Данилюк Семен. Сделай ставку - и беги, Москва бьет с носка

   - Это бы вам у него спросить. Да жаль, теперь не с кого...Полагаю, просто жить хотел. Я ведь оплатил его долг чеченцам. - Вот это врешь! - с внезапным торжеством прохрипел Петр Иванович. - Антон, он всё врет! Оговаривает, благо покойный. Я сам его долг погасил! Сам!
   - Знаю, знаю, последнее продал, - Балахнин, выказывая уважение, потянулся потрепать старика по плечу. Петр Иванович брезгливо отдернулся. - Только там ведь счетчик включен был. И на сумму долга набежало еще столько же. Да и заказ снять - недешево обошлось. Пришлось-таки повозиться. Но институт того стоит.
   - Я Вас не понимаю, - недоброжелательно протянул Петр Иванович. - Говорите что-то бессвязное. Какие-то миллионы. Почему я Вам должен верить?
   - Потому как раз, что не через силу, а по закону. Неужто Вы полагаете, что я бы отпустил этому прохвосту три миллиона(!) без долгового обеспечения? Цента бы не дал, не убедившись, - Балахнин протянул руку по направлению к субтильному юноше. - Мой юрист.
   Тот открыл приготовленную папку.
   - Вам предъявляется для акцептования переводной вексель на сумму три миллиона долларов США, выданный ВНИИ РЭС компании..., - заученно затараторил он.
   Антон глянул на Петра Ивановича. Тот, сделавшийся совершенно лиловым, машинально размешивал пальцем пепел - остатки сожженного вчера прилюдно векселя.
   Антон поспешно накрыл руку старика и успокоительно сжал.
   - ...На оборотной стороне имеется индоссаментная надпись, по которой соответствующие права переданы...
   Юрист кивнул на Балахнина и замолчал.
   Сраженный Петр Иванович продолжал сидеть с застекленевшими глазами.
   - Можно полюбопытствовать? - попросил Антон.
   По знаку Балахнина, юноша поднес к его лицу вексель, а двое качков расположились по обеим сторонам, готовые при необходимости схватить за руки.
   - Ну-ну, - Антон демонстративно замкнул руки за спиной и погрузился в изучение документа. Читал неспешно. Было заметно, что, дойдя до конца, вернулся к началу текста.
   Балахнин нетерпеливо потеребил браслет часов:
   - Довольно тянуть! Собираетесь акцептовать?
   - Разумеется, нет, - Антон откинулся в кресле. На лице его заблуждала непонятная, мечтательная улыбка, Балахнина крепко озадачившая.
   - Что значит нет? - предчувствуя недоброе, протянул он.
   - Фальшивка, - с притворным сочувствием объяснился Антон. - Бланк действительно наш, реквизиты тоже. Но подпись Петра Ивановича подделана. А насчет главного бухгалтера - у нас и фамилии такой никогда не было. Так что, увы на вас! Теперь, если к кому предъявлять иск, разве что в небесную канцелярию.
   Не скрывая злорадства, он впился ликующим взором в ошалелое балахнинское лицо.
   - Всё-таки "кинул" паскуда, - процедил Балахнин. - Опять "кинул"! Пять миллионов своими руками. Заново бы убил!
   Пальцы его сами собой зашевелились, хватая воздух. Блуждающий взгляд заметался.
   Стремясь оградить от дальнейшего Петра Ивановича, Антон решительным жестом подхватил Балахнина под руку и повлек из кабинета. В приемной возле Балахнинского охранника волновались секретарша и сбежавшиеся по ее требованию институтские секьюрити.
   Сделав секретарше знак пройти в кабинет, Антон повернулся к взбешенному олигарху - глаза в глаза. - Всё искал случая сказать, что презираю тебя, - намеренно неспешно процедил он во всеуслышание. Скривился уничижительно. - Да что я? Полагаю, бизнес-сообществу будет интересно узнать, как ты заплатил за то, чтоб проиграть аукцион. То-то Москва повеселится! Удар пришелся болезненно точно. Балахнин отшатнулся. - Никогда! - прохрипел он. - Слышишь? Никогда не отступлюсь. С векселем, без векселя помету, как из лубяной избушки! Как дружка твоего поганого когда-то! А тебя, прихвостень листопадовский, лично - во!
   Он приставил кулак на кулак и энергично потер.
