Джоансен Айрис. В сладостном бреду

   — Твое отсутствие играет на руку Tea и сослужит тебе плохую службу. Ведь проще предать человека, когда его лицо несколько потускнело в памяти.
   Вэр промолчал.
   — Поезжай в Эль Санан, пока еще не поздно. Между Tea и Кемалом происходит нечто странное. Мне кажется, она ему что-то пообещала.
   Вэр мгновенно поднял голову и насторожился.
   — Что?
   Кадар пожал плечами.
   — Я не совсем уверен. — Он посмотрел на Вэра и, увидев выражение его лица, покачал головой. — Только не разделить с ним постель. С гаремом из тридцати двух женщин такое обещание вряд ли может вызвать большое волнение. — И добавил: — Разве что у тебя. Я рад, что еще что-то может тебя расшевелить.
   — Что еще она могла предложить ему? Он уже получил от нее знамя. Мое знамя, черт возьми.
   — Я сказал тебе все, что знаю. Я не провидец. Поезжай сам и постарайся узнать, в чем дело.
   — Я нужен здесь. И не могу гоняться за каждым призраком, которого ты…
   — Мой господин, прибыл посланник из Дандрагона. — Гарун стоял возле входа в палатку, его глаза горели от возбуждения. — Он очень спешил. Привести его сюда?
   Вэр поднялся.
   — Нет, я сам пойду. — И он вышел из палатки.
   Кадар отпил еще глоток. Трудно убедить человека в том, чего он не хочет знать. Ясно, что Вэру легче встретиться в бою с воинами, вооруженными мечами и алебардами, чем с разгневанной Tea. И он не мог винить его за это. Язычок Tea поострей лезвия меча, а Вэр — очень раним в отношении…
   Вэр прервал его размышления, ворвавшись в палатку. Хватая оружие, он обратился к Кадару:
   — Я велю Гаруну седлать мне лошадь и еще одну — для тебя. Здесь останется Абдул. Мы едем в Эль Санан.
   Кадар не двинулся с места.
   — Ехать должен ты. С меня вполне хватит скачек на сегодняшний день.
   — Ты мне нужен.
   — Тогда поехали завтра.
   — Я не могу ждать. — Он надел шлем. — Я только что получил известия о событиях в Акре. Король Ричард высадился и присоединился к осаждающим. Акра вот-вот падет.
   — И Саладин призовет Кемала и других шейхов на поддержку, — пробормотал Кадар, уже не оспаривая необходимость ехать.
 
   Тем не менее, проезжая в ворота Эль Санана, Вэр и Кадар не увидели никаких военных приготовлений, хотя Кемал оказал им более чем холодный прием.
   — Почему вы здесь? Почему не защищаете меня от бандитов и изменников, стремящихся поживиться за мой счет? — громко спросил он, направляясь к ним. — Мне что же, все делать самому? — Говорил Кемал, как всегда, напыщенно, но сейчас самомнение шейха стало выше всяких допустимых пределов.
   — Не думаю, что вам представится случай пожаловаться на ту службу, что я несу для вас, — встретил его ледяным взглядом Вэр. — Или я не прав?
   Кемал тут же отвел глаза.
   — Нет, вы делаете все, что должны делать по нашему договору. Но только… — Он прервал себя, словно какая-то мысль неожиданно пришла ему в голову. — Вы приехали не для того, чтобы забрать ее?
   — Это приходило мне в голову. Кадар сказал, что Tea ведет себя не так, как подобает покорной рабыне. Я бы не хотел, чтобы она приносила вам слишком много беспокойства.
   — Она совсем не мешает мне. — Кемал ощетинился. — Вы не можете забрать ее. Мы заключили договор.
   — Я получил известие, что Саладин в любую минуту призовет вас на защиту Акры. Кто тогда будет охранять мою собственность?
   — Ложные слухи. Саладин знает, что Акре на этот раз не выстоять против короля Ричарда. Он не станет зря беспокоить меня для такой задачи. — Кемал самодовольно улыбнулся. — Завтра я выезжаю на встречу с ним, мы обсудим вопросы обороны Иерусалима.
