Эддингс Дэвид. Сапфирная роза

   — Думаю, могла, если бы захотела, — признал Спархок. — Однако, я вижу, она по-прежнему занимает твои мысли.
   — Признаюсь, что так, друг Спархок. Я пытался выбросить ее из головы, но все без толку. — Кринг вздохнул. — Боюсь, мой народ никогда бы ее не принял. Все было бы в порядке, если бы не мое высокое положение. Ведь если я на ней женюсь, она станет доми среди пелоев, подруга доми и главной среди женщин. И уж тогда, поверь мне, остальные женщины будут локти себе кусать от зависти и всячески поносить ее перед своими мужьями. Тогда недовольные мужчины станут ругать ее на советах, и мне придется урезонивать их, возможно даже убивать. А ведь среди них много моих друзей, которых я знаю с детства. Ее присутствие разобьет мой народ на части. — Он снова вздохнул. — Может, мне все же будет суждено погибнуть в грядущей битве. Так я смогу избегнуть выбора между любовью и долгом. — Кринг выпрямился в седле. — Ну, довольно этих бабских причитаний, — проговорил он. — После того, как мы уничтожим здесь основные силы земохцев, мы совершим набеги на приграничные земли. Будь спокоен, у земохцев не достанет времени заниматься тобой и твоими друзьями. Мне известно, как можно легко отвлечь земохцев. Мы разрушим их крепости и замки, а это их почему-то сводит с ума.
   — Ты хорошо все обдумал, Кринг?
   — О, за это даже не беспокойся, друг Спархок. Когда мы отправимся на восток, то мой отряд пелоев будет сопровождать вас до той дороги, что ведет на северо-восток к земохскому городу Вилета. А теперь слушай внимательно, друг. Я дам тебе указания, чтобы ты без труда смог разыскать ту тропу, о которой я говорил тебе прежде. — И потом он некоторое время рассказывал Спархоку, как ехать, подмечая знаки и расстояния.
   — Вот так, друг Спархок, — заключил он. — Хотел бы я сделать для тебя больше. Ты уверен, что не нужно послать с тобой несколько сот всадников?
   — Я бы не отказался от компании твоих воинов, Кринг, — ответил Спархок. — Но такой большой отряд обязательно привлечет к себе внимание земохцев, а так мы можем остаться незамеченными. Нам нужно спешить, ведь наши друзья на равнинах Лэморканда надеются, что мы достигнем замка Азеша до того, как на них нападут земохцы.
   — Прекрасно понимаю тебя, друг Спархок.
   Они ехали на восток два дня, а потом Кринг объявил Спархоку, что он должен утром повернуть на юг.
   — Советую выехать часа за два до рассвета, друг Спархок, — сказал он. — Если вас увидят днем земохские разведчики, они могут из любопытства проследить за вами. Земли на юге ровные, так что в темноте ехать не опасно. Удачи, друг. На твои плечи возложено многое. Мы будем молиться за тебя — когда не будем заняты истреблением земохцев.
   Луна поднималась над рваными облаками, когда Спархок вышел из шатра подышать свежим воздухом. За ним последовал Стрейджен.
   — Приятная ночь, — проговорил стройный блондин своим глубоким голосом.
   — Правда, немного прохладно, — отозвался Спархок.
   — Ну кто же захочет жить в стране вечного лета? Я наверное не увижу тебя, когда вы уедете, Спархок. Я скорее сова, чем жаворонок. — Стрейджен залез рукой в карман камзола и вытащил оттуда конверт гораздо толще, чем предыдущий. — Это последнее, — сказал он, вручая рыцарю письмо. — Вот я и выполнил до конца поручение, возложенное на меня королевой.
   — Думаю, ты отлично с этим справился, Стрейджен. Однако ты мог бы и не ездить так далеко, если бы сразу отдал мне все письма.
   — А я вовсе не был против поездки. Мне нравятся ты и твои спутники. Конечно, не настолько, чтобы подражать вашему непомерному благородству, но все же нравитесь.
