Страница:
Вороты баллист закрутили в третий раз. В лагере цардитов началось движение. Единственным вопросом было, в какую сторону они пойдут. Щиты снова подняли для защиты. Цардиты тесно сбились за ними, стараясь поставить впереди как можно больше слоев. Это оказалось ошибкой. Баллисты Неристуса выстрелили снова, загудев тетивами, и множество цардитов погибли, отброшенные тяжелыми гарпуноподобными снарядами. Даже скользящие удары вырывали конечности из суставов.
Цардиты ринулись в атаку сразу после выстрела. Пехота и кавалерия понеслись вниз по склону. Перемена в звуках и настроении была поразительной. Десятки тысяч людей мчались вперед, желая заполучить головы врагов. Топот ног и стук копыт сотрясали землю. На новичков гастатов в передних манипулах это могло произвести впечатление.
В ответ позади своих манипул забегали центурионы, глядя на Роберто и сигнальные флаги. Дел Аглиос быстро переместился туда, где его штандарт будет виден лучше всего, ощущая, как в теле нарастает возбуждение, а сердце бьется быстрее. Он извлек гладиус из ножен.
Вороты заскрипели снова. У Роберто оставалось немного времени на то, чтобы оценить атаку противника. Она проходила дружно и дисциплинированно, со скоростью, рассчитанной на то, чтобы смешать ряды врагов и оттеснить их назад. Цардиты захотят навязать им отступление, зная, что баллисты неповоротливы и могут застрять позади.
Отряды цардитов были построены шире, чем манипулы Роберто, но в целом линия наступления оказалась более узкой, так что шансы на охват флангов противника кавалерией у них невелики. А вот сам Роберто мог предпринять такую попытку. Но не сейчас. Флаги и вестовые замелькали вдоль строя, длина которого составляла примерно полмили. Слишком велика, чтобы управлять ею непосредственно. Сигнальщики и посыльные смогут передавать его указания, а мастера и центурионы будут принимать решения на местах. Дел Аглиосу придется полагаться на то, что эти решения окажутся правильными. Сейчас от него ждали сигнала, как следует начинать бой.
Цардитская кавалерия двигалась стремительно и хорошо умела стрелять с седла на скаку. Ряды пехоты начали наступление, прикрываясь традиционными щитами и обнажив чуть изогнутые сабли среднего размера. Неплохое оружие для открытой стычки, но не очень годится для боя в тесном строю. Роберто принял простое решение.
— Сигнальте тактический план номер один. Пехота держится плотно, кавалерия разбивает строй и изматывает. Начать действия при разделении в тридцать ярдов. Не дайте им остановиться и обстрелять нас.
Флаги пришли в движение, передавая заранее оговоренные сигналы. Вестовые, расставленные позади гастатов, повторили приказ. Сквозь шум наступающей армии Роберто слышал, как выкрикивают команды центурионы и мастера. В центре строя эсторийцев восемь манипул, вооруженных сариссами, составили фалангу. Они продвинулись вперед на несколько ярдов, чтобы передние ряды могли встать на колени и выставить длинные копья горизонтально. Противника встречал лес копий — нужно преодолеть три ряда таких, чтобы дотянуться саблями до первых гастатов. Их прикрыли щитами, так что они были трудноуязвимы для стрел или метательных дротиков.
На другом конце линии фронта готовились к атаке манипулы пехоты. Передние ряды выставили щиты вперед, а стоящие сзади подняли их вверх над головами, создав плотный панцирь. Справа и слева эсторийская конница разбилась на атакующие и резервные отряды, ожидая приказа начать движение. А в рядах принципиев и триариев подняли дальнобойные луки. Сотни спокойных, опытных солдат Конкорда воткнули стрелы в землю у ног.
Баллисты сделали еще один выстрел. Болты косили передние ряды цардитской армии, отбрасывая их на задние, вызывая смятение и временную приостановку наступления. Солдаты перешли на шаг, держа тесный строй. На ходу они стучали саблями и копьями о щиты, выкрикивая оскорбления и издавая боевой клич, желая шумом компенсировать свою относительную малочисленность. Им необходимо было быстро сломать легионы Конкорда.
— Лучники! Приготовиться к залпу! — выкрикнул Роберто.
Новые флаги, новые вестовые. Луки согнулись. За мгновение до приказа Роберто выстрелили цардитские лучники. Тысячи стрел дугой прошли над передними рядами наступающих и застучали по щитам манипул гастатов: колючий дождь, достаточно частый, чтобы отыскать любую случайную щель в стене щитов. Роберто увидел, как появились бреши, щиты падали на тела тех, кто их держал.
— Проклятье! Стрел очень много, — пробормотал Дел Аглиос.
Ему хотелось дать сигнал к наступлению, хотя он знал, что делать этого пока не следует.
— Стоять на месте!
Крик разнесся по строю. Стена составилась заново, бреши по возможности закрыли.
Легионы Конкорда ответили. Туча стрел взвилась вверх, прошелестела по воздуху и обрушилась на первые ряды цардитов, стуча по щитам, пробивая шлемы и впиваясь в руки и ноги. Люди стали падать. Послышались крики, но оскорбления и песни не прекратились. Движение ускорилось, и Роберто увидел, что щиты врагов сдвинуты и подняты вверх, повторяя прием его легионов. Новые стрелы. Выстрелы с обеих сторон шли на счет десять, так что от них потемнело небо. Стрелы летели все дальше и дальше в ряды Конкорда. Пока армии сближались, его воины падали на землю — хотя у врага потерь было больше.
— Сохранять дисциплину, — негромко приказал Дел Аглиос — Не двигаться, не показывать страха.
Гаррелит поднял щит под углом над головой и напряг тело. Сквозь узенькую щелку в стене щитов он увидел, как летят стрелы. Ужасающий, убийственный дождь сверкал перед глазами, проносясь прямо над головой или стуча по щитам и доспехам. Стрелы падали, словно град на жестяную крышу, — грохочущий шум смертоносных когтей. Они проскальзывали по щитам или отскакивали от них, находили щели и пробивали слабые точки.
