Данилюк Семен. Сделай ставку - и беги, Москва бьет с носка

   - Иван Андреич, тут до Вас иностранные инвесторы! Переговоры от имени банка я провел. По всем позициям договорились. Вы обещали принять. Время согласовано. Помните, насчет?...
   Он едва успел увернуться от запущенной, в брызги разлетевшейся статуэтки. Донесшиеся следом слова: "Пшел..."! - разобрал уже с внешней стороны. С подрагивающими губами обернулся к потрясенным иностранцам. Приосанился.
   - Иван Андреевич просил извиниться, что не может принять. Возникла срочная проблема, над которой сейчас думает. Иван и впрямь думал. Достаточно долго, потому что Феликс принялся напоминающе поглядывать на циферблат золотого "Роллекса".
   - Стало быть, считаешь, другого пути нет? - Ты хозяин, тебе решать.
   - Ну, так и порешай! - рубанул Листопад.
   Иван дождался, пока останется один, и с чувством запустил о книжный шкаф вторую обезьянку - прикрывшую глаза руками.
   - Сам, падла, напросился, - констатировал он.
   
   Прошлое, что навсегда в нас
 
   Директор Дома детского творчества Агнесса Валерьевна оказалась холеной тридцатипятилетней женщиной с выкращенными под блондинку волосами. Ее густо подкрашенные глаза достаточно откровенно прошлись по фигуре молодого вице-президента банка, и наблюдение, похоже, оказалось в его пользу. - На это здание много желающих, - с томной улыбкой на властном лице сообщила она. - Потому что стоит того. Прошу убедиться. Она сделала приглашающий жест рукой.
   Уже в начале обхода Агнесса Валерьевна оступилась. Антон поспешил придержать ее за пухлую талию. Будто ненароком, она прижалась к нему, окатив запахом терпких духов, и поощрительно улыбнулась:
   - Теперь так мало джентльменов.
   В Агнессе было всего чуть-чуть больше, чем надо. Но именно это излишество придавало ей особую сексапильность, которую она сама осознавала. Меж ними, будто сами собой, установились чуть игривые отношения, что при желании легко могут перерасти в близость. Против этого Антон не возражал. Знакомство с незакомплексованной женщиной сулило тихие беспроблемные радости на ближайшее время.
   Другое дело - покупка недвижимости. Здесь необходимо было всё тщательно взвесить. Вопреки ожиданию Антона, здание не пустовало. Правда, прежних кружков и секций больше не было, - освободившиеся площади заняли бесчисленные арендаторы. На месте старых табличек красовались свежие -"Клуб знакомств", "Магия, привороты", "Экзотерика"
   - Для детей ничего, конечно, не осталось? - догадался Антон.
   - Что поделать? Рынок, - Агнесса скорбно вздохнула. - Пытались как могли, сохранить. Всё-таки детское творчество. Святое. Но - отсутствие финансирования, сами понимаете.
   Она заметила скептическую мину на лице посетителя.
   - Впрочем, если банк захочет восстановить... В порядке, так сказать, спонсорства.
   - Это вряд ли.
   - Я так и думала. Кому сейчас дело до чужих проблем? Они поднялись по лестнице на второй этаж. Агнесса замешкалась.
   - Вот тут у нас, правда, незадача, - посетовала она. - Музыкальная школа. Старого директора год назад проводили на пенсию - честь по чести. Назначили новую, из молодых. Рассчитывали на взаимопонимание. Все равно часть классов пустует. Думали аренду посадить. Так какое там? Крику подняла. Писать во все инстанции принялась, - мол, разворовывают. Вот как угадать человека? Такая склочница оказалась. Вы уж с ней поаккуратней. Не говорите пока, что закрывать думаем. А то вони подымет. Потом как-нибудь по факту расторгнем.
   - Где директор? - остановила она показавшегося в коридоре преподавателя.
   - Урок у нее, - суховато отреагировал тот, ткнул в сторону одного из классов и поспешил скрыться, - на этом этаже Агнессу Валерьевну не жаловали.
   - Может, не стоит прерывать? - забеспокоился Антон. Из-за двери доносилось пиликанье скрипки.
