Данилюк Семен. Сделай ставку - и беги, Москва бьет с носка

   Кого меньше всего ожидал увидеть Антон, так это Звездина. Но именно он - на этот раз в штатском - спешил навстречу вошедшим.
   - О, наконец-то дорогой гость! А мы уж заждались, - Звездин с пьяноватым панибратством приобнял Антона за плечо, подвел к столу:
   - Прошу любить и жаловать. Мой в некотором роде крестник, Антон... или лучше Викторович?.. Вот так-то люди растут! Начал с простых арендаторов, с земли, чтоб самому, своими руками попробовать... Мы, дураки, не дооценили, помешать пытались. А он, голуба, уже тогда перспективу постиг! Через страдание постиг. Зато и стартанул! А уровень каков! Вчера приехал в Удельск и за день! змеиное гнездо фальсификаторов выявил. Я, кстати, уже подключился. Направил комплексную проверку, чтоб весь, значит, клубень с корнем... А что ухмыляетесь? - приструнил он остальных. - Ныне большой человек в МВД. От его слова, может, зависит, быть мне завтра на своем месте или не быть... Кстати, - быть?!
   Вроде шутливо, но с плохо скрываемой тревогой он заглянул в глаза Антону.
   - В Москве порешаем! - втерся в разговор Листопад. Если Звездин не сводил любящих глаз с Антона, то остальные, к МВД отношения не имевшие, с завистливым любопытством присматривались к бывшему ректору института и разоренному кооператору, ухитрившемуся разбогатеть заново. Иван ненароком смахнул с антонова плеча панибратскую руку Звездина, водрузил свою лапищу:
   - Я уговорил Антона Викторовича заскочить на минутку, шоб изъявить, так сказать, почтение землякам, - громогласно объявил он. - Но злоупотреблять этим не можем. Потому что человека мать дожидается!
   - Кстати, насчет мамы, - отчего-то обрадовался Звездин. - Это ж, кто не знает, сын Александры Яковлевны Негрустуевой!
   Кое-кто за столом изобразил удивление. Не очень, впрочем, естественное, - похоже, они уже всё знали о московском визитере.
   - Про маму твою не забываем, даже не думай, - успокоил Антона Звездин. - Заехали, узнали, в чем потребности. Вчера лично послал пятнадцатисуточников на картошку. Пост милицейский на поле выставил. Человек ведь штучный. А сына какого вырастила... Не в силах сдержать зуд, он беспокойно прихватил Антона за локоток: - А все-таки по выводам, хотя бы в общих чертах.
   - В общих я тебе сам растолкую! - отрезал Листопад. - Езжай, езжай, Антоша. "Мерседес" мой в твоем полном, как обычно, распоряжении.
   Говоря, он ненароком двигал Антона в сторону выхода, пока наконец вместе с ним не вытеснился в фойе.
   - Может, объяснишься?!.. - взвился Антон. - Откуда здесь Звездин оказался? Твоя, конечно, работа. И вообще. То уговаривал заехать, то чуть не коленом под зад гонишь? - Та совесть заела! Поглядел на эти рожи. Понял: не дело из-за такого кодла человека от родной матери отрывать. - Опять чего-то мутишь, Листопад! - Антон вырвал руку и вышел.
   Листопад с веселой грозностью повернулся к приосанившемуся дяде Саше, - поняв, какой страшный прокол допустил, швейцар демонстрировал теперь совершеннейшее, запредельное почтение.
   - Живот подобрать! Носочек развернуть. Грудку вперед! - скомандовал Иван. Оглядел подрагивающего от напряжения старика. Дунул. Дядю Сашу от неожиданности слегка повело, но устоял. - Ничего, крепок еще, - определил Иван. - Так и быть, галуны пока срывать не буду. Живи, прохиндей! Убедившись через окно, что "Мерседес" с Антоном отъехал, Иван предвкушающе потер руки:
   - Ну-с, а теперь вернемся к нашим баранам!
