Браун Сандра. Рикошет

   — Как давно ты знаешь, что она жива? С той ночи, как она исчезла?
   — С позавчерашнего вечера. — Он попытался осадить ее и спокойно рассказал, как нашел Элизу в спальне после того, как Диди привезла его домой из бара «У Смитти». — Я взял ее на мушку, думая о том же, о чем ты думаешь сейчас. Потом мне позвонил Жерар, сказал, что судья опознал тело в морге.
   Вернулась Элиза, уже одетая. Протянула Дункану джинсы. Он поблагодарил и оделся.
   — Если Лэрд так поступил, значит, он в чем-то замешан.
   — Он был вне себя от горя, — возразила Диди. — В таком состоянии легко ошибиться.
   — Он не ошибся.
   — Записи зубной формы…
   — Совпадали с зубами трупа. На рентгеновских снимках только стояло имя Элизы, но они были чужими.
   Раздумывая над словами Дункана, Диди не сводила с Элизы глаз.
   — Вид у вас чересчур цветущий для утопленницы.
   — Вам бы, конечно, хотелось, чтобы я утонула. Диди вспыхнула:
   — Просто не люблю, когда меня водят за нос. А до того, как Дункан перестал думать мозгами и стал думать яйцами, он тоже этого не любил.
   — Хватит, Диди, — сказал он.
   — Ничего не хватит! — крикнула она. — Я хочу знать, какого черта здесь происходит. Или я немедленно звоню Жерару и докладываю ему о ваших шашнях.
   — Если ты успокоишься, присядешь и послушаешь, я тебе все объясню.
   Диди уселась на диван, откинулась на спинку. Вид у нее был по-прежнему враждебный. Дункан придвинул к дивану кресло. Элиза села на скамеечку возле пианино.
   Для начала Дункан спросил, как она их нашла.
   — Если ты нашла, значит, и другие могут.
   — Позвонила твоей матери.
   — Моей матери?
   — Сказала, что ты сбежал на несколько дней поправить здоровье после неудачи в деле Лэрдов. Она знает о нем из газет. Ни она, никто другой всей правды об этой истории не знают, — добавила она, бросив на Элизу убийственный взгляд. — Я сказала, что появились важные новости, что мне необходимо с тобой встретиться, что я не могу дозвониться до тебя по сотовому, и спросила, куда, по ее мнению, ты мог поехать отдохнуть. Она дала мне местный номер телефона, но я так и не дозвонилась. Я снова ей перезвонила — теперь она сама начала волноваться. Она объяснила, как сюда проехать, а я вызвалась съездить и посмотреть, что с тобой случилось.
   — Могла лишний раз позвонить мне на мобильный.
   — Ты не брал трубку.
   — Я бы перезвонил.
   Она посмотрела в сторону спальни, потом бросила на Дункана ядовитый взгляд:
   — Долго бы пришлось ждать. Он пропустил это мимо ушей.
   — Вы действительно нашли что-то важное?
   Она достала из большой сумки папку и протянула Дункану.
   — Твои вчерашние догадки были верными.
   — Вчерашние? Какие догадки? — удивленно встрепенулась Элиза.
   — Дункан попросил меня кое-что проверить.
   Элиза посмотрела на него.
   — Просил? Ты с ней разговаривал? Ты же сказал, что оставил сообщение.
   — Невинная ложь, — нехотя признал он. Потом повернулся к Диди: — Секретарша Наполи?
   — Золотая жила. Она совершенно точно помнит, как отправляла Савичу по почте заказное письмо. Даже нашла квитанцию, выписанную секретарем Савича. Помнишь напомаженного парня с накладными ресницами? Короче, Наполи отдал своей секретарше запечатанный конверт, уже готовый к отправке. По ее мнению, в нем были фотографии.
   — Дай подумать, — сказал Дункан и повернулся к Элизе: — Снимки, на которых ты вместе с Савичем. Те, которые он прислал Като. Играл на две стороны, как обычно. Но Са-вич слишком рассердился и убил Наполи.
