Джойс Бренда. Скандальный брак

   Доминик оторвался от ее губ. Он дрожал.
   — Не надо со мной бороться, — попросил он, — ты мне нужна, Анна.
   Его глаза больше не казались ей холодными, напротив, сейчас в них горело неприкрытое желание. И прежде чем Анна смогла ответить, Дом рукой приподнял ее подбородок и вновь впился в ее рот.
   Анна стояла абсолютно неподвижно. Протестующий голос все еще звучал, но он становился тише и тише. Порыв Дома был заразительным, его страсть захватила их обоих. Анна вскрикнула, когда Доминик, приоткрыв ее губы, языком коснулся ее неба. Руки сами приподнялись и коснулись его груди, но не оттолкнули его.
   Дом почувствовал, как близка победа. Он высвободил ее груди из лифа, затем наклонился и нежно коснулся губами одного из розовых кончиков. Анна всхлипнула, испытывая головокружение от наслаждения и охватившего ее острого желания.
   Сквозь тонкую шелковую ткань она почувствовала, как его ладони сжимали ее бедра, затем он резко приподнял ее, прижимая к себе, так что Анна почувствовала всю силу его возбуждения. Анна застонала, но Дом заглушил этот звук поцелуем.
   Одновременно Дом приподнял сзади ее рубашку, положив руки на обнаженные ягодицы. Анна вздрогнула и обняла Дома; ее руки под его расстегнутой рубашкой опускались все ниже, вдоль плоского напряженного живота. Анна услышала звук рвущейся ткани, но ей было все равно, ее пальцы скользнули под тугой пояс бриджей, случайно задев его возбужденную плоть.
   Дом застонал. Его рука легла на ее руки, опуская их ниже. Анна дрожала от возбуждения, перед глазами словно плыл огненный туман.
   Дом оторвался от ее губ; он подхватил ее на руки, направляясь к кровати. Опустив Анну на спину. Дом лег сверху, раздвинув коленом ее бедра.
   Анна изо всей силы вцепилась в его широкие плечи, и пока Дом сдирал с себя рубашку и бриджи, покрывала поцелуями его шею, грудь, живот…
   Его проникновение оказалось столь стремительным, что Анна чуть было не ударилась о спинку кровати. Закрыв глаза, она прижималась к мужу, отчаянно выгибаясь, чтобы оказаться ближе, чтобы помочь ему войти как можно дальше. Их тела стали влажными… Анна впилась ногтями в его спину, из груди вырвался глубокий животный стон. А затем она закричала, и огромная волна почти болезненного наслаждения накрыла ее. Дом также закричал, прижимаясь губами к ее шее, вздрагивая и наполняя ее плоть теплой влагой. Они лежали обнявшись, пытаясь восстановить дыхание…
   Неожиданно к Анне вернулась способность думать. Она застыла, остро ощущая присутствие рядом с собой мужчины.
   — Анна? — прошептал Дом.
   Анна резко села, высвобождаясь из его объятий. Должно быть, Дом прочитал в ее глазах ужас, так как выражение его лица мгновенно изменилось. Он тоже сел.
   Анна немедленно отвернулась, пытаясь натянуть повыше разорванный лиф. «О, Боже мой, что я наделала?»
   — Анна, — позвал Дом, касаясь ее спины.
   — Не надо! — закричала Анна, соскакивая с кровати. Ее переполняло отвращение: к себе, к тому, что она только что сделала. Как она могла заниматься с ним любовью после всего, что случилось, после того, как он снова предал ее? Как?
   — Понимаю. — Дом сжал зубы.
   — Нет. — Анна сглотнула, тяжело дыша. Этот мужчина использовал и предал ее, а она снова позволила ему увлечь себя в постель; ведь не исключено, что это именно он затаил на нее зло… О Боже!
   Анна никак не могла успокоиться. Она громко и хрипло дышала, ее сердце, казалось, вот-вот выскочит из груди. Дом медленно поднялся с кровати.
   — Передумала? — с издевкой спросил он. Тон его был неприятным, он никогда так раньше не разговаривал. Насмешливо глядя на Анну, Дом надел бриджи и застегнул их.
   Анна отвернулась, покраснев.
