- Я дам вам по этому поводу совет. Когда благодушие уже ничего не может, когда возможности нежности уже исчерпаны, нужно прибегнуть к наказанию, как прибегают к железу и огню, чтобы выжечь траву и кусты на поле, где должен пройти плуг.
   - Вы разделяете мои опасения. Я не хотела бы их лишить моей нежности. Доверите ли вы мне их? Сделаете ли вы меня их хозяйкой? Поручите ли вы мне их судьбу? Я сделаю все, чтобы добиться цели, которую вы ждете.
   - Делайте все, как считаете нужным! Мадемуазель де Сувини и мадемуазель де Парделан в ваших руках.
   Мадам д`Игомер вздохнула и произнесла вкрадчивым голосом:
   - Пусть их счастье будет мне платой за мои труды!
   Эта беседа решила судьбу двух пленниц. Но прежде, чем прибегнуть к строгостям монастыря, мадам д`Игомер решила прибегнуть к хитрости, окружив девушек удобствами и удовольствиями. Это была самая лучшая месть. Нужно было сначала развратить, прежде чем нанести удар.
   С этого момента она вменила себе в обязанность сопровождать кузин на все праздники, устраиваемые при дворе Валленштейна. Прежние платья девушек были заменены на богатые и роскошные наряды. Все, что могло радовать глаз, было предложено пленницам. Диана и Адриен постоянно находились в атмосфере удовольствий: музыка, танцы, фейеверки, охота постоянно сменяли друг друга; им оказывали внимание несколько знатных особ.
   Каждый вечер Адриен и Диана возвращались к себе, измученные и утомленные. Правда, нужно отметить, что их ничто не могло сломить. Их простота и прямота преодолевала все ловушки. После шумных праздненств во дворе Валленштейна они становились на колени и молились. Хитрость мадам д`Игомер не удалась.
   Тем временем великий маршал вернулся с поля боя. Он был очень расстроен поражением своих войск. Он видел сам, как его кирасиры падали под ударами драгун. В гуще сражения Паппенхейм столкнулся с Шофонтеном. Под натиском шведов его войска отступали. И как он может теперь отдать своему счастливому противнику ту, которая находится в его руках!
   - Нет! Нет! - повторил Паппенхейм, - он победил меня, теперь моя очередь отомстить ему.
   Воодушевленный своим решением, он прилагал все усилия, чтобы заполучить сердце мадемуазель де Парделан, хотя он отлично помнил об обещании, данном Шофонтену.
   Природная верность мадемуазель исключала мысль об измене, и, порученная графу Арману-Луи, она свято верила в его порядочность.
   - О! Я не знаю, чего я боюсь больше, - говорила Диана Адриен, суровости и жестокости Жана де Вирта, или галантности и хитрости Паппенхейма!
   - Объясни! - просила Адриен.
   - Недавно он пришел ко мне: я протянула ему руку, он взял её и вдруг бросился на колени. Я так удивилась, что не могла произнести ни слова. Граф заявил, что любит меня, что ничто не помешает ему любить меня всегда, и, чтобы быть со мной, он готов на все. Я поняла по его глазам, что он ни в чем не виноват. Это происки мадам д`Игомер. Это она отдала нас Жану де Верту и Паппенхейму. Теперь мы, как в тюрьме. Пусть Бог нас спасет!
   Чутье подсказывало Адриен то, что Диана не ошибалась. Она поняла наконец, что в этих условиях, где все, казалось было подчинено удовольствиям, им, в конечном итоге, было приготовлено тяжелое испытание. Окружающий мир был закрыт для них; ни одни звук, ни одно слово не должно было ускользнуть от часовых Валленштейна. Одетые в шелка, покрытые бриллиантами, осыпанные золотом, на самом деле девушки вели жизнь рабынь. Они не знали, помнят ли о них за стенами дворца.
   Однажды вечером, на балу, мадам д`Игомер подошла к Диане, которую вот уже несколько дней называла графиней Маммельсберг. В это время девушка, сидя на диване, грустным взглядом наблюдала за толпой куртизанов, фланирующей по залу, залитому огнями.
