Ашар Амеде. Удары шпаги господина де ла Герш, или Против всех, вопреки всем

   - Прибудет ли он вовремя? - произнес про себя фельдмаршал, не отрывая взгляда от шведских войск, бравших приступом первую траншею.
   Канонада не смолкала на всем протяжении дороги. Пушки стреляли без перерыва. Пули и ядра делали свое дело, разрушая все на своем пути.
   Сила атаки равнялась ожесточенному сопротивлению. Никто из сражающихся не хотел сдаваться; пространство, завоеванное шаг за шагом шведами, было почти тут же занято имперцами.
   Ряды атакующих падали, а на смену им шли новые, полные желания продолжать борьбу. Там, где уступали солдаты, выступали вперед командиры. Их присутствие воодушевляло солдат. Погибших уже не считали.
   Дорога, разделяющая две армии, была занята и отдана снова три раза. Во время стремительных перемещений, происходивших в войсках Густава-Адольфа от центра к правому крылу и от правого крыла к левому, Арман-Луи, то вместе с Магнусом, то вместе с дюжиной драгун, не переставал следовать за королем.
   В какое-то мгновение сквозь дым он увидел Рено, сражавшегося в центре баварского батальона, обратившегося в бегство. Г-н де ла Герш был уверен, что видит перед собой Густава-Адольфа, но вдруг, позади него, увидел снова Густава-Адольфа: тот же камзол, тот же вид.
   - Что это за маскарад? - поинтересовался Арман-Луи, в то время, как пули свистели над головой.
   - Это такая стратегия! - объяснил Рено. - Один дезертир мне поведал, что многие из капитанов имперской армии хотели бы напасть на короля. Ну, мы - четверо или пятеро - теперь в одинаковых костюмах с Его Величеством. Если фортуна улыбнется - то нападут на меня.
   Тем временем, король намеревался разбить вражеский центр, где сражался сам Валленштейн. Он собрал вокруг себя несколько батальонов и, подняв шпагу, бросился в бой.
   Все расступились перед ним, и он стремительно овладел батареей, господствующей над дорогой.
   Валленштейн отступил, окруженный побежденными войсками. Линия обороны была смята, но его полк ещё держался и не думал сдаваться.
   Не ошибся ли Сени, говоря, что ноябрь станет фатальным для короля Швеции?
   Но тут неожиданно с правого фланга раздались возгласы. Страшное замешательство произошло в рядах; две армии, казалось, были раздавлены страшным вихрем, расколовшем войска на два фронта.
   Это заставило Густава-Адольфа остановиться. Он пристально всматривался вдаль. В середине страшного вихря раздались крики: "Иисус и Мария!"
   Это кричали имперцы. Вскоре все увидели их. Это были восемь мощных отрядов кирасир; они шли, все сметая на своем пути.
   В этот же момент мимо Валленштейна проследовал человек, весь покрытый пылью. Он услышал его слова:
   - Граф Паппенхейм!
   Продолжая свой путь, он достигнул шведских войск и направился в сторону короля.
   - Сир! - обратился он к нему. - Граф де Паппенхейм здесь! Ваш правый фланг разбит.
   - О, господи! - прошептал Арман-Луи, узнавший в курьере Франсуа-Альберта.
   Но король уже сделал знак де ла Гершу.
   - Спешите, - приказал он ему. - Вызовите ко мне герцога Бернарда де Вейнара из резерва. Он найдет меня в схватке с Паппенхеймом.
   Арман-Луи двигался с одной стороны, Густав-Адольф - с другой. Герцог Левенбургский следовал за королем. Мрачный всадник скакал рядом с ним.
   Если бы Каркефу присмотрелся, то смог бы узнать в нем капитана Якобуса, несмотря на то, что тот скрывался под красным плащом.
   - Наконец-то ты здесь! Вот уже два дня, как я тебя не видел! возмущено говорил король герцогу Левенбургу, скачущему рядом с ним.
   - О, сир! С этого момента я вас не покину! - ответил герцог.
   Отблески пожара, пылавшего вдали, привели их в Аль, также сожженный Паппенхеймом.