   Дом наклонился, подбирая свою разорванную рубашку , затем принялся разглядывать пятна крови на ней.
   Глаза Анны расширились. Неужели это сделала она? Анна опустила глаза, разглядывая свои ногти.
   — Правильно, Анна. Моя кровь на твоих руках. — Доминик криво усмехнулся. — Перед людьми ты можешь притворяться монашкой, но мы-то знаем правду. Поэтому никогда не изображай скромницу передо мной! — Анна вскрикнула. Если Доминик хотел ранить ее этими словами, то он своей цели достиг.
   Доминик шагнул к ней, но Анна быстро отвернулась. Дом развернулся на каблуках и выбежал из комнаты.
   На следующее утро душа Доминика все еще была полна ярости. По какой-то нелепой причине он считал, что если бы Анна была предана ему, то свалившиеся на него несчастья оказались менее болезненными.
   Анна, без сомнения, испытывала страсть в его объятиях, но оставалась равнодушной к его переживаниям. Он же нуждался в ней не только физически. Будь она проклята!..
   Доминик даже не обратил внимания на многочисленные блюда, расставленные прислугой на столе, в тщетной попытке отвлечь хозяина от грустных размышлений. Калдвел лично прислуживал ему, отлучившись лишь для того, чтобы открыть входную дверь. Пока Доминик медленными глотками пил дымящийся чай, ему сообщили, что с визитом пришел лорд Блейк. Дом отставил чашку в сторону.
   — Пусть войдет, — хмуро приказал он. Мгновение спустя в столовой появился Блейк, как всегда элегантный, в светлых брюках и темном сюртуке.
   — Дом, доброе утро. Нет-нет, не вставай.
   Доминик вновь опустился в кресло.
   — Присоединишься ко мне? — предложил он Теду.
   — Я уже завтракал. — Блейк занял кресло рядом с другом. — А ты сегодня что-то очень уж поздно начал утреннюю трапезу, а?
   Дом промолчал. Он почти не спал ночью, несмотря на ту вспышку страсти или, может быть, благодаря ей, и чувствовал себя уставшим. Кроме того, первое, что он сделал, когда проснулся, это посетил спальню деда.
   — Как себя чувствует герцог? — спросил Блейк с искренним сочувствием, словно читая его мысли; к этому времени новость о перенесенной Рутерфордом апоплексии разнеслась по всему городу.
   — Без изменений.
   — Мне очень жаль.
   — Мне тоже.
   — Дом, — Блейк немного помолчал, — мне не хотелось бы говорить о неприятном, ведь ты сейчас в такой тяжелой ситуации, но все же считаю, что ты должен об этом узнать.
   Доминик внутренне напрягся. Он догадывался, что сейчас услышит. Блейк понял его молчание как просьбу продолжать.
   — По городу ходят очень гадкие слухи.
   Доминик налил себе еще одну чашку чая. Немедленно возле него возник Калдвел.
   — Милорд, позвольте мне.
   Дом передал слуге серебряный чайник.
   — Продолжай, — обратился он к Блейку.
   — Не знаю, кто первый пустил эту сплетню, но надеюсь, ты с полным на то основанием свернешь шею этому негодяю, — сказал Блейк, вымученно улыбаясь. — Если нет, то придется мне самому им заняться.
   Дом молчал, разглядывая свои руки.
   — Говорят, что ты не сын Филипа Сент-Джорджа, — сказал Блейк, — следовательно, не являешься наследником титула герцога.
   — Это правда.
   Блейк замер, пораженный до глубины души.
   — Это не сплетня, Блейк. — Дом встал. — Я не Сент-Джордж. Правда, — улыбка Доминика была полна горечи, — я сам недавно узнал об этом.
   — Спаси Господи, — прошептал Блейк.
   — Боюсь, что Господь вряд ли обратит на меня внимание. — Доминик прошел к огромному окну в виде арки, выходящему в сад за Рутерфорд Хауз, сад, распланированный герцогиней Сарой — женщиной, которую он считал своей бабушкой.
   — Дом, ты уверен в этом? — Блейк также поднялся на ноги. — Может быть, здесь какая-нибудь ошибка?
   — Нет.
