкнули. - Как же, как же, наслышаны. Только не о нем речь, правда?
   – Да, конечно, согласился Макс.
   – Во, мы понимаем друг друга. Рассказывай.
   – Сергей здесь ни при чем. Я тоже сначала не мог понять, сбивчиво начал Макс. - Но потом, когда увидел…, - он осекся, пытаясь найти правдоподобное объяснение своего знания.
   – Потом, когда ты увидел, ты ужаснулся… - подбодрил подростка розыскник.
   – Ну да, конечно.
   – А потом тебя вырвало…
   – Вы и это заметили?
   – Работа такая. Но не отвлекайся. Ты ужаснулся, тебя даже вырвало и ты решился рассказать все, как было.
   – Да, верно. Только вот не знаю, как объяснить. Не знаю, поймете ли…
   – Милый мой, я на своем веку столько всего этого видел, что если не прощу, то вполне пойму. Так что валяй. Были пьяные, захотелось попробовать. Но убивать сразу не хотели, - подсказывал, сочувственно улыбаясь мент. Так?
   – Почти. То есть не совсем. Мысль убить была сразу.
   – Ну- ну, а у кого же?
   – Этого я не знаю… Лица вижу, но кто они- не знаю.
   – Нет… Это ты… Ты погоди… Что значит - не знаешь? На такие дела с незнакомыми не ходят.
   – Да знакомые они между собой. По крайней мере, двое. И водила тоже сидел.
   – Подожди - глубоко вздохнул розыскник. Ты о ком говоришь?
   – Об этих… убийцах и насильниках.
   – Нет, братец. Стоп. Мы с чего начали? С того, что ты осознал и раскаялся, глядя на дело рук своих.
   – Своих? - ошарашено переспросил подросток. - Как это- своих?
   – Ну, не своих лично. Я же не говорю, что это ты колготы затягивал… А кто? - резко выкрикнул милиционер, наклоняясь к лицу побледневшего юноши.
   – Да я же говорю - четверо их было, на зеленом " Москвиче"
   – На каком еще "Москвиче", мальчичек, - начал заводиться Холера. Быстро рассказывай, как было - стукнул он кулаком по столу.
   – Да я же рассказываю, - торопясь вновь начал Максим. Их было…
   – Я тебе сейчас устрою-"их", - прорычал сыщик. " Нас! Нааас!" - проревел он. - Нас было! Живо рассказывай, недоносок, кто из в-а-а-а-с что делал и кто убил. Если хочешь дожить здоровеньким до суда, говори быстро и правду. Ну!- рявкнул он.
   Теперь Максим наконец допетрил, кого подозревает мент и почему проявил такую заботу.
   – Вы что- же, меня подозреваете? - изумленно уточнил он.
   – Не подозреваю. Уверен. Твоих рук дело, дрянь. Я если, Холера, уверен - все. Ну, быстро - кто, кто и кто. Ну, говори, - заорал он во всю глотку.
   Холодная ярость поднялась в юноше.
   – А ведь не брешут про вас, мусоров - сдерживая себя констатировал подросток. - Я думал - это только в фильмах
   – Говори, сволочь! Не то измордую, и папочка не поможет.
   – А что вы кричите? Кстати на меня и мой отец не кричит, хоть и старше вас и по званию и по возрасту.
   – Да я твоего отца… - и разошедшийся Холера, уже не стесняясь в выражениях рассказал, что он якобы делает и еще сделает с отцом Максима.
   – А вот это - уже зря, - срывающимся баском прорычал юноша, и как недавно у псины, стиснул ледяным холодом бурно бьющееся сердце зарвавшегося сыщика. Но полегче, не до остановки. Тем не менее, только что бывший багровым мужик разом побледнел, и, схватившись за левую половину груди, стал оседать на пол. Максим подскочил и заботливо подставил стул.
   – Вот так, - заглянул в помертвевшие глаза буйного розыскника подозреваемый.
   – Ну как, расколол? - ворвался на тишину в кабинете более моложавый, но такой же мордастик в штатском.
   – У товарища капитана плохо с сердцем. Быстро вызовите врача, - ответил парнишка. Штатский пожал плечами, но, взглянув на бледное лицо начальства, метнулся куда- то из кабинета вон.