 
   * Прав оказался в своих подозрениях Антон, - замутил, конечно, Листопад. На другой день, где-то на подъезде к Зеленограду, он отгородился от водителя и охранника звуконепроницаемым стеклом, вытянул из кармана пухлый конверт и протянул приятелю:
   - Держи, твоя доля!
   - Не понял? - Антон огорошенно уставился на конверт.
   - Твоя доля за оформление землеотвода на Ледовом. Мне ж эти лохи вчера все бумаги разом подмахнули.
   - Я-то тут причем?
   - В общем-то ни при чем. Если не считать, что ты у нас ревизор! - Иван загоготал.
   - То есть ты?.. - догадался Антон. - Что? Моим именем?!
   - Только жуткую нюню не строй, - в притворном ужасе затрепетал Иван. - Да, я дал понять Звездюку, шо могу урегулировать, чтоб его не помели. А, поскольку всё это кодло в одном интересе, он быстренько уломал остальных. И всё! Вопрос порешали.
   Антон скрежетнул зубами:
   - Останови машину, Листопад! Я с тобой вообще больше дел иметь не желаю... Так подставить! Да ты хоть представляешь, что обо мне подумают?
   - Завидовать станут! - тоном гипнотизера отчеканил Иван. - А главное, ты здесь вообще не пришей - не пристегни.Ты кому-нибудь говорил, что приехал тайным ревизором? Нет! И я напрямую - нет. Это всё они сами, ссыкуны, себе напредставляли, - от собственной подлости и трусости. Теперь дальше - ты шо, собирался добиваться отставки Звездина?
   - Если б мог! А так - формально к делу Кравчука он никакого отношения не имеет!
   - Во! Стало быть, ни малейшего нарушения за тобой нет. Хоть сто проверок присылай, - чист, как правда! Так шо, Антоша, купи "Жигули" девятую модель, и живи спокойно.
   Иван попытался втиснуть пачку в запасной карман антоновой куртки, но тот, хоть и помедлив, отодвинулся и отрицательно покачал головой.
   - Не будь дураком, - Иван нахмурился. - Возьмешь ты или нет, но если нет, тебе всё одно никто не поверит. Они уверены, что ты у меня в доле. Судят-то по себе.
   - А я по себе! - нарочито резко рубанул Антон, чтоб пресечь дальнейшие уговоры. Слишком велик был соблазн. Потому что, во-первых, деньги эти в самом деле не взятка, а во-вторых, сколько мечтал о собственной подержанной "шестерке". А тут одним касанием - новехонькая "девятка"! Он нахмурился, ненавидя ту муть, что обнаружил только что в собственной душе. - Убери, если не хочешь окончательно поссориться.
   - Что ж, вольному воля, - Листопад озадаченно повертел пачку, небрежно пихнул в висящий на плечике пиджак. - Будем считать это отложенным платежом. Листопад долгов не прощает, но и не забывает.
   Он с изумлением покачал головой:
   - М-да. А ты, гляжу, не меняешься.
   - Ты тоже, - с поддевкой отреагировал Антон. - Интересно, как бы ты порешал свой вопрос, если б тебе шанс с моим ревизорством не подвернулся.
   - А шансы на дорогах не валяются - не подковы. Они к тому тянутся, кто их ищет. Не встреть тебя, поручил бы Брехову.
   - Кому?! - нешуточно поразился Антон. Фамилию бывшего всесильного председателя облсовпрофа, признаться, начал забывать.
   - Тому самому, - подтвердил Иван. - Я таких, как он, целый отдел собрал. Три секретаря обкомов из нужных областей, из ЦК один, замминистра сельского хозяйства бывший, потом из Госплана.
   - И зачем тебе этот шлак?
   - О! Вот и другие близорукие так же рассуждают. А ты вдумайся. Вот уперся у меня насмерть чиновник из прежних, совковых, или тот же директор завода советского розлива, я такому Брехову, - порешать! Он трубку снимает: завтра шоб с документами ко мне! И ведь едут. И сговорчивыми становятся.
   Потому что за десятки лет так привыкли по его команде жить, шо и теперь чуть гаркнет, ползут, как бандерлоги к Каа. А ты говоришь, - шлак! Из шлака с умом большие деньги извлечь можно.
