Алтунин Александр. На службе Отечеству

   - Да-а...
   - Что случилось, Игорь Тарасович?
   Пресняков, выплюнув зажатую в губах травинку, спрыгнул с повозки, пошел рядом.
   - Чересполосица. Отвыкли мы уже как-то от этого. Наше колхозное поле что твое море, за горизонт уходит. А тут заплаты, как на штанах у клоуна. Потеха!
   - Единоличные хозяйства здесь как были, так и остались, если не считать того, что гитлеровцы себе лучшие участки поотхватили. Видел клин пшеницы у самой реки, которую недавно проезжали? Волостного коменданта сказывают.
   - Как же, видел, гектаров пятнадцать будет.
   - Не меньше. Похозяйничали тут фашисты. "Новый порядок" морем слез и крови полякам обошелся.
   Поляки радушно встречали воинов Советской Армии. Мы сами ощутили тепло и сердечность поляков. Жители первой польской деревни на нашем пути - Оране встретили нас на околице: старики и мужчины - степенно-доброжелательно, женщины - с радостными улыбками, а вездесущие деревенские мальчишки восхищенными возгласами. Сельчане предлагали молоко, воду, девчата одаривали бойцов цветами... Помню, какой-то пожилой поляк долго смотрел на проходившую колонну тяжелых танков, наконец не выдержав, обратился ко мне:
   - Пан капитан, нам говорили, что у Советов, кроме винтовок, кос да топоров, ничего не осталось. Вчера целый день наблюдал, как ваши самолеты били фашистов, а ныне - танки, артиллерия. А какие справные кони у вас! Куда уж тут бошам против такой силы!
   Польский крестьянин был прав. Сейчас устоять против мощи нашей армии трудно, практически невозможно.
   Наш разговор с Пресняковым продолжается. Игоря Тарасовича не оставляет мысль о чересполосице.
   - Скоро, Александр Терентьевич, в этих местах наберет силу новая жизнь!
   - К этому идет, Игорь Тарасович, польский народ.
   К нам присоединяется лейтенант Елагин. Замполит опирается на суковатую палку: вчера во время переправы ушиб ногу. На предложение сесть в повозку Иван Иванович наотрез отказывается.
   - Как я могу сидеть, когда другие идут! Нет уж, увольте. Пойду со всеми. О чем разговор?
   - Обмениваемся мыслями о послевоенном устройстве поляков, - объясняет Пресняков.
   - Резонно, тоже об этом успел не раз подумать.
   Иван Иванович некоторое время идет молча, как бы собираясь с мыслями, потом продолжает:
   - Безусловно, многое будет зависеть и от нас - полпредов Страны Советов. Да, да, я не оговорился. Именно мы, солдаты, представляем наше социалистическое государство в глазах польского населения. По нам, начиная от внешнего вида и кончая поведением и поступками, они судят о советских людях.
   Елагин поправил выбившиеся из-под пилотки русые волосы, улыбнулся:
   - Да вы и сами понимаете ситуацию. Но вот напомнить о том, что кое за кем есть должок, сочту нужным.
   - Ну и хитер же ты, комиссар, - закрутил головой Пресняков. - Времени не было собрать сержантов. Да и сколько можно об одном и том же говорить! Собрание проводили, политинформацию тоже.
   - Это хорошо. Но все-таки поговори, да подушевнее, с младшими командирами, Игорь Тарасович. Да и командиру нужно бы с офицерами потолковать.
   Это уже камешек в мой огород.
   - Знаю, Иван Иванович. На привале соберу.
   Слово за слово, разговор перекинулся на наши заботы. Продолжая обсуждать дела, мы не заметили, как ротные колонны сошли на обочину дороги, а проезжую часть заняли машины дивизиона "катюш". Вплотную за ними шли тягачи с артиллерийскими орудиями. Нас догнал армейский истребительно-противотанковый полк. Километрах в трех левее клубилась пыль из-под копыт лошадей кавалерийской колонны, правее и несколько впереди по очертаниям машин, груженных понтонами, можно было определить, что выдвигаются саперы. И так до самого горизонта - пехота, артиллерия, кавалерия, танки. Части и соединения корпуса и армии, под надежной охраной висевших в воздухе краснозвездных истребителей, продолжали двигаться по польской земле.
