Буссенар Луи Анри. Необыкновенные приключения Синего человека (= Голубой человек)

   - Да, месье.
   - При нас?
   - Да, месье! Вы белые, это можно. Но паталосы не должны видеть.
   - Дело твое! Но мы польщены доверием. А что до паталосов, то они, кажется, что-то уж слишком оживились.
   Генипа пошептался с индейцами и улыбнулся.
   - Ну, что там? - спросил Беник.
   - Паталосы просят разрешения взять вашу старую одежду.
   - Им нужны лохмотья?.. Странно, ведь у них есть простой способ сделать чудесные обновы.
   - Они очень просят.
   - Вот болваны! Впрочем, о вкусах не спорят. Мы спешим избавиться от старого тряпья, а им не терпится его на себя напялить! Ну и посмеемся! Настоящий карнавал.
   На следующий день Генипа, как и обещал, приступил к изготовлению кураре.
   Долгое время состав губительного яда оставался тайной за семью печатями. Терпеливые, а порой и небезопасные исследования, в конце концов, привели к некоторым любопытным результатам.
   Раньше считалось, что в приготовлении снадобья индейцы используют компоненты*, неизвестные ни современной, ни античной фармакологии**. Однако доктору Крево и спутнику его по многим путешествиям М.Лежану, французскому фармацевту***, удалось вывести формулу кураре.
   ______________
   * Компоненты - составные части.
   ** Фармакология - наука о лекарственных веществах и их действии на организм человека.
   *** Фармацевт - специалист по лекарствоведению.
   Эта формула почти полностью совпадала с той, что знал Генипа.
   Паталосам приказали удалиться, пообещав каждому добрую порцию сухой рыбы. Такая перспектива их вполне удовлетворила, и индейцы не пытались приблизиться к Знатоку кураре и выведать его тайну. К тому же они так ликовали, получив вожделенные лохмотья, что готовы были выполнить любое приказание. Одежду Феликса присвоил вождь паталосов. Для пущей важности он изрисовал себе лицо и руки соком какого-то растения. На воздухе сок приобретал синеватый оттенок, так что дикарь представлял собой удачную карикатуру на Синего человека.
   - Похож, просто вылитый! - решили все.
   Собирая травы для яда, Генипа рассказывал друзьям, что индейцы Амазонки устраивают вокруг приготовления кураре особый ритуал с кривляниями, которые ему, Знатоку кураре, кажутся глупыми и смешными.
   Прежде чем сорвать одну из трав, главный сборщик дает каждому из своих спутников горошину из стручка этого растения. Ее необходимо раскусить, разжевать и проглотить. А это все равно, что взять в рот раскаленный уголь. Затем человек находит в земле нору черного скорпиона*, вытаскивает его за хвост и произносит: "Дьявол".
   ______________
   * Скорпион - ядовитое животное из класса паукообразных.
   Согласно поверью, черный скорпион - хранитель яда, ему нельзя причинять зла. Поэтому индеец отбрасывает его подальше, чтобы ненароком не раздавить.
   Генипа все это увлеченно рассказывал, как вдруг остановился и взглянул на мощную лиану, причудливо обвивавшую ствол орехового дерева.
   - Урари, - бросил он спутникам, расковырял палкой корень, рубанул по нему своей саблей, собрал щепочки в плошку и, прикрыв корни листвой, отправился дальше.
   То же самое происходило еще несколько раз, и всегда туземный фармацевт называл растение: аракупари, алимере, потпе. Собрав коренья, Генипа залил их водой и оставил вымачиваться на сутки. Когда двадцать четыре часа истекли, Знаток кураре и его помощники принялись рубить корни, извлекая середку. Европейцы старались не отставать от Генипы, точь-в-точь повторяя все его действия. Руки их стали желтые, будто смазанные йодом.
   - Это не опасно! - успокоил друзей индеец.