   — Ты мне тоже нравишься, Стрейджен. Не настолько, конечно, чтобы доверять тебе и быть с тобой до конца откровенным, но все же нравишься.
   — Благодарю, сэр рыцарь, — проговорил Стрейджен с насмешливым поклоном.
   — Ну что вы, милорд, — усмехнулся Спархок.
   — Будь осторожен в Земохе, дружище, — уже серьезно сказал Стрейджен. — Я очень люблю твою молодую королеву с железной волей, и мне бы не хотелось, чтобы ты разбил ей сердце какой-нибудь глупой неосторожностью. Да, если случится, что Телэн будет подавать тебе идеи — не отмахивайся. Я знаю, что он еще мальчик и к тому же вор, но у него превосходная интуиция и исключительный ум. Возможно даже, что он умнее многих из нас, и кроме того, он удачлив. Держись, и не проиграй, Спархок. Мне что-то совсем не хочется кланяться Азешу. — Он скорчил рожу. — Ну, хватит. Я иной раз становлюсь излишне сентиментальным. Давай-ка пойдем назад в шатер и разопьем бутылочку-другую за старые добрые времена — если ты, конечно, не хочешь прямо сейчас прочитать письмо.
   — Я пока его приберегу. Прочту, когда станет особенно тоскливо.

 

 
   Когда они выступали, луна снова вышла из-за облаков. Спархок коротко набросал для всех маршрут, отмечая все приметы, которые указал Кринг. Затем все сели на лошадей и отправились в путь.
   Было темно хоть глаз выколи.
   — Да мы долго можем кругами ездить, — мрачно пожаловался Келтэн. Накануне вечером он засиделся с пелоями, и когда Спархок разбудил его, глаза Келтэна были налиты кровью, а руки заметно дрожали.
   — Не думай ни о чем и просто продолжай ехать, Келтэн, — посоветовала ему Сефрения.
   — Конечно! — сказал он с сарказмом. — Но куда?
   — На юго-восток.
   — Прекрасно, но где этот юго-восток?
   — Там. — Сефрения указала в темноту.
   — Откуда ты знаешь?
   Волшебница что-то быстро проговорила Келтэну по-стирикски.
   — Вот это должно тебе все объяснить, — добавила она по-эленийски.
   — Матушка, я не понял ни слова.
   — Это не моя вина, милый.
   Облака были очень плотными и светало медленно. Двигаясь на юг, они вскоре увидели очертания горных вершин, уходящих далеко на восток. Такие горы можно было встретить только в Земохе.
   Позже утром Кьюрик подъехал к Спархоку.
   — Вон та красная вершина, о которой ты говорил, Спархок, — сказал он, указывая рукой.
   — Как будто в крови, да? — высказал свои наблюдения Келтэн. — Или это только мои глаза?
   — Пожалуй и то, и другое, — сказала ему Сефрения. — Не надо было пить вчера столько эля.
   — Вот вчера мне и надо было сказать об этом, матушка, — печально произнес Келтэн.
   — Ну ладно, дорогие мои, — сказала Сефрения. — Пора вам переодеться. Ваши доспехи будут слишком привлекать внимание здесь, в Земохе. Наденьте, если нужно, кольчуги, но еще я каждому дам по стирикскому одеянию. Переоденьтесь, и я займусь вашими лицами.
   — Я к своему привык, — сказал ей Улэф.
   — Ты может и привык, а вот земохцы вряд ли.
   Пять рыцарей и Берит сняли доспехи — рыцари с облегчением, а Берит с видимой неохотой. Потом они натянули чуть более удобные кольчуги и поверх них стирикские одежды.
   Сефрения внимательно осмотрела их и сказала:
   — Оставьте пока перевязи поверх одежды. Сомневаюсь, что у земохцев существуют какие-либо традиции по ношению оружия. Если дела обстоят по-другому, поменяем. Теперь стойте все спокойно. — Сефрения переходила от одного к другому, дотрагиваясь до их лиц и повторяя для каждого одно и то же стирикское заклинание.
