Джойс Бренда. Скандальный брак

   — Просто я думала, что ты, может быть, не в курсе того, что здесь происходило в твое отсутствие, — наивно глядя ему в глаза продолжала Фелисити.
   — Ничего здесь не происходило, — огрызнулся Дом. — Фелисити, может, тебе лучше побеспокоиться о собственной репутации?
   Фелисити так и ахнула.
   — И нечего удивляться. Неужели ты думаешь, что я буду покорно выслушивать, как ты порочишь мою жену?
   — Я и не знала, что ты так привязан к ней! — воскликнула Фелисити. — И при этом оставил ее одну в деревне на целых четыре года, — ехидно добавила она.
   — Значит, ты ошибалась, — сказал Дом. Фелисити покраснела.
   — Извини, Дом. Я ведь тебе друг.
   — Мне так не кажется, миледи. А теперь… У нас с Анной неотложные дела, которые я должен обсудить с ней наедине.
   Фелисити недоверчиво посмотрела на него. Доминик отвернулся и увидел, что Анна стоит у окна и смотрит на него. Она была бледна, но ее голубые глаза гневно сверкали. Никто не заметил, что глаза Фелисити тоже метали молнии.
   Анна села за стол и принялась проверять счета. Она видела, как Дом вошел во флигель и остановился на пороге, но несколько минут делала вид, что не замечает его. Наконец она подняла глаза.
   — Ты ищешь меня? — деловитым и спокойным тоном спросила Анна, хотя мысли о том, как Фелисити держалась за его руку, прижималась к нему пышной грудью и улыбалась ему, не выходили у нее из головы.
   — Да.
   Анна сцепила руки и холодно посмотрела на Дома, твердя себе, что должна быть собранной и сдержанной. Доминик стоял в небрежной позе, прислонившись спиной к дверному косяку.
   — Я решил съездить в Лондон и привезти сюда моих лошадей.
   — Значит, ты и вправду остаешься? — насмешливо спросила Анна.
   Дом нахмурился.
   — Мне казалось, что прошлой ночью я довольно ясно дал тебе это понять, — очень мягко сказал он.
   Анна внезапно встала.
   — Если ты останешься, то только зря потеряешь время.
   — Ты так полагаешь? — Его брови взметнулись вверх. — Прошлой ночью я вовсе не терял его даром.
   — Я больше не собираюсь спать с тобой, — резко ответила Анна и сжала кулаки. Ей пришлось призвать на помощь все свое мужество. — Я хочу, чтобы наш брак существовал только на бумаге. Так будет лучше для нас обоих.
   Дом молчал, но его золотистые глаза сузились.
   — Многие пары живут так, — продолжала Анна, — уверена, тебе это известно лучше, чем мне.
   Он вдруг улыбнулся, но в его улыбке ей почудилась угроза.
   — Ты что, не поняла меня? — строго спросил Дом.
   — Ты не сможешь меня заставить спать с тобой, — воскликнула Анна.
   — Я и не собираюсь заставлять тебя, дорогая моя жена. Я просто собираюсь спать с тобой.
   — Но я не хочу тебя! — выпалила Анна.
   — Кого ты стараешься убедить? — тихо спросил он.
   — Уходи.
   Дом шагнул вперед, и Анна съежилась, потому что он направился прямо к ней и остановился, только когда уперся в стол.
   — Ты хочешь меня так же сильно, как и я тебя, — сказал он, слегка наклонившись и глядя на нее в упор.
   — Нет, ты всего лишь танцуешь под дудку Рутерфорда.
   — Я не танцую ни под чью дудку, — с угрозой в голосе сказал Дом. — Я хочу тебя. По-моему, прошлой ночью я доказал это.
   Анна попыталась повернуться к нему спиной, но он в мгновение ока оказался с другой стороны стола и развернул ее лицом к себе.
   — Я хочу тебя, Анна. Прямо сейчас.
   Глаза Анны округлились.
   — Ты смешон!
   — Нет, не смешон. — Он внезапно схватил ее за руку и притянул к себе. Анна не носила кринолина, и чуть не вскрикнула от неожиданности, почувствовав прикосновение его горячего тела. Ей сразу стало трудно дышать.