   Диди подскочила, словно ее током ударило.
   — Как ты сказал? Дункан повернулся к Элизе:
   — Расскажи ей.
   Элиза вкратце, но довольно точно рассказала ей, что случилось на мосту Талмадж и как она стала свидетельницей убийства Наполи Савичем. Когда она замолчала, Диди взглянула на Дункана:
   — Ты ей веришь?
   — Теперь, когда узнал, что у Наполи хватило глупости шантажировать Савича, — да, верю.
   Его слова изумили и шокировали Элизу.
   — Ты поверил только сейчас? Моего слова тебе было недостаточно? — спросила она.
   Он не успел ответить, как Диди продолжила:
   — Это еще не все. Ты просил проверить тех людей, которые были убиты по приказу Савича. Конечно, исключительно ради того, чтобы я не сидела сложа руки. Но это оказалось полезно. — Она лукаво помолчала. — Угадай, кого я нашла в окружении Чета Роллинза?
   — Элиза — его сводная сестра.
   То, что ему все уже известно, немного омрачило гордый блеск в глазах Диди. И прибавило враждебности, с которой она смотрела на Элизу.
   — Ты подслушала, как он просил проверить Роллинза, и, чтобы прикрыть свою задницу, меня опередила.
   — Элиза не подслушивала, когда я тебя об этом просил.
   — Зачем ты просил ее? — воскликнула Элиза, повысив голос. — Зачем, Дункан? Если только… — Ее недоумение сменилось гневом. — Ты хотел убедиться, что я сказала тебе правду, — с горечью сказала она. — Так ведь? После всего ты по-прежнему мне не веришь.
   — Поди тут разберись с тобой, — ядовито пробормотала Диди.
   — Элиза, поставь себя на мое место, — сказал он. — Я должен был убедиться.
   Они обменялись долгим взглядом; Дункан первый отвел глаза. Он обратился к Диди:
   — Что еще тебе удалось найти? Она кивнула на Элизу:
   — Они с Савичем старые друзья. Познакомились еще до того, как она вышла замуж за судью.
   — Мы с ним не друзья.
   — Я видела снимки, — резко сказала Диди. — Те, из-за которых ты убила Наполи.
   — Это Савич убил Наполи.
   — До чего удобно свалить все на отъявленного преступника, — сказала Диди, вскакивая с дивана. — Я верю твоей истории про мост не больше, чем сказке про то, как ты застрелила Гэри Рэя Троттера в целях самозащиты.
   — Диди, это правда.
   Она рывком повернулась к Дункану:
   — Да как ты смеешь…
   — Сядь.
   — Она…
   — Сядь! — Он подождал, пока та сядет. Диди замолчала, но все еще кипела от возмущения. — В ту ночь Троттер проник в их дом не для того, чтобы его ограбить. Он пришел убить Элизу. Его для этого нанял судья.
   Диди в тревоге посмотрела на Дункана, потом на Элизу и опять на Дункана.
   Он воспользовался паузой и пояснил:
   — Помнишь вечером в «У Смитти» я рассказал тебе, что Элиза приходила ко мне и рассказала историю, в которую я не поверил?
   — Это она и есть? — недоверчиво спросила Диди. — История о том, как судья нанимает Троттера, чтобы убить свою обожаемую красавицу-жену, его гордость? Сколько раз она у тебя отсосала, прежде чем ты в это поверил?
   Он почувствовал, что Элиза вспыхнула от гнева, но не сводил с Диди глаз. С необыкновенным для себя самообладанием, которого напарница не заслужила, он сказал:
   — Ты хочешь дослушать до конца или нет? Если да, то извинись перед Элизой. Если нет — выход вон там, а я найду себе нового напарника.
   — Напарника? Если ты с ней свяжешься, скажи спасибо, если тебя не выгонят с работы.
   Он встал.
   — Можешь выметаться.
   — Ладно, ладно, — сказала Диди. — Я хочу дослушать до конца.
   Он посмотрел на нее в упор, напомнив про условие. Она вздохнула и пробормотала извинение.