   Паппенхейму был отдан приказ вступить в бой. С ним вместе должны были участвовать в сражении восемь имперских полков. Возглавляемые генералом, они выступили - грозная сила, тысячи тяжеловооруженных всадников, оставивших кровавый и огненный след по всей Европе..
   Сражение, казалось, было проиграно. Паппенхейм пришел - и все изменилось. Его шпага работала без устали, и его солдаты, воодушевленные примером своего командующего, шли в атаку.
   Они сразились с Голубым полком, самым сильным в шведской армии.
   Это была как стена, стена из мушкетов и пик; но кирасиры, десять раз отброшенные назад, десять раз наступали снова, и стена пала.
   Голубой полк сменил полк желтый. Ураган всадников налетел на него, не давая никакой возможности отступить. Паппенхейм лично бросался в самую гущу сражения. Кирасиры неотступно следовали за ним. Час грохота клинков, выстрелов, топота копыт и криков - и Желтого полка больше не существовало.
   - Где же Густав-Адольф! - яростно кричал Паппенхейм, потрясая окровавленным мечом.
   Заметив всадника, похожего на короля, он набросился на него. Всадник после первого же удара свалился с лошади, тяжело раненный.
   - О! Это не король! - сразу же понял Паппенхейм, вытирая клинок и устремляясь дальше с криками:
   - Густав-Адольф, где ты?
   Он был похож в это время на быка, бороздящего поле, поросшее густым кустарником.
   Этот страшный шум достиг ушей короля. Он видел беспорядок в своих войсках, но надеялся на подход резервов - и не знал, что герцог Левенбург собирается нанести ещё один удар.
   Всадник в красном плаще приблизился к Франсуа-Альберту.
   - Армия побеждена! Король будет убит - сражение будет выиграно! Стреляйте же!
   Герцог Левенбург поднял свой тяжелый пистолет.
   - О! Я не смею! - прошептал он.
   В это время Густав-Адольф проехал недалеко от имперских мушкетеров. Франсуа-Альберт, увидев его, скомандовал:
   - Тот, кто едет первым, вон там - это король, стреляйте!
   Три мушкетера прицелились и выстрелили; пуля догнала короля и раздробила ему левую руку. Король согнулся от боли и припал к крупу лошади.
   - О! Черт! - вскричал Франсуа-Альберт, видя, что король не упал.
   В этот момент Арман-Луи бросился к королю:
   - Сир, герцог Бернар с нами, он следует за мной.
   - Вперед! - отвечал король.
   Группа кирасир вдруг отделила его от де ла Герша, который в это время возглавлял отряд из тридцати драгун. Король все-таки хотел догнать Паппенхейма, но сильная боль и большая потеря крови сделала его слабым, старая, плохо затянувшаяся рана открылась; вдруг король побледнел и пошатнулся.
   - О! Лишь бы мои бравые солдаты не увидели меня таким! - прошептал он еле слышно.
   - Стреляйте ещё раз! - повторил Якобус на ухо герцогу Левенбургскому, видя, в каком состоянии находится король.
   Франсуа-Альберт все ещё не решался.
   - Ну, если вы не решаетесь, то я это сделаю! - решительно произнес капитан. И, подняв пистолет, выстрелил.
   Густав-Адольф испустил крик, его дрожащая рука хотела удержать поводья, но не смогла, и король рухнул на землю.
   - Друг мой, - прошептал он герцогу Левенбургскому, взволнованно глядящему на него, - я умираю, спасайся.
   - А сейчас, Сир, вы меня узнаете? - спросил капитан, спрыгивая с лошади. - Ты оскорбил меня и я тебя убил!
   В этот момент страшный крик заставил капитана поднять глаза. Арман-Луи видел все и во главе своего отряда спешил на помощь.
   - Ко мне! - вскричал Якобус. - Король мертв!
   Сотня кирасир и сотня имперских мушкетеров ринулись в бой. Всадники, воодушевленные смертью шведского короля, ринулись в бой. Сражение продолжалось уже вокруг трупа Густава-Адольфа.