   — Но ведь ты, разумеется, станешь все отрицать? — сросил Блейк, глядя в спину Доминику. Дом повернулся к другу.
   — Если Файрхавен действительно имеет доказательства, как он говорит, то мое отрицание ни к чему не приведет.
   — Дом, ты потеряешь все, если не станешь бороться.
   — Я не умею убедительно лгать. — Дом пожал плечами. — Я назначил встречу с одним из лучших в городе адвокатов. Посмотрю, что он скажет, прежде чем действовать,
   — Боже! — вымолвил Блейк.
   — Да, — согласился Доминик.
   Блейк провел рукой по своим волнистым волосам.
   — Ну что ж, мою дружбу ты не потеряешь.
   — Спасибо, — Дом грустно улыбнулся, — но я этого и не боялся.
   Блейк улыбнулся ему в ответ, а мгновение спустя его лицо вдруг просветлело.
   — До меня только что дошло, что ты потеряешь не все. У тебя останется Уэверли Холл?
   — Да, я не потеряю это поместье. Спасибо дарственной Рутерфорда. — Через секунду Доминик горько добавил: — Спасибо Анне.
   Анна не собиралась спускаться к завтраку. Она осталась в постели, пытаясь забыть 6 происшедшем, но не в состоянии отогнать полные самоуничижения мысли. Она не могла забыть, как повел себя Доминик перед тем как выйти из спальни. Его злость и насмешки почему-то расстроили и обидели Анну, будто это она вела себя неправильно, а ведь это не так!
   Она позавтракала в постели, затем, понимая, что больше не может тянуть, вызвала Беллу. Сейчас на Анне была застегнутая до самого горла фланелевая ночная рубашка; тем не менее на тот случай, если Доминик появится снова здесь, она накинула сверху еще и фланелевый халат, такой же скромный и мешковатый, как рубашка. В комнату вбежала Белла.
   — Миледи? — Служанка казалась необычайно веселой и оживленной. Белла всегда была жизнерадостной, но Анне казалось, что она еще никогда не видела девушку такой счастливой, как в последние несколько недель.
   — Ты не приготовишь мне ванну? — попросила Анна. Белла вышла, и Анна медленно последовала за ней. Она уже собиралась войти в гардеробную, когда оттуда выбежала Белла. Лицо горничной было белым, а по щекам текли слезы.
   Анна остановилась, чувствуя, как от страха сжимается сердце.
   — Белла, что случилось? В чем дело?
   — Не ходите туда, миледи!
   Анна решительно прошла мимо служанки и остановилась на пороге. Ночная рубашка и пеньюар, в которых она провела прошлую ночь, когда занималась любовью с Домиником, валялись на ковре — изрезанные на полоски.

Глава 26

   Анна, не отрываясь, смотрела на свою изуродованную одежду. Нет! Доминик не мог вернуться к ней в спальню! Ведь если это так, то он попросту сумасшедший и одержим ненавистью к ней. Если это так, Патрик и Белла были правы.
   — Миледи? — полным слез голосом позвала Белла. Анна пыталась разобраться в своих мыслях, но вспомнила лишь, каким злым выходил Дом из ее спальни. Неужели, впав в ярость, он мог совершить подобное?
   — Надо же что-то делать! — вскричала Белла. Анна вернулась к действительности.
   — Это не мог быть Доминик; — о Боже, это не мог быть он! Кто угодно, лишь бы не Доминик, — молила Анна про себя.
   — Миледи, но ведь вы сами сказали, что все улики указывают на маркиза!
   Да, это так, но тогда Анна лишь повторяла слова Патрика. Патрик! Она не видела его очень давно, ей необходимо поговорить с ним!
   — Помоги мне одеться! — прикрикнула Анна. — Я приму ванну позже, тем более что уже делала это прошлой ночью.
   Белла кинулась доставать белье.
   — Вы идете к лорду Коллинзу? — спросила девушка, помогая хозяйке одеться.
   Анна натянула тонкую рубашку и корсет и повернулась к Белле, чтобы та зашнуровала его.
   — Да.
   — Если его светлость узнает об этом, то придет в 6ешенство, — предупредила Белла, затягивая шнурки корсета.