   Дункан снова сел на место и продолжил. Примерно через полчаса с помощью Элизы он все объяснил. Диди часто прерывала рассказ вопросами. Для Дункана они не были неожиданными — эти же вопросы он уже задавал самому себе.
   — А кто та женщина в морге?
   — Наверное, Люсиль Джоунз, — ответил он. — Она была примерно того же роста и телосложения. Их словесные описания были бы похожи. Савичу было необходимо от нее избавиться. Лэрду было необходимо тело, чтобы дело закрыли. Савич рассказал Лэрду о характерной родинке. Атому оставалось только притвориться, будто он ее узнал. Никто бы не смог его уличить.
   «Кроме тебя», — было написано на лице у Диди. Но вслух она ничего не сказала.
   — Через несколько дней после исчезновения Элизы, когда ее тело так и не всплыло, судья Лэрд и Савич занервничали. Савич решил, что все удачно складывается. У него есть женщина, убив которую он решит сразу две проблемы. Он утопил Люсиль Джоунз в реке, наверное, привязал к какому-нибудь грузу, чтобы ее нашли только через несколько дней. Он рассчитал, что, когда тело выловят, оно будет в таком состоянии, что опознать его будет возможно только по родинке и записям зубной формы.
   — ДНК.
   — Может, он сохранил прядь волос, чтобы Като Лэрд передал ее Дотану под видом волос с расчески Элизы. В тот вечер Элиза уехала, оставив дома все драгоценности, избавив их от еще одной головной боли.
   — А одежда?
   — На Элизе были топ и юбка, которые судья сам купил для нее в тот вечер. Они приобрели такие же. Может, даже велели Люсиль Джоунз самой их купить.
   — Ну а если бы Наполи на самом деле столкнул Элизу в реку или она сама в нее прыгнула? Неужели они не боялись, что всплывут оба тела?
   — Лэрд бы опознал то, что всплыло первым, чтобы мы закрыли дело. Тогда второе тело посчитали бы принадлежащим проститутке и наркоманке Люсиль Джоунз. Или Элиза просто стала бы очередной неопознанной утопленницей. В любом случае Элизу Лэрд, жену судьи, уже никто бы не искал. Она была бы мертва, опознана мужем, поддержанным в этом записями зубной формы, и, скорее всего, кремирована.
   Подперев щеку изнутри языком, Диди по очереди смотрела то на Дункана, то на Элизу, пытаясь осознать свалившиеся на нее факты и версии. Наконец задержала взгляд на Элизе и сказала:
   — Ты вышла за него замуж в надежде найти доказательства, чтобы подать на них в суд и покончить с судьей и Савичем. Так, если кратко?
   — Да.
   — Так где же доказательства?
   — Если бы я нашла хоть что-то, Като уже сидел бы в тюрьме. Мне ничего не удалось отыскать.
   Диди недоверчиво посмотрела на нее:
   — Ты хочешь сказать, что за три года своего брака не нашла ни клочка бумаги, не записала ни одного разговора, ничего?
   — Если бы я что-то обнаружила, я бы ушла от него.
   — Ну конечно, из этого мерзкого дворца, в котором он тебя поселил. Отлично понимаю, почему тебе невыносимо там жилось.
   Элиза поднялась со скамеечки возле пианино, на которой сидела, и наклонилась над Диди.
   — Я ненавижу Като Лэрда. Он приказал убить моего брата и сделал это так легко, словно муху прихлопнул. А мне приходилось спать с ним. Делать вид, что я его люблю. Несколько лет. — Ее голос сорвался. — Я делала это только ради того, чтобы в конце концов Като пришлось заплатить.
   — Ладно, ладно, я поняла, — сказала Диди. — Еще один вопрос. Зачем твой муж связался с Наполи? Если уж он настолько брезглив, чтобы убить тебя самому, почему не поручил это дело своему дружку Савичу?
