Данилюк Семен. Сделай ставку - и беги, Москва бьет с носка

   Собственно, едва ли не все сколь-нибудь заметные предприниматели в России были уже размежеваны по причастности к той или иной ветви власти.
   А куды в самом деле бедному коммерсанту податься? Чужих грабят все. Белые - тех, что слева. Красные - тех, что справа. Как ни крути, а к кому-то под крыло прибиваться да приходится.
   Настал черед и Листопада. А поскольку ковровые дорожки в кремлевских коридорах стелились перед Юрием Павловичем Балахниным, выбора, к кому прислониться, у Листопада не оставалось, - путь его лежал в Дом на Краснопресненской набережной.
   Через день, в компании одного из замов председателя Верховного Совета, Иван вылетел на Урал, на встречу с губернатором.
 
   * То, что в течение последующих трех месяцев совершил Листопад, вошло в анналы становления предпринимательства в России как один из самых изысканных способов отъема чужой собственности - без малейших, казалось, шансов на успех. Позже, как всегда, нашлись эпигоны, принявшиеся эксплуатировать чужую идею, и установить авторство теперь не представляется возможным. Впрочем лавры изобретателя волновали Листопада в малой степени. Словно мастер шахматной композиции, он выбирал сложнейший этюд и наслаждался, находя изящный выход из безнадежного положения, да еще с матом торжествующему противнику. Всё оказалось проделано виртуозно. Через пару дней после визита к губернатору директор глиноземного завода Фельдман подписал задним числом договоры об оказании посреднических услуг с двумя безвестными фирмами. После чего, не поставив кого бы то ни было в известность, передал им в аренду основные средства Хачимовского завода.
   Еще через месяц обе фирмы обратились в арбитраж с требованием арестовать арендуемое имущество в счет долгов завода, - в связи с невыполнением им обязательств по посредническим договорам. Областной арбитражный суд отреагировал на иск с невиданной для судебной системы оперативностью, - арендуемое имущество было немедленно арестовано и тут же продано за бесценок... тем же фирмам- арендаторам. Участвовавший в процессе со стороны завода директор Фельдман апелляцию подавать не стал.
   Выигравшие суд арендаторы, не откладывая дела в долгий ящик, зарегистрировали новую компанию - " Глиноземныйхачимовский комбинат". И в качестве вклада в уставной капитал внесли, само собой, основные средства прежнего предприятия. То есть то, что до этого числилось у них в аренде. После чего у прежнего - " Хачимовскогоглиноземного завода", принадлежащего Балахнину, на балансе остались разве что табуретки да неликвид.
   В тот же день распоряжением новых собственников прежнюю администрацию, представлявшую интересы "Конверсии", полностью заменили, а доступ на завод для посторонних перекрыла частная охранная фирма из числа торопинских боевиков. Лишь тогда тайное сделалось явным. Опростоволосившиеся ротозеи- менеджеры "Конверсии" бросились в Москву с горьким известием: случилось невиданное, - какой-то наглец походя вынул из-под них целый завод. Предугадать реакцию Балахнина оказалось несложно. Тотчас закипело. На Хачимовск из Москвы нахлынули юристы, экономисты, особисты.
   Арбитражные суды засыпали исками и апелляциями. Против директора завода возбудили уголовное дело по мошенничеству, но сразу арестовать не решились, так как формально действовал в рамках полномочий. А пока искали доказательства корыстного умысла, новые собственники предоставили бедолаге Фельдману в связи с пошатнувшимся здоровьем долгосрочный отпуск в Австралию. Куда он и отбыл со всей семьей.
   
   * Листопад торжествовал победу. Он поставил грозного противника перед угрозой мата и теперь ожидал его с мольбами о перемирии, не сомневаясь, - в ближайшее время Балахнин даст о себе знать.
   В самом деле по истечении нескольких дней в кабинет Листопада, где они с Антоном планировали дальнейшие действия, без предупреждения вбежал Маргелыч. И потому, что вбежал без предупреждения, и по ошалелому его виду было понятно, что случилось нечто чрезвычайное.
