Бутаков Эрик. Одиннадцать

   – Не согласна!
   – А я и не пытаюсь тебя убедить. Я сразу сказал – сложный ответ, его изучать надо. И привел лишь несколько фактов для размышления. Думай, как хочешь... а я – как считаю. Правильно я говорю, Вова?
   Вова нейтрально пожал плечами. И, усомнившись, спросил:
   – А чем ещё докажешь, что Россия была во главе всего мира?
   – А легко! Берем глобус... не карту мира – глобус! Карта мира искажает очень сильно, глобус – тот точнее. Берем глобус, берем циркуль, вставляем иголочку циркуля во Владимир, что недалече от Москвы, и начинаем писать на глобусе круги! И скоро обнаружим, что многие столицы мира (и современные, а уж тем более старые) ложатся ровненько на эти окружности. Причем таких окружностей будет не много – две-три, но они четко показывают, что расстояние от Москвы, точнее от Владимира – старой столицы Руси – находятся на одинаковом расстоянии. Почему? Потому что до них ехать одинаково – можно рассчитать, сколько нужно коней, провизии, почтовых станций и всё такое, чтобы царский указ к нужному сроку доставить во все концы земли! Какая ещё из столиц мира имеет такое географическое расположение? Никакая!
   – А почему Владимир? – Маша смотрела всё так же с интересом.
   – Потому что столицей был, когда Москва ещё строилась, Владимир! Как переводится твоё имя, Владимир? – спросил Ефим Володю.
   – «Владыка Мира», – пробурчал Вова.
   – Вот тебе и ответ, Машенька!
   – Интересно! – Маша закусила губу. – А я совсем другое думала.
   – А я, признаться, удивлен, что ты вообще чего-то думала! – разошелся Ефим. – Девочки в твоем возрасте, я извиняюсь, конечно, – к тебе это не относится, естественно, – думают совершенно о другом! А ты молодец – ты думала.
   Маша хотела надуть щеки, но передумала – её же, вообще-то, похвалили.
   – Не дури девушке голову! – посоветовал Вова.
   – Маша, я дурю тебе голову? – спросил Ефим, подняв брови.
   – Нет! Мне интересно.
   – Вот, и я про то же! Владыка Мира – вы не угадали!
   Вова хмыкнул, потер нос:
   – Ну-ну, продолжай, красноречивый!
   – А я, собственно говоря, уже закончил! К тому же, как мне видится, наша дорога, с позволения назвать эту россыпь камней, сейчас начнет спускаться вниз. Подойдем к краю, и скоро посмотрим, что нас ждет там – в глубинах пропастей или распадков! Осталось пара километров, если моё зрение и «дальномер» меня не подводят.
   – Да, – согласился Вова, – километра два, и, видимо, будем спускаться.
   – Слава Богу, – прошептала Маша.
   – А сколько мы прошагали? – попытался уточнить Ефим у Вовы. – Как думаешь?
   – А кто его знает? Но много – это точно! Устала Маня?
   – Маленько есть.
   – А ты Ефима побольше слушай – дорогу и не заметишь! Хорошо, что у нас с тобой есть такое «радио» в пути – с ним не соскучишься!
   – Жаль, оно музыкальные номера не исполняет! – подхватила Маня.
   – Вот это ты зря! – выдохнул Вова. – Не дай Боже оно сейчас ещё и запоет!
   – Обидные слова ваши, профессор! – вступил в общую игру Ефим. – Чего ж Вы меня унижаете перед дамами?! Аль я, по-вашему, петь не умею? Али голос Вам мой не по нраву? Али все здесь раскручиваются на сильную пиздячку, извиняюсь за индоевропейский сленг? Али чё-каво?!
   Все засмеялись.
   Вова согласился:
   – Хочешь – пой, а то страшно! Напугал, особенно последним обещанием!
   – Не, сейчас не буду – после сбацаю! Вы ещё узнаете меня! Еще малышня моё имя будет писать на заборах!
   – Ага – типа: «Цой жив!», точнее «Фим – достал!»
   – Да идите вы на фиг! Балбесы! У самих голоса нет, слуха нет – вот и завидуете мне черной завистью. А было время! Я в оперных театрах...