   Герцог Бернард де Веймар, прибывший по просьбе Армана-Луи, только что сразился с графом Паппенхеймом. Австрийским кирасирам он противопоставил финских; натиск, который, казалось, ничто не могло остановить, был отражен.
   Новость о смерти короля распространилась в шведской армии с быстротой молнии. Она вызвала у всех приступ ярости. Как волки, у которых осмелились забрать их детей, сплотившись, шведы бросились на врага. Это уже не было сражением, а больше походило на дуэль; каждый, кто имел шпагу, пику, мушкет, использовал любую возможность отомстить. И пехота, и кавалерия ринулись в бой.
   - Месть! - слышалось повсюду.
   И все действия были подчинены одному единственному желанию отомстить!
   Валленштейн на поле сражения столкнулся с генералом Хармом и его старыми полками.
   - О! Я думаю, - произнес он, - что дух Густава-Адольфа с вами!
   Именно этот дух селился в бледную фигуру герцога Бернара. В то время, как шведы сражались для того, чтобы убивать и умирать, он посылал их вперед для того, чтобы отомстить, и, возглавляя батарею, так долго защищавшую короля, он продолжал наносить удары по имперцам.
   Тем временем, ожесточенная борьба, обагрившая кровью уголок земли, где лежал король, не прекращалась. Мертвые падали на мертвых, раненые - рядом с ними. Над поверхностью этого бушующего моря был виден силуэт Паппенхейма. Он не знал, где убит король, и искал его повсюду.
   В то время, как общая ненависть помогала имперцам пробиваться сквозь шведские войска, Арман-Луи удвоил усилия с целью догнать капитана Якобуса; Рено же спешил сразить великого маршала империи. Несмотря на сопротивление врагов, окружавших его повсюду, Каркефу смог присоединиться к своим, но его конь уже не подчинялся ему. В этот момент на него набросился Паппенхейм, который охотился на каждого, одетого как Густав-Адольф - в камзол из буйволиной кожи и драповую накидку.
   - Вот и пробил мой последний час, - прошептал Каркефу, готовясь мужественно принять удар шпаги.
   В это время широкая грудь лошади великого полководца натолкнулась на шатающееся животное его противника и отбросила его шагов на десять.
   Смеясь, маршал закричал:
   - Следи лучше за своей лошадью! - и, узнав Каркефу, бросился вперед.
   Пока Каркефу пытался поднять свою лошадь, месье Парделан в одну минуту оказался возле Паппенхейма.
   - К бою! - прокричал старый граф.
   - Послушай, ведь силы не равны! - отвечал маршал.
   И, с быстротой камня, брошенного в воду, Паппенхейм нанес сильный удар и выбил оружие из рук старого графа, ранив его в плечо.
   - И тут и там - везде раненые! - вскричал маршал.
   В это время Рено, отражая удары шпаг, словно лев, набросился на Паппенхейма.
   - Наконец-то мы встретились! - произнес удивленно маршал, узнав его.
   И они сошлись, как два быка. Их клинки звенели, словно молоты, ударяющиеся о наковальню. Удары отражались так же быстро, как и наносились. Борьба продолжалась долго, Паппенхейм хотел своим примером подбодрить своих солдат.
   Всего лишь на одно мгновение Паппенхейм отвел взгляд от Рено и, обращаясь к воинам, закричал:
   - Вперед, кирасиры, в атаку!
   Губы его ещё были открыты, когда шпага Рено скользнула по руке графа и проткнула ему плечо.
   Крик ярости слетел с губ великого маршала; он хотел продолжать борьбу, его окровавленная рука делала безуспешные попытки поднять свое оружие, но упала без сил.
   - Берегитесь! - закричал де Шофонтен в свою очередь. Кирасиры, видя поражение своего командующего, дрогнули. Солдаты герцога Бернарда и драгуны де ла Герш бросились в гущу сражения; все, кто имел ещё аркебузы, пистолеты и мушкеты, вступили в бой. Загремели выстрелы; Паппенхейм упал с коня. Его кираса и грудь были пробиты двумя пулями сразу.
