Страница:
— Я вас правильно понял, лорд Вэнион? — осведомился Улэф.
— Приблизительно, да. Благодарю тебя, сэр Улэф.
— А как насчет этих двух? — спросил Улэф, указывая своим топором на сидящих Личеаса и толстяка.
— О, нет, не сейчас, сэр Улэф, — остановил его магистр и подошел к столу, по-прежнему неся с собой тяжелый короб с мечами павших рыцарей. — Итак, Личеас, где лорд Лэнда?
Личеас оторопело взирал на Вэниона и молчал.
— Сэр Улэф, — произнес Вэнион холодным как лед тоном.
Улэф мрачно поднял свой окровавленный топор.
— Нет! — закричал Личеас. — Лорд Лэнда заключен в подземной темнице, но мы не причинили ему никакого вреда, лорд Вэнион. Я клянусь вам, что он…
— Возьмите Личеаса и этого толстяка и ступайте с ними в темницу, — приказал Вэнион двум своим рыцарям. — Освободите графа Лэндийского, а этих посадите вместо него. Попросите графа прийти сюда.
— Разрешите, милорд, — попросил Спархок.
— Конечно.
— Бастард Личеас, — начал свою речь Спархок. — Мне, как Рыцарю Королевы, доставляет особое удовольствие присутствовать при твоем аресте по обвинению в государственной измене. Какое наказание тебя ждет за это — ни для кого не секрет. Мы займемся этим, как только наступит подходящий момент. Я думаю, мысли об этом скрасят длинные утомительные часы твоего заключения.
— Я могу сэкономить твое драгоценного время, Спархок, — с готовностью предложил Улэф, снова поднимая топор.
Спархок помолчал, размышляя над его предложением.
— Нет, — с сожалением в голосе произнес он затем. — Личеас виновен и перед всем населением Симмура, и мы не имеем права лишать людей превеселого зрелища публичной казни.
Сэр Перрейн и еще один рыцарь взяли под руки бледного и трясущегося Личеаса и потащили его к двери.
— Ты жестокий и безжалостный человек, сэр Спархок, — заметил Бевьер.
— Я знаю, — ответил Спархок и посмотрел на Вэниона. — Мы должны подождать графа Лэндийского. У него ключи от Тронной Залы. Я не хочу, чтобы Элана проснулась и пред ее взором предстала развороченная дверь.
Вэнион согласно кивнул.
— Мне граф нужен еще и по другим причинам, — сказал он. Он положил короб с мечами на стол и сел в свободное кресло. — Кстати, — добавил он, — прикройте чем-нибудь Гарпарина, пока сюда не вошла Сефрения. Она не переносит подобных зрелищ.
Улэф подошел к окну, сорвал одну из портьер, затем поднял валявшуюся на полу голову барона и, положив ее на тело мертвого владельца, прикрыл останки Гарпарина сорванной портьерой.
— Целое поколение маленьких мальчиков будет теперь спать спокойно, — весело заметил Келтэн, — и поминать тебя, Улэф, в своих молитвах.
— Мне это не составило большого труда, — пожал плечами талесиец.
В этот момент в комнату вошла Сефрения, ее по-прежнему сопровождали Телэн и Берит. Она оглянулась по сторонам.
— Я приятно удивлена, — произнесла Сефрения. — Я ожидала, что кровь и здесь будет литься ручьями. — Но тут ее взгляд упал на прикрытое тело. — А это что такое?
— То, что осталось от барона Гарпарина, — ответил Келтэн. — Он так внезапно покинул нас.
— Это сделал ты, Спархок? — обвиняюще спросила она.
— Почему я?
— Я слишком хорошо тебя знаю, Спархок.
— Это моя работа, Сефрения, — сознался Улэф. — Прости меня, если причинил тебе этим горе, но я — талесиец. А талесийцев все считают варварами. Наверное, я — достойный представитель своей страны.
Сефрения вздохнула и молча оглядела лица присутствовавших в комнате пандионцев.
— Ладно, — сказала она. — Все в сборе. Открой короб, Вэнион.
Магистр выполнил ее просьбу.
— Сэры рыцари, — произнесла Сефрения, положив меч сэра Гареда рядом с остальными. — Несколько месяцев назад двенадцать из вас помогли мне свершить заклинание, которое до сих пор поддерживает жизнь королеве Элане. Шесть доблестных рыцарей уже нашли свой последний приют в Чертоге Смерти. Однако шесть их мечей должны находиться сегодня в Тронной Зале, где мы разрушим заклинание, чтобы получить возможность исцелить королеву. Таким образом, каждый из вас, кто был тогда со мной, должен взять с собой меч одного из павших братьев и нести его как свой собственный. Я свершу заклинание, которое позволит вам это сделать. Затем мы пройдем в Тронную Залу, где эти мечи у вас заберут.
— Заберут? Но кто? — с удивлением спросил Вэнион.
— Их настоящие владельцы.
— Ты собираешься призвать призраков в Тронную Залу?
— Они придут незваными. К этому их обязывает произнесенная клятва. Как и в прошлый раз, вы с мечами встанете вокруг трона. Я разрушу заклинание, и кристалл исчезнет. Остальное будет за тобой, Спархок — и за Беллиомом.
— А что все-таки мне предстоит сделать? — спросил ее Спархок.
— Я скажу тебе об этом в свое время, — ответила волшебница. — Я не хочу, чтобы ты поступил опрометчиво.
Тут в Палату Совета вошел граф Лэндийский в сопровождении сэра Перрейна.
— Приветствую тебя, милорд Лэндийский. Как вам понравилось в дворцовой темнице? — сказал Вэнион.
— Очень сыро, лорд Вэнион, — ответил лорд Лэнда. — А также там очень темно и неприятно пахнет. Ты же знаешь, какие бывают темницы.
— Нет, — рассмеялся Вэнион. — Все-таки на себе я не испытал этого удовольствия, да и не имею ни малейшего желания. — Он посмотрел на изможденное, покрытое многочисленными морщинами лицо графа. — Ты в порядке, Лэндийский? — заботливо спросил магистр. — Ты выглядишь очень усталым.
— У старых людей всегда усталый вид, Вэнион, — мягко улыбнулся лорд Лэнда. — Да и сидение в темнице не омолаживает.
— Зато Личеас с этим толстяком будут молиться о том, чтобы их заключение продлилось как можно дольше, — рассмеялся Келтэн.
— Сомневаюсь, сэр Келтэн.
— Мы им намекнули, что как только их освободят, им придется распрощаться навсегда с этим миром. Я уверен, они предпочтут посидеть подольше в темнице. И крысы — не такая уж плохая для них компания.
