Буссенар Луи Анри. Необыкновенные приключения Синего человека (= Голубой человек)

   То ли ружье было скверное, то ли оно дало осечку. Во всяком случае, настоящего выстрела не получилось.
   Воспользовавшись моментом, боцман бросился на охранника, схватил его за горло и, едва не придушив, процедил:
   - Ни слова! Молчи, или прирежу тебя, словно курицу!
   Несчастный прохрипел что-то, дернулся еще разок и застыл.
   - Вот и хорошо! Умница! Я не желаю тебе зла, старина. Но мне нужно уйти. Так что уж не мешай, пожалуйста!
   Беник быстро снял галстук, связал бедняге ноги и посадил в уголок, прислонив к стене.
   - Ну, а теперь посмотрим! Где это я оказался? Тысяча чертей! Да это же внутренний двор! Конечно, это он, высоченные стены... Значит, все усилия напрасны. Мы пилили эту чертову решетку, чтобы, словно кролики, очутиться в клетке.
   В это время в окне показался Жан-Мари. Беник понял это по шуму, раздавшемуся сверху.
   - Матрос, - сказал он тихо, - назад! Мы в ловушке!
   - Что?
   - Окно выходит во двор!
   - Проклятье!
   - Брось мне ремень!
   - Что ты собираешься делать?
   - Надо забрать охранника в камеру. Иначе его найдут здесь, и нам крышка.
   - Держи! Привязывай!
   - Готово! Тяни!
   - А теперь ружье...
   - И меня не забудь!
   Через пять минут ремень вновь упал сверху. Беник ухватился за него и взобрался по стене, ругаясь шепотом.
   Опять проклятая камера.
   - Итак, уйти невозможно? - спросил Жан-Мари.
   - Ты же видишь!
   - Теперь нас здесь трое.
   Солдат тяжело дышал и дрожал всем телом.
   Кервен успокоил его.
   - Не бойся, мой мальчик! Мы тебя не съедим.
   - Черт! Тише, - прервал его Беник. Боцман уловил какой-то шум в коридоре.
   Двери открывались и закрывались. Шаги приближались. Еще одна дверь отворилась и закрылась.
   - Проверка!
   - Беник, ложись на койку и не шевелись!
   Окошко приоткрылось, и в камеру проник луч света.
   Ключ повернулся в замке. Вошли надзиратель с фонарем в руке и вооруженный солдат.
   Заметив в углу ружье и связанного часового, тюремщик собрался уже бить тревогу, как вдруг Жан-Мари молниеносным ударом оглушил его. Тотчас подоспел боцман и сбил с ног солдата. Затем они закрыли дверь.
   - Нельзя терять ни секунды! Свяжи-ка этого парня, Беник. Не теряй времени, просто заткни ему рот, чтобы не орал! Чудесно!
   Надзиратель пришел в себя и стал было сопротивляться. Хотя отставной сержант был против чрезмерного насилия, ему пришлось все же вновь ударить его. Больше тот не двигался.
   - Беник!
   - Что?
   - Раздень этого приятеля!
   Оба, солдат и надзиратель, так были напуганы, что не пытались двинуться с места. Придя в себя после удара, надзиратель предпочел не подавать признаков жизни, справедливо рассудив, что третьего удара таким кулачищем ему не выдержать.
   Беник уже натянул солдатскую куртку и теперь примеривал кивер*. Он укрепил на поясе патронташ** и надел на плечи ранец. Затем взял ружье и приладил штык.
   ______________
   * Кивер - военный твердый высокий головной убор.
   ** Патронташ - сумка, перевязь с гнездами для ружейных патронов.
   Жан-Мари облачился в костюм надзирателя - полувоенное, полугражданское одеяние, состоявшее из широкополой шляпы, куртки с красными обшлагами* и воротником, а также ремня, на котором висели кривой тесак** и связка ключей.
   ______________
   * Обшлаг - отворот на конце рукава.
   ** Тесак - рубящее и колющее оружие с широким клинком на крестообразной рукояти.
   - Ты готов, Беник?
   - Готов!
   - Прекрасно!
   - Куда мы направляемся?
   - Уходим!
   - Но куда?
   - Пока в дверь! А если повезет, то и дальше. Я сержант, а ты мой рядовой. Понял?