   Антон только обескураженно замотал головой, - за эти два дня общения с Листопадом событий и впечатлений накопилось с избытком. Теперь он явственно понимал, почему там, где многие прогорают, как спички, один, при тех же условиях, ухитряется заработать огромные деньги. Потому что талант, к чему бы то ни было, он как раз один на многих.
   - Кстати, как только тебя из МВД твоего вышибут, - расслышал он насмешливый голос Листопада, - подберу. Дружба, она тоже свою цену имеет.
   Иван даже знал, какую. Бизнес его стремительно разрастался, руководить им в одиночку он уже не успевал, от чего страдало дело. Но и передоверить целые направления другим не решался, мучительно подозревая в каждом вора.
   " Такое вокруг кодло собралось, только башкой крути, шоб кто не нагрел, - жаловался он порой жене. - Ни на одну падлу надежи нет. Человек, на которого можно опереться как на себя, по нынешним временам великая удача".
   И отказываться от удачи в лице надежнейшего Антона Негрустуева он не собирался.
   
   На дворе Листопад
   
    То ли пророком оказался Листопад, а скорее просто и впрямь "рюхал фишку", как никто, - сразу после возвращения из Удельска Антона Негрустуева вызвал заместитель начальника Главного следственного управления Кожемякин.
   Поначалу Антон решил, что вызов связан с отчетом по командировке. Но по воровато забегавшим глазкам Сашки Плешко догадался, что речь пойдет о чем-то совсем другом. И, похоже, менее приятном.
   В том, что разговор предстоит непростой, Антон убедился, едва войдя, - подле Кожемякина с сокрушенным видом затих начальник отдела полковник Игнатьев.
   К пятидесяти годам Игнатьев сохранил худощавую фигуру и приобрел вкрадчивую, благообразную манеру общения с подчиненными. Может, поэтому руководство управления перекладывало на Игнатьева самые неприятные разговоры с проштрафившимися сотрудниками. А может, потому, что выслуживший срок полковник на пенсию уходить не хотел категорически и брался за самые двусмысленные поручения, от которых увиливали другие. При виде Антона Игнатьев закивал - укоризненно и сочувственно одновременно. Кожемякин, увлеченно катавший меж пальцами толстенную сувенирную авторучку, зыркнул вскользь и едва заметным кивком скошенной челюсти указал на одинокий стул посреди кабинета.
   - Такое дело, Негрустуев, - процедил генерал. - За время твоего отсутствия в инспекцию по личному составу поступила информация, что под прикрытием милицейских погон занимаешься вроде как частнопредпринимательской деятельностью. Так это?
   Не ждавший атаки с этой стороны Антон смешался.
   - Может, оговорили? - подсказал Кожемякин. - Да как же оговорили, если налицо? - Игнатьев с кротким упреком вздохнул. - Учишь вас, учишь! Выявилось, что у тебя, оказывается, целая подпольная фирма. Предприятия создаешь за деньги. Я поначалу не верил. Но - факты. Инспекция побывала в Московской регистрационной палате и обнаружила аж два десятка.
   - Так что, Негрустуев? Было?
   - А что, это для кого-то новость? - сдерзил оправившийся Антон. - Или вы не знали, что всё управление "халтурит", кто где может? Жалованье копеечное, а у людей семьи.
   - Ну, у Вас-то семьи нет, - вмешался Игнатьев. - И потом не надо обобщать. Сам вляпался, так не мажь остальных. Антон на мгновение перехватил усмешку Кожемякина, - всё управление знало, что полковник Игнатьев приторговывает баллонами "паленого" коньяка, что поставляет ему из Дагестана работающий на спиртозаводе кум. - В общем грязи на министерство никому не надо, - поспешил закруглить разговор Игнатьев. - Так что, если не хотите, чтоб уволили за дискредитацию, давайте полюбовно - по собственному, так сказать, желанию... Виноват, держи ответ. Так говорю, товарищ генерал?
