Страница:
— Ты очень бледна, Анна. Ты не больна?
— Нет, я чувствую себя хорошо. — Анна увидела Дома, и ее сердце забилось с невероятной силой. Черный фрак и белоснежная рубашка прекрасно оттеняли его бронзовую кожу и золотистые волосы. Серебристо-синий парчовый жилет с более темным по цвету шейным платком дополнял костюм. На секунду Анна залюбовалась мужем. Высокий, элегантный, тревожаще красивый. И он не отрывал от нее глаз!
Анна отвернулась. Дом способен на предательство, но не на убийство, сердцем она чувствовала это.
— Анна? — Он оказался рядом с ней.
— Дом! Я не слышала, как ты подошел.
— Но ведь ты смотрела прямо на меня. Если бы при этом ты еще и улыбалась, то я бы точно решил, что это приглашение. — Его взгляд лениво скользнул по ее лицу и остановился на губах.
Анна осознала, что тоже смотрит на губы мужа, и быстро перевела взгляд на каминную полку за спиной.
— Что же так занимало твои мысли?
Анна сглотнула, не в состоянии даже улыбнуться. Его голос звучал с соблазнительной хрипотцой, но, разумеется, это опять плод ее воображения, разумеется, Дом и не думает завлечь ее к себе в постель после всего, что произошло между ними.
— Это неважно.
— Позволь не согласиться.
Анна встретила его дерзкий и вместе серьезный взгляд.
— Тебе будет неприятно узнать об этом.
— А… ты думала обо мне.
— Мои мысли едва ли польстят тебе, — бросила Анна с возрастающим раздражением. — Дом, остановись.
— Мне не дозволяется даже флиртовать с тобой?
— Нет, не дозволяется. — Анна залилась краской.
— Но мы согласились вести себя, как разумные люди, не так ли?
— Да… — Анна окончательно запуталась.
— Тогда я буду флиртовать с тобой, если захочу, и, возможно, со временем ты сможешь расслабиться и даже получать от этого удовольствие. — Дом протянул к ней руку. — Можно?
Анна втянула в себя воздух. Как она выдержит эти «разумные» отношения? Сейчас в ней не осталось ни капли разума!
— Анна?
Она оперлась дрожащей рукой о его руку. Ужасные обвинения Патрика вновь промелькнули в ее голове.
Дом прижал Анну к себе, и ее недавний разговор с Патриком мгновенно забылся. Выходя из салона, Анна все еще остро ощущала присутствие мужа, чувствовала, как его мышцы сжимаются от напряжения — напряжения под стать ее собственному.
Две служанки уносили тарелки. Калдвел налил мужчинам бренди, затем вопросительно посмотрел на Анну.
— Шерри, миледи?
— Нет, спасибо. — Анна сидела, неестественно выпрямившись.
Ужин прошел вяло. Герцог попытался завести ничего не значащий разговор, но Анна обнаружила, что не в состоянии поддерживать легкую болтовню. Тогда Рутерфорд перевел речь на Уэверли Холл, однако ей причиняло боль обсуждение поместья, которое она так любила, но куда больше не сможет вернуться. Рутерфорд обратился к Дому, тот отвечал односложно, поэтому уже к третьей перемене блюд герцог оставил свои попытки.
Анна смотрела на Дома, чувствуя себя беспомощной, неловкой… в общем, совершенно несчастной. Неожиданно Дом встал и отодвинул стул.
— Если все уже поели, то я, с вашего разрешения, откланяюсь.
— Ты куда-нибудь идешь?
— Да, на званый вечер к лорду Хиту. — Дом избегал смотреть на Анну, глядя только на деда.
Анна нахмурилась. Ей стоило бы догадаться раньше, заметив его вечерний костюм. Странно, но она почувствовала себя обиженной.
Герцог кивнул.
— Спокойной ночи, — сказал Дом, глядя на Анну.
— Спокойной ночи, — с трудом проговорила она.
Дом вышел из столовой.
Анна всеми силами оттягивала момент, когда ей придется пойти в спальню. Сначала она попыталась читать в библиотеке, но строчки разбегались перед глазами, а внимание рассеивалось. В голове постоянно мелькала картина — Дом, танцующий с другой женщиной. Интересно, а будет ли Фелисити среди гостей лорда Хита?.. Анна медленно поднималась по ступеням.
Ей никогда раньше не представлялась возможность осмотреть Рутерфорд Хауз, но Анна шла, не замечая роскошной обстановки, сводчатых потолков, мраморных колонн. Сегодня ее не интересовали скульптуры и многочисленные произведения живописи.
В огромном доме царила мертвая тишина. Хотя где-то там, в других комнатах, находился герцог и пятьдесят слуг, особняк казался пустынным.
Войдя в свои покои, Анна тут же позвонила, вызывая Беллу. Она взглянула на большие напольные часы в углу: почти полночь. Доминик вернется еще не скоро. Пока она здесь страдает от одиночества, он наслаждается прекрасным вечером!
Возможно, ей надо было пойти с мужем. Разумеется, только ради сохранения видимости брака.
Белла где-то задерживалась. Анна вошла в спальню и замерла от ужаса.
Она мгновенно узнала красное покрывало — то самое покрывало, что лежало в ногах кровати, которую они с Домом делили в Тавалонском замке в Шотландии. Тогда оно было целым, а сейчас его кто-то разорвал надвое. Кровь медленно отхлынула от ее лица.
Глава 23
Глава 24
— Нет, я чувствую себя хорошо. — Анна увидела Дома, и ее сердце забилось с невероятной силой. Черный фрак и белоснежная рубашка прекрасно оттеняли его бронзовую кожу и золотистые волосы. Серебристо-синий парчовый жилет с более темным по цвету шейным платком дополнял костюм. На секунду Анна залюбовалась мужем. Высокий, элегантный, тревожаще красивый. И он не отрывал от нее глаз!
Анна отвернулась. Дом способен на предательство, но не на убийство, сердцем она чувствовала это.
— Анна? — Он оказался рядом с ней.
— Дом! Я не слышала, как ты подошел.
— Но ведь ты смотрела прямо на меня. Если бы при этом ты еще и улыбалась, то я бы точно решил, что это приглашение. — Его взгляд лениво скользнул по ее лицу и остановился на губах.
Анна осознала, что тоже смотрит на губы мужа, и быстро перевела взгляд на каминную полку за спиной.
— Что же так занимало твои мысли?
Анна сглотнула, не в состоянии даже улыбнуться. Его голос звучал с соблазнительной хрипотцой, но, разумеется, это опять плод ее воображения, разумеется, Дом и не думает завлечь ее к себе в постель после всего, что произошло между ними.
— Это неважно.
— Позволь не согласиться.
Анна встретила его дерзкий и вместе серьезный взгляд.
— Тебе будет неприятно узнать об этом.
— А… ты думала обо мне.
— Мои мысли едва ли польстят тебе, — бросила Анна с возрастающим раздражением. — Дом, остановись.
