Буссенар Луи Анри. Необыкновенные приключения Синего человека (= Голубой человек)

   - Остановись!.. - вновь повелительно прогрохотал некто.
   А вслед за этим раздался шум и плеск воды. С потолка кто-то прыгнул прямо в озеро. Вокруг взлетели тысячи сверкающих капель, потом из воды выступило что-то черное. Наконец на берег вылез человек. Он приблизился к колдуну, схватил за руку и без видимых усилий швырнул в воду.
   ГЛАВА 2
   Высшие силы. - Живой омлет. - Хозяева обеспокоены. - Птичья республика. - Ткачики. - Бегство. - На дне оврага. - Древесный папоротник. Взрывы. - Почему не видно огня? - Грибы-монстры. - А вниз он добрался куда быстрее. - Золотые россыпи. - Золотая лихорадка. - Скелет. - Долина Смерти. - Таинственная пещера.
   Совершенно очевидно, что виновник происшедшего никак не мог оказаться Синим человеком. Ведь бедняга разбился о скалы, и душа его должна бы быть на небесах.
   И тем не менее это был он.
   В жизни случается всякое. Самые неожиданные и невероятные вещи становятся вдруг реальными. Скромный парижский бакалейщик, несчастный муж мадам Обертен, урожденной Аглаи Ламберт, предотвратил катастрофу.
   Подумать только! Если бы умную голову той самой Аглаи Обертен не посетила счастливая идея, как приумножить и без того солидное состояние семьи, если бы не мучило ее страстное желание сделаться патронессой в Орлеане и если бы, наконец, не мечта выдать дочь за маркиза, ее мужу никогда не довелось бы совершить столь беспримерный подвиг.
   Феликсу Обертену не пришлось бы побывать в шкуре повещенного. Он не стал бы Синим человеком, не бежал бы как персона нон грата* через всю Бразилию, не спасался бы от муравьев, взбираясь на скалу по узенькому карнизу.
   ______________
   * Персона нон грата - личность, неугодная правящим кругам, преследуемая ими.
   Карниз этот не представлял серьезной преграды для того, кто не боится высоты и не знает, что такое головокружение. Друзья Феликса Обертена преодолели его без труда. Но как только он сделал первый шаг, прильнув спиной к шершавому гранитному откосу, то сразу почувствовал, как упало сердце. Слово в слово припомнив все наставления, которые давал ему боцман, Феликс зажмурился, стараясь не думать о самом страшном - о пропасти, что разверзлась у ног. Так прошла минута. Придя, как ему казалось, в норму, бакалейщик решил продолжать путь. Но тщетно! Он не мог заставить себя открыть глаза, а когда все-таки приоткрыл их, ресницы задрожали, а небо над головой из ярко-голубого превратилось в пепельно-серое. В глазах рябило.
   Какая-то неведомая сила заставила взглянуть вниз. Бакалейщик не мог отвести взора от пропасти, хоть смотреть было невыносимо страшно. Качало так, что вспомнились первые дни на "Дораде". Однако здесь куда страшнее, чем в открытом море.
   Показалось, что деревья на дне ущелья медленно растут, верхушки тянутся ввысь. Вот-вот густые кроны приблизятся к карнизу. Феликс пошатнулся, попытался за что-нибудь зацепиться. Ему захотелось врасти в эту гранитную стену. Онемев, не в состоянии даже крикнуть, растерянный, с глазами, полными ужаса, Обертен не мог больше противиться силе, которая тянула его вниз. Голова его, а за ней все туловище подались вперед, тело согнулось, словно сломанный стебель, ноги перестали чувствовать землю. Парижанин падал, переворачиваясь в воздухе. Это было приятное, захватывающее ощущение. Но его внезапно прервал дикий крик Беника. Лишь услышав этот вопль отчаяния, Синий человек понял, что происходит.
   Воистину неисповедимы пути Господни.