   — По-моему, не сработало, леди Сефрения, — проговорил Бевьер, оглядывая лица своих спутников. — Я не вижу никаких изменений.
   — Я и не пыталась изменить их в твоих глазах, Бевьер, — улыбнулась Сефрения и достала из седельной сумки небольшое зеркальце. — Так вас увидят земохцы, — продолжила она и протянула зеркало Бевьеру.
   Бевьер взглянул и сделал знак, охраняющий от нечистой силы.
   — Боже мой! — выдохнул он. — Как я ужасен! — Затем он передал зеркало Спархоку, и тот стал пристально разглядывать свою странно изменившуюся внешность. Волосы по-прежнему были черными, как вороново крыло, но его обветренная кожа стала бледной, как у всех стириков. Надбровные дуги и скулы стали резче. Однако Сефрения, как с сожалением заметил он, оставила его нос таким как был. Сколько он ни говорил себе, что его не волнует сломанный нос, сейчас он все же понял, что хотел бы хоть раз посмотреть на себя с прямым носом, хотя бы для разнообразия.
   — Я сделала так, чтобы вы походили на стириков, — объяснила она. — Это обычно для Земоха, и мне так проще. А вид наполовину эленийца, наполовину стирика меня ужасно раздражает.
   Затем она вытянула вперед правую руку и произнесла несколько слов по-стирикски. И тут же все увидели, как темная ленты спиралью обвила ее руку и запястье, заканчиваясь удивительно живым изображением головы змея на ладони.
   — Для этого, полагаю, есть причина? — спросил ее Тиниен, с любопытством глядя на появившийся на руке Сефрении таинственный знак.
   — Конечно. Ну что, мы отправляемся?
   Граница между Пелосией и Земохом была плохо обозначена и, казалось, проходила по извилистой линии, где кончалась высокая трава. Земля к востоку от этой линии была каменистой и растительности было мало. Темный край хвойного леса проходил не так далеко от них по крутому склону. Они отправились по направлению к нему, но не проехали и половину этого расстояния, как дюжина всадников в грязно-белых одеяниях вынырнула из-за деревьев и стала приближаться к ним.
   — Не волнуйтесь, с этим я справлюсь сама, — спокойно проговорила Сефрения. — Просто не произносите ни слова и постарайтесь выглядеть угрожающе.
   Приближающиеся земохцы подъехали к ним совсем близко. У некоторых были лица с незавершенными стирикскими чертами, некоторые вполне могли сойти за эленийцев, а были и такие, в ком перемешались черты обеих наций, и выглядели они весьма непривлекательно.
   — Слава грозному Богу земохцев, — сказал их вожак на ломаном стирикском. На самом деле язык, на котором он говорил, был смесью стирикского и эленийского, собрав в себе худшие черты обеих языков.
   — Ты не назвал его имени, кедьек, — холодно сказала ему Сефрения.
   — Откуда она знает, как зовут этого парня? — прошептал Келтэн Спархоку. Келтэн, видимо, понимал по-стирикски больше, чем мог сказать.
   — Кедьек не имя, — ответил Спархок. — Это ругательство.
   Лицо земохца стало еще бледнее, а его черные глаза сузились от ненависти.
   — Женщины и рабы не смеют так говорить с королевской стражей, — выдавил он из себя.
   — Королевская стража, — фыркнула Сефрения. — Ни ты, ни кто-либо из твоих людей не стоит и прыща на теле имперского стражника. Произнеси имя нашего Бога, чтобы я знала, что ты истинно верующий. Произнеси его, кедьек, или умри!
   — Азеш… — пробормотал человек не так уверенно.
   — Его имя оскорблено языком, который его произнес, — проговорила она ему. — Но Азеш иногда приветствует оскорбления.
   Земох выпрямился.
   — Мне приказано собрать людей, — объявил он. — Близится день, когда Благословенный Отт вытянет свой кулак, чтобы разбить и поработить неверных запада.
   — Тогда подчиняйся. Продолжай свою работу и будь прилежен, потому что Азеш награждает нерадивых смертью.
