Страница:
— Входи! — сказал Оссакер.
Кован вошел.
— Пойдемте со мной на палубу, прежде чем начать. Это надо видеть.
— Что именно? — спросил Ардуций.
— Остров Кестер.
Они прошли за ним по кораблю, поднялись по короткому трапу на чуть приподнятую носовую палубу, где стояла единственная корабельная баллиста. Ее холодный мертвый металл вызывал беспокойство. Но на этот раз они забыли о ней, потому что по правому борту и чуть впереди лежал остров Кестер, как их учили, главный морской защитник Конкорда. При виде его у Ардуция перехватило дыхание.
В течение ночи они приближались к острову, и Кован попросил пройти вблизи от берега, чтобы Восходящие могли его разглядеть получше. Патония улыбнулась — что было для нее редкостью — и согласилась. Они находились всего в полумиле от западного края острова. Красота и сила, созданные в едином порыве человека и природы, — так описывал его маршал. Тогда Ардуций его не понял, но теперь понимал.
Остров Кестер был нагромождением древних скал, уходящих высоко вверх и растянувшихся на сотни миль. На его южной оконечности находилась вертикальная каменная стена высотой более двух тысяч футов. Она часто терялась в облаках во время дуса, когда волны разбивались о ее подножие, безуспешно пытаясь на нее взобраться. По преданиям, Бог послал удар молнии, который расколол сушу, демонстрируя Его мощь, и так возник этот обрыв. Отец Кессиан сказал, что, возможно, это сделал подводный вулкан или землетрясение. Ардуций не знал, чему верить.
Это не имело значения. Они уже проплыли мимо обрыва и его зубов в виде скал, которые не давали кораблям приблизиться. Западные скалы были почти такими же внушительными. Весь массив острова Кестер уходил склонами на юг и север, где заканчивался рядом высоких скалистых зубцов, называемых Пиками Окетара, по имени атресского бога морей. Создаваемые ими во время приливов и отливов водовороты делали опасным приближение к северному берегу и заставили инженеров Конкорда построить гавани дальше по берегам.
Ардуций смотрел на скалу, внимательно вглядываясь в потрескавшиеся изрытые поверхности, где гнездились тысячи морских птиц. У ее основания рокотали волны. Вода разбивалась у подножия первого из бесчисленных укреплений острова. Они высились почти на всех уровнях, куда только ни достигал взгляд, словно были вырезаны прямо в скалах. Они словно каплями стекали по склонам, как листва плакучей ивы, чуть светлее по цвету, чем скала, за которую они цеплялись. Ардуций увидел, как в сумерках светятся огни, как блестят металлические обручи на катапультах и баллистах, как сверкают установленные на треногах увеличительные трубы. Все подходы были защищены. На изрытых впадинами скалах насчитывалось, должно быть, несколько сотен оружейных площадок.
Мальчик считал, что за ними находится лабиринт проходов, соединяющих арсеналы, мастерские и казармы для тысяч людей, все они вели в верхнюю часть острова, где в центре, среди трав и деревьев, находилось громадное искусственное плато. А на плато высился великолепный дворец, город и крепость окетанов, военно-морского флота Конкорда.
Даже при взгляде снизу под углом и издалека строения внушали трепет. Сторожевые башни стояли вокруг плато, занимавшего всю верхнюю часть острова. Все башни соединялись стенами, над которыми торчали рычаги артиллерийских орудий, обернутые парусиной. За ними он смог различить верхние этажи дворца, увешанные флагами Конкорда и окетанов. На самом последнем флаг с изображением силуэта корабля, бороздящего волны под солнцем, висел лишь немного ниже штандарта Конкорда.
Камни были ослепительно белыми, черепица на крышах — огненно-красной. И башни, стоящие у каждого угла плато, господствовали над морем. Они чуть расширялись в центре, имитируя классическую архитектуру Гестерна.
Ардуций пообещал себе, что когда-нибудь там побывает. Пройдет по длинным дорогам, изгибами поднимающимся к плато, или проедет по цепочке подъемников, таких мощных, что на них можно было поднимать строительные блоки. Он войдет в ворота города и увидит громадные поля, дающие острову необходимое пропитание. Увидит насосные станции, которые подают в систему ирригации и фонтаны города воду из рек, протекающих глубоко в чреве острова, и дождевую воду, собранную специальными дождеуловителями. Блистательный город. Место, которое не смогут захватить враги, даже если падет весь Конкорд.
Мальчик почувствовал, как кто-то схватил его за локоть. Кован!
— Смотри, Арду, смотри!
Корабль обогнул скалу и бетонную стену, образующую южный край одной из четырех огромных гаваней острова Кестер. Там на якоре, прямо у причалов или едва видимые сквозь огромные ворота, ведущие в обширные пещеры, стояли корабли. Корабли были всюду. Триремы, галеры, артиллерийские платформы и остроносые каперы окениев. Ардуций улыбнулся впервые после того, как увидел, как падает отец Кессиан. Он не рассчитывал, что когда-нибудь увидит даже один капер, не говоря уже о дюжине или больше.
Корабли эскадры окениев, элиты флота. Они наводили ужас на всех моряков. Ярко раскрашенные, с мощными таранами, эти каперы низко сидели на воде. У них было единственное предназначение: стремительно и мощно сталкивать окениев с врагами. Тогда острые тараны пробивали обшивки кораблей на уровне воды, и лучшие воины Конкорда брали их на абордаж. Окении были вооружены мечами, составными луками и смоляными фитилями. Их репутация не имела себе равных.
— Ты их раньше видел? — спросил Ардуций. — Окениев?
Кован кивнул.
— Всего один раз. Отец привез меня сюда, чтобы я посмотрел на их учения. Я никогда не видел, чтобы что-то двигалось по воде так стремительно. А когда они наносят удар в цель, то разрезают ремни, которые удерживают их на местах при столкновении, и карабкаются по веслам так быстро, что глаз не успевает следить. А видеть их бой — даже учебный… это вообще описать нельзя.
Ардуций не мог определить, насколько Кован преувеличивает. А вот Миррон в этом не сомневалась.
— Словно обезьяны с мечами, — сказала она пренебрежительно. — А рисунки на бортах уродливые. Такие же уродливые, как сами корабли.
— Суда, — в один голос поправили ее Кован и Ардуций.
— А какая разница? — спросила Миррон без всякого интереса.
Ардуций покачал головой, останавливая Кована, который взялся объяснять.
— Ты зря тратишь время.
