Страница:
— И это одна из причин, почему там так безопасно, — ответила Патония. — Вы сойдете с корабля в Бискаре и поедете по тракту Конкорда через Атреску и Госланд. На борту находится несколько опытных людей маршала, и они поедут с вами.
— Но я не хочу ехать туда! — всхлипнула Миррон.
— Придется, — отрезала Патония. — Бог да обнимет тебя, дитя, тебе следовало бы радоваться тому, что у тебя есть такие сильные друзья. Ты не представляешь, как тебе повезло.
Гориан открыл было рот, но Кован его опередил.
— Гориан, не надо! — попросил он. — Капитан, этим Восходящим случившееся не кажется везением. Их выгнали из дома, они видели, как умер их любимый отец. Они видели столько крови, сколько никому не пожелаешь. Они вовсе лишены опыта. Пожалуйста, дайте им время освоиться.
Ардуций поймал себя на том, что смотрит на Кована с уважением. Миррон явно разделяла его чувства, а вот Гориан только нахмурился.
— Так что не говори, что нам повезло, — проворчал он недовольно, устремляя на капитана запавшие от бессонницы глаза.
— Лишены опыта, вот как? — Патония покачала головой. — Не знаю, кто вы и что вы якобы способны делать, но позвольте мне сказать вот что. До Бискара больше двадцати дней пути, если ветра не будет. Если он будет дуть со стороны моря постоянно со скоростью шесть узлов, то мы могли бы добраться туда за двенадцать. Потом до Сиррана еще двадцать пять дней верхом, на лодке и пешком. Самое малое. И двигаться надо будет без остановки, потому что ваши враги могут преследовать вас. Враги, которые хотят вашей смерти, иначе вы не оказались бы на борту моего корабля.
— У вас впереди трудное время, и никакие слезы о том, что вы потеряли, не помогут. Вы находитесь под моей опекой, как приказал маршал Васселис. И я доставлю вас в Бискар целыми и невредимыми. Это означает, что вы не должны мешать мне и моей команде, иначе будете добираться до Атрески вплавь. Я понятно говорю? Это открытое море, и тут командую я. — Она повернулась и кивнула Ковану. — Если захочешь, сможешь пожаловаться на меня отцу, когда в следующий раз с ним увидишься. А сейчас у меня есть более важные дела.
Капитан двинулась на корму, к румпелю. По дороге она посмотрела вверх, на парус.
— Почему ты позволил ей так с нами разговаривать? — спросил Гориан.
— Потому что она командует этим кораблем. Мой отец считает ее одним из лучших своих капитанов, и мне этого достаточно. И она не такая уж плохая. По-моему, она просто не слишком жалует всякого, кто не моряк.
Миррон снова вырвало через борт. Волосы забивались ей в рот, рвота вместе со слюной нитями свисала с губ. Кован подошел к ней, но она отстранилась.
— Оссакер справится с этим, когда сможет, — сочувственно сказал Ардуций.
— Ты хотел сказать «если», — возразил Гориан.
— А ты оставь его в покое. — Ардуций гневно посмотрел на Гориана: его уже утомили постоянные резкие замечания. Других слов Гориан не произносил. — Ты знаешь, как сильно это по нему ударило.
— А по мне не сильно? — У Гориана на глазах снова выступили слезы. — Я ведь тоже видел, как отец умирает. Мы все видели. И теперь его нет, и мы одни и вдали от всех, и к тому же едем в какую-то чужую страну, и не знаем, сможем ли хоть когда-то вернуться домой. Наверное, никогда не сможем. Что мы можем сделать, Арду? Что нам вообще делать?
Под гневом Гориана скрывался такой же страх, как и у всех. В его глазах была мольба, к которой примешивалась угрюмость, слишком хорошо знакомая Ардуцию. Ему никогда не удавалось до конца проникнуть в душу Гориана. В нем всегда таилось что-то еще.
— Мы можем продолжать учиться, узнавать и совершенствоваться, — ответил Ардуций. — Ты видел, что мы сделали на форуме, а ведь мы даже не задумывались. Мы должны быть способны на что-то большее. — Он пожал плечами. — Может, мы способны немного повысить скорость этого корабля, а?
— А какой в этом смысл?
— Такой, что мы не можем останавливаться. Иначе окажется, что отец погиб напрасно. Ты ведь этого не хочешь, правда?
— Ни за что. — Гориан помотал головой.
— Отлично. И я тоже. Так что давай постараемся сделать все, что можем. Постараемся, чтобы все, что мы делаем, ему понравилось бы. И будем делать все в память о нем. Что скажешь?
Гориан кивнул.
— Я скажу, что никогда его не забуду. Как никогда не забуду тех, кто его убил. И когда-нибудь я до нее доберусь. Я заставлю ее пожалеть, и Бог не сможет спасти ее от моего огня.
Ардуций поник.
— Не трать времени на ненависть к ней. Тебе никогда к ней не приблизиться.
— Нет, я это сделаю, — пообещал Гориан.
— И что ты докажешь этим? Что ты убийца, как и она?
— Нет. Я докажу, что ей следовало к нам прислушаться, вместо того чтобы пытаться нас убить. Что ее время миновало и наступило время Восходящих. Что мы — новая сила этого мира и что ее Бог больше не хозяин этой земли. Мы ее хозяева.
Ардуций потрясенно открыл рот, но сказать ничего не смог. Кован перестал точить меч и воззрился на Гориана. Даже Миррон на секунду забыла о тошноте.
— Это Бог дал тебе твои способности, — в конце концов проговорил Ардуций. — Мы творим дела Бога.
— Думай что хочешь, — ответил Гориан. — Можешь бежать и прятаться всю жизнь, если тебе так хочется, но я этого не допущу. А единственный способ им помешать — это показать, что все зависит от нас.
ГЛАВА 43
ГЛАВА 44
— Но я не хочу ехать туда! — всхлипнула Миррон.
— Придется, — отрезала Патония. — Бог да обнимет тебя, дитя, тебе следовало бы радоваться тому, что у тебя есть такие сильные друзья. Ты не представляешь, как тебе повезло.
Гориан открыл было рот, но Кован его опередил.
— Гориан, не надо! — попросил он. — Капитан, этим Восходящим случившееся не кажется везением. Их выгнали из дома, они видели, как умер их любимый отец. Они видели столько крови, сколько никому не пожелаешь. Они вовсе лишены опыта. Пожалуйста, дайте им время освоиться.
Ардуций поймал себя на том, что смотрит на Кована с уважением. Миррон явно разделяла его чувства, а вот Гориан только нахмурился.
— Так что не говори, что нам повезло, — проворчал он недовольно, устремляя на капитана запавшие от бессонницы глаза.