   Группа кирасир собралась вокруг него, соорудив заслон из тел, и отнесла маршала подальше от места сражения. Пораженная рука воина уже не могла держать шпагу.
   - О! Если он ускользнет от меня, то победа не будет настоящей победой! - вскричал Рено.
   В тот момент, когда Густав-Адольф, смертельно раненый, упал, Франсуа-Альберт Левенбург, охваченный ужасом, бросился прочь.
   Его напуганная лошадь вынесла Левенбурга прямо на передовые позиции имперцев, где он, с помутившимся рассудком, кричал:
   - Король мертв! Король мертв!
   Капитан Якобус, спешившись, со шпагой в руке, склонился над жертвой. Король умирал. Австрийские мушкетеры бросились за трофеями короля: шляпой, пробитой пулями, окровавленным камзолом, шпагой, всею в крови, разорванным плащом.
   Арман-Луи, Магнус, Сан-Паер и Коллонж, в сопровождении тридцати драгун пробрались сквозь пекло к месту, где умирал король. Заметив их, капитан Якобус вскочил на свою лошадь, бродившую поблизости без хозяина, и поднял вверх руку с торжествующим видом:
   - Поздно! Король мертв!
   И, как уж, скользящий в зарослях, он направился в самую гущу имперских эскадронов.
   Впрочем, давно уже не было четкого строя, эскадроны противников, уставших от долгого ожесточенного сражения, смешались, плелись в смертельной неразберихе.
   В одном конце этой неразберихи сражался капитан Якобус, в другом Арман-Луи. Они, как два потока, то сталкивались, то расходились в разные стороны. Три раза шпага Армана-Луи касалась крупа лошади Якобуса, и три раза случай разводил их.
   Около ручья, где росли ивы, Якобус заметил восемь или девять хорватов, из разгромленного отряда.
   - Здесь шведский генерал! - обратился он к ним. - Тысяча золотых дукатов тому, кто его убьет.
   Хорваты уже намеревались наброситься на г-на де ла Герш, но со всех сторон ему на помощь уже спешили Сан-Паер, Коллонж, со своим отрядами. Хорваты развернули лошадей и направили их через ручей. Их отступление было столь стремительным, что позволило капитану Якобусу перебраться на противоположный берег.
   Вдруг из кустов появился человек, который вел под уздцы лошадь. Поводья он передал капитану.
   Тот вскочил в седло и в одну минуту исчез вдали. А отец Инносент (а это был именно он) проскользнул между кустами, растущими на берегах ручья. Его бесшумное исчезновение не оставило ни малейшего следа.
   Арман-Луи издал крик ярости и хотел было броситься в погоню за капитаном, но Магнус холодно остановил его.
   - Его лошадь имеет крылья, не преследуй его... Вчера я видел жилище, из которого вышел отец Инносент; капитан сюда обязательно вернется. Но я хотел бы ещё сказать, что Магнус всегда был мужчиной и не имел привычку обманывать. Все равно нужно встретиться с этим бандитом с глазу на глаз.
   - Ты обещаешь мне это?
   - Клянусь!
   - А я клянусь, в свою черед, что не дотронусь до руки Адриен до тех пор, пока не сражу убийцу короля!
   И, вскочив в седло, г-н де ла Герш повернул назад.
   28.
   Смерть приходит быстро
   Отступали медленно. Арман-Луи возглавил отряд драгун, преданных ему. Здесь же был Сан-Паер и Коллонж.
   Вскоре они повстречали Рено, сопровождаемого Каркефу. Рядом с ними скакал высокий офицер, одетый в форму хорватской кавалерии.
   Решили ненадолго сделать остановку.
   - Этот человек пообещал нам привести в логово Паппенхейма, - сообщил маркиз. - Если он выполнит свое обещание, он получит сотню пистолей, если же вздумает обмануть нас - пуля моего пистолета снесет ему голову!
   - Тебе - великого маршала империи, мне - капитана Якобуса! - отвечал г-н де ла Герш.
   Два армейских друга обменялись крепким рукопожатием, на их лицах читались решимость и мужество.
