Джоансен Айрис. В сладостном бреду

   — И все же необходимо наметить план. Помимо Кемала, есть еще рыцари-тамплиеры. Мы не можем вечно ото всех бегать.
   — Поэтому постарайтесь немного поспать.
   — Мы должны прийти с вами к соглашению. — Он помолчал, собираясь с духом. — Вы покинете эту страну. Я накажу Кадару забрать вас с Селин и увезти в спокойное место.
   — Куда?
   — В Шотландию.
   Она в изумлении уставилась на него.
   — В эту варварскую страну?
   — Она безопаснее, чем любая другая. Это горная, дикая, пустынная страна, и тамплиеры там не имеют никакого влияния.
   — И что же я буду делать в этой пустынной стране?
   — Жить, — выпалил он яростно.
   — И кто там будет покупать мои вышивки?
   — Это меня не волнует. — Он нахмурился. — Неправда, мне не все равно, но я бы скорее хотел видеть вас живой, нежели занимающейся своим любимым делом.
   — Но почему эта холодная Шотландия? Почему бы не послать меня в Китай? По крайней мере, это цивилизованая страна, и там традиционны шелковые ремесла.
   — Но мне эта страна совершенно незнакома.
   — А какое это может иметь значение?
   Он не сразу ответил. Помолчав, сказал запинаясь:
   — Мне хочется видеть вас живущей в стране, где я родился. Мне это… очень приятно.
   Она почувствовала, как в душе ее что-то дрогнуло, но постаралась, чтобы голос ее прозвучал достаточно резко.
   — Это просто очень эгоистично с вашей стороны.
   — Я знаю. — Его взгляд остановился на пламени свечи. — Но если вы поедете в Шотландию, я смогу рассказать Кадару, где лучше всего укрыть вас и откуда может грозить опасность. Я бы очень хотел, чтобы вы купили земли моего отца, но, боюсь, это может оказаться чересчур опасным. Вас ничего не должно связывать со мной.
   — Значит, вы не собирались ехать с нами? — спросила она, уже зная, каким будет ответ.
   Он покачал головой.
   — Возможно, я поеду в Рим. Ваден жил там какое-то время, и он говорил, что это огромный город. Человек может легко затеряться в нем. — Его губы чуть скривились в невеселой усмешке. — И тамплиеры вряд ли ожидают, что я укроюсь под носом у папы.
   — И вы станете жить в цивилизованной стране, удобно и приятно, в то время как мы будем дрожать от холода в вашей дикой Шотландии. — Она покачала головой. — Думаю, так не пойдет.
   — Вы должны ехать. — Он впился взглядом в ее лицо. — Ради Бога, неужели вы еще не поняли? Что вас заставит осознать, что опасность реально существует?
   — Я знаю о ней. Вот только не согласна с вашим планом.
   — Вы не можете поехать в Дамаск.
   — И в Рим?
   — Нет.
   — Потому что это грозит смертью?
   Он не ответил.
   — Опасно для меня, но не для вас? Вы видите, это неверный план.
   — Не оспаривайте моего решения, вы поедете в Шотландию, даже если мне придется засунуть вас в сундук и отправить туда в качестве груза.
   — О, я бы с удовольствием поехала в вашу Шотландию. — Она выдержала паузу. — Но только вместе с вами.
   Он застыл.
   — Вы знаете, я не могу туда ехать.
   — Я знаю лишь одно, что никуда без вас не поеду. Выбирайте.
   — Они никогда не перестанут меня искать. Я не могу остаться с вами.
   — Понимаю, вы полагаете, они убьют и меня тоже, когда найдут вас? Ну что ж, я уверена, мы умнее их. Думаю, мы сможем затеряться и жить чудесной, полной жизнью.
   — Надеюсь, вы сможете. Кадар сделает все, чтобы у вас были средства и возможности…
   — Только с вами. — Она поднялась и подошла к нему. — Или мы поедем туда вместе или вообще не поедем. — Боже милостивый, какая мука на его лице! Ну почему этот упрямец не хочет понять такой простой вещи. — Неужели вы до сих пор не осознали, что я не хочу жить без вас.
