Джоансен Айрис. В сладостном бреду

   Он нахмурился.
   — В ресницах?
   — У верблюда тоже очень длинные ресницы. Многие женщины могли бы вам позавидовать.
   Его глаза широко распахнулись от неслыханного оскорбления, но потом выражение его лица стало угрожающим:
   — Вы хотите сказать, что у меня ресницы, как у женщины?
   — У женщины? — Она невинно взглянула на него. — Я думала, мы говорили о верблюдах.
   — Вы же прекрасно знаете… — Он внезапно замолчал, и невольная улыбка тронула его губы. — Я почти начинаю сочувствовать Николасу.
   — И у вас, кстати, такой же плохой характер, как у верблюда. — Она сделала вид, что задумалась. — Хотя, правда, я никогда не видела, чтобы вы в кого-нибудь плевали.
   — Я могу начать прямо сейчас.
   — Тогда я лучше пойду и помогу собирать листья. — Она стала спускаться по склону. — А то ваши солдаты не очень-то хорошо справляются с этим. — Она оглянулась на него через плечо. — Думаю, вам бы стоило потренировать их в… — Tea забыла, о чем хотела сказать, когда увидела, как он смотрел на нее. В его взгляде читались нежность, веселая доброта, уважение… Ей казалось непостижимым и невероятным увидеть такие чувства у Вэра. Она поспешно отвела взгляд и заторопилась вниз.
 
   Час спустя корзины были наполнены и погружены на повозку, и Tea подошла к Вэру.
   — Мы закончили, хотя и без вашей помощи.
   — Рыцарь не может уронить свое достоинство. Мои люди навсегда перестали бы уважать меня, если бы увидели, как я падаю с дерева.
   Она презрительно фыркнула.
   — Вы мне не верите?
   — Думаю, вы слишком возгордились. Но мы прекрасно справились и без вас. Теперь мы можем ехать.
   — Еще нет.
   — Но листьев больше чем достаточно.
   — Не видели ли вы молодые деревца, годные для того, чтобы их пересадить?
   Она уставилась на него в замешательстве.
   — Кажется, там были три или четыре. Я не обращала внимания.
   — Найдите их. — Он направился к Абдулу, стоявшему возле повозки. — Идите с ней и выполняйте ее инструкции.
   Абдул со страхом взглянул на Tea.
   — Я думал, мы закончили лазать по деревьям, мой господин.
   — Теперь надо копать, а не лазать.
   Лицо Абдула тут же озарилось улыбкой.
   — Тогда хорошо.
   — Но мне не нужны деревья, — запротестовала Tea. — Их надо пересадить немедленно, а использовать можно лишь через несколько лет.
   — Эти деревья нужны мне.
   — Но в замке нет места, где бы их можно было посадить.
   — На лужайке с северной стороны, открывающейся к обрыву.
   Он все уже заранее продумал, поняла она.
   — Но это будет напрасная трата сил. Я уеду отсюда задолго до того, как они укоренятся и начнут расти.
   — Шелк — выгодное дело. Возможно, я поручу Жасмин ухаживать за деревьями и выращивать шелк на продажу. — Он улыбнулся. — Если вы согласитесь поделиться с нами вашими драгоценными червями.
   — Конечно, — сказала она с сомнением. — И я научу Жасмин, как ухаживать за ними и собирать коконы. Вы и в самом деле хотите этого?
   — Быть может, когда-нибудь я слишком устану от треска отрубаемых в битве голов и захочу заняться каким-нибудь более мирным делом. Полагаю, это не совершенно невозможно… — Он резко замолчал и замер, прислушиваясь.
   — Что там?
   Он поднял голову, всматриваясь в скалы на холме.
   Опасность. Угроза вибрировала в каждом мускуле его тела. Это чувствовалось так же ясно, как если бы он сказал об этом.
   — Что случилось?
   Его взгляд ни на минуту не отрывался от валунов на вершине.
   — Идите за деревьями.
   — Вы говорили, что здесь никого нет.
   — Черт возьми, прежде не было.