— Лишены опыта, вот как? — Патония покачала головой. — Не знаю, кто вы и что вы якобы способны делать, но позвольте мне сказать вот что. До Бискара больше двадцати дней пути, если ветра не будет. Если он будет дуть со стороны моря постоянно со скоростью шесть узлов, то мы могли бы добраться туда за двенадцать. Потом до Сиррана еще двадцать пять дней верхом, на лодке и пешком. Самое малое. И двигаться надо будет без остановки, потому что ваши враги могут преследовать вас. Враги, которые хотят вашей смерти, иначе вы не оказались бы на борту моего корабля.
— У вас впереди трудное время, и никакие слезы о том, что вы потеряли, не помогут. Вы находитесь под моей опекой, как приказал маршал Васселис. И я доставлю вас в Бискар целыми и невредимыми. Это означает, что вы не должны мешать мне и моей команде, иначе будете добираться до Атрески вплавь. Я понятно говорю? Это открытое море, и тут командую я. — Она повернулась и кивнула Ковану. — Если захочешь, сможешь пожаловаться на меня отцу, когда в следующий раз с ним увидишься. А сейчас у меня есть более важные дела.
Капитан двинулась на корму, к румпелю. По дороге она посмотрела вверх, на парус.
— Почему ты позволил ей так с нами разговаривать? — спросил Гориан.
— Потому что она командует этим кораблем. Мой отец считает ее одним из лучших своих капитанов, и мне этого достаточно. И она не такая уж плохая. По-моему, она просто не слишком жалует всякого, кто не моряк.
Миррон снова вырвало через борт. Волосы забивались ей в рот, рвота вместе со слюной нитями свисала с губ. Кован подошел к ней, но она отстранилась.
— Оссакер справится с этим, когда сможет, — сочувственно сказал Ардуций.
— Ты хотел сказать «если», — возразил Гориан.
— А ты оставь его в покое. — Ардуций гневно посмотрел на Гориана: его уже утомили постоянные резкие замечания. Других слов Гориан не произносил. — Ты знаешь, как сильно это по нему ударило.
— А по мне не сильно? — У Гориана на глазах снова выступили слезы. — Я ведь тоже видел, как отец умирает. Мы все видели. И теперь его нет, и мы одни и вдали от всех, и к тому же едем в какую-то чужую страну, и не знаем, сможем ли хоть когда-то вернуться домой. Наверное, никогда не сможем. Что мы можем сделать, Арду? Что нам вообще делать?
Под гневом Гориана скрывался такой же страх, как и у всех. В его глазах была мольба, к которой примешивалась угрюмость, слишком хорошо знакомая Ардуцию. Ему никогда не удавалось до конца проникнуть в душу Гориана. В нем всегда таилось что-то еще.
— Мы можем продолжать учиться, узнавать и совершенствоваться, — ответил Ардуций. — Ты видел, что мы сделали на форуме, а ведь мы даже не задумывались. Мы должны быть способны на что-то большее. — Он пожал плечами. — Может, мы способны немного повысить скорость этого корабля, а?
— А какой в этом смысл?
— Такой, что мы не можем останавливаться. Иначе окажется, что отец погиб напрасно. Ты ведь этого не хочешь, правда?
— Ни за что. — Гориан помотал головой.
— Отлично. И я тоже. Так что давай постараемся сделать все, что можем. Постараемся, чтобы все, что мы делаем, ему понравилось бы. И будем делать все в память о нем. Что скажешь?
Гориан кивнул.
— Я скажу, что никогда его не забуду. Как никогда не забуду тех, кто его убил. И когда-нибудь я до нее доберусь. Я заставлю ее пожалеть, и Бог не сможет спасти ее от моего огня.
Ардуций поник.
— Не трать времени на ненависть к ней. Тебе никогда к ней не приблизиться.
— Нет, я это сделаю, — пообещал Гориан.
— И что ты докажешь этим? Что ты убийца, как и она?
— Нет. Я докажу, что ей следовало к нам прислушаться, вместо того чтобы пытаться нас убить. Что ее время миновало и наступило время Восходящих. Что мы — новая сила этого мира и что ее Бог больше не хозяин этой земли. Мы ее хозяева.
Ардуций потрясенно открыл рот, но сказать ничего не смог. Кован перестал точить меч и воззрился на Гориана. Даже Миррон на секунду забыла о тошноте.
— Это Бог дал тебе твои способности, — в конце концов проговорил Ардуций. — Мы творим дела Бога.
— Думай что хочешь, — ответил Гориан. — Можешь бежать и прятаться всю жизнь, если тебе так хочется, но я этого не допущу. А единственный способ им помешать — это показать, что все зависит от нас.
ГЛАВА 43
848-й Божественный цикл, 30-й день от рождения соластро, 15-й год истинного Восхождения
Женщина билась и яростно рвалась. Троим мужчинам пришлось держать ее, пока Дахнишев проводил осмотр. Ее потрескавшееся лицо покрывала грязь; солнце обожгло его так сильно, что шрамы останутся навсегда. Руки под порванными боевыми перчатками были изодраны, а когда с нее сняли наскоро выправленную кирасу, чтобы облегчить дыхание, то нашли жуткие синяки в том месте, где как минимум одно сломанное ребро давило на легкое.
Разведчики, наткнувшиеся на эту женщину, сочли ее мертвой. Конь, который был почти так же плох, толкал носом ее тело. Однако она накинулась на них с силой сумасшедшей. Они едва не убили ее, но успели разглядеть герб Эстории на доспехах. Тогда они перекинули женщину через спину ее коня и привезли в лагерь для лечения.
— Ты ничего не можешь дать ей, чтобы она успокоилась? — спросил Роберто.
Шум, который она производила, пугал. Глаза женщины распахивались и неизменно устремлялись на него, с ее губ срывался поток несвязного бормотания. Речь была совершенно неразборчивой, но лихорадочная настойчивость глубоко тревожила Дел Аглиоса.
Дахнишев указал на кружку, стоявшую рядом с ним.
— У меня здесь отвар из белой мандрагоры, и он усыпил бы ее, если б только мне удалось влить в рот хоть немного. — Он выпрямился. — Она в плохом состоянии.
— Это я вижу, — отозвался Роберто.
— Она ужасно обезвожена. По-моему, она много дней недоедала, но ее главная проблема — это пребывание на солнце. — Хирург посмотрел на генерала. — Я удивлюсь, если у нее не спеклись мозги. Вы только послушайте!
— Нам необходимо узнать, что с ней произошло. Она откуда-то бежала.
— Или дезертировала.
Роберто покачал головой.