   - Что произошло? - удивленно спросила д`Игомер, беря руку Дианы в свою. - Где же драгоценности на этой красивой ручке? Дорогая графиня, вы поступаете неподобающе. И, снимая с руки браслет с бриллиантами, продолжала: - Взгляните, вот браслет, доверенный мне графом де Паппенхеймом. Вручая его мне, он заверил, что эта красота предназначена вам. Он так красиво будет на вас смотреться.
   Диана быстрым движением схватила драгоценность и бросила его прочь.
   - Я не нуждаюсь в подарках графа! - гневно произнесла она.
   - Молодец! - прошептала м-ль де Сувини, пожимая ей руку.
   Несмотря на выдержку, мадам д`Игомер побледнела, но снова попыталась заговорить с Дианой:
   - Я понимаю, вы отвергаете мое внимание, я могу это объяснить, это ваше право, но отвергать внимание другого, влюбленного в вас знатного человека - вот этого мне не понять! Через несколько дней вернется граф де Паппенхейм - и тогда мы посмотрим, посмеет ли графиня Маммельсберг отказаться от свадьбы!
   Для Дианы эти слова были настоящим ударом.
   - Вы говорите о замужестве с графом де Паппенхеймом?
   - Мы ждем только курьера, который должен привезти согласие императора на эту свадьбу, и сразу начнем готовиться к церемонии.
   В это время в галерее появился папский легат, посланный в Германию сражаться с еретиками и нести католическую веру в сердца верующих. Это был настоящий Князь Церкви, прославившийся твердостью характера и преданностью католической вере. Движимая неожиданным порывом, расталкивая толпу, м-ль де Парделан бросилась к нему и, падая на колени взмолилась:
   - Монсиньор, вы защищаете слабых и помогаете отвергнутым. Взываю к вашей милости, пожалейте меня!
   - Дочь моя, поднимитесь с колен и поведайте мне, что случилось! ничего не понимая, сказал легат.
   - Нет, только после того, как вы выслушаете меня! Вы - олицетворение Христоса на земле, могли ли вы дать разрешение на брак, к которому меня принуждают и который я отвергаю? Ведь я ещё совсем молода, я не хочу приносить себя в жертву. Ведь я была воспитана в другой вере! Поверьте, это не шутка! Графиня Маммельсберг по матери, я имею десять деревень и двадцать замков. Мое сердце отдано дворянину, католику, французу, сражающемуся за Швецию, мою родную страну. Я вольна свободно выбирать свою судьбу и отдам свою руку тому, кого люблю. Я взываю к вашей жалости, помогите мне, сделайте так, чтобы в один прекрасный момент я не стала графиней де Паппенхейм! Я не хочу соединять свою судьбу с тем, кого не люблю!
   Папский легат сжал руку м-ль де Парделан:
   - Во имя того, кто дал мне право соединять и разлучать и кто наделил меня властью, я накажу того священника, кто навредит этой женщине! Поднимитесь, дитя мое, и не бойтесь ничего. Мой брат, архиепископ Пражский, сделает все для вас! Пусть все, кто меня слышит, знает - графиня Маммельсберг находится под покровительством церкви!
   Легат медленно обошел толпу, осеняя её крестным знамением. Присутствующие преклонили головы пред ним.
   Сумев усилием воли изменить выражение своего лица, мадам д`Игомер не произнесла ни слова. Но в тот момент, когда глаза молодых женщин встретились, Текла тихо произнесла:
   - Сейчас вы победили, но все проходит, легаты и время.
   И, так как все смотрели на нее, баронесса д`Игомер предложила руку м-ль де Парделан.
   - Вы так отчаянны, дитя мое! Возвращайтесь к себе и успокойтесь!
   Диана и Адриен возвратились к себе, чтобы уже никогда не выходить из своих покоев; дни бежали за днями, недели за неделями, никто не навещал их, никто не разговаривал с ними, ничто не нарушало тишину их существования. Вокруг не было никого - ни лицемерных улыбок, ни насмешливых взглядов.