   Он горько улыбнулся.
   — Вы очень добры, особенно после того как уверяли, что никогда меня не простите, я вряд ли мог ожидать этого. Конечно, с вашей стороны это очень благородно…
   — Это не благородство, и я не прощу вас за ваше предательство. — Она помолчала. — Будьте уверены, я заставлю вас сполна заплатить за это всеми возможными способами в ближайшие годы. Каждый раз, когда мне потребуется то, что вы будете считать неразумным, я буду напоминать вам о том, что мы по вашей милости провели два года в темнице. — Подойдя к нему вплотную, она положила голову ему на грудь и услышала торопливый стук его сердца сквозь ткань туники. И все ее страхи мигом испарились. Она прошептала: — А первое, что я хочу, это чтобы вы женились на мне.
   Каждый мускул его тела напрягся.
   — Женился? Вы знаете, я не могу жениться на вас.
   — Я устала от ваших «не могу». — Она потерлась головой о его грудь. Это похоже на то, как если бы она приникла к стволу дерева, подумала она уныло. — Вы сделаете все, что я прошу.
   — Почему? — спросил он хрипло. — Разве ваша жизнь не имеет для вас никакой ценности, раз вы хотите соединить ее с моей?
   — Она имеет для меня огромную ценность. Но что в самом деле удивительно, так то, что вы прикладываете все свои силы, чтобы сделать мою жизнь совершенно невыносимой.
   — Перестаньте дотрагиваться до меня, — прохрипел он.
   — Мне необходимо прикасаться к вам. Ваша голова работает не совсем надлежащим образом, зато тело готово принять правильное решение. — Она провела губами по его ключице. — И я бы хотела носить ребенка к тому времени, как мы вступим на палубу корабля, чтобы плыть в вашу Шотландию.
   — Нет!
   Она откинула голову и посмотрела в его лицо.
   — Я выйду за вас замуж и рожу вам ребенка. Я клянусь в этом. Вы не сможете ничего сделать, как бы ни боролись со мной. Я выбрала свой путь.
   — Я не стану причиной вашей смерти. — Голос его чуть подрагивал.
   — Нет, вы будете причиной моего счастья и моей жизни. — Она взяла его лицо в свои ладони и посмотрела ему прямо в глаза. — Я люблю вас и, думаю, вы тоже любите меня. Не пытайтесь меня убедить, что это всего лишь долг и обязанность; это любовь.
   — Если я скажу, что вы ошибаетесь, вы уедете от меня?
   — Нет, потому что вы солжете. Ведь так?
   — Да. — Его голос оборвался, и он зарылся лицом в ее волосы. — Да поможет нам Бог.
   Он сжал ее в объятиях, она почувствовала, что вот-вот задохнется, но она не возражала.
   — Бог нам обязательно поможет. Я молилась, и Он ответил. Он сохранил тебе жизнь. Я больше ни о чем его не просила.
   Что-то влажное и теплое коснулось ее виска.
   — Я попрошу его сделать то, что не могу я. Я умолю его помочь мне отослать тебя от меня.
   — Он не послушается. Он явно предпочитает меня. Ведь я та, которую он выбрал, чтобы создать для него это знамя.
   Он изумленно взглянул на нее.
   — Ты шутишь. Значит, ты больше не боишься?
   — Я не могу верить в это магическое знамя, но Бог, который ответил на мои молитвы, слушает женщин. Мне даже в голову не могло прийти, что это вообще возможно. Я никогда не думала, что он может обращать внимание на женские нужды. — Ее глаза неожиданно засияли. — Это удивительно. Если Ашера действительно часть Его и она вернула мне тебя, значит, нам некого бояться.
   — Кроме Синана, Кемала, Вадена и еще рыцарей-тамплиеров.
   — Сейчас мы ничего не можем с этим поделать. — Она улыбнулась. — Но зато мы можем решить с нашим ребенком, который у меня обязательно будет.
   Он покачал головой.
   — Я уже рисковал твоей жизнью. И не хочу делать этого снова.
   Она отступила на шаг, стянула через голову рубашку и швырнула ее на пол.