   - Ну? Шо на этот раз? - поторопил Иван.
   - С вахты позвонили. Там крутой "мерин" с тремя джипами подъехал. Говорят, Балахнин. К Вам, Иван Андреевич.
   Иван ликующе прищурился. Свершилось! - Пусть ждет!
   - Как ждет? - оторопел Маргелыч. - Вы не дослышали. Это ж сам...
   - Объяви, что совещание. Освобожусь через полчаса. Пускай пока поостынет.
   - Так это... - Маргелыч сглотнул. - Я уже вроде как...Они б все равно прошли.
   - Урод! - коротко, сквозь зубы процедил Иван. - Пшел!
   - К-куда, Иван Андреич?
   - Дорогих гостей встречать! Чего теперь остается?
   В самом деле снаружи донеслись звуки энергичных голосов, резко диссонирующих с привычным прилизанным шепотком в президентском "предбаннике".
   Опростоволосившийся Маргелыч опрометью бросился прочь. Но - поздно. Он едва успел отскочить, когда дверь распахнулась от сильного толчка снаружи, и в нее шагнул Юрий Павлович Балахнин. - О, и этот здесь, - он с мимолетным удивлением заметил сидящего в углу Антона. На полноценное удивление у него, похоже, времени не доставало. - Вам бы еще Вадичку в компанию и, будто опять в Тверь восьмидесятых вернулся. Но говорить будем один на один. Без "шестерок".
   Обидчивый Антон вспыхнул и, коротко кивнув Листопаду, вышел.
   Иван, поморщившись, показал Балахнину на место у журнального столика. Сам уселся в соседнее кресло.
   - Чай? Кофе? Он повел глазами в сторону Маргелыча. Но это было излишне, - тот уже успел усвистать в прихожую, и слышно было, как требует кофе для гостя - срочно и чтоб того самого, из закромовал, чтоб месторождения в программу приватизации включили.ебя предпредил, чтоб процесс из-под контроля не выпустим..
   Оба президента какое-то время обменивались свинцовыми взглядами. Будто боксеры-тяжеловесы - перед схваткой.
   - Ты зачем в мой Хачимовск полез? - произнес Балахнин.
   - Эк спохватился! - Иван лукаво улыбнулся. - Был твой. А потом закинули бредень и зацепили. Ты - на мою территорию посягнул, я - на твою. Рынок, понимашь! А что? Что-то не так?
   - Ты ваньку не валяй, - предостерег Балахнин, даже не заметив невольной двусмысленности. - И не ёрничай. Не тот повод. Месишь свой мясо-молочный комплекс, стрижешь ( мужика)крестьян почем зря. Вот и стриг бы потихоньку. А то скоро и стричь нечего будет. По моим сведениям, крепко за тебя власти взялись. Выясняется, что кругом недоимки да укрытие от налогов. А сейчас с этим строго. Иван посмурнел:
   - Ты на себя посмотри. Хоть и силен за власти прятаться, а Хачимовск потерял.
   - Хачимовск я у тебя все равно назад отберу!
   - Может, отберешь. Если раньше сам не разоришься. Алюминий-то у тебя теперь - йок! Западные контракты горят. Потому и приполз.
   Балахнин оскорбленно поджал губы, - от окоротов отвык. Но и возразить было нечего.
   - Давай без пустословия, - предложил Листопад. - Ты ведь первым на меня напал. Так что говори, - с чем прибыл?
   - Ты мне немедленно возвращаешь мой глиноземный! - Ну-ну? - Листопад выжидательно пригнулся.
   - Потом я тебе твой, - неохотно закончил Балахнин.
   Иван неприкрыто засмеялся.
   - Ладно, Хачимовск я тебе так и быть верну! - объявил он.
   Балахнин обнадеженно вскинул голову.
   - Верну, верну. Мне, в отличие от тебя, чужого не надо, - успокоил его Иван. - Но только после того, как ты первым. Первым! отступишься от "минералки" и всю налоговую свору с моих предприятий назад на псарню отзовешь. Уж извиняйте, дядьку. Знаю, с кем дело имею.