Они обвели взглядом палубу. Наверху было несколько членов команды. Такелажники и юнга, работавший лотом. Патония стояла на корме рядом с рулевым. Команда продолжала пристально наблюдать за Восходящими с того момента, как Оссакер указал на слабое место в корпусе корабля. Это тревожило Ардуция. Он чувствовал враждебность моряков через их линии жизни. Недоброжелательность ощущалась, словно холодный ветер на теле. Ему хотелось отключить большую часть внешних впечатлений, но тогда Ардуций не мог бы наслаждаться чудесами и красотами всех Божьих творений в море и на суше.
— На что ты уставился?
— Гориан, не надо! — предупредила Миррон.
Ардуций нашел объект враждебности Гориана. Один из такелажников. Жилистый мужчина, чьи длинные сальные волосы стянуты в хвост. Он был по пояс голый и демонстрировал плотные рельефные мускулы. Он не ответил, но продолжал смотреть на них. Вся деятельность на палубе моментально прекратилась. Патония оперлась на фальшборт, наблюдая за происходящим. На ее лице появилась ухмылка. Ардуций почувствовал, как атмосфера вокруг них стала прохладной.
— Мы что, выглядим как-то странно? — не отступал Гориан.
Мужчина покачал головой и направился к ним. Кован сделал шаг, чтобы встать перед Миррон.
— Оставь, Гориан, — сказал Ардуций. — Это не имеет значения.
— Имеет, — возразил тот. — Я не люблю, когда на меня глазеют.
— Я смотрю не на тебя, мальчик, — сказал такелажник, который был уже в нескольких шагах от них. Его товарищи собрались у мачты, наблюдая. — А вот твоя хорошенькая сестричка заслуживает, чтобы на нее посмотрели поближе.
— По-моему, мы уже достаточно близко, — заявил Кован, вытягивая руку. — Она еще девочка. Ты ее испугаешь.
— Защитник! — проговорил такелажник и неприятно осклабился. — И к тому же высокопоставленный. Не беспокойся, маленький маршал, мы просто немного развлечемся.
Оссакер подошел к Ардуцию и встревоженно вцепился ему в плечо. Ардуций похлопал его по руке, радуясь тому, что этим займется Кован. Он обладал спокойствием отца.
— Ты — да, а она — нет, — сказал Кован. — Возвращайся к работе.
— Ну же, малышка! Иди и осмотри корабль с настоящим мужчиной. Я покажу тебе такое, чего ты еще не видела.
Миррон отступила назад и ближе к Гориану. Он встал перед ней, рядом с Кованом.
— Не заставляй меня причинить тебе вред, — проговорил мальчик холодным тоном.
— Гориан! — предостерег Ардуций.
Он бросил взгляд на Патонию, прося вмешаться, но та только пожала плечами, продолжая наблюдать за ними. Капитан не понимала.
Такелажник расхохотался.
— Чем это? Твоими мальчишескими кулачками и твоими смешными глазами? Неужели ты думаешь, что мы верим тем историям, которые слышали? Не оскорбляй меня, мальчик, или я сброшу тебя за борт!
— Кончай веселиться! — Кован перевел взгляд на Гориана. — Давайте не будем конфликтовать. Дело того не стоит.
Такелажник ухмыльнулся Миррон.
— Молоденькая и крепенькая. Я как раз люблю таких бабенок. Пошли. Просто пройдемся.
— Нет!
— Ты слышал, что она сказала, — объявил Гориан. — А теперь отвернись, а то вообще больше никогда ничего не увидишь.
— Ну все. Я тебя предупреждал!
Такелажник шагнул вперед с решительным лицом. Но он ошибся в Гориане. Тот оказался быстрым и сильным для своих четырнадцати лет. Ардуций почувствовал, как в жарком ветре изменились линии энергии. Оссакер напрягся, а Миррон хотела было сказать «нет!», но опоздала. Гориан поднырнул под руки такелажника, выпрямился и ударил ладонью по его глазам. Последовала короткая вспышка, и такелажник отшатнулся назад, с криком прижимая ладони к лицу.
— Нет, — выкрикнул Гориан, — это я тебя предупреждал!
— Он меня ослепил, он меня ослепил! — взвыл такелажник, падая на колени.
Его товарищи сбились в кучу и побежали вперед, выкрикивая угрозы. Кован обнажил гладиус.
— Всем стоять на местах! — гаркнула Патония.
Внизу, на скамьях гребцов, раздались крики, ритм нарушился. Весла со стуком столкнулись, и задававшему ритм барабанщику не сразу удалось восстановить порядок.
— Никто не сделает больше ни шага! — продолжала Патония. Она прошла по палубе, ненадолго задержавшись рядом с матросами. — Ты отведешь Антуса вниз, к хирургу. Остальным вернуться к работе. Немедленно. Я с этим разберусь.
Ардуций видел, что Гориан стоит гордо и вызывающе. Позади него Миррон с раскрытым ртом смотрела на рыдающего такелажника Антуса, которому помогли подняться на ноги, чтобы увести вниз.
— Я мог бы ему помочь, — прошептал Оссакер.
— По-моему, сейчас не время, — отозвался Ардуций.
— Убери свой меч, юный Васселис, — сказала Патония, выходя на нос. Она встала прямо перед Горианом. — На корабле наказывать может только один человек, и этот человек — я, а не какой-то глупый мальчишка!
— Я сказал ему, чтобы он прекратил, а он не послушал. Он это заслужил, — заявил Гориан.
Лицо Патонии помрачнело.
— Он немного пошутил. Если бы он дотронулся до тебя или до Миррон, я бы его остановила и наказала, как сочла нужным. То, о чем подумал ты, на моем корабле никогда не имело места — и не будет иметь. Ответь мне: он навсегда ослеп из-за этого демонства, которое так рьяно защищает мой господин маршал?
Гориан пожал плечами.
— Он не знает, — тихо ответил Оссакер. — Он никогда не знает.
Он тер запястье, на котором были следы от обморожения.
— За мной стоит команда, которая потребует расплаты за то, что ты сотворил, — спокойно пояснила Патония. — Наши правила в море очень просты. Мера за меру. Если он ослепнет, то ослепнешь и ты.
Миррон ахнула, но Гориан только покачал головой. Ответил Кован.
— Извините, капитан, но я не могу позволить вам сделать это!
— Прошу прощения?
— Мой отец поручил Восходящих моим заботам, и им не будет причинено зло.
— Твоим заботам? Но ты не держишь их под контролем, — возразила она. — Тем не менее этот поступок не может остаться безнаказанным. Я уверена, что твой отец с этим согласился бы. Пока я выношу такое решение. Все вы не выходите на палубу. Ты, Гориан, вообще должен будешь почитать за счастье, если когда-нибудь увидишь солнце. Миррон, это ради твоего же блага. Из тебя начала течь кровь плодовитости?