   – Подметал! – закончил фразу Вова.
   – Вот! – Ефим развел руками. – Вот, Манечка, а ты говоришь... Глушат талант на корню, как Би-Би-Си!
   – Ты наш золотой за-па-ас! – сказала Маня, растягивая последнюю «А».
   – Эт точно, дочка! – согласился Ефим.
 
   В своих насквозь промокших от ручьёв и ледников, ичигах ребята стояли на краю обрыва и, вздыхая, смотрели вниз.
   – Колорадо! – сказал Ефим.
   – Н-да, почти, Большой каньон! – подтвердил Вова.
   – А, может, как-то обойти можно? – спросила Маша.
   Все посмотрели налево, потом, посмотрели направо, ничего хорошего не увидев. Зато внизу, далеко внизу росли «пушистые» деревья и сверкала довольно широкая река.
   – Как думаешь, сколько здесь? – Ефим повернулся к Володе.
   – Метров триста, а то и пятьсот – сверху трудно угадать!
   – Как на колесе обозрения, – сказала Маша, – выше макушек деревьев.
   – Это – да-а!!! – выдохнул Ефим. – Но и это ещё цветочки! Потом бурная, широкая река, потом, скорее всего, непроходимый лес! Надеюсь до самой до базы!
   Противоположный берег был далеко (глубоко) внизу и густым, сплошным зеленым ковром из вековых деревьев расстилался и уходил до самого горизонта на Юг.
   Вова поднял камень и швырнул его. Глянул на циферблат.
   Камень долго летел, тридцать семь секунд, пока не потерялся в кронах деревьев.
   – Да, метров четыреста верных.
   – А в обход?
   – Направо – не видно конца края, налево – и того хуже.
   – А вот там, если не спустимся сегодня, нас ждет проблема!
   Ефим показал на Запад.
   Из-за высоких гор наползали черные тучи.
   – Гнилой угол! – заметил Ефим. – Дождь будет! Здесь ночевать – радости мало, даже шалаш не построить. А спускаться.... Времени сколько?
   – Времени-то хватит, ещё и семи нет, а вот веревочка у нас хилая! – ответил Вова.
   – Веревочка у нас говно! – уточнил Ефим. – На ней спускаться, считай, лучше сразу прыгнуть – только время терять! Короткая к тому же! Что делать будем, бродяги?
   – Подумаем, – ответил невозмутимый Владимир и отошел от края. – По-ду-ма-ем!
   – Думай. Федя, думай! – Ефим тоже отошел. – Я тоже пойду, подумаю!
   – У тебя и на высоту аллергия, – засмеялась Маша.
   Ефим её смех передразнил:
   – Хе-хе тебе! Ноги уже отмерзли, дождь будет – вообще труба – скользко, не спустишься. А затянет на несколько дней – тут замерзнем – жечь-то практически нечего, только стланик, а он не горит, почти. Кислороду мало – воздух разряженный, и ветви сырые. Плюс, ещё, где ночевать? Так что, Маня, «хе-хе» тут неуместно. Не подглядывай, кстати, я пошел вон в те заросли!
   И Ефим, сбросив свою поклажу и сняв с пояса холодное во всех смыслах оружие, направился... вон в те заросли.
 
   Вова бродил вдоль обрыва, размышляя, посматривая вниз, выискивая наиболее безопасное место для спуска: «Теперь ещё и альпинистская подготовка нужна будет. Ефим-то ладно – он умеет, Машка как?! Её на веревке большей частью спускать придется! А здесь ни тот случай – здесь веревка только для успокоения – нужно будет спускаться на своих двоих, точнее – четырех. Как? Нужно искать спуск где-то дальше – здесь лезть – прав Ефим – труба! Значит, будем обходить! Где-то, наверняка, есть звериные тропы к воде – не может же это плато длиться на сто километров в обе стороны. Десяток, пусть, пятнадцать – это семечки. Через три-четыре часа один хрен, спустимся! Здесь слазить не будем – однозначно!» Вова бродил!
   А Ефим нашел в стланике подходящее место, сидел и думал, примерно, о том же, только с более нецензурными выражениями!
   Потом он встал и, как водится, посмотрел на то, что он наделал.
   И его пригвоздило на месте!