   Когда операция была закончена, Генипа приступил к изготовлению специальной посуды для фильтрования и получения экстракта. Прежде всего требовалась воронка. Генипа сорвал пальмовый лист, свернул его фунтиком и аккуратно прошил своей иглой - воронка готова. Затем свернул из коры подставку, укрепил на ней воронку, а из пальмовых листков сделал несколько удобных сосудов.
   Наконец Знаток кураре приступил к самому главному. Он долго мудрил над смесью: дробил корешки, давил сок, что-то подсыпал, что-то отсыпал. По всей округе разнесся характерный острый запах растений.
   Генипа пробовал смесь на язык, на секунду замирал, пытаясь уловить на вкус, все ли в порядке. А затем вновь и вновь перемешивал, досыпал, колдовал.
   После этого он сорвал несколько листков пальмы, измельчил их, отжал и влил сок в один из сосудов, смешав с водой. Получившаяся жидкость ничем не пахла, но пенилась, словно мыло.
   Беник с широко раскрытыми глазами следил за Генипой и удивлялся его ловкости. Трудно было поверить, что какой-то дикарь может дать сто очков вперед лучшему европейскому фармакологу. Жан-Мари и Феликс не произносили ни словечка, а лишь внимательно наблюдали, силясь запомнить виденное. Ивон же, еще очень слабый, спал в гамаке.
   - Ну как? Готово? - поинтересовался боцман. Операция показалась ему чересчур долгой.
   Генипе оставалось только пожать плечами. Он лишь взглянул на Беника и не удостоил его ответом.
   Начинался третий этап, самый важный, - получение сока урари. Индеец намочил корни в пенящейся жидкости, взял пригоршню и отжал со всей силой. Сок цвета табака начал капать в воронку, дно которой было предварительно выложено листьями, служившими фильтром. Генипа раз за разом повторял процедуру, пока густая масса не закончилась. Получилось приблизительно поллитра сока.
   Затем "алхимик" разжег огонь и поставил на него горшочек с драгоценной влагой. Потом тщательно помыл руки, сел у костра и стал следить за своим варевом.
   Через десять минут оно закипело.
   - Кураре готов! - гордо провозгласил Генипа, снимая посудину с огня. У него был голос человека, обладающего грозным оружием.
   - А эта чертова смесь точно действует? - спросил Беник.
   - Да, - серьезно ответствовал Знаток кураре. - От нее нет спасения.
   - Проверить бы!
   - Увидишь.
   - Когда?
   - Немного терпения.
   Неутомимый индеец сорвал листья пальмы ауара, оборвал черенки толщиной с палец и, твердые, как металл, разделил на равные части, расколол, заточил, обмакнул в яд и положил обсыхать на солнце.
   Меньше чем за час он смастерил пятьдесят наконечников для стрел. Пока они сохли, Генипа слил приготовленный яд в бутылочную тыкву и повесил на шею.
   - Ты все увидишь сам! - сказал он Бенику.
   Как человек, у которого слово не расходится с делом, индеец стал искать глазами жертву и вскоре нашел.
   - Видишь этого зверя?
   На дереве, на высоте пятидесяти метров над землей, сидела черная обезьяна. Вождь вскинул лук, мускулы его напряглись. Стрела со свистом взметнулась вверх, ранила животное в плечо и, не удержавшись, упала на землю.
   - И на том спасибо! - усмехнулся Беник.
   - Не торопись! Погоди тараторить! - сказал Жан-Мари, который знал, что к чему.
   Обезьяна вскрикнула, почувствовав укол, скроила жуткую рожу и запрыгала с ветки на ветку.
   Генипа и его друзья, задрав головы и вытянув шеи, следили за ней.
   - Придется стрелять снова, - не унимался боцман.
   Индеец, казалось, не слышал его.
   Не прошло и минуты, как животное остановилось, забеспокоилось и как будто разом ослабело. Обезьяна едва не упала, но зацепилась за ветку хвостом и повисла словно люстра. Спустя несколько секунд зверь издал короткий, страшный крик, и через мгновение безжизненное тело свалилось вниз головой.
   С момента выстрела не прошло и трех минут.
   - А она действительно мертва? - спросил Беник. - Пульс еще бьется.