   — Ты продолжаешь повторять ту же самую ошибку, считая, что ты один вправе решать, рисковать мне или нет. Это мое желание. — Обнаженная, она подошла к кровати и легла. — У тебя сейчас есть выбор — простоять здесь всю ночь или подарить друг другу радость и наслаждение.
   — Закройся, — сказал он хрипло.
   Она не шевельнулась.
   — Люби меня.
   Она видела, как пошли буграми его мышцы от чудовищного напряжения. Он двигался медленно, тяжело, словно его что-то притягивала к ней, какая-то неодолимая сила…
   — Я не могу сделать этого. Почему ты вдруг так хочешь этого ребенка?
   — Потому что это жизнь. Ты слишком упрям, и мне приходится делать все возможное, чтобы удержать тебя рядом. Ты хотел ребенка, как продолжение себя, потому что был уверен, что не сможешь долго прожить. А я хочу его, я верю, ты сделаешь все возможное, чтобы остаться в живых и защитить свое дитя. — Он уже был возле кровати, и она потянулась и взяла его за руку. — Не только потому, что риск слишком велик, я уверена, ты просто считаешь, что не заслуживаешь жизни. Слишком много людей погибло из-за того, что ты увидел этот Трон со львами. — Она приложила его ладонь к своей щеке. — Но ты достоин жизни. Бог мог забрать тебя сейчас, но он оставил тебя на земле. Разве это ничего не доказывает?
   Его рука задрожала.
   — Я не могу… Прикройся.
   Она отодвинулась от края кровати.
   — Ложись со мной. Я буду просто держать тебя за руку, если таково твое желание.
   Он горько рассмеялся.
   — Кажется, у меня уже нет никаких желаний.
   Она потянула его за руку.
   — Ложись рядом.
   Он лег на кровать с краю.
   — Я не могу ехать с тобой в Шотландию. Опасность для тебя может вырасти в десятки раз, если я…
   — И у твоего ребенка не будет отца, который мог бы защитить его, если ты оставишь меня. — Она провела его рукой по своим губам и поцеловала в ладонь. — Тсс, не думай о Шотландии. Разве тебе сейчас не приятно?
   — Нет. Да. — Он не смотрел на нее. — Конечно, если мучительнейшая боль может быть сладкой. Я слышал, некоторые находят в этом удовольствие.
   Она снова поцеловала его ладонь.
   — Наверное, это какие-то очень странные люди. Обещаю, тебе не будет больно во мне.
   Его огромное тело сотряс мучительный вздох.
   — Ты грубая, жестокая женщина.
   — Потому что я хочу настоять на своем? Мы очень долго шли друг к другу, и дорога оказалась слишком тяжелой. — Она прошептала: — Я люблю тебя и не смогу быть ни с кем другим. Я не хочу всю жизнь жить одна. Мы должны дать себе надежду. Ты думаешь, это так просто для меня? Мое тело жаждет тебя, не ребенка. Слишком много времени прошло с тех пор, как ты…
   Дикий стон вырвался из его груди, и он внезапно накрыл ее своим телом.
   — Слишком много, — пробормотал он, срывая с себя тунику и отбрасывая ее в сторону. — Я не смогу…
   И он ворвался в нее.
   Она задохнулась, и, потянувшись, вцепилась в его плечи.
   Наполненность.
   Это ощущение сменилось жаром и неистовым желанием, а он проникал все глубже и сильнее.
   — Возьми… — пробормотал он.
   Он приподнял Tea за ягодицы, вжимая ее в себя так, что она чувствовала, как растворяется в нем с каждым его яростным вхождением. Казалось, его мучают ненасытный голод и жажда обладания, как бы глубоко, быстро, мощно он ни двигался в ней. Он обвил ее ногами свои плечи, оставляя в ней ощущение незащищенности.
   — Посмотри… на нас.
   Она послушалась — и темная, мутная волна страсти вновь захлестнула ее. Казалось невозможным, что она в состоянии еще принять его, но она могла. Снова и снова, все глубже и яростнее он проникал в нее.
   Она закусила губу, чтобы подавить стон, когда напряжение стало непереносимым.