Миррон кивнула, краснея.
— Это знак Бога. И взрослые мужчины чуют ее на тебе, словно это свежевыжатый сок спелого плода. Старайся не высовываться. А теперь вы все убирайтесь с моих глаз, пока я не отдам иного приказа. Чем бы вы ни обладали, у вас не будет никакой защиты, если моя команда захочет мстить.
Направляясь мимо Патонии к трапу, ведущему вниз, Ардуций приостановился и прищурился на линии, исходившие с юго-востока, из-за острова Кестер. Он нахмурился.
— Что-то не так? — осведомилась капитан.
— Вам стоило бы подвести корабль ближе к берегу. Первый шторм заката соластро будет здесь через семь дней.
Патония медленно повернулась, глядя в голубое, без единого облачка небо.
— Не думаю, Ардуций. Это Тирронское море, и мы далеко от перелома сезона.
Ардуций пожал плечами.
— Через семь дней, — повторил он.
Оскорбившись, капитан гневно посмотрела на него.
— Нелепая мысль. Ступай вниз.
ГЛАВА 46
Кован вошел.
— Пойдемте со мной на палубу, прежде чем начать. Это надо видеть.
— Что именно? — спросил Ардуций.
— Остров Кестер.
Они прошли за ним по кораблю, поднялись по короткому трапу на чуть приподнятую носовую палубу, где стояла единственная корабельная баллиста. Ее холодный мертвый металл вызывал беспокойство. Но на этот раз они забыли о ней, потому что по правому борту и чуть впереди лежал остров Кестер, как их учили, главный морской защитник Конкорда. При виде его у Ардуция перехватило дыхание.
В течение ночи они приближались к острову, и Кован попросил пройти вблизи от берега, чтобы Восходящие могли его разглядеть получше. Патония улыбнулась — что было для нее редкостью — и согласилась. Они находились всего в полумиле от западного края острова. Красота и сила, созданные в едином порыве человека и природы, — так описывал его маршал. Тогда Ардуций его не понял, но теперь понимал.
Остров Кестер был нагромождением древних скал, уходящих высоко вверх и растянувшихся на сотни миль. На его южной оконечности находилась вертикальная каменная стена высотой более двух тысяч футов. Она часто терялась в облаках во время дуса, когда волны разбивались о ее подножие, безуспешно пытаясь на нее взобраться. По преданиям, Бог послал удар молнии, который расколол сушу, демонстрируя Его мощь, и так возник этот обрыв. Отец Кессиан сказал, что, возможно, это сделал подводный вулкан или землетрясение. Ардуций не знал, чему верить.
Это не имело значения. Они уже проплыли мимо обрыва и его зубов в виде скал, которые не давали кораблям приблизиться. Западные скалы были почти такими же внушительными. Весь массив острова Кестер уходил склонами на юг и север, где заканчивался рядом высоких скалистых зубцов, называемых Пиками Окетара, по имени атресского бога морей. Создаваемые ими во время приливов и отливов водовороты делали опасным приближение к северному берегу и заставили инженеров Конкорда построить гавани дальше по берегам.
Ардуций смотрел на скалу, внимательно вглядываясь в потрескавшиеся изрытые поверхности, где гнездились тысячи морских птиц. У ее основания рокотали волны. Вода разбивалась у подножия первого из бесчисленных укреплений острова. Они высились почти на всех уровнях, куда только ни достигал взгляд, словно были вырезаны прямо в скалах. Они словно каплями стекали по склонам, как листва плакучей ивы, чуть светлее по цвету, чем скала, за которую они цеплялись. Ардуций увидел, как в сумерках светятся огни, как блестят металлические обручи на катапультах и баллистах, как сверкают установленные на треногах увеличительные трубы. Все подходы были защищены. На изрытых впадинами скалах насчитывалось, должно быть, несколько сотен оружейных площадок.
Мальчик считал, что за ними находится лабиринт проходов, соединяющих арсеналы, мастерские и казармы для тысяч людей, все они вели в верхнюю часть острова, где в центре, среди трав и деревьев, находилось громадное искусственное плато. А на плато высился великолепный дворец, город и крепость окетанов, военно-морского флота Конкорда.
Даже при взгляде снизу под углом и издалека строения внушали трепет. Сторожевые башни стояли вокруг плато, занимавшего всю верхнюю часть острова. Все башни соединялись стенами, над которыми торчали рычаги артиллерийских орудий, обернутые парусиной. За ними он смог различить верхние этажи дворца, увешанные флагами Конкорда и окетанов. На самом последнем флаг с изображением силуэта корабля, бороздящего волны под солнцем, висел лишь немного ниже штандарта Конкорда.
Камни были ослепительно белыми, черепица на крышах — огненно-красной. И башни, стоящие у каждого угла плато, господствовали над морем. Они чуть расширялись в центре, имитируя классическую архитектуру Гестерна.
Ардуций пообещал себе, что когда-нибудь там побывает. Пройдет по длинным дорогам, изгибами поднимающимся к плато, или проедет по цепочке подъемников, таких мощных, что на них можно было поднимать строительные блоки. Он войдет в ворота города и увидит громадные поля, дающие острову необходимое пропитание. Увидит насосные станции, которые подают в систему ирригации и фонтаны города воду из рек, протекающих глубоко в чреве острова, и дождевую воду, собранную специальными дождеуловителями. Блистательный город. Место, которое не смогут захватить враги, даже если падет весь Конкорд.
Мальчик почувствовал, как кто-то схватил его за локоть. Кован!
— Смотри, Арду, смотри!
Корабль обогнул скалу и бетонную стену, образующую южный край одной из четырех огромных гаваней острова Кестер. Там на якоре, прямо у причалов или едва видимые сквозь огромные ворота, ведущие в обширные пещеры, стояли корабли. Корабли были всюду. Триремы, галеры, артиллерийские платформы и остроносые каперы окениев. Ардуций улыбнулся впервые после того, как увидел, как падает отец Кессиан. Он не рассчитывал, что когда-нибудь увидит даже один капер, не говоря уже о дюжине или больше.
Корабли эскадры окениев, элиты флота. Они наводили ужас на всех моряков. Ярко раскрашенные, с мощными таранами, эти каперы низко сидели на воде. У них было единственное предназначение: стремительно и мощно сталкивать окениев с врагами. Тогда острые тараны пробивали обшивки кораблей на уровне воды, и лучшие воины Конкорда брали их на абордаж. Окении были вооружены мечами, составными луками и смоляными фитилями. Их репутация не имела себе равных.
— Ты их раньше видел? — спросил Ардуций. — Окениев?
Кован кивнул.