   — Вот и хорошо, — сказал он очень нежно. — Я хочу тебя прямо сейчас, очень хочу.
   — Пу — пусти меня.
   Он разжал руки.
   Анна попятилась и уперлась спиной в стену. Она изо всех сил старалась смотреть ему только в лицо, но взгляд ее словно сам собой опускался к его оттопыривающимся бриджам.
   — Что я должна сделать, чтобы ты оставил меня?
   — Не понял.
   — Что я должна сделать, чтобы ты оставил меня и покинул Уэверли Холл? — в отчаянии воскликнула Анна.
   Он молча уставился на нее.
   — Пожалуй, есть один способ. — Он скривил губы.Его взгляд стал тяжелым. — Одна неделя.
   — Теперь я не поняла.
   — Одна неделя. Мы уедем вместе на одну неделю, и все это время ты не будешь отказывать мне ни в чем.
   Настал черед Анны изумиться. Она прижала руку к груди, надеясь унять стук сердца.
   — Я думала о другом, — прошептала она.
   — А я думаю о твоем теле.
   — Я никогда не соглашусь на такое нелепое предложение, — упрямо тряхнула головой Анна.
   — Почему? Боишься? — Его тон снова стал насмешлив.
   — Да! Нет! Если твоя похоть так сильна, отправляйся к одной из своих женщин! — воскликнула она, но ее взгляд снова невольно скользнул по его бедрам: обтягивающие бриджи еще больше выдавали, как сильно он возбужден. Анна покраснела.
   — Уверена, что Фелисити будет более чем счастлива услужить тебе.
   — Но я вовсе не хочу Фелисити, — угрожающе произнес он. — Мне нужна ты!
   — Но я тебя не хочу, — через силу произнесла Анна.
   — Лжешь. — Дом самодовольно улыбнулся. — На протяжении этих четырех лет ты в любой момент могла аннулировать наш брак. Но ты этого не сделала. Признайся, Анна, почему ты не аннулировала наш брак?
   Анна сжала руки. На этот вопрос она не осмеливалась ответить даже себе.
   — Ну, скажи, скажи, — требовал он. Она знала, какого ответа он от нее ждет. Она облизнула пересохшие губы.
   — Я знаю, на что ты намекаешь! Но ты ошибаешься.
   — Да? Не думаю. — Он снова направился к ней, зажимая ее, как в ловушке, между столом и стеной. — Я думаю, ты любила меня, несмотря на то, что я тебя бросил! И все эти годы ждала, что я вернусь.
   — Нет.
   — Тогда остается только одно объяснение, — мрачно произнес Дом.
   Анна застыла.
   — И оно состоит в том, что ты расчетливая охотница за чужим состоянием, как о тебе и говорят.
   Анна почувствовала, что у нее подгибаются колени и почва уходит из-под ног.
   — Нет, — прошептала она.
   — Тогда почему? — Его глаза зловеще сверкнули. — Что тобой руководило — сердце или жесткий расчет? Он был прав. Анна почувствовала себя в западне.
   — Оставь меня. Уходи. Сейчас же.
   — Анна…
   — Уходи! — воскликнула она. — Пожалуйста!
   Он выпрямился.
   — Хорошо. Я еду в Лондон, но через несколько дней вернусь. За это время обдумай мое предложение.
   — Я уже обдумала.
   Он словно не слышал ее.
   — Одна неделя, Анна. И если после этого наш брак не покажется тебе счастливым, я сделаю, как ты просишь, и навсегда покину Уэверли Холл.

Глава 11

   Герцог Рутерфорд находился в гостиной, когда до него донесся скрип карет и цоканье копыт. Он подошел к окну и улыбнулся, увидев Дома верхом на прекрасном сером скакуне. Рядом, на таком же великолепном коне, гарцевал другой джентльмен. Рутерфорду показалось, что он узнал Теда Блейка — младшего сына графа Хардинга. Позади обоих мужчин ехала карета, запряженная шестеркой вороных, которыми правили два кучера в ливреях; двое слуг, тоже в ливреях, стояли на задней подножке. Процессия включала еще две кареты, множество слуг и конюхов, которые погоняли нескольких покрытых попонами породистых лошадей и чудесного полутораметрового черного жеребца.