   Игнатьев склонился в сторону Кожемякина, но тот упорно отмалчивался, переложив тяжесть неприятного разговора на начальника отдела. - Попытались мы Вас, конечно, защитить, - припомнил Игнатьев. - Работник-то неплохой. Но - опять же с рапортом своим не вовремя высунулся. Похоже, занесло. С министром на одной ноге себя почувствовал. А мы люди служивые. ...Вы чего это?
   Антон засмеялся:
   - Ох, и велик Ванька!
   - Какой еще Ванька? - Игнатьев беспокойно заозирался. - Вы о чем собственно?
   - Так, мысли вслух, - Антон поднялся.
   - Куда Вы? - удивился Кожемякин.
   - Рапорт об увольнении писать. Чего время тянуть?
   Изобразив общий короткий поклон, Негрустуев двинулся к выходу. У двери задержался.
   - Товарищ генерал! - он с трудом поймал ускользавший взгляд Кожемякина. - Шли бы и Вы отсюда куда-нибудь. Хоть в ту же Академию. Вы ж кандидат наук. Еще можете пользу принести.
   Дерзко кивнув, он вышел.
   Кожемякин непроизвольно сжал ручку. И, лишь услышав хруст, с досадой оглядел перепачканную пастой ладонь.
   - Вот ведь какой наглец оказался. А Вы его еще выгородить хотели, - Игнатьев искательно заглянул в глаза начальника и натолкнулся на тяжелый неприязненный прищур.
   - Твоя работа? - коротко спросил Кожемякин.
   - В смысле Вы о том, как в инспекции узнали? - уточнил Игнатьев. Кротко, с видом привыкшего незаслуженно страдать человека, вздохнул. - Да что Вы? В управлении, знаете, сколько завистников?
   - Знаю! - отчеканил Кожемякин. Игнатьева зябко передернуло, - в стальных генеральских нотках он расслышал собственный приговор.
 
   Вернувшегося Антона поджидал нервничающий Плешко:
   - Ну, что там?
   Вместо ответа Антон уселся за стол и принялся писать рапорт.
   - Чего молчишь? - забеспокоился Сашка. - Игнат, он чего, на меня, что ли, валить начал? Вот мразина...Захотел избавиться, так нечего других марать. Тоже мне, - Павлик Морозов.
   Антон в сердцах отбросил ручку:
   - Сашк! Кончай мельтешить. Лучше скажи, зачем меня ввалил? О том, что я в регпалате кручусь, ты один знал. Только без трепа! Тебе-то какая корысть? - Я что, со зла? - уныло пробурчал Плешко. - Проболтался, правда, ненароком Игнату, что тебя на его место планируют. А дальше уж его инициатива. Антон вновь засмеялся, как в кабинете Кожемякина. До него наконец дошла подоплека случившегося. Засидевшийся в полуполковниках Плешко давно зарился на место Игнатьева. И когда цель казалась близка, внезапно ниоткуда возник новый претендент - сопляк-капитанишка. Под его прищуренным взглядом Сашка смутился:
   - Ладно, чего там? Так получилось. Вот по совести, если б самому надо было выбирать, неужто из нас двоих не себя выбрал?
   От такой откровенности Антон несколько даже опешил:
   - Шурик! Это ж не наш метод. А как ты думаешь, что с тобой станется, если я сейчас не поленюсь и в ту же инспекцию напишу рапорт, что подполковник Плешко систематически получает по пятьсот долларов с предприятий за получение разрешения на внешнеэкономическую деятельность - через свою жену, работающую в МВЭС? А! Шурик?
   Плешко озадаченно пригляделся. Решительно мотнул головой:
   - Хватит стращать. Не напишешь!
   - Это еще почему?
   - Да потому что это не ваш метод!
   Он примирительно приобнял бывшего приятеля:
   - Давай забудем! Чего тебе наше мэндэвэ? Ты ж здесь по большому счету человек случайный. Через годик-другой на гражданке раскрутишься так, что еще и спасибо мне скажешь. А за мной должок запишешь. Случись чего, отработаю. Ну, хоп? Дописывай свою рапортину да пойдем в ресторацию отметим. Где наша ни пропадала, я угощаю!
