Страница:
– Вот-вот, – оживился Клэй. – Теперь представь, что может тебя ожидать.
– Сакура, я не могу снова потерять тебя, – тихо сказала Фрэнсин. – Если понадобится, я заплачу ему даже больше, чем он требует.
Сакура покачала головой:
– Нет, он не возьмет лишних денег. Вы не знаете его дикой натуры. Если я не приеду к нему с извинениями, он убьет моего сына.
– Нам всем придется ехать туда, – решил Манро. – Дело ведь не только в генерале, но также и в. Макфаддене и всей его шайке. Сакура слишком много знает и именно поэтому представляет для них опасность. Думаю, что убрать ее в присутствии трех иностранных граждан им будет намного сложнее.
– Но ее осведомленность может оказаться и чрезвычайно эффективным оружием, – возразил Клайв. – Она ведь может сделать заявление для прессы, в котором подробно изложит «наркозависимость» между ЦРУ и Джей Ханом. А мы оставим это заявление у надежного адвоката и договоримся о том, что, если кто-либо из нас не вернется из Лаоса, адвокат передаст этот материал в прессу вместе с дополнительными подробностями об исчезновении людей. Полагаю, все это нужно доходчиво и заблаговременно объяснить генералу, чтобы у него была возможность подумать и принять правильное решение.
В комнате наступила тишина. Фрэнсин, сидя с закрытыми глазами, думала над предложением Клайва. Неожиданно ей пришла в голову странная мысль, что всю последнюю неделю она жила в каком-то нереальном мире, словно в давно забытом фильме, где в качестве героев выступают наркоторговцы, бандиты, партизаны, агенты ЦРУ и еще черт знает кто. А они все оказались в роли жертв, которых сама судьба свела вместе и теперь требует от них разумных и решительных действий.
– Ну ладно, – наконец нарушила она тишину, – пусть будет так. Мы поедем туда все вместе.
Клэй Манро проснулся мгновенно, как дикий зверь, почуявший опасность. Он бесшумно подошел к балкону и увидел изящную фигуру Сакуры, склонившуюся над перилами.
– Что ты здесь делаешь, черт возьми?
– Смотрю на огни города, – спокойно ответила девушка, совсем не удивившись его внезапному появлению.
Внизу зазвучала сирена машины «скорой помощи» и засверкали разноцветные огоньки мигалки.
– Который час?
– Пять. Почему ты не спишь?
– Не могу уснуть. Они все еще говорят.
– Фрэнсин и Клайв?
– Да, они проговорили всю ночь.
– Ничего удивительного, они старые друзья и старые любовники. Думаю, им есть что сказать друг другу.
– У меня никогда не будет человека, с которым я могла бы проболтать всю ночь напролет, – вздохнула Сакура, глядя вниз. – Я даже десяти минут не смогла бы заполнить нормальным разговором.
– Ты ошибаешься, Сакура, – постарался успокоить ее Клэй. – Ты прожила такую жизнь, что теперь целый год можешь рассказывать о ней, ни разу не повторяясь.
Она покачала головой:
– Нет, я не могу говорить о своей жизни так, как это делают другие женщины. Иногда мне хочется что-то рассказать о себе, но я не нахожу в себе сил сделать это.
Манро взял ее за руку:
– Отойди от перил, Сакура.
– Почему?
– Потому что они слишком низкие.
– Ты боишься, что я прыгну вниз? – Она грустно улыбнулась. – Как тогда в больнице?
– Но ведь ты действительно хотела прыгнуть, разве нет?
– Возможно.
– Именно поэтому и прощу тебя отойти от перил. – Он еще крепче сжал ее руку, а она накрыла ее ладонью другой руки.
– Ты любишь Фрэнсин, Клэй?
Тот ошарашено посмотрел на нее:
– Ты что, спятила?
– Я имею в виду не секс, а настоящее, глубокое чувство.
– Она платит мне за мою работу, вот и все.
– Нет, Клэй, ты любишь ее, и она знает об этом.
Клэй надолго замолчал, глядя на огни города.
– Ока особенная женщина.
– Я тоже особенная, Клэй.
– В этом нет никаких сомнений, – с улыбкой сказал он.
– Значит, ты на моей стороне?
– Я всегда был на твоей стороне.
– Нет, Клэй, ты всегда поддерживал Фрэнсин.
– Не рассчитывай на то, что я откажусь поддерживать Фрэнсин и перейду на твою сторону, – нахмурился он. – Но она хочет помочь тебе, и здесь я целиком на твоей стороне.
– Ради нее? А я для тебя пустое место?
Клэй нервно передернулся.
– Чего ты добиваешься от меня, Сакура? – наконец сформулировал он вопрос, давно занимавший его мысли.
– Хочу знать, испытываешь ли ты те же чувства, что и я.
– Насчет чего? – спросил он, уже прекрасно зная ответ.
– Иногда твои глаза становятся янтарными, как у льва, – прошептала Сакура, глядя на него. – А когда я встречаюсь с тобой взглядом, мне порой кажется, что ты готов меня проглотить.
– Мне велено не спускать с тебя глаз, – уклончиво ответил он. – Тем более что я никогда не знаю, чего можно от тебя ожидать в следующую минуту.
– А разве это плохо? – Она кокетливо посмотрела на него снизу вверх.
Он с тоской подумал, что, если эта история закончится благополучно, Фрэнсин спрячет ее за непробиваемой стеной богатства и роскоши и он больше никогда ее не увидит.
– Тебе следует вернуться в комнату и лечь в постель.
– А ты не хочешь пойти со мной?
– Нам всем не мешало бы вздремнуть пару часиков. – Он смутился и, чтобы скрыть это, посмотрел на часы.
Сакура тихо засмеялась:
– Ты боишься меня, Клэй!
– С чего ты взяла? – удивился он.
– Да-да, я знаю. Ты боишься меня с того самого момента, когда увидел меня с ножом в руке. – Ее глаза заблестели от гордости. – Ты сразу понял, что я не шучу и могу запросто ударить тебя. Конечно, ты был уверен, что так или иначе справишься со мной, но ни минуты не сомневался, что я буду сражаться до конца и наделаю в тебе много дырок. Или я ошибаюсь?