   - Ты можешь взять эту обезьяну на жаркое!
   - Никогда в жизни! Она же отравлена до мозга костей!
   - Ее мясо можно есть! Яд не проникает в него. Он остается во рту и в желудке.
   - Прекрасно! Только ты ешь первым, а я посмотрю.
   ГЛАВА 11
   Босиком. - Портной разочарован. - "Башмаков не будет!" - Тапир. Ягуар. - Сомнения и изумление Беника. - Опять кураре. - Первые башмаки Ивону. - Без иголки и нитки. - Как гаучо. - Беник жалуется на зубы. Несъедобное жаркое. - Способ Жана-Мари. - Выстрел боцмана. - Бегство. Осада. - Пекари.
   Целая неделя прошла, прежде чем Беник окончательно убедился: мясо животных, убитых с помощью кураре, совершенно безвредно. Все приободрились. Другая, еще большая радость заключалась в том, что Ивон почти совсем выздоровел. Лечение Генипы принесло свои плоды.
   Но было и одно обстоятельство, вызывавшее общий протест: путники вынуждены были идти босиком, а что может быть ужаснее в лесу, где на каждом шагу корни, колючки, шипы! Жесткая трава так изрезала ступни французов, что казалось, они никогда не заживут.
   Индейцы всю жизнь ходят босиком, их ноги огрубели и не чувствуют боли. Другое дело - европейцы. Четверо друзей едва могли передвигаться. Из бесчисленных царапин сочилась кровь, раны саднили, не давая покоя ни днем, ни ночью. Словом, дальше терпеть все это они не желали. Нужны башмаки!
   За последнее время Генипа сильно пополнил свой франко-бразильско-индейский запас слов, но слово "башмаки" запомнил, наверное, лучше других.
   К несчастью, наши герои оказались в той части страны, где почти не было животных, чья шкура годилась бы для обуви. С помощью Уаруку Знаток кураре устраивал облавы в кустарниковых зарослях, ночи напролет просиживал у реки, держа наготове отравленные стрелы, но всякий раз возвращался ни с чем и говорил виноватым голосом:
   - Никого! Башмаков не будет. Анта не пришел.
   Антой, или маипури, туземцы называют тапиров. По своим размерам эти крупные животные были бы вполне сравнимы с быком, если бы не уступали ему в росте. У них большая голова с высоким затылком, а морда заканчивается мускулистым наростом и слегка напоминает свиное рыло, только гораздо длиннее. С виду тяжеловесные, тапиры на деле очень ловки и подвижны. По натуре они осторожны, недоверчивы и хитры, хотя внешне весьма простодушны. Индейцы очень ценят эту дичь. Подумать только: триста килограммов живого мяса! Поймав одного тапира, можно набить брюхо и долго потом бездельничать.
   На сей раз Генипу волновало не столько мясо, сколько шкура животного прочная, мягкая, непромокаемая. Однако Знатоку кураре не везло. Не проходило дня, чтобы не встречались следы тапира. По берегам многочисленных рек и речушек их было множество. По ночам путники слышали, как животные часами плескались и фыркали в воде. Но, по словам Генипы, а это был настоящий охотник, тапиры слишком хитры, и охота на них имеет свои особенности.
   Снова и снова слышали французы от огорченного друга:
   - Анта убежал, башмаков не будет.
   На восьмой день надежда оставила беглецов. Они с ужасом разглядывали свои босые, красные от крови ноги, как вдруг из лесной чащи раздался топот. Ветки зашевелились, задрожали.
   - Анта бежит! - прошептал индеец, схватив лук и сделав знак, чтобы все оставались на месте.
   Слышно было, как животные ускорили бег. Затем прозвучало громкое, протяжное мычание, очень похожее на коровье. В нем угадывалась какая-то непонятная тревога. В ту же минуту шагах в двадцати от места, где остановились путники, появился могучий зверь. Что-то странное было в его облике. Он вертелся вокруг своей оси, слепо натыкался на стволы деревьев. Можно было подумать, что он взбесился. На спине тапира виднелся причудливый горб.
