Габриэль Мариус. Седьмая луна

   Она вдруг осознала, что может лишиться последней возможности заработать так необходимые ей деньги.
   – Нет, отчего же? Я буду платить тебе четыре доллара за час позирования. Двенадцать долларов за один сеанс. Но имей в виду, что это не постоянная работа. – Он повернулся к ней и улыбнулся, увидев облегчение в ее глазах. – Работы здесь примерно на неделю. Я быстро теряю интерес к подобным вещам. А во время работы ты не будешь платить мне за комнату. Договорились?
   – Договорились, – сказала она дрожащим от облегчения голосом.
   Ее вполне устраивали такие условия.
   – А когда ты перестанешь интересовать меня как натурщица, – равнодушно продолжил художник, – ты либо начнешь платить мне за комнату, либо уберешься ко всем чертям. Согласна?
   – Да, – поспешила ответить Сакура. – Спасибо, Стефан.
   Он заварил кофе и протянул ей чашку:
   – Надеюсь, не откажешься?
   – Еще бы, – грустно улыбнулась она, благодарно принимая из его рук чашку с горячим напитком.
   Она вдруг подумала, что Стефан очень редко улыбается. Похоже, и ему досталось о этой жизни. Ведь она тоже научилась никогда не улыбаться в душе, хотя на лице иногда появлялось некое подобие дежурной улыбки.
 
   Фрэнсин внимательно рассматривала фотографии Сакуры Узды, снедаемая противоречивыми чувствами. С одной стороны, ей казалось, что в лице этой женщины действительно есть некоторое сходство с ее дочерью, а с другой – в нем было что-то чужое, непонятное для нее. Клэй Манро сказал, что можно без особого труда определить сходство человека кадетской фотографии и взрослой, но у нее, к сожалению, не осталось детских фотографий Рут. Все ее вещи поглотили джунгли и жестокий пожар войны. Даже от того дома, где она провела несколько счастливых лет с Эйбом, теперь ничего не осталось. Она долго рылась на пепелище, но так ничего и не нашла.
   И в результате у нее от прошлого не осталось ничего, кроме смутных воспоминаний. Правда, не все они были смутными. Некоторые картинки всплывали в памяти столь отчетливо, что до сих пор теребили ее душу, ежедневно доказывая свою неподвластность времени.
   Да, несомненно, в чертах этой женщины есть некоторое сходство с ее маленькой Рут. Но этого отнюдь не достаточно для каких-либо определенных выводов. Ведь сходства можно добиться и другими способами. Любой театральный гример изменит внешность человека за считанные минуты. И вообще надо узнать у этой Сакуры, нет ли у нее более ранних фотографий. Они могли бы помочь определить промежуточные стадии в жизни этой таинственной женщины. А потом можно будет провести и тест на анализ крови, но только после предварительной и тщательной работы по идентификации личности. Словом, нужны весомые и абсолютно достоверные доказательства идентичности этой девушки с ее дочерью.
   Фрэнсин встала из-за стола и налила себе чашку жасминового чая. После неожиданного вторжения Сакуры она решила завести себе собаку, которая сейчас прохлаждалась на балконе, изредка поглядывая на хозяйку. Это был небольшой щенок чау-чау, который, как убеждал ее старый китаец, может вырасти до огромных размеров и станет надежным охранником в ее квартире. Она вышла на балкон, потрепала щенка по загривку и посмотрела на оживленную улицу под окнами.
   – Хороший мальчик, – ласково сказала она, поглядывая на игриво перевернувшегося на спину щенка. – Хороший песик.
 
   Клэй Манро вошел в здание публичной библиотеки и сразу столкнулся с большой группой школьников.
   – Ну как дела? – спросил он, наклонившись к Вивиан.
   Его сестра подняла голову и радостно улыбнулась:
   – Привет, я нашла все, что ты заказывал.
   – Отлично.
   Вивиан была самой любимой его сестрой и в отличие от других родственников поддерживала с ним добрые отношения.
