Страница:
– Что это?
– Господин президент, совершенно ясно, что против вас создается за границей заговор. Он состоит из двух частей. Внутри России – это подрыв вашей избирательной кампании, распространение страхов и мрачных прогнозов, основанных на вашем секретном манифесте, который показывают отдельным избранным лицам. Результат – разрушение печатных машин, давление банков на телевидение, прекратившее широкую трансляцию ваших выступлений, и разоблачения этого старого дурака-генерала. Все это повредило, но не может помешать вам победить на выборах. Вторая часть заговора по-своему даже более опасна. Она предполагает заменить вас российским троном. Ради своих интересов патриарх клюнул на это. То, что лежит перед вами, – это его личное письмо к некоему принцу, живущему на Западе, в поддержку восстановления монархии и с согласием, в случае принятия такого решения Церковью, прислать ему приглашение.
– Твои предложения, полковник?
– Очень простые, господин президент. Без наличия кандидата заговор развалится.
– И ты знаешь человека, который может… разубедить благородного джентльмена?
– Навсегда. Он вполне подходит. Привык работать на Западе. Он работает на долгоруковских, но его можно нанять. Его последний контракт касался двоих изменников, которым поручили положить двадцать миллионов долларов в банк в Лондоне, а они решили присвоить эти денежки. Две недели назад их нашли в квартире в Уимблдоне, пригороде Лондона.
– Думаю, нам требуются услуги этого человека, полковник.
– Предоставьте это мне, господин президент. В течение десяти дней кандидат исчезнет.
И тогда, думал Гришин, возвратясь в свой кабинет, когда драгоценный принц сэра Найджела будет лежать под мраморной плитой, а Джейсон Монк, выслеженный ФАПСИ, – висеть в камере, мы пошлем сэру Найджелу Ирвину целый пакет фотографий в качестве подарка к Рождеству.
Когда зазвонил телефон, начальник ГУВД сидел с маленькой дочерью на коленях и смотрел ее любимый мультфильм. Трубку сняла жена.
– Это тебя.
– Кто?
– Он только сказал: «Американец».
Генерал поставил дочь на пол и поднялся.
– Я возьму трубку в кабинете.
Когда он, закрыв за собой дверь, снял трубку, то услышал щелчок, означавший, что жена повесила трубку параллельного аппарата.
– Слушаю.
– Генерал Петровский?
– Да.
– Мы разговаривали на днях.
– Да.
– У меня есть информация, которая может оказаться для вас полезной. У вас есть ручка и бумага?
– Откуда вы говорите?
– Из телефонной будки. У меня мало времени. Пожалуйста, побыстрее.
– Продолжайте.
– Комаров с Гришиным убедили своих друзей из долгоруковской мафии начать войну между бандами. Они собираются послать вызов чеченской мафии.
– Итак, волк против волка? Очень мне нужно беспокоиться!
– Если бы не один факт. Делегация Всемирного банка ведет в Москве переговоры об очередном предоставлении кредитов на развитие экономики. Может получиться, что, если на улицах будут свистеть пули, исполняющий обязанности президента Марков, старающийся хорошо выглядеть в глазах всего мира и ввиду предстоящих выборов, будет весьма огорчен. Он может заинтересоваться, почему это должно было случиться именно сейчас.
– Дальше.
– Шесть адресов. Пожалуйста, запишите.
Монк перечислял их, а генерал-майор Петровский записывал.
– Что это за адреса?
– Первые два – арсеналы, забитые оружием долгоруковских. Третий – казино; в подвале хранится большинство их финансовых документов. Последние три – склады. Там на двадцать миллионов долларов контрабандных товаров.
– Откуда вы это знаете?
– У меня есть друзья в разных местах. Вы знаете этих офицеров? – Монк назвал два имени.
– Конечно. Один – мой заместитель, а другой – командир подразделения войск СОБРа. А в чем дело?
– Они оба на службе долгоруковской мафии.
– Вам бы лучше знать это наверняка, американец.
– Это абсолютно верно. Если вы хотите произвести какие-то рейды, я бы не говорил о них заранее и держал этих двоих в неведении.
– Я знаю, как делать свою работу.
Линия разъединилась. Генерал Петровский задумчиво положил трубку. Если этот странный американец прав, то его информации нет цены. У генерала был выбор. Допустить, чтобы началась война между бандами, или нанести ряд ударов по главному синдикату мафии атакой момент, когда велика вероятность получения поздравлений от президентской власти.
В его распоряжении находились три тысячи человек отрядов быстрого реагирования – СОБР, в основном состоявших из молодых и энергичных солдат. Если американец только наполовину прав в отношении Комарова и его планов захвата власти, то в новой России для Петровского не будет места, как и для его борцов с преступностью или его войск. Он вернулся в гостиную.
Мультфильм закончился. Теперь он никогда не узнает, получил Уайли-койот на ужин Бегуна или нет.
– Я должен вернуться на работу, – сказал он жене. – Пробуду там ночь и весь завтрашний день.
Зимой городские власти обычно заливают дорожки и аллеи парка Горького водой, которая, быстро замерзая, превращается в самый большой ледяной каток в стране. Он тянется на несколько километров и пользуется популярностью у москвичей всех возрастов, приходящих на каток с коньками и хорошим запасом водки, чтобы на ледяном просторе забыть на время о своих бедах и заботах.
Некоторые дорожки не заливают, и в конце их расположены небольшие парковочные площадки. На одной из таких площадок за десять дней до Рождества встретились два замотанных в шарфы, в меховых шапках человека. Каждый вышел из своей машины, и они поодиночке подошли к деревьям, окаймлявшим небольшой каток, по которому скользили и кружились конькобежцы.
Одним из приехавших был полковник Анатолий Гришин, вторым – человек, известный в криминальном мире под кличкой Механик.
В то время как наемных убийц в России имелось на копейку пара, некоторые мафиозные банды, и главным образом долгоруковская, считали Механика профессионалом.
По национальности украинец, бывший армейский майор, он когда-то служил в спецназе, а затем в отделении военной разведки, ГРУ. После окончания языковых курсов он имел два хороших назначения в Западную Европу. Уйдя из армии, он понял, что может выгодно использовать свое хорошее владение английским и французским языками, умение свободно вращаться в обществе, которое большинство русских считали враждебным и странным, и полное отсутствие у себя каких-либо сдерживающих начал при убийстве другого человеческого существа.