   — Это те же люди, что подожгли деревню?
   — Нет.
   Повинуясь мгновенному импульсу, она потянулась и взяла его за руку.
   — Тогда почему вы…
   — Не трогайте меня! — Он резко отдернул руку, словно она обожгла его. Его взгляд полыхнул синим огнем, когда он посмотрел на нее. — Там никого нет. Идите за деревьями. И поспешите.
   Она отшатнулась от него и быстро пошла вниз по холму в сопровождении Абдула. Прежде чем она дошла до рощи, еще пять солдат присоединились к ним. Полдюжины вооруженных воинов, чтобы выкопать несколько саженцев? Она взглянула вверх на холм.
   Вэр отошел от лошади и стоял, повернувшись лицом к валунам. Что это? Вызов? Дерзость? Пренебрежение опасностью? Он послал с ней эскорт, а сам стоял открыто, словно насмехаясь над тем, кто прятался на холме.
   Или отвлекал внимание на себя?
   — Мой господин велел спешить, — напомнил ей Абдул.
   Она колебалась. Интуиция подсказывала, что ей надо вернуться к Вэру, но если бы была опасность нападения, разве он бы не приказал своим людям возвращаться в замок? Возможно, у него просто внезапно изменилось настроение. Однако если она вернется к нему без деревьев, то он пошлет ее за ними снова. Самое верное решение — это найти шелковичные деревца и уехать отсюда как можно быстрее.
   — Тогда поспешим, — ответила она. — Идите за мной.
 
   Ваден наблюдал, как четвертое дерево грузили на повозку.
   Эта женщина распоряжалась их укладкой. Она заставила солдат Вэра лазать на деревья, словно мартышек, смеялась вместе с ним и, протянув руку, дотронулась до него.
   И совсем не важно, что Вэр отстранился. К этому времени он уже почувствовал присутствие Вадена, и это движение было не менее разоблачающим, чем все, что до этого.
   Вэр все еще стоял и смотрел в его сторону, оберегая женщину тем, что предлагал себя в качестве цели. Это был отважный шаг, но Ваден не мог сегодня убивать. Если бы он промахнулся, солдаты Вэра прочесали бы все холмы, а Ваден не жаждал умереть.
   Вэр вскочил на лошадь, наклонился и поднял Tea в седло. Его рука в броне обхватила ее, прикрывая ей грудь и часть живота. Он пытался защитить Tea своими доспехами.
   Но у Вадена еще оставались ее янтарные глаза в качестве цели.
   Вэр пересадил Tea в седле так, чтобы можно было прижать ее голову к своей груди.
   Умный Вэр. Он всегда славился тем, что великолепно умел обезопасить свои фланги. Но в данном случае его стратегия не понадобилась. Если Ваден не мог расправиться сегодня с Вэром, то по этой же причине не послал стрелу и в женщину. Кроме того, подумал он с отвращением, он не Великий Магистр, убивавший невинных без предупреждения.
   Но эта женщина должна умереть. У Вадена нет выбора.
   Вэр позволил ей приблизиться к себе слишком близко.

6

   — Мне нечем дышать. — Tea изо всех сил пыталась приподнять голову от груди Вэра. — Вы задушите меня.
   — Сидите тихо.
   — Тогда перестаньте обдирать мой нос о свои латы.
   Вэр крепко держал ее своей железной рукавицей, подавляя малейшее движение.
   — Еще немного.
   Шевелясь, она еще сильнее поцарапала себе лицо. Тогда она перестала бороться и затихла.
   Они отъехали несколько миль от рощи, когда Вэр позволил ей сесть удобнее. Она глубоко вдохнула свежий воздух и расправила смятое платье.
   — Удивительно, как вы не заставили меня ехать всю дорогу до Дандрагона в этой позе. Я не могла дышать.
   Он не отвечал.
   Она попыталась повернуться и посмотреть на него через плечо.
   — Сидите спокойно.
   Он говорил нетерпеливо, но в нем больше не чувствовалось напряжения. Опасность миновала.