   Доминик отсутствовал три дня, и теперь Рутерфорд был рад, что он вернулся. По правде говоря, его одолевали сомнения, не останется ли Дом в Лондоне. Но он вернулся, и герцог подозревал, что вовсе не из-за условий дарственной, а из-за Анны.
   Рутерфорд снова улыбнулся.
   Он был уже стар, и ему, возможно, осталось немного — не собирался же он жить вечно. Он знал, что наступит час его встречи с Создателем, и этот час неотвратимо приближается, а будущее герцогства все еще было неопределенно. Нужен наследник. Герцог был настолько же романтик, насколько и прагматик. Он очень любил Доминика и никогда не мог простить своего сына Филипа за то, что тот не проявлял к мальчику никаких чувств, в которых ребенок так нуждался. Не мог простить, даже несмотря на то, что прекрасно понимал, почему Филип был так холоден и неласков с Домиником и поглощен только собой. Возможно, Филип был бы другим человеком, если бы его мать, Сара, не умерла от лихорадки в возрасте тридцати одного года, когда мальчику было всего десять лет. После безвременной кончины Сары герцог не захотел вступать в брак с другой женщиной. Это все приняли как должное: его считали однолюбом. Анна приходилась Саре племянницей. Мать Анны, Джанис, самая младшая из сестер Стенхоуп, родилась через двенадцать лет после старшей, Сары. По настоянию Сары герцог позаботился о первом выходе Джанис в свет и устроил самый роскошный бал, который когда-либо видело королевство. И семнадцатилетняя Джанис была так прекрасна в тот вечер, так невинна и полна надежд! На следующий год она сбежала в Америку…
   Анна была очень похожа на мать. Джанис вышла замуж за Фреда Стюарта, американского авантюриста из Филадельфии, и они шесть лет путешествовали по всей Америке. Герцог не мог отыскать беглянку; ему даже не удалось сообщить Джанис о смерти сестры. Только много лет спустя она написала ему из Бостона, где они с мужем в конце концов поселились и открыли пансион. У них не было детей, три беременности Джанис закончились вы-кидышем. Даже несмотря на то, что она снова и снова повторяла в письме, как им хорошо в Бостоне, Рутерфорд мог с уверенностью сказать, что Джанис несчастлива в браке. Это было единственное известие, которое он от нее получил. Следующее письмо из Америки было написано самим Стюартом. Он сообщал, что Джанис умерла при родах долгожданного ребенка, о котором столько мечтала. Так появилась на свет Анна. Одиннадцать лет спустя Анна приехала к Коллинзам: худенькая молчаливая сирота, без всяких средств к существованию. Герцога словно бы не касалось присутствие девочки; он не желал ничего знать о ней и считал ее, так же как и Фреда-Стюарта, виновной в смерти Джанис.
   Но однажды, снедаемый любопытством, он заехал к Коллинзам, и с первого же взгляда на маленького, но уже повидавшего много горя ребенка его сердце распахнулось для Анны. Он стал регулярно навещать ее и справляться, как она поживает. Когда Анна повзрослела, он обнаружил, что она — точная копия своей матери, и не только внешне, но душой и сердцем; теплая, великодушная, искренняя.
   Да, он был настолько же романтик, насколько и прагматик.
   Много лет назад он решил, что Дом и Анна должны пожениться. Не потому, что они подходили друг другу, это было само собой разумеющимся, и не потому, что Анна была влюблена в Дома. А в силу своих собственных, личных, может быть, эгоистических причин. Герцог поклялся, что сделает все возможное, чтобы свести их вместе. Это будет последнее и самое важное дело, которое он совершит, прежде чем умереть: он помирит Дома и Анну. Это его личный долг перед Джанис Стенхоуп Стюарт.