   Из кучи его «паскудства» вытягивался зеленый (уже не совсем, но всё же) листик «загубленной» карликовой берёзки к которому был приклеен маленький бумажный красный ценник с цифрой «29»!
    «Неужели ты станешь отрицать, что твой мозг способен вычислить в непроходимых джунглях листик на дереве, помеченный специально для тебя, скажем, вот такой полоской бумаги?»– пронзило память голосом Палыча.
   – Да нет, уважаемый! – засмеялся Ефим. – Не мозг мой вычисляет такие наклейки, а совсем наоборот!
   И он ломанулся за топором и лопаточкой из лопатки козы.
 
   – Что случилось? – спросил Володя, видя с каким остервенением, Ефим копошится в вещах, выискивая чего-то.
   – Ещё не знаю! – ответил Ефим. – Я сейчас!
   И с топором и с лопаткой Ефим умчался обратно в заросли.
   – Что это с ним? – спросила Маша.
   – Откуда я знаю? Чего-то привиделось, наверное! Пошел закапывать своё... давно! – и Вова улыбнулся.
   Маша тоже.
   – Странный он какой-то!
   – Это не самое страшное, Маня! Я думаю, он что-то придумал! Посмотрим.
 
   Ефим копал не глубоко. И выкопал!
   «Рюкзак! В нем две бухты шнура-десятки по сто метров! Шесть карабинов с байонетной защелкой! Один ребристый эксцентрик! Гладкий эксцентрик! Эксцентрик Абалакова! Т-образных две закладки! Три закладки „медная головка“! Девять разных гексов! Четыре стоппера „лисья голова“! Скальные крючья: вертикальные, горизонтальные, комбинированные, профильные и из высоколигированных сталей! Страховочный шнур триста метров! Две обвязки! „Небесные“ крючья – три штуки! Десяток петель! Блок сигарет „Marlboro“ легкие! Бутылочка виски! Соль! Мороженное! Ириски! Пистолет „Магнум“ сорок пятого калибра с двумя пачками патронов! И ещё...» – размечтался Ефим, пока копал свою полуметровую яму!
   Что можно раскопать под дерьмом? Вот именно! В лучшем случае, просто яму! Её-то Ефим и выкопал!
   – Глупо как-то получилось! – сам себя проинформировал Ефим, когда понял, что наклеечка не сработала! – А я-то размечтался! Один – ноль, Палыч, в твою!
    – Однако, твоя жопа наклейку нашла! Только никому об этом не рассказывай!
   – Тебя не спросил!
    – Не рассказывай! Мой тебе совет!
   – А какого хера я здесь тогда копал?
    – Придумай чего-нибудь!
   Ефим плюнул в выкопанную яму, собрал «инструменты» и пошел к друзьям!
 
   – Ты чего там делал? – спросил Вова.
   – Говно закапывал!
   – Так долго?
   – Его у меня много!
   Вова хмыкнул:
   – Что-то не срослось?
   – Не спрашивай, лучше! Лучше скажи, что Ты придумал? – Ефим бросил топор и лопатку к остальному скарбу.
   Вова пожал плечами:
   – А чего здесь придумывать – идем вдоль обрыва, пока не найдем спуск.
   – В какую сторону?
   – Я думаю, на Запад, в верховья реки. Она же поднимается, значит, обрыв уменьшается! Логично?
   – «Вот так же человек – рождается и умирает – логично?» – вспомнил Ефим старый анекдот. – Согласен. Пошли, короче! Идем на грозу!
   Ефим поднял свои вещи, закинул их за спину и молча пошел навстречу непогоде, в верховья реки, на Запад, куда глаза глядят, подальше от этого места, лишь бы идти и не вспоминать, как он лопаточкой раскидывал своё дерьмо по всему кедровому стланику в тайной надежде найти... пачку «Marlboro»! (За двадцать девять рублей за пачку!)
   Вова и Машка, собрав свою ношу, поспешили за ним.
 
   Дождь бил в лицо! Часа через два, это случилось. И если честно говоря, и по-русски, то дождь не бил, а ...уярил в лицо, да ещё с такой силой, что казалось, будто в каждой капле собрался стакан воды – не меньше! И вот это все... и в лицо! Ефим пёр, как танк, промокший до нитки и промерзший до костей! Но пёр, как танк! Пока не услышал свист позади себя. Ефим оглянулся.