   - Ясно!
   Жан-Мари спокойно закрыл дверь, два раза повернул ключ в замке и направился по коридору, пытаясь подражать тяжелой походке охранника.
   Он не знал, как устроена тюрьма, поэтому приходилось идти наугад. Тем не менее они благополучно добрались до двери, возле которой находился ночной постовой.
   Жан-Мари и Беник приготовились пройти мимо сонного солдата. Но тот, увидев двоих мужчин, вскочил и спросил по-испански, куда они направляются.
   Матросы растерялись. Они не знали, что в обязанности постового входило спрашивать каждого, кто бы он ни был, если дело происходило ночью.
   Дверь закрывалась на простую задвижку, и Жан-Мари, ничего не отвечая, хотел выйти. Однако постовой решил применить силу, он принял беглецов за двух охранников, которым пришло в голову удрать с дежурства и покутить в кабаре*.
   ______________
   * Кабаре - кафе или ресторан с эстрадной программой.
   Жан-Мари оттолкнул солдата, пропустил вперед Беника и последовал за ним. Постовой понял, что тут дело неладно.
   - Тревога!.. К оружию!
   - Я погиб! - прошептал Жан-Мари. - Хорошо, хоть Беник успел уйти.
   Со всех сторон сбегались вооруженные караульные. Их набралось человек шесть. Поняв, что его вот-вот схватят и разоблачат, бретонец нахлобучил на лоб кивер и бросился бежать по коридору. Часовые, которые еще ничего не знали, пропускали его без всяких помех, их вводила в заблуждение форма.
   Вдруг дерзкая мысль пришла Кервену в голову.
   - Ага! - нервно усмехнулся беглец. - Они не хотят меня выпустить, так я им наделаю столько хлопот, что навек меня запомнят!
   Недолго думая, он открыл камеру под номером один, где томились двое гаучо.
   - Друзья, - сказал он, стараясь припомнить испанские слова, - если вам дорога свобода, спасайтесь! Я такой же узник, как и вы... Охранник заперт в моей камере... Сейчас открою остальным. Объясните им все и бегите вместе к главному выходу. Торопитесь!
   Гаучо, для которых потерять свободу хуже, чем расстаться с самой жизнью, все поняли, узнав в солдате одного из заключенных французов...
   Держа в одной руке фонарь, а в другой связку ключей, Жан-Мари бежал по коридору, гремел замками, открывал двери. Здесь томились узники всех рас, со всех концов света.
   - Вперед, друзья! Вперед! - кричали гаучо. Все были оживлены и радовались нежданному освобождению.
   Но бретонцу этого казалось недостаточно. Охранники ни в коем случае не должны помешать заключенным уйти. Жан-Мари разорвал тюфяк, вытащил маисовую солому, грудой свалил ее на пол и, открыв фонарь, полил керосином и поджег. Пламя взвилось. Все вокруг затрещало, засверкало, зашипело.
   То же самое повторилось и в других камерах.
   Отблески пожара осветили коридор. Отовсюду раздавались возгласы:
   - Пожар! Пожар!
   Заключенные орали во всю глотку. Солдаты, обезумев от испуга, ничего не видя вокруг, бежали к выходу.
   Подгоняемые дымом и пламенем, гаучо быстро оказались у настежь открытой двери.
   Жан-Мари бежал за ними по пятам, но вдруг вспомнил и чертыхнулся:
   - Тысяча чертей! Ведь в моей камере остались люди! Они поджарятся...
   Не думая о том, что рискует свободой и жизнью, отставной сержант бросился назад. Открыв дверь, он вытолкал солдата и охранника.
   - Идите за мной, если дорожите шкурой!
   Оба ни слова не понимали по-французски, но сейчас это оказалось не важно. Они быстро сообразили что к чему.
   Пламя уже вовсю бушевало не только в камерах, но и в коридоре. Зрелище так поразило обоих служак, что они лишились дара речи. И уж окончательно сразило их то, что заключенный для спасения тюремщиков жертвовал своей жизнью.
   Тюрьму охватила паника. Все случилось молниеносно, никто не успел опомниться. Ударили в набат, но помощь не подоспела.
   Наконец, задыхаясь от дыма, Жан-Мари добежал до выхода. Одежда на нем тлела.