– Я понял, что вы хотели меня видеть, – сказал он.
Он знал, кто такой полковник Гришин и что в пределах России начальник службы безопасности Союза патриотических сил не нуждается в его услугах. В среде «черной гвардии», не говоря уже о союзниках партии – долгоруковской мафии, имелось достаточно убийц, готовых выполнить заказ. Но для работы за границей требовался специалист.
Гришин дал ему фотографию. Механик посмотрел на нее и перевернул. На обороте были напечатаны имя и адрес загородного дома в западной части страны.
– Принц, – усмехнулся он. – Я иду в высшие сферы.
– Держите свой юмор при себе, – сказал Гришин. – Задача несложная. Никакой личной охраны, заслуживающей внимания. К Рождеству.
Механик задумался. Слишком быстро. Ему необходимо подготовиться. Он оставался живым и на свободе, потому что тщательно готовился, а для этого требовалось время.
– К Новому году, – сказал он.
– Хорошо. Цену назначайте сами.
Механик назвал.
– Договорились.
Изо рта говорящих на морозе вырывались облачка пара. Механик вспомнил, что видел по телевизору выступление религиозного проповедника-"возрожденца", молодого священника, призывавшего к возвращению к Богу и царю. Так вот в чем состояла игра Гришина. Он пожалел, что не запросил вдвое больше.
– Дело в этом? – спросил он.
– Если только вы не хотите узнать больше, чем вам следует.
Убийца положил фотографию во внутренний карман пальто.
– Нет, – ответил он, – полагаю, я знаю все, что мне необходимо. Приятно иметь с вами дело, полковник.
Гришин повернулся и сжал его руку выше локтя. Механик смотрел на затянутую в перчатку руку, пока Гришин не отпустил его. Механик не любил, когда до него дотрагивались.
– Ошибки не должно быть – ни в объекте, ни во времени.
– Я не допускаю ошибок, полковник. Иначе вы бы не обратились ко мне. Я пришлю вам номер моего счета в Лихтенштейне. Прощайте.
Рано утром, на следующий день после встречи на катке в парке Горького, генерал Петровский произвел одновременно шесть рейдов.
Двоих предателей пригласили в офицерский клуб в казармах СОБРа на обед с таким количеством водки, чтобы напоить их до бесчувствия, а затем им отвели помещения, где они могли бы проспаться. На всякий случай у каждой двери поставили охранника.
Тактические «учения», проводившиеся днем, к полуночи перешли в реальную операцию. К этому времени машины с солдатами находились в нескольких закрытых гаражах. В два часа ночи водители и командиры получили задания и адреса. Впервые за многие месяцы рейды были действительно неожиданностью.
Со складами проблем не возникло. Четверо охранников пытались оказать сопротивление и были убиты. Восемь Остальных вовремя сдались. В складах оказалось десять тысяч ящиков с водкой, завезенной в течение двух предыдущих месяцев из Финляндии и Польши без таможенной пошлины. Неурожай пшеницы заставил самую большую потребляющую водку страну ввозить алкоголь по цене, втрое превышающей цены в производящих ее странах.
Там еще находились партии посудомоечных и стиральных машин, телевизоров, видеомагнитофонов и компьютеров – все было привезено с Запада контрабандным путем.
В двух арсеналах находилось столько оружия, что им можно было бы полностью вооружить пехотный полк: оружие самого разного типа – от обычных армейских винтовок до ранцевых противотанковых ракет и огнеметов.
Петровский возглавлял налет на казино, где оставалось еще много игроков, которые с криками разбежались. Управляющий все время твердил, что его дело совершенно законное и у него есть лицензия, пока в его кабинете не отодвинули стол и, подняв ковер, не обнаружили люк, ведущий в подвал. Тогда он упал в обморок.
Когда рассвело, солдаты СОБРа все еще выносили ящик за ящиком финансовые документы, укладывали в грузовики и отвозили в штаб-квартиру ГУВД, Шаболовка, 6, для изучения.
Днем два генерала из Министерства внутренних дел, находящегося в пятистах метрах на Житной площади, позвонили, чтобы высказать свои поздравления.
Еще до полудня радио передало сообщение об операции, а в полдень появился довольно полный репортаж в телевизионных новостях. Убито шестнадцать бандитов, подчеркивал диктор последних новостей, в то время как в отрядах быстрого реагирования потери состояли из одного тяжело раненного пулей в живот и одного с легким непроникающим ранением. Двадцать семь мафиози взяты живыми, из них семь находятся в больнице, а двое дают подробные показания в ГУВД.
Более позднее заявление не соответствовало действительности, но Петровский сделал его, чтобы посеять еще большую панику среди главарей долгоруковского клана.
Последние, собравшись на роскошной, строго охраняемой даче за городом, в полутора километрах от Архангельского моста через Москву-реку, действительно находились в состоянии шока. Единственным чувством, превалирующим над паникой, была злоба. Большинство выражало уверенность, что виной всему – двойная жизнь их информаторов из окружения Петровского.
Как раз когда они это обсуждали, пришло сообщение от их людей на улицах, что ходят слухи, будто утечка информации произошла благодаря одному болтливому старшему офицеру из «черной гвардии». Принимая во внимание миллионы долларов, которые долгоруковские вложили в предвыборную кампанию Игоря Комарова, новость не вызвала у них восторга.
Они никогда не узнали, что слухи распускали чеченцы по совету Джейсона Монка. Главари клана приняли решение не перечислять деньги на счета СПС до тех пор, пока не получат соответствующие объяснения.
Вскоре после трех часов в сопровождении сильной охраны Умар Гунаев посетил Монка. В это время Монкжил в чеченской семье в маленькой квартирке к северу от Выставочного центра в Сокольниках.
– Не знаю, как вам это удалось, мой друг, но вчера взорвалась очень большая бомба.
– Дело в личной заинтересованности, – ответил Монк. – Петровский весьма заинтересован в одобрении своего начальства, включая исполняющего обязанности президента, за его действия во время пребывания здесь делегации Всемирного банка. Вот и все.
– Прекрасно. Теперь долгоруковские не в состоянии начать войну против меня. Уйдут недели, пока они оправятся.
– И найдут утечку в рядах «черной гвардии», – напомнил ему Монк.
Умар Гунаев бросил ему на колени номер газеты «Сегодня».
– Взгляните на третью страницу, – предложил он. Там был опубликован доклад одного из ведущих российских институтов по опросу общественного мнения, в котором указывалось, что электорат СПС составил пятьдесят пять процентов и понижается дальше.
– Эти опросы проводятся в основном в городах, – сказал Монк, – так легче и проще. Комаров сильнее в городах. Решающая роль будет принадлежать многочисленным сельским жителям. которыми сейчас пренебрегают.
– Вы действительно думаете, что Комаров может потерпеть поражение на выборах? – спросил Гунаев. – Полтора месяца назад не было ни малейшего шанса.
– Не знаю, – ответил Монк.
Сейчас было не время рассказывать чеченскому главарю, что поражение на выборах – именно то, что имеет в виду сэр Найджел Ирвин. Он вспомнил аса-разведчика, до сих пор почитаемого в мире Большой игры как непревзойденного организатора обманов с помощью дезинформации, сидящим в библиотеке замка Форбс с раскрытой семейной Библией. «Главное – это, мой мальчик, – говорил он. – Ты должен думать, как Гедеон».
– Вы где-то далеко, – сказал Гунаев. Монк стряхнул с себя воспоминания.
– Простите, вы правы. Сегодня я должен снова посетить патриарха. Последний раз. Мне потребуется ваша помощь.
– Чтобы войти?
– Полагаю, чтобы выйти. Вполне возможно, Гришин держит дом под наблюдением, как я уже говорил. Одного человека хватит, но он Должен вызвать других, после того как я войду.
– Нам лучше разработать план, – предложил чеченец.
В своей квартире полковник Анатолий Гришин собирался ложиться спать, когда зазвонил его мобильный телефон. Он сразу же узнал голос.
– Он здесь. Он опять здесь.
– Кто?
– Американец. Он вернулся. Сейчас он у его святейшества.
– Он что-нибудь подозревает?
– Не думаю. Он пришел один.
– Под видом священника?
– Нет. Весь в черном, но одежда мирская. Кажется, патриарх ожидал его.
– Где вы?
– В буфетной, готовлю кофе. Мне надо идти.
Связь прервалась. Гришин старался сдержать свое ликование. Ненавистный американец почти в его руках. На этот раз Восточного Берлина не будет. Он позвонил руководителю специальной группы «черной гвардии».
– Мне нужны десять человек, три машины, мини-"узи", сейчас же. Перекройте въезд и выезд в Чистом переулке. Я встречу вас там через полчаса.
Было половина первого.
В десять минут второго Монк встал и пожелал патриарху спокойной ночи.
– Не думаю, что мы еще встретимся, ваше святейшество. Я знаю, что вы сделаете все, что сможете, для этой страны и людей, которых вы так любите.
Алексий Второй поднялся и проводил его до дверей.
– С Божьей помощью, я постараюсь. Прощайте, сын мой. Да хранит вас Господь.
В данный момент, подумал Монк, спускаясь по лестнице, ему бы вполне хватило для охраны нескольких воинов с Северного Кавказа.
Как всегда, внизу его ожидал толстый буфетчик, державший в руках пальто гостя.
– Не надо пальто, спасибо, – сказал Монк. Меньше всего он нуждался в чем-то, что связывало бы его движения. Он вынул мобильный телефон и набрал номер. Ответили сразу же.
– Монах, – произнес Монк.
– Пятнадцать секунд, – ответил голос. Монк узнал Маго-меда, старшего из его телохранителей, назначенных Гунаевым.
Монк приоткрыл на несколько дюймов дверь и выглянул наружу. На узкой улочке неподалеку от тусклого фонаря стоял одинокий «мерседес». В нем сидели четверо: один за рулем, а трое с автоматическими пистолетами мини-"узи". Белый пар, выходящий сзади из-под машины, указывал на то, что мотор не выключен.
С другой стороны Чистый переулок заканчивался небольшой площадью. На ней в тени стояли еще два черных автомобиля. Любой двигавшийся пешком или на машине, покидая переулок, не мог миновать засады.
В том конце, где ожидал «мерседес», появилась еще одна машина, на ветровом стекле которой горел зеленый огонек «такси». Наблюдающие позволили ей поравняться с ними. Они поняли, что машина пришла за их объектом. Не повезло водителю такси, ему тоже придется умереть.
Такси поравнялось с «мерседесом», и раздался двойной звонкий удар, когда два металлических шара величиной с грейпфрут ударились о покрытую льдом мостовую и закатились под автомобиль. Едва такси успело отъехать, как Монк за приоткрытой на дюйм дверью услышал двойной «бум» взорвавшихся гранат.
Одновременно на площадь в другом конце переулка выехал огромный товарный фургон, с грохотом пересек въезд в переулок и остановился. Водитель выскочил из кабины на дорогу и помчался по переулку.
Монк кивнул священнику, широко распахнул дверь и вышел на улицу. Такси стояло почти напротив него, с открытой задней дверцей. Он рывком забросил свое тело в машину. С переднего сиденья протянулась сильная рука и втащила его всего целиком. За ним последовал и подбежавший водитель грузовика.
Включив задний ход, такси с ревом понеслось в обратном направлении, откуда и появилось. Из-за неподвижного фургона брызнул фонтан пуль, когда кто-то лежащий на земле открыл огонь из автомата. Затем под шасси фургона раздались два взрыва, и стрельба прекратилась.
Одному человеку удалось выбраться из «мерседеса», и он, пошатываясь, стоял у задней дверцы, пытаясь поднять пистолет. Такси ударило его задним бампером по ногам, и он свалился.
Выезжая из переулка, такси опасно накренилось, скользя на льду, затем восстановило равновесие, водитель переключил передачу, и машина умчалась прочь. В «мерседесе» взорвался бензобак, что завершило разрушение.
Сидевший впереди Магомед обернулся, и Монк увидел, как блеснули его белые зубы под черными сапатовскими усами.
– Ты умеешь делать жизнь интересной, американец.
На маленькой площади в дальнем конце переулка стоял полковник Гришин, глядя на обломки фургона, заблокировавшего въезд. Под ним лежали двое убитых его людей, погибших при взрыве небольших мин, прикрепленных снизу к шасси и приведенных в действие из кабины. Глядя поверх обломков грузовика, он видел, как на другом конце узкой улочки горела его вторая машина.
Он вынул мобильный телефон и нажал семь цифр. Прозвучало два длинных гудка. Затем испуганный голос прошептал:
– Да?
– Он ушел. У вас есть то, что мне нужно?
– Да.
– В обычном месте. В десять утра сегодня.
В этот час небольшая церковь Всех Святых на Кулишках была почти пуста. Церковный служка чем-то занимался в алтаре, а две старушки уборщицы вытирали пыль. Вошел молодой священник, преклонил колени перед алтарем, перекрестился и через дверку в стене исчез в ризнице.
Отец Максим стоял у правой стены, держа оплывавшую свечу, купленную у главного входа, когда рядом с ним появился Гришин.
– Американец ушел, – тихо произнес он.
– Как жаль. Я старался…
– Как он догадался?
– Кажется, он подозревал, что за домом ведется какое-то наблюдение. – Как всегда, священник обильно потел. – Он вытащил из-за пояса мобильный телефон и кому-то позвонил.
– Расскажите сначала.
– Он пришел около десяти минут первого. Я собирался ложиться спать. Его святейшество еще не ложился, а работал в своем кабинете. Он всегда работает в этот час. В дверь позвонили, но я не слышал звонка. Был у себя в комнате. Казак, дежуривший ночью, открыл дверь. Потом я услышал голоса. Я вышел из комнаты и увидел его, стоящего в холле. Я услышал, как его святейшество сказал сверху: «Проводите господина наверх»… Затем он перегнулся через перила, увидел меня и попросил принести кофе. Я пошел в буфетную и позвонил вам.
– Сколько прошло времени до того, как вы вошли в комнату?
– Немного. Несколько минут. Я очень торопился, чтобы пропустить как можно меньше. Я вошел минут через пять.
– А магнитофон, который я вам дал?
– Я включил его, перед тем как внести кофе. Они замолчали, когда я постучал. Я уронил несколько кусочков сахара на пол и опустился на колени, чтобы подобрать их. Его святейшество сказал, чтобы я не беспокоился, ноя не послушался и в это время сунул магнитофон под стол. И ушел.
– А что было в конце?
– Он спустился вниз один. Я ожидал его с пальто в руках, но он не надел его. Казак сидел в комнате рядом с дверью. Американец, казалось, нервничал. Он вынул мобильный телефон и набрал номер. Кто-то ответил, а он сказал только одно слово: «Монах».
– Больше ничего?
– Нет, полковник, только «монах». Он просто слушал. Я не слышал ответа, потому что он прижал телефон к уху. Затем он немного подождал. Приоткрыл чуть-чуть дверь и выглянул. Я все еще держал его пальто.
Гришин соображал. Старый англичанин мог предупредить Монка, что его выследили по лимузину, взятому в отеле. Этого было достаточно, чтобы американец понял, что за резиденцией патриарха следят.
– Продолжайте, отец Максим.
– Я услышал шум мотора, а затем два взрыва. Американец распахнул дверь и выбежал. Потом я услышал стрельбу и отскочил от двери.
Гришин кивнул. Американец был умен, но его догадка оказалась верной по другой причине. Он, Гришин, действительно держал резиденцию патриарха под наблюдением, но изнутри, используя предателя священника.
– А пленка?
– Когда раздались взрывы, казак выхватил пистолет и выбежал из комнаты. Американец оставил дверь открытой. Казак выглянул на улицу, крикнул: «Бандиты!» – и захлопнул дверь. Я побежал наверх. В это время его святейшество вышел из библиотеки и перегнулся через перила, чтобы спросить, что случилось. Пока он стоял там, я забрал чашки и магнитофон. – Гришин молча протянул руку. Отец Максим порылся в боковом кармане своей рясы и достал миниатюрную ленту. – Надеюсь, я все сделал правильно? – спросил он дрожащим голосом.
Порой Гришина охватывало жгучее желание задушить эту жабу голыми руками. Возможно, когда-нибудь он так и поступит.
– Вы сделали все точно так, как было нужно, – сказал он. – Вы все сделали превосходно.
В машине по дороге в свой офис полковник Гришин снова посмотрел на пленку. Сегодня ночью он потерял шестерых хороших людей и упустил свою добычу. Но он держал в руках пленку с точной записью того, что назойливый американец сказал патриарху и что тот сказал американцу. Настанет день, поклялся он, когда эти оба заплатят за свои преступления. На данный момент, насколько дело касалось его, день, безусловно, закончится лучше, чем начался.
Глава 18
– Господин президент, совершенно ясно, что против вас создается за границей заговор. Он состоит из двух частей. Внутри России – это подрыв вашей избирательной кампании, распространение страхов и мрачных прогнозов, основанных на вашем секретном манифесте, который показывают отдельным избранным лицам. Результат – разрушение печатных машин, давление банков на телевидение, прекратившее широкую трансляцию ваших выступлений, и разоблачения этого старого дурака-генерала. Все это повредило, но не может помешать вам победить на выборах. Вторая часть заговора по-своему даже более опасна. Она предполагает заменить вас российским троном. Ради своих интересов патриарх клюнул на это. То, что лежит перед вами, – это его личное письмо к некоему принцу, живущему на Западе, в поддержку восстановления монархии и с согласием, в случае принятия такого решения Церковью, прислать ему приглашение.
– Твои предложения, полковник?
– Очень простые, господин президент. Без наличия кандидата заговор развалится.
– И ты знаешь человека, который может… разубедить благородного джентльмена?
– Навсегда. Он вполне подходит. Привык работать на Западе. Он работает на долгоруковских, но его можно нанять. Его последний контракт касался двоих изменников, которым поручили положить двадцать миллионов долларов в банк в Лондоне, а они решили присвоить эти денежки. Две недели назад их нашли в квартире в Уимблдоне, пригороде Лондона.
– Думаю, нам требуются услуги этого человека, полковник.
– Предоставьте это мне, господин президент. В течение десяти дней кандидат исчезнет.
И тогда, думал Гришин, возвратясь в свой кабинет, когда драгоценный принц сэра Найджела будет лежать под мраморной плитой, а Джейсон Монк, выслеженный ФАПСИ, – висеть в камере, мы пошлем сэру Найджелу Ирвину целый пакет фотографий в качестве подарка к Рождеству.
Когда зазвонил телефон, начальник ГУВД сидел с маленькой дочерью на коленях и смотрел ее любимый мультфильм. Трубку сняла жена.
– Это тебя.
– Кто?
– Он только сказал: «Американец».
Генерал поставил дочь на пол и поднялся.
– Я возьму трубку в кабинете.
Когда он, закрыв за собой дверь, снял трубку, то услышал щелчок, означавший, что жена повесила трубку параллельного аппарата.
– Слушаю.
– Генерал Петровский?
– Да.
– Мы разговаривали на днях.
– Да.
– У меня есть информация, которая может оказаться для вас полезной. У вас есть ручка и бумага?
– Откуда вы говорите?
– Из телефонной будки. У меня мало времени. Пожалуйста, побыстрее.
– Продолжайте.
– Комаров с Гришиным убедили своих друзей из долгоруковской мафии начать войну между бандами. Они собираются послать вызов чеченской мафии.
– Итак, волк против волка? Очень мне нужно беспокоиться!
– Если бы не один факт. Делегация Всемирного банка ведет в Москве переговоры об очередном предоставлении кредитов на развитие экономики. Может получиться, что, если на улицах будут свистеть пули, исполняющий обязанности президента Марков, старающийся хорошо выглядеть в глазах всего мира и ввиду предстоящих выборов, будет весьма огорчен. Он может заинтересоваться, почему это должно было случиться именно сейчас.
– Дальше.
– Шесть адресов. Пожалуйста, запишите.
Монк перечислял их, а генерал-майор Петровский записывал.
– Что это за адреса?
– Первые два – арсеналы, забитые оружием долгоруковских. Третий – казино; в подвале хранится большинство их финансовых документов. Последние три – склады. Там на двадцать миллионов долларов контрабандных товаров.
– Откуда вы это знаете?
– У меня есть друзья в разных местах. Вы знаете этих офицеров? – Монк назвал два имени.
– Конечно. Один – мой заместитель, а другой – командир подразделения войск СОБРа. А в чем дело?
– Они оба на службе долгоруковской мафии.
– Вам бы лучше знать это наверняка, американец.
– Это абсолютно верно. Если вы хотите произвести какие-то рейды, я бы не говорил о них заранее и держал этих двоих в неведении.
– Я знаю, как делать свою работу.
Линия разъединилась. Генерал Петровский задумчиво положил трубку. Если этот странный американец прав, то его информации нет цены. У генерала был выбор. Допустить, чтобы началась война между бандами, или нанести ряд ударов по главному синдикату мафии атакой момент, когда велика вероятность получения поздравлений от президентской власти.
В его распоряжении находились три тысячи человек отрядов быстрого реагирования – СОБР, в основном состоявших из молодых и энергичных солдат. Если американец только наполовину прав в отношении Комарова и его планов захвата власти, то в новой России для Петровского не будет места, как и для его борцов с преступностью или его войск. Он вернулся в гостиную.
Мультфильм закончился. Теперь он никогда не узнает, получил Уайли-койот на ужин Бегуна или нет.
– Я должен вернуться на работу, – сказал он жене. – Пробуду там ночь и весь завтрашний день.
Зимой городские власти обычно заливают дорожки и аллеи парка Горького водой, которая, быстро замерзая, превращается в самый большой ледяной каток в стране. Он тянется на несколько километров и пользуется популярностью у москвичей всех возрастов, приходящих на каток с коньками и хорошим запасом водки, чтобы на ледяном просторе забыть на время о своих бедах и заботах.
Некоторые дорожки не заливают, и в конце их расположены небольшие парковочные площадки. На одной из таких площадок за десять дней до Рождества встретились два замотанных в шарфы, в меховых шапках человека. Каждый вышел из своей машины, и они поодиночке подошли к деревьям, окаймлявшим небольшой каток, по которому скользили и кружились конькобежцы.
Одним из приехавших был полковник Анатолий Гришин, вторым – человек, известный в криминальном мире под кличкой Механик.
В то время как наемных убийц в России имелось на копейку пара, некоторые мафиозные банды, и главным образом долгоруковская, считали Механика профессионалом.
По национальности украинец, бывший армейский майор, он когда-то служил в спецназе, а затем в отделении военной разведки, ГРУ. После окончания языковых курсов он имел два хороших назначения в Западную Европу. Уйдя из армии, он понял, что может выгодно использовать свое хорошее владение английским и французским языками, умение свободно вращаться в обществе, которое большинство русских считали враждебным и странным, и полное отсутствие у себя каких-либо сдерживающих начал при убийстве другого человеческого существа.
– Я понял, что вы хотели меня видеть, – сказал он.
Он знал, кто такой полковник Гришин и что в пределах России начальник службы безопасности Союза патриотических сил не нуждается в его услугах. В среде «черной гвардии», не говоря уже о союзниках партии – долгоруковской мафии, имелось достаточно убийц, готовых выполнить заказ. Но для работы за границей требовался специалист.
Гришин дал ему фотографию. Механик посмотрел на нее и перевернул. На обороте были напечатаны имя и адрес загородного дома в западной части страны.
– Принц, – усмехнулся он. – Я иду в высшие сферы.
– Держите свой юмор при себе, – сказал Гришин. – Задача несложная. Никакой личной охраны, заслуживающей внимания. К Рождеству.
Механик задумался. Слишком быстро. Ему необходимо подготовиться. Он оставался живым и на свободе, потому что тщательно готовился, а для этого требовалось время.
– К Новому году, – сказал он.
– Хорошо. Цену назначайте сами.
Механик назвал.
– Договорились.
Изо рта говорящих на морозе вырывались облачка пара. Механик вспомнил, что видел по телевизору выступление религиозного проповедника-"возрожденца", молодого священника, призывавшего к возвращению к Богу и царю. Так вот в чем состояла игра Гришина. Он пожалел, что не запросил вдвое больше.
– Дело в этом? – спросил он.
– Если только вы не хотите узнать больше, чем вам следует.
Убийца положил фотографию во внутренний карман пальто.
– Нет, – ответил он, – полагаю, я знаю все, что мне необходимо. Приятно иметь с вами дело, полковник.
Гришин повернулся и сжал его руку выше локтя. Механик смотрел на затянутую в перчатку руку, пока Гришин не отпустил его. Механик не любил, когда до него дотрагивались.
– Ошибки не должно быть – ни в объекте, ни во времени.
– Я не допускаю ошибок, полковник. Иначе вы бы не обратились ко мне. Я пришлю вам номер моего счета в Лихтенштейне. Прощайте.
Рано утром, на следующий день после встречи на катке в парке Горького, генерал Петровский произвел одновременно шесть рейдов.
Двоих предателей пригласили в офицерский клуб в казармах СОБРа на обед с таким количеством водки, чтобы напоить их до бесчувствия, а затем им отвели помещения, где они могли бы проспаться. На всякий случай у каждой двери поставили охранника.
Тактические «учения», проводившиеся днем, к полуночи перешли в реальную операцию. К этому времени машины с солдатами находились в нескольких закрытых гаражах. В два часа ночи водители и командиры получили задания и адреса. Впервые за многие месяцы рейды были действительно неожиданностью.
Со складами проблем не возникло. Четверо охранников пытались оказать сопротивление и были убиты. Восемь Остальных вовремя сдались. В складах оказалось десять тысяч ящиков с водкой, завезенной в течение двух предыдущих месяцев из Финляндии и Польши без таможенной пошлины. Неурожай пшеницы заставил самую большую потребляющую водку страну ввозить алкоголь по цене, втрое превышающей цены в производящих ее странах.
Там еще находились партии посудомоечных и стиральных машин, телевизоров, видеомагнитофонов и компьютеров – все было привезено с Запада контрабандным путем.
В двух арсеналах находилось столько оружия, что им можно было бы полностью вооружить пехотный полк: оружие самого разного типа – от обычных армейских винтовок до ранцевых противотанковых ракет и огнеметов.
Петровский возглавлял налет на казино, где оставалось еще много игроков, которые с криками разбежались. Управляющий все время твердил, что его дело совершенно законное и у него есть лицензия, пока в его кабинете не отодвинули стол и, подняв ковер, не обнаружили люк, ведущий в подвал. Тогда он упал в обморок.
Когда рассвело, солдаты СОБРа все еще выносили ящик за ящиком финансовые документы, укладывали в грузовики и отвозили в штаб-квартиру ГУВД, Шаболовка, 6, для изучения.
Днем два генерала из Министерства внутренних дел, находящегося в пятистах метрах на Житной площади, позвонили, чтобы высказать свои поздравления.
Еще до полудня радио передало сообщение об операции, а в полдень появился довольно полный репортаж в телевизионных новостях. Убито шестнадцать бандитов, подчеркивал диктор последних новостей, в то время как в отрядах быстрого реагирования потери состояли из одного тяжело раненного пулей в живот и одного с легким непроникающим ранением. Двадцать семь мафиози взяты живыми, из них семь находятся в больнице, а двое дают подробные показания в ГУВД.
Более позднее заявление не соответствовало действительности, но Петровский сделал его, чтобы посеять еще большую панику среди главарей долгоруковского клана.
Последние, собравшись на роскошной, строго охраняемой даче за городом, в полутора километрах от Архангельского моста через Москву-реку, действительно находились в состоянии шока. Единственным чувством, превалирующим над паникой, была злоба. Большинство выражало уверенность, что виной всему – двойная жизнь их информаторов из окружения Петровского.
Как раз когда они это обсуждали, пришло сообщение от их людей на улицах, что ходят слухи, будто утечка информации произошла благодаря одному болтливому старшему офицеру из «черной гвардии». Принимая во внимание миллионы долларов, которые долгоруковские вложили в предвыборную кампанию Игоря Комарова, новость не вызвала у них восторга.
Они никогда не узнали, что слухи распускали чеченцы по совету Джейсона Монка. Главари клана приняли решение не перечислять деньги на счета СПС до тех пор, пока не получат соответствующие объяснения.
Вскоре после трех часов в сопровождении сильной охраны Умар Гунаев посетил Монка. В это время Монкжил в чеченской семье в маленькой квартирке к северу от Выставочного центра в Сокольниках.
– Не знаю, как вам это удалось, мой друг, но вчера взорвалась очень большая бомба.
– Дело в личной заинтересованности, – ответил Монк. – Петровский весьма заинтересован в одобрении своего начальства, включая исполняющего обязанности президента, за его действия во время пребывания здесь делегации Всемирного банка. Вот и все.
– Прекрасно. Теперь долгоруковские не в состоянии начать войну против меня. Уйдут недели, пока они оправятся.
– И найдут утечку в рядах «черной гвардии», – напомнил ему Монк.
Умар Гунаев бросил ему на колени номер газеты «Сегодня».
– Взгляните на третью страницу, – предложил он. Там был опубликован доклад одного из ведущих российских институтов по опросу общественного мнения, в котором указывалось, что электорат СПС составил пятьдесят пять процентов и понижается дальше.
– Эти опросы проводятся в основном в городах, – сказал Монк, – так легче и проще. Комаров сильнее в городах. Решающая роль будет принадлежать многочисленным сельским жителям. которыми сейчас пренебрегают.
– Вы действительно думаете, что Комаров может потерпеть поражение на выборах? – спросил Гунаев. – Полтора месяца назад не было ни малейшего шанса.
– Не знаю, – ответил Монк.
Сейчас было не время рассказывать чеченскому главарю, что поражение на выборах – именно то, что имеет в виду сэр Найджел Ирвин. Он вспомнил аса-разведчика, до сих пор почитаемого в мире Большой игры как непревзойденного организатора обманов с помощью дезинформации, сидящим в библиотеке замка Форбс с раскрытой семейной Библией. «Главное – это, мой мальчик, – говорил он. – Ты должен думать, как Гедеон».
– Вы где-то далеко, – сказал Гунаев. Монк стряхнул с себя воспоминания.
– Простите, вы правы. Сегодня я должен снова посетить патриарха. Последний раз. Мне потребуется ваша помощь.
– Чтобы войти?
– Полагаю, чтобы выйти. Вполне возможно, Гришин держит дом под наблюдением, как я уже говорил. Одного человека хватит, но он Должен вызвать других, после того как я войду.
– Нам лучше разработать план, – предложил чеченец.
В своей квартире полковник Анатолий Гришин собирался ложиться спать, когда зазвонил его мобильный телефон. Он сразу же узнал голос.
– Он здесь. Он опять здесь.
– Кто?
– Американец. Он вернулся. Сейчас он у его святейшества.
– Он что-нибудь подозревает?
– Не думаю. Он пришел один.
– Под видом священника?
– Нет. Весь в черном, но одежда мирская. Кажется, патриарх ожидал его.
– Где вы?
– В буфетной, готовлю кофе. Мне надо идти.
Связь прервалась. Гришин старался сдержать свое ликование. Ненавистный американец почти в его руках. На этот раз Восточного Берлина не будет. Он позвонил руководителю специальной группы «черной гвардии».
– Мне нужны десять человек, три машины, мини-"узи", сейчас же. Перекройте въезд и выезд в Чистом переулке. Я встречу вас там через полчаса.
Было половина первого.
В десять минут второго Монк встал и пожелал патриарху спокойной ночи.
– Не думаю, что мы еще встретимся, ваше святейшество. Я знаю, что вы сделаете все, что сможете, для этой страны и людей, которых вы так любите.
Алексий Второй поднялся и проводил его до дверей.
– С Божьей помощью, я постараюсь. Прощайте, сын мой. Да хранит вас Господь.
В данный момент, подумал Монк, спускаясь по лестнице, ему бы вполне хватило для охраны нескольких воинов с Северного Кавказа.
Как всегда, внизу его ожидал толстый буфетчик, державший в руках пальто гостя.
– Не надо пальто, спасибо, – сказал Монк. Меньше всего он нуждался в чем-то, что связывало бы его движения. Он вынул мобильный телефон и набрал номер. Ответили сразу же.
– Монах, – произнес Монк.
– Пятнадцать секунд, – ответил голос. Монк узнал Маго-меда, старшего из его телохранителей, назначенных Гунаевым.
Монк приоткрыл на несколько дюймов дверь и выглянул наружу. На узкой улочке неподалеку от тусклого фонаря стоял одинокий «мерседес». В нем сидели четверо: один за рулем, а трое с автоматическими пистолетами мини-"узи". Белый пар, выходящий сзади из-под машины, указывал на то, что мотор не выключен.
С другой стороны Чистый переулок заканчивался небольшой площадью. На ней в тени стояли еще два черных автомобиля. Любой двигавшийся пешком или на машине, покидая переулок, не мог миновать засады.
В том конце, где ожидал «мерседес», появилась еще одна машина, на ветровом стекле которой горел зеленый огонек «такси». Наблюдающие позволили ей поравняться с ними. Они поняли, что машина пришла за их объектом. Не повезло водителю такси, ему тоже придется умереть.
Такси поравнялось с «мерседесом», и раздался двойной звонкий удар, когда два металлических шара величиной с грейпфрут ударились о покрытую льдом мостовую и закатились под автомобиль. Едва такси успело отъехать, как Монк за приоткрытой на дюйм дверью услышал двойной «бум» взорвавшихся гранат.
Одновременно на площадь в другом конце переулка выехал огромный товарный фургон, с грохотом пересек въезд в переулок и остановился. Водитель выскочил из кабины на дорогу и помчался по переулку.
Монк кивнул священнику, широко распахнул дверь и вышел на улицу. Такси стояло почти напротив него, с открытой задней дверцей. Он рывком забросил свое тело в машину. С переднего сиденья протянулась сильная рука и втащила его всего целиком. За ним последовал и подбежавший водитель грузовика.
Включив задний ход, такси с ревом понеслось в обратном направлении, откуда и появилось. Из-за неподвижного фургона брызнул фонтан пуль, когда кто-то лежащий на земле открыл огонь из автомата. Затем под шасси фургона раздались два взрыва, и стрельба прекратилась.
Одному человеку удалось выбраться из «мерседеса», и он, пошатываясь, стоял у задней дверцы, пытаясь поднять пистолет. Такси ударило его задним бампером по ногам, и он свалился.
Выезжая из переулка, такси опасно накренилось, скользя на льду, затем восстановило равновесие, водитель переключил передачу, и машина умчалась прочь. В «мерседесе» взорвался бензобак, что завершило разрушение.
Сидевший впереди Магомед обернулся, и Монк увидел, как блеснули его белые зубы под черными сапатовскими усами.
– Ты умеешь делать жизнь интересной, американец.
На маленькой площади в дальнем конце переулка стоял полковник Гришин, глядя на обломки фургона, заблокировавшего въезд. Под ним лежали двое убитых его людей, погибших при взрыве небольших мин, прикрепленных снизу к шасси и приведенных в действие из кабины. Глядя поверх обломков грузовика, он видел, как на другом конце узкой улочки горела его вторая машина.
Он вынул мобильный телефон и нажал семь цифр. Прозвучало два длинных гудка. Затем испуганный голос прошептал:
– Да?
– Он ушел. У вас есть то, что мне нужно?
– Да.
– В обычном месте. В десять утра сегодня.
В этот час небольшая церковь Всех Святых на Кулишках была почти пуста. Церковный служка чем-то занимался в алтаре, а две старушки уборщицы вытирали пыль. Вошел молодой священник, преклонил колени перед алтарем, перекрестился и через дверку в стене исчез в ризнице.
Отец Максим стоял у правой стены, держа оплывавшую свечу, купленную у главного входа, когда рядом с ним появился Гришин.
– Американец ушел, – тихо произнес он.
– Как жаль. Я старался…
– Как он догадался?
– Кажется, он подозревал, что за домом ведется какое-то наблюдение. – Как всегда, священник обильно потел. – Он вытащил из-за пояса мобильный телефон и кому-то позвонил.
– Расскажите сначала.
– Он пришел около десяти минут первого. Я собирался ложиться спать. Его святейшество еще не ложился, а работал в своем кабинете. Он всегда работает в этот час. В дверь позвонили, но я не слышал звонка. Был у себя в комнате. Казак, дежуривший ночью, открыл дверь. Потом я услышал голоса. Я вышел из комнаты и увидел его, стоящего в холле. Я услышал, как его святейшество сказал сверху: «Проводите господина наверх»… Затем он перегнулся через перила, увидел меня и попросил принести кофе. Я пошел в буфетную и позвонил вам.
– Сколько прошло времени до того, как вы вошли в комнату?
– Немного. Несколько минут. Я очень торопился, чтобы пропустить как можно меньше. Я вошел минут через пять.
– А магнитофон, который я вам дал?
– Я включил его, перед тем как внести кофе. Они замолчали, когда я постучал. Я уронил несколько кусочков сахара на пол и опустился на колени, чтобы подобрать их. Его святейшество сказал, чтобы я не беспокоился, ноя не послушался и в это время сунул магнитофон под стол. И ушел.
– А что было в конце?
