Страница:
Tea внутренне сжалась, поворачиваясь к нему лицом.
— Потому, что вы лжете. Оглянитесь вокруг. Разве вольные женщины живут за решеткой?
— Если так решают их мужья. — Он рукой остановил поток яростных слов, который, как он видел, готов был хлынуть на него. — Я уже как-то говорил вам, что ни одна женщина не бывает полностью свободна. Я не могу ее дать вам, но вы получите здесь все, что пожелаете, чтобы вам было удобно.
— Вы не давали мне свободу, я сама ее взяла. И теперь вы пытаетесь отобрать ее у меня, — произнесла Tea сквозь стиснутые зубы. — Я этого не потерплю.
— Вам придется… — Вэр прервал себя и сказал, обращаясь к кому-то, стоявшему за ним. — Да, внесите их. — Он отступил, пропуская солдат с рулонами шелка. — Куда вы хотите их положить? Сюда?
Селин вскочила.
— Нет, я покажу место. — И она направилась к двери, на которую указал им Домо, когда говорил о других покоях. — Идите за мной.
Минутная растерянность Селин исчезла. Tea молча наблюдала, как сестра командует солдатами, направляя их в смежную комнату, затем только повернулась к Вэру.
— Она всего лишь ребенок. Найдите ей место в Дамаске и отпустите на свободу.
Он покачал головой.
— Это не безопасно. Почему, как вы думаете, я забрал ее из Константинополя?
— Чтобы сделать мою тюрьму более сносной. — Теперь это было ей ясно. Почему она не поняла этого раньше? — Вы намеревались оставить меня в Дандрагоне, ведь так?
— Да, пока Ваден не подал мне знак, что убьет вас. Тогда я понял, что должен найти еще какое-нибудь место, чтобы спрятать вас.
— И надолго?
— Пока опасность не минует.
От ярости, охватившей ее, у нее закружилась голова.
— Я не позволяла вам принимать за меня решения и защищать меня. Вы не имели права поступать так.
— Я присвоил себе такое право.
— Я никогда не прощу вам предательство. Я буду проклинать вас каждый день моей жизни.
— Знаю, что будете. — Его лицо еще больше потемнело, когда он сказал с невеселой улыбкой: — Но, может быть, то, за что вы будете меня ненавидеть, отдалит вашу смерть еще на очень долгое время. — Он повернулся, собираясь уходить. — Я буду посылать к вам Кадара время от времени, чтобы узнавать, все ли у вас в порядке.
— Я не хочу его видеть здесь.
— И тем не менее он будет приезжать. Хотя бы затем, чтобы я был уверен, что Кемал честно выполняет условия нашей сделки. Мои услуги наемного воина очень дорого стоят. — Внезапно он опять обернулся и посмотрел на нее, подыскивая слова. Наконец он сказал охрипшим от волнения голосом: — Мне ничего другого не оставалось. Я не могу позволить вам погибнуть. Я бы не вынес этого… — Вэр оборвал себя и безнадежно махнул рукой. — Мне ничего другого не оставалось, — повторил покаянно, и резко развернувшись, быстро вышел из комнаты.
Он ушел. Она хотела побежать за ним, остановить, закричать, что он не может так поступить с ними.
Но он мог… он только что сделал это.
— А теперь уходите, — сказала Селин, выпроваживая солдат. — Нам от вас больше ничего не надо.
Солдаты поспешно ретировались, словно за ними кто-то гнался. Должно быть, они спасались от ее острого язычка, подумала Tea. Она бы улыбнулась комизму этой ситуации, если бы не гнев и отчаяние, бушевавшие в ее груди.
— Шелк не пострадал?
Селин покивала.
— Мне распаковать наши вещи?
— Да. — Хорошо, если Селин будет занята делом.
Tea подошла к окну. Вэр, уже верхом на лошади, разговаривал со стоящим рядом с ним Кемалом. Возможно, они обсуждали, как лучше содержать ее и Селин в плену, с горечью подумала Tea. Затем Кемал отступил на шаг, и Вэр, подняв руку, направил лошадь к открытым воротам.
Tea сжала пальцами резную ставню. Она смотрела, как он проезжал через ворота.
Ее охватило чувство одиночества. Она поняла, что все-таки до конца не верила в его отъезд, в то, что он на самом деле бросит их в этом страшном месте.
— Tea? — Селин стояла возле. — Не беспокойся. Я сначала испугалась, но мы ведь теперь вместе, а это гораздо лучше, чем раньше. Все будет хорошо.
Это она должна успокаивать Селин. Tea обняла сестру.
— Мы в этом еще убедимся. Ты права.
Через мгновение Селин отступила на шаг, вывернувшись из ее рук.
— Я разложила нашу одежду в сундуки, что стоят у дальней стены. — И она кивнула на сложенный кусок шелка на столе возле двери. — Я нашла знамя в твоих вещах. Что мне с ним делать?
Знамя. Знамя Вэра.
— Сожги его.
Селин изумленно посмотрела на нее.
— Ну уж нет. Я поняла, почему ты не хочешь отдавать его ему, но ты так долго и вдохновенно трудилась над ним. Я не могу видеть, как пропадает зря твоя работа.
— Тогда делай с ним что хочешь. Я не желаю больше его видеть. — Она отвернулась от окна. Ворота были уже закрыты. Они остались одни. — Но лучше бы ты его сожгла…
— Приветствую тебя в моем доме. — Дверь распахнулась, и перед ними предстал сам Кемал бен Джакара. — Я долго думал над твоим поведением и решил, что причина твоей дерзости кроется в удивлении, ты не ожидала, что мой друг лорд Вэр решил оставить тебя моим заботам. — И он напыщенно добавил: — Я прощаю тебя.
— О, в самом деле? — мягко спросила Tea. Ей так и хотелось отхлестать его по его толстым, с ямочками щекам.
— Но ты должна понять, что я не буду столь терпимым к подобному непослушанию в своем доме. Лорд Вэр настоял на привилегиях для вас, но я хочу жить в мире и покое. Вам будет позволено свободно ходить по женской половине и в саду, но так, чтобы не причинять мне неудобств. — Он нахмурился. — Хотя эти занятия с червями, которые будут ползать повсюду и пожирать листья, мне не по душе. Я, может, поищу способ, как отступить от этой части нашего договора с лордом Вэром. — Его лицо прояснилось. — Но я не возражаю против вашего шитья. Такое занятие подходит для женщины. Ну, признайся, разве я не великодушен?
Интересно, что бы он сделал, если бы она натянула его украшенный драгоценностями шелковый тюрбан прямо на глаза и ударила в живот. Tea уже открыла рот, чтобы заговорить, но, подумав, сдержала готовые вырваться слова. Ничего не будет хорошего, если она начнет ссориться со своим тюремщиком. Раз она решила бежать отсюда, ей не помешает некоторая свобода, которую он может ей предложить.
Улыбка Кемала стала еще шире.
