Джоансен Айрис. В сладостном бреду

   Она сняла платье и двинулась через комнату. Селин растянулась, заняв всю кровать.
   — Подвинься, — прошептала Tea, чуть подталкивая ее.
   Селин открыла сонные глаза.
   — Ты закончила?
   Tea кивнула, залезая под покрывало.
   — Осталось только подшить.
   — Я сделаю это для тебя.
   — Нет, я должна сама все закончить. — Ее веки, неимоверно тяжелые, уже не открывались. — Но только… завтра.
   Селин протянула руку и заботливо укрыла сестру покрывалом.
   — Я рада, что ты сможешь отдохнуть, — пробормотала она.
 
   — Ты отвезешь их сразу? — спросил Кадар, наблюдая за подъемным мостом.
   Вэр кивнул.
   — Нет смысла ждать. Чем дольше она проживет здесь, тем большему риску подвергнется. Никто не скажет, когда Великий Магистр пойдет на новое убийство.
   — Мне твоя затея не по душе, — сказал Кадар. — Это не доброе дело.
   Неужели Кадар не понимает, как нелегко ему решиться на это.
   — Тогда подскажи, что делать, чтобы сохранить ей жизнь. Бог свидетель, я не знаю.
   — Она возненавидит тебя.
   Вэр кивнул и сжал бока лошади, направив ее через мост.
   Селин пошла рядом с ними по двору, тоненькая, маленькая, но настроенная весьма воинственно, как солдаты, что ехали следом.
   — Я рада вас видеть. Почему вы не приехали раньше?
   — Где твоя сестра?
   — Спит вот уже четвертый день. Она встает только поесть и снова ложится спать.
   Вэр нахмурился.
   — Она больна?
   Селин покачала головой.
   — Просто до смерти устала. Она хотела закончить для вас знамя до нашего отъезда. — Селин повернулась к Кадару. — Ваши соколы чувствуют себя хорошо. Мне кажется, они любят меня больше, чем вас.
   Кадар усмехнулся.
   — Я бы не удивился. Они, возможно, почувствовали в тебе родственную душу. Ты ведь такая же строптивая и яростная, как Альенора, в то время как я человек кроткий и мягкий.
   Селин насмешливо фыркнула.
   — Такой же кроткий, как нападающая кобра.
   — Кобра может тоже быть тихой, пока кто-нибудь не забудется настолько, что станет тревожить ее. — Он спешился. — И это совсем не вежливо с твоей стороны, сравнивать меня со змеей. Я сам считаю себя львом. Или, возможно, леопардом.
   — Мы завтра выезжаем, — сказал Вэр, обращаясь к Селин. — Разбуди свою сестру и скажи ей, чтобы готовилась к путешествию.
   Лицо Селин засветилось от радости.
   — В Дамаск? Так скоро?
   Вэр уклонился от прямого ответа.
   — Скажи, пусть собирается.
   Селин светло улыбнулась, и, развернувшись, побежала через двор.
   Вэр повернулся к Кадару.
   — Поедешь со мной или останешься здесь?
   — Ты думаешь уберечь меня от стыда? — Кадар пожал плечами. — Мне всегда нравились поездки. Кроме того, стыд все равно будет преследовать меня, даже если я спрячусь от ее гнева. Ты не собираешься говорить ей, куда мы направляемся?
   — Это сделает путь для нее более трудным.
   Кадар хмыкнул.
   — И для нас тоже.
   Вэр не стал этого отрицать.
   — Она станет счастливее, когда привыкнет к…
   — Прибереги для нее свои доводы… и для себя тоже. — Кадар направился прочь. — Я скажу Абдулу, что мы отправляемся завтра. Полагаю, на этот раз мы возьмем его с собой?
   Вэр кивнул.
   — Нам могут понадобиться дополнительные силы для обходных маневров.
   — Думаешь, Ваден следил за нами?
   — Уверен в этом.
   — Тогда он может последовать за нами снова. Как ты надеешься спрятать их втайне от него?
   — Как только она окажется в безопасности, уже не будет иметь значения, узнает Ваден о том, где она или нет. То место более надежное, чем Дандрагон.