   — Ты слишком сильно затянула, — сказала Анна, думая, что Белла, пожалуй, права. Она должна вести себя осторожно, не привлекая внимания Доминика. — Значит, мне надо проследить, чтобы он ничего не узнал. — Как ни странно, Анна испытывала чувство вины из-за предстоящей встречи с Патриком. Но ведь Патрик ее давний друг, и она едва ли предает Дома, отправляясь повидаться с кузеном, даже несмотря на то, что Доминик запретил ей встречаться с ним. Белла протянула темно-зеленое платье.
   — Это подойдет?
   Анна кивнула, но тут же подумала, что платье слишком нарядное.
   — Нет, достань черное, бомбазиновое.
   — Опять? — Белла неодобрительно покачала головой, но вернулась к шкафу.
   — У твоей горничной вкус намного лучше, чем у тебя. — Дом стоял, прислонившись к косяку двери, и смотрел на нее. Его взгляд спустился вниз к упругой груди, приподнятой корсетом, затем еще ниже — к отделанным кружевами панталонам.
   Анна повернулась, выхватив из шкафа первое попавшееся платье и прикрылась им.
   — Это невыносимо, — вскричала она, кипя от гнева. — Прошлой ночью ты не постучался и…
   — Я стучал несколько раз, но вы обе были так увлечены разговором, что ничего не слышали.
   Анна замерла, тяжело дыша. Черт побери, ее корсет был слишком туго затянут, она чувствовала легкое головокружение и боялась упасть в обморок. Как давно Доминик стоял за дверью?
   Анна побледнела, кинув взгляд вниз, но кучка порванного белья лежала за ее спиной, частично скрытая низкой оттоманкой. Анна повернулась так, чтобы полностью заслонить ее.
   Ее слегка расширившиеся глаза встретились с его испытующим взглядом.
   — Что ты задумала, Анна?
   — Ничего.
   — Тогда что ты скрываешь? Ты выглядишь виноватой.
   Анна нервно дернула плечом.
   — Мне нечего прятать. — Ей удалось улыбнуться, но взгляд непроизвольно упал на изуродованное белье.
   Дом проследил за ее глазами. Он резко шагнул вперед, заставив Анну отступить, и остановился, глядя вниз. Сердце Анны готово было вырваться из груди.
   — Это ты… ты сделал?
   Ей показалось, что Доминик смотрит целую вечность.
   — Нет! Разумеется, нет, — твердо сказал он.
   Анне хотелось верить ему. Но кто еще мог совершить подобное?
   Доминик повернулся к Белле, неподвижно стоящей за спиной хозяйки.
   — Я хотел бы поговорить со своей женой наедине.
   Белла повернулась, глядя на Анну.
   — Что бы ты ни хотел сказать, — сердце Анны екнуло, — говори в присутствии Беллы, — севшим голосом сказала она.
   — Я не собираюсь разговаривать при слугах, Анна. — Глаза Доминика потемнели. Анна так и не смогла найти подходящий ответ. — В чем дело? Боишься остаться со мной? Не доверяешь себе? — проговорил Доминик, явно издеваясь. — Или не веришь моему утверждению, что я этого не делал.
   Она вновь посмотрела на порванную ночную рубашку. Не стоит раздражать Доминика и ссориться с ним, как бы он ни провоцировал ее на это.
   — Белла, ты можешь идти, — спокойно сказала Анна, служанка медлила, и она добавила: — Все в порядке, иди.
   Когда Белла вышла, спокойствие мгновенно покинуло Доминика. Он резко повернулся и захлопнул дверь в будуар, закрыв их в небольшом пространстве гардеробной. Анна задрожала.
   — Что, черт возьми, здесь происходит? — прорычал Дом. — Вы обе ведете себя так, словно безумно боитесь меня!
   Анна с трудом качнула головой.
   — Анна! — рявкнул Доминик. — Из-за этого?' — Он показал на кучу тряпок.
   Она вздрогнула. И к великому ее ужасу, из глаз ее брызнули слезы.
   — О, Боже мой, — вздохнул Доминик. Он протянул руку и неожиданно нежным движением вытер Анне слезы. Затем его пальцы коснулись ее шеи. Анна застыла.