— Я вижу, ты потеряла дар речи от моей доброты. Ну теперь ты ведешь себя так, как и полагается рабыне. — Он направился было к выходу. — Это очень хорошо, что мы пришли к взаимопониманию. Лорд Вэр будет… А это что такое? — Его взгляд упал на мерцающий шелковый сверток, лежащий на столе возле двери.
Он протянул руку и встряхнул его за концы.
— Знамя? Посмотрим, действительно ли твоя работа так уж цен… — Он замолчал на полуслове и уставился на алый с золотом вышитый рисунок расширившимися от восхищения и изумления глазами. — О Аллах, — пробормотал он. Его толстый палец проворно пробежал по линиям рисунка. — Великолепно. Ты сделала это для своего хозяина?
Хозяина. Ее снова охватил приступ гнева.
— Да.
— Возможно, я позволю тебе сделать еще одно для меня. По правде говоря, я еще никогда не видел такого прекрасного знамени.
— Тогда возьмите его. — Она почувствовала пристальный взгляд Селин на своем лице. — Лорду Вэру оно не нужно. Он не захотел его брать.
— Любой воин желал бы иметь такое знамя.
— Разве бы он оставил его, если бы хотел взять себе?
Кемал с сомнением покачал головой.
— Ты уверена, что он не станет возражать?
— Он сам сказал мне перед отъездом из Дандрагона, он не в восторге, чтобы я вышивала его. Оставьте его мне, и я закончу его обшивать.
— Сегодня? Я хочу, чтобы оно было у меня завтра. — Он с восторгом взглянул на рисунок. — Стяг принесет мне большую удачу. Я это чувствую.
— Знамя будет у вас завтра утром.
Со сверкающей белозубой улыбкой он протянул ей полотнище.
— Теперь я понимаю, почему лорд Вэр стремился сохранить вас в безопасности. Такая исполнительность и мастерство — редкие качества в женщине. Остальному вы можете научиться. — Он направился к двери. — Завтра утром я пришлю слугу за ним.
— Толстый павлин, — пробормотала Селин, когда за Кемалом закрылась дверь.
Tea кивнула.
— Но этот павлин управляет крепостью. Не будет большого вреда, если он решит, что мы можем меньше, чем на самом деле, пока мы не подготовимся к побегу отсюда. — Она села на подушки. — Принеси мне нитки и иглу, Селин. Я хочу поскорее избавиться от этого знамени, чтобы никогда его больше не видеть.
11
— Потому, что вы лжете. Оглянитесь вокруг. Разве вольные женщины живут за решеткой?
— Если так решают их мужья. — Он рукой остановил поток яростных слов, который, как он видел, готов был хлынуть на него. — Я уже как-то говорил вам, что ни одна женщина не бывает полностью свободна. Я не могу ее дать вам, но вы получите здесь все, что пожелаете, чтобы вам было удобно.
— Вы не давали мне свободу, я сама ее взяла. И теперь вы пытаетесь отобрать ее у меня, — произнесла Tea сквозь стиснутые зубы. — Я этого не потерплю.
— Вам придется… — Вэр прервал себя и сказал, обращаясь к кому-то, стоявшему за ним. — Да, внесите их. — Он отступил, пропуская солдат с рулонами шелка. — Куда вы хотите их положить? Сюда?
Селин вскочила.
— Нет, я покажу место. — И она направилась к двери, на которую указал им Домо, когда говорил о других покоях. — Идите за мной.
Минутная растерянность Селин исчезла. Tea молча наблюдала, как сестра командует солдатами, направляя их в смежную комнату, затем только повернулась к Вэру.
— Она всего лишь ребенок. Найдите ей место в Дамаске и отпустите на свободу.
Он покачал головой.
— Это не безопасно. Почему, как вы думаете, я забрал ее из Константинополя?
— Чтобы сделать мою тюрьму более сносной. — Теперь это было ей ясно. Почему она не поняла этого раньше? — Вы намеревались оставить меня в Дандрагоне, ведь так?
— Да, пока Ваден не подал мне знак, что убьет вас. Тогда я понял, что должен найти еще какое-нибудь место, чтобы спрятать вас.
— И надолго?
— Пока опасность не минует.
От ярости, охватившей ее, у нее закружилась голова.
— Я не позволяла вам принимать за меня решения и защищать меня. Вы не имели права поступать так.
— Я присвоил себе такое право.
— Я никогда не прощу вам предательство. Я буду проклинать вас каждый день моей жизни.
— Знаю, что будете. — Его лицо еще больше потемнело, когда он сказал с невеселой улыбкой: — Но, может быть, то, за что вы будете меня ненавидеть, отдалит вашу смерть еще на очень долгое время. — Он повернулся, собираясь уходить. — Я буду посылать к вам Кадара время от времени, чтобы узнавать, все ли у вас в порядке.
— Я не хочу его видеть здесь.
— И тем не менее он будет приезжать. Хотя бы затем, чтобы я был уверен, что Кемал честно выполняет условия нашей сделки. Мои услуги наемного воина очень дорого стоят. — Внезапно он опять обернулся и посмотрел на нее, подыскивая слова. Наконец он сказал охрипшим от волнения голосом: — Мне ничего другого не оставалось. Я не могу позволить вам погибнуть. Я бы не вынес этого… — Вэр оборвал себя и безнадежно махнул рукой. — Мне ничего другого не оставалось, — повторил покаянно, и резко развернувшись, быстро вышел из комнаты.
Он ушел. Она хотела побежать за ним, остановить, закричать, что он не может так поступить с ними.
Но он мог… он только что сделал это.
— А теперь уходите, — сказала Селин, выпроваживая солдат. — Нам от вас больше ничего не надо.
Солдаты поспешно ретировались, словно за ними кто-то гнался. Должно быть, они спасались от ее острого язычка, подумала Tea. Она бы улыбнулась комизму этой ситуации, если бы не гнев и отчаяние, бушевавшие в ее груди.
— Шелк не пострадал?
Селин покивала.
— Мне распаковать наши вещи?
— Да. — Хорошо, если Селин будет занята делом.
Tea подошла к окну. Вэр, уже верхом на лошади, разговаривал со стоящим рядом с ним Кемалом. Возможно, они обсуждали, как лучше содержать ее и Селин в плену, с горечью подумала Tea. Затем Кемал отступил на шаг, и Вэр, подняв руку, направил лошадь к открытым воротам.
Tea сжала пальцами резную ставню. Она смотрела, как он проезжал через ворота.
Ее охватило чувство одиночества. Она поняла, что все-таки до конца не верила в его отъезд, в то, что он на самом деле бросит их в этом страшном месте.
— Tea? — Селин стояла возле. — Не беспокойся. Я сначала испугалась, но мы ведь теперь вместе, а это гораздо лучше, чем раньше. Все будет хорошо.
Это она должна успокаивать Селин. Tea обняла сестру.
— Мы в этом еще убедимся. Ты права.
Через мгновение Селин отступила на шаг, вывернувшись из ее рук.