   - Смотрите, смотрите, товарищи! - окинув взглядом окрестность, не выдержал Елагин. - Силища-то! Разве устоит перед нами фашист?
   Время было дорого. Командование стремилось не дать противнику возможности зацепиться за выгодные рубежи.
   * * *
   К исходу 24 июля противник перешел к обороне на левом берегу реки Вепш. Согласно приказу штаба корпуса, дивизия совершила форсированный марш и сосредоточилась у небольшого польского городка Красныстава, превращенного гитлеровцами в узел обороны. 828-й стрелковый полк получил задачу овладеть железнодорожной станцией, а 862-й - городом. Наш полк пока находился в резерве.
   Началась подготовка к наступлению. В батальонах формировались штурмовые группы, занимали позиции артиллерия, минометчики. Велись рекогносцировочные работы, к которым были привлечены и мы. Перед выходом к переднему краю майор Павлюк сориентировал нас, командиров батальонов:
   - Полк намечается ввести в действие при овладении центральной частью Краеныстава.
   - В полосе наступления майора Кожевникова? - переспросил командир первого батальона майор Гуськов.
   - Да. Однако не исключена возможность использования нас и в другом месте. Будьте внимательны, везде запоминайте местность. С началом боевых действий времени на организацию боя будет мало.
   Между тем сгустились сумерки. Июльский вечер принес с собой короткий отдых. Короткий потому, что приблизительно в двадцать два часа полк по тревоге начал выдвижение на исходный рубеж. С целью усилить удар командир дивизии сузил фронт наступления 862-го стрелкового полка майора Кожевникова. Освободившийся участок заполнили первый и третий батальоны.
   В половине одиннадцатого вечера заговорила артиллерия. Надрывно заухали гаубицы, повели огонь батареи 76-мм орудий, глухо ударили полковые минометы. В ответ забеспокоились фашисты, их передний край осветился гирляндами ракет, всплесками огня на позициях артиллерии и минометов.
   Через полчаса началась атака. Первыми двинулись вперед штурмовые группы. Вслед за ними рванулись стрелковые роты. По выявленным в ходе артподготовки и в первые минуты атаки целям ударили орудия прямой наводки. Огонь артиллеристов был точен, и вражеские пулеметы замолкли. Это позволило нашим подразделениям без особых потерь ворваться в первую траншею и овладеть ею.
   Нужно было не дать гитлеровцам прийти в себя. Подал команду ускорить движение. Но командиры рот и сами не хотели отрываться от противника. По вспышкам выстрелов , нетрудно было понять, что штурмовые группы и стрелковые цепи, перевалив первую траншею врага, движутся вперед. Аналогичная картина наблюдалась справа и слева. Соседи не отставали.
   Немцы попробовали было задержать нас в третьей траншее; дело дошло даже до рукопашной, но нервы у врага не выдержали, и он отступил. Не удалось фашистам зацепиться и за крайние дома Красныстава. Стрелковые роты, блокировав частью сил засевшего в домах противника, вместе со штурмовыми группами продолжали вытеснять немцев с городских улиц.
   В полночь Красныстав был полностью освобожден. Этому способствовало то, что артиллеристы надежно подавили цели, разрушили наблюдательные пункты, нарушили связь. Безусловно, сказалось и умение наших командиров, бойцов вести боевые действия в условиях ограниченной видимости. В ходе выполнения задачи осуществлялись обходы и охваты объектов, чего крайне боялись фашисты. Стоило небольшой нашей группе появиться в тылу противника или вклиниться глубоко во фланг, как гитлеровцы начинали отход.