Клэй улыбнулся:
– Нет, так все и было.
– А сейчас у меня нет ножа, но ты все равно боишься меня. Почему, Клэй?
– Потому что ты можешь навредить себе.
– Выпрыгнув с балкона?
– И другими способами тоже.
– Знаешь, я до сих пор помню, как покончил с собой Томодзуки, – тихо сказала она, продолжая наблюдать за ночной жизнью города. – Эта боль не отпускает меня ни на минуту, это мои черные слезы. С тех пор я часто думала о том, что пора свести счеты с жизнью, чтобы не видеть окружающую меня мерзость.
– Нет, Сакура, ты должна преодолеть все трудности и жить. – Он прижал ее к себе.
– Ты действительно так считаешь? – с надеждой спросила она, посмотрев ему в глаза. – Однажды в Сайгоне со мной случилось такое, что я чуть было не последовала примеру Томодзуки.
– Почему же ты этого не сделала?
– Я уже готова была это сделать, даже разговаривала с ним, когда оставалась одна, и уже попрощалась с ним, но потом что-то меня остановило. Думаю, это был самый банальный материнский инстинкт. Так что не волнуйся, Клэй, со мной ничего не случится. Сейчас мне нужно во что бы то ни стало спасти сына.
– Мы спасем его, – заверил ее Клэй. – И для этого тебе не понадобится жертвовать жизнью.
– Ты презираешь меня? – неожиданно спросила она.
– За что мне тебя презирать? – удивился он.
– Да, ты прав, – кивнула Сакура. – Мы с тобой очень похожи, Клэй.
– Правда?
– У тебя ведь тоже были крупные неприятности. Во Вьетнаме.
– Во Вьетнаме у всех были крупные неприятности, – уклончиво ответил он.
– Но мы сейчас говорим о тебе, Клэй. – Она прижалась к нему и положила руку на его широкую грудь.
Ее ладонь жгла его, как раскаленное железо.
– Вьетнам изменил твою жизнь, Клэй Манро, разве не так?
– Откуда ты знаешь?
– Я чувствую это. – Она нежно погладила его по груди. – Ты испытал там много зла от дурных людей и сам причинил немало зла невинным людям.
– Все верно, – проронил он внезапно дрогнувшим голосом. – На то она и война.
– И с тех пор ты никак не можешь – забыть об этом и будешь носить в себе эту боль до конца своих дней. Тебе нужно освободить себя от этой тяжести, Клэй. Как это сделала я.
– Ты права, – кивнул Клэй, соглашаясь. – Благодарю за сочувствие и приятную беседу. – Он взял ее за руку и шагнул в сторону, но она успела просунуть свои пальцы сквозь его и сцепить их в замок.
– Видишь, какая я сильная. Попробуй разомкнуть наши пальцы.
Клэй дернул руку, потом еще раз, но Сакура так сильно держала его, что он понял всю бесполезность своих усилий.
– Я очень любила играть в эту игру в Токио с другими детьми. Никто не мог победить меня! – гордо заявила она.
Клэй раздраженно выдернул руку, но Сакура вновь завладела его пальцами.
– Клэй, – вдруг сказала она– с ехидной ухмылкой, – ты помнишь то зеркало в больнице? Я ведь знала, что ты стоишь с другой стороны и разглядываешь меня.
Клэй опешил от неожиданности.
– Так помнишь или нет?
– Помню, – промямлил он. – Оно действительно было прозрачным с одной стороны.
– Значит, ты видел меня?
– Да, но это была моя работа.
– И ты видел, как я раздевалась?
Он снова попытался выдернуть руку из ее захвата и снова потерпел неудачу. А причинять ей боль он не хотел.
– Нет, не видел, – соврал он.
– А ты видел меня голой?
– Нет.
Она хитро улыбнулась:
– Ты видел мои груди?
– Я не смотрел.
– Ты врешь, Клэй, причем делаешь это так неумело, что даже ребенок тебе не поверит. Я ощущала на себе твои глаза, твой плотоядный взгляд. Тебе нравилось наблюдать за мной?
– Чушь собачья!
– А знаешь, что случилось со мной тогда в Сайгоне?
– Расскажи, если хочешь, – ответил он, чтобы поскорее уйти от неприятной темы.
Она долго молчала, а потом, собравшись с силами, начала свой рассказ.
– Пятеро американских солдат приняли меня за местную шлюху, избили, а потом изнасиловали.
Клэй перестал вырывать руку из ее цепких пальцев.
– Я, конечно, могла бы справиться с одним или даже с двумя мужчинами, но с пятью ничего не могла поделать. Ты ведь знаешь, я неплохо знакома с дзюдо, карате и джиу-джитсу, но это мне не помогло. Я никогда не была проституткой, поэтому после всего случившегося у меня появилось такое ощущение, будто они вытряхнули из меня душу. Надеюсь, ты понимаешь меня?
– Еще бы, – сочувственно заметил он, живо представив себе всю страшную картину случившегося.
– Я пошла к реке и просидела на берегу всю ночь, глядя на мутную воду, в которой отражались огни – города. В тот момент мне хотелось прыгнуть в те огни и навсегда избавиться, от позора и унижения, но я этого не сделала. Я просто не могла позволить им торжествовать победу. – Она подняла голову и посмотрела Клэю в глаза. – Я расстроила тебя, Клэй? Именно поэтому я никогда не рассказываю о своей жизни.
– Все в порядке, Сакура. – Он нежно погладил ее руку.
– Я никому еще не рассказывала об этом.
– Даже Роджеру?
– Он бы посмеялся надо мной. Ты первый человек, которому мне вдруг захотелось рассказать об этом.
– Я сожалею, что заставил тебя ворошить столь неприятные воспоминания.