— Я разложила нашу одежду в сундуки, что стоят у дальней стены. — И она кивнула на сложенный кусок шелка на столе возле двери. — Я нашла знамя в твоих вещах. Что мне с ним делать?
Знамя. Знамя Вэра.
— Сожги его.
Селин изумленно посмотрела на нее.
— Ну уж нет. Я поняла, почему ты не хочешь отдавать его ему, но ты так долго и вдохновенно трудилась над ним. Я не могу видеть, как пропадает зря твоя работа.
— Тогда делай с ним что хочешь. Я не желаю больше его видеть. — Она отвернулась от окна. Ворота были уже закрыты. Они остались одни. — Но лучше бы ты его сожгла…
— Приветствую тебя в моем доме. — Дверь распахнулась, и перед ними предстал сам Кемал бен Джакара. — Я долго думал над твоим поведением и решил, что причина твоей дерзости кроется в удивлении, ты не ожидала, что мой друг лорд Вэр решил оставить тебя моим заботам. — И он напыщенно добавил: — Я прощаю тебя.
— О, в самом деле? — мягко спросила Tea. Ей так и хотелось отхлестать его по его толстым, с ямочками щекам.
— Но ты должна понять, что я не буду столь терпимым к подобному непослушанию в своем доме. Лорд Вэр настоял на привилегиях для вас, но я хочу жить в мире и покое. Вам будет позволено свободно ходить по женской половине и в саду, но так, чтобы не причинять мне неудобств. — Он нахмурился. — Хотя эти занятия с червями, которые будут ползать повсюду и пожирать листья, мне не по душе. Я, может, поищу способ, как отступить от этой части нашего договора с лордом Вэром. — Его лицо прояснилось. — Но я не возражаю против вашего шитья. Такое занятие подходит для женщины. Ну, признайся, разве я не великодушен?
Интересно, что бы он сделал, если бы она натянула его украшенный драгоценностями шелковый тюрбан прямо на глаза и ударила в живот. Tea уже открыла рот, чтобы заговорить, но, подумав, сдержала готовые вырваться слова. Ничего не будет хорошего, если она начнет ссориться со своим тюремщиком. Раз она решила бежать отсюда, ей не помешает некоторая свобода, которую он может ей предложить.
Улыбка Кемала стала еще шире.
— Я вижу, ты потеряла дар речи от моей доброты. Ну теперь ты ведешь себя так, как и полагается рабыне. — Он направился было к выходу. — Это очень хорошо, что мы пришли к взаимопониманию. Лорд Вэр будет… А это что такое? — Его взгляд упал на мерцающий шелковый сверток, лежащий на столе возле двери.
Он протянул руку и встряхнул его за концы.
— Знамя? Посмотрим, действительно ли твоя работа так уж цен… — Он замолчал на полуслове и уставился на алый с золотом вышитый рисунок расширившимися от восхищения и изумления глазами. — О Аллах, — пробормотал он. Его толстый палец проворно пробежал по линиям рисунка. — Великолепно. Ты сделала это для своего хозяина?
Хозяина. Ее снова охватил приступ гнева.
— Да.
— Возможно, я позволю тебе сделать еще одно для меня. По правде говоря, я еще никогда не видел такого прекрасного знамени.
— Тогда возьмите его. — Она почувствовала пристальный взгляд Селин на своем лице. — Лорду Вэру оно не нужно. Он не захотел его брать.
— Любой воин желал бы иметь такое знамя.
— Разве бы он оставил его, если бы хотел взять себе?
Кемал с сомнением покачал головой.
— Ты уверена, что он не станет возражать?
— Он сам сказал мне перед отъездом из Дандрагона, он не в восторге, чтобы я вышивала его. Оставьте его мне, и я закончу его обшивать.
— Сегодня? Я хочу, чтобы оно было у меня завтра. — Он с восторгом взглянул на рисунок. — Стяг принесет мне большую удачу. Я это чувствую.
— Знамя будет у вас завтра утром.
Со сверкающей белозубой улыбкой он протянул ей полотнище.
— Теперь я понимаю, почему лорд Вэр стремился сохранить вас в безопасности. Такая исполнительность и мастерство — редкие качества в женщине. Остальному вы можете научиться. — Он направился к двери. — Завтра утром я пришлю слугу за ним.
— Толстый павлин, — пробормотала Селин, когда за Кемалом закрылась дверь.
Tea кивнула.
— Но этот павлин управляет крепостью. Не будет большого вреда, если он решит, что мы можем меньше, чем на самом деле, пока мы не подготовимся к побегу отсюда. — Она села на подушки. — Принеси мне нитки и иглу, Селин. Я хочу поскорее избавиться от этого знамени, чтобы никогда его больше не видеть.
11
— Уверен, что сегодня ты нажил себе злейшего врага, ненавидящего тебя сильнее Великого Магистра, — сказал Кадар, оглядываясь через плечо на ворота Эль Санана. — Ты не изменил своего решения?
— Я не могу этого сделать, — свирепо произнес Вэр, пытаясь сдержать чувство безысходности. — Сколько раз мне повторять тебе это? Тебе не следовало бы помогать мне, раз ты не можешь понять, что у меня безвыходное положение. — Он смотрел прямо перед собой. Только не оглядываться, не думать о ее лице, когда она поняла, что он предал ее. Все уже кончено. — Поскольку ты не можешь предложить ничего другого, то лучше помолчи.
— Я думал об этом. Ты можешь увезти ее далеко отсюда, из этой страны.
— Я отсюда не уеду.
— Не думаешь ли ты, что настало время забыть гордость и вспомнить о здравом рассудке?
— Гордость? — Вэр устало взглянул на него. — Мой Бог, неужели ты все еще считаешь, что меня волнуют чьи-то разговоры и то, что будто они заставили меня уехать отсюда?
Кадар внимательно изучал его лицо, затем медленно покачал головой.
— Нет, но я вижу, что ты изменился. Мне только хотелось бы знать, почему?
— Джеда. Разве этого не достаточно?
Кадар, казалось, хотел поспорить, но сдержался.
— Итак, почему бы тебе не покинуть Святую землю?
— Потому, что это не приведет ни к чему хорошему. Тамплиеры есть везде.
— Но не в таком количестве. Мир велик. Ты можешь найти какую-нибудь маленькую страну, где будешь в безопасности.
— A Tea довольствуется таким местом, чтобы спрятаться от всего мира? Ты сам знаешь, что нет. У нее есть мечта. Она полетит в ближайший город, чтобы основать там свой шелковый дом. И рано или поздно, Ваден обнаружит ее.
Кадар издал тихий свист.
— Так, значит, это Tea держит тебя здесь?
— По моей вине она оказалась в опасности. Теперь Tea моя забота.
— Это рыцарство может стоить тебе жизни, как тем беднягам из Джеды. Защита границ Кемала — это не самая легкая задача. — Кадар снова оглянулся через плечо на ворота крепости. — Хотелось бы знать, кто из вас двоих больше пленник.