   Коллонж прервал их беседу:
   - У меня свежая лошадь, я позаимствовал её у офицера армии Валленштейна, заплатив за неё ударом шпаги. Я присоединись к господину де Шофонтену, Сан-Паер останется с господином де ла Герш... Таким образом каждый из нас будет иметь свою часть в общем деле.
   Драгуны разделились на два отряда, те из них, которые были лучше вооружены, собрались вокруг Коллонжа.
   - Прощай, Болтунья, - обратился Каркефу к Магнусу, - Дрожалка пока меня спасала от смерти, но нужно отплатить ещё кое-кому... Если в дороге мы погибнем - помяните нас добрым словом.
   Вскоре отряд под командование Рено скрылся вдали.
   Когда г-н де ла Герш со своими драгунами появился на поле сражения, день близился к концу. В сумерках едва можно было различить раненых, медленно продвигающихся к полевому госпиталю.
   Около десятка тысяч мертвых покрывали равнину. Здесь царила страшная тишина, лишь ветер шевелил траву.
   В опустившихся сумерках Арман-Луи, Сан-Паер и Магнус искали тело короля.
   Блуждая среди тел имперцев и шведов, они вдруг увидели привидение в черных одеждах.
   - Быть может это капитан Якобус, - прошептал Магнус. К нему подошел Арман-Луи и они вместе начали всматриваться в темноту. Привидение оказалось женщиной. Она приподняла вуаль и г-н де ле Герш узнал.
   - Маргарита!
   - Да, это я. Я в глубоком трауре и не успокоюсь никогда. Король уехал и я бросилась за ним, в Лейпциг, в Леш, затем в Нюрнберг. Этим утром он был в Лютцене, я была там тоже. Он сражался, я молилась. Бог пожелал, чтобы Германия узнала героя, который спас её от рабства. Но коль душа его уже на небесах, необходимо перевезти его останки в Щвецию.
   - Вот уже час, как я ищу убитого Густава-Адольфа. Увы, кто знает, где он?
   - Идите за мной! Если вы не найдете его, я это сделаю!
   И Маргарита пошла вперед твердым шагом мимо мертвых тел, наваленных друг на друга. Ее лицо было цвета мрамора.
   - Господи, ещё недавно она была так весела и красива, - подумал про себя Арман-Луи.
   Дочь Авраама Каблио приблизилась к груде тел, лежащих в позах, в которых их застала смерть. Земля была вся пропитана кровью, везде были разбросаны остатки оружия.
   Мушкетеры и кирасиры лежали вперемешку, израненные, изувеченные, развороченные, с разрубленными головами, с лицами, выражающими ярость.
   Маргарита искала среди этого нагромождения тел одно единственное, и не находила.
   Внезапно она упала на колени и взяла в руки холодную голову, с печатью смерти на лице.
   - Это он! - выдохнула она.
   И столько чувств и боли было в этих словах, что Магнус обернулся и не сдержал слез. Маргарита стояла на коленях, откинув вуаль, с глазами, полными слез и с пылающим лицом.
   - Наверняка тот, кто убил короля - жив! - взволнованно вскричала она. - О Боже! Где твоя справедливость!
   Г-н де ла Герш сжал её руку:
   - Да, мадам, этот человек жив! Но я клянусь душой того, кто меня уже не слышит, что я отомщу за Густава-Адольфа!
   Магнус, утирая рукой слезы, взял слово:
   - За дело, господа! Сейчас, когда мы знаем, где находится тело короля, оставим его пока здесь. Вы, мадам, помолитесь пока за упокой его души. Вы женщина, даже если вас кто-нибудь увидит здесь, не возникнет никаких подозрений. Сколько вдов и матерей плачут сегодня! Вы, Сан-Паер, будете в засаде вот здесь, за этой стеной. Это позволит вам видеть все, оставаясь незамеченным.
   - Что ты намерен делать? - спросил Арман-Луи.
   - Представьте, что мы на охоте, и должны соорудить ловушку, куда попадет тигр.
   - А! Я понял! Но разве он сам придет?