   - Ох! Хоть бы Рено и Арман-Луи узнали о наших несчастьях! Хоть бы они нашли нас и спасли!
   Приникнув к окнам, девушки наблюдали за облаками и птицами, парящими в небе. О, если бы у них была быстрота птиц и облаков!
   В то время, как молодые женщины страдали вдали от мира в Пражском дворце, важные военные события, предвиденные мадам д`Игомер, призвали фельдмаршала Валленштейна на театр войны. После поражения под Лейпцигом 7 сентября 1631 года, графа Тилли постигла другая неудача. Он потерпел поражение под Лешем. Звезда Густава-Адольфа взошла на небосклоне.
   Мадам д`Игомер была первая проинформирована о переговорах между герцогом Фринландом и Фердинандом, хотя сведения об этом держались в строжайшей тайне.
   Фринланд желал наложить руку на Германию. Д`Игомер быстро догадалась, какой совет он ждет от нее.
   - О! - говорила она с горечью в голосе. - Сейчас я хочу думать только о вас и забыть о своих желаниях. Империя идет к своему концу, враг готов нанести последний удар. Вы должны направить все усилия на победу! Никто не сможет противостоять Густаву-Адольфу, кроме вас. Вы - единственный защитник империи. Не думайте обо мне и отправляйтесь сражаться. Смотрите: солдаты, капитаны, генералы ждут вас и надеются на вас! Все готовы сражаться до конца! Принцы, выборщики, короли вам доверяют свои народы и свои короны. О! В тот день, когда вы покинете свой дворец, я одна буду плакать, а Германия будет приветствовать вас! Он будет надеяться на победу, отправляя вас на войну. Огромный кортеж дворян и сеньоров будет сопровождать вас к границам, осажденным шведами. Не сомневайтесь ни в чем и присоединяйтесь к отрядам де Паппенхейма! Завтра это уже будет настоящая армия, и пусть Европа изумится вашим победам, ведь вы - настоящий солдат!
   - О! Вы одна меня любите, Текла! - вскричал Валленштейн.
   Вскоре после этого разговора он отдал распоряжение приготовиться к отъезду. Накануне этого события мадам д`Игомер попросила разрешения дать некоторую свободу пленницам.
   Валленштейн нахмурил брови. Д`Игомер настаивала:
   - Вы ведь знаете, что мои старания оказались напрасны, я надеялась, что кузины поймут меня, но ошибалась. Но я думаю, что все-таки добьюсь своего.
   Валленштейн не стал противиться мадам д`Игомер и в один прекрасный день к девушкам вошел паж и объявил им, что во дворе их ожидает карета. Диана и Адриен последовали за ним беспрекословно и через несколько минут их карета покинула Прагу.
   Карету с пленницами сопровождали двенадцать вооруженных всадников. Мадам д`Игомер, которую девушки не видели уже давно, ехала неподалеку от них.
   Прошло два дня, как молодые женщины покинули резиденцию Валленштейна и нисколько не жалели об этом. Карета быстро следовала мимо многочисленных лесов и полей и, наконец прибыли во двор огромного замка, расположенного на вершине горы.
   - Можем ли мы узнать, где мы находимся? - спросила Адриен, окидывая взглядом высокие стены, окружавшие их.
   - Вы находитесь у меня, в замке Драшенфельд! - приветствовала их мадам д`Игомер, появляясь на вершине лестницы. - Добро пожаловать!
   16.
   Замок Драшенфельд
   Замок Драшенфельд, где обитали теперь Адриен и Диана, был одновременно цитаделью и монастырем. Там были длинные галереи и просторные залы, как во дворце; казематы, подземные ходы, как в огромном замке; часовня, колокол, кельи, как в монастыре. Все отвечало двойственному характеру этой обители: прогуливаясь по комнатам и галереям, здесь можно было случайно встретить часовых со шпагами и мушкетами, пажей, одетых в велюр и сатин, красивых женщин, обмахивающихся веером или играющих на лютнях, монахов и служителей церкви, погруженных в молитвы.