   Дом наклонился и легонько поцеловал ее в губы. Тело Анны оставалось напряженным.
   — Проклятие! — Глаза Доминика потемнели, он опустил руки, затем выругался еще раз. — Как, по-твоему, что я должен делать, Анна? Ты ведешь себя так, словно я собираюсь причинить тебе боль. Я не имею никакого отношения к этой порванной одежде.
   Анна покачала головой. Она не могла говорить, ее колени подгибались, но каким-то образом ей удалось устоять на ногах.
   Дом засунул руку в карман сюртука. Глаза Анны расширились при виде длинной коробочки, которую он протянул ей.
   — Возьми.
   В голове Анны замелькали самые разные предположения. Боже мой! Неужели она ошибалась? Неужели Доминик пришел, чтобы извиниться за прошлую ночь и сделать ей подарок? Но один взгляд на потемневшее, злое лицо мужа вытеснил подобные мысли. Анна взяла коробочку, но не стала открывать ее.
   — Что это?
   — Кое-что для сегодняшнего вечера. Открой.
   — Вечера? А куда мы идем вечером? — одновременно испуганно и недоверчиво спросила Анна,
   — На бал у Хардинга.
   — Дом! — вздохнула Анна. — Ты сошел с ума, ведь твой дедушка болен.
   — Напротив, я абсолютно в своем уме и прекрасно осведомлен о состоянии Рутерфорда, но обстоятельства вынуждают нас присутствовать там. Пожалуйста, открой футляр.
   Анна повиновалась, и перед ее глазами сверкнуло ожерелье из рубинов и бриллиантов.
   — Тебе нравится? — тихо спросил Доминик. Анна подняла на него повлажневшие глаза и обнаружила, что не может лгать.
   — Нет, хотя при других обстоятельствах… — Она не смогла закончить фразу.
   — Но ты можешь создать эти другие обстоятельства, Анна.
   — Нет. — Анна покачала головой.
   — Это ты настаиваешь на раздельном проживании, не я.
   — Ты предал меня.
   — Еще раз повторяю: я не соблазнял тебя с целью получить Уэверли Холл.
   Анна мгновение помедлила, затем протянула ему футляр.
   — Мне ничего не надо.
   — Но это твое. Ты маркиза Уэверли и должна выглядеть соответственно. — Из того же кармана Дом достал меньший по размеру футляр. — Серьги. — Доминик повернулся, чтобы идти, но передумал. — У тебя есть что-нибудь подходящее к случаю?
   — Имеешь в виду вечернее платье? — Анна начинала злиться.
   — Да, именно вечернее платье. Что-нибудь модное и элегантное и, разумеется, не черное.
   — Я не хочу идти на бал, — заявила Анна.
   — А я и не спрашиваю, что ты хочешь, — холодно бросил Дом.
   — Почему ты все это делаешь?
   — Почему даю тебе украшения баснословной стоимости? Почему настаиваю, чтобы ты надела их и пошла со мной на самый главный бал сезона? — Его глаза впились ей в лицо. — Четыре года назад ты стала моей женой — к лучшему или к худшему. Сейчас наступает худшее. Мы едем к десяти вечера.
   Анна взглянула на его холодное красивое лицо и с такой силой сжала ожерелье, что оцарапала пальцы.
   — Как скажешь, — в конце концов выговорила она. Секунду Доминик смотрел на нее, затем повернулся и пошел, но остановился на середине спальни.
   — Советую тебе приготовиться, — предупредил он.
   — Я… я не понимаю.
   — Файрхавен рассказал всем, что я незаконнорожденный, ублюдок, и они постараются поджарить меня на медленном огне, да и тебя тоже. — Дом направился к выходу.
   Анну охватила печаль, она слишком хорошо знала, как жестоки сплетни. Но на этот раз их мишенью будет не она, а Доминик. Сердце ее болезненно сжалось от жалости к мужу, словно его предательства и ее ужасных подозрений никогда не существовало.
   — Не ходи, — прошептала Анна, в то же время понимая, почему они оба должны быть у Хардинга.
   Дом остановился у двери. Не поворачиваясь, он тихо сказал:
   — У меня нет выбора.