   - Пошел вон, быдло! - с наслаждением, отдающимся в висках, процедил Антон. Чувствуя, что не может сдержать подступившей истерики, Балахнин еще раз погрозил кулаком и выбежал из приемной. Следом поспешили озадаченные подчиненные.
   - Классика! - смакуя, оценил случившееся Антон.
   Теперь механизм происшедшего стал ясен ему до конца. Уставший метаться по Европе, загнанный в угол, потерявший единственного сына, Иван оказался в матовой сети. Бандиты не отступались, так что погибнуть мог не только он, но и Таечка, а над дядькиным институтом нависла неотвратимая угроза в лице вожделеющего Балахнина.
   Листопад в очередной раз обратил поражение в победу, - с помощью облапошенного Балахнина разом решил все проблемы, - вернулся на Родину, отбил институт и хоть частично, но отомстил за разорение девяносто третьего года. Разве что торжествовать победу в этот раз ему не доведется.
   Пора было объяснить случившееся совершенно потерявшемуся Петру Ивановичу и тем хоть немного утешить его горе. - "Скорую"! Быстрее! - донесся сдавленный женский крик. Антон первым вбежал в кабинет. Секретарша, сидя на полу, поддерживала запрокинутую голову Петра Ивановича и безуспешно пыталась втиснуть в рот ему валидол.
 
    Приехавшая "неотложка" констатировала обширный инфаркт. До больницы Петра Ивановича не довезли.
   Лишившаяся разом мужа и отца Таечка попросту впала в ступор, так что платная медсестра от нее не отходила даже по ночам.
   На опознание в Киев вылетел Антон. Собственно опознавать, кроме фамильного кулона да металлического жетона ВНИИ РЭС, оказалось нечего.
   Щадя Таечку от двойной перегрузки, Антон сам захоронил останки на одном из киевских кладбищ.
   По возвращении в Москву, чтобы не оставлять Таечку в одиночестве, Антон вместе с Ликой и Гулей на время перебрались в квартиру Листопадов, - врачи боялись новой попытки суицида.
   Антон всячески внушал угнетенной женщине, что она должна доносить и вырастить ребенка, дабы не дать угаснуть славному листопадовскому роду.
   Убеждения подействовали, - в жизни Таечки появилась цель, и она, хоть и медленно, стала выздоравливать. По истечении срока на свет появился Листопад-младший, которого мать, разумеется, назвала Иваном.
   После гибели Ивана Листопада в институте пошли смутные разговоры о конфликте покойного с одной из бандитских группировок. Поэтому в смерть из-за дорожной неосторожности не поверили. Однако предпринятые попытки провести дополнительное расследование результата не дали. Единственный подозреваемый - Торопин - как и следовало ожидать, имел железное алиби. Ни в каком Киеве и близко не был, а отогревался в солнечной Анталии, и о смерти Листопада, по его словам, сам узнал от знакомых. Так что, допросив для проформы пять-шесть человек, следствие с готовностью вернулось к первоначальной версии - ДТП. Вскоре возле Сандуновских бань выстрелом из снайперской винтовки был застрелен Феликс Торопин. Надежды Таечки когда-нибудь докопаться до истинных обстоятельств гибели мужа рухнули окончательно.
   Оставшийся за директора института Антон отбивался от натиска "Конверсии". Публично осмеянный и опозоренный, Балахнин не желал отступаться и втридорога скупал любые долги ВНИИ РЭС, которые, следуя завету Ивана, через подставных лиц подсовывал ему Антон.
   К лету девяносто восьмого года общая сумма средств, потерянных Балахниным на попытки поглотить институт, приблизилась к восьми миллионам.
   Для огромной олигархической империи пробоинка мелкая, будто в корпусе океанского лайнера дырку гвоздиком проковыряли. Но при внезапной буре даже такое отверстие может оказаться роковым.
   Обрушившийся дефолт августа девяносто восьмого года "Конверсию", щедро вложившуюся в ГКО, потряс до основания.
   Иностранные инвесторы потребовали немедленно вернуть крупный заём, который до того собирались пролонгировать. Следом дали о себе знать и другие кредиторы. Балахнин заметался в поисках денег. Увы! В правительстве Кириенко своим он уже не был. Центробанк в целевом кредите отказал. Прорехи возникали отовсюду. Чтоб залатать многие из них, хватило бы и миллиона. Но и его в нужную минуту не оказывалось. И как-то быстро то, что совсем недавно представлялось монолитной глыбой, принялось
   осыпаться, разрушаться, скукоживаться. Балахнину было уже не до захвата чужих территорий. Наспех распродав остатки владений, бывший олигарх отбыл в Англию, где зажил тихим рантье, коротая время либо в лондонском особняке, либо на скромной океанской яхте.