   Дверь все еще была открыта, но заключенные уже ушли далеко. Какой-то солдат держал за шиворот привратника, который отбивался и вопил:
   - На помощь!
   - Да закрой наконец пасть! Исчадье ада! - рычал на него солдат.
   Голос показался матросу знакомым.
   - Беник! Ты...
   - Ну, конечно, я!
   - Что ты здесь делаешь?
   - Жду тебя и вот этого держу.
   - Надо было спасаться!
   - Без тебя?.. Ну, ты скажешь!
   - Ладно! Теперь мы вместе, осталось отыскать мальчишку.
   Друзья преспокойно покинули тюрьму: Беник - с ружьем на плече, Жан-Мари - с фонарем и связкой ключей, от которых он поспешил поскорее отделаться, чего нельзя было сказать о Бенике, крепко державшем ружье.
   Они шли по улицам как ни в чем не бывало. Наглость французов была беспредельна. Они стучали в окна домов и посылали на пожар заспанных буржуа.
   - Свобода! Наконец-то! Мне хочется петь, - произнес боцман и подпрыгнул, словно мальчик.
   - Так в чем же дело, старина? Пой! А лучше расскажи, что ты делал там с этим болваном?
   - Поняв, что ты остался в тюрьме, я попытался вернуться. Однако этот дурень меня не пускал. К счастью, дверь не была заперта. Ну, я ее и толкнул. Смотрю: целая толпа заключенных. Тогда я открыл обе створки и заорал: "Пожар!" Все орали, ну и я тоже. Охранник хотел было меня ударить, но я его опередил. Вот и все. А много мы шуму, однако, наделали!
   ГЛАВА 5
   Погоня. - Толпа. - На углу. - Капитан Анрийон! - Командир погибшей "Дорады" узнает, что Феликс жив, но стал Синим человеком. - Наутро. - Беник и Жан-Мари. - Изумление. - В лодке. - На пароходе. - Приключения капитана. Марахао - Колон - Панама. - Игорный дом. - Шестьсот тысяч франков. - Как капитан стал владельцем "Авраама Линкольна".
   Месье Дюфур, владелец ресторана в Буэнос-Айресе, вне себя от ярости вопил на всю улицу:
   - Держи вора!
   Пожалуй, меньше всего на свете Ивону хотелось сейчас привлечь внимание окружающих. Он поставил на землю корзину, бросил вырученные в тюрьме деньги. Месье Дюфуру ничего другого не оставалось, как собрать свое имущество.
   Булочник был уязвлен. Мальчишка не вор? И он напрасно кричал на всю улицу? Дюфур привык везде видеть обман и мошенничество, всегда был готов дать отпор и теперь не мог простить маленькому сорванцу, что тот обвел его вокруг пальца. Обмана не было. Воровства не было. Как же так?
   Месье Дюфур подобрал все монеты до одной, со злостью пнул ногой валявшуюся корзину и опять закричал:
   - Держи вора!
   Ивон, отделавшись от белой куртки и передника, начал петлять по улочкам, словно заяц. Разумеется, истошный крик булочника был услышан. Ах, как много еще у нас простаков! Прохожие сначала замедляли шаг, потом останавливались, озирались вокруг, соображая что к чему и наконец пускались вдогонку.
   В результате из всей толпы, гнавшейся за Ивоном, никто толком не знал, что происходит и кого ловят.
   Все опрометью неслись вслед за человеком. Воистину! Глас народа далеко не всегда глас Божий.
   Ивон бежал во всю прыть. Щеки его раскраснелись, он едва переводил дух. Мальчишка как будто чуял, куда надо сворачивать. Его гнали, словно дичь, и весь он сосредоточился на единственном стремлении - спастись!
   Свобода нужна была юнге во что бы то ни стало. Это сейчас самое драгоценное. Если его схватят, кто поможет его друзьям? Кто доведет до конца так удачно начатое дело?
   Ивон бежал вдоль улиц, через проспекты и бульвары. Хладнокровие оставило его. Ему не пришло в голову, что самое простое - остановиться и тоже кричать: "Держи вора!"
   Толпа, не ведавшая, куда и зачем бежит, не обратила бы на него никакого внимания. Ивон смог бы уйти незамеченным и скрыться навсегда.