   К концу месяца кузины уже были в курсе событий, царивших в Драшенфельде. Вечера обычно посвящались балам и различным развлечениям, в которых д`Игомер была очень изобретательна. По утрам все погружались в молитвы. Если после полудня была хорошая погода, все отправлялись гулять в лес, охотиться, а если дождило, все отправлялись в часовню, где читали молитвы.
   Иногда - а это бывало часто, когда д`Игомер перед этим плохо спала, молитвы заменяла музыка.
   Видимо, Текла нисколько не жалела об отсутствующем Валленштейне. В это время францинсканский отец задумал вырвать из сердец м-ль де Сувини и м-ль де Парделан корни еретизма.
   Командование замка было поручено худому и мрачному человеку. М-ль де Сувини, увидев его в первый раз, вздрогнула. Ей пришла в голову мысль, что она уже где-то раньше его видела. Но, услышав его имя: "Матеус Орископп" она похолодела от ужаса.
   - О! Это человек де Верта! - подумала она и не ошиблась.
   Это был в самом деле Матеус Орископп. Побежденный в замке Рабеннест, он жаждал взять реванш в замке Драшенфельд. Мужчины избежали его мести, но остались женщины. Ему открылись пути для мщения и мадам д`Игомер могла вполне на него рассчитывать.
   Вы, конечно помните, что благодаря предосторожностям, предпринятым Каркефу, Матеус Орископп остался подвешенным на крюке в Зеленой комнате замка Рабеннест. Его нашли только через несколько часов после того, как беглецы покинули ненавистный замок. Солдат, принесший еду пленнику, обнаружил хозяина Рабеннеста, замерзшего и взбешенного.
   Матеус не стал терять времени на поиски пленников, а отправился прямо к Жану де Вирту. Его ненависть и ярость была беспредельна. Жан де Верт сразу понял, что он может вполне рассчитывать на Матеуса. Не наказав его, он дал ему рекомендательное письмо и направил к своей сообщнице, мадам д`Игомер. В письме были такие слова: "Вот негодяй, которого я вам рекомендую!"
   С таким письмом мадам д`Игомер быстро взяла его к себе на службу. Матеус не скрывал своей ненависти к Рено. После отъезда Валленштейна д`Игомер решила поменять Прагу на Драшенфельд и решила доверить командованием замком Матеусу.
   Мадам д`Игомер была в Драшенфельде, как охотник, содержащий в клетке красивых птичек и ждущих, когда придут лисы и съест их. Лисами в этом случае были Арман-Луи и Рено. Она была уверена, что никто не будет следить за клеткой лучше, чем Матеус.
   В первые дни пребывания в Драшенфельде Матеус пришел к мадам д`Игомер.
   - Мой долг - поговорить с вами откровенно, - начал он. - Позвольте мне, баронесса, внести ясность в одном деле. Я понял, что вы не питаете любви к той, которую зовут графиня Маммельсберг.
   - О! Вы правы! - подтвердила Текла.
   - Но есть ещё один человек, о котором вы думаете. Это - Рено де Шофонтен! Правда?
   - Да.
   - Почему же вы скрываете, что мадемуазель де Парделан находится в Драшенфельде? Почему вы не объявите, что она находится здесь и она ваша пленница?
   - Но в таком случае, он тут же прибудет сюда!
   - А не этого ли мы хотим? Он, конечно, не придет один... Тогда баронесса д`Игомер, Жан де Верт, Матеус Орископп, их верный слуга, будут побеждены. Достаточно, чтобы де ла Герш и де Шофонтен подошли на расстояние выстрела к замку...
   Взгляд, брошенный Матеусом на д`Игомер, заставил её задрожать.
   - О! Вы ужасный человек! - произнесла она.
   - Нет, мадам! Я стараюсь оправдать мнение Жана де Верта обо мне.
   - Тогда я вам даю свободу действия, - произнесла Текла.