   А вот ВНИИ РЭС повезло. Удачливый конкурент "Конверсии" корпорация "Юнити", скупившая большую часть ее активов, после дефолта сделала крен в сторону ВПК, приобретая одно за другим авиа- и оружейные предприятия, которые не могли эффективно развиваться, не совершенствуя устаревшие технологии. Тематика ВНИИ РЭС точно вписывалась в нужды нового бизнеса.
   Приобретение института стало для владельца корпорации Вайнштейна насущной необходимостью. Речь шла о научном обеспечении всего "оборонного" направления.
   Таечке было сделано предложение о продаже институтских акций, которое она с удовольствием приняла, обеспечив безбедную жизнь себе и будущее сыну.
   Антон поначалу остался генеральным директором института, затем, после того как Вайнштейн присмотрелся к нему повнимательней, был переброшен на другие направления и к 2007 году дорос до первого вице-президента огромного холдинга, - порядочность и неподкупность в России по-прежнему оставались в большой дефиците.
 
    НОВОЕ ВРЕМЯ. НОВЫЕ ЛЮДИ. Июль 2007
 
    Всю ночь в отеле Антон мучился беспокойными кошмарами. Не мог уснуть сам и мешал заснуть Лике. Задремали они лишь под утро.
    Поэтому, когда зазвучал гимн России, заспанный Антон едва нашел в себе силы дотянуться до мобильника.
    - Ты что творишь, Негрустуев?! - без разгона прогремел Вайнштейн. -С чего вдруг сделку ломать затеял?
    - Настучал-таки засранец, - Антон от души зевнул. Чтобы не разбудить жену, вышел из спальни в гостиную.
    - Правильно Балахнин меня когда-то предупреждал, что ты мина замедленного действия, - не унимался президент. - Не послушал - теперь получаю. Лучше уезжай в Москву. И пусть Мантуров доведет!
    - Тебе непременно хочется, чтоб тебя "кинули"?
    - с трудом вклинился в поток слов Антон. - Почему собственно?...
    - Уже говорил. Сделка мутная. Чтоб всё прошло чисто, схему надо менять. Что я и собираюсь сделать.
    - А - получится? Вовсе не поломаешь?
    - Отвечаю, - заверил Антон.
    - Ну, гляди, - напор схлынул, и голос на том конце сделалсяедва ли не заискивающим. - Понимаешь...
    - Помню, помню. Эта сделка как флаг.
    - А ты не юмори. Не тот повод. Не просто флаг! О ней уже до президента страны довели. Лично проявил заинтересованность. Сейчас, когда страна на изломе... В общем, нельзя здесь проколоться!
    В своей манере он отключился, не попрощавшись.
    Антон раздраженно откинул мобильник.
    Надо же, удивил, - на изломе!
    Да страна, почитай, уж двадцать лет пребывает на изломе. И что за напасть? Что ни случись, всё во вред.
    В девяностых государство мучительно страдало от недостатка денег и бегало с протянутой рукой по Европе. Но занимаемых отовсюду кредитов едва хватало, чтоб "раздербанить" меж своими. На нужды населения, особенно престарелых иждивенцев, не оставалось категорически. Расплодившийся за годы Советской власти народ путался в ногах у реформаторов. К тому же вечным своим нытьем и пьянством компрометировал идею демократических преобразований в глазах мирового сообщества. Приходилось выбирать, - либо отступить с пути реформ, либо сократить население. Пошли по второму варианту.Вскоре сами собой иссякли анекдоты про новых русских, - повымерли старые.
    В девяносто восьмом страна содрогнулась от августовского кризиса. Но устояла. Кое-как начала оздоравливаться.И тут на Россию обрушилось новое бедствие, еще более страшное и разрушительное, чем безденежье, - изобилие. Мировые цены на нефть зашкалили, будто температура у тяжелобольного, и нищую страну захлестнули халявные деньги. Растерявшееся от такой напасти правительство, не зная, что делать, принялось "скирдовать" нежданное богатство в заграничную кубышку, - на смену закромам родины пришел стабилизационный фонд.