   И вот то, что неминуемо должно было случиться, наконец случилось. Повернув за угол, Ивон наткнулся на прохожего. Человек был гораздо выше и крупнее, поэтому мальчик кубарем покатился по тротуару.
   - Я пропал! Бедный месье Феликс! - вскричал беглец.
   - Черт побери! - выругался мужчина по-французски.
   Ивон прислушался. Неизвестный тоже обратил внимание на французского сорванца.
   Тот не успел подняться, как человек подхватил его и разразился гомерическим хохотом.
   - Стоять, юнга!
   - Капитан!..
   - Ивон...
   - Капитан Анрийон!.. Капитан, спасите меня!
   - Успокойся, мой мальчик!
   - За мной гонятся, меня хотят арестовать.
   - Арестовать? Тебя? - Поль переспросил, так как не расслышал слов Ивона. - У меня есть два пистолета...
   В это время самые проворные из преследователей уже выбежали из-за угла. Капитан загородил ребенка собой:
   - Не двигайся!
   Впрочем, он мог этого и не говорить. Ивон совершенно обессилел, еле дышал и не в состоянии был пошевелиться.
   Уловка оказалась удачной. Ищейки не обратили никакого внимания на стоявшего неподалеку мужчину, покрутились на перекрестке и бросились дальше с криками: "Держи вора!"
   - Ну, вот видишь, дружок, все очень просто! Дадим этим дурням убежать подальше и пойдем в обратную сторону.
   - Капитан, но есть еще месье Дюфур!
   - Кто это?
   - Булочник. Вот он!..
   - Вон тот толстяк? Этот двуногий боров? Ну, ему еще долго придется догонять тебя. Вставай, надо идти. Какого черта ты наделал? Почему они гонятся за тобой?
   - Я торговал булками и пирожными... вернее...
   - Ничего не понимаю! А где Беник?
   - В тюрьме!
   - Черт возьми!
   - Вместе с Жаном-Мари!
   - А кто это, Жан-Мари?
   - Его матрос, бывший сержант с "Диаманты".
   - Я не знаю его.
   - Это прекрасный человек, капитан, лучший из матросов.
   - О! Если это матрос Беника, я в этом не сомневаюсь.
   - А месье Феликс...
   - Ты сказал, месье Феликс?
   - Да, капитан! Месье Феликс Обертен, ваш друг, бывший пассажир "Дорады"...
   - Боже мой! - вскричал капитан. - Так он жив?
   - Конечно!
   - Разве англичане не повесили его?
   - Простите, капитан, но они его повесили!
   - Как это?
   - Месье выжил, но теперь серьезно болен.
   - Где он? Черт тебя побери! Да слышишь ли ты меня? Я немедленно хочу его видеть! Боже мой! Феликс жив...
   - Он в больнице.
   - А чем он болен?
   - Он посинел, капитан...
   - Посинел!.. У тебя, наверное, солнечный удар, или испуг так на тебя подействовал...
   - Капитан, я в своем уме и понимаю, что говорю. Повторяю вам, месье Феликс стал синим. А время от времени он чернеет. Становится похожим на настоящего негра.
   Анрийон был из тех, кого трудно чем-либо удивить. Но в этот раз он оказался явно обескуражен.
   - Ни слова не понимаю из того, что ты говоришь.
   - Поверьте, все это так.
   - Ладно. Допустим. Отведу тебя в какой-нибудь отель, не можем же мы торчать здесь.
   - Но у меня есть угол, капитан.
   - В таком случае идем к тебе. Если там найдется свободная комната, я ее сниму.
   - Простите, капитан! Могу я задать вам вопрос?
   - Валяй!
   - С каких пор вы здесь?
   - Не более часа. Мое судно пришвартовано* там, на главном рейде.
   ______________
   * Пришвартовано - поставлено на причал.
   - "Дорада"?
   - Нет! Бедняжка "Дорада" погибла.
   - Ах!
   - Теперь я командую большим пароходом.
   - Как здорово...
   - Да! Но еще лучше то, что я встретил тебя, мой дорогой!
   - О! Капитан, это точно! Счастливый случай.
   - Очутившись в Марахао, я по всему побережью ищу вас. Я был уверен, что Феликс давно мертв. Ты вернул меня к жизни своим сообщением. Мы заберем его из больницы.