   — Я не нуждаюсь в поучениях женщины, — холодно заявил вожак. — Готовься вести солдат к битве.
   — Твоя власть не распространяется на меня. — Сефрения подняла правую руку ладонью к нему. Лента на ее руке и запястье, казалось, двигалась и извивалась, а змеиная голова на ладони шипела, высовывая раздвоенный язык. — А теперь тебе позволяется приветствовать меня, — грозно проговорила она земохцу.
   Вожак тут же отпрянул с расширенными от ужаса глазами. Ритуальное стирикское приветствие означало то, что он должен был поцеловать ей ладони, так что «позволение» Сефрении было прямым приглашением к смерти.
   — Прости меня, о Высокая Жрица, — пролепетал он дрожащим голосом.
   — Не думаю, что это возможно, — бесстрастно сказала ему Сефрения и посмотрела на остальных земохцев, застывших от ужаса. — Этот кусок дерьма оскорбил меня, — сказала она им. — Сделайте с ним то, чего он заслуживает.
   Земохцы молча слезли со своих лошадей, стянули с седла своего отбивающегося вожака и одним ударом отсекли ему голову. Сефрения, которая обычно при такой жестокости чувствовала отвращение, сейчас смотрела на все происходящее не меняя выражения лица.
   — Именно так, — сказала она бесстрастно. — Теперь уберите то, что от него осталось, как велит обычай, и продолжайте ваше дело.
   — А… э… Грозная Жрица, — вымолвил один из них. — Но у нас теперь не вожака.
   — Ты об этом сказал… Ты теперь и будешь вожаком. Будешь служить верой и правдой — тебя наградят, а если нет — тебя ждет суровое наказание. А теперь уберите эту падаль с моей дороги. — Она тронула Чьэль ногами, и стройная белая кобылка двинулась вперед, аккуратно обходя лужи крови на земле.
   — Однако, быть вожаком у земохцев весьма опасно для здоровья, — заметил Улэф Тиниену.
   — Да, пожалуй, — согласился Тиниен.
   — Тебе необходимо было так поступить с ним, — запинаясь спросил Сефрению Бевьер.
   — Да. Земохца, оскорбившего жреца, неминуемо ждет наказание, а наказание в этой стране только одно.
   — А как ты сделала, чтобы эта твоя змея двигалась? — с легким испугом в глазах спросил Телэн.
   — Я ничего не делала, — ответила волшебница. — Это просто кажется, что она двигается.
   — Так значит, она его не укусила бы?
   — Конечно. Но он бы наверняка решил, что укусила, и результат был бы тот же. Сколько нам ехать по этому лесу, Спархок?
   — День, — ответил он. — Мы повернем на юг на восточной окраине леса — как раз перед горами.

 

 
   После случившегося все ехали молча, смущенные недавним поведением Сефрении. Ее безумная, безудержная жестокость, проявившаяся при встрече с земохцами, не вязалась с ее обычной мягкостью и чувствительностью. Все были даже слегка напуганы происшедшим и ехали через темный лес в подавленном молчании, бросая частые взгляды на стирикскую волшебницу. В конце концов Сефрения не выдержала и дернула поводья.
   — Вы прекратите в конце концов? — сказала она едко. — У меня, знаете, пока не выросло второй головы. Я изображаю из себя земохскую жрицу — и веду себя точно так, как вела бы себя жрица Азеша. А когда приходится изображать чудовище, приходится совершать и чудовищные поступки. Все поняли? А теперь поехали дальше, и пусть Тиниен расскажет всем какую-нибудь историю, чтобы отвлечь от неприятных мыслей.
   — Хорошо, матушка, — согласно кивнул миролюбивый дейранец. Спархок заметил, что все стали обращаться к Сефрении не иначе как «матушка».
   К ночи все встали лагерем в лесу и на следующий день продолжили путь под все еще пасмурным небом. Небольшой отряд пробирался через мрачный лес, и чем дальше, тем становилось холоднее. Когда они достигли восточной опушки леса, то повернули на юг, не выезжая из-за деревьев, чтобы не покидать своего укрытия.