— Мне не дозволяется даже флиртовать с тобой?
— Нет, не дозволяется. — Анна залилась краской.
— Но мы согласились вести себя, как разумные люди, не так ли?
— Да… — Анна окончательно запуталась.
— Тогда я буду флиртовать с тобой, если захочу, и, возможно, со временем ты сможешь расслабиться и даже получать от этого удовольствие. — Дом протянул к ней руку. — Можно?
Анна втянула в себя воздух. Как она выдержит эти «разумные» отношения? Сейчас в ней не осталось ни капли разума!
— Анна?
Она оперлась дрожащей рукой о его руку. Ужасные обвинения Патрика вновь промелькнули в ее голове.
Дом прижал Анну к себе, и ее недавний разговор с Патриком мгновенно забылся. Выходя из салона, Анна все еще остро ощущала присутствие мужа, чувствовала, как его мышцы сжимаются от напряжения — напряжения под стать ее собственному.
Две служанки уносили тарелки. Калдвел налил мужчинам бренди, затем вопросительно посмотрел на Анну.
— Шерри, миледи?
— Нет, спасибо. — Анна сидела, неестественно выпрямившись.
Ужин прошел вяло. Герцог попытался завести ничего не значащий разговор, но Анна обнаружила, что не в состоянии поддерживать легкую болтовню. Тогда Рутерфорд перевел речь на Уэверли Холл, однако ей причиняло боль обсуждение поместья, которое она так любила, но куда больше не сможет вернуться. Рутерфорд обратился к Дому, тот отвечал односложно, поэтому уже к третьей перемене блюд герцог оставил свои попытки.
Анна смотрела на Дома, чувствуя себя беспомощной, неловкой… в общем, совершенно несчастной. Неожиданно Дом встал и отодвинул стул.
— Если все уже поели, то я, с вашего разрешения, откланяюсь.
— Ты куда-нибудь идешь?
— Да, на званый вечер к лорду Хиту. — Дом избегал смотреть на Анну, глядя только на деда.
Анна нахмурилась. Ей стоило бы догадаться раньше, заметив его вечерний костюм. Странно, но она почувствовала себя обиженной.
Герцог кивнул.
— Спокойной ночи, — сказал Дом, глядя на Анну.
— Спокойной ночи, — с трудом проговорила она.
Дом вышел из столовой.
Анна всеми силами оттягивала момент, когда ей придется пойти в спальню. Сначала она попыталась читать в библиотеке, но строчки разбегались перед глазами, а внимание рассеивалось. В голове постоянно мелькала картина — Дом, танцующий с другой женщиной. Интересно, а будет ли Фелисити среди гостей лорда Хита?.. Анна медленно поднималась по ступеням.
Ей никогда раньше не представлялась возможность осмотреть Рутерфорд Хауз, но Анна шла, не замечая роскошной обстановки, сводчатых потолков, мраморных колонн. Сегодня ее не интересовали скульптуры и многочисленные произведения живописи.
В огромном доме царила мертвая тишина. Хотя где-то там, в других комнатах, находился герцог и пятьдесят слуг, особняк казался пустынным.
Войдя в свои покои, Анна тут же позвонила, вызывая Беллу. Она взглянула на большие напольные часы в углу: почти полночь. Доминик вернется еще не скоро. Пока она здесь страдает от одиночества, он наслаждается прекрасным вечером!
Возможно, ей надо было пойти с мужем. Разумеется, только ради сохранения видимости брака.
Белла где-то задерживалась. Анна вошла в спальню и замерла от ужаса.
Она мгновенно узнала красное покрывало — то самое покрывало, что лежало в ногах кровати, которую они с Домом делили в Тавалонском замке в Шотландии. Тогда оно было целым, а сейчас его кто-то разорвал надвое. Кровь медленно отхлынула от ее лица.
Глава 23
— Белла! — Как только служанка вошла, Анна быстро закрыла дверь на ключ.
— Миледи! Что случилось? — вскричала Белла, бледнея.
Анна схватила ее за руку и потащила в спальню. Увидев разорванное красное покрывало, Белла перепугалась.
— Кто мог сделать такую ужасную вещь? — в полном замешательстве пробормотала она.
— Белла! Неужели ты не понимаешь?
Белла недоумевающе взглянула на хозяйку.
— Мне ничего не казалось, и я ничего не придумала! — пояснила Анна. — Кто-то действительно следил за мной в Шотландии! И кто бы ни был этот человек, этим нелепым поступком он дал мне понять, что находится рядом, в доме! Он хочет таким вот образом сообщить мне, что по-прежнему следит за мной!
Еще больше побледнев, Белла вскрикнула и покачнулась, так что Анне пришлось усадить ее на стул.
— О, Боже мой, — прошептала Белла. — Кто же мог это сделать? И почему кто-то следит за вами? Что ему надо, миледи! Нам нужна помощь! Мы должны обратиться к его светлости!
— Нет! — громко выкрикнула Анна и совсем тихо повторила: — Нет…
Анна тяжело вздохнула, глядя на разорванное покрывало. Кто-то следил за ней и преследовал ее. Наблюдал за ней в Шотландии, перебрался в Уэверли Холл, затем сюда… И этот человек сейчас находится в Рутерфорд Хауз.
И кто бы это ни был — у него есть возможность в любой момент оказаться в ее спальне, так же как это было и в Тавалонском замке.
Анну пронзила мысль, что преследователь на горной тропе мог быть Домиником. Возможно, она плохо разглядела лошадь и не узнала тогда его гнедого. У Анны подкосились ноги, на этот раз уже Белла подхватила ее и помогла добраться до оттоманки.
— Белла, скажи мне правду, — Анна смотрела на служанку глазами, полными слез, — ты тоже считаешь, что это Дом пытался напугать меня? Пытался убить меня?
Белла промолчала.
— Ты собираешься пригласить его на танец? — раздалось у нее над ухом.
Фелисити резко обернулась, мгновенно узнав низкий голос Блейка.
— Ты? Я даже не знала, что ты здесь, — с притворным удивлением сказала она. На самом деле Фелисити заметила Теда еще в тот момент, когда он только входил в особняк лорда Хита. — И не понимаю, о чем идет речь, — надменно добавила она.
Блейк весело улыбнулся.
— Лгунья. Ты заметила меня несколько часов назад — так же как и я тебя. — Взгляд Блейка задержался на ее пухлой нижней губе.
Фелисити раздраженно пожала плечами, демонстративно отвернулась и посмотрела на Доминика Сент-Джорджа. Он стоял, окруженный толпой женщин в ярких, сверкающих драгоценностями платьях и мужчин в вечерних костюмах. Дом казался несколько скучающим, очень трезвым и холодно вежливым, но мужчины торопились вовлечь его в свои разговоры, а представительницы прекрасного пола поминутно бросали на него призывные взгляды. Фелисити стало интересно, где же Анна.