   Феликс очнулся и удивился этому. Он не мог сказать точно, сколько времени прошло. Казалось, он во власти какого-то непрекращающегося кошмара. До слуха долетали приглушенные крики, сотни птиц величиной с голубя кружили над ним. Вероятно, француз потревожил их, и теперь пернатые злобно клевали и щипали его, как бы давая понять, что место занято, что ему надо убираться отсюда.
   - Попугаи, - произнес он вслух. - А впрочем, нет. У этих не такие мощные клювы. Черт побери! Где я? И что произошло? Ах да! Я же свалился сверху... А где же остальные? Боже мой! Да я разбился... А тут еще эти мерзкие птицы норовят клюнуть в глаз. Правда, клювы у них слабоваты, пожалуй, это не опасно.
   Рассуждая вслух, путешественник между тем осмотрелся. Он лежал на спине в тени деревьев, на подстилке из сломанных ветвей.
   Феликс попытался подняться, но не тут-то было. Все тело занемело от сильного удара при падении. Он не смог пошевелить ни рукой, ни ногой.
   - Еще этого не хватало! Я теперь, наверное, похож на кусок мармелада. Но почему-то мое тело все желтое... Это что-то новенькое. Боже мой! Да тут яичная скорлупа! Ого! Нет, я похож не на мармелад, а на омлет. Просто копия. На такой омлет, пожалуй, нужно дюжин сорок яиц... Одним словом, злоключения продолжаются, свободно переходя от трагедии к гротеску* и обратно. Что-то еще будет?.. Похоже, я угодил в гнездо...
   ______________
   * Гротеск - изображение людей и предметов в фантастическом преувеличении, в уродливо-комическом виде. Здесь: ...от трагического - к смехотворному и обратно...
   Синий человек не ошибся. Волею провидения* он упал не на землю, что означало бы мгновенную гибель, а в гнездо. И в какое гнездо!
   ______________
   * Провидение - здесь: Бог.
   Оно состояло из множества туго переплетенных веток и в ширину достигало метров шести. В середине находилось углубление, дно которого оказалось так крепко слажено, что по нему можно было без страха топать ногами. Это воздушное сооружение нисколько не пострадало от мощного удара.
   А вот яйца, кроме, быть может, пары десятков, погибли. Феликс явился невольной причиной этого несчастья.
   Торговец колониальными товарами мог заметить, что в стране кофе, сахара и кампешевого дерева* существовали и другие удивительные вещи. Он стал непрошеным гостем прекрасных птиц, родичей дроздов. Они живут обычно стаями. Понимая, какие преимущества несет с собой такая жизнь, пернатые собираются в огромные колонии. В такой колонии все общее: добыча, жилище, дети. Птицы сообща добывают пропитание, сообща обороняются от врагов, сообща выращивают потомство.
   ______________
   * Кампешевое дерево - дерево из семейства бобовых, растущее в Центральной и Южной Америке.
   Ткачики, а именно так их здесь называют, на редкость дисциплинированы, им чужд дух соперничества. Они все вместе строят огромное гнездо - общий дом для крылатой республики. Нужно видеть этих неутомимых тружеников, снующих туда-сюда по округе в поисках строительного материала. Если попадается тяжелая ветка, колонисты собираются по три-по четыре и в клювах приносят ее к будущему гнезду.
   Мастерски сплетенные, с необыкновенным терпением и знанием дела подогнанные одна к другой, все эти ветки вскоре превращаются в настоящую цитадель*; которая надежно защищает пернатых от здешних ураганов.
   ______________
   * Цитадель - крепость.
   Когда приходит время кладки яиц, то все они оказываются вперемешку на дне гнезда. Птицы разбиваются на группы. И пока одна присматривает за кладкой, остальные заняты поисками пропитания.
   Едва появившись на свет, малыши-птенчики ощущают родительскую заботу и тепло и не знают точно, кто из добрых мам их родная мать. Самки ткачиков любят всех птенцов одинаково, независимо от того, чьи это дети. Нежности материнского сердца хватает на всех.