Деваться было некуда. Убежать нельзя. Все легионеры стояли твердо. Гаррелиту эти минуты сражений казались самыми тяжелыми. Единственные мгновения, когда он чувствовал себя по-настоящему беспомощным. Сердце отчаянно колотилось, и он молился Всеведущему, чтобы ему не выпало умереть от зазубренной стрелы. Он обещал генералу, что вернется и поможет ему снять доспехи, после того как будет одержана победа.
Лучники Конкорда сделали ответный выстрел. Гаррелит увидел, как стрелы падают на врагов и злосчастные цардиты гибнут, не успев нанести удар. Гастаты радостно закричали. На них обрушился следующий залп. Новые молитвы, новые тихие призывы удачи. Дождь металла пролился. Стрелы колотили по его щиту, шум и вибрация были мерзкими. Одна стрела пробила щит насквозь, ее наконечник расщепил дерево прямо под его рукой. В третьем ряду перед Гаррелитом один солдат получил стрелу в глаз. Он упал замертво. Еще одна жизнь унесена прочь. Ничего нельзя было сделать — только переместиться на ряд вперед и помочь отодвинуть назад тело.
Гаррелит глубоко вздохнул и перешел вперед, отчаянно мечтая услышать приказ наступать и звон скрещивающихся клинков.
Цардиты отвечали. Продолжали лететь стрелы. Справа и слева маневры конницы повторяли движение его собственной кавалерии. Однако противник подобрался чуть ближе, чем следовало. Роберто пристально наблюдал за ним, и у него возникла идея, как этим воспользоваться. Он успел повернуться, чтобы увидеть новый залп баллист. Болты ударили в центр построения лучников, сбивая с ног людей, взметая в воздух фонтаны земли и крови. Дел Аглиос поманил ближайшего вестового.
— Пусть баллисты целятся в кавалерию. Только один залп!
— Есть, генерал!
Женщина помчалась вдоль построения. Роберто секунду смотрел ей вслед. Он надеялся, что его кавалерия поймет намек. Послание все равно не успело бы дойти до левого фланга. А вот у себя за спиной он мог быстро передавать приказы — и сделал это.
Его всегда возбуждал вид армий, идущих в бой. Дел Аглиос потратил много времени на обучение командующих той работе, которую они выполняли ради самих себя, своих близких и всего Конкорда. Он ожидал, что все воины пойдут в сражение, полные сил и веры, и что они выложатся до конца, даже если это будет стоить им жизни.
Почти не останавливаясь, чувствуя за собой дыхание товарищей, легионы Конкорда и армия Царда мерным шагом сближались. Дротики пехоты уже преодолевали сокращавшееся расстояние, попадая в первые ряды врага. Клинки обнажили, щиты подняли, солдаты приняли боевую стойку. В центре должны были столкнуться фаланга с фалангой — жестокая схватка на выносливость. На флангах выпады и рубящие удары эсторийских гладиусов парировались более длинными цардитскими клинками.
Первый звон оружия положил начало резкому и дружному взрыву воплей, исторгнутых из множества глоток. Для всех начинался бой. Сейчас будет решаться вопрос жизни и смерти.
Роберто наблюдал за происходящим и ждал, когда баллисты будут повернуты и заряжены. Стрелы все еще летели, но армии уже сблизились настолько, что целиться стало трудно. А поскольку кавалерия все еще находилась вне досягаемости, слишком много стрел бесполезно падало между передней линией и резервом.
На переднем крае, казалось, никто пока не добился успеха. Возможно, Конкорд чуть продвинулся на флангах, но пока схватки не были ни жестокими, ни затяжными, никому не хотелось совершить ошибку, которая создаст реальный прорыв. Вскоре противники начали расходиться, сражающиеся отталкивали друг друга и рубили пустой воздух или выставляли щиты далеко вперед. На земле лежало несколько тел. Каждая сторона осыпала противника оскорблениями и приглашала сразиться, а из задних рядов снова полетели дротики Конкорда.
Роберто нахмурился. В стычке не ощущалось напора, словно обе стороны просто вели учебный бой, готовясь к какому-то сражению в будущем. Тетивы баллист снова щелкнули. Разминка закончилась. Инженеры его не подвели. Болты вломились в конницу противника на обоих флангах, протыкая коней, пригвождая всадников к седлам или снося их на товарищей. Моментально поднялась паника. Кони шарахнулись от мест ударов, всадники пытались с ними справиться. Справа целый отряд не смог удержать коней, которые понесли их на цардитский лагерь. Всадники ничего не могли сделать, некоторые даже предпочли спрыгнуть наземь и покатиться. Результат оказался даже лучше, что Роберто мог надеяться.
Дел Аглиос приказал дать сигнал к атаке конницы, но мог бы и не беспокоиться. Его катафракты рванулись вперед, конные лучники поддержали их атаку, всех, в свою очередь, защищали легкие отряды, вооруженные мечами. В целом две трети его верховых понеслись на врага, а остальные охраняли фланги пехоты. Та отреагировала не менее быстро и снова начала ближний бой.
Огромная волна шума катилась по равнине. Рык солдат Конкорда, почувствовавших близость победы в этом неожиданном повороте событий. Оглушительный топот копыт по влажной земле. Храп и ржание коней. И резкие удары металла по щитам и доспехам.
Роберто смотрел, как атакуют первые катафракты. Всадники в тяжелой броне, выходцы из благородных семей, были вооружены длинными пиками и обучены разбивать отряды вражеской кавалерии, нанося удар, поворачивая и отступая. Они налетели на конников Царда, разрывая построение, увеличили смятение, вызванное ударом баллист, и посеяли новую панику. Десятки всадников врага мгновенно оказались на земле.
Следом за ними подоспели лучники, сделавшие три залпа по разорванному строю, а потом отступившие следом за катафрактами, чтобы перестроиться для следующей атаки. При этом они уступили место легкой кавалерии.
Уже при второй атаке Роберто увидел, что противник начинает ломаться. Пора развивать успех! Под обстрелом баллист пехота цардитов, к тому же опасающаяся за незащищенные фланги, была очень уязвимой.
Гаррелит посмотрел на тех, кто стоял слева и справа от него. На их лицах отражалось то же напряжение, какое испытывал и он. Гастатов мутило от ожидания, им отчаянно хотелось драться и не менее отчаянно хотелось остаться в живых. Гаррелит крепче стиснул рукоять меча и в сотый раз стукнул щитом. Впереди шел яростный бой. Нескончаемое кровопролитие. В голове у него крутился стишок: «Не для потехи надень доспехи — ударь сердито по всем цардитам».