    Не вкладываемая в производство денежная масса снежной шапкой набухла над страной, угрожая сходом лавины. Антон даже догадывался, когда именно шапка начнет подтаивать, - не далее ближайших выборов.
    Что касается нынешнего его шефа, то Вайнштейн, вдоволь наворовавший в период "прихватизации", в двухтысячных сделался одним из немногих, кто всерьез взялся за реконструкцию собственных заводов.
    И в этом Антон Негрустуев стал одной из надежнейших его опор. Теперь, похоже, уж ненадолго. Скорее всего, предстоящая сделка станет последней, что он подпишет от имени "Юните".
    Мобильник заиграл бодрый марш энтузиастов. Андрюшенька Мантуров, как ни в чем ни бывало, напоминал, что в четыре должна состояться встреча с американцами.
    - Ты что, подметил у меня признаки маразма, что по нескольку раз напоминаешь?
    - Виноват, исправлюсь, - весело смутился Андрюшенька. - Только тут такое дело. Те америкосы, с которыми я всё это замутил, просят встретиться с Вами заранее, один на один. Раз уж Вы схему меняете, хотят обговорить свой интерес. Чтоб не при руководстве. Даже без меня. Понимаете?
    - "Боковичок", что ли?
    - Ну, в общем-то. Не задаром же. Придется откатить, - на этот раз смущение Андрюшеньки было неподдельным. В "откате" этом наверняка состоял и его интерес. Антон едва не расхохотался, настолько легко было расшифровывать мысли юного корыстолюбца.
    - Только они по-русски вообще не бум-бум, - заторопился Андрюша. - Хотя Вы, вроде, сами по-ангельски шпрехаете. Ничего, если без переводчика? - Обойдемся, - заверил Антон.
    Оговорив время и место встречи, Антон отключился.

* * *

    *Утренний Киев, еще не пропитавшийся жарой, был тих и нежно-прохладен. На пустынном, по-субботнему, Крешатикекак раз начали вытаскивать и устанавливать на асфальте зонты и столики. Антон свернул назаросшую каштанами Большую подвальную, по которой поднялся к назначенному месту встречи. Крохотный ресторанчик "У Паниковского" только открылся и пока был пуст. Лишь золотистый памятник у входа в канотье и с тросточкой, воспроизводящий неповторимые черты Зиновия Гердта, приветливо встретил первого посетителя. Впрочем, едва Антон уселся за столик на террасе, из подсобки, подавляя зевоту, появился официант с меню.
    - Чего желаете?
    - Да, пожалуй... Если морковного сока со сливками. Хотя, впрочем, принесите соточку коньяка и - лимончик.
    - И мне тоже, - послышалось из прохода.
    Горло Антона перехватило обручем, взгляд метнулся на знакомый голос, который узнал бы из тысяч, и челюсть начала сама собой отвисать, - к столику, подволакивая ногу, подходил Иван Листопад.
    Машинально Антон потянулся дотронуться.
    - Да я это, я, - тяжело опускаясь, успокоил Иван.Всё еще не веря в происходящее, Антон исподтишка ущипнул себя за икру. Поморщился болезненно.
    Перед ним в самом деле находился Иван Листопад. Обрюзгший, сутулый, раздавшийся в ширину, задохнувшийся от ходьбы, но - Иван.
    В голове Антона медленно начало проясняться:
    - Стало быть, инсценировал собственную аварию? Торопин помог?
    Листопад подтверждающе кивнул: - Я ж перед ним в долгу был. Разом и рассчитался.
    Повелительным жестом удержал готового вспылить Антона:
    - А что оставалось? Балахнина я выставил на "бабки". Так что долго бы всё одно не прожил. Да и Тайке с дядькой мало бы не показалось. А так - он остался рулить институтом. Она при нем наследницей. А сам я отныне и по упокой - Джон Листон. Гражданин Америки. Как они, кстати?
    - Что? За десять лет ни разу не соизволил поинтересоваться? Иван отрицательно мотнул оплывшей шеей. - Уходя, уходи. Был бы жив Андрюшка, тогда, конечно... Впрочем, будь он жив, наверное, и вовсе бы не уехал...Так что дядька? - Петр Иванович тогда же, в девяносто седьмом, умер. Как о тебе узнал.Иван покивал, опустив глаза, - будто что-то подобное предполагал.Усмехнулся неловко:
    - Тайка, небось, не засиделась в вековухах после нашей с дядькой смерти?