   Из подвалов, сараев, убежищ стали появляться люди. Жители вскоре заполнили тротуары, проезжие части улиц. Они обнимали, целовали наших солдат и офицеров. На одном из перекрестков мне встретились накрытые белыми скатертями столы с хлебом, свежими огурцами, зеленым луком, другой нехитрой снедью, кувшинами с вином. Два пожилых поляка и женщина лет пятидесяти в расшитых национальных костюмах настойчиво зазывали проходящих мимо солдат, сержантов и офицеров отведать угощения. На ломаном русском языке то в одном, то в другом месте слышалась наша "Катюша". Город не слал, город ликовал, город праздновал свое освобождение.
   После Красныстава был получен приказ преследовать противника. Полк совершал марш в левой колонне дивизии. Батальон был выделен в передовой отряд.
   Фашисты откатывались к Висле не только в нашей полосе, но и перед фронтом наступления соседних дивизий. В эти дни газеты и радио приносили радостные вести. 27 июля войска фронта освободили Львов, Перемышль и вышли к реке Сан.
   Командование требовало не отрываться от противника, висеть на его плечах, навязывать ему свою волю. "Наша задача скорее выйти к Висле и форсировать ее", - не раз повторял майор Павлюк.
   Ставка Верховного Главнокомандования приняла решение, согласно которому войска 1-го Белорусского и нашего 1-го Украинского фронтов должны были форсировать Вислу от Варшавы до устья реки Вислоки с целью захвата плацдармов для последующего наступления к границам фашистской Германии. Войска ар-мин получили задачу форсировать Вислу и захватить плацдарм в районе Сандомира. Ее мы и выполняли, торопясь выйти к реке.
   По мере приближения к Висле задача уточнялась. Вечером 28 июля полк получил приказ к исходу следующих суток выйти к реке и немедленно приступить к ее форсированию. На привале меня догнал помощник начальника штаба полка по разведке старший лейтенант Бородулин.
   - Товарищ капитан, командир полка приказал ускорить темп марша, передал Георгий Николаевич. - Маршрут прежний. При подходе к реке сразу приступить к подготовке форсирования и захвату плацдарма на левом берегу.
   Батальон оторвался от соседей и теперь двигался в большом лесном массиве. На флангах справа и слева в нашем тылу время от времени слышался гул боя.
   На рассвете 29 июля командир головной походной заставы старший лейтенант Николай Чугунов донес: "Вышел на развилку дорог в двух километрах от местечка Юзефув. Разведгруппа доложила: немцев в населенном пункте нет. Продолжаю выполнять задачу". Я вытащил из полевой сумки карту. Пресняков лучом фонарика высветил на ней непривычное для русского языка название. Рядом пролегала извилистая линия - река.
   - Что будем делать, Игорь Тарасович? Светает.
   - Да, светает, будь оно неладно. Как бы преждевременно шуму не наделать.
   - И я об этом. Стоит ли отсюда основные силы вытягивать?
   Мы находились в лесу. Кроны деревьев надежно маскировали технику и людей.
   - Дальше опушки, Александр Терентьевич, думаю, пока выдвигаться не стоит. Чугунов же с людьми укроется в Юзефуве. На берег Вислы вышлет дозор. Пусть как следует обследует местность, доложит. Потом решим, что и как.
   - Пожалуй, верно, - согласился я. - Нужно предупредить Чугунова, чтобы до выяснения обстановки оставался с основными силами в Юзефуве.
   - Сейчас пошлю связного.
   Мы пробрались к лесной опушке. Рассвет все больше и больше вступал в свои права. В густом орешнике загомонили птицы, со стороны небольшой польской деревеньки отчетливо донеслась разноголосица петушиного крика.
   - Ишь ты! - улыбнулся ординарец. - Как в старые добрые времена дома кричат.
   - Старик нашелся, - обернулся к нему Елагин. - Лет-то тебе сколько?
   - Двадцатый год пошел. Это я, товарищ лейтенант, к слову. Село вспомнил. У нас петухи ух какие голосистые! Заслушаешься на заре.