Клинки звенели и сталкивались. Искры разлетались, воины хрипели, вопили и ругались. Они сражались за лучшую позицию, за убийственный замах, за боевой дух. Оружие било в щиты. Громовые удары разносились по тесному строю. Громче и громче. Гастат впереди него заорал. Шлем слетел с его головы и отскочил от наплечника Гаррелита. Солдат повернулся, показав Гаррелиту перерубленное горло, и упал мертвым.
Гаррелит встретился взглядом с цардитом и рванулся в прорыв, лишая его возможности ударить по незащищенным бокам легионеров справа и слева. Враг ударил саблей сверху вниз. Гаррелит отвел клинок в сторону, а потом нанес ответный удар гладиусом, почувствовав, как по кольчуге скользнуло острие. Противники приготовились продолжить поединок.
В голове у Гаррелита прояснилось. Этот человек ему не ровня. Он недостоин жить. Гаррелит ощутил близость окружающих его гастатов. Он не может их подвести. Он резко двинул вперед щит — и почувствовал, как по нему ударил вражеский клинок. Гаррелит пробил из-под щита гладиусом и натолкнулся на защиту цардита.
Вражеский клинок нанес новый удар, скользнул по левому плечу и вызвал боль в руке, держащей щит. Гаррелит охнул. Цардит почуял шанс — это промелькнуло в его глазах. Его щит выдвинулся вперед. Гаррелит рискнул. Он отшатнулся назад и влево. Противник нанес удар, ожидая ответного, и не встретил его. Его сабля рубанула по щиту Гаррелита, но удар оказался несбалансированным. Гаррелит увидел слабину, колющий удар — и меч проходит сквозь доспехи, погружаясь в живот!
Глаза цардита округлились от потрясения и боли. Он закашлялся. Кровь забила у него изо рта, плеснув Гаррелиту на лицо, на щит и шлем. Цардит стал падать. Гаррелит отпихнул его ногой назад и издал крик облегчения. Он услышал вокруг дружный рев и увидел, как строй цардитов дрожит и ломается. Что-то случилось. Где-то на поле боя нанесли мощный удар.
Рядом с ним отвлекшегося легионера Конкорда рубанули по ногам, и он рухнул. Новая брешь, новая угроза. Гаррелит не мог дожидаться, пока оживет онемевшая от удара рука. Он тряхнул головой, чтобы убрать с глаз кровь и пот, глубоко вздохнул и снова перешел в атаку, молясь, чтобы поскорее пришла победа.
Пехота почувствовала необходимость нового усиления атаки. Оскорбления стали громче, удары клинков и щитов — сильнее. Уверенность в близкой победе придавала воинам Конкорда новые силы. Справа от Роберто приготовились к массированной атаке катафракты. Уже ослабленная конница цардитов разлетелась клочьями. И пока легкая кавалерия преследовала последних врагов на фланге, катафракты врезались в оставшихся без прикрытия лучников и пехотинцев. Разбегающихся врагов топтали копытами, били щитами и пиками…
Он услышал ржание коней и почувствовал, как дрожит земля от ударов копыт. Зажатый со всех сторон, Гаррелит не мог определить, чьи это кони и насколько они близко. Однако появление принципиев определенно означало, что перелом в ходе боя произошел. Наверняка это мастер Кастенас вламывается в центр вражеской армии.
С Гаррелита ручьем тек пот. У него ныли руки и огнем пылали ноги. Прямо перед ним линия цардитов сжалась, словно Бог стиснул их своей могучей рукой. Среди них началась паника. За спиной у Гаррелита орали гастаты, спешащие присоединиться к атаке. Гаррелит посмотрел поверх щита. Цардиты больше не смотрели вперед. Он вонзил меч прямо в бок вражеского солдата и вырвал его обратно, двигаясь дальше, пока противник падал. Они ломаются. Цардиты ломаются! В плотных рядах стали появляться просветы: вражеские воины начали поворачиваться и убегать.
Вокруг него раздался новый оглушающий рев, и гастаты рванулись вперед следом за сплошным фронтом принципиев. Справа от него пехота шла в обход флангов, завершая охват противника, перемещаясь относительно фаланги, которая якорем держала на себе сражение. Гаррелит замахал мечом над головой и присоединился к атаке. Всюду царила мешанина ног и тел. Он спотыкался и скользил по трупам цардитов, используя щит как опору.
Его наполняла радость победы. Перед ним поскользнулся и упал цардит. Гаррелит обрушил край щита на его незащищенную спину, а меч — на шлем врага. Кровь оросила взрыхленную землю. Невероятно. Битва могла длиться целый день! Гаррелит так быстро оказался на переднем крае, что только сейчас осознал: в душе он не рассчитывал, что переживет это сражение! Он расхохотался, охваченный возбуждением, которое разделяли все гастаты вокруг него, и побежал дальше, к лагерю цардитов.
Гаррелит не увидел клинка, который рассек ему ляжку и вонзился в пах. Он не смотрел на мертвых, только вперед, на бегущих и сломленных цардитов. Он сделал еще шаг, прежде чем боль догнала его и бросила на колени. Он свалился на щит, зажав туловищем руку. И всем телом содрогнулся от боли. Гаррелит с трудом перевернулся на спину. Гастаты пронеслись мимо.
Он увидел того человека, который нанес ему удар, — это был цардит, с головой, перемазанной кровью. Враг выронил саблю и упал на спину, лишившись сил.
— Ублюдок, — прошептал Гаррелит. — Да пошлет тебя Бог к демонам ветра.
Он вновь содрогнулся и оттолкнул свой щит. Схватился за ляжку и пах, почувствовав горячую влагу. Клинок с такой легкостью рассек его плоть — и как раз там, где у него не было доспехов. Кровь лилась так быстро! Гаррелит зажал рану, пытаясь остановить кровотечение, но кровь струилась меж его пальцев.
Он позвал на помощь, но вокруг стоял такой шум! Топот ног и стук копыт… Гаррелит протянул руку, с которой капала кровь.
— Пожалуйста! — пролепетал он.
