Страница:
– А, может, Машку тут оставим?
– В смысле? – Вова повернулся к Ефиму.
– А просто так – посмотрим, что получится...
– Вы меня бросить хотите? – Маша стояла за спиной.
От неожиданности и Ефим, и Вова вздрогнули.
– Панночка, – Ефиму на ум пришел старый фильм «Вий», – Привидение ты наше! Иди, оденься – стоишь, как Венера Миловская до ампутации!
– Ты бы мне это ночью сказал! – заявила Маша.
– И что?! Ты бы тут же согласилась! Ни так?
Машка развернулась и, обидевшись, пошла к костру.
– Может, зря? – спросил Вова.
– Может, – ответил Ефим. – Как переплавляться будем?
– Плот будем рубить! – ответил Вова. – Доставай топор.
– Двадцать пять метров – ерунда. Течение быстрое...
– Нас примерно туда и вынесет, где мы вчера на обрыве были.
– Ай! Пойду за топором. Скажи Машке, чтобы не дулась на меня,... и пусть шлем оденет, кода переправляться будем – он её уже один раз спас.
– Сам и скажи.
– Она меня не послушает...
– Куда она денется?
– Действительно,... – Ефим пошел за топором, присматривая по дороге подходящие деревья.
Плот мастерили до обеда. Но больше времени ушло, чтобы сделать пару длинных весел с уключинами и широкий руль на корме.
Получилось нормально.
– Поехали! – сказал Вова, как Первый космонавт. – На том берегу Ефим нам чего-нибудь раздобудет на ужин. Раздобудешь?
– Эт точно! – пообещал Ефим. – Прыгай, «жена»! – съязвил он, обращаясь к Машке.
– Прыгаю, «муженек», – ехидно добавила она. – Один из двух... и оба рогатых одновременно!
Вова посмотрел на Ефима.
Ефим на Вову.
Потом они посмотрели на Машку.
Та косо улыбалась.
Мужики рассмеялись.
– Может её все-таки, правда, оставить? – Вова плюнул в реку.
– Попробуй, оставь! – Машка тоже плюнула.
– Хорош грызться! – Ефим оттолкнул плот.
Река подхватила плот, завертела.... Но Ефим и Вова налегли на весла, а Машка, как заправский рулевой, выровняла деревянный «ковчег» на стремнине.
– Ты где научилась? – с удивлением спросил Володя.
– В Караганде! – зло ответила Машка. – Оставишь – расскажу!
Вова выдохнул громко и опять смачно плюнул в реку!
– Ох, прибудем на тот берег, я таких тебе там дам! – пообещал он.
– А я – нет... тебе больше! – пообещала Машка.
– Харэ! – крикнул на них Ефим. – Рулите к берегу, любовнички! А то – потонем!
Плот несся по реке, но медленно и верно, пересекал её!
Вечером опять всё сушили! Но ходили уже по противоположному берегу... полностью одетые! Вова с Машкой потихоньку рычали друг на друга, а ведь первым-то предложил оставить Машку не Вова!
Вот так-то, братцы! Секс и дружба... в походе – не совместимы!
– Почему вы такие дебилы, мужики? Стоит вам дать, как вы считаете, что теперь и ноги о нас вытирать можно? – Машка готовила ужин, рассуждая вслух.
– Тебя кто-то обидел, Маша? – спросил Ефим.
– Издеваешься?! Вы и обидели!
– А почему вы такие дебилы, бабы? Стоит с вами переспать, как вы считаете, что о вас мы ноги вытираем? – задал встречный вопрос Ефим.
Вова искренне засмеялся – хороший встречный вопрос.
Маша посмотрела на обоих:
– А это не так? – спросила она.
– Не так, милая! Не так! Это ты теперь все близко к сердцу принимаешь! А мы просто движемся дальше – вперед! Прости, если чем обидели! Не переспали бы мы прошлой ночью – ты бы и не дергалась, а выполняла бы все... советы, как миленькая! Не так?
Маша задумалась. Вспомнила, что было до этого – до прошлой ночи. Выяснилось, что Ефим-то прав – они ей всю дорогу что-то указывали... и довольно грубо...
Она согласилась:
– Ладно, согласна! Но и вы не хамите!
– Больно надо! – пробурчал Вова.
– Давай, ты не будешь нам указывать, что нам делать! – предложил Ефим. – Либо мы друзья, как и прежде, либо мы... шведская семья, и уже со всеми заморочками семейной жизни: ссоры, упреки, я это не буду, ты это не делай.... Херня же ведь! Правда?
Машка улыбнулась:
– А ты – не простой... мужик Ефим!
– А то! – улыбнулся в ответ Ефим. – Главное, что ты признала, что я мужик!
И они оба рассмеялись.
Вова тоже им помог посмеяться, хрюкая в рукав.
Утром залихватски светило Солнце! Порхали бабочки, жужжали пчелки и мошки, дрожали листики деревьев. Благоуханье речной травы и трав лесных, смешивалось с запахами сосновой хвои и ещё не нагретой земли. На небе где-то высоко-высоко болталось два белоснежных облачка, подчеркивая необычную синеву небес. Птицы пели на все голоса, журчала речка. «Благодать-то какая!»
Утро разбудило нашу троицу в хорошем настроении. Вчерашний «постсексуальный» угар испарился. Все немного застенчиво улыбались друг другу, готовя завтрак, и только красный шлем, надетый на воткнутое в землю копье, как голова проигравшего в сражении папуаса, тупил Ефима и Володю. Однако предстоящий путь, судя по всему, ожидался не сложным, так как сосновый бор, который они видели с обрыва, оказался довольно сухим, «чистым» и вполне проходимым. Сосны годами наперегонки тянулись к небу, не оставляя внизу своих сухих ветвей, что давало возможность гулять по нему, как по парку. И почва, выстеленная сосновыми иглами, была мягкой и «теплой». Птички где-то высоко в кронах поют! Так чего не идти по такому «парку»? Наверняка, ещё и белочки будут скакать по деревьям! А это уже свежий белковыйпродукт.
– Жрать надо чего-нибудь раздобыть, – сказал Вова, расстелив на мешковине остатки копченого мяса. – Совсем мясо «худое» стало!
Ефим подошел, посмотрел сверху вниз на мешок, оценил проблему и произнес:
– Ты прав!
Развернулся, отошел и сел на земле, упершись спиной в ствол сосны.
Вова повернул к нему голову:
– И что это значит?
Ефим поднял на него непонимающий взгляд:
– Что «это»?
– Это всё, что ты хотел сказать?
– А чего ещё надо? Ты – прав!
– А-а! – Вова улыбнулся. – В этом смысле.
И ничего не говоря, выпрямился, подошел к Ефиму, присел напротив на корточки и посмотрел ему в глаза.
– Что? – Ефим кивнул головой.
– Что с тобой?
– А что со мной?
– Я всё хотел спросить, чего ты там копал на обрыве?
Ефим улыбнулся, не разжимая губ:
– Да я видимо наклейку-ценник проглотил...
– И?...
– И! А пластик, знаете ли, долго не переваривается!