   – Правда, для этого мне пришлось обратиться в центральный фонд, но они не стали артачиться и выяснять, для чего мне нужны эти книги. Впрочем, сомневаюсь, что тебе все они понадобятся. Вот посмотри и выбери, что тебя интересует.
   Клэй посмотрел на огромную стопку книг по коренным племенам Борнео, и особенно по племени ибан. Неужели все это придется прочитать?
   – Спасибо, Вив, – поблагодарил он, забирая со стола книги. – Ты мой ангел-спаситель.
   – Еще бы, – не стала возражать девушка. – Как у тебя дела?
   – Все нормально, а у тебя?
   – Лучше не бывает. – Она мило улыбнулась, но в ее глазах Клэй заметил привычную грусть.
   Как ему хотелось, чтобы она наконец встретила хорошего парня и обзавелась семьей! Ну почему ей так не везет в личной жизни?
   – Клэй, ты встречаешься сейчас с кем-нибудь? – спросила она с подчеркнутым равнодушием.
   – Нет.
   – Ага, значит, ты по-прежнему предпочитаешь бессмысленный секс с какими-нибудь отвязными женщинами?
   – Да, это все, что мне сейчас доступно.
   – Очень плохо.
   – Да, мэм, я сгораю от стыда.
   – Клэй, неужели ты не понимаешь, что тратишь на этих девиц лучшие годы жизни? Ведь в таких связях нет и капли настоящей любви. А я абсолютно уверена, что ты можешь оделять счастливой любую женщину.
   Счастливой? А ему это нужно? Сейчас у него нет никаких проблем и главное – идиотских взаимных обязательств. Он выбрал наугад три книги и повернулся к сестре:
   – Я возьму эти, а остальные можешь отправить назад. – Манро послал сестре воздушный поцелуй и направился к двери. – Мне пора. Спасибо за книги.
   Его офис находился недалеко от библиотеки, и он решил пройтись пешком, а заодно обдумать сложившуюся ситуацию. Операция по поиску Сакуры Уэды становилась слишком дорогостоящей. Он даже вынужден был сформировать специальную бригаду детективов, но отыскать человека в Нью-Йорке труднее, чем иголку в стоге сена. Особенно такого, который превосходно умеет скрываться от преследователей. Он даже не был уверен, что она до сих пор еще в городе. Единственное, на что он мог надеяться, – это на свое чутье и огромный опыт сыскной работы.
   Да еще, пожалуй, на свои объявления в городских газетах:
    «САКУРА УЭДА, Если кто-нибудь знает о ее местонахождении, пожалуйста, свяжитесь с нами по указанному ниже телефону. Вознаграждение гарантируется».
   При этом он хотел поместить ее фотографию или рисунок татуировки, но потом решил, что столь подробная информация может загнать ее в глубокое подполье. Оставалось надеяться, что кто-то из тех, кто встречал ее в этом городе, позвонит и сообщит ценную информацию.
   Вернувшись в офис, он сел за свой стол и снова принялся изучать татуировку на ее руке, попутно сравнивая ее с теми рисунками, которые обнаружил в библиотечных книгах. Пролистав несколько страниц первой книги, он с удивлением заметил, что Борнео очень похож на Вьетнам, а племя ибан отличалось воинственностью и агрессивностью. Мужчины этого племени вплоть до тридцатых годов безжалостно отрезали головы своим врагам и съедали их печень, и продолжали это делать даже в последние годы войны, когда англичане мобилизовали их на борьбу с японцами.
   На книжных фотографиях были изображены высокие красивые люди в каких-то первобытных одеяниях, разукрашенные замысловатой татуировкой. Причем татуировка была только у мужчин. Вскоре он выяснил, что процедура нанесения наколок была настолько болезненной, что женщинам это делать строго-настрого запрещалось. И это еще раз доказывало, что Фрэнсин Лоуренс была абсолютно права, утверждая, что женщинам такие татуировки не наносились.