   Его руки скользили по ее телу, гладили, ласкали, сжимали.
   Она выгнула спину в момент наивысшего мучительного наслаждения.
   — Вэр, это…
   — Да. — Его улыбка напоминала яростный оскал. — Слишком долго… Это мука. Я не могу… — Он протяжно взвыл и в последний раз ворвался в нее… застыл, и волна облегчения содрогнула его тело. Сердце его колотилось так громко, что заглушало его прерывистое дыхание.
   — Я не хотел… — Он вздохнул. — Теперь ты видишь… что я такое. Я не могу быть нежным. Я почти пронзил тебя насквозь.
   Она помолчала.
   — Мне показалось, что мы с тобой одно целое. — Она провела губами вдоль его щеки. — Такое ощущение не совсем… естественно для меня. Не то, чтобы я возражала, когда мы…
   — Я совсем не желал причинить тебе боль. Я не думал… — Он отодвинулся от нее, продолжая обнимать. — Я хотел забрать всю тебя…
   — Ты не причинил мне боли, да я ничего и не помню, мне не на что жаловаться. — В эти безумные минуты она ни о чем не могла думать. — Ты дал мне именно то, что я хотела.
   — И даже сверх того. — Его ладонь гладила ее живот. — Будет просто невероятно, если сегодня ночью ты не окажешься с ребенком.
   — Напротив, если после сегодняшней ночи у нас будет ребенок, то это станет чудом. Дети всегда чудо. — Она улыбнулась. — Все было волшебно. Однако мне кажется, мы будем любить друг друга снова и очень скоро. Удачно, что у нас есть чем заняться, пока Кадар расчистит нам путь. Все это время мне очень тебя не хватало.
   Он усмехнулся.
   — К моему огромному удовольствию. Меня весьма радует, что тебе нужно не только мое семя.
   — Ребенок не столь уж необходим так скоро, если бы ты не был таким упрямцем. Мне необходимо привязать тебя к себе любым способом, или ты снова будешь испытывать угрызения совести и сомневаться, должен ли ты делать то, что делать просто необходимо.
   — Жениться на тебе и дать тебе ребенка?
   — И жить со мной долгие, долгие годы.
   — Годы… — повторил он тоскливо. — Ты говоришь так уверенно. А я могу только надеяться.
   — Хотя бы это. Я было начала думать, что ты так навсегда и останешься в мрачном расположении духа. И это меня беспокоило. — И добавила горячо: — Я буду верить.
   — Кажется, так и будет. — Он поцеловал ее в кончик носа. — Ты так заморочила мне голову и ослепила меня, что я не в силах сопоставить вместе даже две мысли.
   — Неужели я все это сделала? — Она теснее прижалась к нему. — Тогда хорошо. Именно этого я и добивалась. Когда ты думаешь, с тобой одно беспокойство.
   Он вновь помрачнел и приподнялся на локте.
   — Мне бы следовало подумать. Я не должен позволять тебе…
   — Молчи. — Она сопроводила свою команду быстрым легким поцелуем. — Мы заслужили немного покоя, и я не позволю тебе все разрушить. — Она снова толкнула его на кровать и села ему на живот. — Хотя после Эль Санана ты должен доказать мне, что ты меня заслуживаешь.
   — Я не могу доказать то, чего нет.
   Она почувствовала, как слезы застилают ей глаза, и с трудом проглотила комок в горле.
   — Я приложу все свои силы, чтобы убедить тебя в обратном. Ты заслуживаешь меня. Ведь ты гордый, самонадеянный, и мне пришлось бы очень долго доказывать тебе твою ценность.
   — Тебе не придется тратить силы. Я всегда знал: ты — это солнечный свет, это сила, это радость. — И он добавил: — Вот почему я буду любить тебя до моего последнего вздоха.
   Боже милосердный, очень опасно так сильно любить мужчину. Случилось именно то, чего она так боялась, — любовь сделала ее совершенно беззащитной. Она не могла воздвигать какие бы то ни было барьеры, когда он был таким, как сейчас.
   Он провел указательным пальцем по ее скуле.