   Генипа настиг тапира и вонзил в него отравленную стрелу.
   - У вас есть башмаки! - закричал Знаток кураре и издал победный клич.
   - Что случилось? - в один голос спросили четверо.
   - Анта!
   - Тапир?!
   - Да-да!
   Между тем животное сделало еще несколько нетвердых шагов, наткнулось на острые ветки, упало на поросшую мхом землю и затихло.
   Позабыв о боли, Беник, Синий человек, Жан-Мари и даже Ивон сломя голову бросились за индейцем. Подбежав, они увидели... роскошного ягуара, который извивался у их ног. У него был сломан позвоночник.
   Четверо друзей разом вскрикнули. Беспомощный ягуар все же ощерился, сверкнул желтыми глазищами и зашипел по-кошачьи.
   - Кот! - пренебрежительно бросил Беник. - А как же наши башмаки?
   - Ты не видел тапира?
   - Мне казалось, что я его вижу.
   - Так вот почему тапир бился о стволы деревьев. Горб - это ягуар, которого бык хотел скинуть на землю. Ему это удалось, как видите.
   - Да, вполне...
   - Во всяком случае, кости он ему переломал.
   - И тут же попался под руку Генипе с его стрелой.
   - Неужели ты думаешь, что малюсенькой стрелки достаточно для такой громадины?
   - Без сомнения! Послушай, нас зовет Генипа.
   С расстояния метров в двести - триста действительно послышались крики:
   - Идите сюда! Это был ваш последний день босиком.
   Оставив ягуара, путешественники побежали на зов индейца и нашли гордого охотника у поверженного огромного животного.
   Необыкновенных размеров тапир походил на поросшую шерстью гору.
   - Браво, Генипа!.. Браво, дружище!
   - Анта бежал! Стрела летела быстрее анты! - сообщил Генипа. - Анта успел убить ягуара. Он умер. Беник, посмотри на эту стрелу.
   - Тысяча чертей! - воскликнул восхищенный боцман. - Эта булавочка бьет как разрывная пуля!
   - А как с обувью? - осторожно поинтересовался бакалейщик. Его ступни были особенно чувствительны, и он страдал больше остальных.
   - Сейчас, месье! Сейчас! - ответил Знаток кураре и взялся за дело.
   Генипа имел острый нож и твердую руку. За несколько минут он очень искусно снял кожу с ног тапира, так что получились ботинки.
   - Это для Ивона. Надень!
   - О! Как в них тепло и уютно!
   - Теперь их надо высушить.
   - А вам, месье, задние ноги.
   - С радостью, друг мой!
   - Ивон, - обратился к нему Беник, - тебе удобно?
   - Еще как, дядя! Генипа настоящий волшебник. Я обут лучше любого моряка на всем флоте!
   - Поглядим, что будет, когда они подсохнут.
   - Поглядим, дядя! Поглядим!
   - Послушай, отстань от мальчишки, - прервал разговор Жан-Мари. - Когда эти ботинки высохнут, все будет прекрасно.
   - Это еще не известно...
   - Известно!
   - Откуда?
   - Когда мы окажемся в Аргентине, а я надеюсь, что это случится довольно скоро, ты увидишь множество людей, обутых как Ивон и месье Феликс.
   - Кто они?
   - Гаучо! Пастухи. У них нет своих сапожников. Зато лошадей видимо-невидимо. Такие ботинки там делают в каждой семье.
   - Ну и что?
   - Черт тебя побери! Что, что? Они делают все так же, как только что сделал Генипа. Получаются башмаки точь-в-точь как у Ивона и месье Феликса. Кожа высыхает, приобретает форму ноги. Понял?
   - Понял, матрос. Но нашему тапиру надо бы иметь восемь ног, чтобы обуть четверых.
   - Генипа убьет другого. А пока мы можем смастерить отличные сандалии, которые будут держаться на веревках.
   - Вот именно! - Знаток кураре продолжал обрабатывать шкуру, но слышал все, что говорилось вокруг.
