Бутаков Эрик. Одиннадцать

ир был и выше сантиметров на пятнадцать-двадцать и здоровее раз в семьсот, и ещё Вова заметил, что, в крайнем случае, крестик можно использовать, как наконечник). Шило-крючок (как бы там ни было, колющий предмет, хотя его лучше отнести к «разному») и десять плоских, самодельных гвоздей, похожих на те, которыми куют лошадей, но гораздо длинней – десять сантиметров.
    «Одежда-тепло». Заметим сразу – оделись напарники одинаково – рубахи, штаны на вязках и ичиги на босу ногу. Как сговорились! А в мешках ещё нашлось: две пары шерстяных, рукотворных носков; две вязаные кофты-душегрейки; две меховые бараньи безрукавки; две смешные шапки-треухи, два плаща-балахона из плотной ткани. Примерив один из них, Ефим заметил, что он теперь похож на капуцина или монаха-странника, но всё равно хорошо – от дождя пригодится. Кроме того, две войлочные попоны-одеяла (широкие – дав на два метра), видимо, теплые; пара отрезов льняной, тонкой ткани шириной сорок сантиметров и длиной в полтора метра каждый. Два кожаных ремня-пояса с железной пряжкой-застежкой, которые, как говорилось в инструкции, можно сжечь, если всё осточертеет, и «окончательно распоясаться». (В чем секрет этих поясов? – непонятно. Видимых вставок, или чего-то подозрительного в их структуре не было: кожа да пряжка самая банальная. Чего там сжигать? Может, они всё врут, что ведут постоянное наблюдение. Уж пояса-то тут точно ни причём!) И почему-то одна левая рукавица из лосиной кожи.
    «Инвентарь-жратва»: медный, кованый котел литров на десять-двенадцать, которому напарники были рады; две деревянные, грубо вырезанные ложки; два кожаных мешочка-кисета, в которых лежали кремень и трут; узелок с крупной кристаллической солью; примерно килограмм не шелушённой пшеницы в берестяном коробе; две сильно засушенные рыбины средних размеров и кожаный бурдюк литра на три.
   – Хоть бы кружку положили! – посетовал Вова.
   – Не говори, – согласился Ефим.
    «Разное»: как уже говорилось, моток пеньковой веревки (тридцать метров); шесть сермяжных метровых шнурков, точно таких же, как на шее Ефима; костяная игла; моток дратвы в три с лишним метра; десяток очень тонких жилок разной длины в районе метра; и, самое главное, но, к сожалению, – одна! – приличная и легкая поняга с кожаными, прочными ремнями и вязками. В эту же кучу упали два куля – тара, так сказать.
   – Не густо, – сказал Ефим. – Но «необходимо и достаточно», кажется, так это называлось в инструкции?
   – Тяжёлое всё, – оценил Володя.
   – Да уж, не облегченное – это точно! Но и не очень тяжёлое, если часть вещей на себя одеть. Мало всего – это да! А что поделаешь?
   – Ничего не поделаешь. Хорошо, хоть это есть.
   – Вот когда узнаешь преимущества современной туристской индустрии – всё легкое и удобное! Однако что есть, то есть...
   Ефим, почесывая голову, смотрел на разложенные в траве вещи.
   – А теперь информация, которую мы знаем, – сказал он. – Я знаю, что нам идти по карте триста тридцать три и три десятых километра точно на Юг. Что смущает? Слово по карте, это означает, что в натуре – километров на шестьдесят, а то и на все сто шестьдесят больше, если учитывать рельеф местности. Точно на Юг– насколько точно? И ещё я знаю, что время у нас не лимитировано, путь мы выбираем сами, и всё, что есть, то – есть – другого не будет. Захотим соскочить – можно сжечь ремни. Кажется – всё. А что ты знаешь?
   – То же самое. И ещё мне пилот сказал: «Ровно полдень».
   Ефима вспомнил слова своего пилота: «Пошел!», а потом, «Ровно полдень!»
   – Точно! А вот, братишка, и наш первый косячок! Мне это тоже сказали. А знаешь для чего нам это нужно?
   – Чтобы мы сразу сориентировались, где Юг, пока погода хорошая.
   – Вот именно! Соображаешь!
   – Ну, так давай ориентироваться. Сколько мы здесь уже?
   – Час – не больше.
   – Значит, сейчас около часа дня. Значит, солнце, пока ещё, почти в зените, стало быть – на Юге. Максимум – поправка на пятнадцать градусов. Давай определимся.
   Володя воткнул копье в землю.
   Сняв крестик, применяя его, как отвес, Ефим точно выправил копье по вертикали.
   – Давай ещё пару жердей вырубим, чтобы не промахнуться, – предложил Володя.
   – Давай три-четыре – копье же не оставим.
   – Логично.
   Через пять минут всё было готово: три вертикально воткнутых в землю осинки – торчали посреди поляны. Тень от каждой падала на то место, куда была вбита следующая. Значит завтра, можно будет точно определить полдень по тени, и сделать поправку. А пока и так сойдет.
   – Наш Стоунхендж! – оценил Ефим. – Что там получается?
   – Если грубовато, то, видимо, вот та вершина точно на Юге. – Володя указал на острую скалу на вершине далёкой горы в голубой полуденной дымке у горизонта.
   Ефим сам посмотрел поверх вбитых кольев, соединив их взглядом по одной прямой напротив солнца, взял чуть левее на несколько градусов, и, действительно, выходило острая и очень приметная вершинка на горизонте – это Юг.
   – Хорошо. Всё равно всё это не очень-то точно, но с таким ориентиром не потеряешься. Сколько до неё, как думаешь?
   – А хрен его знает! По прямой – может пятнадцать, может двадцать. Когда пойдем под гору, а потом вверх – может и все двадцать пять или тридцать. Сейчас трудно сказать. Дымка. Нужно самим определится, где мы.
   – Это мы, я так думаю, успеем сделать, главное выяснили, куда идти, – сказал Ефим, стягивая рубаху и ичиги. – Жара! Давай лучше подумаем, что жрать будем. Три сотни с гаком километров без жратвы идти бессмысленно и невыносимо – нужно кого-то убить. Согласен? А потом, нажравшись до отвала, заготовив провиант в дорогу, мы завалимся в траву и решим, что и как делать. Сориентируемся, определимся и отправимся в путь с полными желудками и мешками припасов. Как тебе такая схема?
   – Вполне, – Володя разглядывал поляну и всё вокруг неё. – Тогда лагерь ставить надо. Сегодня мы уже явно никуда не идем. Я так понимаю?
   – Никуда! Возможно и завтра – пока не добудем пищу. Давай ставить лагерь. Будем отдыхать «на даче» после столь долгого перелета.
   Ефим вновь натянул ичиги и взял топор.
 