   Самцы ткачиков - истинные воины, которые зорко следят за безопасностью колонии, отважно отбивая нападения врагов, будь то обезьяна-любительница яиц или кровожадный хорек, охотник до нежного мяса только что вылупившихся малюток. Самоотверженно сражаются они и с крупными хищниками, атакуют их большими стаями и обращают в бегство.
   Кроме того, инстинкт безошибочно подсказывает нашим героям место вблизи осиного гнезда. Здешние осы очень крупны, у них красное брюшко. Насекомые строят свои гнезда среди ветвей по нескольку на одном дереве.
   Две колонии, птичья и осиная, великолепно сосуществуют рядом, живут в полном согласии, а при случае приходят друг другу на помощь. Горе обезьяне, хорьку или пальмовой крысе, подобравшейся к гнезду ткачиков. На врага обрушивается осиный рой. В свою очередь благодарные соседи защищают ос от хищников-осоедов.
   Вот в эту веками отлаженную жизнь и вторгся несчастный Феликс Обертен. Хотя теперь его вряд ли можно было назвать несчастным. Скорее, наоборот. Гнездо ткачиков, площадь которого составляла не менее пятнадцати квадратных метров, спасло его от верной гибели.
   Птицы галдели без умолку, так что француз совсем оглох. Однако он постепенно приходил в чувство и вскоре, прислушавшись к себе, с радостью понял, что сильно ушибся, но не повредил кости. На теле не было ни одного перелома. Весь в поту и в яичном месиве Обертен сел и вдруг ощутил, что страшно голоден. Он проворно схватил яйцо, даже не проверив, свежее ли оно и нет ли внутри маленького существа, готового при первой же возможности больно клюнуть его в нос.
   Однако тут же возникли непредвиденные сложности. Крики ткачиков не слишком беспокоили незваного гостя. Но птичий гам привлек внимание ос, которые вылетели из своего гнезда и стайками кружили теперь над его головой. Зная по опыту, насколько болезненны укусы свирепых насекомых, путешественник пустился в бегство. К счастью, дерево, на верхушке которого он находился, высокое и с густой листвой, не было чересчур толстым, и бакалейщик без труда обхватил его руками. Нащупав лиану, он крепко взялся за один ее конец, ногами оттолкнулся от ствола и таким способом улетел от гнева ткачиков и их грозных соседей, столкновение с которыми не сулило ничего доброго. Теперь опасность была позади. Голод тоже слегка утих. Синий человек поднял голову. Вековые деревья шумели над ним, и за их кронами почти не было видно неба. Сколько времени прошло с тех пор, как товарищи потеряли его из виду, он не знал. Где они сейчас? Что с ними? Феликс несколько раз протяжно крикнул в слабой надежде быть услышанным. Но вокруг - тишина.
   Там, наверху, экваториальное солнце сжигает листву, там, наверху, раскаленные скалы. Там поют птицы, жужжат букашки, там кипит жизнь.
   Здесь, внизу, прилипчивые мухи, чей укус вызывает лихорадку. Здесь отвратительный гнус, сырость и мало света.
   У парижанина было такое ощущение, что он в теплице: кругом плесень, воздух влажен и горяч.
   Отыскав немного затхлой воды и едва-едва утолив мучительную жажду, Обертен решил, что отсюда надо скорее выбираться. Однако в какую сторону идти? Солнце, обычный помощник в таких случаях, не проникало в чащу. Пришлось двигаться прямо, куда глаза глядят, время от времени, наудачу, издавая протяжный, призывный клич.
   Бакалейщик долго пробирался меж двух гранитных стен, пока ему не показалось, что ход сужается. На мгновение стало жутко. Сперва Феликс испугался, что впереди тупик, каменный плен, но вскоре заметил, что растительность меняется. Исчезли деревья, подобные тому, на котором высилось гнездо ткачиков. Сумрак еще более сгустился, сырость стала совсем невыносимой.