— Всего один раз. Отец привез меня сюда, чтобы я посмотрел на их учения. Я никогда не видел, чтобы что-то двигалось по воде так стремительно. А когда они наносят удар в цель, то разрезают ремни, которые удерживают их на местах при столкновении, и карабкаются по веслам так быстро, что глаз не успевает следить. А видеть их бой — даже учебный… это вообще описать нельзя.
Ардуций не мог определить, насколько Кован преувеличивает. А вот Миррон в этом не сомневалась.
— Словно обезьяны с мечами, — сказала она пренебрежительно. — А рисунки на бортах уродливые. Такие же уродливые, как сами корабли.
— Суда, — в один голос поправили ее Кован и Ардуций.
— А какая разница? — спросила Миррон без всякого интереса.
Ардуций покачал головой, останавливая Кована, который взялся объяснять.
— Ты зря тратишь время.
Они обвели взглядом палубу. Наверху было несколько членов команды. Такелажники и юнга, работавший лотом. Патония стояла на корме рядом с рулевым. Команда продолжала пристально наблюдать за Восходящими с того момента, как Оссакер указал на слабое место в корпусе корабля. Это тревожило Ардуция. Он чувствовал враждебность моряков через их линии жизни. Недоброжелательность ощущалась, словно холодный ветер на теле. Ему хотелось отключить большую часть внешних впечатлений, но тогда Ардуций не мог бы наслаждаться чудесами и красотами всех Божьих творений в море и на суше.
— На что ты уставился?
— Гориан, не надо! — предупредила Миррон.
Ардуций нашел объект враждебности Гориана. Один из такелажников. Жилистый мужчина, чьи длинные сальные волосы стянуты в хвост. Он был по пояс голый и демонстрировал плотные рельефные мускулы. Он не ответил, но продолжал смотреть на них. Вся деятельность на палубе моментально прекратилась. Патония оперлась на фальшборт, наблюдая за происходящим. На ее лице появилась ухмылка. Ардуций почувствовал, как атмосфера вокруг них стала прохладной.
— Мы что, выглядим как-то странно? — не отступал Гориан.
Мужчина покачал головой и направился к ним. Кован сделал шаг, чтобы встать перед Миррон.
— Оставь, Гориан, — сказал Ардуций. — Это не имеет значения.
— Имеет, — возразил тот. — Я не люблю, когда на меня глазеют.
— Я смотрю не на тебя, мальчик, — сказал такелажник, который был уже в нескольких шагах от них. Его товарищи собрались у мачты, наблюдая. — А вот твоя хорошенькая сестричка заслуживает, чтобы на нее посмотрели поближе.
— По-моему, мы уже достаточно близко, — заявил Кован, вытягивая руку. — Она еще девочка. Ты ее испугаешь.
— Защитник! — проговорил такелажник и неприятно осклабился. — И к тому же высокопоставленный. Не беспокойся, маленький маршал, мы просто немного развлечемся.
Оссакер подошел к Ардуцию и встревоженно вцепился ему в плечо. Ардуций похлопал его по руке, радуясь тому, что этим займется Кован. Он обладал спокойствием отца.
— Ты — да, а она — нет, — сказал Кован. — Возвращайся к работе.
— Ну же, малышка! Иди и осмотри корабль с настоящим мужчиной. Я покажу тебе такое, чего ты еще не видела.
Миррон отступила назад и ближе к Гориану. Он встал перед ней, рядом с Кованом.
— Не заставляй меня причинить тебе вред, — проговорил мальчик холодным тоном.
— Гориан! — предостерег Ардуций.
Он бросил взгляд на Патонию, прося вмешаться, но та только пожала плечами, продолжая наблюдать за ними. Капитан не понимала.
Такелажник расхохотался.
— Чем это? Твоими мальчишескими кулачками и твоими смешными глазами? Неужели ты думаешь, что мы верим тем историям, которые слышали? Не оскорбляй меня, мальчик, или я сброшу тебя за борт!
— Кончай веселиться! — Кован перевел взгляд на Гориана. — Давайте не будем конфликтовать. Дело того не стоит.
Такелажник ухмыльнулся Миррон.
— Молоденькая и крепенькая. Я как раз люблю таких бабенок. Пошли. Просто пройдемся.
— Нет!
— Ты слышал, что она сказала, — объявил Гориан. — А теперь отвернись, а то вообще больше никогда ничего не увидишь.
— Ну все. Я тебя предупреждал!
Такелажник шагнул вперед с решительным лицом. Но он ошибся в Гориане. Тот оказался быстрым и сильным для своих четырнадцати лет. Ардуций почувствовал, как в жарком ветре изменились линии энергии. Оссакер напрягся, а Миррон хотела было сказать «нет!», но опоздала. Гориан поднырнул под руки такелажника, выпрямился и ударил ладонью по его глазам. Последовала короткая вспышка, и такелажник отшатнулся назад, с криком прижимая ладони к лицу.
— Нет, — выкрикнул Гориан, — это я тебя предупреждал!
— Он меня ослепил, он меня ослепил! — взвыл такелажник, падая на колени.
Его товарищи сбились в кучу и побежали вперед, выкрикивая угрозы. Кован обнажил гладиус.
— Всем стоять на местах! — гаркнула Патония.
Внизу, на скамьях гребцов, раздались крики, ритм нарушился. Весла со стуком столкнулись, и задававшему ритм барабанщику не сразу удалось восстановить порядок.
— Никто не сделает больше ни шага! — продолжала Патония. Она прошла по палубе, ненадолго задержавшись рядом с матросами. — Ты отведешь Антуса вниз, к хирургу. Остальным вернуться к работе. Немедленно. Я с этим разберусь.
Ардуций видел, что Гориан стоит гордо и вызывающе. Позади него Миррон с раскрытым ртом смотрела на рыдающего такелажника Антуса, которому помогли подняться на ноги, чтобы увести вниз.
— Я мог бы ему помочь, — прошептал Оссакер.
— По-моему, сейчас не время, — отозвался Ардуций.
— Убери свой меч, юный Васселис, — сказала Патония, выходя на нос. Она встала прямо перед Горианом. — На корабле наказывать может только один человек, и этот человек — я, а не какой-то глупый мальчишка!
— Я сказал ему, чтобы он прекратил, а он не послушал. Он это заслужил, — заявил Гориан.
Лицо Патонии помрачнело.
— Он немного пошутил. Если бы он дотронулся до тебя или до Миррон, я бы его остановила и наказала, как сочла нужным. То, о чем подумал ты, на моем корабле никогда не имело места — и не будет иметь. Ответь мне: он навсегда ослеп из-за этого демонства, которое так рьяно защищает мой господин маршал?
Гориан пожал плечами.