— Спроси у Tea. Она в этом не сомневается.
— Боюсь, ее суждениям сейчас не стоит доверять, они слишком затуманены.
Затуманены гневом, и горечью, и ненавистью, подумал Вэр. Она смотрела на него с таким же ужасом и недоверием, как в ту ночь, когда он нашел ее в пустыне. Нет, не совсем с таким, гораздо хуже.
— Тогда ты можешь сделать свой собственный вывод. И не похоже, что она изменит свое мнение. — Боже, ему надо отделаться от Кадара. Он будет продолжать разговаривать, а каждое его слово подобно удару железного кулака. Он сжал коленями бока своего коня и, вырвавшись вперед, оставил и Кадара и Эль Санан далеко позади.
На протяжении всего обратного пути Вэр держался жесткого ритма, и задолго до заката следующего дня они прибыли в Дандрагон.
Вэр придержал лошадь и позвал, оглянувшись через плечо:
— Кадар!
Тот выехал вперед.
— Ты решил удостоить меня чести и поговорить со мной? Ты поступил весьма грубо, знаешь ли. Я, конечно, мог бы не обратить внимания и…
— Если я не вернусь в течение трех дней, прикажи всем покинуть Дандрагон и катиться на все четыре стороны. Затем скачи в Эль Санан и забери оттуда Tea и Селин.
— Вернешься? Куда это ты собираешься?
Взгляд Вэра остановился на третьей горе.
Кадар покачал головой.
— Из твоего рассказа следует, что предлагать себя в качестве жертвы хорошая идея.
— Я не мученик. Я не собираюсь позволить ему расправиться со мной. Я хочу лишь поговорить с ним.
— Потому что он узнал, что ты спрятал Tea в Эль Санане. Ты не думаешь, что Кемал в состоянии защитить ее?
— Нет, если Ваден решит, что она должна умереть. Кемал сможет уберечь ее от кого угодно, но только не от Вадена. — Он повернул лошадь. — Защищай моих людей в Дандрагоне.
— А кто поможет тебе? — крикнул ему вслед Кадар. — Он столько лет подбирался к тебе, а теперь ты хочешь сам напороться на его меч, чтобы оказать ему услугу.
Вэр не отвечал.
— Я нужен тебе. Я не позволю тебе покончить с собой, пока твоя жизнь принадлежит мне.
— Если я приеду к нему не один, то это будет самый верный способ спровоцировать его на убийство, — ответил Вэр. — Помни: три дня.
Выезжая на дорогу и держа направление к третьей горе, он слышал, как Кадар отчаянно ругается.
Ваден наблюдал за ним.
Вэр уставился в огонь костра.
Он здесь, в темноте, позади него. Вэр ничего не слышал, но он его чувствовал.
Справа возле костра чуть светился во тьме белый флаг, он растянул его прямо на земле. Великий Магистр проигнорировал бы любой жест к перемирию и уже давно нанес бы удар. Кто знает? Ваден может сделать то же. Он должен не меньше устать от этой игры в смерть, чем Вэр. Но нет, никто на свете не был так измотан ожиданием смерти, как он.
— Ты выйдешь к костру или нет? — Его взгляд не отрывался от огня. — Не помню, чтобы ты был когда-нибудь таким застенчивым, Ваден.
В ответ — тишина. Затем веселый смешок и звук шагов позади него.
— Ты никогда не отличался искусством вызывать на поединок, Вэр. Уж не думал ли ты, что я убежал от тебя из трусости?
— Так я и подумал.
— Я собирался подойти к тебе, просто хотел подождать и убедиться, что ты не решил от отчаяния подстроить мне ловушку.
— Под белым флагом?
— Безвыходность меняет людей. Я жестко тебя прижал. — Ваден сел с другой стороны костра, против Вэра. Он снял шлем и провел рукой по рыжеватым волосам. — И к тому же, после Джеды у тебя появились причины усомниться, осталась ли в этом мире хотя бы крупица чести.
— Ты не имел отношения к Джеде.
— Откуда ты это знаешь? — Темные глаза Вадена сузились и сверкнули. — Как можешь ты быть в этом уверен? А если я устал от этой игры в кошки-мышки и хотел подстегнуть тебя к действиям?
— Ты бы не сделал этого. Ты не способен на такое злодейство.
— Ну, в этом ты ошибаешься. Ты судишь обо мне по своему собственному понятию о чести. Ты не смог бы уничтожить мирную деревню, но я-то способен на любой грех. Для меня это всего лишь вопрос выбора.
— Ерунда. Грех — это всегда вопрос выбора. Но ты бы никогда не спалил Джеду.
— Что ж, думай как хочешь. — Ваден протянул руки к огню. — Но, впрочем, у тебя всегда своя дорога. Обычно ты видел лишь один путь. Добро — это добро, зло — это зло. И никаких полутонов и переходов между ними. Временами я завидовал этой твоей слепоте.
А Вэру не хватало мудрости Вадена, его хладнокровия, способности держаться отстраненно даже в пылу битвы. Странно, что несходные характеры не помешали им стать друзьями. Горячность и страстность Вэра уравновешивались холодным самоконтролем Вадена и его цинизмом. Он никогда не думал, что полностью знает Вадена, но чувствовал, что бы ни скрывалось за этим ледяным красивым фасадом, ему ничего не угрожало. Острая печаль пронзила Вэра при мысли о тех временах, которых уже никогда не вернуть.
— В том, что произошло в Джеде, видна рука Магистра. — Он помолчал. — Или в том, что сделали с Филиппом. Возможно, были какие-то причины, чтобы убить Жофрея. Он совершил прегрешение. Но не Филипп.
— Великий Магистр сказал, что он знал слишком много.
— Это бред. И даже если бы я рассказал ему что-нибудь, он все равно бы не выдал тайны.
— Они не могли быть в нем уверены. Он был слабым человеком.
— Объяснение явно неверное. Я другой человек, и тем не менее ты собираешься убить меня по той же причине. — И он добавил с едва скрытой болью: — Но, ради Бога, ведь ты-то знаешь меня. Я всегда держал клятвы.
— Возможно. Но ты всегда отличался нежным сердцем. Если бы перед тобой стоял выбор — другая Джеда или рассказ о том, что ты видел в Храме, по какому пути ты бы пошел?
— Этого не могло случиться.
— Каким был бы твой выбор?
Он встретил взгляд глаз Вадена поверх пламени костра.
— Жизнь, черт тебя возьми. Я бы выбрал жизнь.
— Я тоже так думаю.
— Но и ты сделал бы то же.
Ваден покачал головой.
— Какая-то маленькая деревня или конец нашего мира, такого, каким мы его знаем? Ты ведь понимаешь, какой хаос мог бы начаться. Уверяю, я бы не выбрал твою Джеду.
— Не важно, что ты сейчас так говоришь. Ты не мог бы этого сделать. Ты не похож на них.