– На посторонних я произвожу впечатление сильной и волевой женщины, готовой в любую минуту постоять за себя. Но это только так кажется, а на самом деле у меня тонкая и нежная душа. – Она посмотрела куда-то вдаль, а Клэй представил себе хрупкую девушку на берегу реки; раздумывающую над тем, стоит ли жить дальше после такого позора.
Сакура подняла руку и провела пальцами по его щеке.
– Ты такой сильный, такой большой, – шепнула она, прижимаясь к нему всем телом. – Но я чувствую, что душа у тебя такая же нежная и хрупкая, как и у меня.
Клэй всегда пользовался успехом у женщин, но после интимной близости интерес к ним у него пропадал, а Сакура возбуждала его с каждым днем все сильнее. Но вместе с тем она порождала в его душе какой-то безотчетный страх. Она напоминала ему необузданную, дикую стихию, сметающую всё на своем пути. И тот несчастный, который однажды окажется в эпицентре этой стихии, рискует навсегда оказаться в ее власти.
– Сакура, мы не подходим друг другу, – тихо сказал он.
– Нет, это не так, – возразила она, положив голову ему на плечо. – Мы должны принадлежать друг другу. Конечно, наше знакомство произошло не совсем так, как хотелось бы, но у тебя еще будет время узнать меня.
Она сделала небольшую паузу, а потом посмотрела ему в глаза.
– Ты хочешь меня, – шепнула она, ощутив бедром его напрягшуюся плоть.
– Этого недостаточно, – резонно заметил он.
Она обхватила его за шею и притянула к себе. Манро сначала сопротивлялся, а потом, махнув рукой на все условности, крепко поцеловал ее горячий рот.
– Вот видишь, ничего страшного с тобой не произошло, – засмеялась она, облизывая влажные губы.
Он погладил ее по волосам. Они были жесткими, тяжелыми и очень густыми. В больнице медсестры хотели обрезать их, ссылаясь на требования гигиены, но она наотрез отказалась, решив во что бы то ни стало спасти такую красоту. А он тогда еще подумал, что если бы ему пришлось заниматься с ней любовью, то он первым делом попросил бы ее накрыть его пеленой этих роскошных, благоухающих жасмином волос.
– Я часто совершала дурные поступки, – призналась она, – но с тобой я буду совсем другой. Если ты дашь мне шанс.
Он улыбнулся и снова погладил ее по волосам.
– Нет, дорогая Сакура, на сей раз никаких опрометчивых обещаний, они ведь могут оказаться невыполнимыми.
– Я всегда обещаю только то, что могу выполнить.
На горизонте уже появилось красное зарево медленно восходящего солнца. Он посмотрел на светлеющее небо и глубоко вдохнул свежий воздух.
– Сакура, я совсем из другого мира. Между нами огромная пропасть, и чтобы преодолеть ее, потребуется целая жизнь.
– Кто же мешает нам посвятить этому всю жизнь?
– Как я могу доверять тебе? Ведь ты же сумасшедшая.
Она дернула головой, вспомнив нечто важное.
– Кичигай, – тихо произнесла она. – Они всегда называли меня «кичигай».
– Что это – значит?
– Так японцы называют сумасшедших. Да, я действительно была сумасшедшей, но все это уже в прошлом. Сейчас я вполне нормальный человек.
– И все равно у нас с тобой ничего не получится, – продолжал настаивать Клэй. – Если ты не умрешь от туберкулеза, то тебя могут убить люди Джей Хана или еще кто-нибудь из твоих бывших друзей.
– А ты защитишь меня, – с покоряющей простотой заявила она. – Ты способен защитить меня от всех врагов и напастей!
Он весело рассмеялся:
– Именно поэтому ты и решила меня захомутать?
– Нет, Клэй, не поэтому. Большинство людей, вырастая, остаются детьми и совершенно беспомощны в реальной жизни, а ты взрослый человек и умеешь постоять за себя. Именно поэтому я говорю с тобой так откровенно. Ты должен знать обо мне все, даже самые неприятные и мерзкие вещи, а потом ты начнешь доверять мне, когда увидишь, что я ничего от тебя не скрываю. – Она замолчала и прикоснулась руками к своей груди. – У меня давно накопилась здесь невыносимая боль, избавиться от которой мне до сих пор не удавалось. Но там не только боль, но и огромное сокровище, которое еще никто не познал и не видел. Поверь мне, Клэй, я могу сделать тебя счастливым. У меня есть многое такое, что недоступно простым людям.
– Ты ведь кичигай, – шутливо напомнил он.
– А ты бака! – весело засмеялась она.
– Что это такое?
– Это очень грубое японское слово, означающее «очень глупый человек». – Она повернулась к восходящему солнцу и стала закручивать волосы в пучок.
Ее молодая грудь соблазнительно колыхалась под ночной рубашкой, словно пытаясь вырваться на свободу. Он смотрел на нее не отрываясь, не в силах отвести взгляд.
– Я думаю, ты можешь полюбить меня, – проговорила она, догадываясь, что происходит сейчас в его душе.
– Пора прервать наши глупые мечты, – отшутился он, поворачиваясь к двери. – Я приготовлю завтрак, а ты не задерживайся здесь.
В ту же минуту он скрылся за дверью.
– Что происходит между ними? – первым не выдержал Клайв.
– Ничего особенного, – улыбнулась она. – Они просто разбивают друг другу сердце.
– Да, он, пожалуй, оказался покрепче, чем я много лет назад. Когда я впервые встретил тебя, в тебе был какой-то крепкий стальной стержень. Конечно, ты была милой, красивой и даже во многом наивной девочкой из джунглей, но в тебе была какая-то необыкновенная внутренняя сила. Ты хорошо знала, чего хочешь от жизни и куда идешь по ее скользкой тропе. Я даже помню, как именно ты ушла от меня в Сараваке – ты шла с гордо поднятой головой и прямой, как стрела, спиной.
– Мне жаль, что я причинила тебе тогда столько огорчений. Поверь, я не хотела этого. Я просто пыталась защитить себя.
Он молчал, вспоминая прошлое.