   Вова стоял метрах в ста позади, держал за руку промокшую Машку и показывал пальцем куда-то на скалу:
   – Вы мимо прошли, товарищ! – улыбался Вова. – Лучшего места нам сегодня не найти!
   Ефим посмотрел туда, куда показывал Вова.
   В расщелине между скал чернела пещера. Плоский огромный камень, упавший сверху, зацепился за старую лиственницу и край скалы, образовав над пещерой некое подобие козырька. Сама пещера, насколько было видно с этого места, была «выстлана» «ковром» из рыжих иголок лиственницы, скопившихся здесь за множество лет. Место, и вправду, очень хорошее.
   Ефим, не говоря ни слова, развернулся и пошел к пещере.
   – Довольно приличная дырка! – оценил он. – Лишь бы камень не подмыло, а то этот булыган нам на шарабаны свалится!
   – Если будем внутри – не свалится! – Вова под камнем распаковывал вещи – там не было дождя, было сухо.
   – Ночуем здесь? – спросил Ефим.
   – Естественно! – Вова же уже распаковал вещи.
   Машка дрожала от холода.
   – Раздевайся! – скомандовал Ефим. – И укутайся в одеяло – я дров нарублю!
   Он взял топор и пошел рубить старые, сухие хлысты стланика и ещё одну «угнетенную» лиственницу рядом.
 
   Когда в пещере трещит огонь, когда накаляются камни и каменные стены «дыры», как выразился Ефим, отдают тепло, да так, что парит сырая одежда, то стук дождя за пределами пещеры только умиляет слух и не пугает своей холодностью, сыростью и.... хрен знает чем ещё, короче – не пугают!
   Но это романтика, для тех, кто лежит на диване с книжицей в руках. А в пещере...
   Одежда и обувь, развешенная вокруг огня, воняет, когда парит. Огонь, сука, тоже едко дымит! Но и это не беда! А вот, жрать охота! Ну, да ладно, – главное, сверху не льёт, а одеяла и бараньи жилетки спасают от зяби.
   Ребята, практически голые, сидели, укутавшись в них.
   Вода закипала.
   – Чай? – спросил Вова.
   – Первым делом! Потом, разберемся! Вяленное мясо ещё есть?
   Маша покопалась в мешке:
   – Есть! Ещё много.... Но воняет уже.
   – Ничего! С душком – тоже нормально.
   – Кошка протухла! – сказал Вова.
   – Выкини её! Только – с обрыва! А то на её запах падальщики налетят! А мне сегодня боксоваться – сил нет!
   Вова вытянул из мешка за лапы тушку рыси, понюхал для верности (а чего было нюхать – вонь, как на помойке!), определился, что выкинуть надо, и вышел с ней «на улицу»!
   – Маня, как ты насчет секса? – спросил Ефим, ломая о колено хворост.
   – Положительно! – не задумываясь, ответила Маня.
   – Я так и знал! – Ефим подбросил в огонь.
   – А что? – поинтересовалась Маня.
   – Да так – просто спросил!
   – Нет, серьезно?
   – Не искушай, старушка, я в печали!
   – Издеваешься?
   – Нет, Маша! Не издеваюсь! Я бы тоже не прочь – вот только молода ты больно!
   – Другим это нравилось.
   – Другие,... – и Ефим промолчал.
   – В сырой земле лежат! – за него договорила Машка.
   – Я этого не говорил! – заметил Ефим.
   – Ты об этом думал.
   – Откуда ты знаешь?
   – Да-а! Не трудно догадаться.
   – Догадливая ты моя...
   – Короче, ты секса хочешь?
   – Маня, я просто спросил – так сказать, языком болтаю!
   – Ну и дурак!
   Ефим рассмеялся:
   – Терпи до дому, малышка. Немного осталось!
   – А что насчет августа?
   – Августа?
   – Насчет августа ты говорил.
   – Я говорил насчет августа?
   – Говорил-говорил! Когда мне восемнадцать исполнится...
   – Вот в августе и поговорим.
   – А сегодня? Нет?