   Как и предвещал им Кринг, где-то во второй половине дня они оказались у большого скопления деревьев, казалось, задушенных на корню. Мертвые деревья торчали на краю горы, пахли разложением и тянулись как водопад довольно далеко.
   — Все это выглядит — да и пахнет — как преддверие Ада, — серьезно заметил Тиниен.
   — Может, это произошло из-за того, что облачно? — предположил Келтэн.
   — Не думаю, чтобы солнце тут чем-нибудь помогло, — покачал головой Улэф.
   — Но что могло убить так много деревьев? — с дрожью спросил Бевьер.
   — Здесь больна земля, — ответила ему Сефрения. — Давайте не будем долго оставаться в этом проклятом лесу. Человек — не дерево, но болезнетворное дыхание этого леса добро не принесет.
   — Мы теряем светлое время дня, — заметил Кьюрик.
   — Это не так важно. Ночью будет тоже достаточно света для движения.
   — А что заразило эту землю, Леди Сефрения? — спросил Берит, поглядывая на белые деревья, торчащие из земли как руки скелетов.
   — Никто не знает, Берит, но испарения этого места — что дыхание смерти. Возможно, ответ лежит глубоко под землей, как таящийся ужас. Давайте лучше поскорее уедем отсюда.
   К вечеру небо потемнело, а ночью мертвые деревья вокруг них осветились слабым зеленоватым светом.
   — Это ты, Сефрения? — спросил Келтэн. — Ты их осветила?
   — Нет, — ответила она. — Этот свет не от магии.
   — И как же я забыл, — неожиданно рассмеялся Кьюрик.
   — Что? — спросил его Телэн.
   — Мертвые деревья должны светится в темноте, не всегда, правда…
   — Я никогда не слышал о таком.
   — Это потому, что ты слишком много времени проводил в городе, Телэн.
   — Приходится быть там, где ждет тебя твоя работы и клиенты, — пожал плечами мальчик.
   — Да уж, облапошивать лягушек пожалуй не так доходно.
   И первые часы они так и проехали в этом зеленоватом сиянии, прикрывая плащами рты и носы. Перед полночью их небольшой отряд добрался до крутого лесистого кряжа. Проехав по нему еще немного, они встали лагерем на остаток ночи в узком ущелье, покрытым лесом. Ночной воздух здесь был чистым и свежим, и все были этому рады после долгих часов отравленного дыхания мертвой природы. Утром они взобрались на гору, но вид, открывшийся им оттуда был ничуть не приятнее. Только день назад все было белое, а теперь черное, но такое же мертвое.
   — Господи, что это? — выдохнул Телэн, уставившись на пузырящуюся поверхность черной липкой грязи.
   — Смоляные болота, о которых говорил Кринг, — ответил Спархок.
   — Мы можем их обойти?
   — Нет. Смола течет с утеса, а болота тянутся на несколько дней пути у подножия гор.
   Огромные смоляные болота, пугавшие своей мрачной чернотой, пузырились и тянулись далеко на юг, и там, на самой их окраине возвышался столб голубоватого пламени, примерно той же высоты, что и собор в Симмуре.
   — Как же мы их перейдем? — спросил Бевьер.
   — Осторожно, — ответил Улэф. — Я пересекал в Талесии зыбучие пески. Тут нужно просто пробовать почву перед собой посохом, желательно длинным.
   — У пелоев уже есть проторенная тропа среди этих болот, — сказал им Спархок. — По краю утыканная колышками.
   — А с какой стороны кольев надо ехать? — поинтересовался Келтэн.
   — Вот этого Кринг не сказал, — пожал плечами Спархок. — Но думаю, это будет не сложно выяснить.
   Они съехали вниз с горы и осторожно поехали вглубь трясины. Воздух над болотами был полон запаха горючей смеси и Спархок скоро почувствовал, что у него кружится голова.