   К Сашкиному облегчению, Антон расхохотался:
   - Черт с тобой, живи, засранец!
   Такой вот День смеха получился. Теперь уж и самому Антону казалось, что свершившееся - к лучшему. Последние события окончательно лишили его иллюзии, будто, находясь в МВД, он может хоть как-то влиять на ход событий в стране.
   Он точно знал, что старая отлаженная жизнь закончена. А куда вынесет его в новой, оставалось гадать.
   В отличие от большинства знакомых, убежденных, что только роковая невезуха и происки недругов не позволяют им раскрутиться в миллионеры, Антон относительно своих бизнес-возможностей не заблуждался и подумывал либо поступить в какую-нибудь консалтинговую или юридическую фирму, либо податься в адвокаты.
 
   * Зато не гадал Листопад. Единожды уверившись, что Негрустуев ему необходим, он не собирался ждать, пока тот сам созреет. Дозреет на рабочем месте.
   Антон еще обходил с "бегунком" бесконечные ХОЗУ, а на новомодный домашний автоответчик незнакомый женский голос уже надиктовал послание господину Негрустуеву по поручению господина Листопада. "Иван Андреевич ждет Вас у себя по делу, о котором Вы с ним договорились".
   По дороге из Твери Листопад упомянул, что у него есть постоянная нужда в "бумажных" фирмах, на которые можно оперативно переоформлять акции покупаемых предприятий. Антон вызвался помочь. Тем более - такие услуги являлись частью его бизнеса. На создание новой, "под ключ", компании уходило до одного месяца. Поэтому Антон заранее регистрировал на свою фамилию несколько "акционерок". При появлении денежного, не желающего ждать клиента оставалось лишь вписать вместо своей фамилии новую, внести изменения в устав и зафиксировать их в регпалате. Дело одного-двух дней.
 
   * В Москве грибами после дождя поднимались массивные тонированные замки с "сахарными" башенками по углам крыш, - новые русские спешили реализовать своё представление о счастье. В отличие от прочих нуворишей Иван Листопад, стараясь не выпячиваться, занял шесть этажей в десятиэтажном дядькином институте на проспекте Мира. Здесь он разместил администрацию холдинга и разрастающийся банк. Как говаривал сам, всё в одном флаконе: и выпивка, и закуска. По актовому залу подвального этажа сновали "купцы". Его переоборудовали под биржу, - Иван одним из первых отреагировал на появление Закона о биржах и биржевой торговле и теперь получал дополнительный "навар" на продаже брокерских мест.
   Из каждого квадратного метра площадей он умудрялся выжимать максимальную выгоду не только для себя, но и для института, так что научный коллектив, сохранивший за собой четыре верхних этажа, жил вполне безбедно. Из всех забот у директора - Петра Ивановича Листопада, оставалась одна, основная, - организация научных исследований. Аграрий, брошенный директорствовать над радиоэлектронщиками, он напоминал наседку, выращивающую утят. Неумение плавать изо всех сил компенсировал тщательной материнской опекой. Во всё остальное, включая финансовые дела собственного института, Петр Иванович не вникал, передоверившись деятельному зятю и племяннику.
   Вот уж чему не было убыли, так это Ивановой энергии. Казалось, он, словно динамо-машина, подпитывал ею всех вокруг. Во всяком случае, когда Антон приехал в "Илис" и в сопровождении встретившего Маргелыча проходил по "президентскому" этажу, из многочисленных дверей то и дело выскакивали молодые люди с бумагами в руках и устремлялись по каким-то неотложным делам, едва не сталкиваясь с точно такими же - быстрыми и устремленными.
   Небольшая, метров на тридцать, приемная, была заполнена людьми постарше, - менеджеры среднего и высшего звена, пытающиеся пробиться к руководству, искательно нависали над двумя секретаршами, отгороженными барьером.
   - Как у вас всё кипит, - подивился Антон.