— Она имеет высокий чин в эсторийской кавалерии. — Он немного помолчал. — Кто-то должен ее знать, так ведь? — Дел Аглиос поманил к себе одного из стражников. — Вызови сюда мастера Кастенас.
Роберто перевел взгляд на женщину: ее глаза снова открылись. Дахнишев вновь попытался влить ей в рот жидкость, но женщина закашлялась и сплюнула, пытаясь заговорить. Руки несчастной сжались, и она нахмурилась, умоляя понять ее.
— Ш-ш, — сказал Дел Аглиос, кладя ладонь ей на лоб. — Ш-ш. Дай нашему хирургу помочь тебе. Ты среди друзей. Отдохни. Поговорим завтра. Времени у нас много.
Она замотала головой, чуть не выбив кружку из рук Дахнишева.
— Что бы она ни хотела сказать, она не хочет ждать, — покачал головой врач. — Думаю, вам лучше уйти. Она явно вас узнала, возможно, по изображению на какой-нибудь монете.
— Ладно. Только не дай ей умереть. — Роберто улыбнулся.
Он поднырнул под клапан палатки хирурга и вышел в сумерки. Ему никак не удавалось прогнать мрачные мысли. Дел Аглиос надеялся, что ошибается и женщина пострадала при налете цардитов на транспортную колонну, но это объяснение казалось неубедительным. Вокруг палатки слонялись несколько солдат.
— Вам что, делать больше нечего? — спросил генерал, разглядев цвета Пятнадцатой алы. — У мастера Шакарова нет для вас заданий по лагерю?
Они потупились. Все, кроме одного.
— Нам хотелось узнать, нет ли новостей, генерал, — сказал он.
— Я прекрасно знаю, что вам хотелось узнать.
— Просто мы слышали, что она с Цинтарита, и что там произошла битва, и что цардиты сейчас идут на север, на нас.
— Да неужели? — Роберто с трудом сдержал смех. — Удивительно, как много вам удалось услышать. Может, она впала в забытье специально для меня, а? Новостей нет. Мы не знаем, кто она и откуда. Но позвольте мне вас заверить: когда я что-то узнаю, вы услышите об этом последними. А теперь уходите и найдите вашего центуриона. Передайте ему от меня, что вам не терпится выгрести навоз из-под лошадей. Ступайте.
Он покачал головой и отвернулся. К палатке подходила Кастенас.
— Ты меня звал?
— Да, Элиз. Зайди туда и скажи мне, узнала ли ты нашу гостью.
— Есть, мой господин.
Роберто обвел взглядом лагерь. Он был почти обустроен, шло приготовление вечерней трапезы. Генералу не нравились сплетни и слухи, которые до него доходили. Ему не удавалось с ними справиться, а чтобы предотвратить страшные предположения, нужны были самые точные сведения.
С тех пор как он соединился с легионами Атаркиса, структура армии изменилась. Дел Аглиос принял командование всеми силами, а Атаркис стал его заместителем. Это вызвало некоторое недовольство людей Атаркиса, но он обещал им относительную независимость в бою. У армии может быть только один командующий.
Армии продолжали продвигаться в сердце Царда, идя на юг и удаляясь от границы с Сирраном. Места здесь были зелеными и плодородными, так что они хорошо питались и перемещались быстро. Они больше не сталкивались с армиями Царда, и появилась надежда, что им удастся дойти до места, намеченного в плане кампании, не вступая в новые бои. Однако налеты степной кавалерии участились, и линии снабжения, как и дозоры, находились под постоянным давлением. Дел Аглиос потерял слишком много разведчиков, чтобы чувствовать себя спокойно, и партизанская тактика цардитов его тревожила. Ежедневно он нес потери. В отличие от цардитов.
Налеты заставили генерала принять неприятные решения. Он отправил вооруженные отряды фуражиров вперед вдоль их маршрута с приказом не оставлять ничего для противника. Они уведомляли местное население впереди и позади по маршруту, предупреждали о мерах, которые будут применяться против тех, кто помогает вражеской кавалерии, и уже примерно наказали три поселения. Необходимость таких действий тревожила генерала, но бездействие намного хуже сказалось бы на боевом духе армий.
Если они будут двигаться с той же скоростью, то достигнут намеченного рубежа к середине периода завершения соластро и у него появится радостная возможность к зиме вернуть домой легионеров, которые прослужили дольше других. Конечно, в том случае, если тракты будут построены, а оборона окажется прочной. К тому же многое зависело от согласия матери на присылку подкреплений, о чем Роберто попросил после эпидемии тифа.
Дел Аглиос содрогнулся, как всегда, когда вспоминал то ужасное время. Но если подумать, насколько хуже все могло обернуться! Шакаров и Даваров выжили. Бог сохранил двух его самых способных полевых командиров из Атрески для новых подвигов. Его друзей.
— Генерал!
Его размышления прервала Элиз Кастенас. Он обернулся.
— Ну что?
— Я ее хорошо знаю, и ты тоже должен знать. Бредящая, обожженная и растрепанная — это все равно Дина Келл, мастер конников Второго эсторийского легиона Медвежьи Когти.
— Медвежьи Когти?
Кастенас кивнула.
— Я проходила обучение вместе с ней. Служила с вами обоими в Дорносе.
Роберто огляделся, убеждаясь, что их никто не услышал, и увел Элиз обратно в палатку.
— Когти были у Цинтарита. Это легион Гестериса. — Роберт провел пальцами по волосам. — Если она здесь…
— То это не случайность.
— Да обнимет нас Бог!
Он посмотрел на Дину. Женщина спала под воздействием белой мандрагоры, и Дахнишев занимался ее ранами.
— Я знаю, что ты собираешься сказать, — проворчал хирург. — Сделаю, что смогу. Мы ее отпоим, постараемся охладить и вытащим ребро из легкого. После этого все будет зависеть от нее.
— Она мне нужна, Дахнишев.
— Знаю. — Он обернулся и нахмурился. — Что я только что сказал, Роберто?
— Так подтверди свою репутацию.
Дахнишев рассмеялся.
— Она все равно испортится.
— Только не сегодня, ладно? Разбуди меня, когда она придет в себя. Мы не двинемся с места, пока она не расскажет, что с ней случилось. Пора нам всем молиться о том, чтобы у нас еще сохранился восточный фронт.
После ужина с командующими Роберто сидел в своей палатке. Теперь им было известно столько же, сколько и ему, и они получили задание выработать стратегию на случай катастрофы. Шакаров и Даваров уходили подавленными, и Роберто обещал им, что они услышат новости первыми. До той поры следовало избежать распространения слухов, хотя разговоры обязательно пойдут, как только объявят, что на следующий день перехода не будет.