    - Как раз - богатая вдова. Несёт в массы память о тебе. Книгу воспоминаний издать порывалась. Да жаль не помнит никто в России, кто такой был Листопад. Она, кстати, сейчас сама в Киеве.Иван изумленно вскинулся.
    - Приехала на поминки, - понемножку Антон начал оправляться от шока. -Прах Ваш, видите ли, в Киеве захоронен. Сегодня десять лет как скончались. Коллективно скорбим.
    Официант принес на подносе две рюмки коньяка, блюдо с нарезанным, присыпанным сахаром лимоном.
    - Ну-с, помянем? - шутливо предложил Антон. Поспешно отвел руку. - Не чокаясь, не чокаясь.
    - Да иди ты, - буркнул Иван. От протянутого лимончика он отказался. - Не могу. Диабет!
    Ему показалось, что собеседник внимательно изучает мешки под его глазами.
    - А это почки, - хмыкнув, объяснил он. - Еще и гипертонию схлопотал. Не молодеем!
    - Не молодеем, - согласился Антон. - Сам-то как живешь в Зазеркалье? С Анжелой, поди? Иван поник.
    - Неужто не женился? Женщина-то в доме должна быть.
    - Должна, конечно. Но... - Иван браво подмигнул, - кто сказал, что одна и та же?
    Он захохотал и тут же оборвал смех, - прежний разудалый гогот не задался.
    - Я ж тогда действительно к Анжелке уехал, - мрачно признался он. - Думал, с нуля начать, - новый дом, дети. А она курвой оказалась. Через полгода свинтила. Нашла себе какого-то шустрого маклера, вроде Сергунчика, и - пустила хвоста. Еще и на меня наехала, - я ей-де жизнь поломал. Из грязи вытащил, в золото обул и на тебе - поломал! Антон слушал. А сам всё не мог оторвать взгляд от его лица, как будто хорошо знакомого, но в чем-то неуловимо переменившегося и оттого лишенного прежнего обаяния. И вдруг распознал, - глаза! Незнакомые, водянистые. - А где ж твой знаменитый взгляд? - не удержался он.- Операцию сделал по удалению косоглазия. Теперь как все.
    Листопад сделал официанту знак повторить. - Теперь как все, - уныло протянул Антон. Отчего-то ему сделалось грустно. - Зато ты не как все, - уязвленный Иван ядовито оценил лощеный вид неухоженного прежде правдолюба. - Ликины прибабахи, - отмахнулся Антон со смесью пренебрежения и умиления. - Чуть ли не по журналу мод одевает. Говорит, статус обязывает.
    - Все бабы одинаковые. Есть деньги, аж по гланды вылижет. А нет, так и ее нет.
    - Похоже, с деньгами напряженно, - догадался Антон. Они подобрались к разговору, ради которого Листопад решился воскреснуть из мертвых .- С чего взял? - Иван приосанился. - Я как раз нарасхват. Крупнейший консультант по Украине. Десяток фирм на обслуживании. Представительство вот открыл.
    Он кивнул на подъезд соседнего дома:
    - Здесь офис и здесь же две квартиры снимаем. Так шо в полном порядке.
    - Тогда к чему вот это? - Антон ткнул на соседний стул, на котором возлежал его портфель. Под настороженным взглядом Ивана вытащил и возложил на стол папку с документами по Новороссийску.
    - Шо "к чему"? - оттягивая время, промычал Иван.
    - Сам знаешь, - кидалово, - безжалостно сформулировал Антон. Распахнул папку на странице с компьютерной схемой сделки. Ткнул в название фирмы, скромно притулившейся в уголке листа. - По документам получается, что все потоки идут через неё. Твоя, конечно?
    Листопад смолчал.
    - Твоя, - окончательно убедился Антон. - И контроля никакого. Вот благодать!Хотя примитив. Раньше ты куда тоньше работал. - Чего ты хочешь? - прорычал Иван.
    - Понять. Если ты такой весь из себя крутой консультант, почему собираешься обокрасть собственных доверителей?
    Из подъезда, на который указывал Листопад, выпорхнул юноша лет двадцати пяти - в джинсиках и в рубахе в крупную клетку. Огляделся. При виде Листопада на открытой ресторанной веранде глаза его удивленно расширились.