   - Ничего. Мы тоже не прохлаждаться пришли, - Агнесса воинственно насупилась, будто в предвкушении драчки, и сильно, гораздо сильнее, чем требовалось, толкнула дверь.
   Возле окна со скрипкой у плеча застыла девочка шести лет. Сидящая на стуле спиной к двери молодая женщина поправляла ее пальчики на струнах:
   - Выше, выше. И - смычок жестче. Пальцы должны довлеть над скрипкой, нависать, как коршун над добычей. Тогда и звук будет глубокий.
   Она то ли расслышала шум за спиной, то ли пахнуло ветром:
   - Закройте дверь. У нас урок.
   В горле у Антона заклокотало, - еще со спины он узнал Лику.
   - Придется оторваться, - желчно отреагировала Агнесса Валерьевна. Лика раздраженно повернулась, готовая к отпору, и - увидела Антона: - Ты! Нашел-таки.
   "Нашел", - хотелось соврать Антону.
   - Судьба, - непонятно ответил он.
   Агнесса Валерьевна следила за внезапной взволнованной встречей с нарастающей подозрительностью. С чисто женской интуицией она поняла, что намечавшийся перспективный роман рискует быть сорванным в самом начале.
   - Похоже, вы знакомы, - неприязненно констатировала она.
   - Когда-то давно, - подтвердил Антон.
   - Очень давно, - уточнила Лика.
   - Умилительно, - Агнесса Валерьевна с показной иронией наклонила голову. - Тогда позвольте представить Вас заново. Это вице-президент банка "Илис". А это директор нашей музыкальной школы. Которую, как я понимаю, в ближайшее время придется закрыть.
   - Что значит "закрыть"?! - личико Лики, дотоле нежно ностальгическое, вспыхнуло негодованием.
   - Закрыть - это значит освободить здание от лишних обременений, - с удовольствием разъяснила Агнесса Валерьевна.
   - То есть школа, сделавшая двадцать выпусков, девять учеников которой поступили в консерваторию и Гнессинку, - это для вас обременение?! - гневно вскричала Лика. - Да для вас всё, что мимо вашего кармана проскочит, - обременение! Агнесса Валерьевна страдальчески посмотрела на Антона, - вот видите, я же предупреждала. - А что Вы собственно ко мне цепляетесь? Вот Ваш знакомый. К нему и апеллируйте, - она ехидно повела рукой в сторону гостя. - Они теперь тут, можно сказать, хозяева. - Это так? - Лика с требовательным недоумением оглядела смущенного Антона.
   - Окончательного решения пока нет.
   - Опять ни у кого ничего нет, - безысходно констатировала Лика. - Итак уж всё позакрывали. Такие детские кружки были! А изостудия! На выставках по Москве первые места брали. И где это всё?..Теперь вот до нас добрались. Господи, ну как же это можно? Своё, нарождающееся, - и под корень. Будто сорняки!
   Не сдержавшись, она шмыгнула носом. Стыдясь слабости, полезла за платком. Выносить женские слезы Антон так и не научился.
   - Я поговорю с президентом, чтобы школу приняли на баланс банка, - пообещал он - не слишком уверенно.
   - Надеюсь, - сквозь зубы процедила Лика. - Тем более ничего другого нам и не остается. Городские власти, и те отступились. - Вот и славно. Глядишь, всё и образуется, - обрадовалась Агнесса Валерьевна. - Тогда мы не будем больше мешать и пройдем дальше, в левое крыло. Ноздри Лики встревоженно затрепетали.
   - Собственно, урок закончен, - пробормотала она.
   - Но Вы ведь опаздываете, Антон Викторович, - Агнесса требовательно подхватила Антона под локоть.
   Посеревшая Лика куснула губу.
   - Мы теперь, наверное, часто будем видеться? - торопливо предположила она. - Ты ж будешь нашим, как это говорят? Куратором, да?
   - Вряд ли. Мое дело оценить целесообразность покупки. А дальше - другие. Впрочем, всегда к услугам, - спохватившись, Антон выдернул из кармана визитку, протянул с фальшивой развязностью. - Привет маленькой хранительнице семейного очага. Посетители вышли. Потерянная Лика осталась стоять.