   - Это всё? - процедил Балахнин.
   - Если не считать мелочей, - в зрачках Листопада вспыхнуло злое веселье. - Я ведь с твоим заводишкой в расход вошел, понимашь! Так что, - миллион двести тысяч отступного, думаю, без избытку будет. Как полагаешь?
   - Полагаю, что зарвался ты, Листопад! - терпение Балахнина иссякло. -Силой меряться вздумал! Гляди, как бы не надорваться.
   Он без затей чиркнул ногтем по шее.
   - Юрий Павлович, шоб от Вас такое, - Иван с притворной обескураженностью почмокал губами. - Вы ж как будто под интеллигента косите.
   - Угу, - Балахнин грузно поднялся. - Так вот, как интеллигент интеллигента предупреждаю. Не отступишься без всяких условий, - буду мочить. Считай это в качестве первого предупреждения. Оно же последнее. Неделя сроку.
   - И тебе алаверды - неделю, - любезно отреагировал Листопад. - Остынешь, звони.
   На выходе Балахнин брезгливо оттолкнул вошедшего с подносом Маргелыча.
   - Ох, и мутный, - поежился Маргелыч.- Ему, говорят, что кабана завалить, что человека. Слыхали, какая за ним кликуха закрепилась? Юра - киллер. Может, отскочить, пока не поздно? Заметил побелевшие губы президента. - Да не, мне-то? Как скажете, так и сделаем. Опасаясь нового избиения, Маргелыч быстренько вышел.
   Брови Листопада сошлись к переносице:
   - Ничо! Пусть побесится. Никуда теперь из капкана не денется!
 
   Ошибся в своих расчетах Листопад. Среди новых русских - что чиновников, что бизнесменов, - можно слыть мошенником, разводилой, кидалой и при этом оставаться уважаемым человеком. Но прослыть простофилей, - страшнее быть не могло.
   История о том, что из-под всесильной "Конверсии" влёгкую вытащили целый завод, широко распространилась.
   Даже в Кремле, куда Балахнин бросился за подмогой, старые, проверенные дружки при встрече спешили спрятать лукавые смешинки в глазах, - в нем стали видеть лоха. На безупречную дотоле репутацию Юрия Павловича Балахнина легла мрачная тень позора. И ни замиряться с Листопадом, ни тем более прощать обиду он отныне не собирался.
   Только образцово-показательная порка зарвавшегося наглеца могла восстановить подорванный авторитет Юрия Павловича. Материальные потери и упущенная выгода отныне в расчет не принимались. Утрата имиджа выходила дороже.
   Балахнин решился идти до конца, - добился опечатывания "Возняковских минеральных удобрений".
   В ответ Листопад ударил поддых - полностью перекрыл поставки из Хачимовска на Балахнинский металлургический комбинат.
   Началась тяжелая окопная война, в которой каждая из сторон ежечасно несла невосполнимые потери.
 
   * "Илис" изнемогал в неравной борьбе. Всю мощь купленного государственного аппарата бросил на него остервеневший Балахнин. Под разными предлогами один за другим арестовывались счета. Только за последнюю неделю за недоимки налоговая инспекция парализовала работу сразу двух ключевых овощеводческих хозяйств. По промышленным предприятиям сновала санэпидемслужба, безжалостно опечатывая один цех за другим. Поступавшее из-за границы оборудование арестовывалось на таможенных терминалах. Против директоров возбуждались уголовные дела.
   По Листопадовскому холдингу лупили разом из орудий всех калибров. Листопад пытался найти защиту в правительстве, - при обнищании населения и сохраняющейся угрозе повального голода беззастенчиво разрушалась единственная рентабельная сельскохозяйственная структура. Но, как и следовало ожидать, сочувствия не встретил, - в спецраспределителях с продуктами всё всегда в порядке.
   И даже публичная поддержка, выраженная Верховным Советом, не помогла. Более того, оказалась очень не вовремя.