   - Э, - пренебрежительно пробурчал Маргелов, - президент на месте. Вот и изображают тут половую активность. А уедь Иван Андреич, вмиг ряской порастет. Эх, доверил бы Иван Андреевич мне, я б эту шоблу живо в бараний рог скрутил... Ну-ка подбери копыта!
   Он грубовато отодвинул замешкавшегося сорокалетнего человека, как оказалось позже, - начальника управления. - Вы б все-таки повежливей, - уязвлено буркнул тот.
   - Не скиснешь, - не останавливаясь, отреагировал Маргелыч.
   Остальные при виде президентского любимца сами предусмотрительно освобождали дорогу. Многие спешили поздороваться. Не удостоив никого ответным кивком, Маргелыч движением пальца повелел застывшему у дверей телохранителю открыть дверь и - пропустил Антона внутрь. Кабинет, обуженный стеллажами по стенам, заставленный кожаными креслами, все-таки казался раза в два больше куцей приемной. На журнальном столике у входа в беспорядке были свалены свежие письма и приглашения. Поверх прочих возлежала распахнутая открытка "Уважаемый Иван Андреевич! Приглашаем Вас на элитную презентацию в нашем эксклюзивном бутике" .
   В отдаленном углу, возле огромного дубового стола, ожесточенно жестикулировали несколько человек. Возвышавшийся над прочими Иван увидел Антона поверх голов и извиняющеся взметнул лапищу:
   - Погоди, сейчас порешаю неотложку и пообщаемся.
   Антон уселся в одно из кресел, едва не утонув в податливой коже, и принялся с любопытством осматриваться, - прежде бывать в офисах новых русских ему не доводилось.
   На стене за президентским креслом меж двух пейзажей в золоченых рамах ярким пятном выделялось набранное на цветном компьютере изречение - "1. Президент "ИЛИСА" всегда прав. 2. Если президент не прав, читай пункт первый", - новомодная острота распространилась по всей России. На столе среди деловых бумаг восседали три фарфоровые обезьянки, - одна с зажатыми глазами, другая - с зажатыми ушами, третья, перекрывшая лапой рот, - "ничего не вижу, ничего не слышу, ничего никому не скажу". Сбоку висела прикрепленная к стеллажу дарственная казачья шашка. Возрождение казачества сметливый Листопад использовал к собственной выгоде. Первым внес взнос на нужды восстановленного сословия, за что как потомственный кубанец получил звание "почетный куренной атаман". "Мы ж, Листопады, коренных казачьих кровей люди! И хоть своих дел полно, но кому другому за вас в коридорах власти заступиться?" - объявил он на краевой сходке и дал согласие на собственное выдвижение в Верховный Совет. Антону хотелось разобрать дарственную надпись на шашке, присмотреться к книгам на стеллажах. Но густой, покрывающий прочие звуки бас Ивана, манил и заставлял вслушиваться. Тем более, что "неотложка" затягивалась .
   Человекопоток не иссякал. Получившие указание сотрудники выходили, на их место тут же заступали следующие - из "предбанника".
   Работал Иван на удивление легко, - с аппетитом. Со своими обычными шуточками, присказками и подначками, изредка расцвечиваемыми легким матерком. В проблему вникал, или, как сам говорил, "въезжал" моментально, что называется, - "от ножа". Если что-то не устраивало, мог виновному прилюдно "напихать". Но тут же сам предлагал решение проблемы и либо выносил на поданном документе резолюцию, либо кивал сидящему подле Маргелычу, и тот делал пометки в своем блокнотике, в графе "на контроль". Антон невольно залюбовался, наблюдая, как сочно, с живинкой импровизирует Иван, в секунды разрешая ворох разнообразных проблем. "Значит, здесь делаешь так, как я сказал, потом вот это используешь отсюда. Ну и так далее", - разносилось по кабинету обычное Ванино, - торопясь, он по старой привычке обрывал окончания фраз, считая, что сказанного достаточно и времени на разжевывание нет. Всё вокруг дышало его напором и энергией. Даже выходили пообщавшиеся с президентом люди совсем иначе - легкой, нетерпеливой походкой. Да и самому Листопаду собственный стиль работы, похоже, доставлял наслаждение. Пару раз он даже подмигнул Антону с плутовским видом: де, каков я удалец. Удалец, конечно. Но чем больше вглядывался и вслушивался Антон, тем сильнее к восхищению примешивалось сначала смутное, затем оформившееся ощущение озадаченности.