   Через час все четверо были обуты. Не сказать, чтобы их обновки отличались особой элегантностью. Однако, и это важнее, они были прочны и удобны. Исстрадавшиеся ноги могли отдохнуть. Все благодарили Генипу, выражали ему свое восхищение, и индеец решил, что он и вправду искусный сапожник. И это была сущая правда...
   Когда все немного угомонились, то почувствовали, что не прочь перекусить. К счастью, мяса было хоть отбавляй. Генипа отложил в сторону язык и филейную часть - это для белых. Паталосам достались куски похуже. Они тут же насадили их на вертел и спустя несколько минут стали жадно глотать полусырое мясо, рвать его зубами, словно охотничьи псы.
   - Куда вы торопитесь! - крикнул им Беник. - Хоть бы распробовали! Ей-богу, вы же подавитесь! Жуйте!
   - Легко сказать - жуйте, - смеялся Жан-Мари. - Тут нужны стальные челюсти.
   - Да, жестковато!
   - Все равно что наши ботинки!
   - У меня зубы попорчены цингой*. Я этого не осилю.
   ______________
   * Цинга - болезнь, вызванная отсутствием витаминов в пище.
   - Терпение!
   - И что будет?
   - Я берусь через двадцать четыре часа сделать из этой подошвы мягчайшее мясо, как у пулярки*.
   ______________
   * Пулярка - откормленная курица.
   - Глупости! Не может быть, Жан-Мари!
   - Может, Беник.
   - Любопытно будет посмотреть.
   - Через двадцать четыре часа! А пока съедим язык.
   Если мясо молодого тапира нежное и вкусное, то у старого оно жесткое и требует специальной обработки. В данном случае Генипе попался старый самец, может быть, самый старший в стаде.
   Жан-Мари, отчаявшись разжевать мясо, сорвал несколько пальмовых листков, завернул в них куски мяса и оставил лежать до завтра, уверяя, что оно станет мягче.
   Беник, который обычно во всем сомневался, на этот раз с доверием отнесся к заявлению своего приятеля. И оказался абсолютно прав. Пальма, с которой Жан-Мари сорвал листья, известна своей способностью размягчать мясо. Путешественники часто используют ее сок, чтобы сделать вырезку только что убитого зверя удобоваримой. Главное, не передержать, чтобы не получился обратный эффект.
   На следующий день Беник признал, что эксперимент удался: мясо стало мягче и нежнее, однако приобрело неприятный привкус. Моряк не решался признаться в этом своим друзьям, но дичь, добытая с помощью отравленных стрел, все же не слишком ему нравилась. В глубине души он мечтал поесть жаркое из животного, убитого самым обыкновенным способом - пулей.
   Случай не заставил себя долго ждать.
   Беглецы вновь пустились в путь. Вот уже два часа, как им приходилось пробивать себе дорогу среди густых зарослей. Паталосы шли впереди и в полном смысле слова прорубали чащу, размахивая саблями. В остальном же друзья чувствовали себя неплохо. В новой одежде было не жарко, а об удобстве обуви и говорить не приходилось. Они и думать забыли о своих недавних босоногих мучениях.
   Внезапно послышался шум, и индеец, шедший во главе колонны, велел остановиться. Уаруку навострил уши и встал в стойку, готовый в любую секунду ринуться вперед. Генипа поднял лук, Беник зарядил ружье и лязгнул затвором. Боцман заметил, как метнулась в кустах тень, и выстрелил в тот самый момент, когда Генипа крикнул ему на ухо:
   - Не стреляй, Беник! Не стреляй!
   Вдали раздался невообразимый шум.
   - Настоящий залп, - оценил бретонец.
   Затем все услышали душераздирающий крик, как будто визжал поросенок, которого режут.
   - Попал! Попал!.. - обрадовался стрелок и бросился на крик.
   - Назад!.. Беник!.. Назад! - кричал Знаток кураре.
   Куда там! Охваченный азартом француз ничего не слышал, ничего не понимал. Ведь там подстреленная дичь! Он подстрелил ее!