   Судя по всему, напарник Ефиму попался нормальный – соображает, что делать и видно, что врубается. «Это хорошо. Это очень хорошо!» – размышлял Ефим.
   О том же думал и Володя.
   Пока они ещё только притирались друг к другу.
 
   На северо-восточном краю поляны (а теперь-то точно было известно, что это северо-восточный край), у подножья лесистой сопки напарники обнаружили замечательный выворот – огромный ствол упавшей сосны с вывороченными корнями. Рядом с выворотом стоял огромный камень, Бог знает, как здесь оказавшийся. С одной стороны горка, позади лес, спереди этот валун – лучшего места и придумать нельзя!
   – Ну, что, брат Владим ир? Не вредный ты – смотри какое место! – Ефиму нравилось называть Владимира Владим иром, делая ударение на последнем слоге. Учитывая одежду и ту «игру», в которую они ввязались, это было логично.
   – Наверное, мы оба не вредные, – хмыкнул себе под нос Володя.
   – Не скажи, не скажи. Ладно, давай так, я пойду, нарублю жердей, – Ефим указал пальцем на осиновую рощу, – а ты пока лапника наруби. Нармалеус?
   – Хорошо, – спокойно ответил Володя, достал из мешка мечь-тесак и стал приглядывать подходящие деревья.
   – Вон, смотри сколько ёлок, – Ефим махнул в сторону горы.
   – Я в курсе, – опять спокойно ответил Владимир и посмотрел на Ефима из-под бровей, наморщив лоб.
   – Н-да, действительно, чегой-то я, – спохватился Ефим. – Разумеется. Ну, прости, брат – привычка командовать...
   – Ничего, командуй. У тебя это получается.
   – Да? Ну, ладно – буду. Как скажешь!
   И они оба рассмеялись.
   В приподнятом настроении, насвистывая, Ефим, перекинув топор через плечо, направился к осинкам.
   Володя пошел вверх по склону к елям, проверяя на ходу насколько острый меч, точнее, кесарь-мачете.
 