— Да, но я хуже. Они хотят убить тебя во имя Господа. Я же сделаю это ради того, чтобы защитить себя и свое место в этом мире. — Его улыбка погасла. — Надеюсь, ты поверишь мне, если я скажу, что это не мое желание. Когда я узнал, что именно ты проник в тайны Храма, я готов был своими руками задушить тебя. Ну почему ты не смог сдержать своего любопытства? Будь я там, я бы насадил тебя на меч, лишь бы ты не спускался в эти пещеры.
— Ты ведь знал Жофрея. Он хотел во что бы то ни стало узнать, что за тайны скрываются там внизу. Если бы я не пошел с ним, он бы пошел один.
— О Боже, — Ваден покачал головой. — Мне следовало бы догадаться. Неужели ты никогда не поймешь, что не сможешь защитить целый мир? Тебе надо было предоставить Жофрею рисковать одному.
— Он был моим другом, — просто сказал Вэр. — Моим братом.
— Так же, как и я. Жизнь слишком дорогая цена для дружбы. Мы оба, каждый по-своему, подготовили твою смерть.
— Но я пока жив. — Он вновь посмотрел на огонь. — Не будем говорить о Храме. Я пришел не поэтому.
— Женщина? Ты действительно думаешь, что Кемал может защитить ее от меня?
— Нет, именно поэтому я здесь. — И он, запинаясь, продолжил: — Я хочу просить тебя оставить ей жизнь. Она не представляет угрозы. Она ничего не знает.
Ваден промолчал.
Голос Вэра внезапно стал хриплым от напряжения.
— Христос свидетель, я не сказал ей ничего. Оставь ей жизнь.
— Ты очень заботишься о ней.
Ваден слишком хорошо понимал его, и Вэр не мог отрицать очевидное.
— Женщина не должна умереть только потому, что какой-то мужчина… привязан к ней. Это не правильно.
— Но ты слишком дорожишь ею и можешь солгать ради нее. Ты бы сделал это, Вэр?
— Нет. — Но, ответив так, Вэр вдруг осознал, что это неправда. — Да, я бы солгал. Что значит немного лжи по сравнению с ее жизнью? — Он поднял взгляд на Вадена. — Но ты всегда говорил, что во мне нет хитрости, и ты можешь читать по моему лицу без всякого труда. Как по-твоему, я лгу сейчас?
Ваден внимательно посмотрел на него, затем медленно покачал головой.
— Нет, разве что ты изменился больше, чем я могу представить. — Он пожал плечами. — Великий Магистр де Райдфорт сказал бы, что риск слишком велик.
Вэр напрягся.
— Ты говорил ему о ней?
— Пока еще нет, — сказал Ваден. — В этом нет необходимости. Зачем мне тревожить их, когда они заняты попытками вновь захватить Акру? — Он пожал плечами. — Хотя я и не думаю, что в этом есть смысл. Де Райдфорт — тупица, если полагает, что мы сможем победить огромную армию Саладина.
Вэру было не до Акры.
— Нет необходимости говорить ему вообще. Она к этому не причастна.
— Она связана с тобой, а это значит, она непосредственно вовлечена во все это, как и все мы. Тебе следовало быть более осторожным.
В тоне Вадена звучало неподдельное сожаление, и у Вэра шевельнулась слабая надежда.
— Значит, это моя вина. Оставь ее в покое.
Ваден покачал головой.
— Ты ведь знаешь, это невозможно.
— Я не знаю этого. — Вэр попытался подавить гнев в голосе. — Очень хорошо, тогда просто обещай мне, что ты не станешь предпринимать ничего, пока все остается как есть. Подумай об этом. Здесь нет никакого риска, пока она в Эль Санане.
— Это так. — Ваден думал. — Если только она не покинет Эль Санан.
— Она останется там. Кемал позаботится об этом. Я заключил с ним сделку — защищать его южные границы.
Ваден насмешливо приподнял брови.
— Сделка с неверным?
— Если это служит моим целям. Это не должно бы тебя удивлять. И разве ко мне не относятся так же, как и к неверным?
— Это меня не удивляет. Это обязательно должно было случиться. Как я говорил, отчаяние меняет человека. Мы оставили для тебя несколько незапертых дверей. — Он помолчал. — Но что интересно, ты не открыл эту дверь до тех пор, пока не появилась женщина.
— Не стоит придавать ей значения. Это просто еще одна ответственность, которая лежит на мне. — Он увидел, что не убедил его. Тогда он решил вернуться на более твердую почву. — Она останется в Эль Санане. Ты сможешь наблюдать за ней.
Ваден не отвечал.
— У тебя нет необходимости что-либо предпринимать.
По непроницаемому лицу Вадена ничего нельзя было прочитать. О чем, черт его возьми, он сейчас думает?
Вэр попытался снова.
— Я ничего ей не говорил. Ты сказал, что поверил мне.
Ваден наконец кивнул.
— Я верю тебе. Хорошо, я ничего не стану предпринимать до тех пор, пока буду уверен, что она не опасна. — Он поморщился. — Видит Бог, у меня нет никакого желания убивать женщину.
Вэр почувствовал, как огромная тяжесть свалилась с его плеч. Tea теперь в безопасности.
Глаза Вадена впились в его лицо.
— Она слишком много для тебя значит. Тебе не стоило показывать мне своей слабости. У меня может возникнуть искушение использовать твою соблазнительницу в качестве приманки.
— Только не у тебя. Ты не решишься на это. Что бы ты там ни говорил о себе, но ты человек чести.
— А что такое честь? Мы оба хорошо знаем, что большинство людей используют это понятие в своих собственных целях. — Он погасил свою легкомысленную улыбку. — Кроме тебя. Когда я впервые встретил тебя, то подумал, ты ничем не отличаешься от остальных. Такой же грубый, грязный на язык солдат, стремящийся добыть себе богатство. Я почти жалею, что ты не такой. Мне тогда было бы легче.
— А я и есть грубый, грязный солдат. Правила Ордена всегда были тяжелы для меня, Вэр.
— И все же ты никогда не нарушал своих клятв. Ты напоминал мне восторженного ребенка, готового всех прижать к своей груди. Мы все были для тебя братьями. — Он иронически усмехнулся. — Я был весьма смущен, когда оказался объектом такой восторженной привязанности. Я пытался образумить тебя, но ты упорно держался своих иллюзий. Тогда я решил, что будет проще стать твоим другом, чем продолжать эту борьбу.
Внезапно Вэр лукаво улыбнулся.
— Хочешь знать, что я подумал о тебе, когда мы впервые встретились? Что ты состоял в любовниках какого-нибудь могущественного монаха или священника, возможно, даже кардинала.
Ваден широко раскрыл глаза.
— Ты думал, что я содомит?