   — А я, так или иначе, теряю защиту моей собственности.
   — Я вернусь через две недели. Вашей рабыне ничего не угрожает. Кадар наверняка говорил вам, как заботливо я отношусь к вашим женщинам.
   — Он сказал мне. Теперь я хочу увидеть сам. — Он спешился и направился к дому. — Я скоро вернусь к вам. Надеюсь, вы предложите мне еду под вашей крышей?
   — Разумеется. Вы не враг мне. Но зачем вам ее видеть? Я бы не хотел, чтобы ее беспокоили. Она очень легко расстраивается.
   — Беспокоил? — Вэр в полном изумлении оглянулся через плечо. Лицо Кемала казалось очень напряженным, почти испуганным.
   — Я же говорил тебе, — пробормотал Кадар.
   Боже милостивый, Tea, должно быть, и вправду околдовала шейха, если он трясется от страха при одной только мысли, что ее вдруг что-то расстроит. Он сказал насмешливо:
   — Я постараюсь ее не волновать.
   — А вы и не можете это сделать, — заявила Tea, направляясь к ним через двор.
   Услышав ее голос, Вэр замер, он не мог отвести от нее глаз. На ней было прелестное платье из вышитого шелка цвета предгрозового сумеречного неба. Она выглядела смелее, более уверенной в себе. И прекрасной… мой Бог, такой прекрасной.
   — Она сияет, — сказал Кадар. — Но не мягким светом. — Она напомнила ему меч, раскаленный до белого каления на пламени костра. Ее взгляд был таким же дерзким и вызывающим, как и в их последнюю встречу. Что еще Вэр мог ожидать?
   — Вы не расстроите меня. Я не позволю вам этого. — Она остановилась прямо перед ним. — Но я не желаю видеть вас здесь.
   Мой Бог, он тоже этого не хотел.
   — Я скоро уеду.
   — Я хочу, чтобы вы сделали это прямо сейчас.
   Ее хладнокровие, как ему вначале показалось, было только внешним. Он видел, как быстро пульсирует нежная ямочка на ее горле. Когда-то он касался губами этой ямки, чувствовал биение жизни…
   Она отвела взгляд в сторону от его лица и посмотрела на Кемала.
   — Меня бы очень порадовало, если бы он немедленно уехал.
   Кемал встревоженно нахмурился.
   — Я не могу… Он ваш хозяин. Может быть, вы пройдете в свои покои, чтобы не видеть его? Он уедет утром.
   — Проследите, чтобы так и было. — Она резко повернулась и отошла от них.
   — Я же предупреждал, что вы ее расстроите, — сказал Кемал, укоризненно глядя на Вэра. — Она вас не любит.
   — С каких это пор вас стало волновать, любят или не любят вас рабы?
   — Вы должны знать, она совсем другая. К ней надо относиться с бережным вниманием и уважением. — Он хитро улыбнулся. — Мне не понадобилось много времени, чтобы понять, почему вы так беспокоились, что ваше сокровище могут у вас украсть. Вы поступили мудро, привезя ее ко мне.
   — Да, мне необходимо быть уверенным, что она в руках честного человека. — Он помолчал, прежде чем многозначительно добавить: — Я сделал правильный выбор, Кемал?
   Кемал вспыхнул.
   — Вы сомневаетесь в моей честности? Я сдержу свое слово, даже если буду уверен, что больше не нуждаюсь в вас. Я могу победить всех своих врагов сам.
   — Но вы не сможете обойтись без меня, хотя я слышал, вам сопутствует большой успех. Но даже Саладин не может победить, не прибегая к помощи других. Иначе зачем ему призывать вас?
   Раздражение Кемала испарилось.
   — Да, он нуждается во мне. Только я могу принести ему победу в эти мрачные времена. — Он резко развернулся. — У меня больше нет времени для вас. Я должен готовиться к своему походу.
   Вэр провожал взглядом Кемала, пока тот шел по двору. Милосердный Боже, этот надутый индюк действительно верит своим словам, и Вэр теперь не сомневался, что именно Tea внушила ему эту уверенность. Гнев и отчаяние жаркой волной захлестнули его душу.