   В лесу запахло дымком. Легким, свежим, от сухих поленьев.
   - Никак, наши хозяйственники разворачиваются?
   - Так точно, товарищ капитан, - вынырнул из-за моей спины старшина Горобец. - Завтрак готовим.
   - Чем потчевать сегодня думаешь, Федос? - спросил у старшины Елагин.
   - Картошечкой, товарищ лейтенант. Свежей. Крупа приелась порядком.
   - Откуда картошка-то появилась? - насторожился Иван Иванович.
   - Проходили через хутор. Попросил у местного жителя. Он разрешил накопать. Говорит, сбежавшего старосты огород.
   - Ох, смотри у меня, Федос! Приказ знаешь?
   - Честное комсомольское слово, товарищ лейтенант!
   - Иван Иванович, - вступился за старшину Пресняков, - я был свидетелем разговора с поляком. Не лукавит.
   В это время на поляне появились бойцы в маскхалатах.
   - О, разведчики пожаловали! - произнес кто-то из штабного окружения. Никак, Блохин собственной персоной.
   Командир остановил группу и, печатая шаг, подошел ко мне. Я узнал старшину Блохина.
   - Товарищ капитан, старшина Блохин с группой бойцов в ваше распоряжение прибыл.
   - Здравствуй, Петр Яковлевич, - протянул руку командиру взвода полковых разведчиков.
   Блохин вырос в полку. Разведчик, старший разведчик, командир отделения, заместитель командира взвода разведки и командир. К моему прибытию в полк на его плечах были старшинские погоны. Вскоре начавшиеся бои, а с ними новые вылазки в тыл врага прибавили старшине новые награды, в том числе орден Красной Звезды. Однако, несмотря на славу, Блохин оставался простым и скромным человеком.
   Вот и сейчас на старшину любо-дорого было смотреть - стройный, подтянутый, с перекинутым за спину автоматом, с ножом в аккуратном чехле на поясе.
   - Садись, Петр Яковлевич. Начальник штаба о тебе уже справлялся. Говорит: "Куда разведчиков моих подевал?" Я в ответ: "Не игла в сене отыщутся".
   - Беспокоится майор Модин, значит.
   Мы присели на поваленное дерево. Блохин снял пилотку и аккуратно подоткнул ее под широкий армейский пояс, откинул упавший на лоб вихор непокорных волос, посмотрел на меня. Я у него спросил:
   - Знаешь, зачем потребовался?
   - В общих чертах, - ответил старшина.
   - Тогда слушай. - Я обернулся к находившемуся рядом адъютанту старшему батальона: - Карту, Игорь Тарасович.
   Капитан Пресняков подал карту.
   - Смотри, Петр Яковлевич, за Вислой ровный участок местности, дальше старая протока, за ней после пологого берега подъем, небольшое поле и хутор Лесные Халупы. Нужно разведать: есть ли противник между Вислой и протокой, а также и дальше.
   - Имеете в виду, товарищ капитан, включая и Лесные Халупы? - уточнил Блохин.
   - Да. Сейчас на берегу разведдозор от Чугунова. С минуты на минуту первые данные от него должны поступить. Если ничего подозрительного нет, следует осторожненько с берега вести разведку наблюдением. Важно до начала форсирования не спугнуть фрицев. Понял меня?
   - Так точно, понял.
   Несколько минут ушло на уточнение маршрута выдвижения. Блохин намеревался уже встать, но я его удержал:
   - Не торопись, старшина. Дождемся первого сообщения от разведдозора. Минутой раньше, минутой позже - сейчас уже не играет особой роли. Видишь, солнце встает. Вот-вот немецкие самолеты пожалуют. Даже небольшую группу людей они могут заметить на подходе к Висле. Да и я уверен: противоположный берег реки занят противником. Не такие уж фашисты простофили, чтобы не зацепиться за водный рубеж. Нам же важно захватить плацдарм. И сделать это неожиданно для немцев. А внезапность кроется в скрытности наших действий.