Кто-то шел к нему. Кто-то поймал его взгляд и понял, в каком он положении. В глазах плыло. В ушах раздавался оглушительный рев. Теперь он лежал на боку, снова пытаясь зажать рану. Как много крови!
Гаррелит усомнился, сможет ли он смыть ее, когда придет время помочь генералу снять доспехи.
— Какая победа! — воскликнул он. — Просто невероятная победа! Да вознаградит Бог Рована Неристуса! Да возлюбит Бог Конкорд!
Дел Аглиос воздел руку с мечом над головой.
— Эстория! Погоним этих ублюдков! — Роберто ударил пятками в бока коня, и экстраординарии последовали его примеру. — Я хочу получить голову их командира, чтобы уже к вечеру отправить королю Царда!
Громко улюлюкая, он поскакал вслед за своей победоносной армией.
ГЛАВА 22
Цардиты ринулись в атаку сразу после выстрела. Пехота и кавалерия понеслись вниз по склону. Перемена в звуках и настроении была поразительной. Десятки тысяч людей мчались вперед, желая заполучить головы врагов. Топот ног и стук копыт сотрясали землю. На новичков гастатов в передних манипулах это могло произвести впечатление.
В ответ позади своих манипул забегали центурионы, глядя на Роберто и сигнальные флаги. Дел Аглиос быстро переместился туда, где его штандарт будет виден лучше всего, ощущая, как в теле нарастает возбуждение, а сердце бьется быстрее. Он извлек гладиус из ножен.
Вороты заскрипели снова. У Роберто оставалось немного времени на то, чтобы оценить атаку противника. Она проходила дружно и дисциплинированно, со скоростью, рассчитанной на то, чтобы смешать ряды врагов и оттеснить их назад. Цардиты захотят навязать им отступление, зная, что баллисты неповоротливы и могут застрять позади.
Отряды цардитов были построены шире, чем манипулы Роберто, но в целом линия наступления оказалась более узкой, так что шансы на охват флангов противника кавалерией у них невелики. А вот сам Роберто мог предпринять такую попытку. Но не сейчас. Флаги и вестовые замелькали вдоль строя, длина которого составляла примерно полмили. Слишком велика, чтобы управлять ею непосредственно. Сигнальщики и посыльные смогут передавать его указания, а мастера и центурионы будут принимать решения на местах. Дел Аглиосу придется полагаться на то, что эти решения окажутся правильными. Сейчас от него ждали сигнала, как следует начинать бой.
Цардитская кавалерия двигалась стремительно и хорошо умела стрелять с седла на скаку. Ряды пехоты начали наступление, прикрываясь традиционными щитами и обнажив чуть изогнутые сабли среднего размера. Неплохое оружие для открытой стычки, но не очень годится для боя в тесном строю. Роберто принял простое решение.
— Сигнальте тактический план номер один. Пехота держится плотно, кавалерия разбивает строй и изматывает. Начать действия при разделении в тридцать ярдов. Не дайте им остановиться и обстрелять нас.
Флаги пришли в движение, передавая заранее оговоренные сигналы. Вестовые, расставленные позади гастатов, повторили приказ. Сквозь шум наступающей армии Роберто слышал, как выкрикивают команды центурионы и мастера. В центре строя эсторийцев восемь манипул, вооруженных сариссами, составили фалангу. Они продвинулись вперед на несколько ярдов, чтобы передние ряды могли встать на колени и выставить длинные копья горизонтально. Противника встречал лес копий — нужно преодолеть три ряда таких, чтобы дотянуться саблями до первых гастатов. Их прикрыли щитами, так что они были трудноуязвимы для стрел или метательных дротиков.
На другом конце линии фронта готовились к атаке манипулы пехоты. Передние ряды выставили щиты вперед, а стоящие сзади подняли их вверх над головами, создав плотный панцирь. Справа и слева эсторийская конница разбилась на атакующие и резервные отряды, ожидая приказа начать движение. А в рядах принципиев и триариев подняли дальнобойные луки. Сотни спокойных, опытных солдат Конкорда воткнули стрелы в землю у ног.
Баллисты сделали еще один выстрел. Болты косили передние ряды цардитской армии, отбрасывая их на задние, вызывая смятение и временную приостановку наступления. Солдаты перешли на шаг, держа тесный строй. На ходу они стучали саблями и копьями о щиты, выкрикивая оскорбления и издавая боевой клич, желая шумом компенсировать свою относительную малочисленность. Им необходимо было быстро сломать легионы Конкорда.
— Лучники! Приготовиться к залпу! — выкрикнул Роберто.
Новые флаги, новые вестовые. Луки согнулись. За мгновение до приказа Роберто выстрелили цардитские лучники. Тысячи стрел дугой прошли над передними рядами наступающих и застучали по щитам манипул гастатов: колючий дождь, достаточно частый, чтобы отыскать любую случайную щель в стене щитов. Роберто увидел, как появились бреши, щиты падали на тела тех, кто их держал.
— Проклятье! Стрел очень много, — пробормотал Дел Аглиос.
Ему хотелось дать сигнал к наступлению, хотя он знал, что делать этого пока не следует.
— Стоять на месте!
Крик разнесся по строю. Стена составилась заново, бреши по возможности закрыли.
Легионы Конкорда ответили. Туча стрел взвилась вверх, прошелестела по воздуху и обрушилась на первые ряды цардитов, стуча по щитам, пробивая шлемы и впиваясь в руки и ноги. Люди стали падать. Послышались крики, но оскорбления и песни не прекратились. Движение ускорилось, и Роберто увидел, что щиты врагов сдвинуты и подняты вверх, повторяя прием его легионов. Новые стрелы. Выстрелы с обеих сторон шли на счет десять, так что от них потемнело небо. Стрелы летели все дальше и дальше в ряды Конкорда. Пока армии сближались, его воины падали на землю — хотя у врага потерь было больше.
— Сохранять дисциплину, — негромко приказал Дел Аглиос — Не двигаться, не показывать страха.
* * *
— Щиты! — рявкнул центурион.Гаррелит поднял щит под углом над головой и напряг тело. Сквозь узенькую щелку в стене щитов он увидел, как летят стрелы. Ужасающий, убийственный дождь сверкал перед глазами, проносясь прямо над головой или стуча по щитам и доспехам. Стрелы падали, словно град на жестяную крышу, — грохочущий шум смертоносных когтей. Они проскальзывали по щитам или отскакивали от них, находили щели и пробивали слабые точки.