   Через час отличный шалаш был готов.
   – Красота! – Ефим стоял и, улыбаясь, любовался жилищем. – А, Володя, красота?
   – Отлично получилось.
   – Молодцы мы с тобой – мастера!
   – Жрать охота, – Володя покусывал травинку.
   – Да, подсасывает уже. Давай думать, уже пора. Дом есть – пора забивать холодильник. С чего начнем?
   – Давай бредень в речку для начала бросим. Может, рыбу поймаем.
   – Отличное предложение! Давай, начнем с реки. А потом прогуляемся по округе, посмотрим, чем округа богата. Глядишь, рябчика на ужин подстрелим или ещё кого. Жратвы нам много надо!
   Достали сетку. Достали веревку, шнурки, дратву. Ефим достал гвозди, крючки «на акулу» и мешочек с кремнем и трутом. Карманов не было, поэтому он все железо положил в рукавицу. Поверх, чтобы не звенели и не вывалились, запихал мешочек с кремнем, шнурки и дратву, и привязал рукавицу к своему поясу.
   – А гвозди зачем? – спросил Володя, перематывая веревку через локоть и кисть большими кругами.
   – Мало ли, может, табличку с объявлением приколотим, что мы были здесь.
   Володя улыбнулся.
   – Нет, серьезно?
   – Если серьезно, может самолов какой-нибудь смастырим. Чтоб не возвращаться.
   – Понятно, – Володя закинул кольца веревки на плечо. – Пшеницы ещё немного в рукавицу насыпь, если что – погрызем хоть пшено.
   – Нет проблем!
   Они взяли ножи, повесив их на пояса.
   Меч-тесак и рогатину взял Вова.
   Топор Ефим заткнул за пояс за спиной, взял лук и колчан со стрелами, который кое-как разместил у пояса.
   – Ну и видок у нас, Володя. Богатыри!
   – Скорее – охотники.
   – Беспонтовые охотники, так точнее будет.
   – Посмотрим.
   – Посмотрим – это точно. Ну, двинули?
   – К реке?
   – Да.
   И они двинули к реке. (Смешная парочка в старинных, неуклюжих одеждах.)
 