   – Сегодня – нет! – Ефим посмотрел на Машу. – Прости, милая.
   – Почему? – не унималась Маша.
   – По кочану! Подрасти, дочка! Вырастишь – мы с тобой таких дел наворочаем! – пообещал Ефим.
   Маша подумала минутку и заявила:
   – А с чего ты решил, что я малолетка?
   – Так ты же сама сказала! – Ефим сморщил лоб.
   – А я наврала! Девушки всегда врут, сколько им лет! Ты же сам говорил, что девушки в «моем возрасте» не думают! А я – думаю! Так может мне не семнадцать? А? Если я наврала – согласишься?
   Ефим деланно засмеялся (хорошая идея).
   – А чем докажешь? Паспорт есть?
   – Откуда? Промежность зато есть! – Маша, чувствовалось, начала шалить!
   – И что она мне докажет?
   – А всё! Хочешь узнать?
   – Хочу! – Ефим криво улыбался.
   – Пожалуйста! – Маша скинула одеяло и слегка раздвинула...
   – Чего ссоритесь? – Вова вернулся «вовремя»!
   Маша мгновенно прикрылась одеялом.
   Ефим громко выдохнул через губы, обтер ладонью лицо!
   – Да так – об личном разглагольствуем, – сказал он.
   – О сексе, что ли?
   – Ты угадал! – тут же вставила Машка.
   – И чего надумали?
   – Машке сколько лет? – спросил Вову Ефим.
   – Года двадцать два, – почему-то ответил Володя, хотя он и слышал, что Машка заявляла, что ей семнадцать почти, восемнадцать – в августе будет.
   – С чего ты взял? – не понял Ефим.
   – А ты на неё посмотри! В семнадцать лет девчонки такие, что ли? Подумай сам: тридцать три, сорок четыре, двадцать два – всё в елочку, и делится на одиннадцать.
   Ефим посмотрел на Машку.
   – У вас, правда, в бассейне ничего не было?
   – В каком бассейне, Ефим? Мы на эту тему уже, по-моему, определились!
   – Тогда почему... Маня, тебе, правда, сколько лет?
   – Четырнадцать!
   – Не пизди! – вырвалось у Ефима.
   – А чего тогда спрашиваешь?
   Ефим завалился на спину:
   – Идите вы...
   – Я серьезно, ребята! Давайте отогреемся!
   – С двумя? – Ефим поднял брови! (Но кто это заметит в полумраке пещеры?)
   – А чего? Каждая девушка об этом мечтает! – Маша, видимо, не шутила. – Вы же тоже мечтаете с двумя... И у вас, я не сомневаюсь, уже это было!
   Ефим вспомнил, как у него и с тремя было!
   О чём вспомнил Володя – нам не известно.
   Но Ефим ещё не верил своим ушам:
   – Каждая?
   – Конечно! – Маша в отблесках костра казалась прекрасной!
   – И потом ты всем будешь рассказывать?
   – Конечно! Пусть завидуют!
   Костер потрескивал, одежда парила, стены грели, паузу заполнило неловкое молчание... Но гром хрястнул так близко, что...
   – Раздевайся! – сказал Володя.
   – Я давно раздета! – Маша скинула одеяло.
   Её нагота в пещере... шум дождя извне... горячие, мерцающие угли... запах женской плоти, откуда ни возьмись... усталость, нервное напряжение, которое тут же всё сдуло!.. и только увеличенные картинки тех, кто был в пещере!
   – Ну, двадцать два, так двадцать два! – Ефим резко поднялся.
   – Не знаю, как насчет – двадцать! Но два – легко,... как минимум! – Вова стянул с себя сырой свитер!
   – Налетайте, ребята! – Маша – стерва остроумная, красиво раскинула волосы и медленно опустилась на спину. – Смелее, милые мои! Я люблю Вас!
   – «Вот, сука!» – подумал Ефим (А может быть, он это и прошептал?).
   – А ты – сука! – сказал Володя.
   – Конечно! – подтвердила Маша, и протянула руки к обоим! – Конечно! Быстрее!