   — Это вопрос чести?
   — Да, — согласился Доминик, глядя на нее через плечо своими золотистыми глазами. — Честь и гордость — это все, что у меня осталось.
   Анна остановила свою карету на Оксфорд-стрит, сделав вид, что идет в шляпную мастерскую Вместо этого она тихонько выскользнула через черный вход, оставив Беллу, чтобы та прикрывала ее. Через несколько минут наемный экипаж доставил Анну в Гайд-парк.
   Она приоткрыла дверцу и посмотрела по сторонам. Небо казалось необычайно синим, а плывущие по нему облака ослепительно белыми. Мимо Анны проскакали на лошадях две модно одетые дамы, безумолку болтавшие друг с другом. Неподалеку слышались шум проезжающих экипажей и смех детей.
   На Анне была черная шляпка с густой вуалью, так что при всем старании никто не смог бы узнать ее; тем не менее, она сильно нервничала.
   К экипажу быстрой рысью приближались два всадника. Присмотревшись, Анна облегченно вздохнула и помахала им рукой.
   Патрик, как было условлено, также махнул рукой. Он быстро спешился, бросив поводья груму, и забрался в экипаж к Анне, плотно закрыв за собой дверцу.
   — Анна? — Лицо Патрика было очень серьезным. Анна молчала, пытаясь успокоиться. Она отколола головную булавку, сняла шляпку и положила рядом с собой на сиденье.
   — Что случилось? — встревоженно спросил Патрик, беря ее за руку.
   — Я напугана, Патрик, — призналась Анна. — О, Боже мой!
   Патрик потянулся к ней; Анна позволила ему обнять ее и прижалась щекой к его красному шелковому шейному платку. Патрик погладил ее по голове. Анна закрыла глаза.
   Но ее почему-то не успокоили его объятия; напротив, Анна чувствовала вину из-за того, что допустила подобную вольность, и, как ни странно, испытывала сильную неловкость.
   — Разреши мне помочь тебе, Анна, — прошептал Патрик.
   Неожиданно она заметила, как блестят его глаза, и поняла, что Патрик сейчас поцелует ее. Но она не за этим приехала в парк! Анна хотела отодвинуться, пыталась протестовать, но Патрик держал ее мертвой хваткой, а его губы завладели ее ртом.
   Это был отнюдь не дружеский поцелуй. Анна вздрогнула, когда его язык скользнул в ее рот.
   Дом целовал ее почти так же, и так часто, что она не могла сосчитать, но его поцелуи казались ей восхитительными и мгновенно воспламеняли тело. С Патриком она не испытывала ничего подобного. Более того, его поцелуй даже вызвал у Анны отвращение. Да, она любила Патрика, но всего лишь как брата!
   В конце концов, Анне удалось оттолкнуть кузена; она быстро пересела обратно на свое сиденье, подальше от него. Она дрожала, держа одну руку на груди.
   — Что ты делаешь! — вскричала она, и увидела, как в глазах Патрика закипает гнев.
   — Ты ведь позволяла Дому целовать тебя?
   — Патрик, — Анна смутилась, — Доминик мой муж.
   — Дом — фальшивка! Ничтожество! — хрипло проговорил Патрик.
   — И тебя это радует? — холодно спросила Анна.
   — А-а, сейчас ты его защищаешь?! — закричал Пат-рик. — Он предал тебя, и дважды, а ты позволяла ему целовать себя! Раньше я, возможно, понял бы тебя. Но сейчас, когда стала известна правда, как ты могла?!
   Анна разозлилась.
   — Тот факт, что Филип не был отцом Дома, ничего не меняет в моих глазах. А то, чем мы занимаемся с мужем, — наше личное дело!
   Патрик молча смотрел на нее; его лицо выражало самые противоречивые чувства.
   — Извини, — его тон стал мягче, — я хотел помочь тебе, Анна. Ты ведь уже знаешь, что я…
   — Нет, Патрик! — Анна сделала протестующий жест, выдавив улыбку. — Я замужем за Домиником. Вероятно, это не очень счастливый брак, но развода не будет, и я останусь его женой, пока кто-нибудь из нас не умрет. — Договаривая, Анна побледнела, сожалея, что выбрала именно эти слова.