    - Толстый Джон! Вот ты где! - по-английски выкрикнул он. Распространяя аромат дорогого одеколона, взбежал на веранду, коротко кивнул Антону. - А чего телефон отключил? Твоё счастье, что я тебя встретил! Живо дуй в офис. Там босс уже полчаса не может тебя найти. Просто рвет и мечет!
    С панибратством, принятым среди равных, он потрепал угрюмого Листопада по плечу.
    - Освобожусь - приду! - буркнул Иван.
    На лице юноши проступило непритворное изумление.
    - То есть как? - пытаясь понять, он повнимательней пригляделся к собеседнику Джона, скосился на открытую страницу.
    - Сказано же, - как освобожусь! - Иван демонстративно захлопнул папку.
    - Ну, гляди! - бойкий юноша обиженно отступил. - Моё дело предупредить. А то ведь, сам знаешь, он у нас чуть что и...
    Он изобразил пинок коленом. Независимо пожав плечом, сошел с эстрады и, поколебавшись, нырнул назад в подъезд.
    - Стучать побежал, - догадался Антон.
    За столом установилась неловкость, как бывает всегда, когда внезапно вскрывается ложь.
    - Я у них в штате, - нехотя признал Иван. - Отвечаю за украинское направление. Жалованье копеечное. Половина на эскулапов да на пилюли уходит. Пробовал поначалу своё дело открыть, но...Идеи вдруг разбежались. Да и запала прежнего нет. Скоро и отсюда могут попереть. Поджимают, резвуны!
    Он демонстративно втянул воздух, все еще наполненный одеколонным благоуханием. Доверительно приблизился. - Только не предлагай раздербанить на двоих! - с вымученным смехом предупредил Антон.
    Иван осекся, - именно это и собирался сказать.
    - Понимаю, своих ты не кинешь. Тем более теперь, когда забурел, - горько констатировал он. - Поэтому давай разделим потоки. Два оператора. Российские деньги через вашу. А американские, как и задумано, через мою...До американцев-то тебе какое дело?!
    Иван вскинул умоляющие глаза. Возложил лапищу на папку.
    - Это мой последний шанс отхватить кусман. Три года готовил. Одним касанием - пять "лимонов". И после этого - домик на побережье. Сошелся тут с одной. На Вику немножко похожа. Подумал - попробовать разве? Может, и детей еще не поздно. Но тоже - куда без денег?Это хоть ты способен понять?!
    - Понять-то способен, - уныло протянул Антон. Он виновато посмотрел на Ивана и - едва не отшатнулся, воткнувшись в больные, по-собачьи тоскливые глаза человека, которого только что лишили последней надежды. Такого Ивана видеть Антону не приходилось. Лучше б и не видел.
    - Может, тебе как-то вернуться? - пробормотал он. - Придумать легенду, - мол, память потерял. Еще что-нибудь. Таечка с радостью "проглотит".
    Иван лишь простонал.
    Антон заколебался. Решившись, извлек из портфеля дорожный ноутбук, поманипулировал в папке с фотографиями:
    - Фотографию собственного сына Ивана хочешь посмотреть?
    - Сына моего Андреем звали, - сквозь зубы процедил Листопад. - Андреем! Мог бы и запомнить.
    - Того - Андреем. Этого - Иваном. Мой крестник. После твоего бегства родился. Перевернул экран:
    - Вот. На днях прислал из Лондона. Учится в лицее. Богатая вдова может себе позволить.
    На фоне королевского дворца рослый десятилетний мальчишка победительно косил в объектив.Спохватившись, что известие может оказаться слишком сильным для изношенного организма, Антон поспешно подхватил обе рюмки. - Давай-ка ломанем за него, пока при памяти.
    Сдавленный хрип заставил его отшатнуться. Иван, навалившись на стол, одной рукой срывал с себя душащий галстук, другой, скрюченной, тянулся к ноутбуку.
 
    * Звонок по мобильному разорвал прилизанную тишину приемного покоя.
    - Да где ж ты болтаешься, горе моё?! - послышался взвинченный голос Лики. - Опять со своими треклятыми переговорами всё на свете забыл? Или на чьи-нибудь попки загляделся? Ведь договорились - встретиться у входа на кладбище. Тайка вон вся извелась. У тебя есть хоть одно разумное оправдание, почему до сих пор не приехал? Хоть одно?!
    - Да, - тусклым голосом ответил Антон. - Как раз одно и есть. Ванька Листопад умер.