Вова через несколько секунд врубился, что имеет ввиду Ефим и начал ржать, когда врубился,... как конь!
– Так ты решил, что тебе кто-то знак оставил? – сквозь смех говорил Вова.
– Вот именно!
– И все там перекопал? – Вова хохотал до слез. – Всё с говном смешал!
Ефим тоже засмеялся:
– Да, именно так – все смешал!
– И глубоко выкопал?
– Полметра, наверное!
– А корни?
– Корни, камни, всякая дребедень – не земля, а издевательство! Всё выкопал, как бульдозер! – Ефим махнул слезинку. – Очень хотел найти! И знаешь что?
Вова понял «что» и сморщился, держась за живот:
– Не надо – я догадываюсь!..
Маша подошла к ним и молча смотрела, как они ржут. Потом незаметно и сама стала похихикивать.
– Когда Вова увидел, как она похихикивает, его вообще «порвало». А Машка подняла брови и спросила:
– Что?
Вова махнул рукой и ушел к костру.
Машка пожала плечами и ушла на берег посмотреть, как сверкает вода.
Ефим поднялся, подошел к копью и стал размышлять, рассматривая, висячий на нём шлем.
Потом он резко отстранился от шлема и копья, проходя мимо костра, хлопнул Вову по плечу и сказал: «Пошли!»
Вова не понял, куда, но послушно встал и пошел за Ефимом. Ефим шел к реке.
– Помоги! – Ефим взялся за один край плота, пытаясь его подтянуть к реке.
Вова взялся за второй край и помог Ефиму подтащить плот.
– Что ты хочешь сделать? – спросил Володя.
Машка стояла рядом и смотрела на происходящее.
Ефим выпрямил спину.
– Хочу отправить его по течению! А потом посмотреть, где... на какой реке он нам опять попадется! Возражений нет, я надеюсь – обратно же не поплывем.
– Согласен! – сказал Вова, и сам оттолкнул плот от берега.
Плот закрутился, набирая ход, и пошел вниз по течению.
– Веревки жалко! – заметил Вова.
– Чего не сделаешь ради эксперимента?! А веревка – всё равно фуфло! – и улыбнувшись, он добавил: – Я тебе потом новую, качественную Выкопаю!
Вова хмыкнул, мысленно заменив «п» на «к», и отправился готовить чай.
Поставив котелок на огонь, он решил прогуляться, проверить петли и плашки, которые он вчера вечером, когда уже все спать разошлись, решил на всякий случай поставить недалеко в лесу. На всякий який.
Ефим и Машка вернулись к костру и молча стали готовить то, что осталось из припасов. Через какое-то время Ефим пробурчал:
– Н-да! Это именно так и называется!.. скорее всего, – Ефим, наломав сухих веточек, стоя на коленях, пытался раздуть огонь, который по непонятной причине, вдруг погас.
– Что «именно так и называется»? – спросила Маша, колдуя над остатками пищи.
Ефим раздул-таки огонек, поморщился от дыма и, одним, не прищуренным, глазом посмотрев на Машу, ответил, улыбнувшись:
– Отношения в нашем коллективе «именно так и называются».
– А именно как? – Маша отложила нож и пристально посмотрела на Ефима.
Ефим расщурил второй глаз. Улыбнулся ещё шире и произнес громко и четко:
– «Теория разочарования» – Во как!
Машка вздохнула, махнула на него рукой, взяла свой ножик и продолжила готовить завтрак.
– Вот именно – сказал Ефим. – Именно то, что ты сейчас сделала, и есть «Теория Разочарования»!
– О чём спор? – вытягивая из леса огромную сухую ветку сосны, поинтересовался появившийся Володя. – В «паганках» – голяк. Ну, хоть, думаю, дров притащу! – пояснил он своё появление с этой лесиной.
– Вот и ещё одно подтверждение моей «Теории!» – Ефим, показав пальцем на Вову.
– А-а, – Машка ещё раз махнула на него рукой.
– Так о чём спор-то? – Вова бросил своё «бревно».
– О сущности бытия!
– Понятно, – Вова заглянул в котелок. – Опять дуркуешь? Ещё не закипело. Что жрать будем?
– Да, да, да! – доканывал всех Ефим. – Именно, именно так!
– Да уж давай свою теорию! – не выдержала Машка, сбросив с колен стряпню. – Вова, скажи ему! Он достал!
– Чего он там достал, – пытался пошутить Вова, показывая всем, что смотрит... на прореху.
– Дураки! – Маша встала и пошла куда-то к речке.
– Далеко не уходи – медведи скушают! – смеясь, посоветовал Ефим.
– Что с ней? – спросил Володя.
– Хрен его знает! Так, дуркует! Разочарована в нас! Надо полагать, что и мы в ней. Вот и козлим с утра. А я по этому поводу целую теорию выстроил.
– Понятно, – Вова наломал веток и подбросил в костер. – Если ты свою теорию преподавал ей специфически, удивляюсь, почему она всё ещё не повешалась!
– Не повесилась! – уточнил Ефим. – Я, брат, и преподать-то ничего не успел – только сказал, что есть у меня такая теория... А тут ты с «бревном». Мы все немного на взводе... от наших прошлых, вчерашних «побед». А я, как человек мыслящий, анализирую, что тут происходит! А поделиться не с кем: ты да она – один не верит, другая не понимает! Что остается делать? Я разговариваю с моим лучшим таежным другом – огнём. Он, хоть и молчит, – пощелкивает щелкает в ответ, если чего не догоняет. А не убегает к реке, как рысь семиведерная! – крикнул он в сторону реки.
– Что ты хочешь этим сказать? – Машка появилась из-за спины из-за сосны.
– Фу – напугала! – Ефим выдохнул, почувствовав, как мурашки носятся по всему телу. – Так и обсирениться можно!
– Что ты хочешь этим сказать? Кто тут семиведерная?! Я жирная, что ли, по-твоему?! – Машка наступала на Ефима, как придурок со складешком на электричку.
Ефим посмотрел ей так серьезно в глаза, что та остановилась, замерев.
– За-ко-ле-ба-ла! – пять раз открыв рот, пояснил Ефим. – Займись завтраком, дорогая!
Постояв ещё секунду-другую, Маша ничего не ответила, развернулась и пошла к костру готовить завтрак.
– Да ладно вам ругаться. Давай, Ефим, скоротай нам утро. А ты, Маня, послушай – он иногда любопытные вещи говорит – делать-то всё равно нечего! – Вова сгладил уголок.
– Вот цэ – дело глаголешь, хлопец, – похвалил его Ефим.
– Тебя не спросила! – параллельно ответила Маня.
– Хватит, а?! – Вова наморщил лоб. – Давай Ефим, пой свою песню, мы послушаем.
– Друзья мои, – начал красочно, по-театральному Ефим. – Вся наша жизнь – это полный облом! Нет ни минуты, нет ни дня, ни года, ни секунды, чтоб жизнь нас не разочаровала! Ты только думаешь, что щас наступит благодать – ай-нет! Облом, обвал, абзац, хреново дело! И так всегда! Родился – обломился! А уж помер – так засыпался! Я внятно выражаюсь?