   – Пока врача нет, слушайте. Каждый раз… Я говорю - каждый,когда вы будете орать, у вас будет прихватывать сердце - вот так, - он сжал бьющееся сердце посильнее. Каждый раз, когда вы будете кого - то оскорблять - еще сильнее, - он добавил боли. -А когда будете мммм творить или видеть беззаконие - нашел он выражение, ваше сердце будет просто разрываться от несправедливости, - он стиснул кровяной насос почти до полной остановки. - И вы быстро умрете. Или станете никому не страшным парализованным калекой… Вам все ясно? Не дождавшись ответа из чуть шевелящихся фиолетовых губ, он отпустил, наконец, капитанское сердце и снял боль. Мужчина тяжело дышал, не мигая глядя на устроившего ему такую пытку пацана. Затем он набрался сил отереть холодный пот, а когда в кабинет ввалились с врачом - попытался послать всех матом, но застонал, вновь схватившись за сердце. Максим укоризненно(я, мол, не шутил), покачал головой.
   – Григорий Григорьевич, вы не совсем здоровы. Может, я закончу?
   – Пошел ты, начал было начальник, но вздрогнув, прервал привычную фразу, и покосившись на подростка, добавил - в баню.
   – Д-а-а, - неопределенно протянул Холера, когда они опять остались одни. Это же надо - впервые сердце прихватило. И так круто… Задело меня это убийство. За само сердце и задело. Совсем молодая девчонка, Красавица… была. А тут еще ты со своей реакцией. " Папенькин сынок - золотая наглая молодежь". Я закурю, ладно? Ну, рассказывай, что ты там начинал про зеленный Москвич?
   – Серого отпустите… пожалуйста.
   – И мы останемся без подозреваемых?
   – Ну не он это. Не он!
   – Рассказывай, что знаешь, и забирай своего дружка.
   – Их было четверо. На зеленом москвиче. Как я понимаю, знакомые. У одного нет верхних передних зубов - под Шуру. У одного из них особая примета- шары. И кроме того, - они ее укололи.
   – Чем?
   – Не знаю, какой- то крутой дурью. И задушили - не там. Все это - место происшествия, разбросанные вещи - для лохов.
   – Ну а где?
   – Она была в полубредовом состоянии, очень плохо ориентировалась, - пытался воссоздать увиденное Максим. Какая-то полутемная комната. Пол… с ковром. Или… В общем, что- то зеленое на полу. Нет, туман. Лица - то хорошо вижу… У вас наверняка есть картотека?
   – Фильмов насмотрелся? Ну, есть, - ответил сыщик все также пуская колечки дыма и с прищуром, словно сквозь прицел рассматривая странного экстрасенса. - А где гарантия, что ты все это не наплел для того, чтобы вытащить своего дружка? И как мне объяснять твою осведомленность? Эх, запереть бы тебя! - шучу, шучу, - тут же спохватился он, потирая грудь. Ладно. Пошли. Что начальству -то говорить?
   – Скажите, что я вчера вечером видел зеленый Москвич с подо… с неприятными мордами. А на кусте, помните - зеленая краска.
   – Ну, это мы видели и без тебя. Пошли в фильмотеку. Потом я туда твоего дружка пришлю.
   – Нет, туда не надо. Пусть домой движется.
   – Ну, как хочешь. Вот, - они зашли в длинный полутемный кабинет. Здесь - фотографии наших клиентов. Садись и любуйся. Если найдешь - скажешь. Я пошел отбрехиваться.
   Он нашел одного в этих фотожурналах среди сотен других гадких морд. Когда в кабинет ворвался Холера, Максим уже все обдумал.
   – Ну?
   – Один очень похож. Вероятнее всего - он.
   – Показываешь и мы тут же его закрываем. Кстати, твоего дружка уже и выпустили, и домой завезли. И родителям спасибо сказали, мол, здорово помог. А теперь скажи, все- таки - откуда знаешь? Я грешным делом подумал - плетешь, чтобы дружка выгородить. Потом, что и себя выгораживаешь. А теперь…
   – Что теперь?
   – Кто- то тебе трепанулся. Из тех. Или из очевидцев. А назвать боишься… Ну, начистоту, быстро!
   – А что случилось теперь?
   – Эксперт. Убили ее ближе к утру. И действительно не там. И действительно укололи. Это, если бы я не поинтересовался, и эксперт сразу не выяснил бы. И повреждения такие, что действительно, шары были. Да и вообще все телесные повреждения… и вообще все… прочее…подтверждает вроде, что была жуткая групповуха - как в порнушках или как у перебравших зечар. Поэтому, рассказывай.