   - Не придет ли он? Нет ни одного уголка в Германии, куда бы не достал кончик моей Болтуньи. Я вас уверяю, тигр чует запах крови; он наверняка решит проверить, мертва ли его жертва.
   - Хорошо, Магнус, я согласен! Я буду поджидать тебя здесь, спрятавшись в маленькой роще. Двадцать драгун образуют на равнине заслон, чтобы никто не смог прокрасться незамеченным и сбежать, не попав к ним в руки.
   - Ни слова больше, ни движения; везде обломки стен, стволы поваленных деревьев, разрушенные дома, останки погибших... вы должны притаиться и ожидать сигнала. Как только вы увидите, что я поднялся со шпагой наизготове и с криком "Густав-Адольф", будьте готовы к сражению.
   - И я убью его! - вскричал г-н де ла Герш.
   Драгуны молча удалились. Маргарита присела на пригорок. Воцарилась тишина.
   Магнус, порыскав среди мертвых, нашел головной убор имперца и одел его. Из крови и пыли он сделал себе маску. Став неузнаваемым, старый партизан добрался до края поля, где происходило сражение. Здесь иногда слышались стоны, это говорило о том, что в ком-то ещё теплилась жизнь.
   Но покинем ненадолго Армана-Луи и Магнуса и присоединимся к г-ну де Шофонтену, который вместе с Коллонжем продолжали преследовать великого маршала империи. Им нужен был этот человек, живой или мертвый. Хорват вместе с ними направлялся в Лейпциг.
   Повсюду им встречались отряды, разгромленные шведами. Одни из них бросали оружие при виде шведских солдат и пускались в бегство, другие, испугавшись, бросались на колени и молили о пощаде; большинство же, примкнув к победителям, окружали эскорт маркиза с криками:
   - Да здравствует Густав-Адольф!
   Маленький домик, полуразрушенные окна которого светились в ночи, показался вдалеке. Хорват протянул руку:
   - Это здесь! - произнес он.
   Драгуны подъехали поближе. В окнах мелькнули тени. Группа раненых кирасир охраняла дом со шпагами в руках. При виде Рено они загородили дверь.
   - Опустите оружие! - громко сказал Рено. - Вас десять, а нас тридцать!
   Слабый голос раздался в глубине дома, г-н де Шофонтен узнал голос Паппенхейма.
   - Пусть они войдут и увидят, как умирает маршал Германской империи!
   Кирасиры молча расступились, и Шофонтен, сопровождаемый Коллонжем и Каркефу, вошел в дом.
   Паппенхейм, без кирасы, с непокрытой головой, с печатью смерти на лице, лежал на обыкновенной кровати. Капли крови сочились через повязки, наложенные на раны, и падали на землю. Шпага маршала, разломанная на две части, лежала рядом с ним.
   При виде маркиза, Паппенхейм приподнялся на подушке и приветствовал его.
   - Как далеко Гранд-Фортель от Лейпцига! За это время мы часто встречались а различных обстоятельствах... Добро пожаловать в мое последнее пристанище.
   Г-н де Шофонтен и Каркефу подошли ближе. Тем временем, маршал продолжал:
   - Если вы наконец нашли то, что искали - подождите несколько минут, смерть вот-вот будет здесь.
   Тень ужаса и отчаяния пробежала по его лицу.
   - Вы встречали меня на десятках полей, - продолжал Паппенхейм через силу, - перед лицом смерти забудем нашу смертельную вражду. Ваше присутствие здесь мне подсказывает, что битва проиграна. Ответьте мне, как солдат солдату: что осталось от армии имперцев?
   - Несколько разрозненных отрядов.
   - А наш главнокомандующий, герцог Фринланд?
   - Он обратился в бегство.
   - Если он жив, ещё не все потеряно.
   Не упуская из виду свою шпагу, Паппенхейм спросил:
   - А Густав-Адольф?
   Г-н де Шофонтен, не ответив, опустил голову.
   - А Густав-Адольф? - повторил раненый с новой силой.
   - Он умер! - наконец произнес Рено.