И Машка, и Вова рассмеялись:
– Как идиот!
– Вот именно – вот вам и облом! А вы-то ждали! Но хватит о былом – продолжим! Итак, «теория разочарования» по-нашему, по-таежному: Родился человек, и всё-то ему нравится: и солнышко светит, и мамка рядом, и нет забот – играй и вырастай быстрей, сынок или дочура. И человек растет. Но вдруг возникает вопрос: «Мам, а где наш папа?» А что ему сказать? Нет, понимаешь, папы у нас. «Не называй, сынок, мишку папой!» Первый облом! У этого есть, и у той приходит, а у нас – нет! Это полбеды, если мамка хорошая и справляется – её теплоты хватит с лихвой. Потом ты думаешь: «Вот сейчас закончу школу с золотой медалью и поступлю туда, куда хочу!» Облом! Ни золотой медали (потому что её получила дочка завуча), не поступил с первого раза, куда хотел, поступил, куда хватило баллов. Разочарование! Но и это ещё ничего. Потом они – разочарования – просто пачками пошли: несчастная дружба, любовь, нет хорошей работы и прочее. И это, если в глобальном масштабе. А в мелочах, каждый день... разочарование на разочаровании. Утро только что было солнечным, оделся соответственно, вышел – дождь! Сказал: «Пилять!», и промок. На работу не опоздал, а всё равно начальник как-то косо смотрит. На работе завал – подвели поставщики, хотя ты им вчера сто раз звонил, напоминал. В обед салата не хватило! Ближе к концу рабочего дня из третьего цеха притащили отчет о выбраковке – сидел лишний час на работе, шурудил бумаги, опоздал к началу футбола: когда включил, было уже «ноль: один»! А если ты женат!..Маманя, SOS! Короче, всё понятно! И так – ну, каждый день, гори оно огнём! Вопрос: «Что делать?»
Ефим посмотрел на слушателей.
Те смотрели на него. Молчали.
– Чего молчите? – спросил их Ефим.
– А чего говорить-то? – спросила Маша.
– Спросите: «Что делать?»
– Зачем?
– Вам не интересно?
– Нет.
Ефим аж захохотал:
– Судя по вашим фейсам и затаенному дыханию, вам очень даже «не интересно!» Но чтобы такое услышать!.. Вот и ещё одно разочарование.
Машка тоже засмеялась – именно такую реакцию она и ждала.
– Ну ладно, – сказала она, – я пошутила. Нам интересно. «Что делать?»
– Разиньте рты и продолжайте слушать!.. Шутники...
Ефим зачерпнул чайку (чаёк ужа согрелся), глотнул и продолжал:
– Мало того, жизнь состоит из непрерывной цепочки потерь, так ты ещё, как существо разумное, понимаешь, что теряешь! И огорчаешься, или, как мы сегодня говорим, разочаровываешься. Так можно сойти с ума! Однако для баланса и чтобы не свихнуться, судьба подбрасывает нам очаровательные штучки. В виде достижения целей. Которые вначале и не воспринимаются, как счастье, а лишь с уходом времени кто-то вдруг осознает, что он Олимпийский чемпион! А остальные отдыхают в полном разочаровании! Но у них зато есть надежда! А у кого-то, кто Олимпийский чемпион, уже нет другой цели, покорена вершина – разочарование – и человек спивается бывает! Но бывает, чтобы не спился, стал тренером, или рекламирует товар, или что-то ещё – пока и в этом не разочаруется и все-таки не забухает! Вывод: к чему бы ты не стремился, акромя разочарования ты ничего не получишь за минутку удовольствия, которую тоже будешь потом вспоминать с разочарованием, потому что повел себя, как дурак и не сказал и не сделал того, что следовало бы сделать после. Короче, и вспоминать-то – не охота! Вот так-то, братцы!
Ефим допил свой чай.
– И к чему ты нам всё это говоришь? – ради интереса спросил Володя.
Ефим выплеснул остатки чая в костер.
– К тому! Вы цапаетесь, стоило нам переспать, потому что разочарованы и жалеете, что минутка вами упущена, а вы не сказали и не сделали, чего хотели. Вы (да и я тоже) неожиданно вдруг стали близки, а что теперь с этим делать, как восстановить границы отношений? – мы не знаем. Вот и рычим, как гиены у дохлой туши лошади.
Маша с Вовой смотрели на Ефима, не моргая. Они думали, Ефим дуркует, как обычно, а он, оказывается, решил наладить отношения, чтобы дальнейшая дорога была не такой тяжёлой. Только теперь они поняли, что он тут действительно думает за всех. Неудобно получилось! Но сознаваться в этом не хотелось. Поэтому Машка, правда, более мягким голосом, сказала:
– Ну, так-то – да! Ты прав, Ефим. Всё произошло, как-то неожиданно... и быстро... Ну, в смысле,... Короче, я об этом не жалею! Если вы не комплексуете, то мне вообще чего – я баба, и рождена, чтобы... от этого не комплексовать!
Вова почесал нос.
– А мне-то вообще, чего, дергаться? Мне было...зашибись! Машка, чего-то нервничает... А я её... не виню.
– Ох, ни хрена! Ещё бы ты меня винил! – взорвалась Машка.
Ефим вдруг громко, на весь лес запел:
Ефим посмотрел на них и спросил:
– Кто заказывал чай с келявивой?
Эти оба улыбнулись.
Ефим предложил:
– Ребята, вяжите хернёй заниматься – нам ещё топать и топать! Если вы будете рычать, я буду разочарован. Маша, побереги свои нервы! А то на твоем красивом личике появятся лишние морщинки. И Вова – он же здесь не просто так – обидится, и у нас с тобой, Маня, начнутся проблемы: он бросит тебе помогать, а я, как человек почти что честный, возьму то, что он бросит на себя, и у меня прибавится забот. А мне этого совсем не хочется. Так что, давай, не будем выёживаться, дорогая. Мы тебя доставим и поцелуем на прощание... У нас с Вовой ещё такие планы впереди!.. Надеюсь, они нас не разочаруют!.. А, ребята?!.. Давайте так?!
Ребята молчали.
Тогда Ефим закончил:
– И ещё, парни, раз уж мы всё равно теперь практически больше, чем друзья, – помогать, а не гадить друг другу! Всем тяжело... но и там, куда мы едем, непонятно, будет ли легко. Сегодняшний день, эта секунда – и есть наша жизнь! Прошлое – прошло, а будущего может и не быть! Ну, братцы, чего мы? Улыбаемся... и всё путёво! Хорошо?
– Хорошо, – согласились «братцы-парни».
– Ну, и здорово! Есть же ещё и «Теория очарования», раз есть «Теория разочарования», – Ефим жестом попросил всех дослушать. – Буквально в двух словах!