   — Я бы решил, что преданность Кемала явно колеблется, — сказал Кадар. — Что ты собираешься делать?
   — Ждать. Наблюдать. — Он направился через двор к женской половине. — У меня пока нет безопасного места, чтобы спрятать ее.
   — Ты собираешь предостеречь Tea?
   — Я готов задушить ее.
   — О, ты не должен этого делать, — напутствовал его Кадар. — Это может очень «расстроить» нежную даму.
 
   Пальцы Tea сжимали оконную ставню, пока она наблюдала, как Вэр пересекает двор перед дворцом. Он скоро будет здесь, в этой комнате, рядом с ней. Она знала, что он не обратил внимания на ее нежелание видеть его. Он всегда поступал так, как хотел.
   Он выглядел почти так же и в то же самое время совсем иначе. Он отбрасывал такую же длинную тень на камни, но теперь не казался таким огромным. Он стал тоньше и жестче, чем когда она его видела в последний раз, щеки ввалились, резче обозначились скулы. Но его губы оставались теми же, которые она так хорошо знала и помнила, сочными, чувственными, и его глаза, как два голубых кусочка льда, по-прежнему ярко сверкали под черными вразлет бровями.
   Боже милостивый, она не в силах отвести от него глаз. И вдруг она поняла, потрясенная своим открытием, что смотрит на него так, будто изголодалась по его лицу, по его глазам, по жесткой улыбке. Это не напоминало желание, это чувство, так ее испугавшее, оказалось глубже и сильнее. Но ведь она хотела только одного — чтобы он ушел.
   — Ты вся дрожишь, — сказала Селин, стоя рядом с ней. — Ты его боишься?
   — Нет, конечно, нет. — Она отвела взгляд и через силу улыбнулась. — Мы здесь в безопасности. Но, возможно, предстоит не очень приятная встреча. Почему бы тебе не пойти в сад? Я позову тебя, когда он уйдет.
   — Я останусь, если ты хочешь.
   Tea покачала головой. Вэр, конечно же, сам отправит Селин из комнаты, а еще одного конфликта ей просто не вынести. — Иди, я сама с ним справлюсь.
   — Если перестанешь так дрожать, — сухо сказала Селин. — Ни один мужчина на свете никогда не сможет напугать меня настолько, чтобы меня пробирал озноб только при одном его приближении.
   Хотелось бы ей, чтобы это был страх. Она никак не ожидала, что отреагирует таким сумасшедшим, бессмысленным образом. Горечь не утихающей обиды должна предотвратить подобное предательство ее собственного тела.
   — Это просто от удивления. Сейчас все пройдет.
   Селин с большим сомнением посмотрела на нее и нехотя медленно вышла из комнаты.
   Tea сделала глубокий вдох, затем еще один. Она слышала тяжелые, быстрые шаги Вэра по коридору. Она не должна позволить ему увидеть, что потеряла контроль над собой.
   — Что это за безумие вы тут устроили? — грубо сказал Вэр за ее спиной.
   Она отвернулась от окна и встретилась с ним взглядом. Он казался совершенно чужим в полумраке этой комнаты, как огромный хищный волк. Он прикрыл дверь и направился прямо к ней.
   — Кемал весь раздулся от гордости. Он считает, что может перевернуть мир.
   Она была благодарна ему за то, что он начал разговор с резкого нападения. Это помогло ей не поддаться предательской слабости и придало уверенности в себе.
   — Почему вы обвиняете меня?
   — Вы прекрасно понимаете почему. Он думает, что это чертово знамя обладает волшебной силой.
   — Ну и что с того? Он сам поверил в это.
   — И вы, конечно, никогда его в этом не поощряли.
   — Что же мне повернуться и уйти, когда благоприятная возможность сама постучала в дверь?
   — Да, черт возьми, вам именно так и надлежало сделать. — Он подошел вплотную и схватил ее за плечи. — Если он поверил, что вы принесли ему победу, он так же будет обвинять вас, когда удача отвернется от него. Неужели вы этого не понимали?