 
   Утром ливень кончился. Они свободно нашли спуск и спустились в лес к реке. На берегу разожгли костер и стали сушить дальше свои вещи, думая как переправиться... и вспоминая, что произошло! По берегу, по мягкой зеленой травке, они ходили босяком почти нагие (в набедренных повязках, а Машка с голыми (красивыми) грудями!) и улыбались, как балбесы, друг другу. У Машки были томные глаза.
   – Ладно, родственнички, – сказал Ефим. – Всё, конечно, хорошо – как переправляться будем?
   Солнце жарило, Земля парила!
   – Жрачки не осталось! – Вова вывалил на траву мокрые остатки вонючей пищи.
   – Тут и сеть хрен поставишь! – заметил Ефим. – Может, синичек настреляем?
   – Я это выбрасываю? – спросил Вова.
   – Подожди! – Ефим размышлял. – Убьём кого-нибудь – потом выкинем. А пока... Подожди, брат, сейчас, что-нибудь смаракуем!
   Река бурным потоком неслась между двух берегов, густо поросших сосново-лиственным лесом. Ширина её была метров двадцать пять! На том берегу, как и на этом, были только ядовито-зеленые заросли травы, кустов и деревьев!
   – В котел воды не наливай – пусть раскалится и брось всю эту требуху в котел – может, прожарится! – посоветовал Ефим.
   Вова так и сделал.
   Запахло жареным мясом. Горько запахло.
   Ефим натянул почти не высохшие штаны, такие же ичиги, натянул, явно, мокрую рубаху, взял лук, стрелы, нож и сказал:
   – Пойду, прогуляюсь вниз по реке – может, подстрелю кого, а может, место для переправы найду.
   – Давай, – согласился Вова.
   – Найди! – попросила гологрудая Маша.
   – Найду! – пообещал Ефим и ушел.
   Метров через двести он остановился, обмочил сосну и немного вернулся назад.
   Не выходя из-за кустов ольхи, он видел, как Машка и Вова тут же бросились заниматься.... Машка стояла на коленях... «Как тогда в бассейне, только наоборот!» – подумалось Ефиму.
   «Вернусь – пусть попробует отказать! – решил Ефим, развернулся и пошел вниз по реке. – Мясо они жарят!..»
   Какая охота?! Какая переправа?! Он только шел и думал о том, как они вчера... как эти сейчас... как вернется, и тогда...
   Рябчики взлетали. «Ну, и что?!» Река делала поворот. «Ну, и что?!» Всякого много было – ну и что, что?!
   Берег порвался небольшой заболоченной низменностью.
   На той стороне этого болотца, в зарослях пахучих трав, что-то краснело.
   Но, чтобы добраться до этого «что-то», нужно было, либо обходить болотце, либо брести по холодной воде по пояс, а может быть, и вплавь метров двадцать.
   Но что-то уж слишком краснело! И привлекало!
   Ефим положил лук и колчан, разделся, и ступил в воду: «Явно, какая-то фигня краснеет!»
   Пройдя вброд протоку, он дошел и дотянулся до красного предмета.
   «Ё-моё – Шлем! – Ефим вертел в руках шлем. – Красный шлем!»
   На передней части, практически на лбу, на шлем были приклеены три наклейки: две желтые от бананов «Bonanza!» и одна от мандаринов – ромбик, черная «Maroc». Между дырочек внутри шлема застрял пожухлый листик.
   Ефим долго разглядывал шлем – что-то ему это напоминало. Но верить в это не хотелось.
   Он вернулся на «свой» берег, оделся и пошел в «лагерь».
   Не доходя немного – не выходя из кустов, Ефим бросил шлем под сосну, а уже после вышел, как ни в чем не бывало.
   Ребята готовили вовсю обед.
   – Что, подстрелил чего-нибудь? – спросил Вова, увидев Ефима.
   Ефим мимо ушей пропустил его вопрос, чем сильно удивил Володю.
   Ефим подошел к Машке.
   – Мань, – начал он, – у тебя какой шлем был, говоришь?
   Маша подняла глаза на Ефима:
   – В смысле?
   – В прямом! – Ефим был очень серьезен, даже напугал Машку.
   – Какой шлем?
   – Да!
   – Красный.
   – Это ты уже говорила. Что ещё на нем было?
   Маша посмотрела не доверчиво и немного лживо:
   – Что ты имеешь в виду?