   Клэй положил рядом две фотографии и долго сравнивал их. Нет никаких сомнений, что обе женщины имеют некоторое сходство. Обе были красивыми, стройными, с лицом овальной формы, смуглой кожей и одинаковым разрезом глаз. Но было в них и нечто такое, что не позволяло с достаточной уверенностью утверждать о родстве. Тем более что за такое сходство, в чем миссис Лоуренс была, безусловно, права, мошенники могли бы получить не один миллион баксов. А ему очень не хотелось, чтобы это произошло. За два года работы на миссис Лоуренс он проникся к ней величайшим уважением и не желал терять такую клиентку. Она была мужественной, смелой, открытой и абсолютно честной. Он провел во Вьетнаме несколько трудных лет и научился ценить такие качества у местных жителей. Ему импонировало даже то, что она была наполовину китаянкой. Это заметно сближало их во всех отношениях, не говоря уже о чисто деловых.
 
   Сакура устала до изнеможения и еле держалась на ногах. Ее тело онемело, и она с трудом сохраняла ту позу, которую ей определил Стефан. К тому же в квартире художника стояла невыносимая жара, что делало ее положение еще более тяжелым.
   – Я могу перекурить? – взмолилась она осипшим голосом.
   – Чтобы потом полчаса кашлять? – спросил он, не отрываясь от полотна.
   Она облизнула пересохшие губы.
   – Мне нужен перерыв, Стефан. Я больше не могу.
   – Не сейчас, – буркнул он, меняя кисть. – Не двигай руками.
   – Стефан, ты ведь все равно ни разу не посмотрел на меня в течение получаса.
   – Не дергайся.
   – Мне нужно отдохнуть, – упрямо повторила она дрогнувшим от усталости голосом.
   К тому же ей вовсе не нравилось то, что появлялось на полотне из-под его кисти. Она была совсем не похожа на себя. Точнее сказать, это вообще ни на что не было похоже. Он разделил ее тело на несколько частей и разместил их в разных местах полотна. Бедра, к примеру, оказались вверху, а грудь – внизу. Она, конечно, догадывалась, что это какая-то модная манера живописи, но легче ей от этого не становилось.
   – Ладно, отдыхай, – раздраженно сказал он и швырнул кисти на стол.
   – Спасибо. – Она старалась вести себя как можно деликатнее, так как сейчас только он мог спасти ее от голода, холода и нищенского прозябания в этом идиотском городе.
   – Хочешь потрахаться? – неожиданно спросил он, бросив взгляд на ее упругие груди.
   Какое-то время Сакура оторопело смотрела на него, не зная, шутит он или говорит серьезно.
   – Я же сказала, что мы об этом не договаривались.
   – Да, но это помогло бы нам обоим немного расслабиться, – равнодушно проговорил он и отвернулся.
   – Нет, Стефан, я хочу сигарету, и больше ничего.
   Художник взял со стола пачку и подошел к ней. Сакура напряглась, испугавшись, что он начнет ее домогаться. А он в это время разглядывал ее обнаженное тело и думал, что она напоминает загнанного зверя, готового вцепиться ему в глотку.
   – Может, чашку кофе? – предложил он.
   Она знала, что он имеет в виду холодную темную жидкость, которую заварил еще утром, и решительно покачала головой:
   – Нет, благодарю.
   – Сколько времени тебе нужно для отдыха? – спросил он.
   – Пять минут.
   – Хорошо, но не больше.
   Он направился к столу, развернул газету и углубился в чтение, а она, набросив на плечи халат, подошла к окну и глубоко затянулась сигаретным дымом.
   – Сакура, у тебя какой-то странный французский. Где ты ему обучалась? – спросил он, перелистывая страницы.
   – Во Вьентьяне.
   – Во Вьентьяне? – переспросил он равнодушно. – Интересное место?
   – Да, – кивнула она. – Очень интересное.
   – Правда? А мне до сих пор почему-то казалось, что там нет ничего интересного. Ведь Лаос – это бедная и несчастная страна.