— Ты опять пускаешь слюни, моя дорогая, — пробормотал Блейк, обжигая своим дыханием ее обнаженную шею.
Фелисити резко сложила веер. Несмотря на то что она недолюбливала Теда Блейка, его близость заставляла ее краснеть.
— Это ты пускаешь слюни… надо мной.
Он рассмеялся и пододвинулся еще ближе, откровенно разглядывая ее полуобнаженную пышную грудь.
— Я этого и не отрицаю.
— Преследуйте кого-нибудь другого, лорд Блейк! — отрезала Фелисити. — Меня вы не интересуете.
Он скрестил руки на груди и прислонился к мраморной колонне.
— Кого ты пытаешься убедить в этом? Меня или себя?
— Мне плевать, что ты думаешь! — вспыхнула Фелисити. — Прекрати меня преследовать — это мое единственное желание.
— Ну что ты, дорогая, ведь ты же любишь преследование так же сильно, как я. Я бы даже сказал, ты обожаешь, когда тебя преследуют.
— Ты упрямый осел!
— Могу поспорить, — рассмеялся Блейк, — что ты умеешь ругаться не хуже мужчин.
— Ублюдок! — прошипела она.
— О-о! Уже лучше.
Краешком глаза Фелисити заметила, что Дом покинул своих собеседников и направился в ее сторону. Фелисити мгновенно выпрямилась, выпячивая грудь и призывно улыбаясь. Блейк резко схватил ее за руку и притянул к себе.
— Скажи мне одну вещь: чего ты больше хочешь — соблазнить Доминика или отомстить Анне?
Фелисити развернулась, чтобы дать ему пощечину, чуть не забыв, что они находятся на званом вечере.
Блейк грубо перехватил ее руку.
— Мне кажется, одного раза вполне достаточно.
— Как ты смеешь разговаривать, со мной в таком тоне! — На ее глаза набежали слезы — скорее от ярости, чем от обиды.
— Твое поведение заслуживает еще худших слов, — рявкнул Блейк. — Почему ты не оставишь Дома в покое? Он любит свою жену.
— Любит Анну? Прелестная шутка!
Блейк дернул ее за рукав.
— Пойдем со мной. — Это прозвучало как приказ. Фелисити не собиралась подчиняться и даже вскрикнула, когда Блейк потянул ее за собой в сторону от Дома, однако быстро передумала сопротивляться, так как заметила несколько любопытных взглядов, брошенных в их сторону. Фелисити чувствовала, как горят ее щеки, к тому же корсет неприлично сдвинулся вбок — нет, она не осмелилась закатить сцену. Сдавшись, Фелисити пыталась приноровиться к широкому шагу Блейка — непростая задача в туфельках на тонких каблуках.
Он провел ее через библиотеку, где беседовали несколько пар, прямо на балкон.
Фелисити догадывалась, что он собирался делать. Они были одни, а вокруг царила темнота. Она не забыла его единственного поцелуя тогда в Уэверли Холл и не могла не вздрогнуть в ожидании прикосновения его губ, как вдруг вспомнила, что Дом был в зале без жены.
— Пусти меня.
Блейк отпустил ее руку.
— Благодари Бога, что я снова не дала тебе пощечину. Он смотрел на нее, прислонившись к железной решетке балкона.
— Это ты должна быть благодарна ему за то, что я не отшлепал тебя, как ты того заслуживаешь.
Глаза Фелисити расширились, и она не нашлась, что ответить.
— Но могу поспорить, что эта процедура тебе понравилась бы. Не правда ли? — улыбнулся Блейк.
— Нет. — Фелисити стало трудно дышать. Она не знала, говорит правду или лжет. Ее никогда не шлепали, даже в детстве, и вот теперь мысль о том, что Блейк это сделает, почему-то засела у нее в голове.
Они помолчали.
— Я мог бы попробовать, — сказал Блейк, нарушив паузу, и улыбнулся, глядя на нее потемневшими блестящими глазами. — Сегодня вечером.
— Нет, — Фелисити пришла в себя. — Нет. Ты… ты просто…
— Негодяй? — закончил он за нее.
Фелисити судорожно вздохнула, представив его большую сильную руку на своих мягких пухлых ягодицах.
— Твоя репутация… вполне заслуженна… Теперь я в этом не сомневаюсь.
Блейк улыбнулся.
— Отлично.
— Ты гордишься этим?
Он пожал плечами.
— Может быть, ты проверишь меня? Посмотришь, настолько ли я стоящий мужчина, как об этом говорят?
Фелисити невольно посмотрела вниз. Разумеется, на нем были темные бриджи, да к тому же пробило полночь, так что она ничего не увидела, но Блейк заметил этот взгляд и самодовольно расхохотался.
Фелисити зашипела и попыталась проскочить мимо Блейка; при этом ее рука на мгновение коснулась его тела, получив весомое подтверждение его возбуждения. Фелисити обернулась. Их взгляды встретились.
Блейк широко ухмыльнулся, отсалютовав ей рукой, Фелисити постаралась как можно быстрее убежать с балкона.
Анна услышала, как хлопнула парадная дверь Рутерфорд Хауз, — Дом вернулся со званого вечера.
Было два часа ночи. Анна все еще бодрствовала, терзаемая страхом и сомнениями. Решив не рисковать, она попросила Беллу поспать этой ночью в гардеробной.
Анна насторожилась и обхватила руками подушку, прислушиваясь к шагам в коридоре. Лежала, не в силах ни пошевельнуться, ни громко вздохнуть, сердце ее готово было остановиться, она уже несколько часов ждала возвращения мужа.
Дом даже не задержался возле ее комнаты. Впрочем, Анна и не думала, что он захочет ломиться в запертую на ключ дверь.
В коридоре открылась и захлопнулась дверь, затем наступила тишина.
Анна чувствовала, как от волнения на ее теле выступила испарина. Она знала, что Дом не убийца, так же как в глубине своего глупого сумасшедшего сердца знала, что его чувства искренни, иначе он не стал бы с такой страстью заниматься с ней любовью. По ее щекам потекли слезы.
В спальню вбежала Белла.
— Миледи! Он дома. У вас все спокойно?
— Да. — Анна села, кивнув. — Это не мог быть Дом. Белла, однако, уже не сомневалась в преступном умысле мужа Анны.
— Но, миледи, вы же сами сказали мне… И верно, кто еще мог с такой легкостью попасть в ваши личные апартаменты? Кто еще выиграет от вашей смерти больше, чем он?
Очень хороший вопрос. У Анны не было на него готового ответа. Она поежилась.
Дом спустился к завтраку довольно поздно, разминувшись с Анной. По словам Беллы, старательно прятавщей глаза, ее хозяйка отправилась на конную прогулку по парку.
Дом удивленно посмотрел на служанку. У него немного болела голова от выпитого накануне шампанского. Прошлым вечером он решил утопить в вине свое ужасное настроение, надеясь получить наслаждение от веселого времяпрепровождения. Все попусту.