– Мы так много потеряли в этой жизни, – наконец тихо сказал он, глядя вдаль. – Мы много раз смотрели смерти в глаза и всегда, выходили сухими из воды. А помнишь, как мы танцевали в отеле под японскими бомбами? Это было чудесное время, хотя и страшное.
Фрэнсин посмотрела на Клайва и улыбнулась. Она вспомнила, как они впервые оказались в постели, как самозабвенно занимались любовью в ту первую ночь и какое наслаждение дарили друг другу. Воспоминания наполнили теплом ее душу, и она порывисто прильнула к нему.
– Я часто бываю в Сингапуре, – мечтательно продолжал Клайв. – Брожу по знакомым улочкам, вспоминаю наше прошлое и всегда испытываю сожаление, что все уже позади. Конечно, сейчас это совсем другой город, а от старого практически ничего не осталось.
Фрэнсин тоже вспомнила старый Сингапур, своих друзей и знакомых и вдруг подумала, что Клайв – единственный человек, с которым она может откровенно поделиться своими мыслями.
– Сейчас ты снова собираешься поступить со мной так же, как в том далеком 1942 году? – неожиданно спросил он.
– Что ты имеешь в виду?
– Тогда ты была, в состоянии сама позаботиться о себе и о Рут, но, когда японцы перешли в наступление, тебе понадобился защитник, верный и преданный друг, на которого всегда можно было положиться. Именно поэтому ты терпела меня, пока мы не добрались до Австралии. А потом все – изменилось, я перестал играть роль спасителя, и ты выбросила меня, как ненужную вещь.
Фрэнсин была потрясена откровенностью его слов.
– Как ты можешь говорить такое! – возмутилась она.
На его губах появилось некое подобие улыбки.
– Разве я не прав?
– Ты прекрасно знаешь, что это не так! – выпалила она. – У меня и в мыслях не было, относиться к тебе как к полезной вещи. Ты обижаешь меня своими гнусными подозрениями.
– Значит, ты действительно любила меня тогда, в Сингапуре?
– Конечно, любила!
Он закрыл глаза и глубоко вздохнул.
– Не грустно ли все это? Пятидесятилетний мужчина выбивает у пятидесятилетней женщины признание в любви, которая вспыхнула между ними двадцать восемь лет назад.
– Мне не пятьдесят лет, а всего лишь сорок восемь! – огрызнулась Фрэнсин. – Впрочем, тебе тоже не пятьдесят, а пятьдесят два.
– Ты необыкновенная женщина, – восхитился он, глядя на нее. – У тебя до сих пор сверкают молнии в глазах, когда ты злишься.
– Возьми назад все слова, которые ты только что говорил обо мне! – потребовала она.
– Не могу, дорогая, – улыбнулся Клайв. – Сейчас я окончательно убедился в том, что тогда, в Сингапуре, ты сыграла со мной дьявольскую шутку, пообещав, что мы всегда будем вместе, если я соглашусь помогать, тебе и Рут. А потом Рут пропала, и ты решила, что освободилась от своих обещаний.
Фрэнсин молча смотрела на него, не зная, что сказать.
– Может быть, именно поэтому ты так настойчиво доказываешь мне, что. Сакура и есть, наша Рут? Надеешься, что это поможет нам восстановить давно забытые отношения? – наконец проговорила она.
– Во всяком-случае, сейчас мы с тобой снова оказались в том городе, который посетили в 1954 году. Это похоже на начало.
– Начало чего?
Он пожал плечами:
– Сама догадайся. Я знаю одно, Фрэнсин. Некоторые мужчины любят несколько раз за свою жизнь, другие вообще не способны любить, а третьи любят только один раз и всегда остаются верны первому чувству. Я отношусь к последнему типу. У меня никогда не было и не будет такого глубокого чувства, которое я всегда испытывал к тебе.
Она долго молчала, чувствуя, как раздражение постепенно сменяется теплом и сочувствием.
– Ты никогда больше никого не любил?
– Нет, Фрэнсин, я всегда любил и всегда буду любить только одну женщину на всем белом свете – тебя.
Часть пятая
– Сакура, я не могу снова потерять тебя, – тихо сказала Фрэнсин. – Если понадобится, я заплачу ему даже больше, чем он требует.
Сакура покачала головой:
– Нет, он не возьмет лишних денег. Вы не знаете его дикой натуры. Если я не приеду к нему с извинениями, он убьет моего сына.
– Нам всем придется ехать туда, – решил Манро. – Дело ведь не только в генерале, но также и в. Макфаддене и всей его шайке. Сакура слишком много знает и именно поэтому представляет для них опасность. Думаю, что убрать ее в присутствии трех иностранных граждан им будет намного сложнее.
– Но ее осведомленность может оказаться и чрезвычайно эффективным оружием, – возразил Клайв. – Она ведь может сделать заявление для прессы, в котором подробно изложит «наркозависимость» между ЦРУ и Джей Ханом. А мы оставим это заявление у надежного адвоката и договоримся о том, что, если кто-либо из нас не вернется из Лаоса, адвокат передаст этот материал в прессу вместе с дополнительными подробностями об исчезновении людей. Полагаю, все это нужно доходчиво и заблаговременно объяснить генералу, чтобы у него была возможность подумать и принять правильное решение.
В комнате наступила тишина. Фрэнсин, сидя с закрытыми глазами, думала над предложением Клайва. Неожиданно ей пришла в голову странная мысль, что всю последнюю неделю она жила в каком-то нереальном мире, словно в давно забытом фильме, где в качестве героев выступают наркоторговцы, бандиты, партизаны, агенты ЦРУ и еще черт знает кто. А они все оказались в роли жертв, которых сама судьба свела вместе и теперь требует от них разумных и решительных действий.
– Ну ладно, – наконец нарушила она тишину, – пусть будет так. Мы поедем туда все вместе.
Клэй Манро проснулся мгновенно, как дикий зверь, почуявший опасность. Он бесшумно подошел к балкону и увидел изящную фигуру Сакуры, склонившуюся над перилами.