   - Кто это: свинья?.. Дикий кабан?..
   Беник подбежал к жертве, чтобы прикончить ее, но крик удивления вырвался из его груди.
   Со всех сторон показались разъяренные звериные морды. Маленькие, красноватые глазки, оскаленные клыки. Штук двадцать кабанов встали полукругом и загородили раненого собрата.
   Однако боцман и не думал отступать. Ему во что бы то ни стало нужна была добыча. Разве может матрос спасовать перед свиньями, пусть даже и дикими? Беник бросился на врага. Он размахивал ножом, крушил, громил направо и налево. Шеренга рассеялась, и вскоре вокруг лежало уже несколько раненых животных. Боцман не посрамил флот. Но раненые звали на помощь. Из лесной чащи послышался зловещий топот копыт. Он приближался, становясь все громче. Из зарослей показались кабаны. Их было вдвое, втрое, вчетверо больше прежнего.
   Охотник почувствовал острую боль в ногах и, опустив глаза, увидел, что весь в крови. Если бы не кожаные башмаки, ноги его оказались бы изодраны до костей. Напрасно он пытался сладить с разъяренными животными. На место убитых тут же вставали новые, еще более свирепые. Оставалось только отступить. И не просто отступить, а бежать, драпать со всех ног. Иначе конец!
   Беник боялся упасть. Куда бы он ни ступал, всюду нога его утыкалась в спину или в бок кабана. Злополучный охотник совсем растерялся и потерял ориентацию, он не знал, куда нужно идти.
   К счастью, бретонец вовремя расслышал окрик Генипы:
   - Сюда, Беник! Скорее сюда!
   Бежать!
   Наконец француз увидел индейца, который искал его вместе с верным Уаруку.
   - О! Грязные твари!
   - Беги, Беник! Беги!
   Генипа, который, как известно, не ведал малодушия, повернулся и побежал впереди боцмана, то и дело оборачиваясь и как бы указывая ему путь. Вдвоем они выскочили на небольшую поляну. Знаток кураре остановился под деревом, чьи длинные ветви спускались почти до земли.
   - Это нам и нужно!
   - К нам, Беник! - раздался сверху голос Жана-Мари.
   Задрав голову, охотник увидел матроса, который протягивал к нему руки.
   - Поднимайся!
   От страха силы удвоились, и боцман моментально очутился наверху, не заметив даже, что весь расцарапан ветвями.
   - Месье Синий человек, возьмите мою собаку, - попросил Генипа и приподнял Уаруку.
   Феликс схватил пса за загривок и втащил наверх. После этого к ним присоединился и Генипа.
   - Ну что, старина, - насмешливо спросил Жан-Мари, - тебя не слишком потрепали?
   - Не говори! Еще немного, и эти хрюшки оставили бы от меня один скелет.
   - Это пекари, дикие свиньи, - задумчиво сказал Генипа, вытирая окровавленную ногу.
   - Так эту дрянь называют пекари?.. Нечисть какая! А кстати, куда подевались паталосы? - Беник только что заметил: на дереве сидели лишь Феликс, Генипа, Жан-Мари и Ивон.
   - Как куда? Они, как и мы, на деревьях... понемногу на каждом. Кто куда успел.
   - Но каким образом этим бестиям удалось обратить в бегство дюжину мужчин?
   - Ты бы посмотрел, что они с тобой делали! К ним лучше не приближаться. Еще немного, и от тебя остались бы только роскошные башмаки. Между прочим, куда ты подевал ружье?
   - Оно осталось на поле боя.
   - А нож?
   - Сломался.
   - Зачем ты выстрелил? - спокойно спросил Генипа, заряжая лук отравленной стрелой. - Я знаю пекари. Эти злобные животные всегда убивают одинокого охотника.
   - Слава Богу, что Генипа, услыхав их топот, подсказал нам взобраться на это дерево, а сам отправился на ваши поиски, дядя. А то бы мы побежали к вам, и я не знаю, чем бы все кончилось.
   - Пекари разорвали бы вас! Свиньи очень разъярены! Чувствуете, как они пытаются раскачать дерево?