В любом походе, в любом путешествии, наступает такой период, когда все от всех заколебались! И ходят, и не знают чего говорить, делать и тому подобное. хочется плюнуть на всё, и завалиться в траву. Но всегда есть кто-то, кто должен этого не допустить. Раз уж вы «выбрали» меня «командиром» я и пытаюсь вас подбодрить, развести рамсы и всё наладить. Вот если бы то, о чем мы тут говорим уже двое суток, я попытался бы написать, то читатель, наверняка бы выкинул книжку в бок, поднялся с дивана и сказал: «Задолбала тягомотина!» И правильно бы сделал! Читатель ждет действия, неожиданности, крутых поворотов. А тут автор взял, и затормозил динамику повествования. Изюм пропал! Нет жареного! Но жареное, я уверяю, ещё впереди! Поэтому, я вам вот что скажу:
Один мой хороший знакомый, Антон Кротов, – известный автостопщик – говорил и писал в своих книгах примерно так: «Не смотрите телевизор – там всё только плохое: самолет рухнул, состав с рельс свалился, болезни, война и всё такое. Выкиньте телевизор! Такая иллюзия жизни предстает перед людьми, познающими мир через средства массовой информации. Реально говоря, в мире в миллион-раз-больше мест спокойных, чем неспокойных, в миллион-раз-больше хороших людей, чем насильников и убийц, каждый день в миллион-раз-больше людей живет, чем умирает...» Здесь я с Антоном согласен. Более того, смерть – это мимолетное событие, занимающее несколько минут (пусть, часов) на фоне жизни. И если вдуматься (а я обязательно вдумаюсь!) то, тот, кто умер, дает жизнь сотням, а может быть тысячам, других организмов жизнь – червячкам, опарышам, жучкам всяким... Но сейчас ни о том. Я об этом ещё поразмышляю – чего больше: жизни или смерти, если каждый умерший дает жизнь сотням других. В противном случае, Адам и Ева, родив кого-то отдуплились бы тут же, и в природе было бы всегда только два человека. А их расплодилось – мама не горюй! Но сейчас продолжу вспоминать Антоху. Еще он остроумно заметил, что журналисты, стараясь получать побольше денег, повысить свой рейтинг и рейтинг своих СМИ, специально обшаривают весь мир и ищут такие вещи, которые происходят как можно реже, и сообщают только о них: «На Филлипинах произошел переворот... На Ленинском проспекте столкнулось 5 машин... Под Иркутском упал самолет... 90-летнюю бабушку изнасиловали в подъезде.... Над Москвой пронёсся ураган.... В Канаде обнаружили женщину, заболевшую смертельным вирусом Эбола... В США взорвали Пентагон и два небоскреба...» и т. д. Вот такие новости мы читаем, и не отдаем себе отчет, что это специально выбранные редкие случаи из миллионов обычных случаев, о которых все знают, но умалчивают. «Сегодня в 196 странах (перечень стран) не произошло государственных переворотов, наводнений, извержений вулканов, землетрясений... На улицах Москвы не столкнулись 2.687.233 машины (перечень и марки машин)... В районе 1045 городов России (перечень городов) не упало 3216 самолетов (общее число пассажиров, членов экипажа, их фамилии)... Причины не упадения выясняются. Создано 3216 правительственных комиссий (далее следует 3216 выводов этих комиссий о причинах такого фатального неупадка самолётов)...В столичных подъездах не изнасиловано полтора миллиона старушек... Над Москвой, и под нею, и над Питером, и... (перечень городов) не произошло ураганов, 142654106 человек не погибло... 6164345108 людей мира не подцепили вируса Эбола, а также других вирусов (следует перечень имен людей и перечень не подцепленных вирусов)... В таких-то городах и странах мира опять не было сегодня взорвано никаких домов, аэродромов, рынков, Пентагонов...» и т. д. Если бы какая-нибудь газета хотя бы раз напечатала ВСЮ ПРАВДУ об окружающем мире, она бы тут же разорилась, ибо она была бы очень толстой, дорогостоящей – и, увы, скучной! Так уж устроен человек – ему хочется узнать о – ему хочется узнать о НЕОБЫЧНОМ!
Вот так-то, друзья мои, Антоха ненавязчиво определил всю неустойчивость наших разочарований и страхов. А это, если поразмыслить, и есть «Теория очарования». Лично я, когда Антоновы размышления узнал, взял карандаш и бумагу. И прикинул: на земле шесть миллиардов людей, половина из них – женщины – сразу три миллиарда вычеркнул. Из оставшихся трех – миллиард детей и миллиард стариков – остался миллиард. Я парень нехилый и с половиной, ну, пусть с третью, ещё пободаюсь. Если даже и не справлюсь, то всё равно, из шести – пятерых вывезу! Значит, пять шестых населения Земли будут послабее меня – так чего же мне переживать? И тут я понял, что всё-то у меня «в ёлочку», всё-то у меня хорошо, и чего я переживаю и разочаровываюсь?! Вот так! Советую и вам, своим сыновьям эти цифры почаще декларировать – когда они растут, «хилое» для них население Земли увеличивается! Нормально?
– Возможно, – буркнул Володя. – Молодец, сильный парень!
Ефим его шлепнул по плечу:
– Не думайте о плохом, Вольдемар! Когда оно придет, вы и не заметите, а ежедневная жизнь – скучна. Но и в ней, если разобраться, есть приятные моменты... и цифры. Улыбайтесь! Ждите необычного! Необычность нас «взбодряет»! Вот как этот, долбанный, шлем!
– Да, кстати, что ты о шлеме думаешь? – спросил Вова, терпеливо выслушав разглагольствования Ефима.
– Да только о нём и думаю, честно сказать. Еще ничего не придумал, – ответил Ефим. – Это уж куда более чем необычная «новость».
– Ну, и?...
– Да, пока, никак! Поживем – увидим.
Ефим посмотрел на Володю... И на Машу.
– Покушунькали, братишки? Хорош грузиться! Собираемся, поперли дальше, в путь! Я по дороге, может, чего на обед подстрелю.
Ребята доели, и стали складывать свой скарб.
Утро переходило в день, в такой же летний и благодатный. Очаровательный день!
«Я уеду к морю, чтоб зеленело лето!»– напевал Ефим, идущий впереди с луком на изготовку. Хорошее настроение в таком по-летнему классном лесу, напомнило старый мотив. Но причем тут море? А не причем – просто мотивчик хороший.
В кустах багульника, не небольшом пригорке слева, засеменили ножками, лениво убегая и останавливаясь, небольшая семейка рябчиков.
Ефим, не раздумывая, проткнул стрелой большую птицу. Остальные разбежались!
– Вот и супчик уже готов! – сказал Ефим, поднимая птицу. – Не сомневаюсь, что до обеда ещё раз триста на подобные выводки наткнемся! Так что, отстаньте-ка немножко, уважаемые.
Он запихал птицу куда-то в понягу, развернулся и, продолжая мурлыкать «Антонова», направился дальше, держа наготове лук.
Через какое-то время Ефим подстрелил ещё дятла – желну (черный такой!). А чего? – Дятел-желна – вкусная пища – он же только червяков жрет!
Потом он шел и слушал только «музыку» леса. Миллион птиц пело на резные голоса. Жужжали пчелки...
– В смысле? – Вова повернулся к Ефиму.