— Что не исключалось. Я не мог найти другой причины, по которой тамплиеры нарушили все свои правила, чтобы принять тебя в свой Орден. Могущественный любовник мог без боязни отправить тебя туда, потому что всем известно, что тамплиеры не развращены в этом смысле. — Он наклонил голову, оценивающе глядя на Вадена. — И ты достаточно миловиден, чтобы привлечь чье-нибудь благосклонное внимание.
— Благодарю тебя. — В голосе Вадена не было и намека на доброжелательность. — Но я, уж во всяком случае, не содомит.
Губы Вэра дрогнули. Он понял, что задел больное место.
— Ну, это ведь было только первое впечатление.
— И очень глупое притом. — И он сухо добавил: — Однако это проливает новый свет на то, почему ты с такой настойчивостью пытался включить меня в круг твоих привязанностей. Возможно, я заблуждался, когда считал, что ты относишься ко мне с чисто братской любовью.
Как обычно, Ваден все извратил. Он никогда не оставался в долгу. Это одна из черт характера Вадена, которая очень привлекала в нем Вэра.
— Нет, ты не заблуждался. Я и родного брата не любил бы сильнее. — Он прикусил язык. Боже, еще немного, и он распустит сопли, как младенец. — Но тогда я был всего лишь мальчишка, который почти не разбирался в отношениях. Сейчас я бы уже не стал навязывать свою дружбу тому, кто этого не хочет.
— Я не сказал, что ты навязывался. — Прежде чем Вэр ответил, Ваден поднялся на ноги. — А теперь я говорю тебе прощай. И больше не приходи ко мне с белым флагом. Я не чту правила.
— Думаю, это не так, — сказал Вэр, глядя на огонь.
— Ты все еще пребываешь во власти ложных предположений, что я человек чести. Это может стоить тебе жизни. Я на самом деле намерен убить тебя, Вэр.
— И, возможно, когда-нибудь убьешь. — Он потянулся и постучал по горящим поленьям палкой. — Но тебе, должно быть, что-то мешает сделать это. За все это время тебе наверняка представлялись благоприятные возможности для выполнения своей задачи. Я знаю по крайней мере одну, которую я сам тебе предоставил.
— У меня были причины, чтобы удержать руку.
— Ты терпеливый человек. — Он взглянул в лицо Вадена. — Но только не в таких случаях. Я часто задаю себе вопрос, о чем ты думаешь, сидя здесь ночью у костра.
Ваден насмешливо улыбнулся.
— Не следует льстить себе, ты не моя единственная забота. Конечно, ты являешься главной моей целью, но Великий Магистр использует мой меч, когда ему надо. Например, завтра я отправляюсь на битву за Акру.
— Я не могу этого сделать, — свирепо произнес Вэр, пытаясь сдержать чувство безысходности. — Сколько раз мне повторять тебе это? Тебе не следовало бы помогать мне, раз ты не можешь понять, что у меня безвыходное положение. — Он смотрел прямо перед собой. Только не оглядываться, не думать о ее лице, когда она поняла, что он предал ее. Все уже кончено. — Поскольку ты не можешь предложить ничего другого, то лучше помолчи.
— Я думал об этом. Ты можешь увезти ее далеко отсюда, из этой страны.
— Я отсюда не уеду.
— Не думаешь ли ты, что настало время забыть гордость и вспомнить о здравом рассудке?
— Гордость? — Вэр устало взглянул на него. — Мой Бог, неужели ты все еще считаешь, что меня волнуют чьи-то разговоры и то, что будто они заставили меня уехать отсюда?
Кадар внимательно изучал его лицо, затем медленно покачал головой.
— Нет, но я вижу, что ты изменился. Мне только хотелось бы знать, почему?
— Джеда. Разве этого не достаточно?
Кадар, казалось, хотел поспорить, но сдержался.
— Итак, почему бы тебе не покинуть Святую землю?
— Потому, что это не приведет ни к чему хорошему. Тамплиеры есть везде.
— Но не в таком количестве. Мир велик. Ты можешь найти какую-нибудь маленькую страну, где будешь в безопасности.
— A Tea довольствуется таким местом, чтобы спрятаться от всего мира? Ты сам знаешь, что нет. У нее есть мечта. Она полетит в ближайший город, чтобы основать там свой шелковый дом. И рано или поздно, Ваден обнаружит ее.
Кадар издал тихий свист.
— Так, значит, это Tea держит тебя здесь?
— По моей вине она оказалась в опасности. Теперь Tea моя забота.
— Это рыцарство может стоить тебе жизни, как тем беднягам из Джеды. Защита границ Кемала — это не самая легкая задача. — Кадар снова оглянулся через плечо на ворота крепости. — Хотелось бы знать, кто из вас двоих больше пленник.
— Спроси у Tea. Она в этом не сомневается.
— Боюсь, ее суждениям сейчас не стоит доверять, они слишком затуманены.
Затуманены гневом, и горечью, и ненавистью, подумал Вэр. Она смотрела на него с таким же ужасом и недоверием, как в ту ночь, когда он нашел ее в пустыне. Нет, не совсем с таким, гораздо хуже.
— Тогда ты можешь сделать свой собственный вывод. И не похоже, что она изменит свое мнение. — Боже, ему надо отделаться от Кадара. Он будет продолжать разговаривать, а каждое его слово подобно удару железного кулака. Он сжал коленями бока своего коня и, вырвавшись вперед, оставил и Кадара и Эль Санан далеко позади.
На протяжении всего обратного пути Вэр держался жесткого ритма, и задолго до заката следующего дня они прибыли в Дандрагон.
Вэр придержал лошадь и позвал, оглянувшись через плечо:
— Кадар!
Тот выехал вперед.
— Ты решил удостоить меня чести и поговорить со мной? Ты поступил весьма грубо, знаешь ли. Я, конечно, мог бы не обратить внимания и…
— Если я не вернусь в течение трех дней, прикажи всем покинуть Дандрагон и катиться на все четыре стороны. Затем скачи в Эль Санан и забери оттуда Tea и Селин.
— Вернешься? Куда это ты собираешься?
Взгляд Вэра остановился на третьей горе.
Кадар покачал головой.
— Из твоего рассказа следует, что предлагать себя в качестве жертвы хорошая идея.
— Я не мученик. Я не собираюсь позволить ему расправиться со мной. Я хочу лишь поговорить с ним.
— Потому что он узнал, что ты спрятал Tea в Эль Санане. Ты не думаешь, что Кемал в состоянии защитить ее?
— Нет, если Ваден решит, что она должна умереть. Кемал сможет уберечь ее от кого угодно, но только не от Вадена. — Он повернул лошадь. — Защищай моих людей в Дандрагоне.
— А кто поможет тебе? — крикнул ему вслед Кадар. — Он столько лет подбирался к тебе, а теперь ты хочешь сам напороться на его меч, чтобы оказать ему услугу.
Вэр не отвечал.
— Я нужен тебе. Я не позволю тебе покончить с собой, пока твоя жизнь принадлежит мне.
— Если я приеду к нему не один, то это будет самый верный способ спровоцировать его на убийство, — ответил Вэр. — Помни: три дня.