   — Кто это?
   — Я не говорил, что там кто-то прятался.
   — Но он там был.
   — Если бы мои люди находились в опасности, я бы им об этом сказал. Мне не нужна еще одна Джеда.
   Она знала, что он говорил правду. Она сама видела, как он мучается от чувства вины после той резни. И все-таки опасность была.
   — Там на холмах кто-то следил за вами?
   — Вы видели его?
   Его… Значит, один. Как мог один человек вызвать в Вэре такую тревогу?
   — Нет.
   — Я тоже.
   Значит, он его услышал или почувствовал. Но он знал о его присутствии. Она принялась спорить, но поняла, что он уклоняется от разговора.
   Солнце еще не успело опуститься за горы, а они уже въезжали в ворота Дандрагона.
   Он придержал лошадь и ссадил Tea на землю.
   — Идите к себе и отдохните.
   Она покачала головой.
   — Деревья необходимо посадить прямо сейчас. Они становятся очень ломкими, когда их выкапываешь, и могут погибнуть.
   Он понимающе кивнул.
   — Они будут нас преследовать? — не унималась она.
   Он натянул поводья и взглянул на нее.
   — Я хочу знать, — сказала она запальчиво. — Вы поступаете несправедливо. Это и моя жизнь тоже. Они придут? Это будет похоже на то, что случилось в Джеде?
   — Нет.
   — Почему вы так уверены? Кто это был?
   Сначала она подумала, что ее вопрос останется без ответа.
   — Ваден.
   Он направил лошадь в сторону конюшни.
   Tea смотрела ему вслед, думая с сомнением, сможет ли она когда нибудь добиться от него большего, чем это одно-единственное слово.
   Но имя показалось ей смутно знакомым. Где она могла его слышать?
   На крепостной стене, в ночь перед резней. Одинокий костер на склоне третьей горы.
   Ваден…
 
   Еще не было посажено последнее дерево, но уже спустилась темнота.
   Tea беспокоилась, приживутся ли они? Лужайка открыта солнцу и всем ветрам, требовались немалое усердие и повседневный уход за ними, чтобы быть уверенными, что корни выдержат. У нее затекла поясница; поднимаясь с земли, она потерла ее.
   — Теперь все? — Абдул повел факелом, оглядывая ряд посаженных деревьев.
   Она кивнула.
   — Спасибо, Абдул.
   — Теперь, когда они примутся, вы ведь больше не будете заставлять нас лазать по деревьям и рвать листья? — спросил он с надеждой в голосе.
   Она постаралась сдержать улыбку. Ей не хотелось огорчать его и говорить, что их еще долгое время нельзя будет использовать.
   — У нас теперь достаточно листьев.
   Он вздохнул с облегчением.
   — Это обдирание — не очень достойное занятие для воина.
   Вэр говорил то же самое.
   — И все же вы не возражали, когда лорд Вэр приказал вам рвать листья?
   — Мой господин всегда знает, что делает. — Они вместе направились в замок, освещая себе путь факелом. — Но я рад, что все позади.
   — Мне жаль, что вы упали с дерева.
   Он неожиданно усмехнулся.
   — Мне тоже. Когда это случилось, мне было не до веселья, но зато это позабавило остальных. Смех — это хорошо. Мы так нуждаемся в нем.
   Она помолчала.
   — Вы потеряли кого-нибудь в Джеде?
   Улыбка сбежала с его лица.
   — Моя семья давно умерла, но в эту страшную ночь там погибли друзья.
   — Вы не вините за это лорда Вэра?
   Он удивленно взглянул на нее.
   — С какой стати? Такое случается на войне. Наша деревня голодала, а наши молодые люди не имели будущего, когда он пришел в Дандрагон. Он накормил бедняков и беспомощных, остальным дал возможность служить с честью.
   — И теперь вы продолжаете служить ему?
   Он кивнул, затем лицо его жалобно скривилось…
   — Но я надеялся, что мне придется только сражаться за него, а не лазать по деревьям.