   Она не стала спорить с ним и продолжала торопливо затягиваться.
   – Да, это бедная страна, – ответила она наконец.
   – Значит, это там ты сделала себе столь экзотическую татуировку? – допытывался Стефан.
   – Нет, – последовал ответ. – Мне ее сделали, когда я была еще маленькой.
   – Очень странный рисунок, – задумчиво, протянул он. – Впрочем, меня татуировки не интересуют. Не люблю работать с кожей. Я предпочитаю живое тело, особенно такое красивое и мускулистое, как у тебя. Ты метиска, если не ошибаюсь?
   – Да.
   – Все ясно. Только у метисов могут быть такие красивые тела. Смешение рас всегда приводит к любопытным результатам. С таким телом, Сакура, ты могла бы очень многого добиться в жизни.
   – Например? – спросила она и громко закашлялась после очередной затяжки.
   – Чего угодно. – Он пристально посмотрел на нее поверх газеты. – Ты что, былинка на ветру?
   Сакура чуть не поперхнулась от злости.
   – Да, именно былинка на ветру.
   – Я так и думал, – кивнул он, снова уткнувшись в газету. – Впрочем, ничего постыдного в этом нет. Похоже, ты была зачата в любви и поэтому такая красивая. Ну ладно, ты готова к работе?
   – Нет, еще минутку. – Она потянулась к пачке и прикурила новую сигарету.
   Стефан что-то недовольно проворчал, отвернулся и снова углубился в чтение. Вдруг глаза его расширились от изумления… А Сакура снова смотрела в окно. Над домом то и дело пролетали натужно ревущие самолеты, направлявшиеся в аэропорт Ла-Гуардиа. Она закрыла глаза и представила, как садится в самолет и улетает из этого проклятого города. К сожалению, ее надежда встретиться с матерью закончилась провалом и унижением. Она потратила на эту поездку вес спои деньги, все физические и душевные силы и теперь вынуждена вернуться назад несолоно хлебавши.
   – Ты свободна.
   Она вздрогнула и резко повернулась к Стефану:
   – Что ты сказал?
   – Ты свободна, – повторил тот. – Можешь одеваться.
   – Но ты же еще не закончил!
   – Да, но я вспомнил, что мне нужно срочно уйти.
   Он встал со стула, аккуратно сложил газету, порылся в кармане и протянул ей двенадцать долларов. Сакура удивленно взяла деньги, хотя позировала не больше часа.
   – Ты будешь сегодня вечером здесь? – спокойно спросил он, стараясь не встречаться с ней взглядом.
   Она передернула плечами:
   – А где же еще мне быть?
   Стефан отсчитал еще десять долларов и протянул ей.
   – Ты говорила, что умеешь хорошо готовить. Сходи в магазин и сделай это для меня сегодня вечером.
   Она взяла деньги и настороженно посмотрела на него. Он как-то странно изменился буквально за одну минуту.
   – Ты хочешь, чтобы я приготовила тебе ужин? – переспросила она, не веря своим ушам.
   – Ты что, Сакура, плохо слышишь?
   – Ладно, я все сделаю, – согласилась она, недоверчиво поглядывая на него. – А что ты хочешь на ужин? Рыбу, мясо или курицу?
   – Мне все равно.
   – А свинину будешь есть? Она сейчас самая дешевая.
   – Мне все равно, – снова повторил он.
   – Нет, ты скажи, что тебе нравится, – настаивала Сакура, озадаченная столь быстрой переменой его настроения.
   – Мне все нравится, – с нескрываемым раздражением ответил он. – Я доверяю твоему вкусу. Поужинаем вместе. Сдачу можешь оставить себе.
   С этими словами Стефан распахнул перед ней дверь, всячески стараясь избегать ее взгляда. Она сразу поняла, что случилось что-то необычное, но никак не могла понять, что именно.
   – Ладно, но имей в виду, что приготовленный мной ужин еще ничего не означает, – предупредила она. – Это просто ужин, не более того.