   — Отпустите меня.
   — Послушайте. Скажите ему, что колдовство, заключенное в знамени, кончилось.
   Она смотрела на него с открытым вызовом.
   — Он поклоняется Саладину. Если он опозорится перед своим хозяином, то, вернувшись сюда, он перережет вам глотку.
   — Битвы не будет. Он едет, чтобы встретиться с Саладином для беседы.
   — А что, если тот изменит свое решение, и все же возьмет его с собой в Акру?
   — Когда это случится, тогда и подумаю.
   — Но не вы. Сразу, как только я найду другое место, вы покинете Эль Санан.
   — И вы отвезете меня в другую такую же тюрьму? — Она сверкнула на него глазами. — Я уеду отсюда только как свободная женщина. У вас нет здесь власти. Кемал не позволит вам меня увезти.
   — Вы так хотите смерти? — Он потряс ее. — Вы хотите, чтобы умерла Селин?
   — Я хочу только, чтобы вы наконец оставили нас в покое. Я сама позабочусь о Селин. — Она отпрянула от него и упрямо вздернула подбородок. — Убирайтесь. Скажите Кемалу, что вы собираетесь увезти меня. Это только поможет мне получить то, что я хочу.
   На мгновение ей показалось, что он снова схватит ее, но он отвернулся, пробормотав проклятие, и зашагал к двери. Он уходил.
   Облегчение, которое она испытала, длилось не долго. У двери он обернулся к ней.
   — Кадар сказал, что, по его мнению, вы соблазняете Кемала каким-то даром. Что, дьявол вас забери, вы ему обещали?
   Она могла бы не отвечать ему. Но зачем ей попусту тратить усилия, нетерпеливо подумала она. Она хочет, чтобы он ушел отсюда, и он ничего не может сделать, чтобы остановить ее. Она улыбнулась ему.
   — Знамя для Саладина. Но только на моих условиях.
   Он уставился на нее, не веря своим ушам.
   — Боже!
   И в следующий момент дверь захлопнулась за ним.
   Гнев мгновенно оставил ее, и она почувствовала себя совершенно разбитой, словно свалилась с высокой горы. Она не позволит ему делать такое с ней. Она провела последние два года, пытаясь вытеснить его из своих мыслей и памяти, и вот, стоило ей его увидеть, и будто она никогда с ним не расставалась.
   — Он ушел? — Селин вошла в комнату. — Он ничего тебе не сделал?
   — Нет, но он очень сердит. Он попытается забрать нас из Эль Санана.
   — И что нам теперь делать?
   — Я скажу Кемалу, когда он вернется. Шейх, должно быть, раздуется от гордости из-за похвалы Саладина и будет готов к тому, чтобы его ощипали. — Она нахмурилась. — Но не будет вреда, если мы сделаем кое-какие приготовления. Завтра мы начнем собирать и упаковывать наши вышивки, а на следующей неделе я отошлю Жасмин и Ташу обратно в Дандрагон.
   — Они не пойдут.
   — Им придется уйти. Будет несправедливо тащить их вместе с нами, ведь мы точно не знаем, с чем нам придется столкнуться. Мы попытаемся убедить их, что пришлем за ними сразу, как только устроимся.
   Хотя Бог знает, когда они смогут это сделать, подумала она устало. Опять начинать с нуля. Святая дева Мария, как же тяжело все время бороться.
   Она повернулась к окну. Ни Вэра, ни Кадара не было видно. Они, очевидно, ушли ужинать с Кемалом. Завтра они покинут Эль Санан.
   И она должна оставить это место до того, как Вэр приедет снова.
 
   Вэр и Кадар выехали из ворот на восходе следующего дня.
   — Ты очень мрачен, — сказал Кадар, когда они направили лошадей по дороге, ведущей в горы. — Ты прошлым вечером едва сказал несколько слов после визита к нашей очаровательной Tea.
   — Не о чем и говорить.
   — И Кемал теперь тоже сдержан. Я чувствую, что зря трачу свои силы. Облагораживающее влияние моей светлой личности на вас совершенно незаметно.