Деваться было некуда. Убежать нельзя. Все легионеры стояли твердо. Гаррелиту эти минуты сражений казались самыми тяжелыми. Единственные мгновения, когда он чувствовал себя по-настоящему беспомощным. Сердце отчаянно колотилось, и он молился Всеведущему, чтобы ему не выпало умереть от зазубренной стрелы. Он обещал генералу, что вернется и поможет ему снять доспехи, после того как будет одержана победа.
Лучники Конкорда сделали ответный выстрел. Гаррелит увидел, как стрелы падают на врагов и злосчастные цардиты гибнут, не успев нанести удар. Гастаты радостно закричали. На них обрушился следующий залп. Новые молитвы, новые тихие призывы удачи. Дождь металла пролился. Стрелы колотили по его щиту, шум и вибрация были мерзкими. Одна стрела пробила щит насквозь, ее наконечник расщепил дерево прямо под его рукой. В третьем ряду перед Гаррелитом один солдат получил стрелу в глаз. Он упал замертво. Еще одна жизнь унесена прочь. Ничего нельзя было сделать — только переместиться на ряд вперед и помочь отодвинуть назад тело.
Гаррелит глубоко вздохнул и перешел вперед, отчаянно мечтая услышать приказ наступать и звон скрещивающихся клинков.
* * *
Еще три залпа — и цардиты сблизились с ними на расстояние в тридцать ярдов. Сигнальные флаги свернули и закрепили на древках. Гастаты Роберто двинулись вперед. Направляемые стоящими позади центурионами, они поднимали щиты высоко перед собой или над головами и шли вперед — фланги быстрее, чем центр. Их вызывающие крики разрывали воздух, понося меткость вражеских стрелков, оскорбляя мастеров клинка и предрекая неизбежную победу Конкорда.Цардиты отвечали. Продолжали лететь стрелы. Справа и слева маневры конницы повторяли движение его собственной кавалерии. Однако противник подобрался чуть ближе, чем следовало. Роберто пристально наблюдал за ним, и у него возникла идея, как этим воспользоваться. Он успел повернуться, чтобы увидеть новый залп баллист. Болты ударили в центр построения лучников, сбивая с ног людей, взметая в воздух фонтаны земли и крови. Дел Аглиос поманил ближайшего вестового.
— Пусть баллисты целятся в кавалерию. Только один залп!
— Есть, генерал!
Женщина помчалась вдоль построения. Роберто секунду смотрел ей вслед. Он надеялся, что его кавалерия поймет намек. Послание все равно не успело бы дойти до левого фланга. А вот у себя за спиной он мог быстро передавать приказы — и сделал это.
Его всегда возбуждал вид армий, идущих в бой. Дел Аглиос потратил много времени на обучение командующих той работе, которую они выполняли ради самих себя, своих близких и всего Конкорда. Он ожидал, что все воины пойдут в сражение, полные сил и веры, и что они выложатся до конца, даже если это будет стоить им жизни.
Почти не останавливаясь, чувствуя за собой дыхание товарищей, легионы Конкорда и армия Царда мерным шагом сближались. Дротики пехоты уже преодолевали сокращавшееся расстояние, попадая в первые ряды врага. Клинки обнажили, щиты подняли, солдаты приняли боевую стойку. В центре должны были столкнуться фаланга с фалангой — жестокая схватка на выносливость. На флангах выпады и рубящие удары эсторийских гладиусов парировались более длинными цардитскими клинками.
Первый звон оружия положил начало резкому и дружному взрыву воплей, исторгнутых из множества глоток. Для всех начинался бой. Сейчас будет решаться вопрос жизни и смерти.
Роберто наблюдал за происходящим и ждал, когда баллисты будут повернуты и заряжены. Стрелы все еще летели, но армии уже сблизились настолько, что целиться стало трудно. А поскольку кавалерия все еще находилась вне досягаемости, слишком много стрел бесполезно падало между передней линией и резервом.
На переднем крае, казалось, никто пока не добился успеха. Возможно, Конкорд чуть продвинулся на флангах, но пока схватки не были ни жестокими, ни затяжными, никому не хотелось совершить ошибку, которая создаст реальный прорыв. Вскоре противники начали расходиться, сражающиеся отталкивали друг друга и рубили пустой воздух или выставляли щиты далеко вперед. На земле лежало несколько тел. Каждая сторона осыпала противника оскорблениями и приглашала сразиться, а из задних рядов снова полетели дротики Конкорда.
Роберто нахмурился. В стычке не ощущалось напора, словно обе стороны просто вели учебный бой, готовясь к какому-то сражению в будущем. Тетивы баллист снова щелкнули. Разминка закончилась. Инженеры его не подвели. Болты вломились в конницу противника на обоих флангах, протыкая коней, пригвождая всадников к седлам или снося их на товарищей. Моментально поднялась паника. Кони шарахнулись от мест ударов, всадники пытались с ними справиться. Справа целый отряд не смог удержать коней, которые понесли их на цардитский лагерь. Всадники ничего не могли сделать, некоторые даже предпочли спрыгнуть наземь и покатиться. Результат оказался даже лучше, что Роберто мог надеяться.
Дел Аглиос приказал дать сигнал к атаке конницы, но мог бы и не беспокоиться. Его катафракты рванулись вперед, конные лучники поддержали их атаку, всех, в свою очередь, защищали легкие отряды, вооруженные мечами. В целом две трети его верховых понеслись на врага, а остальные охраняли фланги пехоты. Та отреагировала не менее быстро и снова начала ближний бой.
Огромная волна шума катилась по равнине. Рык солдат Конкорда, почувствовавших близость победы в этом неожиданном повороте событий. Оглушительный топот копыт по влажной земле. Храп и ржание коней. И резкие удары металла по щитам и доспехам.
Роберто смотрел, как атакуют первые катафракты. Всадники в тяжелой броне, выходцы из благородных семей, были вооружены длинными пиками и обучены разбивать отряды вражеской кавалерии, нанося удар, поворачивая и отступая. Они налетели на конников Царда, разрывая построение, увеличили смятение, вызванное ударом баллист, и посеяли новую панику. Десятки всадников врага мгновенно оказались на земле.