   Не мудря и не теряя время, чуть ниже переправы, найдя подходящее место, они перегородили сетью речку.
   Потом Ефим перебрался на другой берег к Володе, и они вышли на ту поляну, куда приземлился Владимир.
   – Да-уж, посадочные места они выбрали почти одинаковые, – сказал Ефим, доставая стрелу. – Попробую, что за пушку нам дали – пристрелять надо.
   Ефим уперся коленом в рукометь и, взяв лук за рога, попробовал его на прочность.
   Лук оказался довольно тугим.
   – Поможешь тетиву надеть? – спросил он Володю.
   – Конечно.
   Ефим ещё раз выгнул лук. Володя накинул тетиву на петли рогов. Ефим тихонько отпустил. Лук был в боевой готовности. Попробовав его на вытянутой руке, Ефим дернул тетиву. Та приятно зазвенела.
   – Хорошая машина, – оценил Ефим и достал стрелу.
   Сначала он просто выпустил стрелу вдоль поляны, чтобы оценить дальность, убойность и силу натяжения, как он выразился, машины.
   Стрела довольно резко пересекла поляну и вонзилась в траву.
   – О, хороший бой! Теперь проверим тебя на точность.
   Он выдрал пучок травы, скрутил его в валик, бросил посреди поляны и пошел за стрелой, отсчитывая шаги.
   Найдя стрелу примерно в тридцати шагах от травяного валика, Ефим натянул лук и выпустил стрелу по мишени.
   Стрела пролетела гораздо выше.
   Достав другую, он пустил и её.
   Стрела воткнулась рядом.
   Выстрелив ещё раз, он определил высоту «прицельной планки» и сделал царапину на рукоятке лука. «Так – это тридцать шагов! От неё и будем плясать!» – решил Ефим.
   Подобрав стрелы, Ефим спросил Володю:
   – Стрельнёшь?
   – Потом – время не хочется терять. Пока ты стреляй – нормально получается.
   – Спасибо, друг! – ответил Ефим, и они пошли в тайгу за поляну.
   Решено было проверить места и поискать звериные тропы с «Володиной» стороны реки, так как на том берегу, они нашумели, да и склон горы слишком близко подходит к лагерю – будет дым от костра – по склону никто не пойдет. Хотя дымом провоняет вся ложбина, но здесь, за рекой вдалеке и тишине, по тропам, которые обязательно должны быть вдоль реки, животные, как им казалось, обязаны ходить без опаски. А куда им, собственно говоря, деться? Вот поэтому-то и пошли за реку.
   И тропу нашли. Хорошую тропу. «Усеянную» свежим пометом разного вида парнокопытных.
   – Хороша тропка, дичь есть! – сказал Вова. – Вверх пойдем или вниз?
   – Пойдем вверх, посмотрим какую поганку можно копытным устроить! Если получится, тащить вниз будет сподручней. Ты делал когда-нибудь самоловы?
   – Только читал. А ты?
   – Пару раз делал. Но ничего не поймал.
   – Надеюсь, теперь поймаешь.
   – Я тоже, только на это и надеюсь. Выбора-то у нас нет, братишка. Обязательно нужно поймать! Жрать-то что-то надо!
   – Значит поймаем!
   – Хорошо бы! Посмотрим, как получится.
   – Получится, я тебе точно говорю.
   – Как скажешь! Ну, пошли, оптимист, спустимся обратно к реке, приготовим заподлянки, чтобы у тропы не сильно сорить.
   – Пошли.
 
   Первым делом, Ефим срубил небольшую сосенку. С одной стороны обтесал её, чтобы она получилась более-менее плоской и пробил её по всей длине через восемь-десять сантиметров гвоздями насквозь. Получилось нечто похожее на грабли-расческу метровой длины. Потом он ещё вырубил несколько березовых, прямых палочек разной длины, подрезал их, как ему надо и сказал:
   – Вот, что можно здесь подготовить – готово, пошли, поищем, где всё это установить.
 
   Примерно в километре выше по склону, звериная тропа пошла вдоль обрыва. Поперек её перегораживало упавшее дерево. Звери здесь должны были проходить под стволом. Слева, почти вплотную, к тропе подходила каменная стенка, справа – довольно крутой свал к реке. На краю обрыва валялась длинная сосновая лесина, почти без сучков.
   – Отлично! – оценил Ефим. – Первую пакость здесь и устроим.
   Прибив, на тонком конце лесины свою «расческу» острыми концами гвоздей кверху, напарники развернули лесину так, чтобы тяжёлый (очень тяжелый) её конец свисал с обрыва, а тонкий закрепили подготовленными березовыми палками за нижние сучки соседних деревьев, сразу за завалом. Что-то там помороковав, Ефим насторожил ловушку в надежде, что коза (или кто там ещё), проходя под завалившимся стволом, перешагнет через ствол лесины и наступит на плашку-сторожок. Тогда сработает отвес, легкий конец полетит вверх, гвозди воткнуться животному в тело и, возможно, животное, «прилипнув» к лесине, вместе с ней упадет с обрыва. Раненое так жестоко, оно далеко не уйдет, если вообще будет способно подняться. Замаскировав ловушку, как можно более тщательно, Ефим остался доволен ловушкой. Володя кивком головы одобрил «изобретение», а вслух произнес:
   – Получилось бы только.
   – Получится! Ты сам сказал.
   – Значит получится! Что ещё?
   – Пошли обратно, я там березку приглядел подходящую. Кое-что там насторожим.
   Они вернулись вниз по тропе на несколько сотен метров.
   Здесь Ефим задумал перегнуть березку, настроить сторожок, на который животное то же должно наступить, тогда береза резко выпрямится, и из земли взлетит вместе с березкиной вершиной веревка, унизанная рыболовными крючками «на акул». Если они зацепят животное, то станут крючками «на оленей», как пошутил Ефим. А уж если крюки зацепят, то бедолага ни только не сможет сойти с крючка, он ещё и к берёзе веревкой прижат будет.
   Так всё и сделали.
   – Живодерский метод, конечно, – оправдывался Ефим, – но что поделаешь? Жрать-то что-то надо. А наши тушки съедят сами зверушки, когда они упадут на тропе от голода.
   – Да нормально всё! – успокоил его Владимир. – Мы ещё и ни такое придумаем! Сейчас, главное, поймать! А оплакивать животных и наши поступки будем, когда бульон закипит, я так понимаю.
   – Ну, тогда другое дело! Спасибо, Владим ир, пошли сеть проверим – наработались уже сегодня достаточно. Может, глупая рыба в сети попалась.
 