– А просто так – посмотрим, что получится...
– Вы меня бросить хотите? – Маша стояла за спиной.
От неожиданности и Ефим, и Вова вздрогнули.
– Панночка, – Ефиму на ум пришел старый фильм «Вий», – Привидение ты наше! Иди, оденься – стоишь, как Венера Миловская до ампутации!
– Ты бы мне это ночью сказал! – заявила Маша.
– И что?! Ты бы тут же согласилась! Ни так?
Машка развернулась и, обидевшись, пошла к костру.
– Может, зря? – спросил Вова.
– Может, – ответил Ефим. – Как переплавляться будем?
– Плот будем рубить! – ответил Вова. – Доставай топор.
– Двадцать пять метров – ерунда. Течение быстрое...
– Нас примерно туда и вынесет, где мы вчера на обрыве были.
– Ай! Пойду за топором. Скажи Машке, чтобы не дулась на меня,... и пусть шлем оденет, кода переправляться будем – он её уже один раз спас.
– Сам и скажи.
– Она меня не послушает...
– Куда она денется?
– Действительно,... – Ефим пошел за топором, присматривая по дороге подходящие деревья.
Плот мастерили до обеда. Но больше времени ушло, чтобы сделать пару длинных весел с уключинами и широкий руль на корме.
Получилось нормально.
– Поехали! – сказал Вова, как Первый космонавт. – На том берегу Ефим нам чего-нибудь раздобудет на ужин. Раздобудешь?
– Эт точно! – пообещал Ефим. – Прыгай, «жена»! – съязвил он, обращаясь к Машке.
– Прыгаю, «муженек», – ехидно добавила она. – Один из двух... и оба рогатых одновременно!
Вова посмотрел на Ефима.
Ефим на Вову.
Потом они посмотрели на Машку.
Та косо улыбалась.
Мужики рассмеялись.
– Может её все-таки, правда, оставить? – Вова плюнул в реку.
– Попробуй, оставь! – Машка тоже плюнула.
– Хорош грызться! – Ефим оттолкнул плот.
Река подхватила плот, завертела.... Но Ефим и Вова налегли на весла, а Машка, как заправский рулевой, выровняла деревянный «ковчег» на стремнине.
– Ты где научилась? – с удивлением спросил Володя.
– В Караганде! – зло ответила Машка. – Оставишь – расскажу!
Вова выдохнул громко и опять смачно плюнул в реку!
– Ох, прибудем на тот берег, я таких тебе там дам! – пообещал он.
– А я – нет... тебе больше! – пообещала Машка.
– Харэ! – крикнул на них Ефим. – Рулите к берегу, любовнички! А то – потонем!
Плот несся по реке, но медленно и верно, пересекал её!
Вечером опять всё сушили! Но ходили уже по противоположному берегу... полностью одетые! Вова с Машкой потихоньку рычали друг на друга, а ведь первым-то предложил оставить Машку не Вова!
Вот так-то, братцы! Секс и дружба... в походе – не совместимы!
– Почему вы такие дебилы, мужики? Стоит вам дать, как вы считаете, что теперь и ноги о нас вытирать можно? – Машка готовила ужин, рассуждая вслух.
– Тебя кто-то обидел, Маша? – спросил Ефим.
– Издеваешься?! Вы и обидели!
– А почему вы такие дебилы, бабы? Стоит с вами переспать, как вы считаете, что о вас мы ноги вытираем? – задал встречный вопрос Ефим.
Вова искренне засмеялся – хороший встречный вопрос.
Маша посмотрела на обоих:
– А это не так? – спросила она.
– Не так, милая! Не так! Это ты теперь все близко к сердцу принимаешь! А мы просто движемся дальше – вперед! Прости, если чем обидели! Не переспали бы мы прошлой ночью – ты бы и не дергалась, а выполняла бы все... советы, как миленькая! Не так?
Маша задумалась. Вспомнила, что было до этого – до прошлой ночи. Выяснилось, что Ефим-то прав – они ей всю дорогу что-то указывали... и довольно грубо...
Она согласилась:
– Ладно, согласна! Но и вы не хамите!
– Больно надо! – пробурчал Вова.
– Давай, ты не будешь нам указывать, что нам делать! – предложил Ефим. – Либо мы друзья, как и прежде, либо мы... шведская семья, и уже со всеми заморочками семейной жизни: ссоры, упреки, я это не буду, ты это не делай.... Херня же ведь! Правда?
Машка улыбнулась:
– А ты – не простой... мужик Ефим!
– А то! – улыбнулся в ответ Ефим. – Главное, что ты признала, что я мужик!
И они оба рассмеялись.
Вова тоже им помог посмеяться, хрюкая в рукав.
Утром залихватски светило Солнце! Порхали бабочки, жужжали пчелки и мошки, дрожали листики деревьев. Благоуханье речной травы и трав лесных, смешивалось с запахами сосновой хвои и ещё не нагретой земли. На небе где-то высоко-высоко болталось два белоснежных облачка, подчеркивая необычную синеву небес. Птицы пели на все голоса, журчала речка. «Благодать-то какая!»
Утро разбудило нашу троицу в хорошем настроении. Вчерашний «постсексуальный» угар испарился. Все немного застенчиво улыбались друг другу, готовя завтрак, и только красный шлем, надетый на воткнутое в землю копье, как голова проигравшего в сражении папуаса, тупил Ефима и Володю. Однако предстоящий путь, судя по всему, ожидался не сложным, так как сосновый бор, который они видели с обрыва, оказался довольно сухим, «чистым» и вполне проходимым. Сосны годами наперегонки тянулись к небу, не оставляя внизу своих сухих ветвей, что давало возможность гулять по нему, как по парку. И почва, выстеленная сосновыми иглами, была мягкой и «теплой». Птички где-то высоко в кронах поют! Так чего не идти по такому «парку»? Наверняка, ещё и белочки будут скакать по деревьям! А это уже свежий белковыйпродукт.
– Жрать надо чего-нибудь раздобыть, – сказал Вова, расстелив на мешковине остатки копченого мяса. – Совсем мясо «худое» стало!
Ефим подошел, посмотрел сверху вниз на мешок, оценил проблему и произнес:
– Ты прав!
Развернулся, отошел и сел на земле, упершись спиной в ствол сосны.
Вова повернул к нему голову:
– И что это значит?
Ефим поднял на него непонимающий взгляд:
– Что «это»?
– Это всё, что ты хотел сказать?
– А чего ещё надо? Ты – прав!
– А-а! – Вова улыбнулся. – В этом смысле.
И ничего не говоря, выпрямился, подошел к Ефиму, присел напротив на корточки и посмотрел ему в глаза.
– Что? – Ефим кивнул головой.
– Что с тобой?
– А что со мной?
– Я всё хотел спросить, чего ты там копал на обрыве?
Ефим улыбнулся, не разжимая губ:
– Да я видимо наклейку-ценник проглотил...
– И?...
– И! А пластик, знаете ли, долго не переваривается!
Вова через несколько секунд врубился, что имеет ввиду Ефим и начал ржать, когда врубился,... как конь!