Дахнишев послал за ним в прохладные часы перед рассветом. Роберто нашел его у входа в палатку, разогнав собравшихся там легионеров.
— Она говорит внятно, но в своем ли она уме — судить вам. Она согласна разговаривать только с вами.
Роберто кивнул и подошел к койке, на которой лежала Келл. Она попыталась приподняться на локтях, но у нее не хватило сил. Повязки скрывали почти всю ее голову и шею, а небольшие открытые участки покрывала мазь. Грудь была туго перетянута, и кровь просачивалась сквозь повязку в том месте, где Дахнишеву пришлось сделать разрез, чтобы выправить сломанное ребро.
— Я — генерал Роберто Дел Аглиос. Ты хотела со мной говорить. Не торопись. У нас достаточно времени.
— Нет! Времени нет, — прохрипела она. Голос ее дрожал. — Нас разгромили. Цардиты идут на Атреску, Госланд и Гестерн. Конкорд в отчаянной беде.
Роберто тяжело сел. От этого известия в его голове загудело.
— Гестерис? Что случилось?
Келл качнула головой.
— Погибли. Все погибли. — Она замолчала и сипло перевела дыхание. — Мы рассеяны, бежим. Нет командования. Но все еще хуже.
Отрывистый кашель заставил женщину содрогнуться всем телом.
— Хватит, — сказал Роберто. — Отдохни.
— Нет. Я выдержу. Генерал, вы должны знать. Цардиты собираются отпустить всех атресцев. Они хотят отделить страну от Конкорда.
— Ты уверена?
— Все об этом говорит. Все, что я видела и слышала по дороге сюда. У вас здесь два легиона из Атрески. Они — враги, я в этом уверена.
Роберто поник на стуле, пытаясь переварить то, что услышал. Нет, это не могло быть правдой!
— Соберись с силами, потому что я хочу услышать все немедленно.
Она видела, как посланница Юрана идет по внутреннему саду, направляясь в официальную резиденцию Атрески во дворце. Она оказалась умной девицей, и Эрин сразу же почувствовала к ней расположение, пусть даже принесенное ею известие говорило о полной катастрофе. Не исключено, что Юран, сам того не ведая, отправил к ней свою преемницу. Как только девушка скрылась, Эрин вернулась к бумагам, которые держала в руках. Их написал ее сын, и этому она должна радоваться. По крайней мере, он по-прежнему жив. Но надолго ли?
Дорога к победе была такой гладкой — и вот теперь у нее на глазах все начинает расползаться. Эрин не думала, что преувеличивает. Конкорд внезапно стал большим и неповоротливым. Цард намерен начать вторжение. Армия сына выкошена эпидемией, а ее самая крупная армия исчезла. Просто исчезла.
Сейчас ей необходимо организовать оборону на протяжении многих тысяч квадратных миль суши и моря. Адвокат понятия не имела, как это сделать. Этим должны были заниматься ее военные, но война с Цардом отняла слишком многих, а доверия к тем, кто остался за письменными столами в штаб-квартире вооруженных сил в Эсторре, нет. У них нет ни опыта, ни ума, чтобы выполнить необходимую работу. Но иного выхода, кроме как довериться им, тоже нет. И при этом она, вероятно, передаст судьбу Конкорда в руки некомпетентных людей.
Адвокат оперлась на перила и глубоко вздохнула, не собираясь давать воли слезам. Ей следовало прислушаться к ним. Много лет назад Гестерис и Джеред в один голос заявили ей, что люди, командующие ее вооруженными силами, недостойны этим заниматься, потому что не являются профессиональными военными. Джеред хотел, чтобы она поручила командование Роберто. Гестерис добивался этой должности для себя. А что до флотов Конкорда, их следовало передать Васселису. Человеку, который, возможно, тоже уже мертв.
— Что я наделала! — прошептала Эрин Дел Аглиос.
Все было так легко. Победа следовала за победой, казна полнилась, множились легионы и флоты. Адвоката устраивало, что ее лучшие люди продолжали участвовать в кампаниях, обеспечивая дальнейшие славные победы в боях. Казалось, что наступил подходящий момент, чтобы вознаградить своих ближайших сторонников в политике и аппарате управления, предоставив им номинальные посты. Эрин раздавала им места, которые должны были навсегда обеспечить их положение. Они были способными администраторами и надежными финансистами.
Но они понятия не имели, как организовать оборону Конкорда. И Адвокат не могла отстранить их от дел, не нанеся непоправимого урона собственной репутации. Не говоря уже о том, что в Эсторре не было никого, кто мог бы занять их места. Самое печальное то, что Эрин предостерегали, а она пренебрегла советами, предпочтя окружить себя людьми, которые соглашались с каждым ее решением. Преступная самонадеянность, ни в чем не уступающая той, что подвигла ее на вторжение в Цард. Джеред пытался ей об этом сказать. А она отказалась слушать.
— Ах, Пол! Что мне делать, если ты не вернешься домой?
— Мой Адвокат?
Эрин Дел Аглиос резко обернулась. Позади стоял консорт, облаченный только в кусок ткани, обернутый вокруг бедер. Его стройное мускулистое тело было умащено маслом и сияло при свете фонарей, а щеки нарумянены тонким слоем растертой глины. Консорт источал свежий запах недавнего купания, а на красивом лице играла спокойная улыбка, которая вызвала у нее невыразимое раздражение.
— Что тебе нужно?
— Мне показалось, что вы что-то говорили, моя госпожа.
— И что?
Он помялся, немного нервничая.
— Вы говорили со мной?
— Разве тебя зовут Пол? — резко спросила Эрин. Он покачал головой. — Тогда я к тебе не обращалась, так ведь?
Консорт замолчал, пытаясь понять настроение Адвоката. Несмотря на свои физические достоинства, он был туповат, а этим вечером ей требовались ум и проницательность.
— Вы встревожены. Может, я смогу вам помочь?
Эрин оттолкнулась от балконных перил и неспешно двинулась к нему, радуясь возможности дать выход гневу. Приятно было, что он пятится, отступая шаг за шагом.
— Помочь мне? Ты скрывал от меня военный опыт? Ты можешь назвать мне местоположение всех легионов, находящихся в распоряжении Конкорда, и посоветовать, куда их лучше перевести, чтобы противостоять надвигающейся на нас угрозе? Ты способен определить зоны, где следует патрулировать флотам, чтобы перехватить силы вторжения? Или ты по счастливой случайности такой тонкий стратег, что каждый твой приказ будет исполнен беспрекословно и обеспечит защиту наших границ? Ты сможешь спланировать наши контратаки, заставив врага перейти к обороне и уйти с территорий, которым он угрожает уже сегодня?