   - Видите ли, тут еще англичане... Они опять прицепились к нему.
   - Ну, мы еще посмотрим, кто кого!
   - А как быть с моим дядей и матросом?
   - Разнесем тюрьму по кирпичику. Но сейчас надо добраться до твоего жилища. Там нам будет что рассказать друг другу. И еще: мне пришлось сменить фамилию. Я теперь больше не капитан Анрийон.
   - Из-за проклятых англичан?
   - Да! Для тебя и для всех остальных отныне я капитан Керневель. Это имя моей матушки.
   - Ясно, капитан. А вот и мой отель, мы пришли.
   Владелица отеля, добрейшая мадам Спиц, радушно приняла нового постояльца. Капитаны не часто останавливались у нее. Такой клиент льстил ей.
   Новый постоялец, в свою очередь, вел себя так, будто у него туго набит кошелек, и заказал роскошный ужин. Ивон почтил его своим присутствием.
   Хотя юнга был голоден и ел с завидным аппетитом, он все же находил время, чтобы в подробностях рассказать своему капитану обо всех невероятных приключениях их маленькой компании, состоявшей из Феликса, Беника, Жана-Мари и его самого. История так поразила Поля, что тот не успевал всплескивать руками и ахать.
   Беседа затянулась. На город опустилась ночь, и, дойдя до того самого места, где произошла их встреча, Ивон не выдержал - заснул.
   Было около одиннадцати часов вечера и капитан собирался уже лечь спать, как вдруг ему показалось, что под окном слышен знакомый свист - мелодия, известная всем морякам.
   Анрийон никак не мог растолкать мальчугана. Юнга не просыпался. Пришлось прибегнуть к маленькой хитрости. Подойдя вплотную к кровати Ивона, капитан что есть силы закричал:
   - Полундра! Подъем!!!
   Услышав команду, мальчуган тут же открыл глаза и вскочил с готовностью, с какой каждый матрос привык вскакивать по тревоге.
   На улице свистели сильнее.
   - Это мой дядя, больше некому! - закричал юнга, прислушавшись.
   - Ты уверен?
   - Я так думаю, я надеюсь, капитан.
   Капитан Анрийон, или капитан Корневель, как отныне он называл себя, осторожно приоткрыл окно и в тусклом сиянии звезд увидел двух мужчин. У одного в руках - ружье.
   - Это ты, Беник? - спросил он на всякий случай.
   Снизу послышался голос:
   - Это не Ивон говорит. Кто ты?
   - Беник!.. Это Беник! Дружище!
   Человек с ружьем ответил:
   - Провалиться мне на этом месте, если это не голос моего капитана!
   - Тихо! Мы сейчас спустимся.
   В гостинице для моряков жизнь не затихает ни днем, ни ночью. Постояльцы приходят и уходят когда им вздумается. После суровых и опасных морских походов матросы, оказавшись на берегу, предаются безудержному веселью. Никто не пеняет им за это.
   Капитан рассудил, что Бенику и его приятелю не следует подниматься наверх. Несколько мгновений спустя он в сопровождении Ивона вышел на улицу. Двое мужчин поджидали их в нескольких шагах, на набережной.
   - Прекрасно! Старый лис, - воскликнул Поль Анрийон, простирая руки к Бенику, - тебе удалось-таки бежать!
   Боцман, сияющий, радостный, бросил ружье, со звоном брякнувшее о землю, и кинулся в объятия к другу.
   - Капитан!.. Черт вас возьми, капитан!.. Месье Феликс спасся, вот и вы теперь с нами.
   - Я, я, мой дорогой, собственной персоной.
   - С неба вы, что ли, свалились? А каков у нас юнга! Дай-ка расцелую тебя! Представляете, капитан, если бы не он, мы крепко засели бы на мели.
   - Да, да! Мне все известно.
   Пока Беник не переставая говорил, его напарник скромно стоял в стороне, ожидая, когда его представят.
   - Это Жан-Мари, капитан, мой матрос.
   - И мой, - отвечал Анрийон, энергично пожимая руку Кервену. - Можешь во всем рассчитывать на меня.
   - К вашим услугам, капитан, - отозвался бретонец.