   Начались заросли древесного папоротника. Это были двадцатиметровые исполины с громадными листьями. Их плотный покров совсем не пропускал света, так что путник мог передвигаться лишь на ощупь. Он шел вперед, спотыкаясь на каждом шагу. Глаза не видели препятствий, но воспаленное воображение рисовало картины одна невероятнее другой.
   Мало-помалу Феликса охватило смутное волнение. Этот безотчетный страх, вполне понятный в подобных обстоятельствах, овладевает подчас и самым отважным человеком, порождая панику, с которой почти невозможно бороться. Такое чувство знакомо солдатам. Но в походе они не одиноки, ощущение полной изолированности им не ведомо. Солдат ждет смерти, но знает точно, от кого, от какого врага она может прийти. Враг для солдата - такой же человек, как и он сам, в его руках то же оружие.
   Для Синего человека враг был неизвестен. Он мог появиться всякую минуту откуда угодно. Таинственная темнота рождает чудовищ - кровожадную рептилию*, смертоносное насекомое, ядовитое растение, всегда готовое погубить беззащитного человека. Неизвестность - вот что самое страшное.
   ______________
   * Рептилия - пресмыкающееся животное, здесь змея.
   Обертену захотелось пойти быстрее, побежать, но куда? Но и оставаться на месте, продлевать этот ужас было невозможно.
   Вдруг до его слуха донесся странный звук. Выстрел? Нет, не то. Пожалуй, он согласился бы сейчас услышать свист пули у собственного виска. Окажись рядом самый заклятый враг, ему было бы не так одиноко и жутко.
   Парижанин сделал еще несколько шагов и вздохнул, услыхав второй звук, да так близко, что едва не оглох. Потом еще и еще, штук двадцать, через равные промежутки времени.
   Это были настоящие выстрелы. Однако ни дыма, ни огня не было видно. Заинтригованный и испуганный бакалейщик внимательно осмотрел все вокруг, насколько позволяло зрение и сумрак. Вдруг меж гигантских стволов папоротника он заметил возвышения неопределенного цвета, неправильной сферической формы, напоминающие дыню величиной с бочонок. Синий человек с опаской приблизился к одному из этих предметов, казавшихся ему чудовищами.
   - Боже мой! Да это же грибы! Гигантские, как и все в этом краю. Ими можно накормить великана. Невероятно!
   Пока Феликс восхищался и рассуждал вслух, гриб, возле которого он стоял, вдруг с грохотом взорвался, словно бомба, раскидав вокруг белые хлопья. Вслед за ним взорвались и другие.
   Торговец колониальными товарами расхохотался. Это был нервный смех.
   - Грибы! Это напоминает мне кушанья, которые так чудесно готовила старая Мариет. Волованы, фаршированную курицу, омлет. Много, много вкусного. Но это забавно, ей-богу! Почему эти громилы принялись взрываться при моем появлении? Вот тебе и еще одна тайна вроде моей синей кожи. Да, а ведь я все еще Синий человек! Какая все-таки глупая штука жизнь!
   Салют, так удививший Обертена, на самом деле не представлял собой ничего из ряда вон выходящего: француз оказался среди грибов-трутовиков. Известно, что грибы размножаются с помощью спор*. В данном случае созревшее растение раскидывало споры, взрываясь, словно мина. Где-нибудь в средних широтах эти взрывы не так заметны, грибы там крохотные. В Бразилии же они огромны и потому взрываются с неимоверным грохотом. Споры разлетаются во все стороны, оседают на почву и таким образом создается грибная колония.
   ______________
   * Спора - семя водорослей грибов и др.
   Наткнувшись в темноте на один из гигантских грибов, Синий человек случайно повредил его шляпку. Раздавшийся взрыв вызвал цепную реакцию, и соседние живые мины принялись хлопать одна за другой.
   Этот забавный инцидент* был очень кстати. Вдоволь насмеявшись, Обертен приободрился, и будущее не казалось ему уже столь беспросветным. Он отправился дальше.
   ______________
   * Инцидент - случай происшествие.
   Дно лощины стало понемногу подниматься. Вот уже исчезли из виду древесные папоротники и исполинские грибы. Почва становилась более сухой и каменистой. Растительность здесь была не такой буйной и пропускала свет. Легче дышалось.