   Она улыбнулась.
   — Пожалуй, он и сам об этом не думал…
   — Мать послала меня за вами, — сказала Таша, стоя в дверях и холодно глядя на Tea. — Она считает, что глупо оставаться на улице, когда ночные демоны могут наслать на вас лихорадку.
   Абдул улыбнулся девушке.
   — Но ведь здесь я, чтобы защитить ее от ночных демонов, Таша. — Он поклонился Tea. — Я должен идти на ужин. Спокойной ночи.
   — Спокойной ночи. Спасибо, Абдул. — Tea приветливо кивнула. — Больше никаких листьев. Я обещаю.
   Он поклонился и направился вниз по тропинке, огибающей замок.
   — Вы заставили его помогать вам копаться в грязи, — отрывисто сказала Таша. — Вам не следовало этого делать. Он очень уважаемый человек, предводитель.
   Tea улыбнулась.
   — Он только что сказал мне, что я оскорбила его достоинство.
   — Это не смешно. — Она повернулась и направилась во дворец. — Не делайте этого больше.
   Таша так ощетинилась, стремясь защитить друга, поняла Tea.
   — Я не хотела унизить вашего друга, Таша.
   — Шлюхи не могут позволить себе иметь друзей среди мужчин. — Бесконечная боль, что слышалась в ее голосе, смягчила резкость ее тона.
   Tea просто не знала, что сказать. Она не могла ответить Таше, что понимает ее. Она очень мало знала о проститутках, да и о мужчинах, которые употребляли их, а затем сами же осуждали и презирали их.
   — А мне показалось, что Абдул относится к вам, как друг.
   — Потому, что он очень добрый… и он жалеет меня. Я вижу это по его глазам. — Ее тон внезапно изменился, в нем зазвучал гнев с нотками отчаяния. — Мне не нужна его жалость. У меня такие таланты, что я заставлю любого мужчину рыдать от наслаждения. А вы можете сказать о себе то же?
   — Нет.
   — Конечно, нет. Моя мать сказала, что вы девственница. — Она помолчала. — Вы собираетесь заняться любовью с Абдулом?
   Tea от изумления лишилась дара речи.
   — Собираетесь? — настаивала Таша.
   Tea покачала головой.
   Явное облегчение промелькнуло на лице Таши, но тон ее остался по-прежнему вызывающим.
   — Что ж, он достоин лучшего, чем неопытная женщина, не владеющая искусством любви.
   Таше было больно, и поэтому она старалась сама причинить боль, неважно кому и как. Как должна чувствовать себя женщина, зная, что в глазах мужчины имеет ценность только ее тело? Tea бы не смогла такое вынести. Она мягко сказала:
   — Ты права, у меня нет твоего мастерства, и я не знаю этого искусства. — Она помолчала и добавила: — Но и ты не владеешь моим мастерством.
   — Твои вышивки ничего не стоят, когда мужчина сгорает от вожделения.
   — Но они приносят удовольствие и радость на сотни лет, а не только на несколько мгновений. И я могу сама зарабатывать себе на хлеб и не зависеть от мужчины.
   Таша недоверчиво усмехнулась.
   — Женщины всегда зависят от них. Им не позволят ничего иного.
   — Нет, если только мы обладаем мастерством, в котором они нуждаются. — Tea помолчала. — Мужчиной движет жажда золота и власти, поэтому он всегда обратит внимание на требования женщины и станет ее ценить, если она сможет обеспечить ему либо то, либо другое. Шелк может стать золотом. Прекрасная вышивка — символом власти.
   Таша задумалась.
   — У вас странные мысли.
   — Лорд Вэр сказал, что он заинтересован производить шелк для продажи. Он пожелал, чтобы Жасмин обучилась выращивать шелк и ухаживать за шелковичными червями и деревьями. — И добавила, словно невзначай: — Я научу и вас.
   — Меня? Ухаживать за червями? — Таша решительно покачала головой.
   — Я могу научить вас вышивать, но после того, как вы освоите основные приемы. Пройдут годы, прежде чем вы достигнете мастерства.