Консорт неуверенно вскинул руки, пытаясь ее успокоить, и, наткнувшись на низкий столик, рухнул на его мраморную крышку.
— Нет, мой Адвокат.
— Нет. — Эрин покачала головой. Консорт поднялся на ноги. На его пятке выступила капелька крови. — Мне нужно окружить себя людьми, которые способны спасти Конкорд!
— Я мог бы тебя успокоить! — проговорил он тонким визгливым голосом, похожим на подвывание обиженного пса.
— Проклятье, Пол Джеред был прав! Может быть, тебе уже удалили яйца, раз ты не смог меня оплодотворить? Что ты здесь делаешь, если не можешь принести еще одного ребенка для моей семьи?
— Когда-нибудь…
— Когда-нибудь — это недостаточно скоро и никогда меня не устраивало. Мне надоело твое тело, как надоел твой ноющий тон. Ты не дал мне ничего, кроме небольшого удовольствия в постели, и в моей утробе нет ничего, кроме бессильного семени.
Хотя твой ум настолько скуден, что это, наверное, к лучшему. Ребенок от тебя был бы для меня бесполезен.
С лица консорта сбежала вся краска. Позади него открылись двери, и в спальню ворвались стражники, услышавшие ее крик. Эрин заметила, как дрожат его протянутые руки.
— Прошу, мой Адвокат, не прогоняй меня!
— Тебе нечего мне дать! — прорычала она.
Консорт вздрогнул.
— Но я тебя люблю!
— Любишь? Ха! Какая мне польза от этого чувства, когда я смотрю на тебя? Убирайся и радуйся тому, что тебя не волокут в цепях ко мне в темницу! Вон!
Эрин указала на дверь.
— Дворец в Фаскаре, мой Адвокат?
— Он — для отцов моих детей, а не для бесплодных идиотов. ВОН!
Консорт выбежал из комнаты. Стражники поспешно вышли следом за ним. Эрин вытерла губы рукой. Ее кровать казалась огромной и пустой.
— Нет. Это не помогло.
На столике стояло вино, рядом с графином блюдо со сладостями. Она села на кушетку и наполнила кубок до краев. Этой ночью Эрин Дел Аглиос больше не могла думать о событиях за дверями своих покоев. Завтра она призовет тех советников, которые находятся рядом, — когда Божье солнце снова согреет землю и небо. А сейчас она выпьет за тех, кого ей так хотелось бы видеть рядом и чья помощь была ей так нужна. Эрин надеялась, что у нее хватит вина, чтобы воздать должное всем.
Женщина билась и яростно рвалась. Троим мужчинам пришлось держать ее, пока Дахнишев проводил осмотр. Ее потрескавшееся лицо покрывала грязь; солнце обожгло его так сильно, что шрамы останутся навсегда. Руки под порванными боевыми перчатками были изодраны, а когда с нее сняли наскоро выправленную кирасу, чтобы облегчить дыхание, то нашли жуткие синяки в том месте, где как минимум одно сломанное ребро давило на легкое.
Разведчики, наткнувшиеся на эту женщину, сочли ее мертвой. Конь, который был почти так же плох, толкал носом ее тело. Однако она накинулась на них с силой сумасшедшей. Они едва не убили ее, но успели разглядеть герб Эстории на доспехах. Тогда они перекинули женщину через спину ее коня и привезли в лагерь для лечения.
— Ты ничего не можешь дать ей, чтобы она успокоилась? — спросил Роберто.
Шум, который она производила, пугал. Глаза женщины распахивались и неизменно устремлялись на него, с ее губ срывался поток несвязного бормотания. Речь была совершенно неразборчивой, но лихорадочная настойчивость глубоко тревожила Дел Аглиоса.
Дахнишев указал на кружку, стоявшую рядом с ним.
— У меня здесь отвар из белой мандрагоры, и он усыпил бы ее, если б только мне удалось влить в рот хоть немного. — Он выпрямился. — Она в плохом состоянии.
— Это я вижу, — отозвался Роберто.
— Она ужасно обезвожена. По-моему, она много дней недоедала, но ее главная проблема — это пребывание на солнце. — Хирург посмотрел на генерала. — Я удивлюсь, если у нее не спеклись мозги. Вы только послушайте!
— Нам необходимо узнать, что с ней произошло. Она откуда-то бежала.
— Или дезертировала.
Роберто покачал головой.
— Она имеет высокий чин в эсторийской кавалерии. — Он немного помолчал. — Кто-то должен ее знать, так ведь? — Дел Аглиос поманил к себе одного из стражников. — Вызови сюда мастера Кастенас.
Роберто перевел взгляд на женщину: ее глаза снова открылись. Дахнишев вновь попытался влить ей в рот жидкость, но женщина закашлялась и сплюнула, пытаясь заговорить. Руки несчастной сжались, и она нахмурилась, умоляя понять ее.
— Ш-ш, — сказал Дел Аглиос, кладя ладонь ей на лоб. — Ш-ш. Дай нашему хирургу помочь тебе. Ты среди друзей. Отдохни. Поговорим завтра. Времени у нас много.
Она замотала головой, чуть не выбив кружку из рук Дахнишева.
— Что бы она ни хотела сказать, она не хочет ждать, — покачал головой врач. — Думаю, вам лучше уйти. Она явно вас узнала, возможно, по изображению на какой-нибудь монете.
— Ладно. Только не дай ей умереть. — Роберто улыбнулся.
Он поднырнул под клапан палатки хирурга и вышел в сумерки. Ему никак не удавалось прогнать мрачные мысли. Дел Аглиос надеялся, что ошибается и женщина пострадала при налете цардитов на транспортную колонну, но это объяснение казалось неубедительным. Вокруг палатки слонялись несколько солдат.
— Вам что, делать больше нечего? — спросил генерал, разглядев цвета Пятнадцатой алы. — У мастера Шакарова нет для вас заданий по лагерю?
Они потупились. Все, кроме одного.
— Нам хотелось узнать, нет ли новостей, генерал, — сказал он.
— Я прекрасно знаю, что вам хотелось узнать.
— Просто мы слышали, что она с Цинтарита, и что там произошла битва, и что цардиты сейчас идут на север, на нас.
— Да неужели? — Роберто с трудом сдержал смех. — Удивительно, как много вам удалось услышать. Может, она впала в забытье специально для меня, а? Новостей нет. Мы не знаем, кто она и откуда. Но позвольте мне вас заверить: когда я что-то узнаю, вы услышите об этом последними. А теперь уходите и найдите вашего центуриона. Передайте ему от меня, что вам не терпится выгрести навоз из-под лошадей. Ступайте.
Он покачал головой и отвернулся. К палатке подходила Кастенас.
— Ты меня звал?