 
   - Кто-то грозил угостить меня чашечкой кофе, - Агнесса Валерьевна, увлекая гостя к лестнице, игриво прижалась к нему. Будто ненароком, провела ноготками по руке.
   Антон до неприличия резко отпрянул.
   - Извините, у меня тут дела, - с внезапной решимостью объявил он и вернулся в кабинет, оставив расстроенную хозяйку в одиночестве.
   Когда Антон вновь вошел, Лика помогала ученице уложить ноты в огромную, в половину ее самой, папку.
   - Я тут подумал: раз ты тоже закончила, так, может, пообедаем вместе? - с плохо давшимся удальством предложил Антон.
 
   * Антон отвез Лику в уютный итальянский ресторанчик неподалеку от банка, куда они иногда заскакивали перекусить с Листопадом. Один из первых итальянских ресторанов по Москве.
   Сбросив шубку на руки спутнику, Лика, решившая сама выбрать место, не дожидаясь его, прошла в зал.
   Антон, получив номерки, отправился следом. Но в дверях едва не столкнулся с выбежавшей Ликой. Губы ее были оскорбленно поджаты.
   - Пошли отсюда, - сухо потребовала она. - Занято у них, видишь ли. Похоже, здесь только для белой кости. А мы с тобой рылом не вышли.
   - Ну отчего же? - Антон недобро прищурился, - ресторан был наполовину пуст. Пальцем подманил метрдотеля, который, признав вип-клиента, с приветливой улыбкой заспешил навстречу.
   - Так дама с Вами! - предугадав гнев гостя, всплеснул он руками. - Что ж не сказали? А официант молодой, дурачок совсем. В людях еще не разбирается. Только по одежке и судит.
   Лика, скрывая стыд, нахмурилась, - она была в рабочей серой юбке и темной кофточке.
   - А вот для опытного глаза настоящая женщина всегда и во всем угадывается. А если фальшивка, так во что ни одень, хоть в павлиньи перья, - павлин, он и есть павлин.
   Заглаживая подобным образом случившуюся неловкость, метрдотель деликатно подхватил Лику под локоток и повлек в сторону окна.
   - Здесь у нас лучшие столики на Ваш выбор.
   Лика мстительно ткнула в единственный стол с табличкой "Заказано".
   В секунду табличка оказалась снята, кресло перед гостьей отодвинуто. По знаку метрдотеля возник официант с двумя толстенными, кожаными картами в руке.
   - Мне как обычно, - отмахнулся Антон.
   Он подманил поджидающего сомелье в фартуке.
   - Бутылочку красненького. Только не эту муть. А ту, что в последний раз подавали.
   С понимающим лицом сомелье удалился.
   Антон перевел взгляд на спутницу. Лика, поначалу заглянувшая в меню с важностью светской дамы, сидела побледневшая, со страхом глядя на колонку справа. - Это что, в долларах? - пробормотала она, стараясь, чтоб не услышал поджидающий заказа официант. - Может, пойдем отсюда?
   - Разреши, я сам для тебя закажу, - предложил Антон. Не переворачивая меню, ткнул для официанта в несколько строчек. - Даме вот это, вот это. И на горячее вот это.
   Лика, следившая за его пальцем, потерянно хихикнула.
   - Половина моей зарплаты, - сообщила она, дождавшись, когда официант отойдет. Она тоскливым взглядом обвела позолоченный, увешанный зеркалами зал, посередине которого в фонтане плескались золотые рыбки. - А лучше б уйти. Вернувшийся сомелье продемонстрировал им темную бутылку, ловко скрутил пробку, плеснул немного вина на дно бокала, протянул бокал Антону.
   - Даме, - переадресовал тот.
   - Для чего это? - испугалась Лика.
   - Попробуй. Понравится, допьем. Нет- откажемся.
   После выпитого тяготившая Лику неловкость потихоньку исчезла, и в глазах ее запрыгали прежние, хорошо Антону памятные бесенята.