— Он не знает, — тихо ответил Оссакер. — Он никогда не знает.
Он тер запястье, на котором были следы от обморожения.
— За мной стоит команда, которая потребует расплаты за то, что ты сотворил, — спокойно пояснила Патония. — Наши правила в море очень просты. Мера за меру. Если он ослепнет, то ослепнешь и ты.
Миррон ахнула, но Гориан только покачал головой. Ответил Кован.
— Извините, капитан, но я не могу позволить вам сделать это!
— Прошу прощения?
— Мой отец поручил Восходящих моим заботам, и им не будет причинено зло.
— Твоим заботам? Но ты не держишь их под контролем, — возразила она. — Тем не менее этот поступок не может остаться безнаказанным. Я уверена, что твой отец с этим согласился бы. Пока я выношу такое решение. Все вы не выходите на палубу. Ты, Гориан, вообще должен будешь почитать за счастье, если когда-нибудь увидишь солнце. Миррон, это ради твоего же блага. Из тебя начала течь кровь плодовитости?
Миррон кивнула, краснея.
— Это знак Бога. И взрослые мужчины чуют ее на тебе, словно это свежевыжатый сок спелого плода. Старайся не высовываться. А теперь вы все убирайтесь с моих глаз, пока я не отдам иного приказа. Чем бы вы ни обладали, у вас не будет никакой защиты, если моя команда захочет мстить.
Направляясь мимо Патонии к трапу, ведущему вниз, Ардуций приостановился и прищурился на линии, исходившие с юго-востока, из-за острова Кестер. Он нахмурился.
— Что-то не так? — осведомилась капитан.
— Вам стоило бы подвести корабль ближе к берегу. Первый шторм заката соластро будет здесь через семь дней.
Патония медленно повернулась, глядя в голубое, без единого облачка небо.
— Не думаю, Ардуций. Это Тирронское море, и мы далеко от перелома сезона.
Ардуций пожал плечами.
— Через семь дней, — повторил он.
Оскорбившись, капитан гневно посмотрела на него.
— Нелепая мысль. Ступай вниз.
ГЛАВА 46
848-й Божественный цикл, 39-й день от рождения соластро, 15-й год истинного Восхождения
Ардуция вышвырнуло из койки так, что он ударился о противоположную стену. Он быстро оглядел себя. Ему повезло. Переломов не оказалось, хотя синяки останутся. Позже Оссакер им займется. Конечно, если они не потонут. В каюте царил мрак, свеча давно упала и потухла. Ардуций тряхнул головой и открыл свой разум энергии, которая кипела вокруг него. На него словно обрушился водопад холодной воды, сметающий все на своем пути.
Мальчик видел энергетические карты Гориана и Оссакера с поразительной четкостью. Оба сидели на койках, цепляясь за их края и пробуя силу, которая грохотала вокруг них. За стенами крошечной каюты, вне корабля, бесновался шторм, принесшийся с юго-востока именно тогда, когда предсказывал Ардуций, и быстро их нагнал. Ураган представлялся ему пылающим желтовато-белым светом, он свивался в кольца, кружился и выплевывал нити и лоскуты энергии, обладавшие громадной мощью, но почти мгновенно распадавшиеся.
Ардуций ощущал его приближение как все нараставший груз у себя на плечах. Другие Восходящие тоже его почувствовали, хотя не так остро и не так рано. Он понятия не имел, собралась ли Патония приблизиться к берегу, но происходящее ему не нравилось. Расширив границы сознания, мальчик все равно не мог ощутить поблизости ровных импульсов суши, хотя, возможно, это объяснялось тем, что шторм затмевал все остальное.
— Поразительно! — прошептал Гориан.
— Меня тошнит, — сказал Оссакер.
— Какая неожиданность! — воскликнул Гориан.
После недолгого всплеска стыда, который он испытал в тот день, когда ослепил такелажника, Гориан быстро стал прежним. Ардуций вспомнил, как заплакал, когда услышал, как Гориан в молитве просит отца Кессиана простить его.
— Заткнитесь оба! Я пытаюсь сосредоточиться.
— А в чем дело?
— Он становится сильнее. Разве ты не видишь, как энергия срывается с неба? — Ардуций это чувствовал. Это было похоже на воду, которая уходит в отверстие ванны. Воронка свивалась в сердце урагана. — Ох, нет!
— Куда ты? — спросил Оссакер.
Ардуций оперся о стену, когда очередная волна качнула их с борта на борт. Мешанина из вещей поехала по полу, и чья-то голова громко стукнулась о дерево. Гориан хмыкнул.
— Приближается сильный ветер. Очень сильный. Я хочу предупредить Патонию. Надо плыть навстречу шторму.
— Тебе нельзя выходить! — напомнил ему Оссакер.
— Я предпочту быть выпоротым, а не потонувшим. Оставайтесь здесь.
Дверь с треском открылась. На пороге стояли Патония с матросом, который держал фонарь. Они были мокрыми с ног до головы. Капитан сгребла Ардуция за ворот ночной сорочки.
— Идем со мной.
— Осторожнее! — запротестовал тот.
Она подтянула его к себе, лицом к лицу.
— Заткнись, ведьменок! Пора доказать мне, что от тебя в этом мире есть какая-то польза.
Патония быстро протащила его по резко кренящемуся с борта на борт кораблю, мимо гребцов, которые пытались заставить корабль двигаться. Здесь царила какофония криков, скрипа и хриплого дыхания, к которым примешивались страх и удары волн о дерево. Вода хлестала по палубе и хлюпала на настиле под ногами. Никто не пытался ее вычерпывать. Ардуций ощутил груз усилий гребцов как нечто плотное, как стену упрямой решимости, составленную из волевой энергии напряженных тел моряков.
Он проковылял вверх по кормовому трапу, когда корабль как раз ринулся в утробу волны. Чьи-то руки выдернули Ардуция из люка прямо в шторм. На открытой палубе мир представлял собой вздымающийся мрак. Море под ними качалось и собирало силы, чтобы броситься на крошечный кораблик, который был одинок в этой тьме. Ардуций увидел пену на волнах, а тучи над ними шли так низко, что, казалось, до них можно дотронуться.
Он ухватился за поручень, шире расставил босые ноги на промокшей скользкой палубе и посмотрел вперед. Там никого не было. Спущенный свернутый парус шлепал по мачте. Трое мужчин прилагали все силы, чтобы удержать румпель прямо. Корабль обгонял шторм, в то время как дождь хлестал почти горизонтально. Полоса молнии разорвала ночь, открыв Ардуцию пугающую картину океана — он был покрыт белыми гривами и вздымался высоко над ним.