   — Я об этом думал, — сказал Дункан. — Савич, конечно, сделал бы все быстро и надежно. Но тогда на сцену немедленно вылез бы Мейер Наполи и про снимки Элизы с Савичем узнали бы все журналисты Восточного побережья. Он бы рассказал и про ее отношения с Коулманом Гриэром, и про то, как Като нанял его, чтобы следить. Като пришлось бы тогда отвечать на множество вопросов. И Савичу тоже. Но, задействовав Наполи, сам Като выбрал для себя роль уязвленного мужа. Так он избавился бы и от Элизы, и от своего шантажиста.
   Диди встала и потерла лоб.
   — Ладно, теперь я представляю всю картину целиком. И что мы будем с ней делать?
   Дункан кивнул на Элизу:
   — У нас есть свидетель убийства Наполи.
   — Дункан, вернись на землю. Ее не станут считать надежным свидетелем.
   — У нас есть квитанция на конверт, который Наполи отправил Савичу. Это прямая связь.
   — Но это не значит, что Савич был той ночью на мосту. А на судью у нас и того меньше. На самом деле у нас никаких доказательств его вины или мошенничества, кроме неверно опознанного тела. А это можно отнести насчет затуманенного горем сознания и путаницы с документами в регистратуре дантиста. — Повернувшись к Элизе, она спросила: — Сколько ты собираешься оставаться мертвой?
   — Пока не подойдет выгодный момент воскреснуть.
   — А между тем ты будешь сидеть здесь и изображать добропорядочного семьянина?
   Ее тон задел Дункана, но он решил не связываться, чтобы не терять времени и сил.
   — Мы с Элизой сочинили не меньше десятка планов действий и все отвергли.
   — Ты обсуждал с ней полицейский план действий? Элиза не подхватила брошенной перчатки и сказала:
   — Я подумала, что не смогла найти никаких улик, потому что в доме их просто нет.
   — Думаешь, все дела ведет Савич? — спросил Дункан. Она пожала плечами. Он ощутил знакомый холодок в животе, подсказывающий, что в ее словах может быть смысл. Покусывая губу, Дункан принялся мерить шагами комнату. — Если мы поймаем Савича, Лэрд тоже провалится.
   — С чего ты решил? — спросила Диди.
   — Да, Дункан, с чего ты решил? — сказала Элиза. — Като не собирается «проваливаться» просто так. И не ошибется. Он ни разу не промахнулся за все то время, что я была за ним замужем, и сейчас не ошибется.
   — Мы его как-нибудь достанем.
   — Как-нибудь, но как ? Вы не поймали его за убийство Чета. Оно сошло ему с рук. А если бы я умерла, в кабинете или на мосту, это убийство точно так же сошло бы ему с рук. — Она раздраженно посмотрела на них с Диди. — Разве не так?
   Они молчали. Она была права.
   — Сошло бы, — твердо сказала она. — Вы это знаете так же, как и я.
   — Я что-нибудь придумаю, — сказал он.
   — Но что?
   — Пока не знаю.
   — Когда?
   — Как только смогу.
   — А мне тем временем притворяться мертвой?
   — Не знаю, Элиза. Я над этим работаю.
   — Дункан, его надо вывести на чистую воду.
   — Согласен. — Он поднял руку, как бы останавливая приготовленные ею аргументы. Сказал, понизив голос: — Но из двух рыб Савич будет покрупнее. Если мы сможем заставить судью помочь нам засадить Савича за решетку…
   — И как ты собираешься это сделать? — Вдруг она словно изменилась в лице. — Только не говори, что готов предложить ему свободу в обмен на приговор Савичу. Он быстро отвел глаза:
   — Надеюсь, до такого я не опущусь.
   — Он никогда не признается.
   — Я ему руки выверну, — вяло пошутил он. Но Элизу это не рассмешило. — Слушай, — сказал он, начиная терять терпение, — я хочу вытрясти из этого сукиного сына признание. У меня масса причин, чтобы его поиметь, но…
   — Надеюсь, ты это в образном смысле, — сказала Диди.
   — Ты можешь в этом не участвовать, — парировал он.