Выезжая на дорогу и держа направление к третьей горе, он слышал, как Кадар отчаянно ругается.
Ваден наблюдал за ним.
Вэр уставился в огонь костра.
Он здесь, в темноте, позади него. Вэр ничего не слышал, но он его чувствовал.
Справа возле костра чуть светился во тьме белый флаг, он растянул его прямо на земле. Великий Магистр проигнорировал бы любой жест к перемирию и уже давно нанес бы удар. Кто знает? Ваден может сделать то же. Он должен не меньше устать от этой игры в смерть, чем Вэр. Но нет, никто на свете не был так измотан ожиданием смерти, как он.
— Ты выйдешь к костру или нет? — Его взгляд не отрывался от огня. — Не помню, чтобы ты был когда-нибудь таким застенчивым, Ваден.
В ответ — тишина. Затем веселый смешок и звук шагов позади него.
— Ты никогда не отличался искусством вызывать на поединок, Вэр. Уж не думал ли ты, что я убежал от тебя из трусости?
— Так я и подумал.
— Я собирался подойти к тебе, просто хотел подождать и убедиться, что ты не решил от отчаяния подстроить мне ловушку.
— Под белым флагом?
— Безвыходность меняет людей. Я жестко тебя прижал. — Ваден сел с другой стороны костра, против Вэра. Он снял шлем и провел рукой по рыжеватым волосам. — И к тому же, после Джеды у тебя появились причины усомниться, осталась ли в этом мире хотя бы крупица чести.
— Ты не имел отношения к Джеде.
— Откуда ты это знаешь? — Темные глаза Вадена сузились и сверкнули. — Как можешь ты быть в этом уверен? А если я устал от этой игры в кошки-мышки и хотел подстегнуть тебя к действиям?
— Ты бы не сделал этого. Ты не способен на такое злодейство.
— Ну, в этом ты ошибаешься. Ты судишь обо мне по своему собственному понятию о чести. Ты не смог бы уничтожить мирную деревню, но я-то способен на любой грех. Для меня это всего лишь вопрос выбора.
— Ерунда. Грех — это всегда вопрос выбора. Но ты бы никогда не спалил Джеду.
— Что ж, думай как хочешь. — Ваден протянул руки к огню. — Но, впрочем, у тебя всегда своя дорога. Обычно ты видел лишь один путь. Добро — это добро, зло — это зло. И никаких полутонов и переходов между ними. Временами я завидовал этой твоей слепоте.
А Вэру не хватало мудрости Вадена, его хладнокровия, способности держаться отстраненно даже в пылу битвы. Странно, что несходные характеры не помешали им стать друзьями. Горячность и страстность Вэра уравновешивались холодным самоконтролем Вадена и его цинизмом. Он никогда не думал, что полностью знает Вадена, но чувствовал, что бы ни скрывалось за этим ледяным красивым фасадом, ему ничего не угрожало. Острая печаль пронзила Вэра при мысли о тех временах, которых уже никогда не вернуть.
— В том, что произошло в Джеде, видна рука Магистра. — Он помолчал. — Или в том, что сделали с Филиппом. Возможно, были какие-то причины, чтобы убить Жофрея. Он совершил прегрешение. Но не Филипп.
— Великий Магистр сказал, что он знал слишком много.
— Это бред. И даже если бы я рассказал ему что-нибудь, он все равно бы не выдал тайны.
— Они не могли быть в нем уверены. Он был слабым человеком.
— Объяснение явно неверное. Я другой человек, и тем не менее ты собираешься убить меня по той же причине. — И он добавил с едва скрытой болью: — Но, ради Бога, ведь ты-то знаешь меня. Я всегда держал клятвы.
— Возможно. Но ты всегда отличался нежным сердцем. Если бы перед тобой стоял выбор — другая Джеда или рассказ о том, что ты видел в Храме, по какому пути ты бы пошел?
— Этого не могло случиться.
— Каким был бы твой выбор?
Он встретил взгляд глаз Вадена поверх пламени костра.
— Жизнь, черт тебя возьми. Я бы выбрал жизнь.
— Я тоже так думаю.
— Но и ты сделал бы то же.
Ваден покачал головой.
— Какая-то маленькая деревня или конец нашего мира, такого, каким мы его знаем? Ты ведь понимаешь, какой хаос мог бы начаться. Уверяю, я бы не выбрал твою Джеду.
— Не важно, что ты сейчас так говоришь. Ты не мог бы этого сделать. Ты не похож на них.
— Да, но я хуже. Они хотят убить тебя во имя Господа. Я же сделаю это ради того, чтобы защитить себя и свое место в этом мире. — Его улыбка погасла. — Надеюсь, ты поверишь мне, если я скажу, что это не мое желание. Когда я узнал, что именно ты проник в тайны Храма, я готов был своими руками задушить тебя. Ну почему ты не смог сдержать своего любопытства? Будь я там, я бы насадил тебя на меч, лишь бы ты не спускался в эти пещеры.
— Ты ведь знал Жофрея. Он хотел во что бы то ни стало узнать, что за тайны скрываются там внизу. Если бы я не пошел с ним, он бы пошел один.
— О Боже, — Ваден покачал головой. — Мне следовало бы догадаться. Неужели ты никогда не поймешь, что не сможешь защитить целый мир? Тебе надо было предоставить Жофрею рисковать одному.
— Он был моим другом, — просто сказал Вэр. — Моим братом.
— Так же, как и я. Жизнь слишком дорогая цена для дружбы. Мы оба, каждый по-своему, подготовили твою смерть.
— Но я пока жив. — Он вновь посмотрел на огонь. — Не будем говорить о Храме. Я пришел не поэтому.
— Женщина? Ты действительно думаешь, что Кемал может защитить ее от меня?
— Нет, именно поэтому я здесь. — И он, запинаясь, продолжил: — Я хочу просить тебя оставить ей жизнь. Она не представляет угрозы. Она ничего не знает.
Ваден промолчал.
Голос Вэра внезапно стал хриплым от напряжения.
— Христос свидетель, я не сказал ей ничего. Оставь ей жизнь.
— Ты очень заботишься о ней.
Ваден слишком хорошо понимал его, и Вэр не мог отрицать очевидное.
— Женщина не должна умереть только потому, что какой-то мужчина… привязан к ней. Это не правильно.
— Но ты слишком дорожишь ею и можешь солгать ради нее. Ты бы сделал это, Вэр?
— Нет. — Но, ответив так, Вэр вдруг осознал, что это неправда. — Да, я бы солгал. Что значит немного лжи по сравнению с ее жизнью? — Он поднял взгляд на Вадена. — Но ты всегда говорил, что во мне нет хитрости, и ты можешь читать по моему лицу без всякого труда. Как по-твоему, я лгу сейчас?
Ваден внимательно посмотрел на него, затем медленно покачал головой.