   – Я очень спешу. – Он нервно подергал дверную ручку. – Пока.
   – Я тебя предупредила.
   – Буду ждать тебя ровно в шесть, – сказал он на прощание. – Я не люблю ужинать перед сном.
   – Хорошо, Стефан.
   Выходя из комнаты, она бросила последний взгляд на холст. Части ее тела были разбросаны по нему, как тушки разделанного искусным мясником цыпленка на прилавке базарного ряда.
 
   Клэй Манро позвонил в офис Фрэнсин. Выпроводив за дверь посетителей, она прижала к уху телефонную трубку и спросила, как идут дела.
   – Я только что вышел на ее след, – обрадовал ее Клэй. – Мне позвонил какой-то парень, судя по всему, грек или турок, по имени Стефан Георгиу, и сообщил, что Сакура Уэда снимает у него комнату.
   У Фрэнсин даже сердце замерло от неожиданности.
   – А он не врет?
   – Думаю, что нет, – ответил Клэй. – Он подробно описал ее внешность и в точности передал контуры татуировки, о которой я не сообщал в газетном объявлении. Более того, он утверждает, что видел другие рисунки на ее теле. В частности, звезду на каждом бедре.
   – Он что, спал с ней? – встрепенулась Фрэнсин.
   – Точно не знаю, но он говорит, что он художник и она позировала ему в течение часа.
   Фрэнсин недоверчиво хмыкнула.
   – А где он живет?
   – В Южном Бронксе. Он говорит, что Сакура Уэда уже две недели снимает у него комнату, и требует за эту информацию тысячу долларов. Однако я сторговался с ним за пятьсот. Надеюсь, вы не станете возражать против такой суммы?
   – Да, я принесу деньги. – Если пятьсот долларов – это все, что придется ей заплатить за правду, то можно считать, что она легко отделалась. – А она сейчас у него?
   – Он сказал, что она будет дома ровно в шесть вечера. Я непременно поеду и задержу ее.
   – Хорошо, Клэй, я поеду с тобой. Ты за мной заедешь?
   – Миссис Лоуренс, я бы не советовал вам туда ехать, – замялся Клэй. – В этом нет необходимости.
   – Почему?
   – Хотя бы потому, что эта женщина сейчас в отчаянном положении и неизвестно, на что она способна в такой ситуации. Более того, я намерен привлечь парочку свободных от службы полицейских. Просто на всякий случай.
   – Нет, никакой полиции! – решительно возразила Фрэнсин. – Ты и так наломал дров в прошлый раз.
   – Это почему же? – не понял Клэй.
   – Ты спугнул ее. Поэтому она и скрывается от нас. Нет, на сей раз надо действовать более осторожно и осмотрительно.
   – Осмотрительно? А если она упорхнет через открытое окно, миссис Лоуренс?
   – Надеюсь, на этот раз она не станет убегать. Я просто хочу поговорить с ней, не более того. Могу взять с собой Сесилию.
   – Значит, вы, я и Сесилия Тэн?
   – Да, Клэй, у нее не будет никаких оснований убегать от нас. А если и попытается, ты остановишь ее, разве не так?
   Фрэнсин положила трубку и потрепала собаку по загривку.
   – Ну, теперь посмотрим, что она собой представляет, – прошептала она собаке. – Мы узнаем наконец, правду она говорит или нет.
   Она нажала кнопку звонка и вызвала Сесилию.
   – Клэй нашел эту девушку. Сегодня вечером мы поедем к ней в гости, – сказала она секретарше, когда та появилась в дверях ее кабинета.
   Когда Клэй Манро подъехал к офису Фрэнсин, шел проливной дождь, а в небе сверкали молний и грохотал гром. Он вышел из машины, раскрыл зонт и побежал встречать Фрэнсин и Сесилию.
   – Еще не поздно обратиться за помощью к полиции, – предупредил он, открывая перед ними дверцу машины.
   – Об этом не может быть и речи, – отрезала Фрэнсин. – Ты уже поговорил с этим Георгиу?