   В самом деле, кабаны, похоже, решили взять убежище людей штурмом, начав раскачивать воздушную крепость. К счастью, дерево было очень мощным. Будь оно потоньше, охотникам пришлось бы худо. Окружив дерево, кабаны числом до сотни угрожающе ревели, становились на задние ноги, вытягивали вперед свои пятачки и по очереди, с разбега, атаковали ствол, страшно радуясь, когда от него отлетали щепки.
   В конце концов, утомившись, нападающие отошли назад, улеглись на траву, немного отдохнули и с новыми силами взялись за старое, и не подумав покидать поле битвы. Напротив, всем своим видом они показывали, что своего добьются.
   Европейцы только диву давались, а Генипа объяснил, что пекари очень сплоченны, все делают сообща: добывают пищу, защищают своих от любого врага - человека ли, пумы, удава или ягуара. Никто не в силах устоять против пекари, когда те все вместе.
   Между тем необходимо было что-то предпринять. У осажденных не было ни пищи, ни воды. У Феликса и Жана-Мари, к счастью, остались ружья, а у Генипы - несколько стрел.
   Двумя выстрелами убили двух пекари, Знаток кураре уложил третьего. Однако эти три смерти не произвели ни малейшего впечатления на атакующих. Шум выстрелов их не пугал. Штурм дерева-крепости усиливался.
   Французы стреляли, пекари падали. И ничего не менялось. Атаки кабанов становились все яростнее, а охотники уже начинали страдать от голода и жажды.
   Надо было уничтожить неприятеля.
   Но как это сделать? Откуда взять силы? Где раздобыть боеприпасы?
   ГЛАВА 12
   Жажда, голод, огонь. - Помощь идет. - Спасены. - Поужинаем свининой! Вперед! На юг! - По-прежнему синий. - Лошадиный след. - Пеон. - На мулах. Ранчо дона Рафаэля Кальдерона. - Ради французов - все что угодно! Благородный незнакомец. - "Где мы?" - Там, где сливаются Корумба и Паранаиба. - Девять дней на корабле. - Буэнос-Айрес. - Две телеграммы. Крах! - Честь спасена!
   До вечера борьба продолжалась с переменным успехом. Убитых пекари под деревом было не сосчитать. Ружья Феликса и Жана-Мари поработали на славу. Не отставал и Генипа. Несмотря на громадные потери, кабаны все еще не думали отступать. Гибель сородичей еще больше разозлила их. Самцы как бешеные кидались на своих раненых братьев, топтали, добивали их.
   - Это они, должно быть, демонстрируют, что нас ожидает, если окажемся в их власти. - Бенику, изнывающему от жестокой жажды, было вовсе не до шуток.
   Остальные чувствовали себя не лучше. Феликса мучил голод, Жан-Мари положил в рот пулю и сосал ее, словно леденец, чтобы хоть как-то отвлечься от мыслей о воде и пище. Ивон тихо постанывал, а Уаруку повис на ветвях и, высунув язык, тяжело дышал.
   - А! Чертовы твари! - взвыл боцман. - И в ус не дуют! Когда они наконец уберутся отсюда?
   - Когда мы будем мертвы! - ответил Генипа, чей запас отравленных стрел почти иссяк.
   Правда, пороха и пуль было еще много.
   Вскоре и без того серьезное положение осложнило новое происшествие. Под деревом запылал огонь. Полыхала трава, дымился мох. Причиной возгорания, вероятно, послужил пыж. Траву и мох высушило солнце, так что им ничего не стоило загореться. Мало того, что друзей мучила жажда и изводил голод. Теперь к этим мучениям прибавилась опасность задохнуться. В дыму скрылась земля и разъяренные пекари. Осажденным приходилось подниматься выше и выше, чтобы вдохнуть свежего воздуха. Они добрались до вершины.
   Генипа не оставил своего верного пса и, привязав его к шее, тащил за собой. Несчастное животное, будто понимая что-то, целиком доверилось хозяину и не сопротивлялось.