   К нам подошел командир взвода снабжения, пригласил на завтрак.
   - Пойдем, Петр Яковлевич, перекусим. Тем более вам на дорожку нужно подкрепиться. Зови своих орлов!
   Под развесистым деревом на аккуратно разложенной плащ-палатке стояли котелки с покрапленной маслом картошкой. Рядом лежали зеленый лук, несколько свежих огурцов. У разведчиков заблестели глаза.
   Мы сидели и с удовольствием ели картошку. Тогда я еще не знал, как и сам Блохия, что он уже не старшина, что ему в этот день присвоено звание младшего лейтенанта и что за бросок через Вислу он удостоится ордена Красного Знамени. Как не знал и примостившийся около меня разведчик Алексей Тюльга, что получит звание Героя Советского Союза. Отмечены будут высокими наградами и другие разведчики. А сейчас передо мной сидели люди, которым предстояло - и не в первый раз! - по долгу службы прокладывать путь стрелковым ротам, батальонам, полку.
   Прибыло сообщение от Чугунова. Разведдозор доносил: за старицей вражеская траншея, на правом фланге, километрах в четырех, по понтонному мосту переправляются через Вислу отходящие части противника, над местом переправы висят фашистские самолеты.
   - Ну вот, кое-что разъяснилось. Теперь твоя задача, Петр Яковлевич, вместе с дозором Чугунова наблюдать за Лесными Халупами и ниже. Все замеченное наносить на схему. Через час-полтора буду у тебя.
   - Ясно, товарищ капитан. Старшина кивнул разведчикам:
   - Погостили, ребята, и хватит. Спасибо за хлеб-соль, как говорят у нас на Калининщине. Пора за дело.
   Блохин с группой ушел. Мы начали готовиться к форсированию Вислы. Переправочных средств не было, так что рассчитывать приходилось на то, что оказывалось под рукой. С капитаном Пресняковым и лейтенантом Елагиным еще и еще раз продумывали выход к реке и захват плацдарма. Трудноразрешимых вопросов было много.
   - Куда ни кинь - везде клин, - почесал затылок адъютант старший батальона.
   - Что имеешь в виду, Игорь Тарасович?
   - Водная гладь реки, почитай, метров четыреста - пятьсот, а у нас даже утлой лодчонки - и той ни одной!
   - Как ни одной, товарищ капитан?! - послышался голос парторга батальона лейтенанта Малыгина.
   Мы оглянулись. Василий Федорович стоял в трех шагах от нас, рядом с ним двое мужчин в гражданской одежде и старшина Петров.
   - Есть лодки! - Лейтенант Малыгин кивнул в сторону незнакомцев. - Вот местные польские товарищи предлагают указать, где их взять.
   Мы встали, пожали руки полякам.
   - Пан капитан, - заговорил пожилой поляк на ломаном русском языке, лодки есть.
   - Так отдайте же их нам.
   Крестьяне торопливо заговорили между собой, разводя руками в ответ на наши непонимающие взгляды. Наконец тот, который постарше, вновь обратился ко мне:
   - Как вам лучше сказать, они находятся на дне реки. Мы их спрятали от фашистов.
   - Сколько лодок-то? - спросил Пресняков.
   - У этого - семь, - бросил взгляд в сторону пожилого крестьянина Малыгин. - И у него - две.
   Молодой поляк согласно закивал.
   - Ну это уже другое дело, - невольно вырвалось у меня. Мы угостили крестьян папиросами. Начали расспрашивать о немцах. Поляки понимали наши вопросы с трудом, на помощь пришел Малыгин. Парторг батальона вместе с ротой Чугунова побывал в Юзефуве, успел разобраться в обстановке. Фашисты оставили населенный пункт вчера утром, больше местные жители ничего не знали о них.
   Время было дорого. С польскими товарищами на берег Вислы отправились лейтенант Малыгин и группа бойцов. Им предстояло разыскать и поднять лодки.