   — Я бы хотел сделать тебе подарок. Женщины любят их, правда?
   — Я полагала, что все любят подарки.
   — Что ты хочешь, чтобы я подарил тебе?
   Ей не следует говорить о ребенке, пока они не будут в безопасности, далеко от этой земли.
   — Только одну вещь, — прошептала она.
   — Какую?
   — Твою улыбку. Ты очень мрачен. — Она улыбнулась бледно и вымученно. — Муж должен выглядеть счастливым, или все подумают, что у него очень сварливая жена.
 
   Только на рассвете Кадар возвратился в свои покои.
   Селин наблюдала за ним, когда он, подобно тени, направился к соломенному тюфяку. Совсем ни к чему ей испытывать такое облегчение при виде его. Он просто дурак, раз не внял ее мольбам.
   — Выскажись, — попросил Кадар, ложась на свое место. — Или ты сейчас взорвешься.
   — Двое?
   — Двое.
   — Тогда ты не заслуживаешь остаться в живых.
   — Почести не всегда достигают назначения. — Он повернулся на бок и натянул на себя одеяло. — Если у тебя все, то я хотел бы поспать.
   — У меня все. — Но пролежала она молча не более минуты. — Солдаты Кемала изрубили бы нас на куски, будь у них такая возможность. И они почти убили лорда Вэра.
   — Да.
   — Тогда ты не должен чувствовать вину.
   — Я ее и не чувствую.
   — А мне кажется, ты переживаешь.
   — Ты ошибаешься. Дело закончено, я спокоен. Меня хорошо натренировали.
   Внезапно она почувствовала неуловимую ауру жестокости, окружающую его, которая ее так пугала.
   — Этот отвратительный Старец. Но ты не похож на него.
   — Он думает, что похож. — Он помолчал. — Я действительно не хочу спорить с тобой сегодня ночью. Ты сможешь удержаться от разговоров и заснуть?
   В его голосе слышались невыразимая усталость и опустошенность, по какой-то непонятной причине его состояние вызвало гнев.
   — Но ты-то не будешь спать.
   — Конечно, буду.
   От его уверенного тона ей стало еще неуютнее. Она села на постели и зажгла свечу на столе возле кровати.
   Он повернулся к ней.
   — Погаси свечу.
   Пламя отразилось в его темных глазах, но не теплом огня, а холодом и той же леденящей пустотой, которую она видела в глазах страшного Старца с гор.
   Пораженная и ошеломленная, она, не отрываясь, смотрела на него, чувствуя себя пригвожденной к месту мечом. Внезапно ее охватила паника.
   Нет, ради всего святого, она не допустит, чтобы так было.
   Она откинула одеяло, пробежала через комнату и опустилась на колени рядом с ним.
   — Ты не должен больше так делать. Тебе от этого плохо.
   — Уверяю тебя, солдатам Кемала гораздо хуже.
   — Мне нет до этого дела. — Она обхватила его руку своими руками. Как странно, что они оказались теплыми, когда он сам превратился в глыбу льда. — Я не хочу видеть тебя таким, как сейчас. Ты слышишь меня?
   — Тут я едва ли могу чем-нибудь помочь. — Он помолчал. — Разве ты не боишься касаться моих рук? Ведь на них кровь, ты знаешь. Только в переносном смысле. Я очень тщательно вымылся, когда добрался до двора.
   Он старался вызвать в ней отвращение, оттолкнуть, чтобы самому вернуться в эту страшную, жестокую пустоту. Ее руки сжали его руку.
   — Не пытайся пугать меня. Я все равно не дам тебе уйти.
   — Почему?
   — Потому что ты… — Она остановилась. Возможно, оставался только один способ достучаться до него, но он оказался самым трудным для нее. Она сказала запинаясь: — Ты нужен мне такой как ты есть.
   — Нужен? — У него изогнулась бровь. — Тебе?
   — Перестань насмехаться. Tea собирается уйти от меня. Мне нужен кто-то, кто бы остался со мной.
   — И поэтому ты выбрала мою бесценную личность?
   — Я не могу быть одна. Это… очень больно.