   - Итак, я отвечаю за все!
   В этот же день двум кузинам было дано разрешение написать месье де Парделану. В свою очередь, агенты Матеуса повсюду начали распространять слухи о том, что замке находятся две пленницы.
   Эти слухи быстро достигли де ла Герша и Рено и они тут же решили направиться в Драшенфельд. Этого и добивался Матеус.
   Мадам д`Игомер тайно отправилась в имперский лагерь. После её отъезда в замке стало больше танцев и музыки.
   Новостей от де ла Герш и де Шофонтена не было. А д`Игомер заменила женщина ростом с доброго мушкетера, с рыжими волосами, блеклыми глазами, квадратной головой и несуразными ногами. Она была большой любительницей порядка и ничто не могло изменить её планы. Правила этикета были для мадам Лиффенбах догмой. Голос у неё был низкий и глухой, как у мужчины. Казалось, ничто не могло её удивить. Она везде успевала, все видела, все знала.
   Молодые женщины были помещены под специальное наблюдение. Мадам Лиффенбах не оставляла ни минуты свободного времени. Только ночью они могли поговорить спокойно. Их комнаты были разделены галереей. Днем Лиффенбах, одетая по старой моде, обучала девушек придворному этикету. При этом она старалась убедить их в том, что только Жан де Верт и Паппенхейм заботятся о них и им они обязаны жизнью. Но Диана и Адриен старались её не слушать.
   Лиффенбах тщилась доказать девушкам, что они не пленницы. Ведь они могли свободно гулять по саду, вкушать его плоды, собирать цветы. Не они ли принимали участие в балах? Им ли не разрешалось выходить за пределы замка? Так это только потому, что вокруг бродило множество бродяг и это было опасно.
   Когда же д`Игомер возвратилась в Драшенфельд, все изменилось. В замке появилось множество молодых людей, в комнатах слышалась музыка, лютни и скрипки играли, не переставая.
   Время шло и щеки Дианы и Адриен постепенно становились все бледней.
   Дни сменялись днями, недели - неделями. Прошла весна, наступило лето. Девушки больше не пели и не смеялись. Они не могли отделаться от постоянного беспокойства. Обнимаясь по утрам, они часто плакали и говорили о том, что их ожидает. Кузины почти не надеялись на освобождение. Диана хорошо понимала, что за человек Матеус Орископп и в том, что им разрешили написать месье де Парделану, содерится ловушка.
   В это время в пригородах Лейпцига продолжались сражения. Гибли люди и никто не знал, когда кончится эта война. Страсти религиозные смешались с политическими.
   Конечно, де ла Герш и де Шофонтен не оставляли мысли об освобождении своих возлюбленных. Но пока им это не удавалось. Интервалы между сражениями были столь короткими, что у них не было возможности предпринять какую-либо экспедицию. Да и они точно не знали, где сейчас те, за которых они отдали свои жизни, не задумываясь. Слухи о пребывании кузин в замке Драшенфельд пробудили надежду в их сердцах. Они тут же предстали перед Густавом-Адольфом с просьбой отбыть к Валленштейну.
   - Мы знаем из письма, адресованному месье де Парделан, - говорил де ла Герш, - что одна из пленниц была вывезена в Прагу, ко двору герцога Фринланда; вызволить их оттуда - это, быть может, единственная возможность спасти мадемуазель де Сувини и её сестру.
   Не говоря ни слова, король подписал депешу, дающую де ла Герш права полномочного министра и обнял его со словами:
   - Езжайте и не теряйте времени!
   Перед отъездом Арман-Луи пожелал навестить месье де Парделан.
   - Вы мне поручили свою дочь и её сестру. Бог дал нам их, Бог их у нас отнял. Отныне, мы не будем знать ни минуты отдыха, пока не найдем их.
   Месье де Парделан обнял обоих:
   - О! Я так надеюсь на вас!
   Арман-Луи и Рено поведали ему о своем плане.
   - Герцог Фринланд в Нюрнберге, мы едем туда!