   — Я не сказала бы, что хочу учиться этому. — Таша помолчала. — Но матери, она уже не молода, это бы ей понравилось… — И добавила после минутного молчания: — Она заслуживает, чтобы ее ценили.
   — А вы нет?
   Таша сердито взглянула на нее.
   — Вы смущаете меня своими вопросами. Я не стану больше отвечать. — Она намерилась уходить. — Моя мать просила передать, что она забрала Гаруна к себе в комнату.
   — Ей не следовало этого делать.
   — Не спорьте с ней. Она нуждается в заботе о мальчике не меньше, чем он в ней. Через несколько недель он достаточно поправится, чтобы переселиться в солдатские казармы. — Она подошла к двери, ведущей на половину слуг. — Абдул уверяет, что это ему не повредит. Если его не сведут с ума копания в грязи, чтобы сажать ваши глупые деревья.
   Tea покачала головой, направляясь через холл в Большой зал. Зачем она предложила этой женщине свою помощь, хотя была уверена, что вызовет только ее возмущение? Tea все больше втягивалась в жизнь и заботы здешних обитателей, и она ничего не могла с этим поделать.
   Но она не видела большого вреда в том, что попыталась предложить этим женщинам то, чем владела сама. Они обе сильные и заслужили нечто лучшее, чем ту долю, которая им досталась. Она не успеет научить их ничему, кроме самых основ, прежде чем покинет замок, но, может быть, и этого будет достаточно. Она почти все постигла самостоятельно, а не из опыта других. Возможно, так же будет с Ташей и Жасмин.
   Вряд ли Таша позволит себя учить. Кажется, она настроена против всего света, кроме своей матери.
   И Абдула.
   Ну, что ж, Tea нечего беспокоиться о них сегодня. Она должна хоть немного поесть, смыть с себя грязь и лечь спать.
   — Будет ли Вэр так же крепко спать сегодня?
   Она отогнала от себя эту непрошеную мысль. Она и так слишком много времени сегодня думала о нем, беспокоясь, все ли с ним в порядке. Да, надо признать, что он как-то незаметно проник в ее жизнь. Нет, не то, «проник» — это не про него. Вэр мог лишь вломиться, подобно катящемуся с горы огромному камню, сметающему все на своем пути.
   Или вроде тех валунов на холмах — валунов, что скрыли опасность, о которой Вэр отказался говорить.
   Пусть скрывает свою тайну. Каждое откровение все теснее привязывает ее к нему, а она не хочет быть к нему ближе, чем это необходимо для выполнения обещания, данного Кадару. Вэр вызывает в ней слишком много эмоций, непонятных, тревожащих. Быть может, свое обещание она выполнит, если поможет Вэру заняться торговлей и производством шелка?
   Нет, подумала она с сожалением, Кадар просил ее коротать с ним время. И как, интересно, он это себе представлял? В ней росло раздражение. Ей что, помогать ему обучать войско или разделять его общество, когда он пьянствует до умопомрачения?
   На следующее утро она увидела Вэра в Большом зале. Он сидел за столом. Перед ним лежала раскрытая огромная книга для записей, в руке он держал перо.
   — Я пришла сыграть с вами партию в шахматы, — воинственным тоном заявила она.
   Вэр нахмурился.
   — Я не хочу.
   — Мне тоже не очень-то интересно; — сказала она сердито. — Я нахожу это занятие глупым — один пытается подставить ножку другому. Но Кадар уверил меня, что вам нравятся шахматы, поэтому я и пришла.
   — Это очень умная игра. — Он помолчал и добавил: — Но она для мужчин-воинов, не для женщин. Они не имеют склонности к стратегии. Кадару не стоило обучать вас.
   — Ах вот как? — В ее голосе прозвучала зловещая вкрадчивость. — Не стоит думать, что я не могу в нее играть только потому, что я назвала ее глупой.
   — У меня нет времени проверить это. — Он вновь уткнулся в записи. Уходите. Я должен подсчитать эти цифры, а от работы с числами у меня всегда портится настроение.