   Анна никак не могла сосредоточиться на жалобе одного из арендаторов, лежащей перед ней. Ее взгляд все время отрывался от бумаги и устремлялся в окно. Дом вернулся! Когда он уезжал, она не была уверена, что увидит его снова. Сердце взволнованно билось. Она не могла признаться самой себе, что испугана и что этот испуг — только часть ее истинных чувств. Доминик уже скрылся из виду, но Анна знала, что он и его приятель неподалеку, потому что до нее доносились их голоса. Анна решила продолжать работу. Раздался смех Дома: теплый, раскатистый и такой соблазнительный, что Анне сразу же вспомнилась ночь, которую они провели вместе.
   Она встала и пригладила собранные в тугой пучок волосы. Доминик вернулся с лошадьми. Он действительно собирался остаться в Уэверли Холл. И, разумеется, ожидает от нее ответа на свое/предложение о поездке. Анна вздохнула и попыталась собраться с мыслями. Решив, что ей не следует прятаться во флигеле, Анна вышла. Дом и незнакомый ей джентльмен стояли возле загона, в котором по кругу бегал чудесный жеребец — черный, лет трех, насколько могла определить Анна. Его задранный кверху хвост развевался, словно флаг, шея выгнулась дугой. Жеребец заржал и перешел в галоп. Он явно красовался.
   — Если бы он к тому же еще и понимал, чего хочет от него наездник… — сухо заметил Дом.
   — К счастью, ты нашел отличного жокея, — отозвался его приятель.
   — Да, ему пора начинать выигрывать скачки.
   Анна слышала их разговор и не могла не восхищаться жеребцом, который наверняка будет сильным и выносливым. Уже сейчас он выглядел победителем.
   — Здравствуй, Анна, — пробормотал Дом, медленным взглядом окинув ее фигуру.
   Сразу забыв о жеребце, Анна взглянула на мужа.
   — Добрый день, Дом, — с безукоризненной вежливостью ответила она и невольно поправила рукой юбку. Анна покраснела под его пристальным взглядом. Можно было не сомневаться, о чем думает Доминик. Он тоже вспомнил ту ночь.
   — Позволь представить тебя моему другу, лорду Теодору Блейку. Он младший из двух сыновей графа Хардинга, — сказал Дом.
   Она тепло улыбнулась Блейку. Приветливо и восхищенно глядя на Анну, он поднес к губам ее руку.
   — Рад нашему знакомству, леди Сент-Джордж. Дом совершенно ничего не рассказывал о своей жене, но его решимость как можно скорее вернуться в Уэверли Холл навела меня на мысль, что его ожидает здесь прекрасная женщина, которую я тоже скоро увижу.
   — Благодарю, — ответила Анна. Было ясно, что Блейк повеса, привыкший расточать комплименты с легкостью, с которой дети играют в мяч. Он был красив — с бледным лицом, голубыми глазами и почти такими же черными, как у нее, волосами. Когда он улыбался, а делал это Теодор довольно часто, — на его щеках появлялись ямочки. И хотя комплименты Блейка были стандартны, нельзя было не поддаться его обаянию.
   — Вы очень любезны, лорд Блейк.
   — Можно просто Блейк, — сказал он и подмигнул.
   — Хватит, Блейк, — мрачно произнес Доминик. — Прибереги свои ямочки для другой женщины.
   — Эй, дружище, надеюсь, ты не станешь ревновать меня из-за того, что я перекинулся парой слов с твоей женой? — улыбнулся Блейк.
   — Не беспокойся, — усмехнулся Дом и снова посмотрел на Анну. — Мне жаль, что моя поездка заняла на день больше, чем я предполагал.
   — Да? Я не обратила внимания, — равнодушно ответила Анна и пожала плечами, словно не лежала каждую ночь без сна, задавая себе один и тот же вопрос: вернется Дом или нет.
   — Я пригласил Блейка погостить у нас несколько дней, — сказал Доминик. — Он поможет в дрессировке Лакки. Ты не возражаешь?
   — Конечно, нет, — ответила Анна. Ее внимание вновь было приковано к жеребцу. — Какой красавец!