   - Так, начало есть, - довольно потер руки лейтенант Елагин. - Как считаешь, Александр Терентьевич?
   - И неплохое, Иван Иванович. Теперь нам нужно решить с местом и временем форсирования.
   - Насчет места, - отозвался капитан Пресняков, - думаю, лучше будет решить непосредственно на берегу.
   - И то верно, Игорь Тарасович, - согласился я. - Ну а время предлагаю ночью.
   - Ясно, что не днем, - как само собой разумеющееся произнес Елагин.
   На лесной дороге послышался стук копыт. К нам подъезжали командир полка с заместителем по политической части. Их сопровождали автоматчики. Майор Павлюк, не сходя с копя, кивнул мне:
   - Ну и забрался же ты, Алтунин. Еле разыскали, спасибо твоему связному.
   Полковое начальство спешилось.
   - Выкладывай, комбат, что вы тут надумали? - спросил без обиняков Павлюк.
   Начал докладывать соображения. Валентин Евстафьевич и Николай Афанасьевич внимательно слушали. Решение им понравилось.
   - Сил хватит? Не получится так, что захватишь плацдарм, а немец оттуда тебя сковырнет?
   - Риск есть, товарищ майор, но он оправдан. На нашей стороне внезапность. Зацепимся за западный берег. Вряд ли нас оттуда смогут сбросить фашисты, разве что по трупам дойдут до воды. Но этого, думаю, не допустим. Да и кто на войне не рискует, конечно, разумно!
   Павлюк улыбнулся:
   - Помнишь Оздютичи? Я тебе, Николай Афанасьевич, не рассказывал? обратился он к Кулябину. - Как комбат Алтунин водил в атаку роту, голову под пули подставлял?
   - Нет. Правда, лейтенант Елагин доносил о том, что комбат лично поднял в атаку людей.
   Случилось же тогда вот что. Рота старшего лейтенанта Ковалева оказалась в полуокружении. Бойцы залегли под перекрестным ружейно-пулеметным огнем. Взводы несли потери. Отойти назад - не выполнить приказ, да и подставить себя под фашистские пули. Вперед идти, видимо, тоже не хватало духу. Так уж устроен человек: поднялся в атаку - идет, залег нужно немалое мужество, чтобы встать, тем более первому. Смерть на войне почти все время рядом, однако каждому хочется выжить. Вот и стараешься о ней не думать. Хотя где-то подсознательно холодок страха в тебе живет, время от времени дает о себе знать, особенно когда огонь противника головы поднять не дает. Лежишь на земле, знаешь, что встать необходимо, но прижимаешься к ней и чего-то ждешь. Нужен толчок, внутренняя сила, что ли, но где ее в этот момент взять?
   Послал в роту парторга лейтенанта Малыгина. Не успел он скрыться звонок. Интересуется продвижением начальник штаба майор Модин. Только доложил ситуацию, слышу в трубке голос командира дивизии: "И долго думаешь, капитан, еще лежать? Самому, что ли, твоих людей в атаку поднимать?" "Нет уж, лучше это сделаю я, товарищ полковник, - говорю ему в ответ. - Вам дивизией управлять нужно". "То-то, уразумел, значит. Пойми, садовая голова, от тебя зависит исход боя за Оздютичи".
   Слышно было, как на противоположном конце хлопнулась на рычаг телефонная трубка. Такая досада взяла, что нет сил сдержаться. Схватил автомат.
   - Куда, Александр Терентьевич? - только и успел воскликнуть капитан Охрименко.
   - "Куда", "куда", закудакал! К Ковалеву иду. Передай минометчикам, чтобы прикрыли, да пулеметные взводы выброси на фланги роты. Будем прорывать.
   Выбежал с НП - и прямиком в роту. Где в полный рост, где пригнувшись, а где и по-пластунски, минут через тридцать был на месте. И сразу почувствовал, насколько плотен огонь немецких пулеметов.