   — Пока кто-нибудь не умрет, — медленно повторил Патрик.
   Неожиданно карета показалась Анне слишком маленькой и душной.
   — Он все еще преследует тебя? — спросил Патрик.
   — Нет! — Анна перевела дыхание. — Я не знаю. О Боже, я не знаю, что мне думать.
   — Скажи мне, что случилось, Анна.
   Она рассказала Патрику о порванной ночной рубашке, старательно избегая, впрочем, объяснений о том, какое значение имела эта рубашка той ночью.
   — Анна, ты не можешь вернуться в Рутерфорд Хауз.
   — Я должна.
   — Ты сошла с ума!
   — Нет. Я предложила раздельное проживание, но Доминик отказался, настояв, чтобы мы жили вместе. — Анна отвернулась, избегая проницательного взгляда Патрика.
   — И на чем еще он настоял?
   Анна вздрогнула, встретившись глазами с Патриком. Понимая, что вовсе не обязана отвечать, она, тем не менее осторожно сказала:
   — Патрик, я делаю все, что могу, чтобы разобраться в этой сложной ситуации. Я всего лишь женщина, к тому же вряд ли очень умная. Что ты от меня хочешь?
   — Я не хочу, чтобы Дом снова причинил тебе боль. Он недостоин тебя, Анна, а сейчас, когда мы знаем, что он ублюдок…
   — Я пришла сюда за помощью, а не за обвинениями и упреками! — оборвала его Анна с большей, чем ей хотелось, горячностью.
   Патрик снова схватил ее за руки. Анна решила высвободиться, но, взглянув на его застывшее лицо, передумала. И все же она чувствовала испуг, раздражение… и грусть. Что случилось? Четыре долгих года Патрик был ее лучшим другом, самым дорогим и ценимым. Но неожиданно все изменилось. Анну охватили сомнения. Как она раньше не замечала откровенной неприязни Патрика к Дому?
   — Патрик, ты мой самый верный друг, и ты мне нужен сейчас, мне не к кому больше обратиться.
   — Я всегда готов помочь тебе, Анна! — с жаром воскликнул Патрик. — Ты должна покинуть Рутерфорд Хауз. Неважно, что говорит Доминик, ты ничем ему не обязана. Я помогу тебе убежать.
   — Я не могу сбежать, как какая-то мещанка, — тихо сказала Анна. — Не могу.
   Патрик помолчал, затем спросил:
   — Что ты будешь делать, когда Доминик потеряет свой титул, свои деньги и поместья?
   — На что ты намекаешь? Ничего не изменится, по крайней мере, для меня. Пока он не даст мне разрешения жить отдельно, я буду сопровождать его повсюду.
   — Боже! — взвился Патрик. — Этот человек — фальшивка! Он проклятый ублюдок! Возможно, сыночек конюха, Анна! А ты собираешься остаться с ним?
   — У меня нет выбора. — Сейчас Анна просто полыхала от гнева. — Знаешь, Патрик, ты ведешь себя более чем неприлично. Мне все равно, кто отец Дома. Если бы Доминик не обманул меня тогда, в Шотландии, и если бы он был свободен от подозрений, я бы простила ему те четыре года.
   — Можно подумать, что ты все еще любишь его!
   — Нет. Это глупо.
   — Скажи мне, Анна… а если выяснится, что настоящий отец Доминика был вором? Или убийцей?
   Глаза Анны расширились. — Это… невозможно.
   — Разве? — насмешливо спросил Патрик. — Учитывая все, что с тобой случилось? Подумай, так ли уж невозможно!
   Анна открыла рот — и закрыла его.
   — А кто знает, на что способен мужчина с подобной родословной? — Патрик театрально замолчал. — Значит, ты останешься, будешь согревать ему постель и позволишь ему выбирать, когда, где и как убить тебя? Будешь ли ты спать с ним сегодня вечером, Анна? — прошипел Патрик. — А что если ему наскучит игра в кошки-мышки? Что если он решит покончить со всем? Мужчине очень легко обхватить руками шею сгорающей от страсти любовницы и надавить… надавить… надавить…