Следом за ними подоспели лучники, сделавшие три залпа по разорванному строю, а потом отступившие следом за катафрактами, чтобы перестроиться для следующей атаки. При этом они уступили место легкой кавалерии.
Уже при второй атаке Роберто увидел, что противник начинает ломаться. Пора развивать успех! Под обстрелом баллист пехота цардитов, к тому же опасающаяся за незащищенные фланги, была очень уязвимой.
* * *
Грохот царил неописуемый. Никакой приказ не услышали бы — и потому приказов после начала атаки не отдавали. Гаррелит стоял теперь во втором ряду и кричал на товарищей впереди. Из-за плотно сомкнутых щитов и тесно стоящих воинов жара усиливалась, и тошнотворная вонь разливалась от крови, дерьма и желчи. В ближнем бою цардиты были пугающей силой. Кривые сабли наносили удары, разбрызгивая кровь воинов Конкорда. Овальные щиты пробивались с трудом.Гаррелит посмотрел на тех, кто стоял слева и справа от него. На их лицах отражалось то же напряжение, какое испытывал и он. Гастатов мутило от ожидания, им отчаянно хотелось драться и не менее отчаянно хотелось остаться в живых. Гаррелит крепче стиснул рукоять меча и в сотый раз стукнул щитом. Впереди шел яростный бой. Нескончаемое кровопролитие. В голове у него крутился стишок: «Не для потехи надень доспехи — ударь сердито по всем цардитам».
Клинки звенели и сталкивались. Искры разлетались, воины хрипели, вопили и ругались. Они сражались за лучшую позицию, за убийственный замах, за боевой дух. Оружие било в щиты. Громовые удары разносились по тесному строю. Громче и громче. Гастат впереди него заорал. Шлем слетел с его головы и отскочил от наплечника Гаррелита. Солдат повернулся, показав Гаррелиту перерубленное горло, и упал мертвым.
Гаррелит встретился взглядом с цардитом и рванулся в прорыв, лишая его возможности ударить по незащищенным бокам легионеров справа и слева. Враг ударил саблей сверху вниз. Гаррелит отвел клинок в сторону, а потом нанес ответный удар гладиусом, почувствовав, как по кольчуге скользнуло острие. Противники приготовились продолжить поединок.
В голове у Гаррелита прояснилось. Этот человек ему не ровня. Он недостоин жить. Гаррелит ощутил близость окружающих его гастатов. Он не может их подвести. Он резко двинул вперед щит — и почувствовал, как по нему ударил вражеский клинок. Гаррелит пробил из-под щита гладиусом и натолкнулся на защиту цардита.
Вражеский клинок нанес новый удар, скользнул по левому плечу и вызвал боль в руке, держащей щит. Гаррелит охнул. Цардит почуял шанс — это промелькнуло в его глазах. Его щит выдвинулся вперед. Гаррелит рискнул. Он отшатнулся назад и влево. Противник нанес удар, ожидая ответного, и не встретил его. Его сабля рубанула по щиту Гаррелита, но удар оказался несбалансированным. Гаррелит увидел слабину, колющий удар — и меч проходит сквозь доспехи, погружаясь в живот!
Глаза цардита округлились от потрясения и боли. Он закашлялся. Кровь забила у него изо рта, плеснув Гаррелиту на лицо, на щит и шлем. Цардит стал падать. Гаррелит отпихнул его ногой назад и издал крик облегчения. Он услышал вокруг дружный рев и увидел, как строй цардитов дрожит и ломается. Что-то случилось. Где-то на поле боя нанесли мощный удар.
Рядом с ним отвлекшегося легионера Конкорда рубанули по ногам, и он рухнул. Новая брешь, новая угроза. Гаррелит не мог дожидаться, пока оживет онемевшая от удара рука. Он тряхнул головой, чтобы убрать с глаз кровь и пот, глубоко вздохнул и снова перешел в атаку, молясь, чтобы поскорее пришла победа.
* * *
— Принципии, вперед! — приказал Роберто. Флаги передали сигнал к наступлению. Вторая линия легионеров Конкорда побежала вперед, увеличив напор, заставлявший врага отступать шаг за шагом. Снова начался обмен залпами стрел, но перевес был за ним. Роберто это ощущал. Всеведущий да пребудет с ними, он это видел! Слева сделали решающий прорыв. Он увидел, как сотни конников стремительно отступают вверх по склону. И одновременно на самом левом фланге быстро наступали манипулы Божьих Стрел.Пехота почувствовала необходимость нового усиления атаки. Оскорбления стали громче, удары клинков и щитов — сильнее. Уверенность в близкой победе придавала воинам Конкорда новые силы. Справа от Роберто приготовились к массированной атаке катафракты. Уже ослабленная конница цардитов разлетелась клочьями. И пока легкая кавалерия преследовала последних врагов на фланге, катафракты врезались в оставшихся без прикрытия лучников и пехотинцев. Разбегающихся врагов топтали копытами, били щитами и пиками…
* * *
Гаррелит понял, что в бой вступили принципии. Гастаты подались назад, чтобы пропустить их, но он остался на месте. С его меча уже стекала кровь трех врагов, и он чувствовал себя могучим и несокрушимым. Принципии мощно ударили по цардитам, заставив поредевший строй попятиться назад. Гаррелит двинулся вместе с ними, проталкивая вперед щит и нанося удары.Он услышал ржание коней и почувствовал, как дрожит земля от ударов копыт. Зажатый со всех сторон, Гаррелит не мог определить, чьи это кони и насколько они близко. Однако появление принципиев определенно означало, что перелом в ходе боя произошел. Наверняка это мастер Кастенас вламывается в центр вражеской армии.
С Гаррелита ручьем тек пот. У него ныли руки и огнем пылали ноги. Прямо перед ним линия цардитов сжалась, словно Бог стиснул их своей могучей рукой. Среди них началась паника. За спиной у Гаррелита орали гастаты, спешащие присоединиться к атаке. Гаррелит посмотрел поверх щита. Цардиты больше не смотрели вперед. Он вонзил меч прямо в бок вражеского солдата и вырвал его обратно, двигаясь дальше, пока противник падал. Они ломаются. Цардиты ломаются! В плотных рядах стали появляться просветы: вражеские воины начали поворачиваться и убегать.