   — В Дандрагоне нет управляющего?
   — Большинство французов охотно пользуются моей временной защитой от сарацинов, — заметил он саркастически, — но они опасаются тамплиеров. Ну разве не странно?
   — А что деревенские?
   — Больше времени уйдет на их обучение. — Он окунул перо в чернильницу. — А я просто ненавижу… — Он оборвал себя и медленно поднял голову. — Вообще-то, обычно это делал Кадар для меня.
   — В самом деле? — осторожно отозвалась она.
   — Но его сейчас нет.
   Она уже знала, что за этим последует.
   — Я тоже ненавижу подсчеты.
   — Но Кадар сказал, что вы научились этому в доме Николаса. — Он помолчал. — Мне кажется, было бы вполне логично, если бы сейчас вы выполнили для него эту работу.
   — Для него?
   — Но ведь именно он просил вас об услуге?
   — Я сыграю с вами в шахматы, но не стану делать эти подсчеты.
   Он откинулся на спинку кресла.
   — Возможно, вы считаете для вас это сложным? Верно, женские мозги не приспособлены…
   — Я не так глупа и на эту удочку не попадусь. Я не собираюсь выполнять за вас вашу работу.
   Он вздохнул.
   — Но попытаться-то стоило. Тогда уходите и оставьте меня заниматься подсчетами.
   Она было пошла, но, сделав несколько шагов, остановилась. Как она может составить ему компанию, если не будет рядом с ним?
   — Давайте, я посмотрю, — сказала она с явной неохотой.
   Он немедленно положил перед ней книгу записей.
   Она взглянула на страницу, перевернула ее.
   — Боже милостивый! Какие каракули! Я даже не смогу прочитать их.
   — Я только что начал работать. У Кадара плохой почерк.
   Она просмотрела предыдущие страницы.
   — У Кадара также плохо и с подсчетами. — Она взглянула на него. — Держу пари, у вас почерк не лучше.
   Он невинно посмотрел на нее.
   — Но как вы сможете в этом убедиться, не занявшись подсчетами? — Он поднялся. — Ну, я пойду, мне надо поговорить с Абдулом.
   Словно мальчишка, который стремится удрать с занятий и поиграть с приятелем. И при этом — оставить ее наедине с этим цифровым кошмаром.
   — Думаю, вы никуда не пойдете. — Она обошла стол и села в его кресло, указывая ему на другое в нескольких шагах от себя. — Сядьте там.
   — У меня есть дела.
   — Вы будете сидеть здесь и разбирать для меня эту жуткую мазню, которую я не в состоянии прочесть. Я попытаюсь выправить расчеты, но вы составите мне компанию. — Она ласково улыбнулась: — Как я обещала Кадару.
   Он нахмурился.
   — Я должен сидеть здесь и ничего не делать?
   — Или самому производить расчеты.
   Он снова неохотно сел.
   — Мне не нравится болтаться без дела.
   — Каждый должен делать то, что должен. Подумайте о чем-нибудь. Я всегда так коротала время, когда была ребенком и мне приходилось с утра до ночи просиживать над пяльцами. — Она открыла первую страницу и сердито нахмурилась. Похоже, что это занятие продлится до приезда Кадара.
   — И о чем вы тогда думали?
   Она с недоумением посмотрела на него, не сразу вспомнив, о чем она только что говорила.
   — О многом. Временами я представляла себе рисунок, который однажды создам. Совсем маленькой я мечтала пойти на базар. Моя мама часто рассказывала о нем. Это звучало как волшебная сказка о месте, где всюду яркие глиняные блюда, чудесные ювелирные украшения, необыкновенные сладости.
   — А еще воры, шлюхи и вонь протухшей рыбы…
   — Ну и пусть. — Она взяла перо со стола. — Это, наверное, захватывающее зрелище. Я скоро и сама это все увижу. Наверное, сразу, как приеду в Дамаск. Хотя я буду очень занята первое время.