   Вэр оглянулся на крепость. Двор заполнили солдаты Кемала, готовящиеся к походу, но ворота были по-прежнему закрыты.
   — Он бредит о славе. Tea обещала ему знамя для Саладина.
   — Мой Бог!
   — Моя реакция оказалась точно такой же.
   — Ей недостаточно тех игр, которые она ведет с Кемалом?
   — Очевидно, нет.
   Кадар засмеялся.
   — Ну что за умная киска.
   — Киска, с которой Кемал в любой момент может содрать шкуру. Необходимо найти для нее другое место.
   — Это будет сложновато. Теперь, когда в борьбу за Святую землю вступил король Ричард, положение неверных осложнилось, сомневаюсь, что ты легко найдешь сарацина, который бы принял у себя христианку. С большей охотой они преподнесут ее голову Саладину на серебряном подносе. Ты же сам решил, что она не может скрываться у франков. Что же остается?
   — Бог знает. — С каждой минутой его охватывало отчаяние. — Ну почему она так упряма. Неужели она не понимает, что для нее лучше оставаться там, где сейчас.
   — Она просто не терпит неволи. — Кадар взглянул на него. — Так же, как и ты.
   — Я мужчина.
   — Она не посчитала бы этот довод достаточно веским.
   — Потому что упряма, своевольна, она послана на эту землю, чтобы мучить…
   Бой барабанов.
   Он оглянулся и увидел две колонны солдат, проходивших маршем через ворота и бьющих в огромные, конической формы, барабаны. Кемал покидал свою крепость с великой помпой.
   Вэр придержал лошадь, достигнув гребня холма.
   — Я еще удивляюсь, почему перед Кемалом не идут рабы с опахалами и не обмахивают его пальмовыми… Боже мой!
   — Что случилось? — Взгляд Кадара проследовал туда же, к пухлой фигуре, облаченной в богато украшенные доспехи.
   — Да, конечно, он выглядит немного нелепо. Как ты полагаешь, сможет он действовать мечом, неся на себе такой вес?
   — Не Кемал, — прошептал Вэр. — Знамя!
   — А, правда, ты ведь еще не видел его. — Кадар наклонил голову, оценивающе разглядывая полотнище, которое нес знаменосец. — Оно великолепно, правда?
   — Нет. — Вэра обуял ужас.
   — Ты несправедлив, ты просто завидуешь Ке-малу. Tea свершила чудо. Я никогда не видел ничего более восхитительного.
   Восхитительное не то слово. Ало-золотой стяг при в свете первых ярких лучей солнца переливался, играл всеми цветами живой жизни. У Вэра от страха сжались мускулы живота, когда он увидел яростные золотистые глаза львов.
   — Птицы по четырем углам — это фениксы, восставшие из пепла, символ возрождения, — объяснял Кадар. — Ты не сможешь отсюда увидеть, но там есть еще маленькие бабочки, порхающие над пламенем. Tea сказала, что бабочки — символ радости.
   — Она рассказывала тебе о знамени? — хриплым голосом спросил Вэр.
   — Я спросил о нем однажды после отъезда Кемала из Эль Санана.
   — Почему ты не говорил мне, черт тебя возьми?
   — А ты заставил бы меня стащить его? Я решил, что лучше не упоминать о нем.
   — Что… — Он сглотнул, пытаясь прочистить вдруг пересохшее горло. — Что она сказала о львах?
   — Ничего. Она и о фениксах поведала очень неохотно. — Кадар взглянул на двух львов, стоящих мордами друг к другу с выгнутыми спинами, каждый с лапой, вытянутой к центру полотнища. — В их позах есть что-то королевское, правда?
   — Да.
   — Очень необычная поза. Ты полагаешь, они собираются маршировать?
   — Нет. — Колонна уже подошла ближе, и теперь барабанная дробь вибрировала в каждой клеточке его тела. Порыв ветра развернул полотнище, и, казалось, львы ожили и вот-вот двинуться. — Они сидят.
   — Не думаю…
   — Они сидят. — Он отвел взгляд в сторону. — Это Трон.