   — Как? Неужели сюда примешались личные мотивы? Дело не в торжестве закона, а в ней?
   Диди уже второй раз говорила об Элизе в третьем лице, и каждый раз «она» звучало как оскорбление.
   — Я полицейский, — сурово сказал Дункан. — С подачи Като Лэрда человеку забили в глотку кусок мыла, и тот умер. Когда судья отправится в тюрьму, я смогу спать спокойно.
   — В ее постели.
   Воцарилась тишина, отчетливо наливавшаяся скандалом. Несколько минут все молчали, потом Элиза сказала:
   — Мне кажется, тебе не нужно применять к Като силу. Когда он увидит меня живой…
   — Ты останешься здесь.
   — Еще чего. — Она повернулась к Дункану.
   — Ты останешься здесь, Элиза. Где никто тебя не увидит, в безопасности, до тех пор, пока Като Лэрд и Савич не будут сидеть под стражей.
   — Но…
   — Никаких «но», — твердо сказал он. — Я не могу заниматься этим делом и одновременно защищать тебя.
   — Я должна увидеть Като в тот момент, когда он поймет, что его песенка спета! — воскликнула она. — Я хочу посмотреть на его лицо. Я столько лет ждала, когда смогу отомстить за смерть брата. Ты не можешь меня этого лишить.
   Он упрямо покачал головой:
   — Ты сможешь насладиться этим в суде. Но сейчас ты должна оставаться в тени, а действовать будем мы. — Она уже готова была возражать, но он прибавил: — Если с тобой что-то случится, мы снова окажемся в полном дерьме и никогда не сможем поймать этих ублюдков. Ты — наш главный козырь против Савича. И против Лэрда в деле об убийстве Чета, и во всем остальном. Ты останешься в тени, пока не настанет момент поймать их в ловушку. Прости, Элиза, но по-другому нельзя.
   Диди молча и с видимым удовлетворением слушала его спор с Элизой. Наконец сказала:
   — Простите, что напоминаю, но пока у нас даже ловушки нет, чтобы в нее кого-то поймать.
   Тогда Дункан рассказал Диди свой план. Как Дункан и ожидал, он мало ее впечатлил.
   — Не знаю, Дункан. Мне это не нравится.
   — Диди, пора засучить рукава. Вчера я понял, что нам никогда не поймать этих парней только законными методами. Мы не сможем предъявить им обвинение, следуя инструкции. Им известны все юридические лазейки. Они знают, как через них ускользнуть. И единственный способ добраться до них — это нарушить пару правил.
   — Каких именно? — с тревогой спросила она.
   — Я к тому, что… — Он замолчал. — Просто дай мне поимпровизировать немного и не вмешивайся. Ты с нами?
   — С вами, — не очень уверенно сказала она. Потом прибавила: — Конечно, с вами.
   Он взглянул на Элизу и нежно улыбнулся ей:
   — Согласись, это самое лучшее.
   Он специально сделал это не вопросом, а утверждением, так что ей ничего не оставалось, как согласиться. Она долго молчала. Потом кивнула.
   Дункан решил, что свою машину оставит Элизе.
   — Используй ее только в случае крайней необходимости, — наставлял он, вручив ей ключи. — Пореже выходи из дома. Если нужно выйти, веди себя незаметно. Тебя не должны узнать, пока все не закончится. — Он с любовью погладил ее по торчащим в разные стороны волосам. — Чтобы никаких репортажей о чудесном воскрешении Элизы Лэрд я не видел. Договорились?
   — Договорились.
   Он вернул на место телефон. По уговору, Дункан должен был позвонить, повесить трубку после двух звонков, а потом позвонить снова.
   — Если звонок будет другой, не отвечай. Используй телефон только в случае крайней необходимости. Не могу описать, как это важно.
   Он также вручил ей свой пистолет, спрятанный на шкафчике для безделушек.
   — Им легко пользоваться. — Он показал как. Потом убрал его и патроны в более доступное место.
   Перед самым отъездом Дункана и Диди Элиза заметно волновалась.
   — Я боюсь.