В чем причина столь подозрительного поведения Беллы? Он не мог не подумать о сговоре между Анной и ее служанкой. Если это так и если в этот совершенно неподходящий час Анна отправилась в парк на свидание с Патриком, то многим не сносить головы.
Его утреннюю трапезу, которую, впрочем. Дом совершал без особого аппетита, прервал Калдвел, принесший на серебряном подносе визитную карточку.
— Милорд, к вам мистер Мэтью Файрхавен. Он настаивает на личной встрече.
Дом мгновенно насторожился, забыв об Анне и о вечере у лорда Хита. Он взял карточку, разглядывая написанные там имя и адрес. Мэтью Файрхавен, лучший друг его отца, к которому перешло почти все состояние Филипа, Что он хочет?
А ему явно что-то нужно: ведь он задержался в чужом доме, нарушив основное правило этикета — воспитание требовало, чтобы посетитель оставил свою карточку и ждал ответного визита.
— Проведите его в гостиную.
Калдвел кивнул и вышел.
Быстро доев, Дом вышел из столовой, размашистым шагом покрывая расстояние да гостиной. Файрхавен сидел на одной из изящных розово-белых оттоманок, но при виде Дома вскочил на ноги. Мужчины молча смотрели друг на друга.
Дом был поражен. Файрхавен оказался очень красивым молодым человеком, даже моложе, чем он сам, с темными волосами и странно светлой кожей. Однако под его глазами виднелись круги, а на лице застыло выражение горя и страдания.
Дом пересек комнату, вежливо здороваясь с посетителем.
— Файрхавен, — не отрывая глаз от Дома, представился Мэтью и пожал протянутую руку. — Сэр Доминик, — его голос дрожал, — прошу прощения за подобную навязчивость. Я хотел бы принести свои соболезнования. — Его лицо скривилось, и он отвернулся, шумно высморкавшись в платок.
Дом смотрел на худую спину Файрхавена, испытывая неприятное, близкое к шоку чувство. Стоящий перед ним мужчина явно был для Филипа более чем просто друг. Этот молодой человек влюблен в его отца. Неужели они были любовниками?
Если так, то они, разумеется, тщательно скрывали свои отношения — гомосексуализм преследовался как уголовное преступление. В конце концов Мэтью Файрхавен вновь повернулся к нему.
— Простите, но, боюсь, мое отчаяние безгранично.
Дом был поражен. Он ожидал чего угодно, только не этого.
— Ты любил моего отца? — осторожно спросил он.
— Да, чрезвычайно. — Файрхавен вновь заплакал.
Дом отошел в сторону, чувствуя, как сильно бьется сердце. Неужели Филип платил Файрхавену такой же сильной любовью? Налив в бокал щедрую порцию виски, Дом протянул его собеседнику. Мэтью охотно принял бокал и поднес к губам. Дом предложил ему сесть.
— Чем могу быть полезен?
Мэтью покачал головой, явно не в состоянии ответить сразу, но его глаза оценивающе скользнули по окружающей обстановке, что вызвало у Доминика какое-то неприятное чувство.
— Я просто хотел принести соболезнования семье. Такая трагическая потеря! Филип был слишком молод, чтобы умереть…
Дом сел, положив ногу на ногу.
— Мой отец так же любил тебя?
Мэтью закрыл глаза.
— Думаю, что да. Как тебе должно быть известно, он был очень осторожным человеком, предпочитавшим не выставлять напоказ свои чувства и мысли.
Дом кивнул.
— Он никогда не признавался в любви, но его поведение позволило мне верить, что он очень дорожил мною. И он знал о моих чувствах.
Дому стало жалко Мэтью Файрхавена.
— В конце концов, он оставил тебе все до единого пенса. — Но поступил ли Филип так для того, чтобы отблагодарить Мэтью или чтобы посмеяться над женой и сыном?
— Я равнодушен к деньгам, — вспыхнул Файрхавен.
Дом взглянул на него, решив, что тот лжет. Скорее всего, Файрхавен заранее знал о завещании, возможно, даже сам настоял, чтобы все имущество Филипа перешло к. нему.
Сейчас Мэтью Файрхавен смотрел куда угодно, только не на Дома. Молчание неприятно затягивалось.
Дом гадал, что же известно Файрхавену. Не пришел ли тот в Рутерфорд Хауз, чтобы шантажировать его?
— Как себя чувствует вдовствующая маркиза? — спросил наконец Файрхавен.
— Так, как и следовало ожидать в подобных обстоятельствах.
— Мне так жаль. — Мэтью сглотнул. — Я видел леди Клариссу, она красива и элегантна, но я понимаю, почему Филип презирал ее. У него, безусловно, была для этого веская причина.
Взгляды мужчин встретились.
— Наконец-то мы подошли к самому главному. — Дом выдавил улыбку.
Мэтью заерзал.
— Ты читал дневник?
— Нет, — солгал Дом. — А ты?
Файрхавен побледнел.
— Д-да.
Дом обхватил ручки кресла» затем резко поднялся.
— Если ты хочешь что-нибудь сказать, Файрхавен, то говори.
Мэтью также встал.
— Филип уверял, что ты ничего не подозреваешь.
Дом заставил себя выглядеть спокойным, опасаясь, тем не менее, что глаза выдадут бурлящий внутри гнев — и страх.
— Не понимаю, о чем ты говоришь.
— Но ты, разумеется, знаешь, что Филип ненавидел тебя и Клариссу?
— Разве?
Мэтью облизал губы.
— Где дневник?
— Его нет.
— Нет?
— Сожжен, — сказал Дом.
В больших глазах Файрхавена появилось странное выражение.
— Так что ты собирался сказать мне? — холодно спросил Дом.
— Я… ты знаешь, почему Филип ненавидел ее и тебя?
— Нет, — солгал Дом, чувствуя, как по щеке стекает капелька пота.
— Она… она предала его. С другим мужчиной, — выговорил Файрхавен. — Филип не смог простить ее.
— Моя мать отнюдь не первая женщина, которая завела любовника. Ты что, действительно думаешь, что я поддамся на шантаж? — резко спросил Дом. — Думаешь, высший свет обратит внимание на еще один адюльтер?
— Обратит. Если речь идет о далеко идущих последствиях, — хрипло произнес Файрхавен. Дом замер. — Я имею в виду право наследования титула.
На одно мгновение Дому показалось, что он теряет сознание, у него потемнело в глазах. Но когда он пришел в себя, то увидел, что стоит на том же самом месте, а Файрхавен в испуге пятится от него.
— Не бей меня, — прорыдал Мэтью Файрхавен.
— Я не заплачу тебе ни единого пенса! Понятно?
— Ты сошел с ума! — Глаза Мэтью расширились.
— Это будет твое слово — против моего. Против слов моей матери. Моего деда.