   — В самом деле? — Он поднял на нее глаза. — Бедняжка Селин, тебе, наверное, и в самом деле очень плохо, раз тебя привело ко мне.
   — Ты единственный человек на этом свете, к которому я могла прийти. Ты знаешь меня. — Она помолчала немного. — И я тебя.
   Он отрицательно покачал головой.
   — Я всегда знала, кто ты такой, но мне нет до этого дела.
   Он долго пристально смотрел в ее лицо, затем медленно сказал:
   — Я верю тебе, хотя все это просто невероятно.
   — И ты должен вернуться ко мне. Я не хочу оставаться снова одна. — Ее глаза встретились с его, требовательными, горящими, притягивающими, а затем она прижалась к нему и спрятала лицо у него на плече. — Я не хочу, чтобы ты меня бросил и стал таким, как этот страшный Старец.
   Он застыл от изумления.
   — Вставай и иди в постель, детеныш.
   — Так, значит, ты не стал бы насиловать меня, как это сделал бы он?
   — Не будь идиоткой. Я бы никогда… — Он замолчал. — Очень умно. Бьешь по тому месту, где, как тебе известно, нет доспехов.
   Она чувствовала только страх и отчаяние. Но эта темная аура вокруг него стала чуть-чуть светлее. Она сказала:
   — Мне жестко здесь лежать. И я не люблю дотрагиваться до людей.
   — Просто тебе неуютно, что ты пренебрегла своей защитой.
   Не показалось ли ей, что его мышцы немного расслабились? Он казался сейчас уже не таким напряженным и закрытым.
   — Вот видишь, я же сказала тебе, что я тебя знаю. Ты тоже стараешься не прикасаться к людям. — Она подумала немного и поправилась: — Если не считать тех женщин в Дандрагоне, с которыми ты спал, а их можно и не считать вовсе.
   — Ты знала о них?
   Селин не обратила внимания на его вопрос.
   — Все мужчины так делают. Но страсть не то же самое, что любовь. Люди страдают, когда любимый человек уходит. Моя мама ушла, а теперь и Tea тоже собирается оставить меня.
   — Tea никогда тебя не покинет.
   — Но она уже не будет безраздельно со мной, как раньше. Ты, возможно, тоже когда-нибудь уйдешь. Но только я не хочу, чтобы это случилось так, как сейчас. И почему тебе не остаться со мной. У тебя нет причин для отказа. — Она помолчала немного и с надеждой переспросила: — Ведь правда?
   Она задержала дыхание, ожидая ответа.
   Он молчал.
   Она постаралась подавить панику в своем голосе:
   — Ответь же мне.
   Его рука нежно, подобно легкому крылу бабочки, скользнула по ее волосам.
   — Ты не собираешься отказываться от меня, не так ли?
   — Нет.
   — Знаешь, на самом деле, тебе без меня было бы гораздо лучше.
   От схлынувшего напряжения она вдруг сразу обессилела. Он принадлежал ей!
   Кадар сел и сгреб ее в объятия.
   — А мне стало бы гораздо лучше после нескольких часов сна. — Он встал и отнес ее на постель. Уложив, он заботливо укрыл одеялом и постоял несколько мгновений, глядя на нее.
   — А теперь ты будешь спать?
   — Конечно. Ты думаешь, я стала бы лежать тут без сна и заниматься всей этой чепухой, если бы в этом не было нужды?
   Он усмехнулся.
   — Только не ты, Селин. — Его улыбка погасла. — А что бы ты стала делать, если бы я не решил…
   — Ничего, — просто ответила она. — Моей первой мыслью было ударить тебя по голове, перекинуть через седло и увезти тебя отсюда.
   На это он очень серьезно сказал:
   — Как мне повезло, что тебе не пришлось применять такие крайние меры.
   — Я тоже так думаю. — Она закрыла глаза. — И я не хочу больше волноваться о тебе, когда ты уходишь в лагерь Кемала. Придумай что-нибудь другое.
   — Да, моя леди.
   Она зевнула.
   — И еще, мы должны найти способ забрать наши коробки с вышивками из пещеры.
   — Что нибудь еще?