    К осени девяносто третьего года изъеденное паразитами государственное древо запаршивело совершенно. Исполнительная и законодательная ветви переплелись в смертельном противостоянии, - слабый обречен отсохнуть. И любой вопрос в органах власти решался по причастности "наш-не наш".
   Примкнувший к мятежному парламенту Листопад однозначно стал для президентского окружения чужим.
 
   Антон с Иваном уныло анализировали понесенные за последний месяц убытки, грозившие окончательно парализовать работу и без того подорванного холдинга. - Месяц. Максимум - два, - Антон сокрушенно отодвинул документы. - Больше взять неоткуда. И так все резервы подтянули.
   - Придется резать, - протянул Иван.
   - Что-о?!
   Листопад хмыкнул:
   - Когда стадо кормить нечем, часть режут. В нашем случае - будем распродавать активы. Начнем с самого нерентабельного. Шоб других поддерживать.Балахнин тоже немалые убытки несет. Тут кто кого перетерпит. - Но ведь это ж - крах всех планов! Распродадим, потом не соберем.
   Иван угрюмо кивнул, соглашаясь. За эти месяцы беспрерывной, изнурительной борьбы он совершенно осунулся. И даже привычная победительная ухмылка стала выглядеть оскалом загнанного, отчаявшегося зверя .
   И все-таки сдаваться он не собирался.
 
   Киллерское стрельбище
 
   В сентябре забеременевшая Анжела по настоянию Листопада сделала аборт. По возвращении из больницы чувствовала себя скверно, капризничала. Не решившись оставить ее в таком состоянии одну, Иван остался ночевать на Кутузовском.
   Рано утром, перед работой, заскочил домой - переодеться. Он добился-таки встречи с премьером, на которую очень рассчитывал. Аудиенцию назначили на девять. Лифт, как часто бывало, где-то застрял, и Листопад, которого поджимало время, помчался наверх, не дожидаясь замешкавшегося в машине охранника.
   Тяжело дыша, он добежал до лестничного проема перед площадкой на пятом этаже.
   Внезапно сверху, из-за лифтовой шахты, выглянул невысокий мужчина в синтипоновой куртчонке и низко надвинутой на глаза вязаной шапочке. При виде Листопада глаза его удивленно расширились, рука после секундного замешательства судорожно скользнула под куртку.
   Еще прежде, чем наружу показалась рукоятка пистолета, Листопад догадался, - перед ним, лицо в лицо, стоял киллер. Холодный пот брызнул разом из всех пор и слепил Ивана с одеждой.
   Далеко внизу слышался неспешный топот охранника.
 
   * Антона Негрустуева поднял из постели звонок из секретариата "Илиса", - прерывающийся женский голос сообщил, что полчаса назад совершено покушение на Ивана Андреевича.
   - Что-о?! Говори же, - прохрипел Антон, боясь услышать страшное "убит".
   - Слава Богу, остался жив. Сейчас едет в офис. Приказал через час созвать пресс-конференцию. Мол, покойник просит последнего слова. Вот ведь человек, - шутит, - голос секретарши счастливо булькнул. - Ну, у меня тут еще список.
   Она отсоединилась.
 
   * Когда Антон стремительно вошел в президентский кабинет, там уже безмолвно, с подавленным видом сидело несколько начальников управлений. Обосновавшегося у журнального столика Маргелыча то и дело потряхивало в неконтролируемом ознобе. Раскинувшийся в своем кресле Иван при виде запыхавшегося зама усмехнулся:
   - Ишь как все дружненько собрались. Значит, и на похороны не опоздаете!
   Несмотря на показную вальяжность и попытки шутить, встревоженные, больные глаза, лихорадочный блеск которых тревожными маяками выделялся на посеревшем лице, выдавали свеже пережитый ужас. - Тьфу на Вас, Иван Андреевич, - Маргелыч попытался, как положено, сплюнуть. Но слюны не было.
   - При пожаре не годишься, - констатировал Иван. Вошла распухшая от слез Анжела.