   – Не крути, Маша! Особые приметы шлема!
   – Да нет никаких особых примет.
   – Может, номер был нарисован, или нацарапано что, или наклейка какая?
   Маша опустила глаза.
   Ефим схватил её за подбородок:
   – Маша, пожалуйста, – это важно!
   Вова смотрел на происходящее, сморщив лоб и потирая нос.
   – Ну, не та я! – требовал Ефим.
   – Мы когда... – начала неуверенно Маша. – ну, перед выходом на реку... я ему делала...
   – Меня не интересует, что ты ему делала! Что ещё на шлеме могло быть? – Ефим смотрел ей в глаза своими стеклянными, страшными глазами.
   – Ну, это... я ему делала... ласкала... в общем! – Маша выдернула подбородок. – А он жрал мандарины и бананы! А наклейки мне на лоб «приколачивал» – я в шлеме была – так ему захотелось! Доволен?!
   Ефим сел, потом завалился на спину и уставился в небо!
   – Чё такое? – подошел Вова.
   – Пытает меня! – заявила Машка.
   – Что делает? – не понял Вова.
   – Издевается...
   – Мандарины с наклейками «Maroc»? – Ефим поднял голову.
   – Наверное... Я знаю, что ли? Черная такая – ромбиком.
   – А бананы? – Ефим приподнялся на локтях.
   – Не помню... кажется, желтая, как в комиксах, когда говорят – облачко со стрелочкой такое.
   – И всё?
   – А!.. Я ещё сердечко, кажется, на нём нацарапала... А может, я на его шлеме нацарапала... это ещё до этого было, не помню,... – Маша пожала плечами. – А что?
   – Что случилось, Ефим? – спросил Вова.
   – А вот что! – Ефим резко встал, пошел в кусты, вернулся со шлемом и бросил его на траву. – Твой?!
   Маша подняла шлем. Узнала. Заплакала:
   – Мой! Ты где его взял?
   – Где, бль?! В... в лесу! На берегу – вниз по течению, в километре-полутора отсюда!
   Вова потер лоб:
   – Здесь?
   – Здесь, здесь! Здесь, Вова! В ста километрах с лишним от места нашей встречи. На другой реке, надо полагать! Делала она! Хорошо, что делала – так бы хрен опознали! Как это объяснить?!
   Вова посмотрел на Машку.
   Та ревела, поглаживая шлем.
   – Ты как думаешь? – спросил Вова у Ефима.
   – А ты? – Ефим развел руками.
   – Лажа какая-то! – заметил Вова.
   – Вот и я говорю: «Лажа»!
   – Н-да!..
   – Что – н-да? Откуда он здесь?
   Машка всё ещё ревела.
   – Это невозможно! Может, совпадение? – Вова почесывал нос.
   – Может! – громко сказал Ефим. – Машка, это точно твой шлем?
   – Да! – и она показала нацарапанную надпись на «затылке»: «Машенька!», и сердечко с лепестками, как цветок. – Это я сама нацарапала!
   – Вот это, точно, пи-сец! – Вова пошел к реке.
   – Даже два! – согласился Ефим и пошел с ним вместе.
   Они стояли на берегу и смотрели на быструю реку.
   Вова жевал травинку.
   – Что скажешь? – спросил Ефим.
   – Не знаю.
   – И я не знаю. При всём желании он здесь оказаться не должен был.
   – Кто спорит?
   – А как тогда?
   Вова посмотрел направо – туда, откуда бежала река, вытекая между далеких гор, подернутых дымкой.
   – Мы идем точно на Юг. Видел там с обрыва вдалеке холм?
   – Видел, – подтвердил Ефим.
   – Он точно на Юге – я проверял... по часам.
   – Ты думаешь – нам туда?
   – Как минимум.
   – То есть, как минимум. Сколько нам ещё?
   – Километров сто – сто десять, сто двадцать – не больше!
   – До него раза в три меньше – это точно! Сто километров даже с обрыва не видно!
   – Я знаю, – Вова продолжал грызть траву.
   – И что тогда?
   – Дойдем – посмотрим! Выбора-то нет! Как реку преодолевать будем?
   Теперь Ефим зачесал череп.