   – Я… просто все это представил, когда там стоял и на нее смотрел.
   – Не очень- то я верю в такие россказни… Но что поделаешь, - он осторожно потер сторону сердца. Алиби у тебя. Подтвердила твоя подружка ночную прогулку под луной. Но, хватит. Ну, показывай.
   – Вот - отлистал Максим назад альбом, показав участника драмы.
   – Эээ, брат…, протянул капитан. Этого так просто не закинешь в работу. Придется тебе таки признаваться, откуда что знаешь.
   – Но почему…?
   – Не твоего ума дело, вьюноша.
   – Если я скажу, что видел их на зеленом Москвиче, скажем, вчера вечером?
   – Не пойдет… И не то дело, по которому можно врать.
   – Значит…
   – Значит, не все так быстро! Но за наводку спасибо.
   – Может, подскажете, кто этот? Вдруг еще что всплывет?
   – Этот? Ну что же. Прохоренко, он же "Прохор", он же "Прошка". Мелкая дрянь, но дрянь. Судим трижды, но реально сидел один раз. Живет на Залинейке, не работает, крышует его… знаешь такое понятие?
   – Ну, читаю, смотрю…
   – Крышует его евоный - же братец. Николай, или по аналогии с последним царем именуемый Ники.
   – Царем?
   – Да… ты правильно подумал.
   Поэтому, выходит, что с ним вот так как со мной или с Серым, нельзя?
   – Но-но-но! - полушутя погрозил пальцем сыщик. Никто ничего с вами ужасного не сделал. И кто старое помянет… - Но, вздохнув, согласился - Нельзя. И не во мне дело! Хватает заступников повыше. Ладно, если что…выяснишь или надумаешь, приходи. Ко мне. Буду рад любым деталям, любым мелочам. Особенно- ощутимым.
   – Это типа вещественных доказательств?
   – Типа этого.
   – Если бы найти ту комнату… Где убили… Или ту машину…
   – А что в машине?
   – Когда посадили… Ее билет остался… На электричку. И еще… Они ее прямо там и укололи. Шприц должен остаться.
   – Но чья машина? Где найти? Номер?
   – Не знаю. Она, когда садилась, внимания не обращала. А потом уже не в том состоянии была.
   – Она?!
   – Ну да…
   – Как бы мне хотелось поговорить с тобой на серьезе. Ну да ладно… Хоть какая зацепка, а?
   – Что толку, если руки коротки?
   – Не говори так. Не надо. Если найдем убедительные доказательства - закроем.
   – Хорошо. Если что… вспомню, свяжусь с Вами.
   – И если что узнаешь. В своем кругу люди говорят больше, чем нам.
   – До свидания.
   – Будь здоров.
   Когда Максим вышел из милиции, часы на башне костела отзванивали полдень. В скверике, в конце похожей на тоннель улицы, его поджидал Евгений с велосипедом.
   – Ну, что? Ну, как? Почему так долго? Ты знаешь, что Серого выпустили? Я уж подумал, что тебя - вместо него… - волновался дружок.
   – Да нет, расспрашивали про вечер. Про тех, кто ушел раньше… или надолго отлучался, - покосился на поэта реабилитированный.
   – А что я? Я… Да, я… ушел раньше. Но не один.
   – Ай да тихоня! - восхитился Максим, хлопнув друга по плечу. Тихоня покраснел и подвинул велосипед. -Куда теперь?
   – Ты дуй домой, собирай наших, а я к Серому.

Глава 15

   Сергей встретил его угрюмо. Они молча устроились на вечном с детских пор известном обоим диване.
   – Видел? - коротко спросил Серый.
   – Да, - также кратко ответил друг.
   – Знаешь, что на меня пытались?
   – Холера?
   – Он самый. А что, и на тебя тоже?
   – Ну, мы же с тобой все- таки корешуем. Это всем известно.
   – Знаешь, почему от нас отстали?
   – Время. Холера сказал - ранним утром.
   – И все- таки, кто? Кто этот гад?! Кто эти… - Сергей вдруг начал матерно кричать.
   – Что делать? - откричавшись, спохватился он.