   — С тобой ничего не случится.
   — Я не за себя. Я за тебя волнуюсь.
   — Я буду осторожен. — Он потрепал ее по плечам, чтобы подбодрить. — Диди меня прикроет.
   — Пожалуйста, береги себя, — прошептала она чуть не плача.
   — Обещаю. И ты тоже. Не рискуй. Ни в коем случае. Поняла меня, Элиза?
   — Поняла.
   Прижавшись друг к другу, они обменялись долгим прощальным поцелуем. Оторвавшись от ее губ, он многозначительно посмотрел на нее.
   — Не забудь, о чем мы говорили сегодня утром.
   — Я помню каждое слово.
   Он прикоснулся к ее нижней губе.
   — До скорого.
   Потом быстро повернулся, и они с Диди вышли.
   По пути в Саванну они обсудили свой план. Когда они переехали мост Талмадж и свернули в центр, Диди в последний раз попыталась отговорить Дункана начинать операцию, не поставив в известность капитана Жерара.
   — Дункан, действовать в одиночку опасно. Это безумие.
   — Я не один. У меня есть ты.
   — Мы могли бы взять с собой Уорли и еще пару…
   — Нет. Лэрд может ожидать худшего только от меня. Лучше всего, если ему покажется, что я дошел до ручки, вышел из себя, стал неуправляемым.
   Проехали еще несколько кварталов.
   — Ты абсолютно, на сто процентов уверен, что Элиза Лэрд не выдумала эту хитрую историю, а потом не затрахала тебя до отупения, чтобы ты ей поверил? — спросила она.
   Он в упор посмотрел на нее:
   — Зачем ей это? Ты же сама сказала, что она жила в шикарном гнездышке. С какой стати ей разрушать его? Значит, все это правда.
   — Просто мне кажется удивительным, что за столько лет брака с Като Лэрдом она не нашла ни одной, хоть малюсенькой улики, которая доказала бы, что судья не просто преданный муж, выдающийся гражданин и честный судья.
   — Мы найдем эти улики. Рано или поздно.
   — Это ты так говоришь.
   — Стоит только добраться до Савича, и это будет просто.
   — Миссис Лэрд…
   — Не называй ее так.
   — Она была не согласна с тем, что для тебя важнее.
   — Но в конце концов согласилась. Остановись возле моего дома.
   — Зачем?
   — Переодеться. Не хочу идти на встречу с судьей в джинсах и футболке.
   — Дункан, мы не на встречу идем, а на похищение.

Глава 28

   Като Лэрд был в отличном расположении духа, так что ему приходилось следить, чтобы плечи оставались согбенными, а лицо — скорбным.
   — Работа — мой тоник, — объяснил он коллегам, которые были удивлены, как быстро тот вернулся к своим обязанностям после приключившейся с ним трагедии.
   По его словам, работа поможет ему залечить раны, ну а кроме того, у него есть долг перед обществом. Система уголовного суда и так перегружена, и он не позволит своим личным переживаниям увеличивать и без того тяжелое бремя, легшее на плечи его коллег.
   И так далее, и тому подобное. Проглотили как миленькие.
   Выходя из здания суда округа Чатем, он махнул на прощанье охране и сделал вид, будто ему с трудом удалось открыть тяжелую стеклянную дверь. Пусть думают, что силы почти покинули его.
   Зато идя через парковку, он словно летел на крыльях. Солнце висело низко. Судья заметил, какую длинную, элегантную и внушительную тень отбрасывает он на тротуар. Вдруг рядом с его тенью появилась другая, такая же длинная, элегантная и внушительная. И одновременно сзади его приветливо окликнули:
   — Здравствуйте, судья!
   Он повернулся, и в тот же момент Дункан Хэтчер крепко взял его за предплечье. Детектив улыбался, но улыбка его была какой-то ненатуральной, как у мультипликационного волка, готового проглотить Красную Шапочку.
   — Как поживаете, ваша честь?
   — Спасибо, все хорошо. Насколько это возможно в такой ситуации.
   — Когда похороны?