   Господи, в нем все бушевало от ярости и выло от злости, бессилия и скорби. Он был готов мчаться вниз с холмов и вырвать знамя из рук знаменосца, а потом нестись прочь отсюда на самый конец света. Это Трон со львами.
   — Я так не думаю. Я никогда не видел, чтобы Трон был похож… — он замолчал, Вэр резко развернул лошадь и ударом шпор послал ее в галоп. — Вэр!
   Ветер обжигал его щеки, и лошадь мчалась наперегонки с ним.
   Прочь отсюда.
   Только не видеть ЭТО.
   Tea. Мой Бог, Tea.
   Он не натягивал поводья до тех пор, пока не достиг ручья, бегущего по дну небольшой лощины за много миль от Эль Санана. Он почти свалился с лошади и, шатаясь, опустился на землю, он прислонился к стволу толстого дерева и закрыл глаза.
   Все усилия оказались напрасными. Львы так и стояли у него перед глазами.
   — Полагаю, для этого были причины.
   Голос Кадара.
   Он открыл глаза и увидел Кадара, сидящего верхом на лошади чуть поодаль.
   Вэр поднялся и сделал несколько шагов к ручью. Он прополоскал рот, окунул лицо в бегущую воду.
   Кадар спешился.
   — Мой дорогой Вэр, если это зависть, то тебе бы следовало держать низменные чувства под контролем. Подобные крайности не принесут тебе добра.
   Вэр не обратил внимания на насмешку.
   — Мы должны забрать это знамя у Кемала.
   — Ты хочешь, чтобы оно принадлежало тебе?
   — Нет. Я был бы счастлив его никогда не видеть больше. — Он облизал пересохшие губы, пытаясь отогнать от себя вид этих сверкающих золотых глаз, развевающейся гривы. — Но мы не можем допустить, чтобы Кемал владел им.
   — Почему?
   — Это очень опасно. Ваден может увидеть его. Это просто чудо, что оно до сих пор не попало ему на глаза.
   — Кемал брал знамя лишь внутри своих владений, отражая наскоки бандитов. Было бы удивительно, если бы Ваден увидел его.
   Кадар прав. Он от ужаса потерял способность ясно мыслить. Милостивый Боже, странно, что он вообще еще соображает.
   — Он увидит знамя, если Кемал пойдет на битву вместе с Саладином. И тогда его не спрячешь от рыцарей-тамплиеров.
   — И что тогда изменится?
   — Это Трон льва. — Кадар не понимал. Да и как он мог понять? Вэр уверен, что он ничего не знал об этой тайне. Сейчас, когда он должен сказать ему, слова застряли в горле. И все-таки ему нужна помощь Кадара, чтобы добыть это знамя, и вряд ли тот станет действовать вслепую, не зная, зачем оно понадобилось Вэру. Ваден или любой другой рыцарь из Ордена, узнав, кто создал знамя, пошлет человека убить Tea.
   — За вышитое знамя?
   — За знание того, что я видел в пещерах под храмом Соломона.
   Кадар покачал головой.
   — Ты ничего ей не говорил.
   — Но она знает, — прошептал он. — Боже… Как, каким образом она узнала о Троне льва?
   — А что это?
   — Мы с Жофреем слышали легенды о Троне, доставленном из Ханаана. Нам хотелось увидеть его. — Он закрыл глаза. — Это было в маленькой потайной нише в глубине пещеры. Трон льва.
   — И из-за того, что ты увидел его… тамплиеры хотят тебя убить? Но почему?
   Он не мог больше ничего сказать.
   — Потому что это Трон льва.
   — Я уже устаю от твоих секретов, Вэр.
   — Я должен забрать знамя.
   — Думаю, ты просто воображаешь, что львы на нем образуют трон. Мне так не показалось.
   — Любой, кто видел настоящий Трон, увидит его. Ваден знает о нем. Он поверил мне, когда я сказал, что ей ничего не известно. Он теперь будет считать, что она представляет такую же опасность, как и я. Нет, даже большую, потому что перенесла этот Трон на знамя, чтобы все могли его видеть. — И он добавил: — Моли Господа, чтобы нам успеть забрать его до того, как Ваден увидит полотнище.