   — Вы бы скоро разочаровались. Там не на что смотреть.
   В его низком тоне прозвучала еле уловимая сердитая нотка, и она подняла на него глаза. Его лицо было непроницаемым. Возможно, она ошиблась.
   — Вы говорите так, потому что все не раз видели.
   — Я говорю потому, что это правда.
   И снова у нее осталось впечатление подавленного гнева. Она взглянула на расчеты.
   — Тогда давайте поговорим о чем-нибудь приятном для вас. О вашей родине? — Она попыталась вспомнить ее название. — Шотландия, кажется? Это красивая, богатая страна?
   — Нет, это суровая, дикая горная страна. Там дуют холодные ветры и часто бывают бури. Дикая земля и дикие люди. — И он с горечью добавил: — Ее жители — варвары вроде меня.
   Ожидал ли он, что она будет с ним спорить?
   — Тогда неудивительно, что вы покинули ее.
   — Я бы остался там навсегда, если бы мне предоставился выбор.
   — Почему?
   — Это поймет только другой такой же варвар. — Он смотрел на гобелен, висящий на стене за ее спиной, но она сомневалась, видел ли он его в этот момент. — Сколько себя помню, мы вели войну с Мак-Киллинами. Дуглас Мак-Киллин взял над нами верх и захватил наш замок. Моего отца ранили в бою, и мы бежали в горы. Я хотел вернуться и сражаться, но перед смертью отец взял с меня клятву покинуть Шотландию.
   — Странно, что вы ее дали.
   — Я понимал, почему это было для него важно. Я остался последним в роду. Если бы я погиб, то даже память о нашей семье навсегда исчезла бы с лица земли.
   — И тогда вы приехали сюда?
   Он покачал головой.
   — Мне пришлось бежать в Англию. У меня осталась только лошадь и оружие. Я стал свободным рыцарем. Ездил с турнира на турнир, выигрывая призы и зарабатывая известность. В это время Великий Магистр набирал рыцарей для своего Ордена. Я был очень молод, и меня ослепили его слова. Все знали, что только лучшие воины могли вступить в Орден. Быть рыцарем-тамплиером означало быть самым уважаемым и почитаемым среди всех рыцарей.
   — Но при этом вы становились монахом, лишая себя всех мирских удовольствий.
   Он улыбнулся.
   — Это с лихвой вознаграждалось. Я очень многое получил для себя за те три года, что пробыл членом Ордена.
   — Чем?
   Он пожал плечами.
   — Многим. Прекрасной едой — мы питались очень хорошо, что поддерживало тело в прекрасной форме. Чистым жилищем. Знаниями. Я пришел туда безграмотным парнем, став тамплиером, я получил возможность учиться.
   Ее взгляд задержался на его лице.
   — Но это не все.
   — Нет. — Он помолчал. — Братство. У меня никого не осталось, а там у меня появились братья.
   Она почти пожалела, что спросила его об этом. Ей вдруг представился другой, более ранимый Вэр. Жесткий, молодой, одинокий воин, так нуждающийся в семейных узах и принесший огромную жертву, чтобы получить эту семью. Теперь он еще более одинок, чем прежде. Она вдруг почувствовала, как в ней растет желание защитить его.
   — Братья не убивают братьев.
   Выражение его лица стало еще более замкнутым.
   — Могу поспорить. Вспомните Каина и Авеля. — Он помолчал. — Если вы собираетесь и дальше задавать свои вопросы, то мы просидим над этими цифрами до самой ночи.
   Было ясно, что он спрятался за своей грубоватой, резкой броней и больше не собирается откровенничать. Что ж. Она и так слишком глубоко проникла за эту оболочку, пытаясь разобраться в тайне, которую являл собой Вэр из Дандрагона. Но чем больше она узнавала, тем больше ей хотелось знать.
   — Если бы вы потрудились выучить сложение чисел, когда находились среди своих братьев-монахов, мы бы сейчас не мучились над этой проблемой. Я не слишком склонна вам верить, когда вы говорите, что получили знания в Ордене.