   - А если там нет моей дочери и Адриен? А вдруг их вам не отдадут?
   - Тогда мы будем сражаться! - воскликнул Рено.
   Слезы появились в глазах старого дворянина.
   - Бог все видит и он нам поможет! Будем надеяться! Пока сердце бьется в моей груди, пока рука может держать шпагу, я сделаю все, чтобы освободить мадемуазель де Парделан.
   Порыв де Шофонтена тронул старика.
   - Возвращайтесь с моей дочерью и я вас отблагодарю! Эти слова вселили надежду в сердце Рено, кровь заиграла в его жилах. Уже ничто не страшило его и, целуя руку месье де Парделан, он воскликнул:
   - Или я умру - или привезу вам вашу дочь!
   17.
   Предложения и провокации
   Через час после этой краткой беседы, де ла Герш и Рено в сопровождении Магнуса, Каркефу и Рудигера отправились в Нюрнберг. Прошло немного времени, и труба возвестила об их прибытии в имперский лагерь.
   Герцог Фринланд расположился в самом роскошном замке в пригороде Нюрнберга. Здесь царила та же роскошь, что и в Пражском дворце. Ничто не могло потревожить его. В аппартаментах - пажи, оруженосцы, слуги. Часовые, одетые в красивую цветную форму, дежурили у дверей, многочисленные лакеи суетились повсюду. Двери дворца были гостеприимно открыты. Сотни офицеров, прибывшие со всех уголков Германии, собрались здесь, привлеченные знатностью и богатством герцога Фринланда. Его армия разрасталась, как снежный ком. Повсюду раскинулись его шатры, к нему присоединились солдаты графа де Тилли и Торквато Конти. Провинции, опустошенные набегами, находили для него людей и деньги.
   В замке царила атмосфера праздников и развлечений. Здесь был и граф де Паппенхейм, зализывающий раны после поражения. Под его началом оставались валлонские отряды и его славная кавалерия.
   В ожидании сражения проводились многочисленные совещания с главнокомандующим армией.
   Жан де Верт, со своей стороны, вооружал новые группы авантюристов, благо которых хватало в окрестностях Нюрнберга. Они приходили из Испании, из Венгрии, Польши и Италии. Все предчувствовали, что скоро произойдут великие события. Сердце католической Германии билось в Нюрнберге.
   Европа с большим вниманием следила за маневрами двух знаменитых противников, соблюдавших предосторожности перед решающей битвой.
   Г-н де ла Герш, въезжая в имперский лагерь, увидел, как какой-то человек беседовал с генералом, рассматривающим карту. Стоило лишь раз взглянуть на него, как сразу можно было узнать в нем Франсуа-Альберта де Левенбурга.
   - Итак, - говорил герцог Фринланд, - вы утверждаете, что восемь тысяч человек во главе с королевой движутся для присоединения к Густаву-Адольфу?
   - Я покинул шатер короля, когда курьер, посланный королевой, принес эту новость, - отвечал Франсуа-Альберт.
   - Они уже, скорей всего, на берегах Балтики?
   - Нет, монсеньор. Несколько дней их отделяют от вашего лагеря. Среди них шведы, финны, они решительны и смелы, как никто другой. К тому же - там полки под командованием генерала Банне и герцога Бернарда де Сакс Веймара. Они покинули свои лагеря и присоединились к войску королевы. Надо спешить, пока в лагере врага не создастся решающего превосходства.
   - О! Разве я не жду к себе воинов герцога де Шарля, испанцев, чей гарнизон расположился в крепости Рейна, баварских полков выборщика Максимилиана, солдат короля Сигизмунда? Зачем мне спешить? Король силен, но я не менее силен и я уверен, что разобью его одним ударом!
   - Пусть Бог вам поможет в этом благородном деле! Весь католический мир, спасенный вами, будет приветствовать эту победу. Франция может вступить в борьбу. Ее войска уже близко от Германии.