– Так ты решил, что тебе кто-то знак оставил? – сквозь смех говорил Вова.
– Вот именно!
– И все там перекопал? – Вова хохотал до слез. – Всё с говном смешал!
Ефим тоже засмеялся:
– Да, именно так – все смешал!
– И глубоко выкопал?
– Полметра, наверное!
– А корни?
– Корни, камни, всякая дребедень – не земля, а издевательство! Всё выкопал, как бульдозер! – Ефим махнул слезинку. – Очень хотел найти! И знаешь что?
Вова понял «что» и сморщился, держась за живот:
– Не надо – я догадываюсь!..
Маша подошла к ним и молча смотрела, как они ржут. Потом незаметно и сама стала похихикивать.
– Когда Вова увидел, как она похихикивает, его вообще «порвало». А Машка подняла брови и спросила:
– Что?
Вова махнул рукой и ушел к костру.
Машка пожала плечами и ушла на берег посмотреть, как сверкает вода.
Ефим поднялся, подошел к копью и стал размышлять, рассматривая, висячий на нём шлем.
Потом он резко отстранился от шлема и копья, проходя мимо костра, хлопнул Вову по плечу и сказал: «Пошли!»
Вова не понял, куда, но послушно встал и пошел за Ефимом. Ефим шел к реке.
– Помоги! – Ефим взялся за один край плота, пытаясь его подтянуть к реке.
Вова взялся за второй край и помог Ефиму подтащить плот.
– Что ты хочешь сделать? – спросил Володя.
Машка стояла рядом и смотрела на происходящее.
Ефим выпрямил спину.
– Хочу отправить его по течению! А потом посмотреть, где... на какой реке он нам опять попадется! Возражений нет, я надеюсь – обратно же не поплывем.
– Согласен! – сказал Вова, и сам оттолкнул плот от берега.
Плот закрутился, набирая ход, и пошел вниз по течению.
– Веревки жалко! – заметил Вова.
– Чего не сделаешь ради эксперимента?! А веревка – всё равно фуфло! – и улыбнувшись, он добавил: – Я тебе потом новую, качественную Выкопаю!
Вова хмыкнул, мысленно заменив «п» на «к», и отправился готовить чай.
Поставив котелок на огонь, он решил прогуляться, проверить петли и плашки, которые он вчера вечером, когда уже все спать разошлись, решил на всякий случай поставить недалеко в лесу. На всякий який.
Ефим и Машка вернулись к костру и молча стали готовить то, что осталось из припасов. Через какое-то время Ефим пробурчал:
– Н-да! Это именно так и называется!.. скорее всего, – Ефим, наломав сухих веточек, стоя на коленях, пытался раздуть огонь, который по непонятной причине, вдруг погас.
– Что «именно так и называется»? – спросила Маша, колдуя над остатками пищи.
Ефим раздул-таки огонек, поморщился от дыма и, одним, не прищуренным, глазом посмотрев на Машу, ответил, улыбнувшись:
– Отношения в нашем коллективе «именно так и называются».
– А именно как? – Маша отложила нож и пристально посмотрела на Ефима.
Ефим расщурил второй глаз. Улыбнулся ещё шире и произнес громко и четко:
– «Теория разочарования» – Во как!
Машка вздохнула, махнула на него рукой, взяла свой ножик и продолжила готовить завтрак.
– Вот именно – сказал Ефим. – Именно то, что ты сейчас сделала, и есть «Теория Разочарования»!
– О чём спор? – вытягивая из леса огромную сухую ветку сосны, поинтересовался появившийся Володя. – В «паганках» – голяк. Ну, хоть, думаю, дров притащу! – пояснил он своё появление с этой лесиной.
– Вот и ещё одно подтверждение моей «Теории!» – Ефим, показав пальцем на Вову.
– А-а, – Машка ещё раз махнула на него рукой.
– Так о чём спор-то? – Вова бросил своё «бревно».
– О сущности бытия!
– Понятно, – Вова заглянул в котелок. – Опять дуркуешь? Ещё не закипело. Что жрать будем?
– Да, да, да! – доканывал всех Ефим. – Именно, именно так!
– Да уж давай свою теорию! – не выдержала Машка, сбросив с колен стряпню. – Вова, скажи ему! Он достал!
– Чего он там достал, – пытался пошутить Вова, показывая всем, что смотрит... на прореху.
– Дураки! – Маша встала и пошла куда-то к речке.
– Далеко не уходи – медведи скушают! – смеясь, посоветовал Ефим.
– Что с ней? – спросил Володя.
– Хрен его знает! Так, дуркует! Разочарована в нас! Надо полагать, что и мы в ней. Вот и козлим с утра. А я по этому поводу целую теорию выстроил.
– Понятно, – Вова наломал веток и подбросил в костер. – Если ты свою теорию преподавал ей специфически, удивляюсь, почему она всё ещё не повешалась!
– Не повесилась! – уточнил Ефим. – Я, брат, и преподать-то ничего не успел – только сказал, что есть у меня такая теория... А тут ты с «бревном». Мы все немного на взводе... от наших прошлых, вчерашних «побед». А я, как человек мыслящий, анализирую, что тут происходит! А поделиться не с кем: ты да она – один не верит, другая не понимает! Что остается делать? Я разговариваю с моим лучшим таежным другом – огнём. Он, хоть и молчит, – пощелкивает щелкает в ответ, если чего не догоняет. А не убегает к реке, как рысь семиведерная! – крикнул он в сторону реки.
– Что ты хочешь этим сказать? – Машка появилась из-за спины из-за сосны.
– Фу – напугала! – Ефим выдохнул, почувствовав, как мурашки носятся по всему телу. – Так и обсирениться можно!
– Что ты хочешь этим сказать? Кто тут семиведерная?! Я жирная, что ли, по-твоему?! – Машка наступала на Ефима, как придурок со складешком на электричку.
Ефим посмотрел ей так серьезно в глаза, что та остановилась, замерев.
– За-ко-ле-ба-ла! – пять раз открыв рот, пояснил Ефим. – Займись завтраком, дорогая!
Постояв ещё секунду-другую, Маша ничего не ответила, развернулась и пошла к костру готовить завтрак.
– Да ладно вам ругаться. Давай, Ефим, скоротай нам утро. А ты, Маня, послушай – он иногда любопытные вещи говорит – делать-то всё равно нечего! – Вова сгладил уголок.
– Вот цэ – дело глаголешь, хлопец, – похвалил его Ефим.
– Тебя не спросила! – параллельно ответила Маня.
– Хватит, а?! – Вова наморщил лоб. – Давай Ефим, пой свою песню, мы послушаем.
– Друзья мои, – начал красочно, по-театральному Ефим. – Вся наша жизнь – это полный облом! Нет ни минуты, нет ни дня, ни года, ни секунды, чтоб жизнь нас не разочаровала! Ты только думаешь, что щас наступит благодать – ай-нет! Облом, обвал, абзац, хреново дело! И так всегда! Родился – обломился! А уж помер – так засыпался! Я внятно выражаюсь?
И Машка, и Вова рассмеялись:
– Как идиот!