   — Ты как-то сказал мне, что Ваден найдет способ проникнуть в любую крепость и что именно поэтому ты постоянно освещаешь Дандрагон факелами.
   — Тогда я, значит, должен убедить его не трогать ее до тех пор, пока он не убьет меня. — Он сардонически улыбнулся. — И я уверен, что ты сразу же полетишь освобождать ее, подобно твоим соколам, если это случится.
   — Если она когда-нибудь мне снова будет доверять.
   — Тебе она сможет поверить.
   А вот он навсегда лишится ее уважения и доверия.
   — Не исключено, что ты проживешь дольше всех нас. Этот Ваден, возможно, вовсе не такой уж грозный, как ты говоришь.
   — Да? Бьюсь об заклад, он может потягаться с твоим Старцем с гор.
   — Надеюсь, что у тебя не будет возможности сравнивать. Старец не отличался радушием, когда ты пересек границы его владений. Я едва успел опередить его, утащив тебя. Он приказал своим ассаси-нам перерезать тебе глотку. — Кадар вздохнул. — Если бы я только мог предвидеть тогда, в какую проблему ты для меня превратишься.
   — Ты всегда можешь вернуться к нему. Нет, правда, я думаю, что это прекрасная идея.
   — Окружить меня стаей ассасинов вместо стены из солдат? — Кадар покачал головой. — Неужели ты никогда не оставишь этой мысли?
   — Нет. — Он никогда не бросит попытки спасти их. Неважно, какой ценой, но они должны выжить. — Скажи Абдулу, пусть готовится к походу на рассвете.
 
   — Просыпайся! Мы едем в Дамаск, Tea! — Селин бросилась на кровать и принялась подпрыгивать на ней. — Ты уже достаточно выспалась.
   Tea открыла заспанные глаза.
   — Дамаск?
   — Лорд Вэр вернулся. Мы едем туда завтра утром. Нам следует собраться.
   Ее взгляд метнулся к сложенному на столе знамени.
   — Мы не можем ехать, я еще не закончила…
   — Ты можешь доделать все позже и послать ему из Дамаска. — Лицо Селин светилось от радости. — Дамаск, Tea. Все начинается… Начинается наша новая жизнь!
   Tea чувствовала себя так, словно ее окутали ватой. Она потрясла головой, пытаясь разогнать туман в мыслях и перед глазами.
   — Что с тобой? Разве ты не рада?
   — Конечно, я рада. Я просто еще не проснулась окончательно. — Она обняла сестру и села на кровати. Она чувствовала себя ужасно слабой. То ощущение пустоты, возникшее в ней сразу после окочания работы, не покинуло ее и сейчас. — Я сама не пойму, почему я все еще чувствую себя слабой, как после болезни.
   Селин шмыгнула носом.
   — Ты ведь не спала почти три недели. Я боялась, что ты сляжешь. — Она спрыгнула с постели и потянула за собой Tea, заставляя ее подняться. — Но тебе больше нельзя спать. Нам еще очень много надо сделать. С чего начнем?
   — Пойди и скажи Жасмин, чтобы приготовила мне ванну. — Она попыталась думать. — И посмотри, достаточно ли у червей листьев для путешествия.
   Селин кивнула и побежала выполнять распоряжения.
   Возможно, у нее еще будет время закончить знамя сегодня ночью. Но нет, ей надо поговорить с Жасмин и Ташей и убедиться, что они не забыли, как ухаживать за деревьями. Селин права. Она пошлет Вэру знамя сразу, как только они устроятся в Дамаске.
   Но она хотела его передать лично ему, чтобы увидеть выражение лица Вэра, когда он развернет вышитое ею знамя.
   Эта работа для нее значила так же много, как и для него.
   Как знамя овладело ею полностью, так же растворилась она в ласках Вэра. Она вдруг обрадовалась состоянию внутренней пустоты. Это делало разлуку с ним не такой болезненной.
   Она откинула волосы с лица. Она не должна сейчас думать о Вэре. Иначе это благословенное оцепенение покинет ее. Она просто будет готовиться к путешествию, которое навсегда разлучит ее с ним.