– Что ты здесь делаешь, черт возьми?
– Смотрю на огни города, – спокойно ответила девушка, совсем не удивившись его внезапному появлению.
Внизу зазвучала сирена машины «скорой помощи» и засверкали разноцветные огоньки мигалки.
– Который час?
– Пять. Почему ты не спишь?
– Не могу уснуть. Они все еще говорят.
– Фрэнсин и Клайв?
– Да, они проговорили всю ночь.
– Ничего удивительного, они старые друзья и старые любовники. Думаю, им есть что сказать друг другу.
– У меня никогда не будет человека, с которым я могла бы проболтать всю ночь напролет, – вздохнула Сакура, глядя вниз. – Я даже десяти минут не смогла бы заполнить нормальным разговором.
– Ты ошибаешься, Сакура, – постарался успокоить ее Клэй. – Ты прожила такую жизнь, что теперь целый год можешь рассказывать о ней, ни разу не повторяясь.
Она покачала головой:
– Нет, я не могу говорить о своей жизни так, как это делают другие женщины. Иногда мне хочется что-то рассказать о себе, но я не нахожу в себе сил сделать это.
Манро взял ее за руку:
– Отойди от перил, Сакура.
– Почему?
– Потому что они слишком низкие.
– Ты боишься, что я прыгну вниз? – Она грустно улыбнулась. – Как тогда в больнице?
– Но ведь ты действительно хотела прыгнуть, разве нет?
– Возможно.
– Именно поэтому и прощу тебя отойти от перил. – Он еще крепче сжал ее руку, а она накрыла ее ладонью другой руки.
– Ты любишь Фрэнсин, Клэй?
Тот ошарашено посмотрел на нее:
– Ты что, спятила?
– Я имею в виду не секс, а настоящее, глубокое чувство.
– Она платит мне за мою работу, вот и все.
– Нет, Клэй, ты любишь ее, и она знает об этом.
Клэй надолго замолчал, глядя на огни города.
– Ока особенная женщина.
– Я тоже особенная, Клэй.
– В этом нет никаких сомнений, – с улыбкой сказал он.
– Значит, ты на моей стороне?
– Я всегда был на твоей стороне.
– Нет, Клэй, ты всегда поддерживал Фрэнсин.
– Не рассчитывай на то, что я откажусь поддерживать Фрэнсин и перейду на твою сторону, – нахмурился он. – Но она хочет помочь тебе, и здесь я целиком на твоей стороне.
– Ради нее? А я для тебя пустое место?
Клэй нервно передернулся.
– Чего ты добиваешься от меня, Сакура? – наконец сформулировал он вопрос, давно занимавший его мысли.
– Хочу знать, испытываешь ли ты те же чувства, что и я.
– Насчет чего? – спросил он, уже прекрасно зная ответ.
– Иногда твои глаза становятся янтарными, как у льва, – прошептала Сакура, глядя на него. – А когда я встречаюсь с тобой взглядом, мне порой кажется, что ты готов меня проглотить.
– Мне велено не спускать с тебя глаз, – уклончиво ответил он. – Тем более что я никогда не знаю, чего можно от тебя ожидать в следующую минуту.
– А разве это плохо? – Она кокетливо посмотрела на него снизу вверх.
Он с тоской подумал, что, если эта история закончится благополучно, Фрэнсин спрячет ее за непробиваемой стеной богатства и роскоши и он больше никогда ее не увидит.
– Тебе следует вернуться в комнату и лечь в постель.
– А ты не хочешь пойти со мной?
– Нам всем не мешало бы вздремнуть пару часиков. – Он смутился и, чтобы скрыть это, посмотрел на часы.
Сакура тихо засмеялась:
– Ты боишься меня, Клэй!
– С чего ты взяла? – удивился он.
– Да-да, я знаю. Ты боишься меня с того самого момента, когда увидел меня с ножом в руке. – Ее глаза заблестели от гордости. – Ты сразу понял, что я не шучу и могу запросто ударить тебя. Конечно, ты был уверен, что так или иначе справишься со мной, но ни минуты не сомневался, что я буду сражаться до конца и наделаю в тебе много дырок. Или я ошибаюсь?
Клэй улыбнулся:
– Нет, так все и было.
– А сейчас у меня нет ножа, но ты все равно боишься меня. Почему, Клэй?
– Потому что ты можешь навредить себе.
– Выпрыгнув с балкона?
– И другими способами тоже.
– Знаешь, я до сих пор помню, как покончил с собой Томодзуки, – тихо сказала она, продолжая наблюдать за ночной жизнью города. – Эта боль не отпускает меня ни на минуту, это мои черные слезы. С тех пор я часто думала о том, что пора свести счеты с жизнью, чтобы не видеть окружающую меня мерзость.
– Нет, Сакура, ты должна преодолеть все трудности и жить. – Он прижал ее к себе.
– Ты действительно так считаешь? – с надеждой спросила она, посмотрев ему в глаза. – Однажды в Сайгоне со мной случилось такое, что я чуть было не последовала примеру Томодзуки.
– Почему же ты этого не сделала?
– Я уже готова была это сделать, даже разговаривала с ним, когда оставалась одна, и уже попрощалась с ним, но потом что-то меня остановило. Думаю, это был самый банальный материнский инстинкт. Так что не волнуйся, Клэй, со мной ничего не случится. Сейчас мне нужно во что бы то ни стало спасти сына.
– Мы спасем его, – заверил ее Клэй. – И для этого тебе не понадобится жертвовать жизнью.
– Ты презираешь меня? – неожиданно спросила она.
– За что мне тебя презирать? – удивился он.
– Да, ты прав, – кивнула Сакура. – Мы с тобой очень похожи, Клэй.
– Правда?
– У тебя ведь тоже были крупные неприятности. Во Вьетнаме.
– Во Вьетнаме у всех были крупные неприятности, – уклончиво ответил он.
– Но мы сейчас говорим о тебе, Клэй. – Она прижалась к нему и положила руку на его широкую грудь.