   - Весь конференц- зал забит. С телевидения сразу три канала подъехали. Всё в кабелях, - сообщила она в ответ на вопросительный кивок Ивана. Шмыгнула носом.
   - Ты-то с чего рыдала? - заметил Иван. Подмигнул. - С того шо стреляли или шо не попали?
   - Дур-рак! - Анжела поджала губки.
   - Ладно, пошли, - Иван поднялся. Хохмы сегодня, вопреки его желанию, получались квелыми. - Там всем всё сразу и расскажу.
   Вошедшего президента "Илиса" встретили аплодисментами. Должно быть, так встречали вернувшегося из царства Аида Орфея.
   Несмотря на лихорадочное состояние, выступил Иван четко.
   По его словам, ночевал он дома. В семь утра, на полчаса раньше, чем обычно, подъехала машина с водителем и охранником. Лифт оказался сломан, потому решил спуститься по лестнице, не дожидаясь, пока поднимется охранник.
   На площадке пятого этажа из-за лифта внезапно появился мужчина в невзрачной куртке на синтипоне и низко нахлобученной вязаной шапочке. То, что это киллер, понял сразу, по движениям, - руку с пистолетом тот выбросил вперед одновременно с шагом.
   - Как же не попал? - послышался нетерпеливый голос.
   - Разгильдяйство отечественное спасло, - со счастливой усмешкой отреагировал Иван. - Какой-то раздолбай поленился подняться на полпроема к мусоропроводу и выкинул пакет прямо у двери лифта. Он об него и споткнулся как раз в момент выстрела. Так шо угодил в стену. Ну, я оттолкнул и - на рывок. Давненько так не бегал. Засечь, так, поди, на мастера спорта наработал, - под одобрительные смешки прикинул Иван. - Куда денешься, пистолет-то не игрушечный. Он, правда, еще разок шмальнул. Но тут уж охранник снизу летел. Так шо пришлось ему уходить к чердаку. "Личник" мой за ним. Да - куда там? У него ж всё изучено было, и замок на чердаке, как выяснилось, заранее спилен. Ушел!
   Он подмигнул помрачневшей аудитории:
   - И я пока ушел.
   - Узнать сможете?
   - Конечно. С него ж шапка слетела. Да с меня уж на месте его словесный портрет брали. Так шо, дай Бог, найдут.
   Вперед выдвинулся телевизионщик. Выставил микрофон с надписью "Первый канал":
   - Есть предположение, кто это сделал?
   Гудение разом стихло, - вопрос оказался ключевым.
   Листопад подобрался, - ради этого вопроса он и созвал пресс-конференцию.
   - У меня нет предположений. Есть уверенность, - он зло ощерился. - Убийство мог заказать только один человек, которому я перешел дорогу, - Балахнин. - У Вас есть доказательства? - другим, неприязненным тоном потребовал телекорреспондент, - после недавнего акционирования первого канала компания "Конверсия" получила от государства весомый пакет акций, и директором канала стал один из балахнинских вице-президентов.
   - Я не прокурор, - отреагировал Иван. - Сам или через холуев, этого пока не знаю, - он нажал на слове "пока". - Но другого не дано. Он мною, как вы знаете, пытался закусить. А я ему за это в Хачимовске хвост прищемил.
   В зале послышались понимающие смешки, - история с хачимовским захватом до сих пор обсуждалась в прессе. В руках стоящего за спиной Листопада секретаря зазвонил мобильный телефон. Он тихонько ответил и тут же, приблизившись, протянул Ивану.
   - Извините, неотложный вопрос, - принимая трубку, Листопад подмигнул залу. - А могло бы и не быть. Он поднес телефон к уху. Через пятнадцать секунд, не сказав ни слова, отключил с обескураженным видом.
   Недоуменно оглядел пытливо примолкших журналистов, припоминая, о чем говорил перед тем.
   - В общем Балахнин в своем репертуаре. Вместо того шоб приехать с бутылкой, сесть, повиниться, решил на хапок. По-другому-то отвык. - А Вы не боитесь, что после таких бездоказательных обвинений "Конверсия" привлечет Вас к ответственности за клевету? - снова выдвинулся вперед тележурналист.