 
   — Боже, что ты с собой сделала? — грубо спросил Вэр, когда она на следующее утро спустилась по ступеням. — У тебя остались только кожа да кости.
   — Я не очень похудела. Я работала.
   — Это платье просто весит на тебе, а запястья… — Он обежал ее взглядом. — Я не желаю больше ничего слышать об этих глупостях.
   — А вы больше ничего и не услышите. В конце концов, я буду в Дамаске, а вы останетесь здесь. И моя жизнь перестанет быть вашей заботой. — Она с усилием улыбнулась. — Так же, как, впрочем, и сейчас.
   — Вы моя боль, постоянная боль. Я бы не захотел никакого знамени, если бы знал, что из-за него вы доведете себя до такого состояния.
   — Это я хотела создать для вас знамя. И я вышила его для вас. — Она не могла отвести от него глаз. Вооруженный, в доспехах, он был прекрасен. Его ярко-голубые глаза сияли в свете свечей. Это тот же воин, которого она встретила в ту ночь в пустыне, когда восприняла его как грубое животное. Как же ошиблась она и как ей больно расставаться с ним.
   — Селин сказала, вы спали достаточно много. — Он стоял, не отрывая от ее лица взгляда. — А вы… все в порядке? Я не…
   — У меня все хорошо, — прервала она его, желая лишь, чтобы эта пытка смотреть друг на друга, испытывать страстное влечение и не сметь прикоснуться, скорее закончилась. — Я не беременна.
   — Это хорошо. — Его лицо ничего не выражало в этот момент, но она слишком хорошо его знала, чтобы увидеть и понять его страдания. — Так безопаснее для вас.
   А он потерял свою единственную надежду, что какая-то его частичка будет продолжать жить в его ребенке. Оцепенение, владевшее ею, таяло, пока она смотрела на него. Как бы ей хотелось в эту минуту протянуть к нему руки, обнять его, успокоить. Боже мой, неужели она всегда будет чувствовать к нему эту мучительную нежность. Как бы она хотела, чтобы между ними осталась только страсть, со своей мимолетностью, она легко отпускает, а вот нежность…
   — О чем вы думаете? — внезапно спросил он.
   Она проглотила комок, застрявший в горле.
   — Я хотела бы пожелать вам всего самого лучшего. Вы были очень добры ко мне.
   — В самом деле? — Он мрачно улыбнулся. — Видит Бог, вас легко ублажить. Я воспользовался вашим телом, исковеркал вашу жизнь, а сейчас еще собираюсь… — Он оборвал себя. — Пойдемте. Ваша сестра ожидает вас во дворе вместе с Кадаром. Если это можно так назвать. Она бегает, отдает приказания и все пытается устроить по своему вкусу. Можно подумать, что она не ребенок, а взрослая женщина.
   Tea пошла следом, благодарная за то, что самый мучительный момент уже позади.
   — Ей никогда не позволяли быть ребенком. — Она обогнала его и сбежала вниз по ступеням. Двор ярко освещали горящие факелы, их держали в руках солдаты Вэра. Лошади беспокойно перебирали ногами, и за колонной Tea увидела фургон.
   Жасмин стояла на ступенях и, заметив Tea, повернулась к ней.
   — Я пришла попрощаться и пожелать вам счастливого пути.
   — Спасибо. — Она боролась с искушением обнять Жасмин, но боялась оскорбить ее чувство собственного достоинства. — Вы помните, чему я научила вас? Вам следует все время практиковаться в этом.
   — Я же сказала, что буду это делать. — Она помолчала. — Вы не забудете о нас?
   Tea покачала головой.
   — Я пошлю за вами сразу, как только смогу. — Она поколебалась. — Последнее время мне не пришлось поговорить с вами. Лорд Вэр… Я думала, вы, должно быть, возмущены, что…
   Жасмин прервала ее резким жестом.
   — Не говорите глупостей. Это не мое дело, что вы захотели разделить ложе с лордом Вэром, раз вы предложили Таше лучший путь в этой жизни. Вы только женщина в этом мире мужчин, и если вы решили стать его наложницей, то я не виню вас за это. Вы соблюдали свои интересы.