   – Может, пойдем к родителям? Хоть как- то…
   – Что "хоть как- то", что? Успокоишь? Посочувствуешь? Там уже родственники, я заглядывал. Косятся… Выпить хошь?
   – Нет, ты что? Нет, - удивленно отказался Макс.
   – А я дерну немного, - он полез в холодильник и достал начатую бутылку вина.
   – А предки?
   – Что, предки? Пусть только вякнут! Такую девчонку! - Серый налил стакан вина и начал неумело, редкими большими глотками, отпивать.
   – А ты знаешь, - вдруг зашептал он. - У нас с ней ничего и не было. Это я так, трепался. А на самом деле я… то есть мы… так… Только целовались. Да и то - он махнул рукой. - Тут Максим заметил, что Серега пьян и с каждой минутой пьянеет все больше.
   – Я даже поцеловать ее стеснялся, - представляешь, я! - и стеснялся. Боялся ее обидеть. А они… ты же знаешь, что они с ней сделали? - Сергей вдруг взахлеб разревелся.
   – Бедная, бедная, бедная, - пьяно повторял он, уткнувшись в диванную подушку.
   Максим понял, что подробностей сейчас не узнает.
   – Вечером надо будет ее проведать. Надо быть в нормальном состоянии, - сказал он, поднимаясь. - Мой тебе совет, продолжил он, словно машинально коснувшись плеча. - Тебе надо поспать. Поспать… Спать! Ты до семи часов вечера хорошо отдохнешь, протрезвеешь, и тебе совсем не захочется этим вечером спиртного.
   С этим напутствием юноша вышел из квартиры уснувшего друга. Несколько маленьких опытов показали ему, почему ранее его внушения не действовали, и теперь он был уверен в эффективности своих " пожеланий".
   Но до самого позднего вечера молодежь оставалась ни у дел. Все скорбные заботы взял на себя полк, а заботы о родителях и других родственниках - женсовет. Что бы кто ни говорил об армии в целом и об офицерстве в частности, но войсковое братство, единение офицерских семей в трудностях и в горе, исключительная отзывчивость и взаимовыручка - явления отрадные и неистребимые.
   Весь городок гудел. На скамейках возле домов кучковались различные группки - то по возрастам, то по слухам, то по грустным функциональным обязанностям. Молодежь также кучковалась, но в основном по возрастам. Какими бы то ни было обязанностями их в эти жуткие часы не загружали. Потолкавшись в этом броуновском движении, одноклассники Светланы решили собраться отдельно. Свою квартиру предложила дочь одного из находившегося в командировке командиров. Постепенно собрали всех, кто был вчера в лесу. В том числе и уже проспавшегося Сергея.
   Вот что, ребята, начала хозяйка, когда одноклассники угнездились в просторной гостиной - кто на диване, кто в креслах, кто на ковре. - Нам надо что- то делать. Надо помочь найти этих подонков. Прокуратура и ментовка вначале грешили на Серого. Двадцать одна пара глаз повернулись к вскочившему Сергею.
   – Да! - Возмутился парень. - Я с ней встречался. Ну и что? Как вы… как они могли подумать такое?
   – Мы и не думали. Мы тебя все знаем. Ты не мог. Да и никто из нас просто не смог бы. А менты… Ну надо же им кого- то подозревать. Нас, наверное, всех уже допросили. - Возникшая тишина подтвердила это предположение. - И там уже сложилась какая- то общая картина. Давайте и мы вместе повспоминаем. Может, что подозрительное и вспомнится. И не обязательно за ту ночь. Может, удастся чем- то помочь следствию?
   – Ты, Танюша, фильмов про следаков насмотрелась. Причем старых советских фильмов, где милиционерам с уставшими, но добрыми глазами, помогает сознательная общественность. Даже нет, даже старых детских фильмов, где плечом к плечу недоносков - бандюганов останавливают участковые и пионеры - зло возмутился Кот. Мне больше про них нравится анекдот про Мойшу: " Вчера был в милиции, убедился в правоте Маркса - битие определяет сознание"- добавил Котов и замолчал.
   – Что ты предлагаешь?
   – Нечего и предлагать. Без нас обойдутся. Найдут какого - нибудь бомжа и выколотят из него признание. Жаль только, что гусей выпустили - также зло выплюнул Кот. (" один Серый другой Белый два веселых гуся" - и так острили о Сергее с Максом)
   – Подождите, - остановила рванувшихся к оратору Сергею Татьяна - Мышка, уставив на Кота свои зеленые глаза.