   – Да, он живет в квартире на втором этаже, так что никаких проблем быть не должно. К тому же он сообщил, что ровно в шесть часов она будет готовить ему ужин, а он оставит дверь открытой. Нам остается лишь незаметно войти и закрыть за собой дверь.
   – Ну что ж, тогда поехали.
   Он поднял руку:
   – Еще одно, мадам. Надеюсь, вы не станете возражать, если я войду в квартиру первым? Не хочу подвергать вас риску.
   – Да не будет там никакого риска, – отмахнулась Фрэнсин, но, увидев его решительный взгляд, согласилась. – Ладно, Клэй, пусть будет по-твоему.
   Они выехали на шоссе и направились в сторону Бронкса. Сесилия заметно нервничала и с трудом сдерживала дрожь в руках. Они быстро отыскали указанный художником дом, и Клэй решил осмотреться, чтобы не допустить промашки еще раз. Убедившись в том, что девушка не сможет незаметно сбежать, они вошли в дом через черный ход, поднялись на второй этаж и остановились перед квартирой Стефана. Клэй посмотрел на женщин и, получив разрешение Фрэнсин, решительно открыл дверь и шагнул внутрь. В нос ударил острый запах масла, красок и еще бог знает чего. Вся квартира была уставлена картинами и эскизами. В комнате перед холстом стоял перепачканный с ног до головы хозяин квартиры, а на кухне, гремя посудой, суетилась какая-то женщина.
   – Я пойду первой, – неожиданно заявила Фрэнсин, схватив Клэя за руку.
   Не успел он и слова сказать, как она обогнула его и быстро зашагала в сторону кухни.
   – Сакура Уэда? – громко спросила она, приблизившись к женщине.
   Та резко обернулась, растерянно заморгала, а потом схватила чайник и швырнула в нее. Клэй Манро бросился к Фрэнсин и оттолкнул ее в сторону. Струя кипятка пролетела мимо и врезалась в противоположную стену, расплывшись на ней огромным мокрым пятном. Увидев, что промахнулась, Сакура, воспользовавшись минутным замешательством, круто повернулась и скрылась за дверью квартиры. Клэй, чертыхнувшись, бросился за ней, но в коридоре уже никого не было. Он спустился по лестнице, вбежал в прачечную и прислушался. В дальнем конце помещения хлопнула дверь. Значит, Сакура выскочила на лестничную площадку, откуда сможет беспрепятственно проникнуть во двор.
   Через секунду он выскочил на улицу и помчался за ней по тенистой аллее. Сакура бежала быстро, но большая сумка мешала ей, и вскоре она врезалась с разбегу в мешки с мусором. Он в два прыжка догнал ее и схватил за руку.
   – Эй, все нормально, не бойся! – запыхавшись, произнес он, вцепившись в ее запястье. – Тебе никто не причинит вреда.
   Она сверкнула на него огромными, полными гнева и страха глазами. Сейчас она показалась ему гораздо красивее, чем в метро.
   – Сакура, успокойся, тебе ничто не угрожает.
   Она вдруг закатила глаза и стала медленно оседать вниз, повисая на его сильных руках. Клэй подхватил ее и вдруг, почувствовав напряженные мышцы молодого тела, понял, что допустил непростительную ошибку. Сакура дернулась, вырвалась из его объятий и неожиданно выбросила вперед правую руку. Он увидел блеснувшее лезвие.
   – Боже мой! – воскликнул он, уклоняясь от удара. – Уймись, чего ты взбеленилась?
   Первая же попытка снова схватить ее за руки привела к неожиданным результатам. Сакура выгнулась дугой, подсекла его ноги, а потом применила прием карате. Клэй вскрикнул от боли и рухнул на землю, ударившись головой о бордюр тротуара. Все произошло так быстро, что он даже опомниться не успел. Откуда у нее такие познания в восточных единоборствах? Он даже улыбнулся при мысли, что она так легко смогла с ним справиться. Ведь она же Сакура Уэда все-таки, а не какая-нибудь городская шлюха.