   Ей следовало бы знать, что Жасмин рассматривает подобные связи только как способ достичь своей цели, с грустью подумала Tea. Весь ее жизненный опыт не позволял ей иного толкования. Что ж, возможно, она права. Они оба что-то пытались получить друг от друга. Вэр пришел к ней потому, что ему был нужен ребенок. Она легла в его постель потому, что хотела, чтобы он был в безопасности и остался в замке. Почти такой же холодный, трезвый расчет, как и у Жасмин и Таши, когда они заключали свои сделки на улице.
   Трезвый расчет? Нет, в том, как их потянуло друг к другу, преобладала страсть. Их отношения подобны неподвластной человеку стихии, буре, мгновенно сметающей все на своем пути. Неважно, как это начиналось, вскоре изменилось все. Но Жасмин не смогла бы понять, что их на самом деле связывало.
   — Я рада, что вы понимаете.
   — Конечно. Теперь лорд Вэр везет вас в Дамаск и дарит много прекрасного шелка. Это хорошо для всех нас. — Жасмин взмахом руки отбросила эту тему. — И теперь вам надо много работать, но не так, как вы это делали в последние три недели. Это никуда не годится. Вы должны беречь себя, вам болеть нельзя. Мы можем подождать… еще немного. — Она повернулась. — Но не слишком долго.
   Tea печально улыбнулась, глядя вслед Жасмин. Наверное, ей следовало быть благодарной Жасмин за то, что та не потребовала от нее работать день и ночь ради достижения успеха в их общей цели.
   — Я хочу ехать верхом. — Селин подбежала к Tea и, схватив за руку, потянула вниз по ступеням. — Кадар говорит, что я должна сидеть в фургоне, но я сказала ему, что это нам не подходит. Ты согласна со мной?
   Tea покачала головой и улыбнулась.
   — Я не умею ездить верхом, и уже поздно учиться. Я поеду в фургоне.
   — Нет. Вэр вскочил на лошадь, наклонившись, протянул руки. — Вы поедете со мной.
   — Это необходимо?
   — Да. — Затем он покачал головой. — Нет. — И он, запинаясь, добавил: — Но мне бы это было приятно.
   Должно быть, в последний раз он будет держать ее, внезапно поняла она. Она шагнула к нему. Он поднял ее и посадил впереди себя на лошадь.
   Взявшись за поводья, сказал так тихо, что даже она едва его услышала:
   — Благодарю тебя. Ты очень добра, что…
   — Не продолжай. — Волнение перехватило ей горло, она замолчала, чтобы справиться с задрожавшим вдруг голосом. — Какой же ты глупый. Я тоже хочу этого.
   Слезы заливали ей глаза, мешая видеть двор. Они проехали через ворота, по опущенному мосту. Повсюду факелы, огонь, свет. Она вспомнила, как поразил ее впервые Дандрагон и как она сказала Вэру, что расточительно зря жечь факелы.
   — Ты дрожишь. — Руки Вэра сомкнулись вокруг нее. — Тебе холодно?
   — Нет. Нам долго ехать?
   — Два дня, может, чуть дольше. Перестань трястись. Тебе нечего бояться. С тобой ничего плохого не случится. Я уберегу тебя.
   — Я не боюсь. — Она приникла к нему. В эту минуту она совсем не думала об опасности, подстерегающей за воротами замка. Она лишь чувствовала печаль и сожаление, и еще в ней крепла уверенность, что все неправильно. Ей не следовало покидать Дандрагон. И она должна была остаться здесь.
   Но какая же она дура. Для нее нет места в Дандрагоне. Разве она могла здесь стать его хозяйкой, рожать ему детей, дарить ему свою любовь? Она была бы здесь просто рабыней, такой же, как в доме Николаса.
   Она не нужна ему, он не хочет видеть ее рядом. Разве что в его постели. Но там ее могла заменить любая другая. Он никогда не говорил, что испытывает к ней какие-либо чувства, помимо вожделения. Он просто найдет ей замену и будет вполне удовлетворен.