   – Игорь, скажи честно, это правда?
   – Что? - уже не зло, но насуплено пробурчал подросток.
   – Это правда, что тебе жаль? Что нашу подругу тебе не ее жаль. И даже не жаль, что все еще не нашли этих подонков? Ты, правда, жалеешь, что твоего невиновного одноклассника, который, может, ее любил, не заставили в этом признаться? Тебе действительно жаль?
   – Ну, сейчас получит, - подумалось Максим. Он вспомнил, как в гневе отвешивала эта девушка оплеухи ему. Но Татьяна сдержалась, ударив иначе.
   – В таком случае мне тоже очень жаль… Я лучше о тебе думала…
   – А ведь за Сергея заступилась, не за меня, - вдруг подумалось Максу.
   – Ладно вам. Хотя ты, Танька, молодец. Кто еще разделяет точку зрения Кота? Ясно. Так что, скатертью дорога, котик, мы тебя со своими глупостями не задерживаем.
   – Зря мы так, - вступился за своего врага Максим, когда за тем хлопнула дверь. Ему тоже сейчас… Да вы знаете, что с его отцом…
   – Одно к другому не относится. И потом… по- моему, тут какие- то личные разборки, - не приняла снисходительности хозяйка. При этих словах из квартиры, также хлопнув дверью, выскочила и Мышка.
   – Том и Джерри - прокомментировал Сергей и все невольно хохотнули.
   – Давайте, ребята, все- таки повспоминаем. Может, хоть кто- то что интересное припомнит?
   Вспоминали много каких- то мелочей, каких- то забавных или грустных, но второстепенных эпизодов.
   – Я не могу вспомнить, не знаю ничего, что могло бы помочь найти этих тварей - однозначно промолвил Сергей, больше всех тронутый всеми этими воспоминаниями.
   – Серый, - вдруг подал голос молчавший до этого Патрик. Ты знаешь, с кем она встречалась до тебя?
   – Ну? - повернулся к нему Сергей. - Это все знают. С Немцем из "Б". Но это не он. Точно. - Все согласно кивнули. Всем была памятна эта история. Немец - высокий рыжий парень из параллельного класса был подающим надежды баскетболистом. И немцем то он стал после того, как засветился в юниорском чемпионате в Германии. Когда Серый вдруг спохватился, что уводят их красавицу - одноклассницу, они дрались "смертным боем". Максим тогда дал своему другу несколько советов, как справиться с длинноруким соперником. Но все вражда на этом и кончилась. К потенциальной звезде липли и другие красавицы, так что Немец зла ни на Серого, ни на Светлану не держал.
   – А когда ты с ней… встречался, она ничего такого…э…настораживающего не рассказывала? Может, какие неприятности? - спросил Патрик.
   – Да нет. Мы при встречах больше на… ну, нейтральные темы. Хотя один раз… - запнулся Серый…
   – Ну? - подогнала его уже хозяйка дома.
   – Однажды говорила, что познакомилась с интересными людьми. На будущее. Ну, вы же знаете. Она в артистки хотела. Вот и познакомилась с каким- то режиссером.
   – У нас? С режиссером?
   – Да нет. Это ни к чему случившемуся не относится. Это еще прошлым летом. На море. Как я понял. Этот интересный человек больше за ее мамашей ухлестывал…
   Ребята понимающе переглянулись. Да, там было за кем поухлестывать. Смуглая, как цыганка, с такими же черными волосами, немного полноватая, но с удивительно сохранившейся фигурой, кареглазая Любовь Николаевна была предметом воздыхания не одного поколения офицеров. Поэтому тот факт, что к ней клеился еще и некий режиссер, особой настороженности не вызвал.
   Вдруг поняв полезность этого сборища именно для него, Максим, наконец сосредоточился, и тихонько прикоснулся к мыслям каждого из них.
   – Я вот что думаю, - вставил и он свой пятак в импровизированное дознание. Как бы там мы не говорили, но если кто что и знает… не надо это принародно - то. Даже в фильмах так не делается. Все вместе мы можем вспомнить, кто и где вчера был. Но это, если подозреваем кого из наших. Если нет, то зачем? А по другим вопросам… Я думаю, пусть каждый сам расскажет нашей Кост… Татьяне. А она отберет самое важное и расскажет, кому надо… кто её об этом попросил.