   Парижанину приходилось прикладывать все большие и большие усилия, чтобы продвигаться вперед. Он думал, что вряд ли стоило так стремительно падать, чтобы теперь с таким трудом карабкаться обратно. К тому же кто знает, что ждет его там, наверху. Быть может, еще более опасные приключения?
   Однако выбора не было. Перед ним лежала единственная дорога, по обе стороны которой ввысь уходили гранитные стены.
   Обертен пришел к заключению, что шагает по дну высохшей реки. В сезон дождей сюда с плато стекала вода.
   Путешественник ежесекундно спрашивал себя: "Куда я иду?" И тем не менее упорно продолжал изнурительный подъем, несмотря на жару, усталость, жажду и голод. Проклятое русло извивалось, причудливо змеилось и петляло среди каменных глыб и гранитных утесов, а бедный Синий человек, то и дело спотыкаясь о булыжники, скользя по щебенке, шел и шел вперед. Едкий пот заливал глаза, но Феликс все же ухитрился разглядеть сверкающие вкрапления желтого металла в серых каменных монолитах*.
   ______________
   * Монолит - цельная каменная глыба.
   - А что, если это золото?! Конечно, золото! Почему бы и нет? На этой земле есть все каучуковые деревья и гремучие змеи, несметные птичьи колонии и гигантские папоротники, алмазы и взрывающиеся грибы... Если здесь встречается даже Синий человек, почему бы не быть золоту?.. А забавно будет, если я, сам того не подозревая, открою месторождение века, что-нибудь вроде тех, которые преобразили Калифорнию и Австралию.
   Бакалейщик нагнулся, что-то поднял, внимательно разглядел, потом подбросил на руке, прикидывая вес. Находка оказалась камнем - довольно тяжелым, с металлическим блеском. Недолго думая, наш изыскатель сунул его в карман, а метров через двадцать заметил другой, еще более красивый образец.
   - Это определенно золото, - шептал он сам себе, и на душе становилось веселее.
   Чувство неимоверной радости все сильнее овладевало им. Этот несчастный, лишенный всего, едва не погибший, полуживой от усталости, один, затерянный в непроходимых дебрях, совершенно позабыл о своем незавидном положении. Им овладела золотая лихорадка - болезнь, которой подвержен всякий белый, будь он самый уравновешенный из всех уравновешенных и самый хладнокровный из всех хладнокровных.
   Феликс не ощущал больше ни жара, ни жажды, ни саднящих ран на ногах. Словно безумный, кидался он от одного камня к другому, иной хватал и жадно разглядывал, а иной в раздражении швырял подальше. Всякий раз, когда под руку попадался самородок, Феликс оживлялся, издавал победный клич. Он понял, что наткнулся на золотую жилу. Золота становилось все больше. Куда ни взгляни, повсюду сверкал и переливался песок, блестела галька, слепили слитки. Синему человеку захотелось иметь руки Титана*, чтобы унести отсюда сокровища.
   ______________
   * Титаны - в древнегреческой мифологии - название гигантов, вступивших в борьбу с Зевсом.
   - Миллионы! Их можно загребать лопатой... Мы будем богаты... сказочно богаты. Жан-Мари, Беник, дорогой малыш Ивон, Генипа... вам ни в чем не придется нуждаться. Это, наверное, глупо, но сейчас я думаю, моя жена хорошо сделала, что допекла меня с этой поездкой. Черт возьми! Если б не Аглая!.. Она была права!.. Конечно, я стал Синим человеком! Но отныне это не имеет никакого значения. Синий, белый, красный или всех цветов радуги... Я буду так богат, что никто этого не заметит. Понравлюсь всем, без исключения. Мой цвет сочтут оригинальным, еще мода новая пойдет... Правда, я пока еще не вернулся... Но я могу, хочу, должен вырваться отсюда, найти друзей, привести их сюда, засыпать, закормить золотом. Я всего лишен сейчас, мое положение ужасно... Пусть так! Что ж из этого? Человек, нашедший такие сокровища, не может умереть, не воспользовавшись ими.