Освобожденная молнией энергия ударила как тяжелая пощечина. Ардуций повернулся к Патонии. Их головы почти соприкасались.
— Чего вы от меня ждете? — выкрикнул он. Ветер рвал его слова в клочья.
— Ты почувствовал это! — проорала она в ответ. — Теперь скажи, куда ураган движется. Когда он нас минует. — Капитан помолчала. — Скажи, куда мне вести корабль.
Ардуций знал ответ.
— Надо повернуться и идти навстречу шторму.
— Я не могу повернуться. Если волна ударит нам в борт, мы опрокинемся. Надо плыть вперед.
Ардуций покачал головой. Он не знал, откуда у него это знание, но видел мысленные картины.
— Волны нас потопят, если мы не будем идти им навстречу.
Капитан пристально посмотрела на него.
— Значит, мы погибнем. Посмотри, какое волнение! Мы не сможем развернуться.
Ардуций ощутил мощь вверху и внизу. Сталкивались поразительные силы природы. А его разум был оазисом спокойствия, где они могли отдохнуть.
— Подожди. Приведи сюда остальных, — сказал он. Патония нахмурилась. — Пожалуйста, вы должны мне поверить.
Корабль рухнул с гребня волны и ударился о ее основание. Весь корпус содрогнулся. По палубе полетело дерево, остатки расколовшейся лопасти весла.
— Что вам терять?
Капитан скрипнула зубами и кивнула.
Восходящие не испытывали страха, они встали на коленях на корме, образовав круг. Испуганные матросы сгрудились вокруг них, не давая скользить по палубе, когда корабль вздымался и резко проваливался вниз. Патония стояла у руля и наблюдала за ними. Ардуций видел, как ее губы произносят молитвы, а ладони на груди складываются в символ Всеведущего.
Восходящие положили руки друг другу на плечи, чтобы оставаться рядом, и сдвинули головы, слушая Ардуция.
— Почувствуйте шторм. Не обращайте внимания на силы воды, которая им питается. Примите его в себя. Пропустите его сквозь ваши тела и верните в небо. Скажите мне, что можете это сделать.
Они по очереди кивнули, и Ардуций мысленно увидел, что круг замкнут. Объединив свои тела с помощью окружавших их линий жизни, Восходящие стали единым целым с ураганом.
— Гориан, ты хотел знать, как будет ощущаться призыв бури? Запомни эту ночь.
Они по-прежнему могли только мечтать о том, чтобы создать такую мощь из слабых энергий ветра и солнца в безоблачный день. Но, познав масштабы шторма, Ардуций и Восходящие поняли, что когда-нибудь станут на это способны. Внутри себя они не ощущали его неуправляемым.
— Мысленно пригладьте карту энергии, — сказал Ардуций. — Оттолкните ее совсем чуть-чуть.
Результат последовал мгновенно. Восходящие изменили природу энергетического кольца, которое их окружало. Скрученные, распухающие спирали и пики расправлялись в объединенном сознании и проходили сквозь их тела, словно они свивали шерсть в нить.
Ветер над их головами стих. Дождь перестал хлестать по телам. Ардуций смутно услышал потрясенные крики вокруг и неуверенные шаги.
— Хорошо, — произнес он. — Теперь оттолкните сильнее. Используйте дикую энергию, чтобы создать затишье, и не разрывайте круга. Осторожнее. Нам надо все сделать правильно с первой попытки.
В этот момент Ардуций понял, как далеко они ушли за годы, которые отделяли их от первого прорыва, и те немногие дни, миновавшие со времени прорыва полного. Их разум и тело стали намного сильнее. У них резко увеличилась способность принимать энергию и манипулировать ею в намного большем масштабе, чем прежде.
Действуя вместе, Восходящие расширили пузырь сглаженной энергии. Они распространили его до бортов корабля, а потом и на пространство вокруг него. В их сознании пузырь выглядел как плоский нейтральный круг с изрезанными краями. Со всех сторон его окружали столкновения белого и черного, представлявшие собой ураган, бушевавший снаружи.
Океан под ними успокоился. Но не до конца. Ритмы волн, находящихся за пределами контроля Восходящих, уходили далеко в глубину. Ураган ослаб до резкого ветра, и дождь стал падать отвесно. Ардуций улыбнулся. Их разум оставался твердым, но трата сил была огромной: энергия текла из них, питая пузырь и не давая шторму коснуться корабля, и ее затраты соразмерялись с мощью шторма.
— Поворачивайте корабль, капитан, — велел Ардуций. — Мы не сможем поддерживать это слишком долго.
Тишина, упавшая на «Гордость Кирандона», сменилась приказами, ритмичным стуком барабана, работой и песней. Корабль развернулся навстречу урагану и двинулся вперед под радостные крики матросов. Страх придет позже — с возвращением штормового ветра.
Восходящие и Кован сидели в каюте Миррон. Морщины уже успели исчезнуть с их лиц и рук. Прошло три дня с момента появления урагана, и они вернулись на прежний курс. Ардуций заверил капитана, что в ближайшие десять дней штормов не будет, но все равно она вела корабль достаточно близко к берегам Гестерна, чтобы в случае необходимости найти быстрое укрытие.
— Пусть, если так им спокойнее, — откликнулся Кован.
— Нет, дело совсем не в этом, — покачал головой Оссакер. — Мы их спасли. Это мы сделали возможным поворот корабля.
Он смотрел прямо на Патонию, и его незрячие глаза нервировали капитана.
— В следующий раз мы дадим кораблю потонуть, — заявил Гориан. — И пусть Бог спасает их, если сможет.
— И тогда вы потонете вместе с ними, — огрызнулась Патония. — Где твоя голова, парень?
— А ваша где? — парировал он. — Мы не можем утонуть.
Патония воззрилась на него и покачала головой.
— Не хочу с тобой говорить. Ты просто вздорный ребенок.
— Все это не имеет значения, — вмешался Ардуций. — Что думаете вы, капитан?
— Я знаю, что я видела. Как знают те, кто стоял вокруг вас и у румпеля. Я знаю, что ты предсказал шторм, и знаю, что в корпусе был изъян. — Она снова потрясла головой. — И все равно, в глубине души я не могу поверить, что это действительно делаете вы. А команда верить не хочет — и не верит. Я вижу в этом руку Бога, во всем этом. И я скорее готова поверить в совпадение, чем в колдовство.
— Это не колдовство. Это внутри нас, это часть нас, — объяснила Миррон. — Бог действует через нас. Мы делаем то, что делаем, только благодаря Его милости и Его дару. Поймите, мы просто хотим, чтобы нас принимали. Мы хотим быть свободными, чтобы делать добро.