   - Значит, привел меня сюда хвоста распустить, - подмигнула она.
   - По работе приходится бывать, - с напускной скромностью объяснился Антон. - Деловые встречи. То-сё. Тихо. Никто не мешает.
   Но Лику не провел. - А ты сильно переменился, Антошка. Забурел. Забронзовел.
   - Сам так думал. А теперь вижу, что не очень-то изменился. Знаешь, я ведь тебя на самом деле разыскивал, - с внезапной решимостью признался Антон. С радостью почувствовал, что узкая женская ладонь накрыла его руку. - То есть не то чтоб по адресному. Собирал концертные программки, - всё твою фамилию искал. Столько макулатуры скопил, - в прежние времена хватило бы обменять на том Дюма.
   Рука ее отодвинулась, бесенята исчезли.
   - Зря, выходит, тратился. Ни Дюма, ни меня. Вот эти меня подвели, - Лика с горьким лицом пошевелила пальчиками. - Сначала перезанималась. А потом просто стало понятно, что ожидания, скажем так, оказались завышенными. Не получилась, увы, солистка. Так что Паганини в могиле смог успокоиться, - одним конкурентом меньше. Перевелась на концертмейстерство. Пыталась аккомпанировать. Теперь вот сам видел. Утешаю себя тем, что учить детей тоже кто-то должен.
   - Святое дело, - излишне горячо поддержал Антон, подливая вина.
   - А вообще странно у меня всё сложилось, - подрагивающим голоском произнесла Лика. - Помнишь, в ту нашу ночь ты меня убеждал, что характер, мол, судьба. И складывается она из поступков, ведущих к цели. - Запомнила?
   - И вроде к цели шла - всё на кон поставила, чтоб стать большой скрипачкой. Тогда, в Твери, была уверена - иначе нельзя, закисну в провинции, не реализуюсь. И вдруг выяснилось - не дано. Ошибка в выборе цели. И все шаги сразу оказались в нетуда. И замуж вышла странно. И теперь вот. Родилась дочь, живем семьей. Зачем только? Любовника попробовала завести со скуки. Тоже как-то вялотекуще. Надоело. Бросила. Под горячую руку призналась мужу. А он вдруг простил. Я его за это еще больше не взлюбила. Наверное, когда мужчину не любишь, всё, даже благородство раздражает. В сущности нормальный офицер. Не гений, конечно. Так я ему даже того, что не гений, простить не могу. От тебя когда-то сбежала, а ему мщу. Вот ведь мегера какая образовалась.
   Лика вымученно рассмеялась. Глотнула вина.
   - А, с другой стороны, останься я тогда с тобой, не пожалела бы? Может, уже извела бы нытьем, что талант загубил...У тебя-то самого кто? - она сглотнула. - В смысле - мальчик или девочка?
   - Какие наши годы? Даже жены нет и не было. Наверное, ты в меня, как заноза, засела.
   - И впрямь заноза, - со скрытой радостью согласилась Лика. - Из тех, что ни себе, ни людям. А хочешь, я опять челку отращу?
   Антону сделалось легко.
   - Слушай, давай плюнем на этот выпендрюжный ресторанишко, да поедем ко мне, - с деланной небрежностью предложил он. - Посмотришь, как холостяки живут. А, Ликуша?
   - Конечно, к тебе, - согласилась Лика. - Ко мне все равно нельзя.
 
   * Листопад внимательно ознакомился с докладной. - Значит, предлагаешь купить здание вместе с музыкальной школой? - констатировал он.
   - Да, я всё просчитал, - подтвердил Антон, стараясь выглядеть убедительным. - Все равно из расчета на квадратный метр цена получается ниже средней по Москве. А для отдела по связям первого этажа за глаза достаточно. Но главное - там же всё время будут журналисты собираться. Лучшей рекламы, чем поддержка детства, не придумаешь. Так ведь? - с невольной мольбой закончил он.
   - Вообще-то все эти всхлипы про юные дарования правильней адресовать в собес, - поморщился Листопад. - Если государству всё по фигу метель, то почему я должен за его подрастающее поколение радеть? А если нет, пусть объявляют льготное налогообложение, и я первым возьму на содержание...Да шо там школу? Целый приют для хорошеньких девочек организую.