— Я что-то не заметил барона Гарпарина, — сказал лорд Лэнда. — Ему удалось бежать?
— Можно сказать и так, милорд, — ответил Келтэн. — Он был слишком несговорчив и агрессивен. Ну, вы же знаете барона. Сэру Улэфу пришлось преподать ему урок вежливости — при помощи своего топора.
— Сегодняшний день преподносит одни приятные сюрпризы, — улыбнулся лорд Лэнда.
— Милорд Лэндийский, — торжественно произнес Вэнион, — мы направляемся в Тронную Залу, чтобы излечить и восстановить в своих правах королеву Элану. Мы хотим, чтобы ты тоже присутствовал при этом, дабы подтвердить законность наших действий, во избежание ненужных толков и сплетен. Наверняка среди простых людей найдутся и такие, кто решит, что королеву им подменили.
— Очень хорошо, милорд Вэнион, — согласился лорд Лэнда. — Но как вы собираетесь это сделать?
— Скоро вы все сами увидите, — с улыбкой произнесла Сефрения. Она вытянула руки над лежащими на столе мечами и быстро заговорила по-стирикски слова заклинания. Когда она выпустила заклинание, мечи слегка осветились. Тогда к столу подошли шесть оставшихся в живых рыцарей, которые присутствовали со своей наставницей в Тронной Зале при Очаровании королевы Эланы, и взяли по одному мечу своих павших братьев. — Хорошо, — одобрительно сказала волшебница, — теперь пойдемте в Тронную Залу.
— Все это так таинственно и загадочно, — тихо сказал граф Лэндийский Спархоку, когда они шли по коридору.
— Вы когда-нибудь видели настоящую магию, милорд? — спросил его Спархок.
— Я в это не верю, мой друг.
— Однако, я уверен, скоро вы измените свое мнение по этому поводу.
Когда они подошли к Тронной Зале, граф Лэндийский вынул из внутреннего кармана ключ и отпер дверь. Первой вошла Сефрения, а за ней все остальные. В Зале было темно. За время заключения графа Лэндийского свечи успели догореть до конца. Тем не менее по-прежнему были слышны размеренные удары сердца королевы, отдававшиеся эхом по всему залу. Кьюрик вышел в коридор и вернулся с факелом.
— Может, стоит зажечь новые свечи? — спросил он Сефрению.
— Конечно, — ответила она. — Нельзя, чтобы Элана проснулась в темной зале.
Кьюрик и Берит заменили огарки на свежие свечи. И тогда Берит впервые смог взглянуть в лицо молодой королевы, которой он так преданно служил, но не разу в жизни не видел. Он смотрел на нее, затаив дыхание. И Спархоку показалось, что в его взгляде читалось нечто большее, чем простое уважение и почитание своей королевы. Берит был того же возраста, что и Элана, а она — так прекрасна.
— Так гораздо лучше, — проговорила Сефрения, оглядывая освещенную ярким светом горящих свечей Тронную Залу. — Спархок, пойдем со мной. — Она подвела его к помосту, на котором возвышался королевский трон.
Элана, как и все эти последние месяцы, сидела на троне, облаченная в государственные королевские одежды, и на ее длинных светлых волосах возлежала корона Элении. Глаза королевы были закрыты, а лицо казалось спокойным и безмятежным.
— Потерпи еще немного, моя королева, — прошептал Спархок. На глазах его показались слезы.
— Сними свои рукавицы, Спархок, — сказала ему Сефрения. — Кольца должны касаться Беллиома при его использовании.
Тот быстро снял рукавицы. Затем достал мешочек, в котором хранил Беллиом, и развязал стягивающую его веревку.
— Ну что ж, — произнесла Сефрения, обращаясь к оставшимся в живых рыцарям, — займите свои места.
Вэнион и пять других пандионцев расположились вокруг трона. Каждый из них держал в руках свой меч и меч одного из погибших братьев.
Сефрения, стоявшая рядом со Спархоком, начала тихо произносить слова заклинания, при этом плетя пальцами в воздухе замысловатые узоры. Пламя свечей, казалось, колебалось в такт ее движениям. Спархок с трудом оторвал свой взгляд от прекрасного лица Эланы и быстро перевел его на рыцарей, окруживших трон. Там, где было шесть его братьев по Ордену, стояло теперь двенадцать. Призраки тех, кто за последние шесть месяцев один за другим покидали этот мир и отправлялись в Чертог Смерти, безмолвно вернулись, чтобы в последний раз взять меч в руки.
— Теперь, сэры рыцари, — сказала Сефрения и живым и мертвым, — направьте ваши мечи острием к трону. — Затем она снова заговорил по-стирикски, произнося слова уже другого заклинания. Острия мечей осветились мягким сиянием, которое становилось все ярче и ярче, пока вокруг трона не образовалось кольцо лучистого света. Сефрения подняла вверх руку и, произнеся одно-единственное слово, резко ее опустила. Кристалл вокруг трона пошел волнами в воздухе, словно это была вода, и через мгновение исчез.
Тут же голова Эланы безвольно повисла, и все ее тело начало сотрясать словно в лихорадке. Дыхание стало затрудненным, а удары сердца — прерывистыми. Спархок ступил на помост, собираясь прийти на помощь своей королеве.
— Не сейчас, — резко остановила его Сефрения.
— Но…
— Делай, как я говорю!
Всего с минуту простоял он, растерянный и беспомощный, подле королевы, однако эта минута показалась ему часом. Затем Сефрения подошла к трону и осторожно приподняла за подбородок голову Эланы.
— Теперь, Спархок, — сказала Сефрения, — возьми Беллиом в свои руки и дотронься им до сердца Эланы. Проверь, чтобы кольца касались камня. И когда ты это сделаешь, прикажи ему исцелить королеву.
Спархок взял Сапфирную Розу в руки, и затем, осторожно приставив цветок-гемму к груди Эланы, громким голосом приказал:
— Исцели мою королеву, Беллиом-Голубая-Роза!
Громадная волна невиданной силы вырвалась из самой глубины самоцвета и заставила Спархока пасть на колени. Пламя свечей задрожало и свет от них на мгновение потускнел, как если бы чья-то мрачная тень пронеслась через Залу. Что это? Может, тот самый грозный призрак, который неотступно преследовал Спархока и охотился за ним в его снах? Внезапно Элана выпрямилась, тело ее перестало содрогаться в конвульсиях и из груди вырвался приглушенный вздох. Еще через мгновение глаза ее приобрели осмысленное выражение, и королева с удивлением посмотрела на Спархока.
— Свершилось! — произнесла дрожащим голосом Сефрения и устало опустилась на помост.
— Мой рыцарь! — слабым голосом крикнула опомнившаяся от изумления Элана стоявшему перед ней на коленях Спархоку. — О, мой Спархок, наконец-то ты вернулся ко мне! — Она положила руки к нему на плечи, нагнулась и подарила ему долгий нежный поцелуй.
— Ну, дети, на сегодня достаточно, — сказала им Сефрения. — Спархок, отнеси королеву в ее покои.
Спархок был в замешательстве, поцелуй Эланы совершенно не напоминал поцелуй той маленькой девочки, которую он знал когда-то. Он убрал Беллиом, снял шлем и передал его Келтэну. Затем он осторожно взял на руки свою королеву, которая тут же обняла его руками за шею и прижалась к его щеке.
— О, наконец-то я нашла тебя, — вздохнула она, — и я люблю тебя, и никогда больше не отпущу от себя.
— Приблизительно, да. Благодарю тебя, сэр Улэф.
— А как насчет этих двух? — спросил Улэф, указывая своим топором на сидящих Личеаса и толстяка.
— О, нет, не сейчас, сэр Улэф, — остановил его магистр и подошел к столу, по-прежнему неся с собой тяжелый короб с мечами павших рыцарей. — Итак, Личеас, где лорд Лэнда?
Личеас оторопело взирал на Вэниона и молчал.
— Сэр Улэф, — произнес Вэнион холодным как лед тоном.
Улэф мрачно поднял свой окровавленный топор.
— Нет! — закричал Личеас. — Лорд Лэнда заключен в подземной темнице, но мы не причинили ему никакого вреда, лорд Вэнион. Я клянусь вам, что он…
— Возьмите Личеаса и этого толстяка и ступайте с ними в темницу, — приказал Вэнион двум своим рыцарям. — Освободите графа Лэндийского, а этих посадите вместо него. Попросите графа прийти сюда.
— Разрешите, милорд, — попросил Спархок.
— Конечно.
— Бастард Личеас, — начал свою речь Спархок. — Мне, как Рыцарю Королевы, доставляет особое удовольствие присутствовать при твоем аресте по обвинению в государственной измене. Какое наказание тебя ждет за это — ни для кого не секрет. Мы займемся этим, как только наступит подходящий момент. Я думаю, мысли об этом скрасят длинные утомительные часы твоего заключения.
— Я могу сэкономить твое драгоценного время, Спархок, — с готовностью предложил Улэф, снова поднимая топор.
Спархок помолчал, размышляя над его предложением.
— Нет, — с сожалением в голосе произнес он затем. — Личеас виновен и перед всем населением Симмура, и мы не имеем права лишать людей превеселого зрелища публичной казни.
Сэр Перрейн и еще один рыцарь взяли под руки бледного и трясущегося Личеаса и потащили его к двери.
— Ты жестокий и безжалостный человек, сэр Спархок, — заметил Бевьер.
— Я знаю, — ответил Спархок и посмотрел на Вэниона. — Мы должны подождать графа Лэндийского. У него ключи от Тронной Залы. Я не хочу, чтобы Элана проснулась и пред ее взором предстала развороченная дверь.
Вэнион согласно кивнул.
— Мне граф нужен еще и по другим причинам, — сказал он. Он положил короб с мечами на стол и сел в свободное кресло. — Кстати, — добавил он, — прикройте чем-нибудь Гарпарина, пока сюда не вошла Сефрения. Она не переносит подобных зрелищ.
Улэф подошел к окну, сорвал одну из портьер, затем поднял валявшуюся на полу голову барона и, положив ее на тело мертвого владельца, прикрыл останки Гарпарина сорванной портьерой.
— Целое поколение маленьких мальчиков будет теперь спать спокойно, — весело заметил Келтэн, — и поминать тебя, Улэф, в своих молитвах.
— Мне это не составило большого труда, — пожал плечами талесиец.
В этот момент в комнату вошла Сефрения, ее по-прежнему сопровождали Телэн и Берит. Она оглянулась по сторонам.
— Я приятно удивлена, — произнесла Сефрения. — Я ожидала, что кровь и здесь будет литься ручьями. — Но тут ее взгляд упал на прикрытое тело. — А это что такое?
— То, что осталось от барона Гарпарина, — ответил Келтэн. — Он так внезапно покинул нас.
— Это сделал ты, Спархок? — обвиняюще спросила она.
— Почему я?
— Я слишком хорошо тебя знаю, Спархок.
— Это моя работа, Сефрения, — сознался Улэф. — Прости меня, если причинил тебе этим горе, но я — талесиец. А талесийцев все считают варварами. Наверное, я — достойный представитель своей страны.
Сефрения вздохнула и молча оглядела лица присутствовавших в комнате пандионцев.
— Ладно, — сказала она. — Все в сборе. Открой короб, Вэнион.
Магистр выполнил ее просьбу.
— Сэры рыцари, — произнесла Сефрения, положив меч сэра Гареда рядом с остальными. — Несколько месяцев назад двенадцать из вас помогли мне свершить заклинание, которое до сих пор поддерживает жизнь королеве Элане. Шесть доблестных рыцарей уже нашли свой последний приют в Чертоге Смерти. Однако шесть их мечей должны находиться сегодня в Тронной Зале, где мы разрушим заклинание, чтобы получить возможность исцелить королеву. Таким образом, каждый из вас, кто был тогда со мной, должен взять с собой меч одного из павших братьев и нести его как свой собственный. Я свершу заклинание, которое позволит вам это сделать. Затем мы пройдем в Тронную Залу, где эти мечи у вас заберут.
— Заберут? Но кто? — с удивлением спросил Вэнион.
— Их настоящие владельцы.
— Ты собираешься призвать призраков в Тронную Залу?
— Они придут незваными. К этому их обязывает произнесенная клятва. Как и в прошлый раз, вы с мечами встанете вокруг трона. Я разрушу заклинание, и кристалл исчезнет. Остальное будет за тобой, Спархок — и за Беллиомом.
— А что все-таки мне предстоит сделать? — спросил ее Спархок.
— Я скажу тебе об этом в свое время, — ответила волшебница. — Я не хочу, чтобы ты поступил опрометчиво.
Тут в Палату Совета вошел граф Лэндийский в сопровождении сэра Перрейна.
— Приветствую тебя, милорд Лэндийский. Как вам понравилось в дворцовой темнице? — сказал Вэнион.
— Очень сыро, лорд Вэнион, — ответил лорд Лэнда. — А также там очень темно и неприятно пахнет. Ты же знаешь, какие бывают темницы.