— Нет, разве что ты изменился больше, чем я могу представить. — Он пожал плечами. — Великий Магистр де Райдфорт сказал бы, что риск слишком велик.
Вэр напрягся.
— Ты говорил ему о ней?
— Пока еще нет, — сказал Ваден. — В этом нет необходимости. Зачем мне тревожить их, когда они заняты попытками вновь захватить Акру? — Он пожал плечами. — Хотя я и не думаю, что в этом есть смысл. Де Райдфорт — тупица, если полагает, что мы сможем победить огромную армию Саладина.
Вэру было не до Акры.
— Нет необходимости говорить ему вообще. Она к этому не причастна.
— Она связана с тобой, а это значит, она непосредственно вовлечена во все это, как и все мы. Тебе следовало быть более осторожным.
В тоне Вадена звучало неподдельное сожаление, и у Вэра шевельнулась слабая надежда.
— Значит, это моя вина. Оставь ее в покое.
Ваден покачал головой.
— Ты ведь знаешь, это невозможно.
— Я не знаю этого. — Вэр попытался подавить гнев в голосе. — Очень хорошо, тогда просто обещай мне, что ты не станешь предпринимать ничего, пока все остается как есть. Подумай об этом. Здесь нет никакого риска, пока она в Эль Санане.
— Это так. — Ваден думал. — Если только она не покинет Эль Санан.
— Она останется там. Кемал позаботится об этом. Я заключил с ним сделку — защищать его южные границы.
Ваден насмешливо приподнял брови.
— Сделка с неверным?
— Если это служит моим целям. Это не должно бы тебя удивлять. И разве ко мне не относятся так же, как и к неверным?
— Это меня не удивляет. Это обязательно должно было случиться. Как я говорил, отчаяние меняет человека. Мы оставили для тебя несколько незапертых дверей. — Он помолчал. — Но что интересно, ты не открыл эту дверь до тех пор, пока не появилась женщина.
— Не стоит придавать ей значения. Это просто еще одна ответственность, которая лежит на мне. — Он увидел, что не убедил его. Тогда он решил вернуться на более твердую почву. — Она останется в Эль Санане. Ты сможешь наблюдать за ней.
Ваден не отвечал.
— У тебя нет необходимости что-либо предпринимать.
По непроницаемому лицу Вадена ничего нельзя было прочитать. О чем, черт его возьми, он сейчас думает?
Вэр попытался снова.
— Я ничего ей не говорил. Ты сказал, что поверил мне.
Ваден наконец кивнул.
— Я верю тебе. Хорошо, я ничего не стану предпринимать до тех пор, пока буду уверен, что она не опасна. — Он поморщился. — Видит Бог, у меня нет никакого желания убивать женщину.
Вэр почувствовал, как огромная тяжесть свалилась с его плеч. Tea теперь в безопасности.
Глаза Вадена впились в его лицо.
— Она слишком много для тебя значит. Тебе не стоило показывать мне своей слабости. У меня может возникнуть искушение использовать твою соблазнительницу в качестве приманки.
— Только не у тебя. Ты не решишься на это. Что бы ты там ни говорил о себе, но ты человек чести.
— А что такое честь? Мы оба хорошо знаем, что большинство людей используют это понятие в своих собственных целях. — Он погасил свою легкомысленную улыбку. — Кроме тебя. Когда я впервые встретил тебя, то подумал, ты ничем не отличаешься от остальных. Такой же грубый, грязный на язык солдат, стремящийся добыть себе богатство. Я почти жалею, что ты не такой. Мне тогда было бы легче.
— А я и есть грубый, грязный солдат. Правила Ордена всегда были тяжелы для меня, Вэр.
— И все же ты никогда не нарушал своих клятв. Ты напоминал мне восторженного ребенка, готового всех прижать к своей груди. Мы все были для тебя братьями. — Он иронически усмехнулся. — Я был весьма смущен, когда оказался объектом такой восторженной привязанности. Я пытался образумить тебя, но ты упорно держался своих иллюзий. Тогда я решил, что будет проще стать твоим другом, чем продолжать эту борьбу.
Внезапно Вэр лукаво улыбнулся.
— Хочешь знать, что я подумал о тебе, когда мы впервые встретились? Что ты состоял в любовниках какого-нибудь могущественного монаха или священника, возможно, даже кардинала.
Ваден широко раскрыл глаза.
— Ты думал, что я содомит?
— Что не исключалось. Я не мог найти другой причины, по которой тамплиеры нарушили все свои правила, чтобы принять тебя в свой Орден. Могущественный любовник мог без боязни отправить тебя туда, потому что всем известно, что тамплиеры не развращены в этом смысле. — Он наклонил голову, оценивающе глядя на Вадена. — И ты достаточно миловиден, чтобы привлечь чье-нибудь благосклонное внимание.
— Благодарю тебя. — В голосе Вадена не было и намека на доброжелательность. — Но я, уж во всяком случае, не содомит.
Губы Вэра дрогнули. Он понял, что задел больное место.
— Ну, это ведь было только первое впечатление.
— И очень глупое притом. — И он сухо добавил: — Однако это проливает новый свет на то, почему ты с такой настойчивостью пытался включить меня в круг твоих привязанностей. Возможно, я заблуждался, когда считал, что ты относишься ко мне с чисто братской любовью.
Как обычно, Ваден все извратил. Он никогда не оставался в долгу. Это одна из черт характера Вадена, которая очень привлекала в нем Вэра.
— Нет, ты не заблуждался. Я и родного брата не любил бы сильнее. — Он прикусил язык. Боже, еще немного, и он распустит сопли, как младенец. — Но тогда я был всего лишь мальчишка, который почти не разбирался в отношениях. Сейчас я бы уже не стал навязывать свою дружбу тому, кто этого не хочет.
— Я не сказал, что ты навязывался. — Прежде чем Вэр ответил, Ваден поднялся на ноги. — А теперь я говорю тебе прощай. И больше не приходи ко мне с белым флагом. Я не чту правила.
— Думаю, это не так, — сказал Вэр, глядя на огонь.
— Ты все еще пребываешь во власти ложных предположений, что я человек чести. Это может стоить тебе жизни. Я на самом деле намерен убить тебя, Вэр.
— И, возможно, когда-нибудь убьешь. — Он потянулся и постучал по горящим поленьям палкой. — Но тебе, должно быть, что-то мешает сделать это. За все это время тебе наверняка представлялись благоприятные возможности для выполнения своей задачи. Я знаю по крайней мере одну, которую я сам тебе предоставил.
— У меня были причины, чтобы удержать руку.
— Ты терпеливый человек. — Он взглянул в лицо Вадена. — Но только не в таких случаях. Я часто задаю себе вопрос, о чем ты думаешь, сидя здесь ночью у костра.
Ваден насмешливо улыбнулся.
— Не следует льстить себе, ты не моя единственная забота. Конечно, ты являешься главной моей целью, но Великий Магистр использует мой меч, когда ему надо. Например, завтра я отправляюсь на битву за Акру.