   Они медленно пробирались все дальше и дальше, четко следя за каждым своим шагом. Большие пузыри поднимались из глубины смоляных луж и лопались со странным рыгающим звуком. Когда они подъехали к южному краю болот, им лучше стал виден горящий столб — колонна голубоватого пламени, бесконечно ревущего, вырываясь из земли. Миновав этот огненный источник, они уже вскоре выехали из болот. Стало намного холоднее.
   — Погода ухудшается, — предупредил Кьюрик. — Скорее всего, сначала польет дождь, ну а потом и снега можно ожидать.
   — Ни один поход в горы не обходится без снега, — заметил Улэф.
   — Какая следующая примета Кринга? — спросил Тиниен Спархока.
   — Вот эта, — ответил Спархок, указывая на высокий утес с широкими желтыми полосами, словно окольцовывавшими его. — Кринг отличный проводник, хотя его и нет с нами. — Спархок проехал немного вперед и увидел дерево со срезанной верхушкой. — Прекрасно, — сказал рыцарь, — это отмечено начало прохода. Поехали, пока не начался дождь.
   Проход на самом деле оказался старым пересохшим руслом реки. Климат Эозии за века изменился и, так как в Земохе становилось все суше и суше, поток, что плавно протекал по узкому ущелью, высох у своего источника, оставив лишь русло, прорезавшее утес. Как и предсказывал Кьюрик, во второй половине дня полил дождь. Он шел плотной пеленой и быстро вымочил все вокруг.
   — Сэр Спархок, — позвал сзади Берит. — Думаю, вам стоит на это взглянуть.
   Спархок поворотил коня.
   — На что, Берит?
   Берит показал на запад, где последние отблески заката уже исчезли в серой пелене дождливого неба. И там же вдали, казалось, неподвижно висело угольно-черное облако.
   — Оно движется в другую сторону, сэр Спархок, — сказал Берит. — Все остальные облака идут на запад, а это — на восток, прямо на нас. Это облако похоже на то, в котором прятались люди начала времен.
   У Спархока упало сердце.
   — Да, Берит. Сефрения, — позвал он.
   Сефрения подъехала к нему.
   — Оно снова здесь, — сказал ей Спархок, показывая на облако.
   — Вижу. Но ведь ты же не ожидал, что оно исчезнет, Спархок?
   — Я надеялся. А можем мы сейчас что-нибудь сделать с ним?
   — Нет, — покачала головой волшебница.
   — Ну что ж, тогда едем дальше, — проговорил Спархок, расправив плечи.
   Дорога вилась по скалам, и они медленно ехали по ней, когда начал опускаться вечер. Обогнув острый выступ, друзья наткнулись на бок утеса, который был не совсем утесом, а скорее обломком скалы, некогда отвалившимся от нее и теперь загораживавшим им проход.
   — Выглядит весьма пугающе, — заметил Бевьер. — Надеюсь Кринг рассказал тебе, как справиться с этой незадачей?
   — Здесь мы должны свернуть налево, — ответил Спархок. — Нужно найти большую кучу бревен и веток на другой стороне обвалившейся скалы, прямо на северной стороне ущелья. Когда мы их оттащим, там будет проход. Пелои используют его, отправляясь в Земох за ушами.
   — Ну что ж, пойдем посмотрим, — сказал Келтэн, вытирая лицо.
   Они довольно быстро разыскали эту кучу бревен и веток в быстро темнеющем ущелье, и казалось, что это был не более чем затор, который каждой весной возникает в русле ручья. Телэн спешился и, быстро забравшись на высокое бревно, заглянул в темную глубину.
   — Эй! — крикнул он туда, и в ответ ему было эхо.
   — Скажи, если кто тебе ответит, — усмехнулся Тиниен.
   — Ну, Спархок, — вернувшись заключил Телэн. — Там действительно есть большое отверстие, за этой кучей.
   — Тогда примемся за работу, — предложил Улэф, посмотрел на дождливое темнеющее небо. — Погода плохая и начинает темнеть, — добавил он. — Возможно, этот проход сухой и в нем можно будет провести ночь.