   - Это еще ничего, - "утешил" Ковалев. - Молчат автоматчики. А то тут и голову нельзя поднять.
   - Где лейтенант Малыгин?
   - Коммунистов собрал, - отвечает командир роты и показывает вправо: Вон в той воронке из-под авиабомбы инструктирует. Сейчас пойдем в атаку.
   - Теперь уж я поведу людей, раньше нужно было. Ковалев опустил глаза, тяжело выдохнул:
   - Пробовал, не получилось. Огоньком бы артиллерийским сыпануть!
   - Где ты его возьмешь? Две сорокапятки у тебя, третью - утром разбило. Полковая батарея далеко. Но минометчики помогут, а с флангов ударят пулеметы. Они сейчас будут на месте. Передай людям: по сигналу зеленой ракеты откроют огонь минометчики и пулеметчики, красная ракета - в атаку!
   Не помню уже всех деталей боя, но хорошо отложилось в памяти, что после клича "В атаку - вперед!" встали все дружно. Встали и побежали. Бежали, падали и вновь бежали. Я за что-то зацепился штаниной, треска материи не слышал. Рота взяла траншею, и противник откатился в заросшую кустарником и высокой травой лощину. Разгоряченные боем, мы наблюдали за тем, как бойцы вылавливают попрятавшихся по окопам и щелям гитлеровцев.
   - Ничего не скажешь, хорош, - услышал сзади голос Павлюка. - Кто тебе приказывал самому вести людей в атаку, позволительно спросить? Ты командир батальона, организатор боя...
   Минут пять Валентин Евстафьевич отчитывал меня, в конце концов предупредил:
   - На первый раз прощаю, но, если впредь что-либо подобное повторится, пеняй на себя. Мне нужен не труп, а живой комбат. Понял?
   - Так точно, понял.
   - То-то же!
   И вот теперь командир полка напомнил об этом случае и с юмором обрисовал Николаю Афанасьевичу мой неприглядный вид в те минуты, вспомнив и дыру на брюках и прибавив кое-что для колорита от себя.
   - Урок-то пошел впрок? - спросил меня Кулябин.
   - Как же, товарищ майор, пошел.
   - Тогда, Валентин Евстафьевич, можно, пожалуй, довести до капитана Алтунина цель нашего прибытия.
   - Конечно можно. - Майор Павлюк расстегнул полевую сумку, вытащил из нее опечатанный конверт, протянул его мне: - Вот предварительное боевое распоряжение на форсирование и занятие плацдарма. Ознакомься с ним. Остальное решим на месте.
   Пока я изучал документ, майор Кулябин разговаривал с подошедшим лейтенантом Елагиным. Николай Афанасьевич интересовался мероприятиями с личным составом по обеспечению выполнения боевой задачи, передал замполиту аккуратно свернутую пачку свежих газет:
   - Кстати, вы получили листовки с описаниями подвигов. Героев Советского Союза сержанта Чегладзе и рядового Талалушкина? Политотдел дивизии приурочил их выпуск к форсированию Вислы. Чегладзе-то из нашего полка.
   - Знаю, товарищ майор, что из нашего. Вчера на политинформации о нем вспоминал. Но почта пока не пришла к нам.
   - Странно, - пожал плечами заместитель командира полка по политической части. - Ну хорошо. Я тут с собой прихватил два десятка листовок. Раздадите агитаторам. - Кулябин протянул Ивану Ивановичу еще небольшой сверток.
   - Ознакомился с предварительным боевым распоряжением, Алтунин? спросил командир полка.
   - Да, ознакомился.
   - Ваш замысел утверждаю. Придаю батальону артиллерийский дивизион, истребительно-противотанковые батареи, саперный взвод. Они на подходе. Думаю, что к вечеру будут здесь. Так что артиллерией будешь обеспечен.
   Майор Павлюк закурил, подождал, когда закончат разговор Кулябин с Елагиным, предложил: