Эддингс Дэвид. Сапфирная роза

   — Понимаю. В общем, мы и не ожидали от тебя другого ответа. Но у нас есть одна идея, как обеспечить твою безопасность.
   — Вы что же, снова хотите спрятать меня в кристалл? — осторожно поинтересовалась Элана.
   — На этот раз нет, — ответил Спархок. — Потерпи немного, сейчас все узнаешь. Так вот, нет сомнений, что Энниас, узнав о последних событиях в Симмуре, отправит своих солдат на взятие города. Вероятно, будет осада. Вот поэтому мы решили сформировать нечто вроде армии, чтобы ты могла защитить себя и город.
   — Что значит это твое «нечто», Спархок? И потом, откуда ты собираешься набрать столько людей?
   — С улиц, из деревень и мелких городков.
   — О, прекрасно, Спархок. Просто замечательно, — иронично заметила Элана. — Так значит, меня будут защищать лавочники да фермеры?
   — А еще воры и разбойники.
   — Ты что, серьезно, Спархок?
   — Как никогда. И прошу, подожди с возражениями, пока не разберешься во всем до конца. А кроме того сейчас отправляются во дворец на встречу с королевой Элении Платим и Стрейджен, один глава преступного мира Симмура, другой — Эмсата. Поговори с ними, прежде чем примешь окончательное решение.
   — Я думаю, ты окончательно сошел с ума, Спархок. Да что же это получится за армия?
   — А как ты думаешь, Элана, откуда набирают людей в солдаты? Из тех же самых деревень и с улиц…
   Королева насупилась.
   — Да, об этом я не подумала, — наконец проговорила она. — Но кто встанет во главе всего этого… этой армии? Я ничего не смыслю в военном деле.
   — Именно для того, чтобы обсудить это, сюда и направляются те два человека, о которых я уже упоминал вам, ваше величество.
   — Почему когда ты обращаешься ко мне «ваше величество», твой голос сразу становится таким далеким и холодным?
   — Не уходи от нашего разговора.
   — Как скажешь, дорогой. Однако ваша идея кажется мне весьма сомнительной, лучше бы ты оставался со мной.
   — Мне бы тоже этого хотелось, но… — Спархок беспомощно развел руками.

 

 
   Примерно через полчаса во дворец явились Телэн и Берит в сопровождении Платима и Стрейджена. Спархок встретил их в зале рядом с королевской опочивальней, откуда еще не вышла Элана, занятая мудреным женским туалетом.
   Стрейджен был одет в изящный наряд, к тому же со вкусом подобранный, чем заметно отличался от косолапого чернобородого Платима.
   — Хо, Спархок! — заревел при виде рыцаря толстопузый главарь всех воров и нищих Симмура. Сразу бросалось в глаза то, что Платим ради такой торжественной встречи сменил свой заляпанный оранжевый камзол на синий бархатный, который, к сожалению, не сказать чтобы очень шел ему.
   — Платим, — вежливо ответствовал ему Спархок, — ты сегодня так элегантен.
   — Тебе нравится? — с довольным видом проговорил Платим и, заботливо одернув свой камзол, повернулся вокруг своей оси так, что Спархок успел заметить несколько дыр от ножа, украшавших спинку роскошного воровского наряда. — Я уже несколько месяцев назад положил на него глаз, и, наконец, недавно заставил его бывшего владельца расстаться с ним.
   — Милорд, — поклонился Стрейджену Спархок.
   — Сэр рыцарь, — приветствовал его Стрейджен с ответным поклоном.
   — Ну, хорошо. Так что же все это значит, Спархок? — спросил пандионца Платим. — Телэн нам дорогой болтал о каком-то народном ополчении.
   — Народное ополчение? Неплохо звучит, — одобрил Спархок. — Но подождем немного с разговором. С минуты на минуту сюда должен прийти граф Лэндийский, да и королева вот-вот появится из этой комнаты — возможно, она уже стоит за ее дверью и подслушивает нас. — И тут же услышал, как Элана гневно топнула ножкой о пол.