— Нет, — рассмеялся Вэнион. — Все-таки на себе я не испытал этого удовольствия, да и не имею ни малейшего желания. — Он посмотрел на изможденное, покрытое многочисленными морщинами лицо графа. — Ты в порядке, Лэндийский? — заботливо спросил магистр. — Ты выглядишь очень усталым.
— У старых людей всегда усталый вид, Вэнион, — мягко улыбнулся лорд Лэнда. — Да и сидение в темнице не омолаживает.
— Зато Личеас с этим толстяком будут молиться о том, чтобы их заключение продлилось как можно дольше, — рассмеялся Келтэн.
— Сомневаюсь, сэр Келтэн.
— Мы им намекнули, что как только их освободят, им придется распрощаться навсегда с этим миром. Я уверен, они предпочтут посидеть подольше в темнице. И крысы — не такая уж плохая для них компания.
— Я что-то не заметил барона Гарпарина, — сказал лорд Лэнда. — Ему удалось бежать?
— Можно сказать и так, милорд, — ответил Келтэн. — Он был слишком несговорчив и агрессивен. Ну, вы же знаете барона. Сэру Улэфу пришлось преподать ему урок вежливости — при помощи своего топора.
— Сегодняшний день преподносит одни приятные сюрпризы, — улыбнулся лорд Лэнда.
— Милорд Лэндийский, — торжественно произнес Вэнион, — мы направляемся в Тронную Залу, чтобы излечить и восстановить в своих правах королеву Элану. Мы хотим, чтобы ты тоже присутствовал при этом, дабы подтвердить законность наших действий, во избежание ненужных толков и сплетен. Наверняка среди простых людей найдутся и такие, кто решит, что королеву им подменили.
— Очень хорошо, милорд Вэнион, — согласился лорд Лэнда. — Но как вы собираетесь это сделать?
— Скоро вы все сами увидите, — с улыбкой произнесла Сефрения. Она вытянула руки над лежащими на столе мечами и быстро заговорила по-стирикски слова заклинания. Когда она выпустила заклинание, мечи слегка осветились. Тогда к столу подошли шесть оставшихся в живых рыцарей, которые присутствовали со своей наставницей в Тронной Зале при Очаровании королевы Эланы, и взяли по одному мечу своих павших братьев. — Хорошо, — одобрительно сказала волшебница, — теперь пойдемте в Тронную Залу.
— Все это так таинственно и загадочно, — тихо сказал граф Лэндийский Спархоку, когда они шли по коридору.
— Вы когда-нибудь видели настоящую магию, милорд? — спросил его Спархок.
— Я в это не верю, мой друг.
— Однако, я уверен, скоро вы измените свое мнение по этому поводу.
Когда они подошли к Тронной Зале, граф Лэндийский вынул из внутреннего кармана ключ и отпер дверь. Первой вошла Сефрения, а за ней все остальные. В Зале было темно. За время заключения графа Лэндийского свечи успели догореть до конца. Тем не менее по-прежнему были слышны размеренные удары сердца королевы, отдававшиеся эхом по всему залу. Кьюрик вышел в коридор и вернулся с факелом.
— Может, стоит зажечь новые свечи? — спросил он Сефрению.
— Конечно, — ответила она. — Нельзя, чтобы Элана проснулась в темной зале.
Кьюрик и Берит заменили огарки на свежие свечи. И тогда Берит впервые смог взглянуть в лицо молодой королевы, которой он так преданно служил, но не разу в жизни не видел. Он смотрел на нее, затаив дыхание. И Спархоку показалось, что в его взгляде читалось нечто большее, чем простое уважение и почитание своей королевы. Берит был того же возраста, что и Элана, а она — так прекрасна.
— Так гораздо лучше, — проговорила Сефрения, оглядывая освещенную ярким светом горящих свечей Тронную Залу. — Спархок, пойдем со мной. — Она подвела его к помосту, на котором возвышался королевский трон.
Элана, как и все эти последние месяцы, сидела на троне, облаченная в государственные королевские одежды, и на ее длинных светлых волосах возлежала корона Элении. Глаза королевы были закрыты, а лицо казалось спокойным и безмятежным.
— Потерпи еще немного, моя королева, — прошептал Спархок. На глазах его показались слезы.
— Сними свои рукавицы, Спархок, — сказала ему Сефрения. — Кольца должны касаться Беллиома при его использовании.
Тот быстро снял рукавицы. Затем достал мешочек, в котором хранил Беллиом, и развязал стягивающую его веревку.
— Ну что ж, — произнесла Сефрения, обращаясь к оставшимся в живых рыцарям, — займите свои места.
Вэнион и пять других пандионцев расположились вокруг трона. Каждый из них держал в руках свой меч и меч одного из погибших братьев.
Сефрения, стоявшая рядом со Спархоком, начала тихо произносить слова заклинания, при этом плетя пальцами в воздухе замысловатые узоры. Пламя свечей, казалось, колебалось в такт ее движениям. Спархок с трудом оторвал свой взгляд от прекрасного лица Эланы и быстро перевел его на рыцарей, окруживших трон. Там, где было шесть его братьев по Ордену, стояло теперь двенадцать. Призраки тех, кто за последние шесть месяцев один за другим покидали этот мир и отправлялись в Чертог Смерти, безмолвно вернулись, чтобы в последний раз взять меч в руки.
— Теперь, сэры рыцари, — сказала Сефрения и живым и мертвым, — направьте ваши мечи острием к трону. — Затем она снова заговорил по-стирикски, произнося слова уже другого заклинания. Острия мечей осветились мягким сиянием, которое становилось все ярче и ярче, пока вокруг трона не образовалось кольцо лучистого света. Сефрения подняла вверх руку и, произнеся одно-единственное слово, резко ее опустила. Кристалл вокруг трона пошел волнами в воздухе, словно это была вода, и через мгновение исчез.
Тут же голова Эланы безвольно повисла, и все ее тело начало сотрясать словно в лихорадке. Дыхание стало затрудненным, а удары сердца — прерывистыми. Спархок ступил на помост, собираясь прийти на помощь своей королеве.
— Не сейчас, — резко остановила его Сефрения.
— Но…
— Делай, как я говорю!
Всего с минуту простоял он, растерянный и беспомощный, подле королевы, однако эта минута показалась ему часом. Затем Сефрения подошла к трону и осторожно приподняла за подбородок голову Эланы.
— Теперь, Спархок, — сказала Сефрения, — возьми Беллиом в свои руки и дотронься им до сердца Эланы. Проверь, чтобы кольца касались камня. И когда ты это сделаешь, прикажи ему исцелить королеву.
Спархок взял Сапфирную Розу в руки, и затем, осторожно приставив цветок-гемму к груди Эланы, громким голосом приказал:
— Исцели мою королеву, Беллиом-Голубая-Роза!
Громадная волна невиданной силы вырвалась из самой глубины самоцвета и заставила Спархока пасть на колени. Пламя свечей задрожало и свет от них на мгновение потускнел, как если бы чья-то мрачная тень пронеслась через Залу. Что это? Может, тот самый грозный призрак, который неотступно преследовал Спархока и охотился за ним в его снах? Внезапно Элана выпрямилась, тело ее перестало содрогаться в конвульсиях и из груди вырвался приглушенный вздох. Еще через мгновение глаза ее приобрели осмысленное выражение, и королева с удивлением посмотрела на Спархока.
— Свершилось! — произнесла дрожащим голосом Сефрения и устало опустилась на помост.
— Мой рыцарь! — слабым голосом крикнула опомнившаяся от изумления Элана стоявшему перед ней на коленях Спархоку. — О, мой Спархок, наконец-то ты вернулся ко мне! — Она положила руки к нему на плечи, нагнулась и подарила ему долгий нежный поцелуй.
— Ну, дети, на сегодня достаточно, — сказала им Сефрения. — Спархок, отнеси королеву в ее покои.
Спархок был в замешательстве, поцелуй Эланы совершенно не напоминал поцелуй той маленькой девочки, которую он знал когда-то. Он убрал Беллиом, снял шлем и передал его Келтэну. Затем он осторожно взял на руки свою королеву, которая тут же обняла его руками за шею и прижалась к его щеке.
— О, наконец-то я нашла тебя, — вздохнула она, — и я люблю тебя, и никогда больше не отпущу от себя.
4
На следующее утро, когда Спархок возвратился после посещения королевы и снял доспехи, мысли его были заняты только Эланой. Чуяло его сердце, что общение с ней будет теперь для него сопряжено с большими сложностями. Когда он покидал свою маленькую королеву, уезжая в ссылку, отношения между ними были вполне ясно определены. Он был взрослый человек, ее наставник, а она всего-навсего ребенок. Теперь все было по-другому, их отношения должны были складываться как между монархом и его слугой. Конечно, Кьюрик и другие рассказывали ему о том мужестве и истинно королевском характере, которые его воспитанница проявила во время своего недолго правления, перед тем как Энниас отравил ее, но слышать об этом, и испытать на самом себе совсем другое. Нет, это совершенно не означает, что Элана обращалась с ним резко и повелительно. Наоборот, ему казалось, что она испытывает к нему истинную привязанность, и она не отдавала ему прямых приказов, а создавалось такое впечатление, что Элана ожидает его согласия на ее желания. Все было очень странно и ново для них обоих, и Спархока очень тревожила возможность неверных поступков как с его стороны, так и со стороны королевы Эланы.
Его опасения оправдывали и некоторые последние события. В первую очередь ее просьба, чтобы он спал в палате, прилегающей к ее, казалась ему крайне неуместной, даже слегка скандальной. Когда же он попытался объяснить это королеве, она смеялась до слез. Поразмыслив, Спархок в такой ситуации решил, что некоторой защитой от болтливых языков могли бы послужить доспехи. Времена были неспокойными, и королеве Элении требовалась надежная охрана. А Спархок, как ее рыцарь, имеет право и даже обязан охранять свою королеву. Однако когда он предстал перед ней этим утром в полных доспехах, она поморщила нос и предложила ему переодеться. Он понимал, это было серьезной ошибкой. Рыцарь Королевы в доспехах — одно дело, при этом ни один здравомыслящий человек, которого еще интересует свое собственное здоровье, не рискнет болтать об излишней близости Спархока к королевской персоне. Однако если он станет носить камзол и облегающие штаны, то слуг ничто не сможет удержать от неуместных разговоров. А если по дворцу поползут всевозможные слухи и сплетни, то скоро об этом будет знать и весь город.
Спархок с сомнением оглядел себя в зеркале. На нем был черный бархатный камзол, отделанный серебром, и облегающие штаны. Ему казалось, что этот наряд все же имеет, пусть и весьма отдаленное, сходство с форменной одеждой, а чтобы еще больше подчеркнуть это, он обулся в черные короткие сапоги, отвергнув те туфли, что недавно вошли в моду при дворе. Не пришлась по вкусу Спархоку и тонкая рапира; отшвырнув ее в сторону, он прицепил к поясу свой боевой меч. Вид при этом был у него откровенно нелепым, но присутствие тяжелого оружия будет ясно указывать на то, что Спархок посещает королевские апартаменты по делу.
— Это просто смешно, Спархок, — рассмеялась Элана, когда он возвратился в комнату, где она отдыхала на диване, вся обложенная большими мягкими подушками и укрытая голубым шелковым покрывалом.
— Что, моя королева? — невозмутимо поинтересовался Спархок.
— Этот твой меч. Он совершенно не подходит к этой одежде. Пожалуйста, сними его и носи ту рапиру, которую я приказала тебе выдать.
— Если вас так оскорбляет мой внешний вид, ваше величество, то я могу удалиться. Однако меч будет там, где находится сейчас. Я не смогу защитить вас выданной мне вязальной спицей.
— Что такое? — горячо начала она. Глаза ее гневно сверкнули.
— Таково мое решение, Элана, — резко обрубил он все ее возражения. — Я отвечаю за вашу безопасность, и те шаги, которые я в связи с этим вынужден предпринимать, не подлежат обсуждению.
Они обменялись долгими тяжелыми взглядами. Спархок знал, что это был не последний раз, когда столкнулись их воли.
Взгляд Эланы смягчился.
— Ты такой суровый и неумолимый, мой рыцарь, — сказала она.
— Там, где это касается безопасности вашего величества — да!
— Так что же мы тогда спорим, мой рыцарь? — капризно улыбнулась она, хлопая ресницами.
— Не делай так, Элана, — сказал он ей, привычным, в обращении с нею, когда она была маленькой девочкой, тоном наставника. — Ты королева, а не какая-нибудь застенчивая горничная. Не пытайся просить, а тем более очаровывать. Приказывай.
— А ты снимешь этот меч, если я прикажу тебе, Спархок?
— Нет, здесь обычные правила неприменимы.
— И кто решил это?
— Я. Но если ты хочешь, мы можем послать за графом Лэндийским. Он хорошо разбирается в законах и сможет высказать нам свое мнение по этому поводу.
— Но если он не решит в твою пользу, ты ведь и его не послушаешь?
— Да.
— Это не честно, Спархок.
— А я и не пытаюсь быть честным, моя королева.
— Спархок, по крайней мере когда мы наедине, можешь ты отказаться от «ваших величеств» и «моих королев». В конце концов, у меня есть имя, и ты не боялся меня называть по имени, когда я была ребенком.
— Как пожелаешь, — пожал он плечами.
— Нет, скажи, Спархок, скажи — Элана! Это не трудное имя, скажи, ничего с тобой не случится.
Спархок улыбнулся.
— Хорошо, Элана, — сдался он. После поражения в вопросе о мече ей была необходима хотя бы маленькая победа, чтобы восстановить свое королевское достоинство. Она откинулась на подушки и задумалась. Ее светлые волосы были аккуратно уложены, а на щеках играл румянец, слегка контрастирующий с нежной бледностью ее кожи. — А что ты делал в Рендоре после того, как этот идиот Алдреас отправил тебя в ссылку.
— Не стоит так говорить о своем отце, Элана.
— Да какой из него отец, Спархок, и умом он особенно не блистал. Должно быть, усилия, которые он растратил на свою сестру, размягчили его мозги.
— Элана!
— Не притворствуй, Спархок! Весь дворец знает об этом, а возможно, и целый город.
Спархок решил, что пора подыскать мужа для своей королевы.
— Откуда тебе так много известно о принцессе Ариссе? — спросил он. — Ее ведь отправили в монастырь еще до твоего рождения.
— У слухов долгая жизнь.
Спархок лихорадочно обдумывал, как бы сменить тему беседы. Хотя Элана, казалось, была неплохо осведомлена о том, что говорила, он не мог примириться с тем, что она ведет подобные разговоры. Он чувствовал, что в душе она для него по-прежнему чистый, невинный ребенок, каким он ее оставил десять лет назад.
— А ну-ка протяни свою левую руку, — сказал он, — у меня кое-что есть для тебя.
И все же каждый из них ощущал некоторую натянутость их отношений. Многое оставалось еще невыясненным. В Спархоке происходила мучительная внутренняя борьба между строгим, но нежным наставником и беспрекословным исполнителем королевских приказов. Он не понимал, что ждет от него Элана, которая казалась то шаловливым капризным ребенком, то вполне зрелым монархом. Обоим им было хорошо известно, что за время отсутствия Спархока в характере Эланы произошли большие изменения. То был период ее становления как королевы. Со своей стороны она, видимо, была уверена в недавно приобретенных ею качествах и положении. Однако несомненным было и то, что ей постоянно приходилось разрываться между желанием показать себя во всей красе своего королевского величия или по-прежнему оставаться свободной от всего этого. Эти чувства испытывала она и в тот самый момент, когда Спархок осторожно надел на палец ее левой руки кольцо с ярко-красным рубином, которое, как ему казалось, принадлежало королю Алдреасу. Элана бросила на кольцо не более чем поверхностный взгляд, а затем с восторженным криком обхватила рыцаря руками за шею и, притянув к себе растерявшегося Спархока, буквально впилась своими губами в его.
Это было весьма неосмотрительно с ее стороны, поскольку именно в этот момент дверь распахнулась и в комнату вошли Вэнион и граф Лэндийский. Старый граф вежливо кашлянул, и Спархок, покрасневший до корней волос, нежным, но властным движением убрал руки королевы со своей шеи.
Граф Лэндийский улыбнулся знакомой улыбкой, а Вэнион удивленно поднял брови.
— Простите за беспокойство, моя королева, — вежливо сказал лорд Лэнда, — но поскольку ваше выздоровление идет достаточно быстро, лорд Вэнион и я подумали, что стоило бы познакомить вас с состоянием дел в вашем государстве.
— Конечно, лорд Лэнда, — ответила королева невозмутимым тоном.
— За дверью палаты вашего величества стоят наши друзья, которые могли бы более подробно поведать вам о важнейших событиях, чем я и граф, — сказал Вэнион.
— Так пусть скорее заходят.
Спархок чувствовал, что во рту у него пересохло. Он отошел в сторону и налил себе стакан воды.
Вэнион вышел из комнаты и через несколько мгновений возвратился уже с друзьями Спархока.
— Я полагаю вы, ваше величество, знакомы с Сефренией, Кьюриком и сэром Келтэном, — сказал он и затем представил королеве остальных, умышленно не останавливаясь при этом на ремесле Телэна.
— Я так рада видеть вас всех, — любезно приветствовала вошедших Элана. — Но перед тем, как мы начнем, мне хотелось сказать вам кое-что очень важное. Сэр Спархок только что сделал мне предложение выйти за него замуж. Не правда ли очень мило с его стороны?
От такой неожиданности Спархок, только что поднесший к своим пересохшим губам стакан воды, зашелся кашлем.
— Что случилось, дорогой? — невинным голосом спросила Элана.
Спархок, задыхаясь от кашля, жестом руки показал на свое горло. Когда же ему удалось восстановить дыхание и утраченное самообладание, граф Лэндийский посмотрел на королеву и спросил:
— Я полагаю, ваше величество приняли предложение вашего рыцаря?
— Конечно. Как раз этим я и была занята, когда вы вошли.
— О, — сказал старый мудрый граф, — понимаю.
— Мои поздравления, милорд, — грубовато произнес Кьюрик. Он стиснул руку Спархока в железном рукопожатии и энергично потряс ее.
Келтэн не отрываясь смотрел на Элану.
— Спархок? — недоверчиво протянул он.
— Не правда ли странно, мой дорогой, что твои друзья никогда в полной мере не осознавали твоего величия? — сказала Элана Спархоку. — Сэр Келтэн, — затем продолжила он, — твой друг детства самый лучший рыцарь на всем белом свете. Любая женщина почла бы за честь быть его мужем. — Она довольно улыбнулась. — Однако именно я получу его. Хорошо, друзья мои, пожалуйста, садитесь и расскажите мне о том, что произошло в моем королевстве, пока я была больна. Я надеюсь, вы будете кратки, ибо нам с моим обрученным необходимо обсудить еще очень многое.
Вэнион оставаясь стоять посмотрел на остальных.
— Если я о чем-нибудь забуду упомянуть или скажу неверно, пожалуйста, не стесняйтесь и поправьте меня, — сказал он и посмотрел в потолок. — С чего бы начать? — в задумчивости произнес магистр.
— Сначала расскажите мне, чем я была больна, — предложила Элана.
— Вы были отравлены, ваше величество.
— Что?
— Да, вы были отравлены очень редким ядом из Рендора — тем же самым, что убил вашего отца.
— И кто же это сделал?
— В случае с вашим отцом — его сестра, а вас отравил первосвященник Энниас. Вам ведь было известно о том, что он метит на место Архипрелата в Чиреллосе.
— Конечно, и я делала все возможное, чтобы воспрепятствовать ему в этом. Если Энниас добьется своего, я обращусь в эшандистскую веру или в стирикскую. Ваш бог примет меня, Сефрения?
— Богиня, ваше величество, — поправила ее Сефрения. — Я служу Богине.
— Надо же, как интересно! А мне надо будет постригать волосы и приносить ей в жертву эленийских детей?
— Что за нелепости ты говоришь, Элана, — строго сказала Сефрения.
— Я только шучу, Сефрения, — рассмеялась королева. — Но разве не так простые эленийцы рассуждают о стириках? А как вы узнали про отравление, лорд Вэнион?
Вэнион кратко рассказал о встрече Спархока с призраком короля Алдреаса, о том, как было обнаружен кольцо с рубином, которое теперь из-за оплошности рыцаря украшало его собственную руку. Затем магистр поведал о возведении кузена королевы в принца-регента, хотя за его спиной государством правил сам первосвященник.
— Личеас — принц-регент?! — воскликнула Элана. — Но это же просто смешно. Он даже одеться не может без посторонней помощи. — Она нахмурилась. — Если я была отравлена тем же самым ядом, что и мой отец, каким же образом мне удалось остаться в живых?
Его опасения оправдывали и некоторые последние события. В первую очередь ее просьба, чтобы он спал в палате, прилегающей к ее, казалась ему крайне неуместной, даже слегка скандальной. Когда же он попытался объяснить это королеве, она смеялась до слез. Поразмыслив, Спархок в такой ситуации решил, что некоторой защитой от болтливых языков могли бы послужить доспехи. Времена были неспокойными, и королеве Элении требовалась надежная охрана. А Спархок, как ее рыцарь, имеет право и даже обязан охранять свою королеву. Однако когда он предстал перед ней этим утром в полных доспехах, она поморщила нос и предложила ему переодеться. Он понимал, это было серьезной ошибкой. Рыцарь Королевы в доспехах — одно дело, при этом ни один здравомыслящий человек, которого еще интересует свое собственное здоровье, не рискнет болтать об излишней близости Спархока к королевской персоне. Однако если он станет носить камзол и облегающие штаны, то слуг ничто не сможет удержать от неуместных разговоров. А если по дворцу поползут всевозможные слухи и сплетни, то скоро об этом будет знать и весь город.
Спархок с сомнением оглядел себя в зеркале. На нем был черный бархатный камзол, отделанный серебром, и облегающие штаны. Ему казалось, что этот наряд все же имеет, пусть и весьма отдаленное, сходство с форменной одеждой, а чтобы еще больше подчеркнуть это, он обулся в черные короткие сапоги, отвергнув те туфли, что недавно вошли в моду при дворе. Не пришлась по вкусу Спархоку и тонкая рапира; отшвырнув ее в сторону, он прицепил к поясу свой боевой меч. Вид при этом был у него откровенно нелепым, но присутствие тяжелого оружия будет ясно указывать на то, что Спархок посещает королевские апартаменты по делу.
— Это просто смешно, Спархок, — рассмеялась Элана, когда он возвратился в комнату, где она отдыхала на диване, вся обложенная большими мягкими подушками и укрытая голубым шелковым покрывалом.
— Что, моя королева? — невозмутимо поинтересовался Спархок.
— Этот твой меч. Он совершенно не подходит к этой одежде. Пожалуйста, сними его и носи ту рапиру, которую я приказала тебе выдать.
— Если вас так оскорбляет мой внешний вид, ваше величество, то я могу удалиться. Однако меч будет там, где находится сейчас. Я не смогу защитить вас выданной мне вязальной спицей.
— Что такое? — горячо начала она. Глаза ее гневно сверкнули.
— Таково мое решение, Элана, — резко обрубил он все ее возражения. — Я отвечаю за вашу безопасность, и те шаги, которые я в связи с этим вынужден предпринимать, не подлежат обсуждению.
Они обменялись долгими тяжелыми взглядами. Спархок знал, что это был не последний раз, когда столкнулись их воли.
Взгляд Эланы смягчился.
— Ты такой суровый и неумолимый, мой рыцарь, — сказала она.
— Там, где это касается безопасности вашего величества — да!
— Так что же мы тогда спорим, мой рыцарь? — капризно улыбнулась она, хлопая ресницами.
— Не делай так, Элана, — сказал он ей, привычным, в обращении с нею, когда она была маленькой девочкой, тоном наставника. — Ты королева, а не какая-нибудь застенчивая горничная. Не пытайся просить, а тем более очаровывать. Приказывай.
— А ты снимешь этот меч, если я прикажу тебе, Спархок?
— Нет, здесь обычные правила неприменимы.
— И кто решил это?
— Я. Но если ты хочешь, мы можем послать за графом Лэндийским. Он хорошо разбирается в законах и сможет высказать нам свое мнение по этому поводу.
— Но если он не решит в твою пользу, ты ведь и его не послушаешь?
— Да.
— Это не честно, Спархок.
— А я и не пытаюсь быть честным, моя королева.
— Спархок, по крайней мере когда мы наедине, можешь ты отказаться от «ваших величеств» и «моих королев». В конце концов, у меня есть имя, и ты не боялся меня называть по имени, когда я была ребенком.
— Как пожелаешь, — пожал он плечами.
— Нет, скажи, Спархок, скажи — Элана! Это не трудное имя, скажи, ничего с тобой не случится.
Спархок улыбнулся.
— Хорошо, Элана, — сдался он. После поражения в вопросе о мече ей была необходима хотя бы маленькая победа, чтобы восстановить свое королевское достоинство. Она откинулась на подушки и задумалась. Ее светлые волосы были аккуратно уложены, а на щеках играл румянец, слегка контрастирующий с нежной бледностью ее кожи. — А что ты делал в Рендоре после того, как этот идиот Алдреас отправил тебя в ссылку.
— Не стоит так говорить о своем отце, Элана.
— Да какой из него отец, Спархок, и умом он особенно не блистал. Должно быть, усилия, которые он растратил на свою сестру, размягчили его мозги.
— Элана!
— Не притворствуй, Спархок! Весь дворец знает об этом, а возможно, и целый город.
Спархок решил, что пора подыскать мужа для своей королевы.
— Откуда тебе так много известно о принцессе Ариссе? — спросил он. — Ее ведь отправили в монастырь еще до твоего рождения.