Ее ладонь жгла его, как раскаленное железо.
– Вьетнам изменил твою жизнь, Клэй Манро, разве не так?
– Откуда ты знаешь?
– Я чувствую это. – Она нежно погладила его по груди. – Ты испытал там много зла от дурных людей и сам причинил немало зла невинным людям.
– Все верно, – проронил он внезапно дрогнувшим голосом. – На то она и война.
– И с тех пор ты никак не можешь – забыть об этом и будешь носить в себе эту боль до конца своих дней. Тебе нужно освободить себя от этой тяжести, Клэй. Как это сделала я.
– Ты права, – кивнул Клэй, соглашаясь. – Благодарю за сочувствие и приятную беседу. – Он взял ее за руку и шагнул в сторону, но она успела просунуть свои пальцы сквозь его и сцепить их в замок.
– Видишь, какая я сильная. Попробуй разомкнуть наши пальцы.
Клэй дернул руку, потом еще раз, но Сакура так сильно держала его, что он понял всю бесполезность своих усилий.
– Я очень любила играть в эту игру в Токио с другими детьми. Никто не мог победить меня! – гордо заявила она.
Клэй раздраженно выдернул руку, но Сакура вновь завладела его пальцами.
– Клэй, – вдруг сказала она– с ехидной ухмылкой, – ты помнишь то зеркало в больнице? Я ведь знала, что ты стоишь с другой стороны и разглядываешь меня.
Клэй опешил от неожиданности.
– Так помнишь или нет?
– Помню, – промямлил он. – Оно действительно было прозрачным с одной стороны.
– Значит, ты видел меня?
– Да, но это была моя работа.
– И ты видел, как я раздевалась?
Он снова попытался выдернуть руку из ее захвата и снова потерпел неудачу. А причинять ей боль он не хотел.
– Нет, не видел, – соврал он.
– А ты видел меня голой?
– Нет.
Она хитро улыбнулась:
– Ты видел мои груди?
– Я не смотрел.
– Ты врешь, Клэй, причем делаешь это так неумело, что даже ребенок тебе не поверит. Я ощущала на себе твои глаза, твой плотоядный взгляд. Тебе нравилось наблюдать за мной?
– Чушь собачья!
– А знаешь, что случилось со мной тогда в Сайгоне?
– Расскажи, если хочешь, – ответил он, чтобы поскорее уйти от неприятной темы.
Она долго молчала, а потом, собравшись с силами, начала свой рассказ.
– Пятеро американских солдат приняли меня за местную шлюху, избили, а потом изнасиловали.
Клэй перестал вырывать руку из ее цепких пальцев.
– Я, конечно, могла бы справиться с одним или даже с двумя мужчинами, но с пятью ничего не могла поделать. Ты ведь знаешь, я неплохо знакома с дзюдо, карате и джиу-джитсу, но это мне не помогло. Я никогда не была проституткой, поэтому после всего случившегося у меня появилось такое ощущение, будто они вытряхнули из меня душу. Надеюсь, ты понимаешь меня?
– Еще бы, – сочувственно заметил он, живо представив себе всю страшную картину случившегося.
– Я пошла к реке и просидела на берегу всю ночь, глядя на мутную воду, в которой отражались огни – города. В тот момент мне хотелось прыгнуть в те огни и навсегда избавиться, от позора и унижения, но я этого не сделала. Я просто не могла позволить им торжествовать победу. – Она подняла голову и посмотрела Клэю в глаза. – Я расстроила тебя, Клэй? Именно поэтому я никогда не рассказываю о своей жизни.
– Все в порядке, Сакура. – Он нежно погладил ее руку.
– Я никому еще не рассказывала об этом.
– Даже Роджеру?
– Он бы посмеялся надо мной. Ты первый человек, которому мне вдруг захотелось рассказать об этом.
– Я сожалею, что заставил тебя ворошить столь неприятные воспоминания.
– На посторонних я произвожу впечатление сильной и волевой женщины, готовой в любую минуту постоять за себя. Но это только так кажется, а на самом деле у меня тонкая и нежная душа. – Она посмотрела куда-то вдаль, а Клэй представил себе хрупкую девушку на берегу реки; раздумывающую над тем, стоит ли жить дальше после такого позора.
Сакура подняла руку и провела пальцами по его щеке.
– Ты такой сильный, такой большой, – шепнула она, прижимаясь к нему всем телом. – Но я чувствую, что душа у тебя такая же нежная и хрупкая, как и у меня.
Клэй всегда пользовался успехом у женщин, но после интимной близости интерес к ним у него пропадал, а Сакура возбуждала его с каждым днем все сильнее. Но вместе с тем она порождала в его душе какой-то безотчетный страх. Она напоминала ему необузданную, дикую стихию, сметающую всё на своем пути. И тот несчастный, который однажды окажется в эпицентре этой стихии, рискует навсегда оказаться в ее власти.
– Сакура, мы не подходим друг другу, – тихо сказал он.
– Нет, это не так, – возразила она, положив голову ему на плечо. – Мы должны принадлежать друг другу. Конечно, наше знакомство произошло не совсем так, как хотелось бы, но у тебя еще будет время узнать меня.
Она сделала небольшую паузу, а потом посмотрела ему в глаза.
– Ты хочешь меня, – шепнула она, ощутив бедром его напрягшуюся плоть.
– Этого недостаточно, – резонно заметил он.
Она обхватила его за шею и притянула к себе. Манро сначала сопротивлялся, а потом, махнув рукой на все условности, крепко поцеловал ее горячий рот.
– Вот видишь, ничего страшного с тобой не произошло, – засмеялась она, облизывая влажные губы.
Он погладил ее по волосам. Они были жесткими, тяжелыми и очень густыми. В больнице медсестры хотели обрезать их, ссылаясь на требования гигиены, но она наотрез отказалась, решив во что бы то ни стало спасти такую красоту. А он тогда еще подумал, что если бы ему пришлось заниматься с ней любовью, то он первым делом попросил бы ее накрыть его пеленой этих роскошных, благоухающих жасмином волос.