   — Ну, как идут ваши дела? — поинтересовался Спархок у Платима.
   — Очень даже хорошо, — с сияющей улыбкой ответил толстяк. — Эти солдаты церкви, присланные первосвященником на подмогу Личеасу, оказались такими невинными овечками, что мы вслепую могли грабить их.
   — Всегда приятно слышать.
   Тут дверь отворилась и в залу вошел лорд Лэнда.
   — Прошу прощения за опоздание, Спархок, — извинился он. — Но я уже не могу бегать так, как раньше.
   — Не стоит беспокоиться, милорд Лэндийский, — ответил Спархок, и, обращаясь к двум отпетым мошенникам, продолжил: — Имею честь представить вам графа Лэндийского, главу королевского совета ее величества. Лорд Лэнда, это — Платим, а это — милорд Стрейджен из Эмсата.
   Они обменялись поклонами.
   — Милорд? — с любопытством спросил Стрейджена граф.
   — Если хотите, моя причуда, лорд Лэнда, — иронично улыбнулся Стрейджен. — Пережиток моей неразумной молодости.
   — Стрейджен у нас — один из лучших, — вставил свое слово Платим. — Правда, у него много весьма странных идей, но дела его идут лучше наших, в Симмуре.
   — Ты чрезвычайно любезен, Платим, — с поклоном ответствовал Стрейджен.
   Спархок подошел к двери в королевскую опочивальню.
   — Мы все уже в сборе, моя королева, — громко произнес рыцарь.
   Немного погодя дверь отворилась, и в залу вошла Элана. На ней было голубое атласное платье, а аккуратно уложенные светлые волосы украшала алмазная тиара. Она остановилась и окинула всех присутствующих взором, исполненным поистине королевского достоинства.
   — Ваше величество, — торжественно произнес Спархок, — разрешите представить вам Платима и Стрейджена, ваших новых полководцев.
   Платим очень неумело поклонился, однако Стрейджен сполна восполнил неловкость своего приятеля.
   — А она хорошенькая, не правда ли? — Платим толкнул в бок своего светловолосого собрата по ремеслу.
   Стрейджен поморщился от такого бестактного поведения.
   Элана, несколько сбитая с толку, стояла в нерешительности, оглядывала комнату.
   — Ну, а где же наши остальные друзья? — наконец спросила она.
   — О, они возвратились в Замок Ордена, ваше величество, — ответил Спархок. — Нужно собраться к отъезду. Хотя, Сефрения обещала попозже зайти. — Он протянул королеве руку и проводил ее к стоящему у окна богато украшенному креслу. Элана села, аккуратно расправив складки своего платья.
   — Позвольте мне? — неожиданно произнес Стрейджен.
   Спархок в недоумении взглянул на него.
   Стрейджен неторопливо подошел к окну и запахнул тяжелые занавеси.
   — Весьма неблагоразумно сидеть спиной к открытому окну, ваше величество, — отвесив легкий поклон, пояснил свои действия Стрейджен. — Насколько мне известно, у вас не так мало врагов.
   — Но дворец тщательно охраняется, — возразил лорд Лэнда.
   Стрейджен утомленно посмотрел на Платима.
   — Видите ли, лорд Лэнда, — вежливо вступил в разговор Платим, — если бы понадобилось, я мог бы в считанные минуты провести во дворец хоть двадцать, хоть тридцать своих людей. Ваши рыцари вне всякого сомнения превосходны на полях битв и сражений, но охранять что-то, когда у тебя на голове — шлем… В юности я изучал искусство кражи со взломом. Хороший вор тот, кто чувствует себя как дома и на крыше, и на улице. — Он вздохнул, а затем мечтательно протянул: — Да, славные были денечки. Ничего нет лучше изящно проделанной кражи.
   — Однако это, по-моему, нелегкое занятие для человека твоей комплекции, — заметил Стрейджен. — Тебя разве только черепичная крыша и выдержит.
   — Не такой уж я толстый, Стрейджен.
   — Ну, конечно.
   Элана с тревогой взглянула на Спархока.
   — Может, ты все-таки объяснишь, что вы собираетесь со мной делать, — спросила она.
   — Защищать тебя, моя королева, — ответил рыцарь. — Энниас хочет видеть тебя мертвой, и он уже успел это доказать. Теперь, когда он узнает о твоем выздоровлении, он непременно попытается проделать это вновь. Люди, которых он пошлет убить тебя, не будут церемониться и ждать особого приглашения. Платим и Стрейджен знают в точности все о том, какими путями можно незаметно пробраться во дворец, и примут необходимые меры предосторожности.
   — Мы можем заверить вас, ваше величество, что ни одна живая душа не проскользнет мимо нас, — пообещал королеве Стрейджен своим красивым низким голосом. — Однако, несмотря на то, что мы не хотим причинить вашему величеству лишних неудобств, боюсь, вам придется ограничить себя в свободе передвижений.
   — Например, не сидеть у открытого окна? — спросила его Элана.
   — И это тоже. Мы составим список наших предложений и передадим его вам через графа Лэндийского. Полагаю, Платим и я недостойны находиться в присутствии вашего величества, поэтому лучше мы будем оставаться в тени, насколько это будет возможным.
   — Вы так галантны, милорд, — произнесла королева. — Но я не вижу ничего недостойного в том, что в моем присутствии будут находиться честные люди.
   — Честные? — грубовато рассмеялся Платим. — Мне кажется, нас обижают, Стрейджен.
   — Лучше честный головорез, чем льстивый придворный, — резко оборвала его Элана. — Скажите, а вы правда иногда проделываете это с людьми? Ну, я имею в виду их головы?
   — Не знаю как насчет голов, но в свое время я перерезал несколько глоток, — ухмыльнулся Платим. — Кстати, весьма подходящий момент, Телэн, чтобы сказать королеве о моей просьбе.
   — О чем это он? — спросил Спархок.
   — Речь идет о небольшом вознаграждении, Спархок, — пояснил Телэн.
   — Да?
   — А Стрейджен вызвался помочь нам безвозмездно, — продолжил мальчик.
   — Зато у меня будет возможность обогатить свой собственный опыт, — добавил Стрейджен. — Двор короля Воргуна никогда не отличался изысканностью манер и куртуазностью обращения. Напротив, эленийский двор всегда считался самым изысканным и утонченным. А я, как старательный и прилежный ученик, всегда рад возможности расширить свои познания. Платим же со своей стороны лишен тяги к знаниям и хочет получить в качестве вознаграждения что-нибудь более осязаемое.
   — А именно? — напрямую спросил Спархок Платима.
   — Понимаешь ли, Спархок, кажется, я начинаю уставать от такой вольной жизни и все чаще подумываю об уходе на покой. Хочу уединиться в небольшом уютном домике подальше от суеты больших городов и предаваться развлечениям в компании веселых беспутных девочек — да простит меня ваше величество. Но, к сожалению, человек с моим прошлым не может спокойно отдыхать на старости лет. Так вот, если вы сможете найти в вашем сердце прощение для своего непутевого подданного за его старые грешки, я и жизни своей не пожалею, защищая ваше величество.
   — И велики ли они, твои грешки? — с подозрением спросила Элана.
   — Да, в общем-то, ничего стоящего упоминания, — нехотя протянул Платим. — Ну, несколько случайных убийств, вымогательства, воровство, кражи со взломом, поджоги, контрабанда, угон скота, ограбление пары монастырей, содержание без разрешения на то борделей и всякое такое прочее.
   — Интересно, а есть ли хоть одно преступление, не совершенное тобой? — строго спросила Элана.
   — Полагаю, ваше величество, что я никогда не занимался баратрией. Хотя я не совсем уверен в значении этого слова.
   — Это когда капитан корабля умышленно наносит вред своему судну, чтобы захватить себе груз, — пояснил Стрейджен.
   — Нет, этого я точно никогда не делал. Кроме того, я никогда не вступал в половые отношения с животными, не занимался колдовством и не совершал государственной измены.
   — Да, полагаю, не совершенные тобою преступления более серьезные, — с лицом, ничего не выражающим, произнесла Элана.
   — Прости, Платим, а что тебя все-таки удерживало от совершения государственной измены? — полюбопытствовал лорд Лэнда.
   — Возможно, не было подходящего случая, милорд, — прямо ответил Платим, — хотя вряд ли я стал бы ввязываться в такие делишки. Когда в государстве неспокойно, население становится излишне нервным и осторожным, а это не с руки людям моего ремесла. Ну так как, ваше величество, мы договорились?
   — Значит, полное прощение в обмен на ваши услуги? И ваша служба продлится ровно столько, сколько мне будет угодно?
   — Что значит ваше последнее замечание? — недоверчиво произнес Платим.
   — О, ничего особенного, — невинным тоном ответила Элана. — Просто вдруг в один прекрасный момент, когда мне наиболее будет нужна твоя помощь, тебе неожиданно все надоест и ты решишь покинуть меня. Что ж тогда мне, несчастной, делать, если я лишусь твоего общества? Ну так как?
   — Тогда по рукам, ваше величество! — радостно взревел толстобрюхий шельма. Он вытер свою большую потную ладонь о камзол и протянул руку Элане.
   Королева в недоумении посмотрела на Спархока.
   — Это такой обычай, ваше величество, — объяснил рыцарь. — Вы с Платимом должны пожать друг другу руки в знак вашего согласия, в знак того, что ваша сделка состоялась.
   Элана немного поколебалась, но затем вложила свою маленькую ладошку в руку Платима.
   — По рукам, — при этом нерешительно произнесла она.
   — Отлично, — пробасил Платим. — Теперь ты мне как младшая сестра, Элана, и если кто тебя обидит или будет угрожать, я достану этого негодяя хоть из-под земли и выпотрошу ему все кишки, так что ты сможешь своими нежными ручками набить его опустевший желудок раскаленными углями.
   — Ты так добр, — тихим голосом заметила Элана.
   — Ну, попался, Платим, — от души рассмеялся Телэн.
   — В чем дело, мальчишка? — мрачно переспросил его Платим.
   — Ведь ты только что добровольно вызвался нести пожизненную службу у правительства.
   — Что за бред ты несешь?
   — Тебе это только кажется. Ты же согласился служить королеве так долго, как она этого захочет, причем ты даже не заикнулся об оплате твоих услуг. Так она сможет продержать тебя во дворце хоть до самой твоей смерти.
   Платим заметно побледнел.
   — Элана, ведь ты так не поступишь со мной? — умоляюще пробормотал он.
   Она протянула руку и похлопала его по щеке.
   — Ну, посмотрим, Платим, посмотрим.
   — И что же мы должны будет делать, Спархок? — спросил Стрейджен, с трудом сумев подавить смех.
   — Мы должны собрать ополчение из простолюдинов для защиты города. Как только объявится Кьюрик, мы обговорим все в подробностях. Он предлагает разыскать старых солдат и сделать их капралами в нашем ополчении. Люди Платима будут младшими офицерами, а ты и Платим — генералами под начальством графа Лэндийского, пока мы не вернемся в город.
   — Что ж, неплохо, — одобрил Стрейджен, немного подумав. — Чтобы защищать укрепленный город, нужно гораздо меньше сил и умения, чем чтобы штурмовать его. — Он взглянул на своего приунывшего собрата. — Ну что ж, ваше величество, теперь, с вашего милостивого соизволения, я хотел бы увести вашего новоявленного защитника и напоить его добрым элем, а то он, похоже, совсем пал духом.
   — Как пожелаете, милорд, — усмехнулась Элана. — Кстати, а числятся ли за вами какие-нибудь преступления, совершенные в моем королевстве? Вы сейчас можете испросить моего прощения. На тех же самых условиях.
   — О, нет, ваше величество. По нашим законам я не мог и не могу вторгаться во владения Платима. Иначе я обязательно совершил бы что-нибудь ради удовольствия служить вам все оставшиеся мне годы. А теперь идем, Платим. Не унывай, ты быстро ко всему привыкнешь, и дело пойдет неплохо.
   — Это было проделано превосходно, ваше величество, — сказал Телэн, когда Платим и Стрейджен покинули зал. — Никому еще до сих пор не удавалось так скрутить Платима.
   — Тебе и правда понравилось? — довольно спросила Элана.
   — Это было просто чудесно, моя королева. Теперь я понимаю, почему Энниас отравил вас. Вы очень опасная женщина.
   Элана взглянула на Спархока.
   — Ты гордишься мною, дорогой?
   — Я думаю, что твое королевство в надежных руках.
   — Надеюсь, милорды простят меня, если я их ненадолго покину? — сказала Элана, поглядывая на свою ладонь. — Мне хотелось помыть руки.
   Вскоре в зале появился Вэнион и остальные. Магистр механически поклонился Элане.
   — Ну как, вы уже поговорили с Платимом? — спросил он Спархока.
   — Да, все в порядке.
   — Хорошо. Тогда завтра утром мы отправляемся в Демос. От Долманта пришло известие, что Архипрелат на смертном одре. Он не протянет больше недели.
   — Мы все знали, что это должно случиться, — вздохнул Спархок. — Слава богу, что мы успели завершить наши дела здесь. Платим и Стрейджен где-то во дворце, Кьюрик. Я полагаю, совершают возлияния. Тебе бы надо найти их и поговорить обо всем в подробностях.
   — Хорошо, — кивнул оруженосец.
   — Одну минуту, мастер Кьюрик, — сказал граф Лэндийский. — Как вы себя чувствуете, ваше величество? — спросил он у Эланы.
   — Все прекрасно, граф, благодарю вас.
   — В таком случае, когда мастер Кьюрик и наши генералы соберут ополчение, вам стоит произнести несколько коротких речей перед войском, чтобы подогреть его боевой дух — воззовите к их патриотическим чувствам, разоблачите солдат церкви, расскажите об измене первосвященника Энниаса… и обо всем остальном, что сочтете нужным сказать.
   — Конечно, лорд Лэнда. Вы правы, да и вообще мне нравится произносить речи.
   — Кьюрик, — сказал Спархок, — тебе придется побыть пока здесь. Ты присоединишься к нам в Чиреллосе, когда Симмур будет в полной безопасности.
   Кьюрик кивнул и тихо удалился.
   — Он очень хороший человек, Спархок, — проговорила Элана.
   — Да.
   Сефрения с укоризной посмотрела на разрумянившиеся щеки королевы.
   — Элана, — тихо сказала она.
   — Что?
   — Ты зря щиплешь себя за щеки, чтобы сделать их румяными. Ты испортишь себе кожу — она у тебя очень нежная.
   Элана покраснела и грустно улыбнулась.
   — Это выглядит нехорошо?
   — Ты же королева, Элана, а не какая-нибудь горничная. Твоя бледность только придает тебе царственности.
   — И почему я всегда чувствую себя ребенком, когда говорю с ней? — спросила Элана ни к кому не обращаясь.
   — И у нас возникает такое чувство, ваше величество, — заверил ее Вэнион.
   — А как нынче обстоят дела в Чиреллосе? — спросил магистра Спархок. — Долмант что-нибудь сообщает об этом?
   — Солдаты Энниаса патрулируют улицы города. Пока только патрулируют, не предпринимая каких-либо иных действий. Долмант полагает, что первосвященник постарается устроить выборы раньше, чем успеет остыть тело Кливониса. У Долманта есть сторонники, и они попытаются задержать начало выборов до нашего прибытия. Это большее, что они способны сделать. Нам нужно торопиться. Когда мы присоединимся к остальным Орденам, нас наберется четыре сотни. Это, конечно, совсем немного, но все же наше присутствие будет ощутимо. И вот еще что — Отт пересек границы Лэморканда. Он пока не продвигается вперед, но выдвинул ультиматум — он требует возвратить ему Беллиом.
   — Возвратить? Но он никогда не принадлежал ему.
   — Обычное дипломатическое мошенничество, Спархок, — пояснил граф. — Чем слабее твоя позиция, тем наглее твоя ложь. Мы знаем или по крайней мере можем предполагать, что Отт и Энниас как-то связаны друг с другом. Ведь так?
   — Да, — кивнул Вэнион.
   — Энниас знает, что мы постараемся в первую очередь выиграть время. Поэтому Отт пересек границу именно сейчас, чтобы сделать необходимость выборов еще более безотлагательной. Энниас будет давить на то, что перед лицом такой угрозы церковь должна быть единой. Присутствие Отта на границе приведет в ужас наиболее робких членов Курии, и они поспешат конфирмовать Энниаса. Ну, а потом они оба — и Энниас и Отт — получат то, что хотят. Умно придумано.
   — Интересно, Отт рискнет назвать имя Беллиома? — спросил Спархок.
   — Вряд ли, — покачал головой Вэнион. — Скорей всего он просто обвинит тебя в краже одного из сокровищ Земоха. Слишком многим сейчас известно о могуществе камня, и он не рискнет прямо назвать вещи своими именами.
   — Да, все сходится, все одно к одному, — задумчиво проговорил лорд Лэнда. — Энниас заявляет, что только ему одному известен способ, как заставить Отта убраться восвояси. Тем самым он убеждает Курию избрать Архипрелатом именно его, затем отбирает Беллиом у Спархока и доставляет его Отту, как плату за услуги.
   — Что значит отбирает? — мрачно поинтересовался Келтэн. — Все Воинствующие Ордена будут на стороне Спархока.
   — По всей видимости, Энниас сможет использовать и это, — сказал граф, — как основание для роспуска воинствующих Орденов. Большинство рыцарей Храма будут вынуждены подчиниться, а не подчинившиеся поставят себя вне закона. А Энниас не упустит случая раструбить на всю Эозию, что рыцари Храма скрывают нечто, что могло бы спасти всех от бесчинств Оттовых орд. Да, все продумано весьма тщательно.
   — Спархок! — произнесла Элана звонким напряженным голосом. — Я хочу, чтобы прибыв в Чиреллос, вы арестовали Энниаса. По обвинению в государственной измене. Он должен быть в цепях доставлен ко мне во дворец. А так же Арисса и Личеас.
   — Личеас уже здесь, моя королева.
   — Я знаю. Заберите его с собой в Демос и заточите вместе с его матерью. Пусть они вдоволь наговорятся обо всем случившемся.
   — Весьма дельное предложение, ваше величество. Но вряд ли у нас в Чиреллосе хватит сил, чтобы сразу взять Энниаса под стражу.
   — Я догадываюсь об этом, магистр Вэнион. Но если указ о его аресте с присовокуплением описания его злодеяний будет доставлен патриарху Долманту, это поможет оттянуть начало выборов. Долмант всегда сможет потребовать расследования этих обвинений церковным судом, а это долгое дело.
   Лорд Лэнда поднялся и поклонился Спархоку.
   — Мой мальчик, — сказал он, — неважно, что ты сделал или еще сделаешь в жизни, но твое лучшее произведение, твоя воспитанница, сидит сейчас на этом троне. Я горжусь тобою.
   — Ну, а теперь нам всем пора приступить к своим делам, — сказал Вэнион.
   — Я вручу вам указ о взятии под стражу первосвященника Энниаса где-нибудь в третьем часу ночи, лорд Вэнион, — пообещал лорд Лэнда. — А так же и другие необходимые бумаги. У нас есть прекрасная возможность очистить наше королевство. Не стоит упускать ее.
   — Берит, — сказал Спархок, — мои доспехи в комнате наверху. Будь так добр, позаботься, чтобы они были отвезены в Замок Ордена. Я полагаю, что они мне понадобятся.
   — Да, сэр Спархок, — ответил послушник, недружелюбно взглянув на рыцаря.
   — Задержись ненадолго, Спархок, — негромко попросила Элана, когда все направились к выходу из зала.
   Спархок немного подождал и прикрыл дверь за ушедшими.
   — Да, моя королева?
   — Ты должен быть очень и очень осторожен, любимый, — сердечно сказала она. — Я умру, если теперь снова потеряю тебя. — Элана протянула к Спархоку руки. Он нежно обнял ее.
   — А теперь быстро ступай отсюда, Спархок, — дрожащим голосом произнесла королева. — Я не хочу, чтобы ты видел мои слезы.

7

   На следующее утро сразу после восхода они отправились в Демос. Отряд шел рысью, бряцая доспехами, и целый лес копий, украшенных вымпелами, возвышался над ним.
   — Хороший день для путников, — сказал Вэнион, поглядывая на залитые солнцем поля. — Хотя я… Ну да ладно.
   — Как ты сейчас себя чувствуешь, Вэнион? — спросил его Спархок.
   — Много лучше, — улыбнулся магистр. — Говоря по чести, мечи эти были очень тяжелы. Они мне показали, что значит старость.
   Некоторое время они ехали молча. Тишину нарушил Спархок.
   — Да, невесело нам придется, Вэнион, — мрачно заметил он. — В Чиреллосе нас будет гораздо меньше, чем врагов, а если Отт начнет продвигаться вглубь страны, то Воргуну придется поторопиться, потому что тот, кто придет в Чиреллос первым, окажется победителем.
   — Здесь мы можем положиться лишь на Всевышнего, Спархок. Уверен, он не захочет, чтобы Энниас стал Архипрелатом, и не захочет видеть Отта.
   — Будем надеяться, что нет.
   Телэн и Берит ехали бок о бок немного позади. За эти несколько месяцев между ними возникла дружба, может быть, из-за того, что оба они чувствовали себя немного не в своей тарелке среди старших.
   — Слушай, Берит, я что-то не совсем понимаю, как происходят эти выборы? — спросил мальчик.
   Послушник приосанился.
   — Хорошо, Телэн. Когда старый Архипрелат умирает, патриархи Курии собираются в Базилике. Большинство других старших чинов духовенства тоже обычно приезжают туда, и еще короли эленийских государств. Вначале каждый король говорит короткую речь, хотя ни у кого из них нет права голоса в Курии. Только патриархи, и только они, решают, кому стать новым Архипрелатом.
   — А у магистров что, нет права голоса?
   — Магистры являются патриархами, молодой человек, — заметил Перрейн, ехавший немного позади.
   — Я не знал. То-то я удивлялся, что все так стелются перед рыцарями Храма. А как же так получилось, что Энниас правит церковью в Симмуре? Где патриарх?
   — Патриарх Адел — дряхлый старик, ему девяносто три года, — объяснил Берит. — Он еще жив, но, боюсь, уже не помнит, как его имя. Он живет на попечении Ордена в главном пандионском замке в Демосе.
   — Так значит, Энниас, раз он только первосвященник, не имеет голоса, а отравить Адела он не сможет, потому что его защищает Орден.
   — Потому-то ему и нужны деньги, чтобы подкупить людей, чтобы они говорили и голосовали за него.
   — Погоди-ка, Энниас ведь только первосвященник?
   — Ну да.
   Телэн нахмурил брови.
   — Если он только первосвященник, а другие патриархи, то почему же он думает, что его могут выбрать?