   Боже, она не должна плакать. Она не могла сдержать слез. Она хотела уехать, она его покидает. Он сам организовал это путешествие, сам предложил увезти ее из Дандрагона.
   Она не станет плакать.
 
   Два дня спустя вдалеке показалась крепость. Ее стены казались такими же высокими и непреступными, как и в Дандрагоне, но замок, который они окружали, походил на причудливый арабский дворец, мимо которого она проходила по пути из Константинополя.
   — Что это за замок? — спросила Tea. — Он очень красивый.
   — Эль Санан. Он принадлежат Кемалу бен Джакара, — сказал Вэр. — Он очень могущественный шейх и охраняет эти земли для Саладина.
   — От франков?
   Он покачал головой.
   — Эти земли лежат в стороне, франки сюда не добираются, но в этих холмах скрываются бандиты, с которыми Кемалу приходится сражаться, и немногочисленные шейхи, с завистью поглядывающие на богатство Кемала.
   — Кажется, вы очень хорошо осведомлены о его делах.
   — Мы несколько раз встречались по случаю.
   — Но ведь вы сражаетесь за франков.
   Вэр задумчиво смотрел вниз, в долину.
   — Весь исламский мир знает, что тамплиеры изгнали меня из своего братства. Изгнанник не может быть по-настоящему верен. Кемал и я понимаем друг друга.
   Она почувствовала себя как-то неуютно.
   — А это не опасно, проезжать так близко от его владений?
   — Мы с Кемалом ладим. Нам ничего не грозит.
   Он сжал бока лошади и послал ее в галоп.
   — Вы направляетесь прямо к крепости. Вы собираетесь остановиться там на ночь?
   Его ответ она едва расслышала:
   — Да, мы проведем там ночь.
   К ее изумлению, ворота распахнулись перед ними без оклика, и они проехали прямо во двор крепости. Дворец оказался еще более красив вблизи, чем ей показалось с холмов. Башни-луковицы венчали широко раскинувшееся экзотическое здание, мраморные балконы сияли белизной в ярком солнечном свете.
   — Добро пожаловать, лорд Вэр. — Араб в струящихся одеждах и тюрбане с огромным голубым сапфиром шел через двор к ним. Его пухлые щеки терялись в складках, когда он улыбался. — Я вижу, вы привезли свое сокровище.
   — Да. — Вэр спешился и снял Tea с лошади. — Это леди Tea, Кемал.
   Tea в замешательстве смотрела на человека, к которому обращался Вэр. Это, должно быть, и есть Кемал бен Джакара, он просто излучал радушие. Это был маленький, пухлый человек лет пятидесяти, с живыми черными глазами и широкой улыбкой.
   Взгляд Кемала обследовал Tea с ног до головы.
   — Я понимаю, почему вы не хотите, чтобы с ней что-нибудь случилось. Светловолосые женщины очень высоко ценятся. А она еще и очень хорошенькая. Мне доставит огромное удовольствие выполнить свою задачу.
   Tea застыла, пораженная его словами.
   — Для тебя не много удовольствия. Помни, она тебе не принадлежит, — сказал Вэр. — Она — моя собственность.
   — Я человек чести. Я держу свое слово. — Кемал поклонился ему. — До тех пор, пока вы выполняете свое.
   — Что это значит? — Tea обернулась к Вэру. — О чем это вы тут толкуете?
   Кемал чуть нахмурился.
   — Она обращается к вам слишком дерзко. Вы плохо ее учили.
   Tea медленно сжала руки.
   — Что это значит?
   — Вы останетесь здесь под защитой Кемала. — Он повернулся к Кадару. — Отведи ее и Селин на женскую половину.
   Кемал щелкнул пальцами — и к нему подбежал молодой человек.
   — Это Домо, — сказал он, обращаясь к Tea, — он главный евнух, и ты будешь слушаться его как своего хозяина. Ступай с ним.
   — На женскую половину? — прошептала Селин, все еще сидя на лошади.
   Tea могла понять ужас сестры. Ее саму охватил тот же леденящий страх при воспоминании о женской половине в доме Николаса.