   — Я его сам вывел, — сказал Дом. — Это самый быстрый жеребец, какого я только видел.
   — Правда? — пришла в восторг Анна.
   — Он объезжен совсем недавно. Тем не менее, я верю, он станет чемпионом.
   — Это меня не удивит, — согласилась Анна.
   — Ты разбираешься в лошадях? — спросил Дом, пристально глядя на нее.
   Она спокойно выдержала его взгляд.
   — Да, — Они некоторое время смотрели друг на друга, и сердце Анны забилось быстрее.
   Блейк бросил взгляд куда-то за спину Анны и присвистнул.
   — Кто это?
   Анна обернулась. О Боже! Она изо всех сил попыталась сохранить равнодушное выражение лица.
   — Это кузина Анны, — ответил Доминик. — Разве ты не знаком с Фелисити Коллинз Рид?
   — Вдовой Гарольда Рида? Нет, я не имел такого удовольствия, но много слышал о ней, — расплылся в улыбке Блейк. — О-о, людская молва справедлива: она действительно очень красива. Правда ли, что она при этом очень холодна?
   — Уверен, Фелисити согреет настоящего джентльмена, — усмехнулся Дом. — Идем, я представлю тебя. — Он подтолкнул Блейка в плечо. — Кстати, я пригласил ее на ужин, чтобы ты не преследовал мою жену.
   Они направились к Фелисити, которая в отсутствие Дома не появилась в Уэверли Холл ни разу. Анна знала, почему именно теперь ее кузина приехала. Она убеждала себя, что ей нечего бояться, но тревога не покидала ее.
   Она видела, как Фелисити улыбнулась Блейку, а затем все свое внимание перенесла на Дома. Анна решительно отвернулась, облокотилась на ограду загона и посмотрела на черного жеребца. Он щипал траву в нескольких футах от нее и вдруг поднял голову и посмотрел на нее своими огромными коричневыми глазами. Она попыталась улыбнуться, но улыбка не получилась.
   — Привет, детка, — с нежностью произнесла она. — Какой ты красавец! А это правда, что ты немного проказник?
   Жеребец слушал, навострив уши. Лишь его большие ноздри слегка дрожали.
   — Скажи, малыш, что мне делать?
   Лакки фыркнул и дернул ушами. В тот же момент Анна почувствовала, что Дом рядом, и тело ее напряглось.
   — Надеюсь, ты обсуждаешь с ним мое предложение? — вкрадчиво спросил Дом, и его дыхание коснулось ее шеи. Анна повернулась, и это было ошибкой. Доминик стоял так близко, что подол ее юбки накрыл его ботинки, а отступить назад было невозможно, потому что её спина уже упиралась в ограду загона.
   — Твое предложение? — Она пожала плечами, словно забыла, о чем он говорит. Но она помнила, отлично помнила. Одна неделя, в течение которой она должна делать все, о чем он ни попросит. Одна неделя, которую ей нужно провести с ним. Анна знала, чего он от нее хочет.
   — Ну? — спросил Дом.
   — Я еще не думала об этом, — солгала Анна. Со времени его отъезда это было единственное, о чем она могла думать.
   — Тогда подумай об этом сейчас, — сказал Дом, пристально глядя на нее.
   У Клариссы в южном крыле Уэверли Холл теперь были новые комнаты. С первого дня брака с Филипом и в последующие двадцать девять лет она делила с ним его апартаменты, а теперь, как и полагалось, переехала во вдовью часть дома. Сжимая в руке дневник Филипа, она вышла из комнаты. Возле открытой двери в библиотеку помедлила. Герцог Рутерфорд стоял к ней спиной и смотрел в окно. Кларисса знала, что Дом вернулся.
   — Ваша светлость, — холодно позвала она. Он обернулся. Выражение его лица нельзя было назвать дружелюбным. Вряд ли они вообще были друзьями.
   — Могу я поговорить с вами? — с натянутой улыбкой спросила Кларисса.
   — Говори, — кивнул он, и его взгляд упал на красную кожаную тетрадь у нее в руках. — Что это, Кларисса? Она больше не улыбалась.