   - Да, Франция далеко, а Густав-Адольф близко. В случае опасности я тут же дам сражение. А вы, господин де Левенбург, возвращайтесь в окружение короля и не забудьте меня предупредить, если случится что-нибудь важное!
   - Все, что я делаю, я делаю хорошо! - кланяясь, ответил Левенбург. И приподняв тяжелую портьеру, разделяющую комнаты, он исчез.
   У ворот дворца его ожидал человек.
   - Лошади готовы? - спросил герцог.
   - Лошади? Два человека прибыли в лагерь! - тихо ответил Якобус. - Это господин де ла Герш и господин де Шофонтен. Я не еду с вами.
   Герцог засомневался.
   - Послушайте, - продолжал капитан. - У меня есть долг и я должен заплатить его. Однако, я хороший дебитор, сегодня - волчата, завтра - волк!
   - Остаемся! - решился Франсуа-Альберт.
   Мадам д`Игомер была в Нюрнберге вместе с герцогом Фринландом. Первая узнав о приезде Армана-Луи и Рено от Жана де Верта, она не хотела, чтобы они вели переговоры с герцогом Валленштейном в её отсутствие. Она чувствовала, что борьба, начавшаяся в Сан-Весте и продолженная в Сан-Рупере, Магдебурге и Рабеннесте, вошла в новую фазу.
   - Вот два авантюриста, о которых я вам говорила, - сказала она герцогу Валленштейну. - Окажите им честь, примите их в присутствии всех офицеров.
   Решили сделать так, как советовала мадам д`Игомер.
   На следующий день, в полдень, два офицера проводили г-на де ла Герш и г-на де Шофонтена во дворец. Оруженосцы, пажи, слуги заполнили комнаты и главную лестницу. Посланцы Густава-Адольфа шествовали в сопровождении мушкетеров. Дверь открылась, и они вошли в зал, полный дворян.
   В конце зала, на высоком кресле, восседал Валленштейн, похожий на суверенного принца, дарующего аудиенцию своим придворным. Рядом с ним, одетая в роскошное платье, золотого цвета, восседала мадам д`Игомер.
   Рено увидел её и их взгляды пересеклись.
   - Все пропало! - прошептал он своему другу.
   Арман-Луи вздрогнул; но, не показывая своих эмоций, он представил верительные грамоты Валленштейну. Ознакомившись с ними, герцог обратился к ним:
   - Вы просите произвести обмен пленными. Мы пойдем на это. Человек за человека, офицер за офицера. Один из моих помощников представит вам список шведов, попавших в плен. Вы, сеньоры, можете остаться в Нюрнберге до окончательного решения этого вопроса.
   Валленштейн легким кивком головы дал понять, что он удаляется.
   - Но это ещё не все! - живо продолжил Арман-Луи.
   Мадам д`Игомер обменялась взглядом с Валленштейном и тот остался.
   - Две женщины были взяты в плен имперскими отрядами в Магдебурге, продолжал де ла Герш. - Это мадемузель де Сувини и мадемуазель де Парделан. Если это необходимо - я готов переговорить о размере выкупа за них.
   - Граф Тилли умер и много изменилось, - отвечал Валленштейн, глядя высокомерно на г-на де ла Герш. - Сегодня мы имеем больше золота, слава Богу, чем нужно для нужд нашей армии.
   - Если вы их держите в качестве военнопленных, месье герцог, давайте обговорим условия обмена.
   - Знаете ли вы, что в шведском лагере находится несколько германских принцесс? Назовите их имена, тогда посмотрим.
   - О! - воскликнул Рено, кровь которого начала закипать в жилах. Думаете воевать из-за женщин?
   Валленштейн нахмурил брови. Мадам д`Игомер решила вступить в беседу.
   - Эти сеньоры, наверное не знают, что мадемуазель де Сувини и мадемуазель де Парделан находятся под покровительством папского легата. Нужно сказать, что девушки начинают постепенно открывать сердца святой правде нашей веры. Отдать их опять в руки людей, погрязших в ереси, - это невозможно. Политика и кровные узы должны подчиниться религии.