   По дороге к дому Ефим подстрелил бурундука.
   Тот высунул голову из-за пня-обломка в пяти метрах от Ефима, и стрела пронзила его башку насквозь.
   – Не густо, но свежая бурундучатина на ужин уже есть. Еще пару таких полосатых и, считай, живем, Володя. – Ефим держал бурундучка за хвостик.
   – А давай, тогда несколько плашек и на бурундуков (или белок) поставим.
   – Ты знаешь как?
   – Это-то я делал легко и сколько хочешь. Срабатывает.
   – Давай.
   И они «усеяли» лес самоловами на мелких грызунов, в качестве приманки используя щепотку не шелушённой пшеницы.
   – Только бы птички не склевали.
   – Будут клевать – по башке бревном получат, – заметил Володя. – Какая разница? – синиц наварим.
   – Так-то да! – согласился Ефим. – Пригоршня вареных синичек – деликатес, кто понимает.
   – Не смеши! – засмеялся Володя. – Побережём силы, а то всё на смех курам улетучится.
   – Не боись! Смех – продлевает жизнь. Будем смуреть – перегрыземся и придется пояса сжигать. Кстати, нужно будет потом ещё раз проверить, что это за «телеграфные провода!»
   – Мне кажется – херня всё это.
   – Мне тоже так кажется. Ради шутки можно их сегодня же в костер бросить и посмотреть, как к нам вертолеты полетят.
   – А если не полетят?
   – Тогда два варианта: либо все это действительно херня, либо они нас как-то слышат и знают, что мы ради хохмы и поверки ради пояса сожгли. Но в любом случае, мы останемся без кожаных ремней. А веревкой обматываться нет желания. И неудобно. Ты как думаешь?
   – Да, черт с ними – не будем сжигать! В крайнем случае, сварим – кожа идет на второе за милый мой.
   – Это точно!
   Вечерело. Солнце уже конкретно сваливалось за гору. Ещё час-полтора, и наступят сумерки. Впереди подкрадывалась первая ночь.
   Но сперва, ещё нужно прожить первый вечер.
   – Я на тот берег, – сказал Володя (они уже подошли к переправе), отдавая остаток веревки Ефиму. – Продерни шнур по длине сети, и оба конца мне перекинешь. А я уже, как неводом подтяну её к берегу. А там – дело техники.
   – Ясно, начальник. Сделаем.
   – Хорошо!
   И Володя, уже легко и смело перескочил по бревнышку речку.
   «Растут дети! – подумал Ефим и улыбнулся. Такой расклад ему нравился. – Вова тоже не простачок, и это хорошо! Нормальный напарник».
 