   - Вот это называется, напугал! - Листопад зло расхохотался. - Я как раз другого опасаюсь. Еще с комсомольских времен знаю Юрия Павловича как мужика упертого. Так шо если завтра, не приведи Господь, опять где чего рядом пальнет или подо мной взорвется, то вы уж за ответами сами теперь знаете к кому идти.
   Свернув на этой разухабистой ноте пресс-конференцию, Листопад вернулся к себе.
   По дороге поманил пальцем Антона и Маргелыча.
   - Вот шо, мужики, - едва войдя, объявил он. - Сейчас звонил Феликс. Я его прямо с утра подключил. А что остается? - он хлопнул по плечу квелого Антона. - На ментовку твою надежды хрен целых столько же десятых. Так вот у Феликса появились наколки насчет наводчика.
   - Наводчика?! - поразились Антон и Маргелыч.
   - А Вы как думали? "Крот" у нас завелся.
   - Почему уверен? - внимательно присмотрелся Антон.
   - Это как два пальца... Вчера вечером, перед уходом, я объявил, что с утра прямо из дома еду в правительство. А на самом деле заночевал у Анжелки. И хмырь со шпаллером этого не знал. Он-то меня из квартиры поджидал. Потому и смазал от неожиданности, когда я вдруг снизу возник. В приемной тогда человек десять-пятнадцать крутилось. В общем надо съездить, помочь вычислить. Ну и так далее.
   Он приподнял палец, колеблясь, на кого из двоих указать. Ткнул в Маргелыча.
   - Да Вы чего, Иван Андреич? - возмутился тот. - Я теперь от Вас ни на шаг. Как Петька за Василь Иванычем. Чтоб спина хоть прикрыта. Один раз пронесло... Пускай Негрустуй. Это по его части.
   - Ты работаешь дольше. Людей в компании лучше знаешь. Так что от тебя там больше пользы. Живо! - пресек пререкания Листопад.
   - Воля Ваша, - Маргелыч неохотно потянулся к чистому листку. - Адрес давайте.
   - Не нужен тебе адрес. Торопин прислал своих. Ждут внизу. Они проводят...Позвонишь оттуда!
   Откинувшийся в кресле Листопад прикрыл глаза. Дождался тихого хлопка двери.
   - Ух, знобит!.. Достань там.
   Антон поднялся, выудил из бара початую бутылку "Мартеля", по знаку Листопада разлил по двум фужерам, протянул один Ивану.
   Тот потянулся взять и - отдернул руку, - она подрагивала.
   - А шо ты хотел? - усмехнулся он испуганному взгляду приятеля. - Не каждый, знаешь, день тебе в лоб девять граммов выцеливают. Тут и опущение матки схлопотать недолго.
   Преодолев себя, ухватил фужер, обливаясь, запрокинул в пасть.
   - Посидим, шоб никого. Отойти хочу, - предложил он. - А потом еще ломанем. Раз уж остался при памяти.
   Минут через сорок вбежала Анжела. Не обращая внимания на предостерегащий жест хмельного Листопада, схватила пульт и включила телевизор.
   - Заперлись тут. А на первом канале, сами поглядите, - объявила она.
   На экране появился зачитывающий текст диктор.
   "...Поэтому огульные обвинения господина Листопада в причастности руководства компании "Конверсия" к покушению на него, - есть, скорее всего, плод больного воображения перепуганного насмерть человека. "Конверсия" является крупнейшим многопрофильным холдингом. Но все возникающие противоречия с контрагентами разрешаются строго по российским законам и исключительно в рамках правового поля. К сожалению, полукриминальные методы работы самого Листопада наверняка затруднят органам расследования поиск заказчика покушения. Возможно, он стал жертвой собственной так называемой "крыши", - широко известно, что его финансовые проекты пересекаются с интересами торопинской группировки. Вероятен и иной мотив - месть. В последнее время в предпринимательском мире ходят упорные слухи о возможной причастности Листопада к таинственной гибели бывшего сотрудника КГБ Осинцева, с которым Листопада, как говорят, прежде связывали тесные отношения".