— Но у меня есть доказательства, — просипел Мэтью Файрхавен. — У меня есть письмо, которое Филип написал жене сразу после того, как узнал правду. Он никогда не отсылал его ей, но описывает там все подробности, за исключением того, кто твой настоящий отец.
Дом чувствовал, как земля уходит из-под ног, как рушатся его мечты и надежды. Прошлое исчезает, теряя смысл, а ему на смену приходит ужасающе пустое будущее.
— Убирайся! — коротко приказал он.
Весь день у него болело сердце. Врачи неоднократно предупреждали, что надо побольше отдыхать и отказаться от сигар и виски, которые он так любил. Ему исполнилось семьдесят четыре, и он понимал, что пора менять образ жизни. Рутерфорд даже подумывал передать титул герцога Доминику еще до своей смерти. Подобное случалось крайне редко, но было вполне возможно, если он действительно решит отойти от дел.
Он страшно устал. Ему было тяжело ходить, ездить на лошади, просто делать что-либо. Ему наскучили многочисленные приемы — теперь он всегда уходил с них одним из первых.
Но ведь он еще не умер, и его ум остался по-прежнему острым и цепким; он получал удовольствие от управления всем своим маленьким «королевством». Нет, пока жив он, пожалуй, не уступит свое место Доминику, несмотря на всю соблазнительность этой идеи. Глупо думать о смерти, но сегодня ему почему-то было особенно тяжело дышать. Он чувствовал такую усталость, что отказался от своих планов на день и отправился домой.
Войдя в особняк, он вдруг заметил, каким бледным и расстроенным выглядит дворецкий. Калдвел служил у него уже тридцать один год, с тех самых пор, как умер его предшественник, и герцог знал, что может во всем доверять старому слуге.
— Калдвел, что-то случилось?
— Боюсь, что да, ваша светлость.
Рутерфорд остановился, ощущая, как на виске забилась жилка. И воздух стал слишком тягучим.
— Что случилось?
— Здесь только что был Мэтью Файрхавен, сэр, и после этого маркиз ушел в библиотеку. Он был в таком состоянии… Таким я его никогда не видел. Думаю, он в шоке, сэр.
Глаза слуги и хозяина встретились, словно между ними происходил безмолвный разговор. Калдвел поступил на службу к герцогу как раз во время женитьбы Филипа на Клариссе.
Рутерфорд потер занывшую грудь.
— А где леди Анна?
— Она уехала несколько часов назад, и должен сказать, выглядела очень плохо. Прошлой ночью ее служанка спала вместе с ней.
Господи, а это еще почему, подумал он, внутренне простонав. Некоторые его друзья уже намекнули на странное отсутствие маркизы Уэверли на приеме у лорда Хита.
— Мне стоит поговорить с Домом.
— Да, ваша светлость. Прекрасная мысль.
Рутерфорд поспешил по коридору, но задохнулся от быстрого шага; ему пришлось остановиться, чтобы немного прийти в себя.
«Что сказал Файрхавен? Что он хочет? Что он знает?»
Когда-то Рутерфорд приложил все силы, чтобы навсегда похоронить правду. Тогда он считал, что защитил свою семью. Но сейчас он слишком стар, жизнь идет к концу, и для него предпочтительнее, чтобы Доминик знал истинное положение дел. И лучше, если герцог сам все ему расскажет.
Когда Рутерфорд открыл дверь в библиотеку, Дом встал. Он явно ждал появления деда, однако не произнес ни слова.
— Дом, Калдвел передал мне, что здесь был посетитель — Файрхавен. Что он хотел?
— Деньги. — В улыбке Дома сквозила горечь. — Я отказал.
— Понимаю. — Рутерфорд не шелохнулся.
— Неужели? Файрхавен мне все рассказал.
— Что именно?
— Что Филип не мой отец, черт побери! — Одним прыжком Дом оказался перед Рутерфордом. — А теперь ты скажи мне правду! Ты-то, разумеется, знаешь ее.
Их взгляды встретились, тая в себе что-то очень глубокое и сильное. Неожиданно Рутерфорд почувствовал, словно у него тяжесть сняли с плеч. Путь назад отрезан, и у него нет иного выбора, кроме как рассказать Доминику правду. Вместе они смогут сохранить этот секрет и защитить семью от скандала.
Герцог открыл рот, но не смог произнести ни слова. Он покачнулся, хватая ртом воздух. Голову словно сжало тисками. Рутерфорд с трудом держался на ногах.
— Дом, Боже… — еле выговорил он.
Доминик испытующе посмотрел на деда и, когда тот замолчал, резко повернулся и выбежал из комнаты.
— Подожди, — выдохнул Рутерфорд, но Дома уже не было.
И тогда старик закричал от боли. Падая вперед, цепляясь за дверь, он подумал, что настал его конец — над ним склонилась смерть. Его окутала темнота. Но в этой кромешной темноте крохотным огоньком теплилась одна-единственная мысль: он не может умереть, пока не скажет Доминику всю правду; впереди его ждет последняя битва — битва за спасение своей семьи.
— Миледи! Что случилось? — вскричала Белла, бледнея.
Анна схватила ее за руку и потащила в спальню. Увидев разорванное красное покрывало, Белла перепугалась.
— Кто мог сделать такую ужасную вещь? — в полном замешательстве пробормотала она.
— Белла! Неужели ты не понимаешь?
Белла недоумевающе взглянула на хозяйку.
— Мне ничего не казалось, и я ничего не придумала! — пояснила Анна. — Кто-то действительно следил за мной в Шотландии! И кто бы ни был этот человек, этим нелепым поступком он дал мне понять, что находится рядом, в доме! Он хочет таким вот образом сообщить мне, что по-прежнему следит за мной!
Еще больше побледнев, Белла вскрикнула и покачнулась, так что Анне пришлось усадить ее на стул.
— О, Боже мой, — прошептала Белла. — Кто же мог это сделать? И почему кто-то следит за вами? Что ему надо, миледи! Нам нужна помощь! Мы должны обратиться к его светлости!
— Нет! — громко выкрикнула Анна и совсем тихо повторила: — Нет…
Анна тяжело вздохнула, глядя на разорванное покрывало. Кто-то следил за ней и преследовал ее. Наблюдал за ней в Шотландии, перебрался в Уэверли Холл, затем сюда… И этот человек сейчас находится в Рутерфорд Хауз.
И кто бы это ни был — у него есть возможность в любой момент оказаться в ее спальне, так же как это было и в Тавалонском замке.
Анну пронзила мысль, что преследователь на горной тропе мог быть Домиником. Возможно, она плохо разглядела лошадь и не узнала тогда его гнедого. У Анны подкосились ноги, на этот раз уже Белла подхватила ее и помогла добраться до оттоманки.
— Белла, скажи мне правду, — Анна смотрела на служанку глазами, полными слез, — ты тоже считаешь, что это Дом пытался напугать меня? Пытался убить меня?
Белла промолчала.
— Ты собираешься пригласить его на танец? — раздалось у нее над ухом.