– Вот именно – вот вам и облом! А вы-то ждали! Но хватит о былом – продолжим! Итак, «теория разочарования» по-нашему, по-таежному: Родился человек, и всё-то ему нравится: и солнышко светит, и мамка рядом, и нет забот – играй и вырастай быстрей, сынок или дочура. И человек растет. Но вдруг возникает вопрос: «Мам, а где наш папа?» А что ему сказать? Нет, понимаешь, папы у нас. «Не называй, сынок, мишку папой!» Первый облом! У этого есть, и у той приходит, а у нас – нет! Это полбеды, если мамка хорошая и справляется – её теплоты хватит с лихвой. Потом ты думаешь: «Вот сейчас закончу школу с золотой медалью и поступлю туда, куда хочу!» Облом! Ни золотой медали (потому что её получила дочка завуча), не поступил с первого раза, куда хотел, поступил, куда хватило баллов. Разочарование! Но и это ещё ничего. Потом они – разочарования – просто пачками пошли: несчастная дружба, любовь, нет хорошей работы и прочее. И это, если в глобальном масштабе. А в мелочах, каждый день... разочарование на разочаровании. Утро только что было солнечным, оделся соответственно, вышел – дождь! Сказал: «Пилять!», и промок. На работу не опоздал, а всё равно начальник как-то косо смотрит. На работе завал – подвели поставщики, хотя ты им вчера сто раз звонил, напоминал. В обед салата не хватило! Ближе к концу рабочего дня из третьего цеха притащили отчет о выбраковке – сидел лишний час на работе, шурудил бумаги, опоздал к началу футбола: когда включил, было уже «ноль: один»! А если ты женат!..Маманя, SOS! Короче, всё понятно! И так – ну, каждый день, гори оно огнём! Вопрос: «Что делать?»
Ефим посмотрел на слушателей.
Те смотрели на него. Молчали.
– Чего молчите? – спросил их Ефим.
– А чего говорить-то? – спросила Маша.
– Спросите: «Что делать?»
– Зачем?
– Вам не интересно?
– Нет.
Ефим аж захохотал:
– Судя по вашим фейсам и затаенному дыханию, вам очень даже «не интересно!» Но чтобы такое услышать!.. Вот и ещё одно разочарование.
Машка тоже засмеялась – именно такую реакцию она и ждала.
– Ну ладно, – сказала она, – я пошутила. Нам интересно. «Что делать?»
– Разиньте рты и продолжайте слушать!.. Шутники...
Ефим зачерпнул чайку (чаёк ужа согрелся), глотнул и продолжал:
– Мало того, жизнь состоит из непрерывной цепочки потерь, так ты ещё, как существо разумное, понимаешь, что теряешь! И огорчаешься, или, как мы сегодня говорим, разочаровываешься. Так можно сойти с ума! Однако для баланса и чтобы не свихнуться, судьба подбрасывает нам очаровательные штучки. В виде достижения целей. Которые вначале и не воспринимаются, как счастье, а лишь с уходом времени кто-то вдруг осознает, что он Олимпийский чемпион! А остальные отдыхают в полном разочаровании! Но у них зато есть надежда! А у кого-то, кто Олимпийский чемпион, уже нет другой цели, покорена вершина – разочарование – и человек спивается бывает! Но бывает, чтобы не спился, стал тренером, или рекламирует товар, или что-то ещё – пока и в этом не разочаруется и все-таки не забухает! Вывод: к чему бы ты не стремился, акромя разочарования ты ничего не получишь за минутку удовольствия, которую тоже будешь потом вспоминать с разочарованием, потому что повел себя, как дурак и не сказал и не сделал того, что следовало бы сделать после. Короче, и вспоминать-то – не охота! Вот так-то, братцы!
Ефим допил свой чай.
– И к чему ты нам всё это говоришь? – ради интереса спросил Володя.
Ефим выплеснул остатки чая в костер.
– К тому! Вы цапаетесь, стоило нам переспать, потому что разочарованы и жалеете, что минутка вами упущена, а вы не сказали и не сделали, чего хотели. Вы (да и я тоже) неожиданно вдруг стали близки, а что теперь с этим делать, как восстановить границы отношений? – мы не знаем. Вот и рычим, как гиены у дохлой туши лошади.
Маша с Вовой смотрели на Ефима, не моргая. Они думали, Ефим дуркует, как обычно, а он, оказывается, решил наладить отношения, чтобы дальнейшая дорога была не такой тяжёлой. Только теперь они поняли, что он тут действительно думает за всех. Неудобно получилось! Но сознаваться в этом не хотелось. Поэтому Машка, правда, более мягким голосом, сказала:
– Ну, так-то – да! Ты прав, Ефим. Всё произошло, как-то неожиданно... и быстро... Ну, в смысле,... Короче, я об этом не жалею! Если вы не комплексуете, то мне вообще чего – я баба, и рождена, чтобы... от этого не комплексовать!
Вова почесал нос.
– А мне-то вообще, чего, дергаться? Мне было...зашибись! Машка, чего-то нервничает... А я её... не виню.
– Ох, ни хрена! Ещё бы ты меня винил! – взорвалась Машка.
Ефим вдруг громко, на весь лес запел:
Эти оба затихли.
«Мы слова найдем такие нежные,
Что завидовать начнут красавицы,
Тем единственным на свете женщинам,
Которых любим мы!»
Ефим посмотрел на них и спросил:
– Кто заказывал чай с келявивой?
Эти оба улыбнулись.
Ефим предложил:
– Ребята, вяжите хернёй заниматься – нам ещё топать и топать! Если вы будете рычать, я буду разочарован. Маша, побереги свои нервы! А то на твоем красивом личике появятся лишние морщинки. И Вова – он же здесь не просто так – обидится, и у нас с тобой, Маня, начнутся проблемы: он бросит тебе помогать, а я, как человек почти что честный, возьму то, что он бросит на себя, и у меня прибавится забот. А мне этого совсем не хочется. Так что, давай, не будем выёживаться, дорогая. Мы тебя доставим и поцелуем на прощание... У нас с Вовой ещё такие планы впереди!.. Надеюсь, они нас не разочаруют!.. А, ребята?!.. Давайте так?!
Ребята молчали.
Тогда Ефим закончил:
– И ещё, парни, раз уж мы всё равно теперь практически больше, чем друзья, – помогать, а не гадить друг другу! Всем тяжело... но и там, куда мы едем, непонятно, будет ли легко. Сегодняшний день, эта секунда – и есть наша жизнь! Прошлое – прошло, а будущего может и не быть! Ну, братцы, чего мы? Улыбаемся... и всё путёво! Хорошо?
– Хорошо, – согласились «братцы-парни».
– Ну, и здорово! Есть же ещё и «Теория очарования», раз есть «Теория разочарования», – Ефим жестом попросил всех дослушать. – Буквально в двух словах!