Вокруг него раздался новый оглушающий рев, и гастаты рванулись вперед следом за сплошным фронтом принципиев. Справа от него пехота шла в обход флангов, завершая охват противника, перемещаясь относительно фаланги, которая якорем держала на себе сражение. Гаррелит замахал мечом над головой и присоединился к атаке. Всюду царила мешанина ног и тел. Он спотыкался и скользил по трупам цардитов, используя щит как опору.
Его наполняла радость победы. Перед ним поскользнулся и упал цардит. Гаррелит обрушил край щита на его незащищенную спину, а меч — на шлем врага. Кровь оросила взрыхленную землю. Невероятно. Битва могла длиться целый день! Гаррелит так быстро оказался на переднем крае, что только сейчас осознал: в душе он не рассчитывал, что переживет это сражение! Он расхохотался, охваченный возбуждением, которое разделяли все гастаты вокруг него, и побежал дальше, к лагерю цардитов.
Гаррелит не увидел клинка, который рассек ему ляжку и вонзился в пах. Он не смотрел на мертвых, только вперед, на бегущих и сломленных цардитов. Он сделал еще шаг, прежде чем боль догнала его и бросила на колени. Он свалился на щит, зажав туловищем руку. И всем телом содрогнулся от боли. Гаррелит с трудом перевернулся на спину. Гастаты пронеслись мимо.
Он увидел того человека, который нанес ему удар, — это был цардит, с головой, перемазанной кровью. Враг выронил саблю и упал на спину, лишившись сил.
— Ублюдок, — прошептал Гаррелит. — Да пошлет тебя Бог к демонам ветра.
Он вновь содрогнулся и оттолкнул свой щит. Схватился за ляжку и пах, почувствовав горячую влагу. Клинок с такой легкостью рассек его плоть — и как раз там, где у него не было доспехов. Кровь лилась так быстро! Гаррелит зажал рану, пытаясь остановить кровотечение, но кровь струилась меж его пальцев.
Он позвал на помощь, но вокруг стоял такой шум! Топот ног и стук копыт… Гаррелит протянул руку, с которой капала кровь.
— Пожалуйста! — пролепетал он.
Кто-то шел к нему. Кто-то поймал его взгляд и понял, в каком он положении. В глазах плыло. В ушах раздавался оглушительный рев. Теперь он лежал на боку, снова пытаясь зажать рану. Как много крови!
Гаррелит усомнился, сможет ли он смыть ее, когда придет время помочь генералу снять доспехи.
* * *
Роберто не мог просто стоять и наблюдать за боем. Он радостно закричал и повернулся к экстраординариям, которые с восторгом наблюдали за происходящим.— Какая победа! — воскликнул он. — Просто невероятная победа! Да вознаградит Бог Рована Неристуса! Да возлюбит Бог Конкорд!
Дел Аглиос воздел руку с мечом над головой.
— Эстория! Погоним этих ублюдков! — Роберто ударил пятками в бока коня, и экстраординарии последовали его примеру. — Я хочу получить голову их командира, чтобы уже к вечеру отправить королю Царда!
Громко улюлюкая, он поскакал вслед за своей победоносной армией.
ГЛАВА 22
848-й Божественный цикл, 40-й день от вершины генастро, 15-й год истинного Восхождения
Дорога в Вестфаллен отличалась не только идеальным покрытием, великолепными постоялыми дворами и отличной охраной — она также позволяла путнику любоваться мирными и прекрасными видами. Они оказалась идеальным противоядием отвратительному настроению Джереда, в котором тот пребывал с момента ссоры с Адвокатом.
Решение Джереда уехать из Эсторра на время подготовки и проведения того действа, которое, к его ярости, было поименовано «Торжества Конкорда», было воспринято как оскорбление всеми титулованными гражданами столицы. Однако они понятия не имели ни об истинных причинах его отсутствия, ни о том, как это могло отразиться на их вере.
Путь до порта Pay лент — главного порта Карадука на Тирронском море — оказался ужасным. Джеред свалился с болезнью желудка, которая лишила его сил, аппетита и способности переносить качку. Ему еще никогда в жизни не было так тошно, и возможность сойти со «Стрелы Арка» оказалась настоящим благословением.
Казначей был настолько слаб, что отправился в Кирандон в экипаже и почти всю дорогу прижимал к носу надушенный травами платок. Неизменно гостеприимный Васселис настоял, чтобы Джеред остановился на его великолепной трехэтажной вилле с потрясающими садами и роскошными купальнями.
Джеред быстро шел на поправку благодаря дополнительным усилиям умелых докторов Васселиса и травяным и овощным отварам, которые они готовили. Однако настроение не улучшалось. Он заметил, что с подозрением относится к Васселису, и почти не разговаривал с ним во время недолгого пребывания на вилле. Только сейчас, когда солнце прогрело тело казначея, пока они ехали верхом на отличных лошадях, он начал успокаиваться.
Дорога в Вестфаллен в основном шла вдоль реки Вест. Она оказалась вымощена и устроена не хуже любой дороги в центре Конкорда. Немало товаров проходило через Вестфаллен по торговому пути от Истхейла в Кирандон, и им редко удавалось остаться на дороге в одиночестве больше чем на пару часов.
Растительность вдоль берегов широкой, медленно текущей и неглубокой реки поражала буйством красок. Дорога вилась вдоль южного берега реки, оставляя нетронутой дикую природу на северном.
Главным элементом ландшафта были болота. Местами их ширина достигала сотни миль, так что они доходили до самых склонов Дуканских гор. Рай для естествоиспытателя, но совершенно непригодны для чего-нибудь другого. Ровная, однообразная, безрадостная местность. Джеред наслаждался ее дикостью, пугающими криками хищных птиц и печальными воплями животных, которые заходили в болота слишком далеко и теряли всякую надежду выбраться живыми. Бог царил здесь неколебимо — и даже самая мирная страна не была безопасной.
На взгляд Джереда, основные красоты лежали на юге. Равнины с вереском и высокой травой, продуваемые преобладающими восточными ветрами, сменялись пологими лесистыми холмами, усыпанными небольшими поселениями, отдельными фермами и виллами ушедших на покой богачей Адвокатуры.