   Они сделали из мелких стволов волокуши и использовали лошадей, чтобы оттаскивать бревна и ветки. Вход был треугольным, а выход — с северной стороны ущелья. Сам проход был узким и пах плесенью.
   — Он действительно сухой, — подтвердил свое предположение Улэф. — Если мы зайдем поглубже, то нас не будет видно и мы сможем развести огонь. Боюсь, что если мы не просушимся, завтра эти кольчуги совсем заржавеют.
   — Сначала закроем вход, — сказал Кьюрик.
   Он не слишком-то надеялся защититься от темного облака, которое преследовало их еще в Талесии, этой кипой веток. Но все же решил, что и такая мера предосторожности будет не лишней.
   Прикрыв вход, они вынули из мешка несколько факелов, зажгли их и прошли вглубь по узкому проходу до того места, где он расширялся.
   — Ну, как вам нравиться здесь? — спросил Кьюрик.
   — Во всяком случае сухо, — отозвался Келтэн. Он пнул ногой песчаный пол прохода и вывернул побелевшее бревно. — Мы, пожалуй, даже наберем здесь дров для костра.
   Они раскинули свой лагерь на небольшом пятачке и вскоре уже раздалось успокаивающее потрескивание зажженного костра.
   Тут вернулся Телэн, который ходил прогуляться в глубину прохода.
   — Он не такой уж длинный, этот проход, — доложил он. — Верхний вход тоже заложен ветками и бревнами, как и тот, нижний. Кринг хорошо укрыл все входы и выходы.
   — Как там погода? — спросил Кьюрик.
   — Теперь дождь со снегом, отец.
   — Похоже, я был прав. Ну да ладно, под снегом мы бывали и раньше.
   — Чья очередь готовить? — спросил Келтэн.
   — Твоя, — сказал ему Улэф.
   — Не может быть, чтобы опять моя.
   — Увы, это так.
   Келтэн, ругаясь, пошел к вещам и начал копаться в них.
   Их скромная трапеза состояла из копченой баранины, черного хлеба и супа из сушеного гороха. Вся эта еда была, конечно, питательной, но вряд ли разнообразной. Когда они поели, Келтэн стал убирать посуду, но вдруг замер, как вкопанный.
   — Улэф? — с подозрением проговорил он.
   — Да, Келтэн.
   — За все время нашего путешествия я что-то не видел, чтобы ты готовил. Ну разве что пару раз.
   — Да, пожалуй, — согласился Улэф.
   — Так когда же настанет твоя очередь?
   — Никогда. У меня есть работа. Я слежу за тем, чья очередь подошла. Надеюсь, ты не думаешь, что я еще должен и готовить при этом? Все должно быть по-честному.
   — И кто же тебя назначил этим заниматься?
   — Я сам вызвался. Рыцари Храма всегда так должны поступать, когда речь заходит о сложном и ответственном деле. Это одна из причин, почему люди нас уважают.
   Еще позже все сели вокруг костра, мрачно поглядывая на теплые языки его пламени.
   — Такие дни, как сегодня, навевают на меня думы о том, почему я стал рыцарем, — задумчиво проговорил Тиниен. — В молодости я мог бы обучаться праву и закону. Но потом я подумал: «Боже, до чего ж это скучно», и решил стать рыцарем.
   Ответом ему было согласное бормотание.
   — Милые мои, — мягко проговорила Сефрения. — Вы можете думать о чем угодно, только, прошу вас, не поддавайтесь отчаянию и унынию. Это прямой путь в лапы нашего врага. Хватит нам и того мрачного облака, что нависло над нами. Не будем же своими руками создавать еще одно. Когда свет дрожит, тьма побеждает.
   — Если ты пытаешься нас подбодрить, то делаешь это довольно странно, Сефрения, — сказал ей Телэн.
   — Может быть, моя речь была чуть драматичной, — улыбнулась Сефрения. — Но все же самое важное для нас сейчас, милые мои, было в этих моих словах. Мы должны быть очень бдительны, и если хотим выстоять, то должны бороться с любой каплей отчаяния, могущей закрасться в сердце любого из нас и даже свести с ума.