   Уж слишком разнопланов и разномасштабен получался круг вопросов, выносимых на суд президента. Биржевик утверждал ставки ночных овер-драфтов, а следом хозяйственник согласовывал количество стульев, необходимых для предстоящего совещания. Председатель кредитного комитета представлял список вип-клиентов с льготным режимом обслуживания, инвестиционщики докладывали о скупке виноградорского хозяйства через приватизационные чеки. И тут же завгар подписывал сметы на списание запчастей. А следом приходилось вместе с финансистами вникать в хитроумнейшую схему ухода от налогов через свободную экономическую зону в Калмыкии.
   И всё это выскакивало одно за другим, будто тузы и двойки в перемешанной карточной колоде. Наконец, искоса бросив взгляд на часы, Листопад решительно перекрестил руки. Понятливо кивнув, Маргелыч выскочил в приемную и разом перекрыл поток посетителей, - "президентский час" закончился.
   Выпроводив оставшихся, Иван самодовольно потянулся и сощурился на гостя, дожидаясь комплиментов.
   К некоторой его досаде Антон как ни в чем ни бывало вытащил из портфеля две папки:
   - Получите свой заказ, герр президент. Компании "Лотос" и "Кронос", переофомленные на Ваше имя.
   Листопад придирчиво оглядел устав, на первой странице которого учредителем значился Антон Негрустуев.
   - А где ж я? - недоуменно нахмурился Иван.
   Антон молча вытянул снизу сиротливый листок - "Изменения и дополнения в устав", на котором было обозначено, что новым акционером компании вместо Антона Негрустуева стали Иван Андреевич и Петр Иванович Листопады.
   Иван покрутил оба документа.
   - Все равно хрень. А если этого нет? - он спрятал за спину дополнения к уставу, - получается, что и владелец не поменялся?
   - В регистрационной палате вы как новые владельцы зарегистрированы, - успокоил его Антон. - Хотя по уму штамп обо всех изменениях надо бы делать на первом листе, чтоб всем всё сразу было ясно. Думаю, вскорости так и будет. Но, сам знаешь, пока наши органы раскачаются... - То ладно, - Иван снисходительно отодвинул папки, как нечто несущественное. - Давай о деле. То, что тебя из ментовки турнули, уже знаю...Поинтересовался, - ответил он на безмолвный вопрос. - В общем не бросать же друга в тяжелую минуту. Так и быть, пристрою.
   - Не стоит утруждаться. Я уж как-нибудь сам, - отказался Антон, движением головы все-таки выказав благодарность.
   - Шо значит сам? - неприятно удивился Иван. - Сколько на своих регистрациях подрабатываешь?
   - Когда и до тысячи долларов в месяц выходит.
   - Плачу для начала пять. И сразу вице-президентом банка. Плюс квартира с правом выкупа по себестоимости.
   - Это за какие заслуги? - насторожился Антон.Он едва заметно помедлил. - Спасибо, конечно, за участие. Но - всё-таки нет. Непривычный к отказам, Иван посуровел.
   - Как это? Мало предложил? Или вице-президент банка для отставного мента - уже не уровень?
   - Не в том дело, Ваня. Хочется свободы. Предприятие моё, конечно, по сравнению с твоим крохотулька. Что называется, на хлеб с маслом. Но зато ни от кого не завишу. Да и, по правде, - решился Антон, - не хочу я участвовать во всем этом вашем... - он припомнил листопадово словечко, - раздербанивании. Заметив, что у приятеля недобро обострились скулы, примирительно улыбнулся. - Не заводись, Иван. Предложение твоё ценю. Но - как Ленин когда-то учил, - лучше меньше да лучше. Каждому своё.