   На последних словах Татьяна вспыхнула, но возражать не стала.
   – А вы, хлопчики, если вдруг вспомните, что мне сказать не можете, шепните Максиму, а он уже мне как-нибудь, - добавила она. - Ну и все, наверное. Пойдем "туда"?
   Светлану к этому времени должны были привезти домой и все понимали, что означало "туда".
   – Я тут… зайдем ко мне, - покраснел Патрик. Насчет цветов. Вы у дома подождете. Я вынесу.
   – Вот так, - констатировала Косточка. Учитесь, ребята, сопереживать. Было видно, что после смерти Светланы она пытается занять освободившуюся вакансию классной заводилы. А может, просто, не пытаясь, заняла?
   Патрик мигом, пока все толпились у его дома, вынес из квартиры и раздал всем понемногу где- то наломанной сирени, а Сергею - где- то добытых роз.
   – Женька, я тебе…, - растроганно пробормотал Серый, когда они шли к погрузившемуся в траур ДОСУ.
   Она уже лежала в гробу - непривычно бледная, непривычно спокойная, непривычно неподвижная, с той же, что и в лесу, скорбной гримаской - вот мол как неожиданно все кончилось. Для многих одноклассников, впервые осознанно столкнувшихся вот так близко со смертью, это был шок. Во время, когда жизнь кажется вечной, когда только начинаешь понимать, какие еще неоткрытые прелести она хранит, когда узнаешь, что кроме всеобщего есть и твое, сокровенное, когда сердце посещают новые захватывающие чувства, столкнуться с ее величеством - Смертью. Которая забрала с собой вот эту, переполненную этими же чувствами девушку…
   Ужас происшедшего подчеркивала и склонившаяся у скорбного ложа мать. Буквально в часы она превратилась из той самой красавицы в старуху с потухшим взором. Как закричала она страшно тогда, в лесу, так и кричала сейчас - больше всего - молча, но порой этот крик прорывался из ее мира в этот, общий- то стоном, то завыванием, то тем же страшным криком. Максим постоянно слышал этот невообразимый ужас растерзанной материнской души. И держался только ради одного - пытался "скачать" еще хоть немного информации из посмертной памяти все еще погибающих частичек этого тела. Он сел на один из табуретов в уже пропахшей елью и цветами комнате и, не глядя на тело, сосредоточился. Нет. Еще раз… Нет… И тогда он крикнул ей - как крикнул бы живому, уходящему навсегда другу. И вдруг получил ответ - горестный легкий вздох и что- то похожее на нежное прикосновение к его щеке. И прощай, и прости, и спасибо. Словно далекое- далекое почти наразличимое эхо его крика тронуло его сознание. Тронуло безнадежным отчаянием, мукой души, еще не распростившейся с этим миром. Она ничего не просила. Ничего не хотела. Просто откликнулась и попрощалась с еще одной душой, сумевшей в отчаянии докричаться до нее.
   Максим, покачиваясь, пошел прочь. Найдя возле родственников погибшей девушки Сергея, он отвел его в сторону и спросил, дома ли будут его предки. Получив положительный ответ, вновь тяжело задумался. Затем отозвал в сторону Косточку.
   – Давай соберемся у тебя, а?- охрипшим вдруг голосом предложил юноша. Возьмем Серого, поэта, Ванятку…
   – В общем, наших? - поняла Татьяна.
   – Да… Ну да… Помянем…Проводим…
   – Нельзя поминать непохороненного…
   – Не то сказал… Проводим… Успокоим… - сбивчиво начал объясняться юноша.
   – Ты что, уже?- начала было девушка, но тут же осеклась - почувствовала, что это - что- то другое. - Хорошо. Собирай. Я девчат, ты - парней. Но…, - она запнулась.
   – Ну?
   – Ты будешь должен.
   – Это не мне надо. Это - ей… Нет… Вру… Мне… Ладно… Все, что пожелаешь.
   – Макс, не думай плохо. На чужом горе…
   Они разошлись. Найдя среди куривших на улице мужиков отца, Максим сказал, что дома ночевать не будет.
   – Хорошо. Понимаю, сынуля,- неожиданно ласково произнес отец. Только вот что…Отец Светы хотел с тобой поговорить.