Фелисити резко обернулась, мгновенно узнав низкий голос Блейка.
— Ты? Я даже не знала, что ты здесь, — с притворным удивлением сказала она. На самом деле Фелисити заметила Теда еще в тот момент, когда он только входил в особняк лорда Хита. — И не понимаю, о чем идет речь, — надменно добавила она.
Блейк весело улыбнулся.
— Лгунья. Ты заметила меня несколько часов назад — так же как и я тебя. — Взгляд Блейка задержался на ее пухлой нижней губе.
Фелисити раздраженно пожала плечами, демонстративно отвернулась и посмотрела на Доминика Сент-Джорджа. Он стоял, окруженный толпой женщин в ярких, сверкающих драгоценностями платьях и мужчин в вечерних костюмах. Дом казался несколько скучающим, очень трезвым и холодно вежливым, но мужчины торопились вовлечь его в свои разговоры, а представительницы прекрасного пола поминутно бросали на него призывные взгляды. Фелисити стало интересно, где же Анна.
— Ты опять пускаешь слюни, моя дорогая, — пробормотал Блейк, обжигая своим дыханием ее обнаженную шею.
Фелисити резко сложила веер. Несмотря на то что она недолюбливала Теда Блейка, его близость заставляла ее краснеть.
— Это ты пускаешь слюни… надо мной.
Он рассмеялся и пододвинулся еще ближе, откровенно разглядывая ее полуобнаженную пышную грудь.
— Я этого и не отрицаю.
— Преследуйте кого-нибудь другого, лорд Блейк! — отрезала Фелисити. — Меня вы не интересуете.
Он скрестил руки на груди и прислонился к мраморной колонне.
— Кого ты пытаешься убедить в этом? Меня или себя?
— Мне плевать, что ты думаешь! — вспыхнула Фелисити. — Прекрати меня преследовать — это мое единственное желание.
— Ну что ты, дорогая, ведь ты же любишь преследование так же сильно, как я. Я бы даже сказал, ты обожаешь, когда тебя преследуют.
— Ты упрямый осел!
— Могу поспорить, — рассмеялся Блейк, — что ты умеешь ругаться не хуже мужчин.
— Ублюдок! — прошипела она.
— О-о! Уже лучше.
Краешком глаза Фелисити заметила, что Дом покинул своих собеседников и направился в ее сторону. Фелисити мгновенно выпрямилась, выпячивая грудь и призывно улыбаясь. Блейк резко схватил ее за руку и притянул к себе.
— Скажи мне одну вещь: чего ты больше хочешь — соблазнить Доминика или отомстить Анне?
Фелисити развернулась, чтобы дать ему пощечину, чуть не забыв, что они находятся на званом вечере.
Блейк грубо перехватил ее руку.
— Мне кажется, одного раза вполне достаточно.
— Как ты смеешь разговаривать, со мной в таком тоне! — На ее глаза набежали слезы — скорее от ярости, чем от обиды.
— Твое поведение заслуживает еще худших слов, — рявкнул Блейк. — Почему ты не оставишь Дома в покое? Он любит свою жену.
— Любит Анну? Прелестная шутка!
Блейк дернул ее за рукав.
— Пойдем со мной. — Это прозвучало как приказ. Фелисити не собиралась подчиняться и даже вскрикнула, когда Блейк потянул ее за собой в сторону от Дома, однако быстро передумала сопротивляться, так как заметила несколько любопытных взглядов, брошенных в их сторону. Фелисити чувствовала, как горят ее щеки, к тому же корсет неприлично сдвинулся вбок — нет, она не осмелилась закатить сцену. Сдавшись, Фелисити пыталась приноровиться к широкому шагу Блейка — непростая задача в туфельках на тонких каблуках.
Он провел ее через библиотеку, где беседовали несколько пар, прямо на балкон.
Фелисити догадывалась, что он собирался делать. Они были одни, а вокруг царила темнота. Она не забыла его единственного поцелуя тогда в Уэверли Холл и не могла не вздрогнуть в ожидании прикосновения его губ, как вдруг вспомнила, что Дом был в зале без жены.
— Пусти меня.
Блейк отпустил ее руку.
— Благодари Бога, что я снова не дала тебе пощечину. Он смотрел на нее, прислонившись к железной решетке балкона.
— Это ты должна быть благодарна ему за то, что я не отшлепал тебя, как ты того заслуживаешь.
Глаза Фелисити расширились, и она не нашлась, что ответить.
— Но могу поспорить, что эта процедура тебе понравилась бы. Не правда ли? — улыбнулся Блейк.
— Нет. — Фелисити стало трудно дышать. Она не знала, говорит правду или лжет. Ее никогда не шлепали, даже в детстве, и вот теперь мысль о том, что Блейк это сделает, почему-то засела у нее в голове.
Они помолчали.
— Я мог бы попробовать, — сказал Блейк, нарушив паузу, и улыбнулся, глядя на нее потемневшими блестящими глазами. — Сегодня вечером.
— Нет, — Фелисити пришла в себя. — Нет. Ты… ты просто…
— Негодяй? — закончил он за нее.
Фелисити судорожно вздохнула, представив его большую сильную руку на своих мягких пухлых ягодицах.
— Твоя репутация… вполне заслуженна… Теперь я в этом не сомневаюсь.
Блейк улыбнулся.
— Отлично.
— Ты гордишься этим?
Он пожал плечами.
— Может быть, ты проверишь меня? Посмотришь, настолько ли я стоящий мужчина, как об этом говорят?
Фелисити невольно посмотрела вниз. Разумеется, на нем были темные бриджи, да к тому же пробило полночь, так что она ничего не увидела, но Блейк заметил этот взгляд и самодовольно расхохотался.
Фелисити зашипела и попыталась проскочить мимо Блейка; при этом ее рука на мгновение коснулась его тела, получив весомое подтверждение его возбуждения. Фелисити обернулась. Их взгляды встретились.
Блейк широко ухмыльнулся, отсалютовав ей рукой, Фелисити постаралась как можно быстрее убежать с балкона.
Анна услышала, как хлопнула парадная дверь Рутерфорд Хауз, — Дом вернулся со званого вечера.
Было два часа ночи. Анна все еще бодрствовала, терзаемая страхом и сомнениями. Решив не рисковать, она попросила Беллу поспать этой ночью в гардеробной.
Анна насторожилась и обхватила руками подушку, прислушиваясь к шагам в коридоре. Лежала, не в силах ни пошевельнуться, ни громко вздохнуть, сердце ее готово было остановиться, она уже несколько часов ждала возвращения мужа.
Дом даже не задержался возле ее комнаты. Впрочем, Анна и не думала, что он захочет ломиться в запертую на ключ дверь.
В коридоре открылась и захлопнулась дверь, затем наступила тишина.
Анна чувствовала, как от волнения на ее теле выступила испарина. Она знала, что Дом не убийца, так же как в глубине своего глупого сумасшедшего сердца знала, что его чувства искренни, иначе он не стал бы с такой страстью заниматься с ней любовью. По ее щекам потекли слезы.