   — Там будет чудесно, — сказал Кадар, снимая Селин с лошади. — Не бойтесь. Вы будете работать, только когда сами захотите. У вас будет все, что пожелаете. Вы еще растолстеете от лени в гареме Кемала.
   — Гарем, — повторила, словно в оцепенении, Tea. Она все еще не могла поверить в случившееся.
   — Идите с Кадаром, — повторил Вэр. — Я зайду к вам и все объясню после того, как мы с Кема-лом обсудим все детали.
   — Вы продали меня ему, — недоверчиво прошептала она. — Значит, все ваши обещания — ложь? Вы никогда не собирались везти меня в Дамаск.
   — Я не лгал. Я никогда не говорил вам, что мы едем в Дамаск.
   — Вы обманули меня! — Ее руки сжались в кулаки. — Вы заставили меня поверить…
   — Молчи, рабыня. — Кемал с неодобрением потряс головой. — Ты неуважительно относишься к своему хозяину.
   — Рабыня, — повторила Tea.
   — Нет, я не продавал тебя Кемалу. Все делалось только для того, чтобы сохранить тебе жизнь. — Еще мгновение он глядел на ее бледное лицо, затем резко отвернулся. — Ради Бога, Кадар, уведи ее.
   — Ты всегда оставляешь для меня самые легкие задачи, — Кадар был бледен. Он сделал знак евнуху. — Веди, Домо.
   Tea неотрывно глядела вслед Вэру, идущему по двору вместе с. Кемалом.
   Рабство.
   Селин прижалась к ней.
   — Я ничего не понимаю, Tea.
   A Tea слишком хорошо все понимала. Сбылись ее самые худшие ночные кошмары. Он предал ее.
   Она обняла сестру за плечи.
   — Все будет хорошо. Мы выберемся отсюда.
   Селин резко обернулась к Кадару.
   — И вы это сделали.
   Он вздрогнул как от удара.
   — Признаюсь, я помогал. Вэр предложил мне найти другое место, где бы вы могли быть в безопасности, но я не смог.
   — Я была свободной… — Глаза Селин полыхали зеленым пламенем, когда она смотрела на него. — Сначала вы освободили меня, а затем опять посадили в клетку.
   — Прошу вас, мой хозяин велел вам идти со мной, — тихо сказал молодой евнух, направляясь через двор.
   Хозяин. Рабыня. Tea вздрогнула, затем выпрямилась и взяла себя в руки.
   — Мы должны идти с ним, Селин. Во всяком случае, сейчас.
   Кадар пошел рядом с ними.
   — Вы ведь понимаете, это не навсегда.
   Tea окинула его холодным взглядом.
   — Я это очень хорошо понимаю. Но только потому, что сама не допущу, чтобы так продолжалось долго.
   — Вэр не продал вас. Он только заключил сделку с Кемалом. Шейх станет охранять вас, а взамен Вэр не допустит бандитов на его южные границы.
   — Он назвал меня рабыней.
   — Вэру пришлось заверить Кемала, что вы не вольны уйти, поэтому он сказал ему, что вы — его рабыня. — Кадар быстро продолжил: — Жизнь здесь будет очень приятной. У вас есть ваш шелк, и вы можете заняться вышивкой, а когда придет время оставить это место, у вас будет достаточно товара, чтобы начать свое дело.
   — Нам здесь нечего делать.
   Кадар продолжил, словно его и не прерывали:
   — Вэр даже приказал Абдулу привезти несколько шелковичных деревьев, чтобы посадить их в дворцовом саду.
   — Как он добр. — Предатель. Ярость затопила все ее существо. — А почему именно араб в качестве тюремщика?
   Кадар пожал плечами.
   — Ни с одним христианским лордом вы не оставались бы в безопасности. Вэр полностью уверен, что тамплиеры воздействуют на любого из них. Ке-мал же скорее перережет вам горло, чем отдаст в руки тамплиеров.
   — И это должно меня успокоить?
   — Не думаю, что вам что-нибудь сейчас поможет.
   — Вы скорее умны, чем добры.