   Застонав, он встал на четвереньки и осмотрелся по сторонам. К несчастью, в этот момент из дома выбежала Фрэнсин и помогла ему подняться на ноги. Такого позора он еще никогда не испытывал.
   – Где она? – спросила Фрэнсин, оглядев его с ног до головы, чтобы убедиться, что он не получил серьезных повреждений.
   – Убежала, – пробурчал Клэй.
   – Клэй, прости, – заговорила она. – Ради Бога, прости. Я должна была выполнять твои указания.
   – Да уж, – грустно улыбнулся он, потирая ушибленную голову.
   Они сидели в комнате Стефана и обсуждали случившееся. Фрэнсин понимала, что сама виновата в исчезновении Сакуры, но сейчас ее волновало другое. Девушка выбежала на улицу без денег, без верхней одежды, босиком и под проливным дождем. Положение казалось настолько отчаянным, что Фрэнсин уже не надеялась увидеть ее снова. Во всяком случае, в этой жизни.
   А Стефан требовал свои пятьсот долларов, доказывая, что он выполнил все условия договора. Сначала Фрэнсин отвергла его притязания, но потом подумала, что лучше не портить с ним отношения и узнать как можно больше о беглянке. Клэй держался молодцом, все время бодрился, но на душе у него было мерзко. Да и голова раскалывалась от боли.
   Досталось и Сесилии. Она склонилась над раковиной, то и дело смачивала носовой платок холодной водой и прикладывала его к обожженной щеке. Толстый свитер защитил ее тело, а лицо оказалось беззащитным и сейчас горело огнем.
   Фрэнсин вдруг подумала, что поведение Сакуры чем-то напоминало бегство загнанного и обезумевшего от страха дикого зверя. Еще отец рассказывал, как во время охоты на тигров загнанный в угол зверь вдруг бросался на охотников, разрывал их строй и исчезал в джунглях. В такие моменты обычно звери демонстрируют фантастическую смекалку и силу. Вот и Сакура в отчаянной попытке вырваться на свободу умудрилась расправиться с огромным и сильным мужчиной, и теперь он стонет от боли. И все же не понятно, почему она бросилась бежать. Ведь она сама напрашивалась на встречу, а теперь почему-то убегает от них.
   Фрэнсин посмотрела на Сесилию и подумала, что допустила грубую ошибку, когда не послушалась ее и не поговорила с этой девушкой. Она недооценила Сакуру и теперь расплачивается за свои ошибки.
   – Расскажите мне подробнее о татуировке на ее теле, – обратилась она к Стефану. – А еще лучше нарисуйте ее по памяти.
   Албанец взял со стола чистый лист бумаги и начал быстро наносить контур женского тела.
   – Во-первых, у нее татуировка в виде браслетов на обеих руках, – попутно объяснял он. – Во-вторых, крупные звездочки на каждом бедре.
   – А вы не поинтересовались, откуда у нее такая татуировка?
   – Я спросил, не во Вьентьяне ли она это сделала, но она ответила, что нет.
   – Вьентьян? – переспросила Фрэнсин.
   – Да, она сказала, что родилась там.
   Фрэнсин нахмурилась:
   – Она сказала, что родилась во Вьентьяне? Вы уверены в этом?
   Стефан равнодушно пожал плечами:
   – Не знаю, может быть, она сказала, что только жила там. – Он продолжал наносить краски на бумагу. – Она также сказала, что она «былинка на ветру».
   – Былинка на ветру? – отозвалась Сесилия. – Что это значит?
   Стефан ухмыльнулся, обнажив желтые зубы.
   – А вы что, не знаете?
   – Это французское выражение, часто употребляемое во Вьетнаме, – пояснил Клэй. – Так обычно называют детей, родившихся от белых мужчин и местных проституток.
   Фрэнсин подозрительно посмотрела на албанца.
   – Значит, она сказала, что эту татуировку ей сделали не в Лаосе?