   В сеть попало полдюжины тугих ленков.
   – Ха! – крикнул Ефим. – Живем, братишка! Это, считай, на два дня точно!
   – Повезло! – излучая довольство, подтвердил Володя.
   – На ночь её оставляем, – сказал Ефим, намекая на сеть. – Пусть ещё нам что-нибудь поймает.
   – Естественно! – согласился Вова. – К утру наверняка ещё зацепится.
   – Так что, бурундучатина теперь на десерт. Уху хавать будем.
   – Картошки бы, лучку... – размечтался Володя.
   – Картошку ещё Колумб не привез. Он ещё не родился. Привыкай к условиям.
   – Да я знаю. А помечтать все равно охота. Мы же её ели, знаем. Ладно, и на том спасибо! А то что-то я совсем оголодал, даже руки трясутся.
   – Сейчас пожрем, бродяга! – Ефим нанизывал трепещущих рыбин на гибкую ветку, продевая её под жабрами через рот. – Сейчас так пожрем! Давай за котелком. И бурдюк прихвати. А я пока рыбу почищу.
   – А сеть?
   – Поставим, поставим. Сейчас почищу, и поставим. Ты как раз вернешься.
   – Давай лук.
   – И топор забери.
   Ефим отдал Вове лук, колчан и топор.
   Вова попутно забрал свою рогатину, кесарь и рукавицу с мелочёвкой.
   – Бурундука я тоже почищу по ходу.
   – Я быстро, – пообещал Володя и скрылся за кустами.
   Ефим перестал нанизывать оставшихся рыбин, достал нож, надрезал, как полагается, шкурку бурундука от кончика лапки до кончика лапки мимо жопки, и «чулком» стянул шкурку с тушки. Потом распотрошил грызуна, промыл в реке этот комочек мяса. А уже после принялся рыбу чистить, справедливо полагая, что так мясо (пусть даже его мало) рыбой пахнуть не будет.
 
   Стоило вспороть первого, здорового ленка, жрать захотелось ещё больше.
   Вова пробирался через кусты, звякая котлом.
 
   На предполагаемом месте костра Володя накидал мелко порванной бересты, желтых прошлогодних травинок, тоненьких-тоненьких сухих веточек сосны, сухой клочок лишайника, взял из мешочка шепотку трута, положил его на свою заготовку и для пробы легонько ударил ножом по кремню. Искры пролетели мимо трута. Он попробовал ещё раз, изменив угол удара. Искры засыпали трут. Трут затлел. Вова наклонился и принялся раздувать, сначала, тихо и осторожно, потом все более настойчиво и сильнее. Маленький, тонкий дымок, извиваясь, полез вверх. Володя подложил тончайшую пленку бересты, и та вспыхнула. Тут же Вова подбросил ещё бересты, огонек разгорелся, береста затрещала, запахло костром, стало веселей на душе. Владим ир добыл огонь!
   – Технично! – похвалил Ефим.
   – Как учили, – улыбался Вова. – Кремень хороший.
   – Ставим котел?
   – Ставим.
 
   Пока закипала вода, Володя смастерил из бересты два короба с невысокими бортами вместо тарелок и пару конусовидных стаканчиков, похожих на вафельные стаканчики для мороженого. Получилась неплохая посуда.
   Решили сварить четырех ленков, а оставшихся двух подсолить и оставить на завтра. Тушку бедного бурундука тоже решили оставить на потом.
   Ефим прогулялся к реке и нашел куст дикой смородины. Нарвав охапку листьев для «таёжного чая», он посмотрел в сторону костра. Володя ворожил у котла, огонь волшебно горел, подбрасывая искры к небу, которое уже порядком потемнело, и готово было высыпать звезды. «Надо будет ещё раз определиться по Югу, – решил Ефим. – Посмотрим, точно ли мы его нашли».
   Стоит немного подождать, и на небе появятся ковши.
   А пока он не спеша шёл к шалашу, к костру, к напарнику, к первой, скорее всего, холодной ночевке.
   «Эх, жаль! Сигаретку бы сейчас! – размечтался Ефим. – И водочки бутылку!» Улыбнувшись самому себе, он ещё для комплекта добавил: «И пару грудастых девчонок!»
   А спина его ощущала прохладу реки.
 