   — Мы? Ты считаешь, я должен помочь тебе?
   Вэр встретил его взгляд.
   — У меня нет права рассчитывать на твою помощь, я лишь прошу ее.
   Кадар улыбнулся.
   — И ты кормишь меня нелепыми отрывками об этом таинственном Троне. У меня большое искушение подождать со своей помощью до того момента, пока не узнаю все твои тайны. — Он вздохнул. — Но тогда тебя одолеет чувство вины, и ты станешь невыносимо скучен. Так и быть, я достану для тебя это знамя, мой друг.
   У Вэра вырвался вздох облегчения.
   — Не сейчас. Подождем, пока не найдем способ забрать Tea из Эль Санана.
   — Подумай хорошенько. Ты ведь сказал, что знамя необходимо срочно достать.
   — Я останусь здесь, разобью лагерь и буду сторожить подходы к Эль Санану. А ты поезжай в лагерь Саладина и следи за Кемалом. Если он действительно только встретится с ним и затем вернется домой, то у нас еще будет время все как следует подготовить.
   — А если мне станет известно, что он собирается на битву против франков под своим знаменем, то я мчусь к тебе и сообщаю об этом. — Кадар продолжил: — Вот только боюсь, что ты позабудешь все разумные доводы и поддашься эмоциям.
   Он не может позволить страху взять над ним верх. Ему нельзя допустить ни малейшей ошибки. Опасность обступила их со всех сторон, и один непродуманный шаг может стоить Tea жизни.
   — Кемал не должен знать, что ты в лагере Саладина.
   — Я что, безмозглый осел? — Кадар вскочил на лошадь. — Ни одна живая душа не увидит меня, если я этого не захочу. — Он посмотрел сверху на Вэра. — Настоящий Трон льва на знамени Tea?
   Вэр кивнул.
   — Ручаюсь. Хотя Бог знает, откуда она узнала.
   — У меня есть предположение. — Глаза Кадара чуть блеснули. — Может, ты разговариваешь во сне?
   Вэр покачал головой.
   — Или, может быть, ты упомянул его, нашептывая нежные слова любви?
   — Я никогда не говорил ей о любви.
   — Никогда? Тогда неудивительно, что ей слишком тяжело простить тебя. — Он развернул лошадь. — Если ты уверен, что не проболтался, тогда это просто роковая случайность. Судьба не слишком благосклонна к тебе, мой друг. — Он поднял руку в прощальном приветствии. — Что ж, зато у тебя есть такой надежный, блистательный друг, готовый помочь пересилить злую судьбу.
   — Да, это правда, — просто сказал Вэр.
   Кадар внезапно смутился.
   — Я рад, что ты наконец оценил меня.
   — Я всегда понимал это. У меня нет другого такого же верного, надежного и храброго друга на всем свете. Поезжай с Богом, Кадар.
   Кадар в первый момент опешил, он потерял дар к шуткам. Пришпорив лошадь, он помчался через долину по направлению к дороге, казалось, у него за спиной выросли крылья. Но его растерянность длилась недолго. Он остановился и, оглянувшись, крикнул:
   — Ты забыл добавить «блистательный». Верный, надежный, храбрый и блистательный!
   «Блистательный». Влажными от слез глазами смотрел Вэр вслед Кадару, пока тот не скрылся из виду. Все эти годы прилагать столько усилий, чтобы держаться в стороне от всех, и теперь преднамеренно вовлечь Кадара в эту трясину, что засасывала его самого. Как только тамплиеры узнают об этом знамени, никому, имеющему к нему отношение, не будет позволено выжить.
   Алые львы с золотыми глазами.
   Величие и могущество.
   Смерть и возрождение.
   Боже милостивый, как она могла узнать?

13

   Два месяца спустя
   20 августа, 1191
   Акра
   — Этот безмозглый осел все-таки собирается такое сотворить. — Ваден, не веря своим глазам, смотрел, как солдаты выстраивают мусульманских пленных в длинную линию за городскими воротами. — Ради всего святого, остановите его!