В спальню вбежала Белла.
— Миледи! Он дома. У вас все спокойно?
— Да. — Анна села, кивнув. — Это не мог быть Дом. Белла, однако, уже не сомневалась в преступном умысле мужа Анны.
— Но, миледи, вы же сами сказали мне… И верно, кто еще мог с такой легкостью попасть в ваши личные апартаменты? Кто еще выиграет от вашей смерти больше, чем он?
Очень хороший вопрос. У Анны не было на него готового ответа. Она поежилась.
Дом спустился к завтраку довольно поздно, разминувшись с Анной. По словам Беллы, старательно прятавщей глаза, ее хозяйка отправилась на конную прогулку по парку.
Дом удивленно посмотрел на служанку. У него немного болела голова от выпитого накануне шампанского. Прошлым вечером он решил утопить в вине свое ужасное настроение, надеясь получить наслаждение от веселого времяпрепровождения. Все попусту.
В чем причина столь подозрительного поведения Беллы? Он не мог не подумать о сговоре между Анной и ее служанкой. Если это так и если в этот совершенно неподходящий час Анна отправилась в парк на свидание с Патриком, то многим не сносить головы.
Его утреннюю трапезу, которую, впрочем. Дом совершал без особого аппетита, прервал Калдвел, принесший на серебряном подносе визитную карточку.
— Милорд, к вам мистер Мэтью Файрхавен. Он настаивает на личной встрече.
Дом мгновенно насторожился, забыв об Анне и о вечере у лорда Хита. Он взял карточку, разглядывая написанные там имя и адрес. Мэтью Файрхавен, лучший друг его отца, к которому перешло почти все состояние Филипа, Что он хочет?
А ему явно что-то нужно: ведь он задержался в чужом доме, нарушив основное правило этикета — воспитание требовало, чтобы посетитель оставил свою карточку и ждал ответного визита.
— Проведите его в гостиную.
Калдвел кивнул и вышел.
Быстро доев, Дом вышел из столовой, размашистым шагом покрывая расстояние да гостиной. Файрхавен сидел на одной из изящных розово-белых оттоманок, но при виде Дома вскочил на ноги. Мужчины молча смотрели друг на друга.
Дом был поражен. Файрхавен оказался очень красивым молодым человеком, даже моложе, чем он сам, с темными волосами и странно светлой кожей. Однако под его глазами виднелись круги, а на лице застыло выражение горя и страдания.
Дом пересек комнату, вежливо здороваясь с посетителем.
— Файрхавен, — не отрывая глаз от Дома, представился Мэтью и пожал протянутую руку. — Сэр Доминик, — его голос дрожал, — прошу прощения за подобную навязчивость. Я хотел бы принести свои соболезнования. — Его лицо скривилось, и он отвернулся, шумно высморкавшись в платок.
Дом смотрел на худую спину Файрхавена, испытывая неприятное, близкое к шоку чувство. Стоящий перед ним мужчина явно был для Филипа более чем просто друг. Этот молодой человек влюблен в его отца. Неужели они были любовниками?
Если так, то они, разумеется, тщательно скрывали свои отношения — гомосексуализм преследовался как уголовное преступление. В конце концов Мэтью Файрхавен вновь повернулся к нему.
— Простите, но, боюсь, мое отчаяние безгранично.
Дом был поражен. Он ожидал чего угодно, только не этого.
— Ты любил моего отца? — осторожно спросил он.
— Да, чрезвычайно. — Файрхавен вновь заплакал.
Дом отошел в сторону, чувствуя, как сильно бьется сердце. Неужели Филип платил Файрхавену такой же сильной любовью? Налив в бокал щедрую порцию виски, Дом протянул его собеседнику. Мэтью охотно принял бокал и поднес к губам. Дом предложил ему сесть.
— Чем могу быть полезен?
Мэтью покачал головой, явно не в состоянии ответить сразу, но его глаза оценивающе скользнули по окружающей обстановке, что вызвало у Доминика какое-то неприятное чувство.
— Я просто хотел принести соболезнования семье. Такая трагическая потеря! Филип был слишком молод, чтобы умереть…
Дом сел, положив ногу на ногу.
— Мой отец так же любил тебя?
Мэтью закрыл глаза.
— Думаю, что да. Как тебе должно быть известно, он был очень осторожным человеком, предпочитавшим не выставлять напоказ свои чувства и мысли.
Дом кивнул.
— Он никогда не признавался в любви, но его поведение позволило мне верить, что он очень дорожил мною. И он знал о моих чувствах.
Дому стало жалко Мэтью Файрхавена.
— В конце концов, он оставил тебе все до единого пенса. — Но поступил ли Филип так для того, чтобы отблагодарить Мэтью или чтобы посмеяться над женой и сыном?
— Я равнодушен к деньгам, — вспыхнул Файрхавен.
Дом взглянул на него, решив, что тот лжет. Скорее всего, Файрхавен заранее знал о завещании, возможно, даже сам настоял, чтобы все имущество Филипа перешло к. нему.
Сейчас Мэтью Файрхавен смотрел куда угодно, только не на Дома. Молчание неприятно затягивалось.
Дом гадал, что же известно Файрхавену. Не пришел ли тот в Рутерфорд Хауз, чтобы шантажировать его?
— Как себя чувствует вдовствующая маркиза? — спросил наконец Файрхавен.
— Так, как и следовало ожидать в подобных обстоятельствах.
— Мне так жаль. — Мэтью сглотнул. — Я видел леди Клариссу, она красива и элегантна, но я понимаю, почему Филип презирал ее. У него, безусловно, была для этого веская причина.
Взгляды мужчин встретились.
— Наконец-то мы подошли к самому главному. — Дом выдавил улыбку.
Мэтью заерзал.
— Ты читал дневник?
— Нет, — солгал Дом. — А ты?
Файрхавен побледнел.
— Д-да.
Дом обхватил ручки кресла» затем резко поднялся.
— Если ты хочешь что-нибудь сказать, Файрхавен, то говори.
Мэтью также встал.
— Филип уверял, что ты ничего не подозреваешь.
Дом заставил себя выглядеть спокойным, опасаясь, тем не менее, что глаза выдадут бурлящий внутри гнев — и страх.
— Не понимаю, о чем ты говоришь.
— Но ты, разумеется, знаешь, что Филип ненавидел тебя и Клариссу?
— Разве?
Мэтью облизал губы.
— Где дневник?
— Его нет.
— Нет?
— Сожжен, — сказал Дом.
В больших глазах Файрхавена появилось странное выражение.
— Так что ты собирался сказать мне? — холодно спросил Дом.
— Я… ты знаешь, почему Филип ненавидел ее и тебя?
— Нет, — солгал Дом, чувствуя, как по щеке стекает капелька пота.
— Она… она предала его. С другим мужчиной, — выговорил Файрхавен. — Филип не смог простить ее.