   Он загоготал собственной, показавшейся удачной шутке.
   - Впрочем, если настаиваешь...Настаиваешь?
   - Да, - не поднимая головы, подтвердил Антон.
   - Тогда ладно.
   Иван подтянул к себе докладную, начертал в углу резолюцию и вернул Антону.
   Тот глянул. Не веря своим глазам перечитал:
   "Музыкальную школу принять на баланс. Вместе с директором. Ответственный за школу - Маргелов. Ответственный за директора - Негрустуев. Листопад".
   -Вместе с директором, - едва шевеля губами, повторил Антон.
   Подняв глаза, наткнулся на лукаво косящий взгляд.
   - Так это всё твои штучки, - пролепетал он, совершенно потрясенный. - Но как сумел? Разыскать. Организовать. - Шо ж мы, совсем беспомощные, чтоб по девичьей фамилии человека в Москве не найти? А дальше и вовсе комбинация мат в два хода.
   - Я-то, наивный, полагал, - судьба, - Антон ошалело затряс головой.
   - Судьбу, ее тоже организовать надо. А после успеть за хвост ухватить, - важно ответствовал довольный Листопад. - Кстати, тютя, в этот раз хоть ухватил?
   - Ванька! Черт тебя дери, Ванька! - Антон, как когда-то, бросился другу на шею.
 
   Новые конкистадоры
 
   Увы! Счастливые мгновения недолговечны. О гибели Осинцева Антон узнал из телефонного звонка матери. Скучающая Александра Яковлевна раз в неделю по вечерам звонила сыну и подробно рассказывала о тверских событиях. Одним из громких происшествий февраля 1993 года стало загадочное убийство бывшего майора КГБ, тело которого обнаружили в березовой роще возле Химинститута с тремя ножевыми ранениями.
   На другое утро разъяренный Антон без приглашения ворвался в кабинет президента, проводившего совещание инвестиционщиков, и, едва сдерживаясь, потребовал оставить их вдвоем.
   Нахмурившийся Листопад подтверждающе кивнул. Недоуменно переглядываясь, приглашенные вышли.
   - Ты что творишь, Иван?! - Антона потряхивало. - Ты же не браток!
   Глаз Ивана догадливо закосил.
   - В чем дело? Говори связно, - потребовал он.
   - Сам знаешь. Найден труп Осинцева.
   - Да? Вроде слышал. Но жалеть не стану.
   - В это как раз верю. Ты когда его в последний раз видел?
   Иван неопределенно пожал плечом, догадываясь, что вопрос задан не просто так:
   - Видел как-то.
   - Не "как-то", а три недели назад! - уличил Антон. - Я встретил его у банка. Или, может, он не к тебе приезжал?
   - Шо ты хочешь сказать?
   - Я?! Да тут и говорить нечего. Сначала ты нанимаешь "крышу" из торопинских братков, затем объявляется Осинцев, понятно, что не на чай, и - вдруг гибнет. С чего бы?!
   Листопад уничижительно хмыкнул:
   - Угу! Специально нанял, шоб урыть отставную комитетовскую "шестерку"! Не велика ль цена?
   - Не юли, Иван.
   - Я команды убивать не давал. И потом - не я на него наехал. Он - на меня. Он же, паскуда, в самое больное ударил. Прослышал, что я в Верхушку баллотируюсь, и пригрозил огласить.
   - Опомнись! - Антон пристукнул кулаком. - Ты все-таки не "браток", а доктор наук. Как же не убоялся-то?
   - Кто боится, у того не встает! Антон безнадежно обхватил голову:
   - Куда ж тебя черт несет, Листопад!?
   - Да куда и всю Россию! - взбеленился Иван. - Проповедник выискался. Ты погляди, шо вокруг делается. "Киллерское" стрельбище. "Заказанных" сотнями по кладбищам кладут. Дележ идет. Большой дележ. Где средств не выбирают. А он скурвившегося гэбэшника пожалел.
   - И его. Но больше - тебя!