   - Умер! - вскричал великий маршал. - Король Швеции умер!
   И, приподнявшись, с трясущимися руками, с искаженным лицом, он продолжал:
   - Слава Богу, что он в предсмертный час принес мне весть, что лютый враг моей религии и моей страны ушел из жизни. Для того, чтобы это свершилось, нужно было разбить пятьдесят полков. Я умираю довольным... Король Швеции умер, Австрия торжествует!
   Громкий стук в дверь прервал его речь; вошел кирасир в сопровождении курьера. Тот преклонил колено перед кроватью Паппенхейма.
   - Я прибыл из Мадрида! - торжественно провозгласил он. - Король приказал передать эту шкатулку в руки великого маршала.
   Паппенхейм взял шкатулку и открыл её. Знаки отличия семейного ордена Золотого Руна засверкали в его дрожащих пальцах. Необычное чувство охватило маршала.
   - Наконец-то! - прошептал он и вздохнул.
   - Прощай слава! Прощай земля! - продолжил Паппенхейм и мертвенная бледность покрыла его лоб; кровавый крест появился между бровями; повернувшись к г-ну де Шофонтену, маршал произнес:
   - Я вас знал всегда, как военного человека, смелого и решительного; в память о тех днях, когда наши шпаги встречались, пусть мои кирасиры похоронят меня здесь вместе с этими наградами.
   - Пусть ваше желание будет исполнено! - произнес Рено.
   - А теперь Бог зовет меня: я готов принять смерть! - вскричал великий маршал.
   Вскоре он скончался, не отрывая рук от сверкающего ордена Золотого Руна и эфеса своей шпаги.
   - Да, он был замечательным воином! - прошептал г-н де Шофонтен.
   - Молю Бога, чтобы он дал мне смерть, подобную этой, - прошептал Коллонж, преклонив колени.
   В то время, как в заброшенном домике умирал один из лучших воинов ХУII века, Арман-Луи, Магнус и Сан-Паер ожидали дальнейших событий на суровых просторах Лютцена.
   Здесь царила глубокая тишина. Только ветер иногда шевелил деревья. Луна, казавшаяся неподвижной, освещала равнину. Под чистым небом спало побежденное войско. Изредка раненая лошадь поднимала голову и тихо вздыхала; затем снова наступала тишина.
   Ночь была на исходе. Арман-Луи уже начал сомневаться, что капитан Якобус появится. В этот момент, Магнус, рыщущий по полю, заметил мужчину, медленно бредущего в тишине и смотрящего по сторонам. Его высокая фигура бросала тень на землю; в руке он держал обнаженную шпагу.
   - Это он! - прошептал Магнус.
   И он направился в сторону капитана, делая вид, что что-то ищет на земле. Капитан остановился, вытащил пистолет из-за пояса и несколько минут рассматривал незнакомца, рыщущего среди мертвецов.
   - Мародер, - сделал он наконец вывод и, спрятав пистолет в складках платья, позвал:
   - Эй! Друг!
   Магнус поднял голову, и, сделав вид, что он очень удивлен и недоволен, направился к капитану, держа руку на эфесе шпаги.
   - Брось эту игрушку, - продолжал капитан, - ты грабишь мертвецов, мне же нужен лишь один из них. Надеюсь, у нас нет повода для ссоры.
   - Итак, поговорим, - отвечал Магнус, - но давай побыстрее: скоро заря, я не хотел бы здесь встретить шведский патруль.
   - Послушай! Если ты поможешь мне отыскать того, кто мне нужен, у тебя будет столько золота, что ты не смог бы отыскать столько в карманах у сотни офицеров..
   - Говорите!
   - Человек, о котором я говорил, погиб на поле Сарацинов, около рощи, на повороте дороги.
   Магнус задумчиво почесал лоб:
   - Я видел в похожем месте целое скопление трупов, они были навалены друг на друга, словно снопы. Один из них был в камзоле из буйволовой кожи с воротником из стали, его правая рука была перебита пулей.
   Капитан перебил Магнуса:
   - Скорей, веди меня туда, я следую за тобой.