   — Разве не ясно? Это дневник Филипа. — Ее глаза дерзко сверкнули.
   — Дом дал его тебе прочесть? — спросил Рутерфорд и пристально посмотрел на нее.
   — Нет, я сама взяла его, — без колебания ответила Кларисса.
   — Понятно. Ты взяла его без разрешения.
   — Да! Я думаю, что Дом даже не знает о пропаже, он уехал в такой спешке. Неужели вам не о чем волноваться? — воскликнула Кларисса.
   С мрачным лицом он пересек комнату и закрыл дверь.
   — Я очень беспокоюсь о Доминике.
   — Я не об этом! — Она подняла тетрадь и потрясла ею в воздухе. Кларисса редко теряла самообладание, но сейчас настал именно такой момент. — Неужели тебя не беспокоит, о чем написал Филип? Ни капли?
   — Конечно, беспокоит.
   — Филип знал!
   Рутерфорд не шелохнулся.
   — Он нигде не пишет об этом прямо, но постоянно намекает, что все знает… и ненавидит всю вашу семью.
   — Мне об этом известно.
   Кларисса задохнулась от волнения, но уже не могла остановиться.
   — А О том, что тебя он ненавидел больше всех, тебе известно?
   На лице герцога появилось страдальческое выражение.
   — Да, это я тоже знаю. Верни дневник Дому.
   Кларисса попятилась.
   — Господи, ты сошел с ума! Ты хочешь, чтобы он все узнал?
   — Возможно.
   — Нет! — Кларисса затрясла головой. — Нет, я сожгу его. Ты просто дурак!
   Рутерфорд колебался. Может, и не стоило будить спящего льва. Но он уже стар, наваливаются болезни, и если он умрет, прежде чем Дом узнает правду, тот не узнает ее никогда, потому что Кларисса, несомненно, унесет все тайны с собой в могилу.
   — Я думаю, это месть Филипа, — с жаром сказала Кларисса. — Это его месть всем нам. Тебе, мне. Дому… Я просто поражена его самообладанием: он ни разу не показал своей осведомленности. Неудивительно, что он столько путешествовал! Он ненавидел Уэверли Холл так же сильно, как и всех нас.
   У Рутерфорда задрожали ноздри, на шее вздулись вены. Он доверял своей интуиции.
   — Верни дневник Дому, Кларисса.
   Кларисса судорожно прижала дневник к груди.
   — Его надо уничтожить.
   — Почему? Потому что тебе приходится скрывать гораздо больше, чем всем остальным? — Его глаза сузились. — Верни дневник Доминику. — Он решительно прошагал мимо Клариссы и вышел из комнаты.
   Кларисса смотрела ему вслед, и от нахлынувших слез, фигура старика расплылась у нее перед глазами. Господи, как она ненавидела его! Но он был одним из самых влиятельных людей в Англии, отвечающим только перед королевой и Богом, и она не могла ослушаться его. Как бы ей этого ни хотелось. Но когда-нибудь и она отомстит ему. Она ждет своего часа уже двадцать девять лет.
   Когда Анна спустилась в гостиную, все уже собрались. Она сразу увидела Дома: он стоял возле мраморного камина и разговаривал с Блейком. Каждый из них держал в руке по бокалу шерри. Рядом с ними стояла Фелисити в платье с пышной золотистой юбкой и смеялась каждому слову, которое произносил Дом. У нее было такое огромное декольте, что при каждом вдохе Фелисити рисковала продемонстрировать свои обильные прелести всем окружающим.
   Напустив на себя полнейшее равнодушие, Анна оглядела гостиную.
   Рутерфорд сидел на расшитом золотом диване и разговаривал с Патриком. Поймав взгляд Анны, Патрик умолк на полуслове и улыбнулся. Она догадалась, что он, должно быть, сопровождает Фелисити в Уэверли Холл, хотя, как вдова, та имела полное право, если пожелает, приехать на ужин одна. Впрочем, сегодня Анна была особенно рада видеть Патрика.
   Войдя в комнату, Анна даже не повернула головы в сторону Дома и его собеседников, хотя знала, что он следит за ней. Она направилась прямо к герцогу.