В любом походе, в любом путешествии, наступает такой период, когда все от всех заколебались! И ходят, и не знают чего говорить, делать и тому подобное. хочется плюнуть на всё, и завалиться в траву. Но всегда есть кто-то, кто должен этого не допустить. Раз уж вы «выбрали» меня «командиром» я и пытаюсь вас подбодрить, развести рамсы и всё наладить. Вот если бы то, о чем мы тут говорим уже двое суток, я попытался бы написать, то читатель, наверняка бы выкинул книжку в бок, поднялся с дивана и сказал: «Задолбала тягомотина!» И правильно бы сделал! Читатель ждет действия, неожиданности, крутых поворотов. А тут автор взял, и затормозил динамику повествования. Изюм пропал! Нет жареного! Но жареное, я уверяю, ещё впереди! Поэтому, я вам вот что скажу:
Один мой хороший знакомый, Антон Кротов, – известный автостопщик – говорил и писал в своих книгах примерно так: «Не смотрите телевизор – там всё только плохое: самолет рухнул, состав с рельс свалился, болезни, война и всё такое. Выкиньте телевизор! Такая иллюзия жизни предстает перед людьми, познающими мир через средства массовой информации. Реально говоря, в мире в миллион-раз-больше мест спокойных, чем неспокойных, в миллион-раз-больше хороших людей, чем насильников и убийц, каждый день в миллион-раз-больше людей живет, чем умирает...» Здесь я с Антоном согласен. Более того, смерть – это мимолетное событие, занимающее несколько минут (пусть, часов) на фоне жизни. И если вдуматься (а я обязательно вдумаюсь!) то, тот, кто умер, дает жизнь сотням, а может быть тысячам, других организмов жизнь – червячкам, опарышам, жучкам всяким... Но сейчас ни о том. Я об этом ещё поразмышляю – чего больше: жизни или смерти, если каждый умерший дает жизнь сотням других. В противном случае, Адам и Ева, родив кого-то отдуплились бы тут же, и в природе было бы всегда только два человека. А их расплодилось – мама не горюй! Но сейчас продолжу вспоминать Антоху. Еще он остроумно заметил, что журналисты, стараясь получать побольше денег, повысить свой рейтинг и рейтинг своих СМИ, специально обшаривают весь мир и ищут такие вещи, которые происходят как можно реже, и сообщают только о них: «На Филлипинах произошел переворот... На Ленинском проспекте столкнулось 5 машин... Под Иркутском упал самолет... 90-летнюю бабушку изнасиловали в подъезде.... Над Москвой пронёсся ураган.... В Канаде обнаружили женщину, заболевшую смертельным вирусом Эбола... В США взорвали Пентагон и два небоскреба...» и т. д. Вот такие новости мы читаем, и не отдаем себе отчет, что это специально выбранные редкие случаи из миллионов обычных случаев, о которых все знают, но умалчивают. «Сегодня в 196 странах (перечень стран) не произошло государственных переворотов, наводнений, извержений вулканов, землетрясений... На улицах Москвы не столкнулись 2.687.233 машины (перечень и марки машин)... В районе 1045 городов России (перечень городов) не упало 3216 самолетов (общее число пассажиров, членов экипажа, их фамилии)... Причины не упадения выясняются. Создано 3216 правительственных комиссий (далее следует 3216 выводов этих комиссий о причинах такого фатального неупадка самолётов)...В столичных подъездах не изнасиловано полтора миллиона старушек... Над Москвой, и под нею, и над Питером, и... (перечень городов) не произошло ураганов, 142654106 человек не погибло... 6164345108 людей мира не подцепили вируса Эбола, а также других вирусов (следует перечень имен людей и перечень не подцепленных вирусов)... В таких-то городах и странах мира опять не было сегодня взорвано никаких домов, аэродромов, рынков, Пентагонов...» и т. д. Если бы какая-нибудь газета хотя бы раз напечатала ВСЮ ПРАВДУ об окружающем мире, она бы тут же разорилась, ибо она была бы очень толстой, дорогостоящей – и, увы, скучной! Так уж устроен человек – ему хочется узнать о – ему хочется узнать о НЕОБЫЧНОМ!
Вот так-то, друзья мои, Антоха ненавязчиво определил всю неустойчивость наших разочарований и страхов. А это, если поразмыслить, и есть «Теория очарования». Лично я, когда Антоновы размышления узнал, взял карандаш и бумагу. И прикинул: на земле шесть миллиардов людей, половина из них – женщины – сразу три миллиарда вычеркнул. Из оставшихся трех – миллиард детей и миллиард стариков – остался миллиард. Я парень нехилый и с половиной, ну, пусть с третью, ещё пободаюсь. Если даже и не справлюсь, то всё равно, из шести – пятерых вывезу! Значит, пять шестых населения Земли будут послабее меня – так чего же мне переживать? И тут я понял, что всё-то у меня «в ёлочку», всё-то у меня хорошо, и чего я переживаю и разочаровываюсь?! Вот так! Советую и вам, своим сыновьям эти цифры почаще декларировать – когда они растут, «хилое» для них население Земли увеличивается! Нормально?
– Возможно, – буркнул Володя. – Молодец, сильный парень!
Ефим его шлепнул по плечу:
– Не думайте о плохом, Вольдемар! Когда оно придет, вы и не заметите, а ежедневная жизнь – скучна. Но и в ней, если разобраться, есть приятные моменты... и цифры. Улыбайтесь! Ждите необычного! Необычность нас «взбодряет»! Вот как этот, долбанный, шлем!
– Да, кстати, что ты о шлеме думаешь? – спросил Вова, терпеливо выслушав разглагольствования Ефима.
– Да только о нём и думаю, честно сказать. Еще ничего не придумал, – ответил Ефим. – Это уж куда более чем необычная «новость».
– Ну, и?...
– Да, пока, никак! Поживем – увидим.
Ефим посмотрел на Володю... И на Машу.
– Покушунькали, братишки? Хорош грузиться! Собираемся, поперли дальше, в путь! Я по дороге, может, чего на обед подстрелю.
Ребята доели, и стали складывать свой скарб.
Утро переходило в день, в такой же летний и благодатный. Очаровательный день!
«Я уеду к морю, чтоб зеленело лето!»– напевал Ефим, идущий впереди с луком на изготовку. Хорошее настроение в таком по-летнему классном лесу, напомнило старый мотив. Но причем тут море? А не причем – просто мотивчик хороший.
В кустах багульника, не небольшом пригорке слева, засеменили ножками, лениво убегая и останавливаясь, небольшая семейка рябчиков.
Ефим, не раздумывая, проткнул стрелой большую птицу. Остальные разбежались!
– Вот и супчик уже готов! – сказал Ефим, поднимая птицу. – Не сомневаюсь, что до обеда ещё раз триста на подобные выводки наткнемся! Так что, отстаньте-ка немножко, уважаемые.
Он запихал птицу куда-то в понягу, развернулся и, продолжая мурлыкать «Антонова», направился дальше, держа наготове лук.
Через какое-то время Ефим подстрелил ещё дятла – желну (черный такой!). А чего? – Дятел-желна – вкусная пища – он же только червяков жрет!
Потом он шел и слушал только «музыку» леса. Миллион птиц пело на резные голоса. Жужжали пчелки...