   - Меня жалеть поздно! Большой драки без крови не бывает. И болото, не замаравшись, не осушишь. Или забыл, для чего всё затеяли? Я, может, один на сотню в этой стране, кто что-то создает. А вокруг шакальё зубы на моё точит. Тем более теперь, когда такую системищу отстроил. Которая аж маслом сочится. Такую любому в кайф отхватить. Чуть дашь слабину и - церемониться не станут, - растащут по бревнышку. Только не хило ли им будет на халяву? - Но убийство! Это ж за гранью.
   - Не за твоей гранью! - отрезал Листопад. - Твое дело грамотно бумажку к бумажке подбирать. А чуть перетрудился, накатил "мартельчику" да в люлю с любимой бабой. А моё - по кромке ходить и ключевые решения принимать, за которые самого грохнуть могут. И ты меня еще этике учишь? И потом - сказано тебе - "не причастен". Значит, непричастен. Всё понял?
   - Понял, - Антон поднялся. Одернул пиджак. - Кровь крови рознь. И на такие игры я не подписывался. Заявление об увольнении кому подать? Он предостерегающе прищурился, - взгляд Ивана закосил дикостью - предвестницей неконтролируемой вспышки.
   Но взгляд потух.
   - Ступай в кадры, чистоплюй, - устало произнес Листопад. - Оформят без задержки.
   Будто разом потеряв интерес к собеседнику, он подтянул к себе документы и демонстративно погрузился в работу.
 
   До своего рабочего места Антон добирался, как обычно, долго. Сотрудники, пользуясь случаем, останавливали первого вице-президента обсудить неотложные вопросы, с которыми в другое время приходилось записываться на прием. Антон, будто сквозь пелену, отвечал, что-то советовал, улыбался поощрительно. И особенно остро осознавал, насколько за прошедший год прикипел он к этой компании и тому делу, в которое поверил и которому служил. И как же больно всё это отдирать от себя!
   В кабинете, торопясь, разобрал бумаги, затем принялся выгребать из ящиков и кидать в портфель свои вещи. Личных вещей, впрочем, накопилось немного. Через час Антон был готов.
   Он огляделся напоследок, выудил из кармана ключи и техпаспорт на "девятку", кинул на очищенный стол, - рядом с заявлением об уходе. Теперь как будто всё.
   Дверь распахнулась, и в кабинет ворвался Листопад.
   - Никого не пускать! - рявкнул он в приемную. Огляделся. - Живенько собрался, дезертир.
   Опустился тяжело:
   - Похоже, чего боялся, то и началось. "Минералку" из-под нас уводят.
   - Что?! -не поверил Антон.
   Покупка на аукционе тридцати трех процентов акций завода "Возняковские минеральные удобрения" стала большой победой "Илиса". Новый завод замкнул кольцо, что тщательно отстраивал Листопад. С его приобретением агропромышленный холдинг начал работать как замкнутая система.
   - Четвертый день акции скупают! Похоже, на блокирующий пакет нацелились.
   - Как четвертый? - Антон ахнул. - Мы-то где ж были?!
   - Маргелыч, паскуда! Зажрался, - невнятно прорычал Листопад. - Давно по морде не получал, раздолбай! Из-под него хоть весь холдинг вытащи - не заметит. Маргелов и впрямь прокололся всерьез. Из "минералки" ему позвонили как только обнаружились скупщики. Нашли по мобильному, на даче, куда он вывез новую сотрудницу холдинга Агнессу Валерьевну. Но, то ли не придав поначалу значения случившемуся, а скорее не желая прерывать интимный досуг, он протянул выходные. И лишь, когда масштабы происходящего стали выглядеть угрожающими, решился доложить президенту.
   - Вот и дождались конкистадоров, - вроде как для себя констатировал Иван. - В самую что ни на есть печень долбанули. Если сдадим "минералку", то следом и всё остальное затрясется. И - хлынет вода в хату.
   Это, впрочем, было очевидно.