— Да, Элиз. Зайди туда и скажи мне, узнала ли ты нашу гостью.
— Есть, мой господин.
Роберто обвел взглядом лагерь. Он был почти обустроен, шло приготовление вечерней трапезы. Генералу не нравились сплетни и слухи, которые до него доходили. Ему не удавалось с ними справиться, а чтобы предотвратить страшные предположения, нужны были самые точные сведения.
С тех пор как он соединился с легионами Атаркиса, структура армии изменилась. Дел Аглиос принял командование всеми силами, а Атаркис стал его заместителем. Это вызвало некоторое недовольство людей Атаркиса, но он обещал им относительную независимость в бою. У армии может быть только один командующий.
Армии продолжали продвигаться в сердце Царда, идя на юг и удаляясь от границы с Сирраном. Места здесь были зелеными и плодородными, так что они хорошо питались и перемещались быстро. Они больше не сталкивались с армиями Царда, и появилась надежда, что им удастся дойти до места, намеченного в плане кампании, не вступая в новые бои. Однако налеты степной кавалерии участились, и линии снабжения, как и дозоры, находились под постоянным давлением. Дел Аглиос потерял слишком много разведчиков, чтобы чувствовать себя спокойно, и партизанская тактика цардитов его тревожила. Ежедневно он нес потери. В отличие от цардитов.
Налеты заставили генерала принять неприятные решения. Он отправил вооруженные отряды фуражиров вперед вдоль их маршрута с приказом не оставлять ничего для противника. Они уведомляли местное население впереди и позади по маршруту, предупреждали о мерах, которые будут применяться против тех, кто помогает вражеской кавалерии, и уже примерно наказали три поселения. Необходимость таких действий тревожила генерала, но бездействие намного хуже сказалось бы на боевом духе армий.
Если они будут двигаться с той же скоростью, то достигнут намеченного рубежа к середине периода завершения соластро и у него появится радостная возможность к зиме вернуть домой легионеров, которые прослужили дольше других. Конечно, в том случае, если тракты будут построены, а оборона окажется прочной. К тому же многое зависело от согласия матери на присылку подкреплений, о чем Роберто попросил после эпидемии тифа.
Дел Аглиос содрогнулся, как всегда, когда вспоминал то ужасное время. Но если подумать, насколько хуже все могло обернуться! Шакаров и Даваров выжили. Бог сохранил двух его самых способных полевых командиров из Атрески для новых подвигов. Его друзей.
— Генерал!
Его размышления прервала Элиз Кастенас. Он обернулся.
— Ну что?
— Я ее хорошо знаю, и ты тоже должен знать. Бредящая, обожженная и растрепанная — это все равно Дина Келл, мастер конников Второго эсторийского легиона Медвежьи Когти.
— Медвежьи Когти?
Кастенас кивнула.
— Я проходила обучение вместе с ней. Служила с вами обоими в Дорносе.
Роберто огляделся, убеждаясь, что их никто не услышал, и увел Элиз обратно в палатку.
— Когти были у Цинтарита. Это легион Гестериса. — Роберт провел пальцами по волосам. — Если она здесь…
— То это не случайность.
— Да обнимет нас Бог!
Он посмотрел на Дину. Женщина спала под воздействием белой мандрагоры, и Дахнишев занимался ее ранами.
— Я знаю, что ты собираешься сказать, — проворчал хирург. — Сделаю, что смогу. Мы ее отпоим, постараемся охладить и вытащим ребро из легкого. После этого все будет зависеть от нее.
— Она мне нужна, Дахнишев.
— Знаю. — Он обернулся и нахмурился. — Что я только что сказал, Роберто?
— Так подтверди свою репутацию.
Дахнишев рассмеялся.
— Она все равно испортится.
— Только не сегодня, ладно? Разбуди меня, когда она придет в себя. Мы не двинемся с места, пока она не расскажет, что с ней случилось. Пора нам всем молиться о том, чтобы у нас еще сохранился восточный фронт.
После ужина с командующими Роберто сидел в своей палатке. Теперь им было известно столько же, сколько и ему, и они получили задание выработать стратегию на случай катастрофы. Шакаров и Даваров уходили подавленными, и Роберто обещал им, что они услышат новости первыми. До той поры следовало избежать распространения слухов, хотя разговоры обязательно пойдут, как только объявят, что на следующий день перехода не будет.
Дахнишев послал за ним в прохладные часы перед рассветом. Роберто нашел его у входа в палатку, разогнав собравшихся там легионеров.
— Она говорит внятно, но в своем ли она уме — судить вам. Она согласна разговаривать только с вами.
Роберто кивнул и подошел к койке, на которой лежала Келл. Она попыталась приподняться на локтях, но у нее не хватило сил. Повязки скрывали почти всю ее голову и шею, а небольшие открытые участки покрывала мазь. Грудь была туго перетянута, и кровь просачивалась сквозь повязку в том месте, где Дахнишеву пришлось сделать разрез, чтобы выправить сломанное ребро.
— Я — генерал Роберто Дел Аглиос. Ты хотела со мной говорить. Не торопись. У нас достаточно времени.
— Нет! Времени нет, — прохрипела она. Голос ее дрожал. — Нас разгромили. Цардиты идут на Атреску, Госланд и Гестерн. Конкорд в отчаянной беде.
Роберто тяжело сел. От этого известия в его голове загудело.
— Гестерис? Что случилось?
Келл качнула головой.
— Погибли. Все погибли. — Она замолчала и сипло перевела дыхание. — Мы рассеяны, бежим. Нет командования. Но все еще хуже.
Отрывистый кашель заставил женщину содрогнуться всем телом.
— Хватит, — сказал Роберто. — Отдохни.
— Нет. Я выдержу. Генерал, вы должны знать. Цардиты собираются отпустить всех атресцев. Они хотят отделить страну от Конкорда.
— Ты уверена?
— Все об этом говорит. Все, что я видела и слышала по дороге сюда. У вас здесь два легиона из Атрески. Они — враги, я в этом уверена.
Роберто поник на стуле, пытаясь переварить то, что услышал. Нет, это не могло быть правдой!
— Соберись с силами, потому что я хочу услышать все немедленно.
* * *
Эрин Дел Аглиос стояла на балконе в личных покоях и впервые за время правления чувствовала себя растерянной. Сейчас рядом с ней не оказалось никого, кто был ей нужен. Джеред двигался навстречу смертельной опасности. Канцлер, наверное, все еще занималась выполнением своих обязанностей в Карадуке. И Гестерис. Ну что ж, самый старший из ее генералов, вполне возможно, уже мертв.Она видела, как посланница Юрана идет по внутреннему саду, направляясь в официальную резиденцию Атрески во дворце. Она оказалась умной девицей, и Эрин сразу же почувствовала к ней расположение, пусть даже принесенное ею известие говорило о полной катастрофе. Не исключено, что Юран, сам того не ведая, отправил к ней свою преемницу. Как только девушка скрылась, Эрин вернулась к бумагам, которые держала в руках. Их написал ее сын, и этому она должна радоваться. По крайней мере, он по-прежнему жив. Но надолго ли?