— Не уверена, что твои слова справедливы в отношении всех вас, — ответила Патония, на секунду скосив глаза на Гориана. — Не знаю. У меня в команде взрослые мужчины и женщины, и они боятся четверых детей. Они испытывают и недоверие, и ненависть. Что, по-вашему, я должна делать?
— Позвольте нам доказать вам и вашей команде, что это не совпадение, — попросил Ардуций. — Мы так же можем манипулировать энергиями жизни. Мы сожалеем о том, что сделал Гориан. Но мы можем помочь вашему матросу.
— Я могу сделать так, чтобы он снова видел, — сказал Оссакер. — Я в этом уверен.
— Ты сам не можешь видеть, — беззлобно возразила Патония. — Как ты можешь вылечить другого?
— Разрешите ему показать вам это, — предложила Миррон.
— Антус не позволил бы никому из вас подойти к нему и на милю, будь у него выбор. Все такелажники хотели бы, чтобы вас выбросили за борт. И даже если вы не можете утонуть, то определенно можете умереть с голода, так что не надо на меня давить.
Ардуция вышвырнуло из койки так, что он ударился о противоположную стену. Он быстро оглядел себя. Ему повезло. Переломов не оказалось, хотя синяки останутся. Позже Оссакер им займется. Конечно, если они не потонут. В каюте царил мрак, свеча давно упала и потухла. Ардуций тряхнул головой и открыл свой разум энергии, которая кипела вокруг него. На него словно обрушился водопад холодной воды, сметающий все на своем пути.
Мальчик видел энергетические карты Гориана и Оссакера с поразительной четкостью. Оба сидели на койках, цепляясь за их края и пробуя силу, которая грохотала вокруг них. За стенами крошечной каюты, вне корабля, бесновался шторм, принесшийся с юго-востока именно тогда, когда предсказывал Ардуций, и быстро их нагнал. Ураган представлялся ему пылающим желтовато-белым светом, он свивался в кольца, кружился и выплевывал нити и лоскуты энергии, обладавшие громадной мощью, но почти мгновенно распадавшиеся.
Ардуций ощущал его приближение как все нараставший груз у себя на плечах. Другие Восходящие тоже его почувствовали, хотя не так остро и не так рано. Он понятия не имел, собралась ли Патония приблизиться к берегу, но происходящее ему не нравилось. Расширив границы сознания, мальчик все равно не мог ощутить поблизости ровных импульсов суши, хотя, возможно, это объяснялось тем, что шторм затмевал все остальное.
— Поразительно! — прошептал Гориан.
— Меня тошнит, — сказал Оссакер.
— Какая неожиданность! — воскликнул Гориан.
После недолгого всплеска стыда, который он испытал в тот день, когда ослепил такелажника, Гориан быстро стал прежним. Ардуций вспомнил, как заплакал, когда услышал, как Гориан в молитве просит отца Кессиана простить его.
— Заткнитесь оба! Я пытаюсь сосредоточиться.
— А в чем дело?
— Он становится сильнее. Разве ты не видишь, как энергия срывается с неба? — Ардуций это чувствовал. Это было похоже на воду, которая уходит в отверстие ванны. Воронка свивалась в сердце урагана. — Ох, нет!
— Куда ты? — спросил Оссакер.
Ардуций оперся о стену, когда очередная волна качнула их с борта на борт. Мешанина из вещей поехала по полу, и чья-то голова громко стукнулась о дерево. Гориан хмыкнул.
— Приближается сильный ветер. Очень сильный. Я хочу предупредить Патонию. Надо плыть навстречу шторму.
— Тебе нельзя выходить! — напомнил ему Оссакер.
— Я предпочту быть выпоротым, а не потонувшим. Оставайтесь здесь.
Дверь с треском открылась. На пороге стояли Патония с матросом, который держал фонарь. Они были мокрыми с ног до головы. Капитан сгребла Ардуция за ворот ночной сорочки.
— Идем со мной.
— Осторожнее! — запротестовал тот.
Она подтянула его к себе, лицом к лицу.
— Заткнись, ведьменок! Пора доказать мне, что от тебя в этом мире есть какая-то польза.
Патония быстро протащила его по резко кренящемуся с борта на борт кораблю, мимо гребцов, которые пытались заставить корабль двигаться. Здесь царила какофония криков, скрипа и хриплого дыхания, к которым примешивались страх и удары волн о дерево. Вода хлестала по палубе и хлюпала на настиле под ногами. Никто не пытался ее вычерпывать. Ардуций ощутил груз усилий гребцов как нечто плотное, как стену упрямой решимости, составленную из волевой энергии напряженных тел моряков.
Он проковылял вверх по кормовому трапу, когда корабль как раз ринулся в утробу волны. Чьи-то руки выдернули Ардуция из люка прямо в шторм. На открытой палубе мир представлял собой вздымающийся мрак. Море под ними качалось и собирало силы, чтобы броситься на крошечный кораблик, который был одинок в этой тьме. Ардуций увидел пену на волнах, а тучи над ними шли так низко, что, казалось, до них можно дотронуться.
Он ухватился за поручень, шире расставил босые ноги на промокшей скользкой палубе и посмотрел вперед. Там никого не было. Спущенный свернутый парус шлепал по мачте. Трое мужчин прилагали все силы, чтобы удержать румпель прямо. Корабль обгонял шторм, в то время как дождь хлестал почти горизонтально. Полоса молнии разорвала ночь, открыв Ардуцию пугающую картину океана — он был покрыт белыми гривами и вздымался высоко над ним.
Освобожденная молнией энергия ударила как тяжелая пощечина. Ардуций повернулся к Патонии. Их головы почти соприкасались.
— Чего вы от меня ждете? — выкрикнул он. Ветер рвал его слова в клочья.
— Ты почувствовал это! — проорала она в ответ. — Теперь скажи, куда ураган движется. Когда он нас минует. — Капитан помолчала. — Скажи, куда мне вести корабль.
Ардуций знал ответ.
— Надо повернуться и идти навстречу шторму.
— Я не могу повернуться. Если волна ударит нам в борт, мы опрокинемся. Надо плыть вперед.
Ардуций покачал головой. Он не знал, откуда у него это знание, но видел мысленные картины.
— Волны нас потопят, если мы не будем идти им навстречу.
Капитан пристально посмотрела на него.
— Значит, мы погибнем. Посмотри, какое волнение! Мы не сможем развернуться.
Ардуций ощутил мощь вверху и внизу. Сталкивались поразительные силы природы. А его разум был оазисом спокойствия, где они могли отдохнуть.
— Подожди. Приведи сюда остальных, — сказал он. Патония нахмурилась. — Пожалуйста, вы должны мне поверить.