– Он спустился вниз один. Я ожидал его с пальто в руках, но он не надел его. Казак сидел в комнате рядом с дверью. Американец, казалось, нервничал. Он вынул мобильный телефон и набрал номер. Кто-то ответил, а он сказал только одно слово: «Монах».
– Больше ничего?
– Нет, полковник, только «монах». Он просто слушал. Я не слышал ответа, потому что он прижал телефон к уху. Затем он немного подождал. Приоткрыл чуть-чуть дверь и выглянул. Я все еще держал его пальто.
Гришин соображал. Старый англичанин мог предупредить Монка, что его выследили по лимузину, взятому в отеле. Этого было достаточно, чтобы американец понял, что за резиденцией патриарха следят.
– Продолжайте, отец Максим.
– Я услышал шум мотора, а затем два взрыва. Американец распахнул дверь и выбежал. Потом я услышал стрельбу и отскочил от двери.
Гришин кивнул. Американец был умен, но его догадка оказалась верной по другой причине. Он, Гришин, действительно держал резиденцию патриарха под наблюдением, но изнутри, используя предателя священника.
– А пленка?
– Когда раздались взрывы, казак выхватил пистолет и выбежал из комнаты. Американец оставил дверь открытой. Казак выглянул на улицу, крикнул: «Бандиты!» – и захлопнул дверь. Я побежал наверх. В это время его святейшество вышел из библиотеки и перегнулся через перила, чтобы спросить, что случилось. Пока он стоял там, я забрал чашки и магнитофон. – Гришин молча протянул руку. Отец Максим порылся в боковом кармане своей рясы и достал миниатюрную ленту. – Надеюсь, я все сделал правильно? – спросил он дрожащим голосом.
Порой Гришина охватывало жгучее желание задушить эту жабу голыми руками. Возможно, когда-нибудь он так и поступит.
– Вы сделали все точно так, как было нужно, – сказал он. – Вы все сделали превосходно.
В машине по дороге в свой офис полковник Гришин снова посмотрел на пленку. Сегодня ночью он потерял шестерых хороших людей и упустил свою добычу. Но он держал в руках пленку с точной записью того, что назойливый американец сказал патриарху и что тот сказал американцу. Настанет день, поклялся он, когда эти оба заплатят за свои преступления. На данный момент, насколько дело касалось его, день, безусловно, закончится лучше, чем начался.
Глава 18
Полковник Гришин провел все оставшееся утро, обеденный перерыв и часть дня, запершись в своем кабинете и слушая запись разговора патриархи Алексия Второго с Джейсоном Монком.
Временами слышались неразборчивое бормотание или звук передвигаемых чашек, но в основном запись оказалась достаточно четкой.
Запись начиналась со звука открываемой двери – отец Максим входил в комнату, неся поднос с кофейными принадлежностями. Звуки были приглушенными, потому что в этот момент магнитофон находился в боковом кармане рясы.
Гришин услышал, как поднос поставили на стол, затем приглушенный голос произнес: «Не беспокойся».
Ответ прозвучал тоже глухо: отец Максим наклонился, якобы собирая рассыпавшийся сахар.
Качество звука улучшилось, когда магнитофон оказался под столом. Голос патриарха звучал достаточно отчетливо, когда он сказал отцу Максиму: «Спасибо, сын мой, это все».
Последовала пауза, пока за шпионом не закрылась дверь. Затем патриарх спросил: «А теперь, может быть, вы скажете, что привело вас ко мне?»
Монк заговорил. Гришин мог заметить легкий носовой выговор американца, свободно говорившего по-русски.
Он прослушал сорокаминутный разговор трижды, прежде чем приступил к дословной записи. Эта работа была не для секретаря, каким бы доверием он ни пользовался.
Страница за страницей покрывались его аккуратным почерком. Иногда он прокручивал пленку еще раз, наклоняясь, чтобы расслышать отдельные слова, и затем продолжал записывать. Он остановился только тогда, когда убедился, что не пропустил ни слова.
Там, в записи, был звук отодвигаемого стула и голос Монка: «Не думаю, что мы еще встретимся, ваше святейшество. Я знаю, что вы сделаете все, что сможете, для этой страны и людей, которых вы так любите».
Стали слышны шаги двух человек. Более слабо, поскольку они подошли к двери, Гришин расслышал ответ Алексия: «С Божьей помощью, я постараюсь».
Дверь закрылась – очевидно, за Монком. Гришин услышал, как патриарх вернулся за свой стол. Через десять секунд пленка кончилась.
Временами слышались неразборчивое бормотание или звук передвигаемых чашек, но в основном запись оказалась достаточно четкой.
Запись начиналась со звука открываемой двери – отец Максим входил в комнату, неся поднос с кофейными принадлежностями. Звуки были приглушенными, потому что в этот момент магнитофон находился в боковом кармане рясы.
Гришин услышал, как поднос поставили на стол, затем приглушенный голос произнес: «Не беспокойся».
Ответ прозвучал тоже глухо: отец Максим наклонился, якобы собирая рассыпавшийся сахар.
Качество звука улучшилось, когда магнитофон оказался под столом. Голос патриарха звучал достаточно отчетливо, когда он сказал отцу Максиму: «Спасибо, сын мой, это все».
Последовала пауза, пока за шпионом не закрылась дверь. Затем патриарх спросил: «А теперь, может быть, вы скажете, что привело вас ко мне?»
Монк заговорил. Гришин мог заметить легкий носовой выговор американца, свободно говорившего по-русски.
Он прослушал сорокаминутный разговор трижды, прежде чем приступил к дословной записи. Эта работа была не для секретаря, каким бы доверием он ни пользовался.
Страница за страницей покрывались его аккуратным почерком. Иногда он прокручивал пленку еще раз, наклоняясь, чтобы расслышать отдельные слова, и затем продолжал записывать. Он остановился только тогда, когда убедился, что не пропустил ни слова.
Там, в записи, был звук отодвигаемого стула и голос Монка: «Не думаю, что мы еще встретимся, ваше святейшество. Я знаю, что вы сделаете все, что сможете, для этой страны и людей, которых вы так любите».
Стали слышны шаги двух человек. Более слабо, поскольку они подошли к двери, Гришин расслышал ответ Алексия: «С Божьей помощью, я постараюсь».
Дверь закрылась – очевидно, за Монком. Гришин услышал, как патриарх вернулся за свой стол. Через десять секунд пленка кончилась.