Дорога к победе была такой гладкой — и вот теперь у нее на глазах все начинает расползаться. Эрин не думала, что преувеличивает. Конкорд внезапно стал большим и неповоротливым. Цард намерен начать вторжение. Армия сына выкошена эпидемией, а ее самая крупная армия исчезла. Просто исчезла.
Сейчас ей необходимо организовать оборону на протяжении многих тысяч квадратных миль суши и моря. Адвокат понятия не имела, как это сделать. Этим должны были заниматься ее военные, но война с Цардом отняла слишком многих, а доверия к тем, кто остался за письменными столами в штаб-квартире вооруженных сил в Эсторре, нет. У них нет ни опыта, ни ума, чтобы выполнить необходимую работу. Но иного выхода, кроме как довериться им, тоже нет. И при этом она, вероятно, передаст судьбу Конкорда в руки некомпетентных людей.
Адвокат оперлась на перила и глубоко вздохнула, не собираясь давать воли слезам. Ей следовало прислушаться к ним. Много лет назад Гестерис и Джеред в один голос заявили ей, что люди, командующие ее вооруженными силами, недостойны этим заниматься, потому что не являются профессиональными военными. Джеред хотел, чтобы она поручила командование Роберто. Гестерис добивался этой должности для себя. А что до флотов Конкорда, их следовало передать Васселису. Человеку, который, возможно, тоже уже мертв.
— Что я наделала! — прошептала Эрин Дел Аглиос.
Все было так легко. Победа следовала за победой, казна полнилась, множились легионы и флоты. Адвоката устраивало, что ее лучшие люди продолжали участвовать в кампаниях, обеспечивая дальнейшие славные победы в боях. Казалось, что наступил подходящий момент, чтобы вознаградить своих ближайших сторонников в политике и аппарате управления, предоставив им номинальные посты. Эрин раздавала им места, которые должны были навсегда обеспечить их положение. Они были способными администраторами и надежными финансистами.
Но они понятия не имели, как организовать оборону Конкорда. И Адвокат не могла отстранить их от дел, не нанеся непоправимого урона собственной репутации. Не говоря уже о том, что в Эсторре не было никого, кто мог бы занять их места. Самое печальное то, что Эрин предостерегали, а она пренебрегла советами, предпочтя окружить себя людьми, которые соглашались с каждым ее решением. Преступная самонадеянность, ни в чем не уступающая той, что подвигла ее на вторжение в Цард. Джеред пытался ей об этом сказать. А она отказалась слушать.
— Ах, Пол! Что мне делать, если ты не вернешься домой?
— Мой Адвокат?
Эрин Дел Аглиос резко обернулась. Позади стоял консорт, облаченный только в кусок ткани, обернутый вокруг бедер. Его стройное мускулистое тело было умащено маслом и сияло при свете фонарей, а щеки нарумянены тонким слоем растертой глины. Консорт источал свежий запах недавнего купания, а на красивом лице играла спокойная улыбка, которая вызвала у нее невыразимое раздражение.
— Что тебе нужно?
— Мне показалось, что вы что-то говорили, моя госпожа.
— И что?
Он помялся, немного нервничая.
— Вы говорили со мной?
— Разве тебя зовут Пол? — резко спросила Эрин. Он покачал головой. — Тогда я к тебе не обращалась, так ведь?
Консорт замолчал, пытаясь понять настроение Адвоката. Несмотря на свои физические достоинства, он был туповат, а этим вечером ей требовались ум и проницательность.
— Вы встревожены. Может, я смогу вам помочь?
Эрин оттолкнулась от балконных перил и неспешно двинулась к нему, радуясь возможности дать выход гневу. Приятно было, что он пятится, отступая шаг за шагом.
— Помочь мне? Ты скрывал от меня военный опыт? Ты можешь назвать мне местоположение всех легионов, находящихся в распоряжении Конкорда, и посоветовать, куда их лучше перевести, чтобы противостоять надвигающейся на нас угрозе? Ты способен определить зоны, где следует патрулировать флотам, чтобы перехватить силы вторжения? Или ты по счастливой случайности такой тонкий стратег, что каждый твой приказ будет исполнен беспрекословно и обеспечит защиту наших границ? Ты сможешь спланировать наши контратаки, заставив врага перейти к обороне и уйти с территорий, которым он угрожает уже сегодня?
Консорт неуверенно вскинул руки, пытаясь ее успокоить, и, наткнувшись на низкий столик, рухнул на его мраморную крышку.
— Нет, мой Адвокат.
— Нет. — Эрин покачала головой. Консорт поднялся на ноги. На его пятке выступила капелька крови. — Мне нужно окружить себя людьми, которые способны спасти Конкорд!
— Я мог бы тебя успокоить! — проговорил он тонким визгливым голосом, похожим на подвывание обиженного пса.
— Проклятье, Пол Джеред был прав! Может быть, тебе уже удалили яйца, раз ты не смог меня оплодотворить? Что ты здесь делаешь, если не можешь принести еще одного ребенка для моей семьи?
— Когда-нибудь…
— Когда-нибудь — это недостаточно скоро и никогда меня не устраивало. Мне надоело твое тело, как надоел твой ноющий тон. Ты не дал мне ничего, кроме небольшого удовольствия в постели, и в моей утробе нет ничего, кроме бессильного семени.
Хотя твой ум настолько скуден, что это, наверное, к лучшему. Ребенок от тебя был бы для меня бесполезен.
С лица консорта сбежала вся краска. Позади него открылись двери, и в спальню ворвались стражники, услышавшие ее крик. Эрин заметила, как дрожат его протянутые руки.
— Прошу, мой Адвокат, не прогоняй меня!
— Тебе нечего мне дать! — прорычала она.
Консорт вздрогнул.
— Но я тебя люблю!
— Любишь? Ха! Какая мне польза от этого чувства, когда я смотрю на тебя? Убирайся и радуйся тому, что тебя не волокут в цепях ко мне в темницу! Вон!
Эрин указала на дверь.
— Дворец в Фаскаре, мой Адвокат?
— Он — для отцов моих детей, а не для бесплодных идиотов. ВОН!
Консорт выбежал из комнаты. Стражники поспешно вышли следом за ним. Эрин вытерла губы рукой. Ее кровать казалась огромной и пустой.