Корабль рухнул с гребня волны и ударился о ее основание. Весь корпус содрогнулся. По палубе полетело дерево, остатки расколовшейся лопасти весла.
— Что вам терять?
Капитан скрипнула зубами и кивнула.
Восходящие не испытывали страха, они встали на коленях на корме, образовав круг. Испуганные матросы сгрудились вокруг них, не давая скользить по палубе, когда корабль вздымался и резко проваливался вниз. Патония стояла у руля и наблюдала за ними. Ардуций видел, как ее губы произносят молитвы, а ладони на груди складываются в символ Всеведущего.
Восходящие положили руки друг другу на плечи, чтобы оставаться рядом, и сдвинули головы, слушая Ардуция.
— Почувствуйте шторм. Не обращайте внимания на силы воды, которая им питается. Примите его в себя. Пропустите его сквозь ваши тела и верните в небо. Скажите мне, что можете это сделать.
Они по очереди кивнули, и Ардуций мысленно увидел, что круг замкнут. Объединив свои тела с помощью окружавших их линий жизни, Восходящие стали единым целым с ураганом.
— Гориан, ты хотел знать, как будет ощущаться призыв бури? Запомни эту ночь.
Они по-прежнему могли только мечтать о том, чтобы создать такую мощь из слабых энергий ветра и солнца в безоблачный день. Но, познав масштабы шторма, Ардуций и Восходящие поняли, что когда-нибудь станут на это способны. Внутри себя они не ощущали его неуправляемым.
— Мысленно пригладьте карту энергии, — сказал Ардуций. — Оттолкните ее совсем чуть-чуть.
Результат последовал мгновенно. Восходящие изменили природу энергетического кольца, которое их окружало. Скрученные, распухающие спирали и пики расправлялись в объединенном сознании и проходили сквозь их тела, словно они свивали шерсть в нить.
Ветер над их головами стих. Дождь перестал хлестать по телам. Ардуций смутно услышал потрясенные крики вокруг и неуверенные шаги.
— Хорошо, — произнес он. — Теперь оттолкните сильнее. Используйте дикую энергию, чтобы создать затишье, и не разрывайте круга. Осторожнее. Нам надо все сделать правильно с первой попытки.
В этот момент Ардуций понял, как далеко они ушли за годы, которые отделяли их от первого прорыва, и те немногие дни, миновавшие со времени прорыва полного. Их разум и тело стали намного сильнее. У них резко увеличилась способность принимать энергию и манипулировать ею в намного большем масштабе, чем прежде.
Действуя вместе, Восходящие расширили пузырь сглаженной энергии. Они распространили его до бортов корабля, а потом и на пространство вокруг него. В их сознании пузырь выглядел как плоский нейтральный круг с изрезанными краями. Со всех сторон его окружали столкновения белого и черного, представлявшие собой ураган, бушевавший снаружи.
Океан под ними успокоился. Но не до конца. Ритмы волн, находящихся за пределами контроля Восходящих, уходили далеко в глубину. Ураган ослаб до резкого ветра, и дождь стал падать отвесно. Ардуций улыбнулся. Их разум оставался твердым, но трата сил была огромной: энергия текла из них, питая пузырь и не давая шторму коснуться корабля, и ее затраты соразмерялись с мощью шторма.
— Поворачивайте корабль, капитан, — велел Ардуций. — Мы не сможем поддерживать это слишком долго.
Тишина, упавшая на «Гордость Кирандона», сменилась приказами, ритмичным стуком барабана, работой и песней. Корабль развернулся навстречу урагану и двинулся вперед под радостные крики матросов. Страх придет позже — с возвращением штормового ветра.
* * *
— Они говорят, что это совпадение. Говорят, что Бог проявил к ним милосердие и послал глаз урагана, поэтому мы сумели развернуться, — сказала Патония.Восходящие и Кован сидели в каюте Миррон. Морщины уже успели исчезнуть с их лиц и рук. Прошло три дня с момента появления урагана, и они вернулись на прежний курс. Ардуций заверил капитана, что в ближайшие десять дней штормов не будет, но все равно она вела корабль достаточно близко к берегам Гестерна, чтобы в случае необходимости найти быстрое укрытие.
— Пусть, если так им спокойнее, — откликнулся Кован.
— Нет, дело совсем не в этом, — покачал головой Оссакер. — Мы их спасли. Это мы сделали возможным поворот корабля.
Он смотрел прямо на Патонию, и его незрячие глаза нервировали капитана.
— В следующий раз мы дадим кораблю потонуть, — заявил Гориан. — И пусть Бог спасает их, если сможет.
— И тогда вы потонете вместе с ними, — огрызнулась Патония. — Где твоя голова, парень?
— А ваша где? — парировал он. — Мы не можем утонуть.
Патония воззрилась на него и покачала головой.
— Не хочу с тобой говорить. Ты просто вздорный ребенок.
— Все это не имеет значения, — вмешался Ардуций. — Что думаете вы, капитан?
— Я знаю, что я видела. Как знают те, кто стоял вокруг вас и у румпеля. Я знаю, что ты предсказал шторм, и знаю, что в корпусе был изъян. — Она снова потрясла головой. — И все равно, в глубине души я не могу поверить, что это действительно делаете вы. А команда верить не хочет — и не верит. Я вижу в этом руку Бога, во всем этом. И я скорее готова поверить в совпадение, чем в колдовство.
— Это не колдовство. Это внутри нас, это часть нас, — объяснила Миррон. — Бог действует через нас. Мы делаем то, что делаем, только благодаря Его милости и Его дару. Поймите, мы просто хотим, чтобы нас принимали. Мы хотим быть свободными, чтобы делать добро.
— Не уверена, что твои слова справедливы в отношении всех вас, — ответила Патония, на секунду скосив глаза на Гориана. — Не знаю. У меня в команде взрослые мужчины и женщины, и они боятся четверых детей. Они испытывают и недоверие, и ненависть. Что, по-вашему, я должна делать?
— Позвольте нам доказать вам и вашей команде, что это не совпадение, — попросил Ардуций. — Мы так же можем манипулировать энергиями жизни. Мы сожалеем о том, что сделал Гориан. Но мы можем помочь вашему матросу.
— Я могу сделать так, чтобы он снова видел, — сказал Оссакер. — Я в этом уверен.
— Ты сам не можешь видеть, — беззлобно возразила Патония. — Как ты можешь вылечить другого?
— Разрешите ему показать вам это, — предложила Миррон.
— Антус не позволил бы никому из вас подойти к нему и на милю, будь у него выбор. Все такелажники хотели бы, чтобы вас выбросили за борт. И даже если вы не можете утонуть, то определенно можете умереть с голода, так что не надо на меня давить.