   — Учитывая обстоятельства, я решил воздержаться от стандартной церемонии. Похороны будут закрытыми.
   — Тело кремируют?
   — Детектив, я тронут вашей заботой, но повторяю — это частное дело.
   Хищная улыбка исчезла с лица Дункана.
   — Садитесь в машину.
   Во время их разговора Хэтчер почти силой тащил судью к его «Лексусу». Двигатель уже был запущен, а возле открытой дверцы их поджидала детектив Боуэн:
   — Добрый вечер, судья.
   — Вы взломали мою машину?
   — Это теперь входит в обязанности полиции, — сказала она. — Мы развозим по домам особо важных клиентов по окончании тяжелого рабочего дня.
   — Спецуслуга для судьи, готового засадить в тюрьму полицейского и отпустить преступника на свободу.
   Като попытался высвободить руку, заранее зная, что ничего не получится. Он оглянулся, желая позвать на помощь, но, кроме них, на парковке не было ни души.
   — Отпустите меня!
   — Как только сядете в машину.
   — Хэтчер, вы мне за это заплатите своей должностью!
   — Может быть. Очень может быть. Но до этого я прилюдно и в полный голос исполню печальную балладу о связях покойной миссис Лэрд с профессиональным преступником Робертом Савичем.
   До сих пор эти подробности были неизвестны прессе. Судья хотел сохранить их в тайне. Он перестал вырываться.
   — Ага, — сказал Хэтчер. — Я вижу, эта мелодия вам знакома. Садитесь в машину, или я вам руку сломаю и, поверьте мне, сделаю это с огромным удовольствием. — Взгляд Хэтчера говорил, что он не шутит. Детектив Диди Боуэн явно восприняла его угрозу всерьез. Она встревоженно и немного испуганно взглянула на своего напарника.
   — За это вы отправитесь в тюрьму! — Несмотря на протесты, Като сел на заднее сиденье своего автомобиля. Хэтчер сел рядом, детектив Боуэн заняла место водителя, старательно пристегнула ремень и выехала с парковки.
   Увидев, куда они направляются, судья не понял — радоваться ему или плакать. Он ожидал, что его повезут домой или в полицию, но машина поехала к реке.
   Через несколько кварталов, напичканных модными ресторанами и магазинами Маркет-сквер, начинались обшарпанные промышленные здания, склады, обанкротившиеся фабрики. Почти все они были пусты и заброшены. Бульвары сменились разбитыми улочками, по обеим сторонам которых тянулись сетчатые заборы с колючей проволокой поверху. Машина запрыгала, переезжая через рельсы.
   Слева высился мост Талмадж, за ним виднелось здание Управления порта Джорджии. Като знал, что у его ворот дежурит вооруженная охрана, но на таком расстоянии они бы ничем не смогли ему помочь.
   Все молчали. Наконец Хэтчер сказал:
   — Приехали.
   Детектив Боуэн остановила машину на обочине, но двигатель не заглушила:
   Судья оглянулся по сторонам, затем повернулся к Хэтчеру.
   — Очень впечатляюще.
   — Вы так думаете?
   — Пустынный, угрюмый район. Можно большого страху нагнать.
   Судья чувствовал не столько страх, сколько раздражение. Несмотря на угрозы, Хэтчер не причинит ему вреда. Да как он посмел силой привезти судью Като Лэрда в эти трущобы? Детектив был не только наглец, но еще и дурак.
   В любом случае пора разоблачать секреты. Он многозначительно улыбнулся Хэтчеру:
   — Расскажите мне. Я изнываю от любопытства. Вы успели переспать с моей женой? Или только хотели?
   Забавно было смотреть, как напряглось и посуровело лицо детектива. Судья тихо рассмеялся.
   — Детектив Хэтчер, не казните себя слишком сильно. Элиза действовала так почти на любого мужчину, который ей встречался. Даже такой выдающийся слуга закона, как вы, не мог устоять перед ее прелестями. Не вы один. И вы вовсе не такой крепкий, каким притворяетесь.