   Рассуждая сам с собой, парижанин продолжал набивать карманы. Камни были у него под мышками, в руках. Феликс едва мог передвигаться под их тяжестью.
   Но вдруг его энтузиазм мигом улетучился.
   Недалеко, в канаве, он заметил какой-то странно блестевший под солнцем предмет, величиной с кулак. Блеск привлек внимание. Обертен подбежал, нагнулся и схватил было самородок, но тут же отшатнулся и в ужасе вскрикнул.
   Перед ним на земле в неестественной позе лежал скелет - без сомнения, человеческий скелет, и принадлежал он белому человеку. Об этом свидетельствовали полуистлевшая одежда, проржавевшие пуговицы и пряжки. На ногах виднелись иссохшие ботинки, а рука сжимала деревянную рукоятку сабли, лезвие которой изъела ржавчина. Костлявые пальцы впились в кожаный бурдюк, высохший, как и ботинки.
   Всюду виднелись следы пребывания грифов*. Стервятники, быть может, напали на человека, когда тот был еще жив...
   ______________
   * Гриф - крупная хищная птица, питающаяся падалью.
   - Мертвец! - вскричал бакалейщик.
   Ему вдруг представилась картина страшной гибели, мучительной агонии незнакомца - человек, наверное золотоискатель, ослабевший, больной, упал здесь не в силах идти дальше! Напрасно схватился он за бурдюк. Ни капли воды!
   Грифы, парившие в вышине, заметили умирающего. Они опустились ниже, описывая круги над добычей. Несчастному недостало сил, чтобы поднять оружие и защититься.
   Вот и все! Он погиб рядом с только что обретенным богатством... рядом с золотом... Ему тоже, наверное, казалось, что все сокровища мира теперь в его руках, он тоже, возможно, в мечтах улетел далеко... как и Синий человек.
   - Мертвец! - вновь пролепетал Феликс.
   Зрелище, столь же кошмарное, сколь и неожиданное, произвело на него сильное впечатление. Несчастный упал навзничь и лишь продолжал бормотать:
   - Мертвец!
   Так, в прострации*, он пролежал долго, очень долго. В конце концов тяжелый, беспокойный сон овладел им. Парижанину снились кошмары.
   ______________
   * Прострация - угнетенное состояние, сопровождающееся полным упадком сил и безразличием.
   Наступила ночь. Синий человек все еще неподвижно лежал рядом со скелетом. Он поднялся, только когда лучи солнца озарили верхушки скал.
   Несмотря на пережитое, сон все-таки освежил его и придал сил. Но теперь не давали покоя голод и жажда. Феликс встал, припомнил вчерашнее и содрогнулся, вновь увидев скелет.
   - Неужели и я умру, как он? Грифы летают над головой... Не надеются ли они на новую добычу? Нет! Не хочу умирать! Нужно идти, идти во что бы то ни стало. В этом мое спасение! Но сначала надо отделаться от этих булыжников, они так тяжелы и оттягивают карманы.
   С этими словами он в гневе вывернул карманы, выбросив даже самые красивые камни. Потом подошел к мертвецу и взял его саблю. Как-никак, а оружие могло пригодиться. Феликс, подумав, вывалил свои самородки прямо на скелет, так что они совершенно закрыли его.
   - Теперь в дорогу! Этот несчастный спит вечным сном среди несметных богатств, навсегда, должно быть, потерянных... Бог с ними! Надо подумать о том, сумею ли я вернуться не то что к цивилизации, а хотя бы к индейцам. Увижу ли людей? Ведь этому бедняге не хватило, возможно, какого-нибудь глотка воды... Какие уж там сокровища!.. В долине Смерти и золото - не золото.
   Между тем француз поднимался все выше и выше. Впереди, примерно в километре, виднелись горы. Силы почти оставили его, гасла последняя надежда.