– Я часто совершала дурные поступки, – призналась она, – но с тобой я буду совсем другой. Если ты дашь мне шанс.
Он улыбнулся и снова погладил ее по волосам.
– Нет, дорогая Сакура, на сей раз никаких опрометчивых обещаний, они ведь могут оказаться невыполнимыми.
– Я всегда обещаю только то, что могу выполнить.
На горизонте уже появилось красное зарево медленно восходящего солнца. Он посмотрел на светлеющее небо и глубоко вдохнул свежий воздух.
– Сакура, я совсем из другого мира. Между нами огромная пропасть, и чтобы преодолеть ее, потребуется целая жизнь.
– Кто же мешает нам посвятить этому всю жизнь?
– Как я могу доверять тебе? Ведь ты же сумасшедшая.
Она дернула головой, вспомнив нечто важное.
– Кичигай, – тихо произнесла она. – Они всегда называли меня «кичигай».
– Что это – значит?
– Так японцы называют сумасшедших. Да, я действительно была сумасшедшей, но все это уже в прошлом. Сейчас я вполне нормальный человек.
– И все равно у нас с тобой ничего не получится, – продолжал настаивать Клэй. – Если ты не умрешь от туберкулеза, то тебя могут убить люди Джей Хана или еще кто-нибудь из твоих бывших друзей.
– А ты защитишь меня, – с покоряющей простотой заявила она. – Ты способен защитить меня от всех врагов и напастей!
Он весело рассмеялся:
– Именно поэтому ты и решила меня захомутать?
– Нет, Клэй, не поэтому. Большинство людей, вырастая, остаются детьми и совершенно беспомощны в реальной жизни, а ты взрослый человек и умеешь постоять за себя. Именно поэтому я говорю с тобой так откровенно. Ты должен знать обо мне все, даже самые неприятные и мерзкие вещи, а потом ты начнешь доверять мне, когда увидишь, что я ничего от тебя не скрываю. – Она замолчала и прикоснулась руками к своей груди. – У меня давно накопилась здесь невыносимая боль, избавиться от которой мне до сих пор не удавалось. Но там не только боль, но и огромное сокровище, которое еще никто не познал и не видел. Поверь мне, Клэй, я могу сделать тебя счастливым. У меня есть многое такое, что недоступно простым людям.
– Ты ведь кичигай, – шутливо напомнил он.
– А ты бака! – весело засмеялась она.
– Что это такое?
– Это очень грубое японское слово, означающее «очень глупый человек». – Она повернулась к восходящему солнцу и стала закручивать волосы в пучок.
Ее молодая грудь соблазнительно колыхалась под ночной рубашкой, словно пытаясь вырваться на свободу. Он смотрел на нее не отрываясь, не в силах отвести взгляд.
– Я думаю, ты можешь полюбить меня, – проговорила она, догадываясь, что происходит сейчас в его душе.
– Пора прервать наши глупые мечты, – отшутился он, поворачиваясь к двери. – Я приготовлю завтрак, а ты не задерживайся здесь.
В ту же минуту он скрылся за дверью.
* * *
Клайв и Фрэнсин молча наблюдали за двумя силуэтами на террасе.– Что происходит между ними? – первым не выдержал Клайв.
– Ничего особенного, – улыбнулась она. – Они просто разбивают друг другу сердце.
– Да, он, пожалуй, оказался покрепче, чем я много лет назад. Когда я впервые встретил тебя, в тебе был какой-то крепкий стальной стержень. Конечно, ты была милой, красивой и даже во многом наивной девочкой из джунглей, но в тебе была какая-то необыкновенная внутренняя сила. Ты хорошо знала, чего хочешь от жизни и куда идешь по ее скользкой тропе. Я даже помню, как именно ты ушла от меня в Сараваке – ты шла с гордо поднятой головой и прямой, как стрела, спиной.
– Мне жаль, что я причинила тебе тогда столько огорчений. Поверь, я не хотела этого. Я просто пыталась защитить себя.
Он молчал, вспоминая прошлое.
– Мы так много потеряли в этой жизни, – наконец тихо сказал он, глядя вдаль. – Мы много раз смотрели смерти в глаза и всегда, выходили сухими из воды. А помнишь, как мы танцевали в отеле под японскими бомбами? Это было чудесное время, хотя и страшное.
Фрэнсин посмотрела на Клайва и улыбнулась. Она вспомнила, как они впервые оказались в постели, как самозабвенно занимались любовью в ту первую ночь и какое наслаждение дарили друг другу. Воспоминания наполнили теплом ее душу, и она порывисто прильнула к нему.
– Я часто бываю в Сингапуре, – мечтательно продолжал Клайв. – Брожу по знакомым улочкам, вспоминаю наше прошлое и всегда испытываю сожаление, что все уже позади. Конечно, сейчас это совсем другой город, а от старого практически ничего не осталось.
Фрэнсин тоже вспомнила старый Сингапур, своих друзей и знакомых и вдруг подумала, что Клайв – единственный человек, с которым она может откровенно поделиться своими мыслями.
– Сейчас ты снова собираешься поступить со мной так же, как в том далеком 1942 году? – неожиданно спросил он.
– Что ты имеешь в виду?
– Тогда ты была, в состоянии сама позаботиться о себе и о Рут, но, когда японцы перешли в наступление, тебе понадобился защитник, верный и преданный друг, на которого всегда можно было положиться. Именно поэтому ты терпела меня, пока мы не добрались до Австралии. А потом все – изменилось, я перестал играть роль спасителя, и ты выбросила меня, как ненужную вещь.
Фрэнсин была потрясена откровенностью его слов.
– Как ты можешь говорить такое! – возмутилась она.
На его губах появилось некое подобие улыбки.
– Разве я не прав?
– Ты прекрасно знаешь, что это не так! – выпалила она. – У меня и в мыслях не было, относиться к тебе как к полезной вещи. Ты обижаешь меня своими гнусными подозрениями.
– Значит, ты действительно любила меня тогда, в Сингапуре?