— Моя мать отнюдь не первая женщина, которая завела любовника. Ты что, действительно думаешь, что я поддамся на шантаж? — резко спросил Дом. — Думаешь, высший свет обратит внимание на еще один адюльтер?
— Обратит. Если речь идет о далеко идущих последствиях, — хрипло произнес Файрхавен. Дом замер. — Я имею в виду право наследования титула.
На одно мгновение Дому показалось, что он теряет сознание, у него потемнело в глазах. Но когда он пришел в себя, то увидел, что стоит на том же самом месте, а Файрхавен в испуге пятится от него.
— Не бей меня, — прорыдал Мэтью Файрхавен.
— Я не заплачу тебе ни единого пенса! Понятно?
— Ты сошел с ума! — Глаза Мэтью расширились.
— Это будет твое слово — против моего. Против слов моей матери. Моего деда.
— Но у меня есть доказательства, — просипел Мэтью Файрхавен. — У меня есть письмо, которое Филип написал жене сразу после того, как узнал правду. Он никогда не отсылал его ей, но описывает там все подробности, за исключением того, кто твой настоящий отец.
Дом чувствовал, как земля уходит из-под ног, как рушатся его мечты и надежды. Прошлое исчезает, теряя смысл, а ему на смену приходит ужасающе пустое будущее.
— Убирайся! — коротко приказал он.
Весь день у него болело сердце. Врачи неоднократно предупреждали, что надо побольше отдыхать и отказаться от сигар и виски, которые он так любил. Ему исполнилось семьдесят четыре, и он понимал, что пора менять образ жизни. Рутерфорд даже подумывал передать титул герцога Доминику еще до своей смерти. Подобное случалось крайне редко, но было вполне возможно, если он действительно решит отойти от дел.
Он страшно устал. Ему было тяжело ходить, ездить на лошади, просто делать что-либо. Ему наскучили многочисленные приемы — теперь он всегда уходил с них одним из первых.
Но ведь он еще не умер, и его ум остался по-прежнему острым и цепким; он получал удовольствие от управления всем своим маленьким «королевством». Нет, пока жив он, пожалуй, не уступит свое место Доминику, несмотря на всю соблазнительность этой идеи. Глупо думать о смерти, но сегодня ему почему-то было особенно тяжело дышать. Он чувствовал такую усталость, что отказался от своих планов на день и отправился домой.
Войдя в особняк, он вдруг заметил, каким бледным и расстроенным выглядит дворецкий. Калдвел служил у него уже тридцать один год, с тех самых пор, как умер его предшественник, и герцог знал, что может во всем доверять старому слуге.
— Калдвел, что-то случилось?
— Боюсь, что да, ваша светлость.
Рутерфорд остановился, ощущая, как на виске забилась жилка. И воздух стал слишком тягучим.
— Что случилось?
— Здесь только что был Мэтью Файрхавен, сэр, и после этого маркиз ушел в библиотеку. Он был в таком состоянии… Таким я его никогда не видел. Думаю, он в шоке, сэр.
Глаза слуги и хозяина встретились, словно между ними происходил безмолвный разговор. Калдвел поступил на службу к герцогу как раз во время женитьбы Филипа на Клариссе.
Рутерфорд потер занывшую грудь.
— А где леди Анна?
— Она уехала несколько часов назад, и должен сказать, выглядела очень плохо. Прошлой ночью ее служанка спала вместе с ней.
Господи, а это еще почему, подумал он, внутренне простонав. Некоторые его друзья уже намекнули на странное отсутствие маркизы Уэверли на приеме у лорда Хита.
— Мне стоит поговорить с Домом.
— Да, ваша светлость. Прекрасная мысль.
Рутерфорд поспешил по коридору, но задохнулся от быстрого шага; ему пришлось остановиться, чтобы немного прийти в себя.
«Что сказал Файрхавен? Что он хочет? Что он знает?»
Когда-то Рутерфорд приложил все силы, чтобы навсегда похоронить правду. Тогда он считал, что защитил свою семью. Но сейчас он слишком стар, жизнь идет к концу, и для него предпочтительнее, чтобы Доминик знал истинное положение дел. И лучше, если герцог сам все ему расскажет.
Когда Рутерфорд открыл дверь в библиотеку, Дом встал. Он явно ждал появления деда, однако не произнес ни слова.
— Дом, Калдвел передал мне, что здесь был посетитель — Файрхавен. Что он хотел?
— Деньги. — В улыбке Дома сквозила горечь. — Я отказал.
— Понимаю. — Рутерфорд не шелохнулся.
— Неужели? Файрхавен мне все рассказал.
— Что именно?
— Что Филип не мой отец, черт побери! — Одним прыжком Дом оказался перед Рутерфордом. — А теперь ты скажи мне правду! Ты-то, разумеется, знаешь ее.
Их взгляды встретились, тая в себе что-то очень глубокое и сильное. Неожиданно Рутерфорд почувствовал, словно у него тяжесть сняли с плеч. Путь назад отрезан, и у него нет иного выбора, кроме как рассказать Доминику правду. Вместе они смогут сохранить этот секрет и защитить семью от скандала.
Герцог открыл рот, но не смог произнести ни слова. Он покачнулся, хватая ртом воздух. Голову словно сжало тисками. Рутерфорд с трудом держался на ногах.
— Дом, Боже… — еле выговорил он.
Доминик испытующе посмотрел на деда и, когда тот замолчал, резко повернулся и выбежал из комнаты.
— Подожди, — выдохнул Рутерфорд, но Дома уже не было.
И тогда старик закричал от боли. Падая вперед, цепляясь за дверь, он подумал, что настал его конец — над ним склонилась смерть. Его окутала темнота. Но в этой кромешной темноте крохотным огоньком теплилась одна-единственная мысль: он не может умереть, пока не скажет Доминику всю правду; впереди его ждет последняя битва — битва за спасение своей семьи.
Глава 24
Когда Анна вернулась в Рутерфорд Хауз, он показался ей странно тихим.
Она провела утро в Гайд-парке, стараясь не обращать внимания на любопытные взгляды окружающих. Ей с трудом удалось сдержаться и не нагрубить тем нескольким дамам, что решили по-дружески поговорить с маркизой Уэверли. Анна была в таком замешательстве, что даже забыла имена собеседниц. Все, что осталось в памяти, — это приглашения на несколько вечеров, точные даты которых уже выветрились из головы. Сейчас она не в состоянии вести светскую жизнь.
Она провела утро в Гайд-парке, стараясь не обращать внимания на любопытные взгляды окружающих. Ей с трудом удалось сдержаться и не нагрубить тем нескольким дамам, что решили по-дружески поговорить с маркизой Уэверли. Анна была в таком замешательстве, что даже забыла имена собеседниц. Все, что осталось в памяти, — это приглашения на несколько вечеров, точные даты которых уже выветрились из головы. Сейчас она не в состоянии вести светскую жизнь.