— Нет. Это не помогло.
На столике стояло вино, рядом с графином блюдо со сладостями. Она села на кушетку и наполнила кубок до краев. Этой ночью Эрин Дел Аглиос больше не могла думать о событиях за дверями своих покоев. Завтра она призовет тех советников, которые находятся рядом, — когда Божье солнце снова согреет землю и небо. А сейчас она выпьет за тех, кого ей так хотелось бы видеть рядом и чья помощь была ей так нужна. Эрин надеялась, что у нее хватит вина, чтобы воздать должное всем.
ГЛАВА 44
848-й Божественный цикл, 31-й день от рождения соластро, 15-й год истинного Восхождения
Когда восход осветил небо на востоке, Роберто обвел взглядом свой лагерь, гадая, скольким из тех, кто спит в пределах ограды, можно будет доверять после того, как они узнают все, что известно ему. И что он мог бы сделать, чтобы предвосхитить те проблемы, которые обязательно перед ним встанут. В палатке находились те, кого генерал пожелал включить в ближайший круг, чтобы успокоить свою совесть. Дел Аглиос пересказал им доклад мастера Келл и после того, как изложил основные моменты, оставил их читать и переваривать полный отчет. Сейчас он услышал, что они начали переговариваться, и вернулся в палатку. Генерал Атаркис и Элиз Кастенас. Хирург Дахнишев, чьей родине, Госланду, сейчас явно грозила опасность. Рован Неристус, его талантливый инженер. Горан Шакаров и мастер Даваров — уроженцы Атрески, чья верность не подлежала сомнению. Все сидели на табуретках, составив круг у низкого стола с кружками, в которых исходил паром травяной настой.
— Вы ей верите? — спросил Шакаров. Грубые черты его лица искажала мрачная гримаса.
— Нет оснований не верить, — сказал Дахнишев. — Она в сознании, хоть и очень слаба. Ее болезнь — не душевная. И, по моему мнению, ее доклад слишком богат подробностями, чтобы быть выдумкой.
— Я согласен, — поддержал его Роберто.
— Тогда Конкорд практически потерян. Армия Гестериса представляла собой две трети наших боевых сил, — угрюмо констатировал Даваров. — Нормальной обороны нет. В Атреске — определенно. Им не задержать такую армию, какая на них движется.
— Ты видишь гибель там, где ее нет, — возразил Роберто. — Но даже если то, что ты сказал, — правда, нам все равно надо принять верные решения для Конкорда, который мы защищаем.
— Но Келл считает, что в Атреске боев не будет, потому что легионы и Юран изменят, — вновь вмешался хирург. — Значение, которое это будет иметь для Госланда, Нератарна и Гестерна, огромно и ужасно.
— Что вы на это скажете? — Роберто адресовал вопрос двум воинам из Атрески. — Если Келл сказала правду, то цардиты отделили атресских пленных от остальных наций и повели их к собственным границам. Какие еще выводы мы можем сделать?
— По-моему, ты считаешь, что Атреска и ее граждане обладают слабой волей и вероломностью, если подумал, что этот поступок приведет к нашей измене! — Акцент Даварова усилился от гнева.
— Прошу вас! — успокоил его Дахнишев. — Никто не ставит под сомнение верность, силу или отвагу народов Атрески. Для этого достаточно одного взгляда на нашу армию. Но как насчет ее маршала? Человека, славящегося своей преданностью роскоши Конкорда и нежеланием платить за нее в казну.
Роберто обладал быстрой реакцией. Он едва успел. Шакаров бросился на Дахнишева, сжимая кулаки. Он налетел на Роберто, который успел вскочить. Даваров ухватил Шакарова за пояс, а Атаркис — за плечи.
Когда восход осветил небо на востоке, Роберто обвел взглядом свой лагерь, гадая, скольким из тех, кто спит в пределах ограды, можно будет доверять после того, как они узнают все, что известно ему. И что он мог бы сделать, чтобы предвосхитить те проблемы, которые обязательно перед ним встанут. В палатке находились те, кого генерал пожелал включить в ближайший круг, чтобы успокоить свою совесть. Дел Аглиос пересказал им доклад мастера Келл и после того, как изложил основные моменты, оставил их читать и переваривать полный отчет. Сейчас он услышал, что они начали переговариваться, и вернулся в палатку. Генерал Атаркис и Элиз Кастенас. Хирург Дахнишев, чьей родине, Госланду, сейчас явно грозила опасность. Рован Неристус, его талантливый инженер. Горан Шакаров и мастер Даваров — уроженцы Атрески, чья верность не подлежала сомнению. Все сидели на табуретках, составив круг у низкого стола с кружками, в которых исходил паром травяной настой.
— Вы ей верите? — спросил Шакаров. Грубые черты его лица искажала мрачная гримаса.
— Нет оснований не верить, — сказал Дахнишев. — Она в сознании, хоть и очень слаба. Ее болезнь — не душевная. И, по моему мнению, ее доклад слишком богат подробностями, чтобы быть выдумкой.
— Я согласен, — поддержал его Роберто.
— Тогда Конкорд практически потерян. Армия Гестериса представляла собой две трети наших боевых сил, — угрюмо констатировал Даваров. — Нормальной обороны нет. В Атреске — определенно. Им не задержать такую армию, какая на них движется.
— Ты видишь гибель там, где ее нет, — возразил Роберто. — Но даже если то, что ты сказал, — правда, нам все равно надо принять верные решения для Конкорда, который мы защищаем.
— Но Келл считает, что в Атреске боев не будет, потому что легионы и Юран изменят, — вновь вмешался хирург. — Значение, которое это будет иметь для Госланда, Нератарна и Гестерна, огромно и ужасно.
— Что вы на это скажете? — Роберто адресовал вопрос двум воинам из Атрески. — Если Келл сказала правду, то цардиты отделили атресских пленных от остальных наций и повели их к собственным границам. Какие еще выводы мы можем сделать?
— По-моему, ты считаешь, что Атреска и ее граждане обладают слабой волей и вероломностью, если подумал, что этот поступок приведет к нашей измене! — Акцент Даварова усилился от гнева.
— Прошу вас! — успокоил его Дахнишев. — Никто не ставит под сомнение верность, силу или отвагу народов Атрески. Для этого достаточно одного взгляда на нашу армию. Но как насчет ее маршала? Человека, славящегося своей преданностью роскоши Конкорда и нежеланием платить за нее в казну.
Роберто обладал быстрой реакцией. Он едва успел. Шакаров бросился на Дахнишева, сжимая кулаки. Он налетел на Роберто, который успел вскочить. Даваров ухватил Шакарова за пояс, а Атаркис — за плечи.