Он хорошо знал эти места. Тут легко было целиком погрузиться в охоту и рыбалку или просто в прогулки по лужайкам и берегам покрытых солнечной рябью озер. Джеред и сам планировал начать строить здесь виллу лет через десять, чтобы завершить строительство к тому моменту, как он перестанет быть сборщиком. Ему полагалось бы войти в политическую структуру Адвокатуры, но эта перспектива внушала отвращение. Казначей не любил ни толпы, ни придворных угодников. Отставка и тишина казались неизмеримо более привлекательными. Если, конечно, рассчитывать на то, что к моменту его отставки Конкорд еще сохранится.
— Ты уже присмотрел себе землю? — спросил Васселис, угадав его мысли.
Джеред указал на полосу долины, которая, как он знал, заканчивалась широким участком с превосходной рыбалкой.
— На северном склоне над озером Фристос. Хорошие пастбища для моих коней и лучшие виды во всем Карадуке.
— И можно добывать мрамор и везти вверх по реке из Гленхейла. Чудесное место, хотя я не соглашусь с тобой насчет видов. Наверное, они все-таки на втором месте.
— Если, конечно, там все не разграбят и не сожгут к тому моменту, как я дам отдых своим старым костям, — проговорил Джеред, удивив самого себя серьезностью тона.
Васселис искоса посмотрел на него, хмурясь под широкополой шляпой.
— Ты чересчур драматизируешь.
— Да неужели? — резко бросил Джеред. С того вечера в Эсторре его уважение к Васселису очень сильно уменьшилось, и пережитое разочарование по-прежнему причиняло боль. — И на чем ты основываешь это предположение?
Дорога в Вестфаллен отличалась не только идеальным покрытием, великолепными постоялыми дворами и отличной охраной — она также позволяла путнику любоваться мирными и прекрасными видами. Они оказалась идеальным противоядием отвратительному настроению Джереда, в котором тот пребывал с момента ссоры с Адвокатом.
Решение Джереда уехать из Эсторра на время подготовки и проведения того действа, которое, к его ярости, было поименовано «Торжества Конкорда», было воспринято как оскорбление всеми титулованными гражданами столицы. Однако они понятия не имели ни об истинных причинах его отсутствия, ни о том, как это могло отразиться на их вере.
Путь до порта Pay лент — главного порта Карадука на Тирронском море — оказался ужасным. Джеред свалился с болезнью желудка, которая лишила его сил, аппетита и способности переносить качку. Ему еще никогда в жизни не было так тошно, и возможность сойти со «Стрелы Арка» оказалась настоящим благословением.
Казначей был настолько слаб, что отправился в Кирандон в экипаже и почти всю дорогу прижимал к носу надушенный травами платок. Неизменно гостеприимный Васселис настоял, чтобы Джеред остановился на его великолепной трехэтажной вилле с потрясающими садами и роскошными купальнями.
Джеред быстро шел на поправку благодаря дополнительным усилиям умелых докторов Васселиса и травяным и овощным отварам, которые они готовили. Однако настроение не улучшалось. Он заметил, что с подозрением относится к Васселису, и почти не разговаривал с ним во время недолгого пребывания на вилле. Только сейчас, когда солнце прогрело тело казначея, пока они ехали верхом на отличных лошадях, он начал успокаиваться.
Дорога в Вестфаллен в основном шла вдоль реки Вест. Она оказалась вымощена и устроена не хуже любой дороги в центре Конкорда. Немало товаров проходило через Вестфаллен по торговому пути от Истхейла в Кирандон, и им редко удавалось остаться на дороге в одиночестве больше чем на пару часов.
Растительность вдоль берегов широкой, медленно текущей и неглубокой реки поражала буйством красок. Дорога вилась вдоль южного берега реки, оставляя нетронутой дикую природу на северном.
Главным элементом ландшафта были болота. Местами их ширина достигала сотни миль, так что они доходили до самых склонов Дуканских гор. Рай для естествоиспытателя, но совершенно непригодны для чего-нибудь другого. Ровная, однообразная, безрадостная местность. Джеред наслаждался ее дикостью, пугающими криками хищных птиц и печальными воплями животных, которые заходили в болота слишком далеко и теряли всякую надежду выбраться живыми. Бог царил здесь неколебимо — и даже самая мирная страна не была безопасной.
На взгляд Джереда, основные красоты лежали на юге. Равнины с вереском и высокой травой, продуваемые преобладающими восточными ветрами, сменялись пологими лесистыми холмами, усыпанными небольшими поселениями, отдельными фермами и виллами ушедших на покой богачей Адвокатуры.
Он хорошо знал эти места. Тут легко было целиком погрузиться в охоту и рыбалку или просто в прогулки по лужайкам и берегам покрытых солнечной рябью озер. Джеред и сам планировал начать строить здесь виллу лет через десять, чтобы завершить строительство к тому моменту, как он перестанет быть сборщиком. Ему полагалось бы войти в политическую структуру Адвокатуры, но эта перспектива внушала отвращение. Казначей не любил ни толпы, ни придворных угодников. Отставка и тишина казались неизмеримо более привлекательными. Если, конечно, рассчитывать на то, что к моменту его отставки Конкорд еще сохранится.
— Ты уже присмотрел себе землю? — спросил Васселис, угадав его мысли.
Джеред указал на полосу долины, которая, как он знал, заканчивалась широким участком с превосходной рыбалкой.
— На северном склоне над озером Фристос. Хорошие пастбища для моих коней и лучшие виды во всем Карадуке.
— И можно добывать мрамор и везти вверх по реке из Гленхейла. Чудесное место, хотя я не соглашусь с тобой насчет видов. Наверное, они все-таки на втором месте.
— Если, конечно, там все не разграбят и не сожгут к тому моменту, как я дам отдых своим старым костям, — проговорил Джеред, удивив самого себя серьезностью тона.
Васселис искоса посмотрел на него, хмурясь под широкополой шляпой.
— Ты чересчур драматизируешь.
— Да неужели? — резко бросил Джеред. С того вечера в Эсторре его уважение к Васселису очень сильно уменьшилось, и пережитое разочарование по-прежнему причиняло боль. — И на чем ты основываешь это предположение?