— У слухов долгая жизнь.
Спархок лихорадочно обдумывал, как бы сменить тему беседы. Хотя Элана, казалось, была неплохо осведомлена о том, что говорила, он не мог примириться с тем, что она ведет подобные разговоры. Он чувствовал, что в душе она для него по-прежнему чистый, невинный ребенок, каким он ее оставил десять лет назад.
— А ну-ка протяни свою левую руку, — сказал он, — у меня кое-что есть для тебя.
И все же каждый из них ощущал некоторую натянутость их отношений. Многое оставалось еще невыясненным. В Спархоке происходила мучительная внутренняя борьба между строгим, но нежным наставником и беспрекословным исполнителем королевских приказов. Он не понимал, что ждет от него Элана, которая казалась то шаловливым капризным ребенком, то вполне зрелым монархом. Обоим им было хорошо известно, что за время отсутствия Спархока в характере Эланы произошли большие изменения. То был период ее становления как королевы. Со своей стороны она, видимо, была уверена в недавно приобретенных ею качествах и положении. Однако несомненным было и то, что ей постоянно приходилось разрываться между желанием показать себя во всей красе своего королевского величия или по-прежнему оставаться свободной от всего этого. Эти чувства испытывала она и в тот самый момент, когда Спархок осторожно надел на палец ее левой руки кольцо с ярко-красным рубином, которое, как ему казалось, принадлежало королю Алдреасу. Элана бросила на кольцо не более чем поверхностный взгляд, а затем с восторженным криком обхватила рыцаря руками за шею и, притянув к себе растерявшегося Спархока, буквально впилась своими губами в его.
Это было весьма неосмотрительно с ее стороны, поскольку именно в этот момент дверь распахнулась и в комнату вошли Вэнион и граф Лэндийский. Старый граф вежливо кашлянул, и Спархок, покрасневший до корней волос, нежным, но властным движением убрал руки королевы со своей шеи.
Граф Лэндийский улыбнулся знакомой улыбкой, а Вэнион удивленно поднял брови.
— Простите за беспокойство, моя королева, — вежливо сказал лорд Лэнда, — но поскольку ваше выздоровление идет достаточно быстро, лорд Вэнион и я подумали, что стоило бы познакомить вас с состоянием дел в вашем государстве.
— Конечно, лорд Лэнда, — ответила королева невозмутимым тоном.
— За дверью палаты вашего величества стоят наши друзья, которые могли бы более подробно поведать вам о важнейших событиях, чем я и граф, — сказал Вэнион.
— Так пусть скорее заходят.
Спархок чувствовал, что во рту у него пересохло. Он отошел в сторону и налил себе стакан воды.
Вэнион вышел из комнаты и через несколько мгновений возвратился уже с друзьями Спархока.
— Я полагаю вы, ваше величество, знакомы с Сефренией, Кьюриком и сэром Келтэном, — сказал он и затем представил королеве остальных, умышленно не останавливаясь при этом на ремесле Телэна.
— Я так рада видеть вас всех, — любезно приветствовала вошедших Элана. — Но перед тем, как мы начнем, мне хотелось сказать вам кое-что очень важное. Сэр Спархок только что сделал мне предложение выйти за него замуж. Не правда ли очень мило с его стороны?
От такой неожиданности Спархок, только что поднесший к своим пересохшим губам стакан воды, зашелся кашлем.
— Что случилось, дорогой? — невинным голосом спросила Элана.
Спархок, задыхаясь от кашля, жестом руки показал на свое горло. Когда же ему удалось восстановить дыхание и утраченное самообладание, граф Лэндийский посмотрел на королеву и спросил:
— Я полагаю, ваше величество приняли предложение вашего рыцаря?
— Конечно. Как раз этим я и была занята, когда вы вошли.
— О, — сказал старый мудрый граф, — понимаю.
— Мои поздравления, милорд, — грубовато произнес Кьюрик. Он стиснул руку Спархока в железном рукопожатии и энергично потряс ее.
Келтэн не отрываясь смотрел на Элану.
— Спархок? — недоверчиво протянул он.
— Не правда ли странно, мой дорогой, что твои друзья никогда в полной мере не осознавали твоего величия? — сказала Элана Спархоку. — Сэр Келтэн, — затем продолжила он, — твой друг детства самый лучший рыцарь на всем белом свете. Любая женщина почла бы за честь быть его мужем. — Она довольно улыбнулась. — Однако именно я получу его. Хорошо, друзья мои, пожалуйста, садитесь и расскажите мне о том, что произошло в моем королевстве, пока я была больна. Я надеюсь, вы будете кратки, ибо нам с моим обрученным необходимо обсудить еще очень многое.
Вэнион оставаясь стоять посмотрел на остальных.
— Если я о чем-нибудь забуду упомянуть или скажу неверно, пожалуйста, не стесняйтесь и поправьте меня, — сказал он и посмотрел в потолок. — С чего бы начать? — в задумчивости произнес магистр.
— Сначала расскажите мне, чем я была больна, — предложила Элана.
— Вы были отравлены, ваше величество.
— Что?
— Да, вы были отравлены очень редким ядом из Рендора — тем же самым, что убил вашего отца.
— И кто же это сделал?
— В случае с вашим отцом — его сестра, а вас отравил первосвященник Энниас. Вам ведь было известно о том, что он метит на место Архипрелата в Чиреллосе.
— Конечно, и я делала все возможное, чтобы воспрепятствовать ему в этом. Если Энниас добьется своего, я обращусь в эшандистскую веру или в стирикскую. Ваш бог примет меня, Сефрения?
— Богиня, ваше величество, — поправила ее Сефрения. — Я служу Богине.
— Надо же, как интересно! А мне надо будет постригать волосы и приносить ей в жертву эленийских детей?
— Что за нелепости ты говоришь, Элана, — строго сказала Сефрения.
— Я только шучу, Сефрения, — рассмеялась королева. — Но разве не так простые эленийцы рассуждают о стириках? А как вы узнали про отравление, лорд Вэнион?
Вэнион кратко рассказал о встрече Спархока с призраком короля Алдреаса, о том, как было обнаружен кольцо с рубином, которое теперь из-за оплошности рыцаря украшало его собственную руку. Затем магистр поведал о возведении кузена королевы в принца-регента, хотя за его спиной государством правил сам первосвященник.
— Личеас — принц-регент?! — воскликнула Элана. — Но это же просто смешно. Он даже одеться не может без посторонней помощи. — Она нахмурилась. — Если я была отравлена тем же самым ядом, что и мой отец, каким же образом мне удалось остаться в живых?