   Парни ели уху. Почти пустую уху, если не считать горсть разварившегося пшена на дне котелка. Но бульон получился хороший, и рыба вкусная. Всё было нормально. Парни почти наелись. Ефим, разделавшись с последним рыбьим хвостом, попивал из «туеска» как из пиалы.
   – Ты родом-то откуда будешь, Вова? – первым задал вопрос Ефим, посматривая на напарника глазами, прищуренными от дыма и любопытных мыслишек.
   – Что – наелся? Пришла пора поговорить? – Вова поднял глаза на Ефима и улыбнулся.
   – Ты почему-то всегда улыбаешься, – заметил Ефим.
   – Из Москвы, – ответил Вова.
   – О как! Из самого, что ни на есть, центра? С Красной Площади?
   – С Ленинградского шоссе, точнее сказать.
   – Понятно. Для меня Москва всегда была темным лесом. Никогда не мог понять, как вы в ней ориентируетесь Я лично – по метро: вышел – на тебе чего хотел. А по улицам начнешь ходить – всё, труба – заблудился. Ты-то как в Москве – ориентируешься?
   – Конечно.
   – Конечно... я от Кремля (от гостиницы Россия) до Арбата дойду легко. От Красной площади до памятника Пушкина запросто, даже через Кузнецкий мост. А вот от памятника Пушкина до Красной Площади по прямой если пойду, то обязательно в противоположную сторону уроюсь почему-то. Выйду из метро, увижу памятник и – пошел в другую сторону... Тянет меня в другую сторону и всё тут! Почему? – не знаю! Тысячу раз – и всё мимо кассы. Смешно самому! Кажется, точно же знаешь куда идти, но выйдешь из этого чертового метро опять не с той стороны, и снова всё перепутал – там этих выходов из метро... И нормальных, и с переходами, и из каких-то домов... Чуть ли не из квартир выходишь!.. Однажды из какого-то книжного магазина выполз... Издеваетесь, москвичи?! Накопали нор, первопроходцы!.. Как нормальному человеку в них не заблудиться?! – рассмеялся Ефим.
   – Смешно, – улыбался Володя. – А как ты по лесу собираешься бродить, если в городе ориентацию теряешь?
   – Но-но, мамаша! – Ефим погрозил пальцем. – Поаккуратней со словами! Что значит: «ориентацию теряешь»? За такие поговорки...
   – Извини, – перебил Вова, опять улыбаясь, – Я не то имел в виду, разумеется. Я в смысле ориентирования на местности.
   – Да я понял, – улыбнулся в ответ Ефим, довольный тем, что немного, так ненавязчиво напугал напарника. Ну, не напугал, но тормознул, на место, так сказать, поставил. Короче, что-то ему было приятно, и он добродетельно завершил: – Шучу я, братишка. Шучу. В лесу не потеряюсь, я думаю. Посмотрим...
   – Веселый и находчивый, – хмыкнул себе под нос Володя, продолжая поедать улов.
   – Вот именно – услышал его Ефим.
 
   Минуту примерно они помолчали, но пауза неприлично затягивалась.
   – Что с костями делать будем? Пригодятся? – нарушил молчание Володя, аппетитно обсасывая рыбу.
   Ефим сам себе задавал уже этот вопрос. Но пока ответа для себя не находил. Поэтому, наверное, в слух рассуждать он начал издалека.
   – Вот так нас учат быть прагматичными...
   – Жадными, – перебил Володя.
   Ефим посмотрел на него, хмыкнул и продолжил:
   – Да – жадными. Запасливыми скрягами. Теперь мы Плюшкины – будем всё копить и собирать. А потому что у нас нет ничего! Точнее, всего не хватает! Где пиво? Где холодильник? Где мои трусы, черт возьми – я уже конец натер об эти жесткие штаны... у них такой шов – того и гляди, отпилит мне конец к вечеру, если весь день шагать будем. А где взять трусы?! Короче, если мы постоянно будем испытывать недостаток чего-либо, то, неровен час, скоро выйдем на тропу войны, стоит нам встретить кого-нибудь в лесу из людей, у которых есть сумки за плечами... и трусы! Начнем обозы грабить! Потом, где-нибудь в поселке я ларек подломлю... Даже сегодня, за один день в отсутствие цивилизации, можно вполне понять первобытных людишек, которые только и делали, что занимались грабежом. Странный промысел, правда? Но достаточно легкий... и прибыльный. «Славный парень – Робин Гуд!» Что же будет через неделю-другую? Мясо нужно! Иначе...