   Внезапно дорога вывела Обертена к небольшой пещере.
   - Опять пещера? Пускай. Быть может, отыщу там хоть немного воды.
   Сказав это, бакалейщик начал спускаться по мягкому песку и прогрузился в кромешную тьму, словно на дно колодца. Медленно и осторожно нащупывая путь, Синий человек скоро понял, что подземный ход расширяется.
   Феликс прошел уже порядочно, как вдруг отдаленные крики заставили его вздрогнуть.
   Сомнений не было. Это кричали люди.
   В ту же минуту вдали показался мерцающий красноватый огонек.
   Крики и свет пламени неумолимо приближались. Парижанин увидел грот, причем сам он стоял как бы под потолком.
   Картина, представшая его взору, была ужасна.
   ГЛАВА 3
   Надежды нет. - Тщетные поиски. - Первая ночь. - Тревога. - Псовая охота. - И снова схвачены. - Генипа рассказывает ужасы. - Итак, нас съедят! - Кто-то помешал. - Тот, кого не ждали. - Привет, дружище! Спасены. - Колдуну задают хорошую трепку. - Подвиги Синего человека. - Пан или пропал. - В деревне. - Вождь - это я! - Загадочный план.
   Услыхав истошный вопль Беника, Жан-Мари, Ивон и Генипа немедленно вернулись назад, предчувствуя, что произошло нечто ужасное. Боцман в двух словах объяснил, как все было. Он рвал на себе волосы, в бессильной ярости сжимал кулаки, задыхался и готов был вот-вот разрыдаться. Жан-Мари, белый как полотно, страшно выругался и запричитал:
   - Тысяча чертей! Ну почему это случилось не со мной?.. Чем он провинился? Мы так любили этого милого человека, и он отвечал нам тем же... Эта боль никогда не утихнет.
   Ивон громко плакал и повторял, дрожа всем телом:
   - Месье Феликс!.. Месье Феликс!..
   На этот раз хладнокровие изменило и Генипе:
   - Синий человек был настоящий мужчина. Знаток кураре любил его.
   - Все кончено!.. - произнес Беник. - Не правда ли? Ведь ничего нельзя сделать? Как ты думаешь, Генипа?
   Индеец ничего не ответил, а только показал рукой на то место внизу, в пропасти, где кружила обеспокоенная стая ткачиков.
   - Понимаю, - отозвался Беник, - здесь слишком высоко. Бедный месье Феликс! Он, конечно, разбился.
   - По крайней мере, можно надеяться, что он не мучился, - с грустью прибавил Жан-Мари.
   - Все равно, - решительно сказал боцман, - мы не можем так уйти. Нужно спуститься вниз, найти тело нашего друга и отдать ему последние почести. Я не хочу, чтобы кости его глодали хищники.
   - Ты прав, матрос! Куда ты, туда и я!
   - Я тоже с вами, дядя. - Ивон поднял глаза, мокрые от слез.
   - Что решили белые? - Генипа не понял разговора.
   - Найти тело Синего человека и предать его земле.
   - Генипа вместе с белыми!
   - Хорошо! Скажи, можем ли мы спуститься вниз?
   - Нет.
   - Почему?
   - У нас нет веревки.
   - Пусть так, но все равно мы должны добраться туда. Как это сделать?
   - Обойти горы, идти по солнцу. Это далеко и очень долго.
   - А дальше?
   - Там, внизу, высохшее русло. По нему можно пройти к этому месту.
   - Ясно! Сколько времени нам понадобится?
   Индеец секунду подумал, посчитал на пальцах и сказал:
   - Три солнца!
   - Три дня.
   - Да.
   - Тысяча чертей!
   - Меньше нельзя.
   - Ну так поспешим! Ивон, ты в состоянии идти?
   - Вы же знаете, дядя, я настоящий мужчина. Пройду сколько надо.
   - Молодец, сынок. Держись! Не обращай внимания на мою болтовню, несчастье лишает людей разума. Господи! Господи! Бедный месье Феликс!