   — Да, — сказала она, запинаясь: — Кажется, было бы неплохо, если бы ты подержал меня за руку, пока я не засну… Если ты не возражаешь. Это, конечно, только сегодня ночью, ты ведь понимаешь.
   — Я не возражаю. — Он сел на край ее кровати. — Я согласен. Совсем неплохая идея.
   Его рука ласково обхватила ее руку. И ей сразу стало хорошо, тепло, уютно, безопасно. Она видела его склонившуюся тень; подобно темным крыльям сокола, она распростерла над ней свою защиту.
   Сокол. Она попыталась еще на мгновение отогнать сон и пробормотала:
   — Альенора и Генрих. Нам надо забрать твоих соколов…
   Первые лучи восходящего солнца проникли сквозь узкие окна, расцветив яркими полосами света серое одеяло на кровати.
   Кадар передвинулся немного в сторону, чтобы спиной закрыть от золотистого луча лицо спящей Селин. Девочка спала так глубоко, так доверчиво, ее рука, держащая его руку, даже во сне отказывалась отпускать его.
   Столько огня и решительности. Он никогда и не мечтал, что кто-нибудь станет о нем настолько беспокоиться, что не побоится войти за ним в эту тьму и вывести его к свету. И сейчас он испытывал смущение и неловкость и — что уж совсем необычно для него — восхищенное изумление.
   А еще странное, незнакомое чувство милосердия.
 
   — Селин сказала, что мой способ избежать нам всем меча Кемала лишен достоинства, — сообщил Кадар, когда Вэр открыл дверь на его стук. — Похоже, что нам придется придумать новый план действий. — Его взгляд проследовал за спину Вэра к Tea, поспешно натягивающей на себя одеяло. — Доброе утор, Tea. Вы выглядите вполне… отдохнувшей.
   Ее щеки вспыхнули румянцем.
   — Где Селин?
   — Еще спит. Она провела тревожную ночь. — Он вошел в комнату. — Надень на себя что-нибудь, Вэр. Мы должны с тобой поговорить, и ясно, Tea будет неловко от твоей наготы.
   Вэр, подобрав с пола свою одежду, быстро натянул ее на себя.
   — Так какой план?
   Кадар опустился в кресло, вытянув ноги.
   — Я надеялся, что у тебя появились какие-нибудь идеи. В конце концов, ведь ты же у нас воин. Решать следует быстро. Синан скоро потеряет терпение, раз я решил не развлекать его больше. Он совершенно непредсказуем, когда не получает того, что хочет.
   — Сколько у нас времени?
   — Возможно, мне удастся сдерживать его еще несколько дней.
   — Сможешь ли ты продержаться столько времени, сколько понадобится мне, чтобы привести Абдула и мой отряд с границы?
   Кадар склонил голову, раздумывая над словами Вэра:
   — Три дня туда, три дня обратно. Это возможно.
   — Не говори мне о возможностях. Мне нужно знать точно.
   — Я смогу это сделать. — Его губы чуть скривились в печальной улыбке. — Хотя Селин может и не одобрить мои методы. Ты поедешь сразу же?
   — Как стемнеет.
   — Нет, — вмешалась Tea. — Мне это не нравится. Как он сможет пробраться мимо Кемала?
   — Очень осторожно, — ответил Кадар. — Один всадник пронырнет, если провести отвлекающий маневр. — Он пожал плечами. — Это я беру на себя. Думаю, справлюсь. Солдаты Кемала, должно быть, очень нервничают сейчас. — Он прищелкнул пальцами. — Барабаны смерти. Они уже однажды сослужили нам службу, напугав Кемала и его воинов. Я возьму нескольких людей Синана и…
   — Это слишком опасно. — Они ее не слушают, поняла Tea. Она обернула вокруг себя одеяло и встала. — Даже если ты минуешь Кемала, а тамплиеры? Может быть, сейчас вся страна охвачена огнем сражений..
   — Если это так, то тем более мы окажемся совершенно беспомощными без моего отряда. — Вэр подошел к умывальнику и плеснул себе воды в лицо. — Это наша единственная надежда.