   - Известно кто за скупщиками? - Кто-то крутой. Деньги мешками подвозят, - Иван озадаченно повел плечом, требовательно вперил взгляд в Антона. - Вот шо скажу. Сейчас неважно, что за мульки меж нами. Но принялись рушить наше общее дело. Давай так. Захочешь потом, когда отобьемся, уйти, уйдешь. Но не теперь, когда каждый штык на счету.
   Он потеребил угрюмого Антона за рукав.
   - Ну, херувим! Ты ж в драке не сбегал.
   - Что я должен делать? - коротко спросил Антон.
   Листопад, скрывая облегчение, скупо кивнул, будто и не ждал другого:
   - Я немедленно вместе с долбаком Маргелычем дую на "минералку" разобраться на месте.Ты остаешься на хозяйстве. Шоб для всех всё шло по-прежнему. С утра съезди в Верховный Совет, в комитет по экологии. Они в проект закона должны забить одну позицию под нас, - западных курей перекрыть. Я уже договорился, проплатил. Должен был сам подъехать, - текст согласовать. Ну, да придется тебе. Шоб всё как ни в чем ни бывало!
   Для убедительности Иван припечатал крышку стола лапой.
 
   Среди народных избранников
 
   То, что егерь Удельского охотохозяйства Кравчук стал депутатом Верховного Совета России, а затем председателем комитета по экологии, Антон, конечно, знал. Крупная обритая голова Александра Петровича то и дело мелькала на телевизионных экранах. В высшем эшелоне власти Кравчук освоился на удивление быстро, при этом совершенно не утратив ни самобытности, ни самостоятельности. Может, потому и освоился, что занял свою, недоступную другим нишу. С той же прямотой, с какой прежде обличал он удельские районные власти, теперь резал во всеуслышание нелицеприятную правду-матку о рвачах - правительственных чинушах, беспредельщиках губернаторах и новых богатеях, что присосались к власти, аки телок к мамке, и "глумят над матерью-природой". Едва ли не всякое его выступление с трибуны начиналось словами: "Я не для ради того к вам пришел, чтоб безмолвно взирать, как всякий жирующий элемент творит беспредел над матерью-природой. Я вам не бобик, чтоб на ваши спецраспределители хвостом вилять, а солдат на страже".
   Судя по растущим рейтингам, могучий, свой в доску мужик, рабочая косточка, пришелся россиянам крепко по душе. Особенно на фоне прочих невнятных, безликих депутатов - с бегающими воровскими глазками.
   На парламентских слушаниях, на научных конференциях и вошедших в моду теледиспутах луженая глотка бывшего егеря легко перекрывала слабые профессорские связки оппонентов. Он не чурался ни одной темы, высказывался по всякому поводу. На бесчисленные же попытки выставить его невеждой Александр Петрович лишь улыбался открытой, русацкой улыбкой. - Ишь ты, опять всенародный охмурёж затеяли, - снисходительно уличал он. - Вот люди! Всё норовят так замутить, чтоб вокруг никто ничего не понял. Об озоновых дырах да катаклизмах всяких поразглагольствовать .Развелось вас, захребетников, на нашу голову. А без подковырки, открытым для собственного народа текстом изложить можешь? И нечего мне своими коллапсами заумными по башке долбить. Да тебе намоченная спичка в подмосковной рощице уже коллапс. Костерка под дождем развести не умеешь. А туда же, об экологии рассуждать! Откуда вообще у тебя здоровье возьмется со мной спорить? На шампанском, поди, взрос, пап-мамин недоросль. Вот как на духу! Что за столом предпочитаешь: русскую водку или иноземное виски? - А сам-то? - Молоко! - радуясь удачной шутке, гоготал Кравчук. От подобных аргументов оппоненты безнадежно терялись. И Александр Петрович быстро прослыл за ухватистого полемиста, которого лучше не задевать недорослиом, поди, взросли. ? сорские голоса, - откуда районые жик, публично овершенно не утратив самобытности.конечно, знал: . К сожалению, авторитетов для Кравчука не существовало и в самом Верховном Совете, что причиняло серьезные неудобства. Каждая из ветвей власти работала как отлаженная приемо-раздаточная система, торгуя собственым, эксклюзивным продуктом.