   — Добрый вечер, ваша светлость, — произнесла Анна, сделав легкий реверанс.
   Герцог с усилием поднялся.
   — Добрый вечер, Анна, — ответил он и поцеловал ее в щеку.
   Анна повернулась к Патрику.
   — Вот это сюрприз!
   — Надеюсь, приятный?
   — Замечательный, — с улыбкой ответила Анна. Краем глаза она видела, что Дом смотрит на них и что он больше не улыбается.
   — Ты давно не приезжал к нам. Погуляешь со мной вечером?
   Патрик рассмеялся и взял ее за руку.
   — Конечно.
   Анна видела, что Дом злится. Это доставило ей странное удовольствие. Внутренний голос подсказывал, что она ведет себя как ребенок, даже хуже — как Фелисити, но Анна никогда раньше ни с кем не кокетничала и никогда не видела, чтобы Доминик с такой ревностью смотрел на нее. Это был упоительный момент. Но с какой стати ему ревновать ее? Значит, она небезразлична ему, — даже если дело только в его уязвленном мужском самолюбии.
   Дом повернулся к ней спиной, и Анна испугалась. Фелисити что-то шептала ему на ухо, и губы ее, как показалось Анне, почти касались его щеки. У Анны мгновенно испортилось настроение. Несмотря на браваду перед Домом, она не была искушенной светской женщиной и не умела флиртовать; помимо того, не обладала способностями пользоваться разными хитроумными женскими уловками, которые так привлекают и разжигают мужчин. В довершение всего, из уважения к покойному тестю, Анна с головы до ног была одета в черное. Глупо хоть на минуту вообразить, что она может пробудить ревность Доминика Сент-Джорджа. Особенно когда такая ослепительная женщина, как Фелисити, держит его за руку, а в Лондоне его ждут французская актриса и двое детей от предыдущей любовницы!
   К ней подошел Рутерфорд и, обняв за талию, увел от Патрика.
   — Все твои чувства написаны у тебя на лице, моя дорогая.
   — Неужели так заметно? — Ее голос стал хриплым от готовых пролиться слез. — Я глупа, и даже хуже, — сказала она сердито.
   — Совсем нет. Это Фелисити глупа, — возразил Рутерфорд.
   — Она красавица, а я дурнушка. Так распорядилась судьба. Дом считает, что я едва ли стою его внимания.
   — Напротив, мне кажется, он страшно ревнует тебя к Патрику.
   — Я тоже сначала так думала, — согласилась она. — А потом поняла, как глупа даже подобная мысль.
   — Это совсем не глупая мысль, Анна. — Он похлопал ее по плечу. — Дорогая моя, ты очень красивая, гораздо красивее, чем многие женщины, и гораздо красивее, чем твоя пустышка-кузина. Господи, ты так похожа на свою мать Джанис, а она в свое время была просто красавица!
   — Вы действительно считаете, что я на нее похожа?
   — Да, считаю. А Фелисити похожа на Эдну. И внешне, и по характеру. Дом не дурак, Анна.
   Анна была в растерянности. Она повернулась, чтобы посмотреть на Дома, и обнаружила, что он пристально смотрит на нее. Их взгляды встретились. У Анны перехватило дыхание.
   — Хочешь совет? — мягко спросил Рутерфорд.
   Анна кивнула.
   — На твоем месте я бы продолжал вести себя, как и раньше и забыл про Фелисити, потому что она тебе в подметки не годится.
   — Вы очень добры, — улыбнулась Анна.
   — Нет, просто я старик, а старики стараются быть честными, потому что у них не осталось времени, чтобы лгать.
   Анне стало не по себе.
   — Пожалуйста, не говорите так, ваша светлость.
   — Почему? Я не боюсь смерти, Анна. Я прожил хорошую жизнь.
   В его глазах появилось отсутствующее выражение. Анне показалось, что он думает сейчас о своей жене, герцогине Саре. Все считали, что герцог не женился во второй раз, так как не мог пережить потерю своей первой и единственной жены.