   - Итак, дети мои, - продолжал Анрийон, - если уж вам удалось выбраться оттуда, надо сделать все, чтобы вы не попали обратно.
   - Это точно! - в один голос отозвались оба моряка.
   - Могу предложить местечко, где никто не будет вас искать.
   - Вы, капитан, человек слова. Если сказали, значит, сделаете непременно. Доказательством служит хотя бы то, что вы с нами. Право, с луны вы, что ли, свалились? Я так волнуюсь, как никогда. Слово моряка!
   - Будет, дружище. Пожалуй, пора кончать разговоры и сниматься с якоря!
   Капитан направился к набережной, трое друзей последовали за ним. Подойдя к воде, он сказал:
   - Надо избавиться от твоего ружья.
   - Ума не приложу, что с ним делать.
   - Выкинь в воду! И кивер, и ранец, и патронташ...
   - Все выкидывать?
   - Абсолютно! И ты тоже, Жан-Мари, снимай куртку.
   - Есть!
   Матросы остались в одних рубашках, и теперь ничто не выдавало в них беглецов.
   Капитан поискал что-то в темноте и вскоре нашел веревку от привязанной у мола лодки. На дне ее спали три перевозчика, курсирующие от берега к стоявшим на рейде судам.
   Анрийон разбудил их, шепнул что-то по-испански и подозвал спутников. Те, ни слова не говоря, сели в лодку, подняли парус, и суденышко заскользило по водной глади в сторону лимана* Плата.
   ______________
   * Лиман вытянутый мелководный залив у впадения реки в море.
   Спустя час показались пришвартованные суда. Парус спустили и пошли на веслах. По тому, как капитан лавировал* и выбирал путь, было видно, что здешние места ему знакомы. Лодка приближалась к огромному кораблю, легко покачивавшемуся на волнах.
   ______________
   * Лавировать двигаться, объезжая, огибая препятствия.
   - Эй! На борту! - закричал капитан, сложив ладони рупором.
   - Кто здесь? - отозвался охрипший голос.
   - Это ты, Геноле?
   - Я, капитан!
   - Что новенького?
   - Ничего, капитан!
   - Прекрасно, мой мальчик! Я привез людей. А ну-ка, Ивон, забирайся на палубу по канату.
   Юнга моментально оказался наверху.
   - Теперь ты, Жан-Мари.
   По тому, с какой легкостью и ловкостью бывший сержант преодолел препятствие, было видно, что он не потерял матросских навыков.
   Следующей была очередь Беника. Вслед за ним, щедро отблагодарив владельца лодки, поднялся и сам капитан.
   - Дети мои! Вы у меня на судне, следовательно, считайте, у себя дома. Ты, Беник, по-прежнему будешь боцманом. Ты, Ивон, теперь матрос. Ну, а для тебя, Жан-Мари, думаю, не слишком обременительна будет роль обыкновенного пассажира.
   - Я? Пассажир?! Это я-то, бывалый канонир?..*
   ______________
   * Канонир в русской армии - рядовой в артиллерии, пушкарь.
   - Канонир? Браво! В таком случае тебе найдется работенка. Обещаю. Зайди ко мне в каюту, нам есть о чем поговорить. Вы, должно быть, умираете с голоду. Надо как следует поужинать, а на десерт* - табак и ликер.
   ______________
   * Десерт - фрукты или сладкие блюда, подаваемые в конце обеда.
   За столом прислуживал незнакомый юнга. Он очень гордился своим положением.
   Беглецы так наворачивали, что непонятно было, куда все вмещается. Можно было подумать, у них резиновые желудки.
   Как только утолили голод, капитан отослал юнгу, закрыл дверь, откупорил бутылку вина, закурил трубку и сказал:
   - Ну что ж! Поговорим! Ивон поведал мне обо всех ваших приключениях до того момента, как вы совершили побег. Теперь моя очередь. Начну с того проклятого дня, когда "Дорада", на свое несчастье, прибыла в Марахао. Помнишь, Ивон, и ты тоже, Беник, как нас захватили англичане и оставили на борту патруль? Что стало с теми бравыми ребятами, тоже, наверное, не забыли.
   - Вы имеете в виду, капитан, как я напоил этих патрульных, чтобы взять для вас одежду их командира?