   — Я пытаюсь быть добрым. — Он помолчал. — Так же, как и Вэр. Как только мы найдем какой-нибудь способ, чтобы освободить вас, мы тут же это сделаем. Но сейчас это невозможно.
   — И поэтому мы должны оставаться в тюрьме, пока Вэр не соизволит что-нибудь придумать.
   — Не в тюрьме, в гостях. — Встретив ее презрительный взгляд, он вздохнул. — Вы правы, в тюрьме.
   — Наконец-то, хоть одно слово правды.
   — Я не останусь здесь, — яростно заявила Селин.
   — У вас нет выбора. Вэр остановился на этой крепости не случайно. Кемал, быть может, и не производит впечатление грозного воина, но он очень умелый вождь. Даже если вам удастся перебраться через эти стены, его люди схватят вас прежде, чем вы сумеете найти путь среди холмов. — И Кадар добавил с ободряющей улыбкой: — Почему бы вам не рассматривать жизнь здесь как короткий отдых? Занимайтесь своей вышивкой, живите спокойно и в безопасности.
   Евнух пропустил их в открытую дверь и провел по длинному сумрачному помещению, бросив на ходу:
   — Вам очень повезло. Мой хозяин сказал, что вы не будете жить вместе с другими обитательницами гарема, у вас будут свои покои. — Он открыл украшенную орнаментом дверь и отступил в сторону: — Входите.
   Едва Tea переступила порог, как в нос ей ударил специфический запах ладана и каких-то воскурений. Ее взгляд обследовал красивый, покрытый мозаикой пол, шелковые подушки, арочные окна, закрытые резными ставнями, застеленные парчевыми покрывалами кровати.
   — В этом крыле много красивых комнат. — Евнух кивнул на дверь в конце комнаты. — Разве здесь не прекрасно?
   Tea медленно прошла к двум окнам. Она могла увидеть небо сквозь красивый узор на ставнях, но когда она потянула за них, то обнаружила, что они такие же крепкие и прочные, как прутья металлической решетки.
   — Ни одна тюрьма не может быть прекрасной.
   — Любая женщина в гареме чувствовала бы себя счастливой, окажись она в этих чудесных покоях, — проворчал Домо.
   Tea холодно посмотрела на него.
   — А вот я не благодарна.
   Кадар встал между ними.
   — Это не его вина.
   — Я знаю, он ни при чем. — Tea невидящим взглядом уставилась в окно. — Убирайтесь. Я больше никогда не желаю ни видеть вас, ни слышать ваш голос.
   — Tea… — начал он и, помолчав, закончил: — Я все еще ваш друг.
   — Вы наш враг, — заявила Селин. — Друг бы нас не предал.
   — Но это не… — Кадар не стал спорить. — Поверьте, я все еще ваш друг. Когда-нибудь вы это поймете. — Он повернулся к двери. — Идем, Домо, будет лучше, если мы оставим их одних. Вэр скоро зайдет к вам, Tea.
   — Зачем? Убедиться, что я не смогу сбежать из этой тюрьмы?
   Кадар вздохнул.
   — Любой воин знает, как охранять пленников. Он хочет постараться убедить вас.
   Tea услышала, как за ним закрылась дверь. Никакого ключа, никаких запоров. Они просто должны чувствовать, что их очень хорошо охраняют, подумала она с горечью.
   — Что мы будем делать, Tea? — спросила Селин.
   Нехарактерная для девочки неуверенность прозвучала в дрожащем голосе. Tea должна отбросить свои собственные переживания и поддержать ее. Она отвернулась от окна.
   — Во-первых, мы убедимся, что Кадар сказал нам правду об охране и укреплениях. Затем разработаем план. — Она попыталась улыбнуться. — Наверняка существует несколько способов, как выбраться отсюда. Это просто отсрочка, а еще не конец.
   Селин посмотрела в зарешеченное окно.
   — Это несправедливо, Tea.
   — Мы снова будем свободны. Пусть нам потребуется какое-то время, но мы больше никогда не будем рабами.
   — Черт возьми, я же твержу вам, вы не рабы. — В дверях стоял Вэр. — Почему, дьявол вас побери, вы не верите мне?