   Тяжело задышав, Иван подался вперед.
   "Впрочем, - продолжал диктор, - не исключен и иной вариант: так называемое покушение инспирировано самим потерпевшим .Уж больно неестественным выглядит промах с двух метров и последующее бесследное бегство исполнителя.
   Во всех случаях компания готова оказать правоохранительным органам всемерную помощь в скорейшем установлении виновных". Мы передавали заявление пресс-службы компании "Конверсия". А теперь предлагаем видеоклип с Богданом Титомиром".
   Иван дотянулся до пульта и отключил телевизор.
   - Что ж теперь делать, Ванечка? - Анжела поежилась. Иван усмехнулся.
   - Шо делать? Закажите гроб и отправьте Балахнину.
   - К-какой гроб?
   - Богатый. С кистями. С лентой - "Азм воздастся".
   - Но, Ванечка... - Иди же! - потребовал Иван. Наткнувшись на его нетерпеливо косящий взгляд, Анжела вышла.
   Листопад навалился на стол, оказавшись глаза в глаза с Антоном.
   - Ты кому-нибудь говорил насчет Осинцева? - потребовал он.
   Ответ прочитал в глазах. Ощерился. - Ишь как завернули хитро. И на Осинцева мне намекнул, что-де держу на крючке, и дурачка из меня сделал, - вроде как сам всё организовал. Нет исполнителя. А стало быть, мели чего хошь. Не проверишь. Так?
   Антон уныло смолчал.
   - А вот это вам не ВО?! - взлетев над столом, Листопад рубанул себя по изгибу локтя. - Не на того напал, субчик - хренубчик! У меня козырный туз в рукаве. Я теперь тебя, гада, самого маткой наружу выверну!
   Заметил встревоженный взгляд Антона. Торжествующе расхохотался.
   - Не боись, Антоша, - не дурдом! Ты шо думаешь, я от того киллера, когда он споткнулся, и впрямь дёру дал? Да если б припустил, он бы меня как раз меж лопаток и нафаршировал.
   С наслаждением увидел, как с расширенными глазами, с открытым бессмысленно ртом начал приподниматься Антон.
   - Именно что! Его ж на меня повело, как споткнулся. Я навстречу на арапа и рванул. Не от смелости, от страха, - выхода не оставалось. Захамутал его в лапы. Под себя подмял да его же шпаллером по загривку. Заслужил! Идешь на дело, - не хрен спотыкаться. Тут и охранник подлетел. В общем киллерюгу этого сразу в машине к Торопину отвезли. А уж как уехали, тогда я и ментуру вызвал.
   - И что теперь? - пролепетал совершенно огорошенный Антон.
   - Теперь?!
   Листопад подхватил зазвонивший мобильник.
   - Да...Уже?..Щас буду.
   Он склонился к селектору.
   - Машину с охраной. Срочно!..- отпустил кнопку. Поднял искаженное, с больными глазами лицо. - Поехали!
 
   * Компания "Блицкриг", за которой стояла торопинская группировка, располагалась в тихом двухэтажном особнячке поблизости от Даниловского монастыря, где размещался один из ее партнеров по алкогольному бизнесу - Московская патриархия.
   Подъехавшего Листопада здесь знали. Поджидавший у входа "качок" в наимоднейшем малиновом пиджаке с грацией бегемота изобразил подобие поклона, отчего переплетшиеся на его груди три массивные золотые цепочки свесились вниз, звякнули и заскрежетали, будто выбираемая якорная цепь.
   - Прошу в смысле.
   Свежие после евроремонта коридоры пахли побелкой и цветами, - вдоль стен и в аркерах стояли вазоны с розами. Навстречу то и дело попадались юноши в строгих костюмах и девушки в умеренно коротких юбках, - с одинаковым выражением деловитой сосредоточенности. Типичный, словом, офис преуспевающей европейской бизнескомпании.