   - Пьяницы всегда попадают в дурацкое положение, - серьезно вставил Жан-Мари. У него на этот счет, кажется, имелось категоричное мнение.
   - Короче, - продолжал Анрийон, улыбаясь, - эти негодяи, едва только оказались на берегу, не придумали ничего лучше, как подвести нас под виселицу. Но в Бразилии суд не так скор, как в Англии. Тебе-то это известно, Беник!
   - Так точно, капитан! Я знаю, что вам удалось выкрутиться и не оказаться под судом в качестве работорговца. Но чем кончилась история с бумагами "Дорады"?
   - Меня обязали заплатить огромный штраф, и как можно скорее. В это время вы с Ивоном уже сбежали. Кстати, куда?
   - На шахты Диаманты. Там мы и нашли месье Феликса. Он был абсолютно синий, его за деньги показывали в балагане. Сами посудите: разве могли мы оставить его в таком состоянии?
   - Так вот, - продолжал капитан, - я уплатил штраф, команду отпустили. "Дорада" вновь была моей. Все это время чернокожие оставались на борту. Им давали еду из наших запасов.
   - Бедняги! - посочувствовал Беник.
   - Конечно, бедняги! Я много размышлял над их незавидной судьбой и, как только возвратился на судно, тут же приказал помощнику вывести пленников на палубу. Разделил между ними всю имеющуюся в наличии провизию, дал каждому немного денег, с которыми они поначалу даже не знали, что и делать. Потом оформил бумаги на их освобождение, высадил на берег и объяснил, что они свободны.
   - Свободны! - в один голос закричали Жан-Мари, Беник и Ивон. - Ах, капитан, как это прекрасно!
   - Я сказал, что местные власти помогут им найти работу, что работа эта будет оплачена, и никто отныне не покусится на их свободу.
   - Но для вас это означало разорение!
   - Что-то в этом роде. Но зато я поступил благородно. Во всяком случае, постарался, насколько возможно, исправить положение.
   - Вам ничего не оставалось, как выйти в море.
   - Я и собирался так поступить. Но в одно прекрасное утро в Марахао появился весь экипаж треклятого английского крейсера.
   - Черт побери! Разве торпеда не уничтожила его?
   - Конечно, уничтожила. Однако этим бестиям удалось спастись. Одним словом, если мы избежали суда как работорговцы, то теперь стали пиратами. Все это мне поведал один добрый малый, служивший в суде. Он неплохо на мне подзаработал. Первое, что сделал английский капитан, прибыв в Марахао, написал обо мне рапорт. Результат не замедлил сказаться. Через несколько часов меня вновь должны были схватить и передать британским властям, и повод был не пустячный: обвинение в умышленном потоплении военного судна. Недолго думая, я собрал всех своих, объяснил что к чему и приказал сматываться, и побыстрее, если они не хотят угодить за решетку. Упрашивать не пришлось. Все заторопились покинуть судно. Своя шкура дорога, через четверть часа их и след простыл. Свидание назначили через три месяца либо в Пернамбуко, либо в Рио, либо в одном из главных портов Бразилии. Мы не теряли надежды все же выпутаться. Пора было и мне уходить. Оставить мою "Дораду"! Но ведь они ее продадут... "Нет. Ничего они не получат", - решил я. Спустившись в камбуз, я разлил весь спирт, который там был, и поджег. Бедная моя "Дорада"! Я едва успел сойти на берег. Она вспыхнула, словно бочка с гудроном. И тут как раз обнаружилось, что приближается патруль, чтобы арестовать меня...
   - Бедная "Дорада"! - завздыхали Беник и Ивон. Настоящие моряки, они любили свой корабль.
   - Я убежал, - продолжал капитан, - прятался в городе. Мне повезло: удалось сговориться с капитаном одного американского судна, которое готовилось отплыть на другой день. В кармане не было ни гроша, ведь все, что имел, я раздал людям. Пришлось наняться матросом. Американец, очевидно, принял меня за дезертира, но, окинув взглядом мою крепкую фигуру, вероятно, решил, что я смогу пригодиться. Меня взяли на борт. На следующий день мы отплыли. Странные бывают случаи! Оказавшись в море, я стал рыться в кошельке, надеясь, что между бумагами завалялся какой-нибудь банковский билет. Сунул туда руку и... Угадайте!