– Конечно, любила!
Он закрыл глаза и глубоко вздохнул.
– Не грустно ли все это? Пятидесятилетний мужчина выбивает у пятидесятилетней женщины признание в любви, которая вспыхнула между ними двадцать восемь лет назад.
– Мне не пятьдесят лет, а всего лишь сорок восемь! – огрызнулась Фрэнсин. – Впрочем, тебе тоже не пятьдесят, а пятьдесят два.
– Ты необыкновенная женщина, – восхитился он, глядя на нее. – У тебя до сих пор сверкают молнии в глазах, когда ты злишься.
– Возьми назад все слова, которые ты только что говорил обо мне! – потребовала она.
– Не могу, дорогая, – улыбнулся Клайв. – Сейчас я окончательно убедился в том, что тогда, в Сингапуре, ты сыграла со мной дьявольскую шутку, пообещав, что мы всегда будем вместе, если я соглашусь помогать, тебе и Рут. А потом Рут пропала, и ты решила, что освободилась от своих обещаний.
Фрэнсин молча смотрела на него, не зная, что сказать.
– Может быть, именно поэтому ты так настойчиво доказываешь мне, что. Сакура и есть, наша Рут? Надеешься, что это поможет нам восстановить давно забытые отношения? – наконец проговорила она.
– Во всяком-случае, сейчас мы с тобой снова оказались в том городе, который посетили в 1954 году. Это похоже на начало.
– Начало чего?
Он пожал плечами:
– Сама догадайся. Я знаю одно, Фрэнсин. Некоторые мужчины любят несколько раз за свою жизнь, другие вообще не способны любить, а третьи любят только один раз и всегда остаются верны первому чувству. Я отношусь к последнему типу. У меня никогда не было и не будет такого глубокого чувства, которое я всегда испытывал к тебе.
Она долго молчала, чувствуя, как раздражение постепенно сменяется теплом и сочувствием.
– Ты никогда больше никого не любил?
– Нет, Фрэнсин, я всегда любил и всегда буду любить только одну женщину на всем белом свете – тебя.
Часть пятая
ДЖЕЙ ХАН
1970 год
Вьентьян, Лаос
Из Бангкока самолет взял курс на северо-восточный Таиланд и вскоре уже летел над бескрайними лесистыми холмами и столь же бескрайними рисовыми полями. А когда он пересек границу с Лаосом, пассажиры прильнули к иллюминаторам, чтобы взглянуть на сверкающую гладь Меконга, змейкой извивающегося между скалистыми, кое-где покрытыми лесом сопками.
Самолет ВС-40, выкрашенный в веселые тона, которые с трудом скрывали его весьма почтенный возраст, был до отказа заполнен азиатами-мужчинами в гражданской одежде. Изрядно накачавшись спиртным, они уснули сразу после взлета и проспали до самой посадки.
Сделав круг над аэродромом, самолет мягко приземлился, и они сразу окунулись в невыносимую тропическую жару. Здание аэропорта было старым, неухоженным, с облезлыми надписями на французском и лаосском языках. Клэй Манро вышел первым и, кряхтя под тяжестью набитых огромным количеством денег чемоданов, медленно направился в сторону терминала. В здании аэропорта было пусто, и он облегченно вздохнул. Сакура заверила их, что с местной таможней не будет никаких проблем. За стойкой таможенного контроля мирно дремал чиновник, и они прошли мимо, стараясь не нарушить его покой.
На стоянке перед аэропортом их поджидали два старых такси с облупившейся на боках краской. В первую машину сели Клэй Манро и Фрэнсин, а вторая досталась Клайву и Сакуре.
– Отель «Дипломатию», – обратилась Фрэнсин к водителю.
Тот дружелюбно улыбнулся, продемонстрировав золотые зубы, и тронулся в путь. Машины ехали медленно, так как дорога была до отказа забита велосипедами, тележками, мотоциклами и просто слоняющимися без дела пешеходами. Они проехали мимо небольшого буддийского храма – у дверей его толпились наголо обритые монахи в оранжевых одеяниях – и вскоре подъехали к отелю «Дипломатию», рекомендованному им Сакурой. Это был единственный четырехзвездочный отель в столице Лаоса; в нем часто останавливались зарубежные дипломаты, бизнесмены и прочие состоятельные люди.
– У меня такое чувство, словно мы вернулись на четыреста лет назад, – поделился Клэй своими впечатлениями.
Они вышли из такси и огляделись вокруг. Отель состоял из нескольких отдельных бунгало, окруженных высокими пальмами и тропическими кустарниками. Навстречу им уже семенила симпатичная молодая женщина, сложив руки в традиционном лаосском приветствии. Они заказали два сдвоенных номера в центральном бунгало, с окнами, выходящими на реку Меконг. Комнаты оказались чистыми, уютными, с современной мебелью и японскими телевизорами.
– Думаю, нам следует отвезти деньги в банк, – высказал свое мнение Клэй.
Сакура покачала головой:
– Это очень опасно. В городе есть только один крупный банк, но его контролирует Джей Хан. Остальные вообще не заслуживают доверия.
– Неужели здесь нет других надежных банков? – удивился он.
– Есть несколько таиландских банков, но они расположены на другом берегу Меконга и к ним трудно добраться, а деньги должны находиться у нас под рукой.
– Что же теперь делать с этими чемоданами? – недоуменно спросил Клэй.
– Сидеть на них и оглядываться по сторонам, – усмехнулся Клайв.
– А если придется выйти из отеля?
– В этом отеле прочные двери й довольно надежная охрана, – сказала Сакура. – И вообще это самое безопасное место в Лаосе. Здесь часто останавливаются иностранные дипломаты, поэтому даже Джей Хан не посмеет силой ворваться сюда.
Манро запихнул чемоданы под кровать и оглядел дверь, все еще сомневаясь в ее надежности. Фрэнсин и Клайв отправились в свою комнату, а Сакура пошла в ванную, чтобы освежиться с дороги.
– Здесь можно где-нибудь купить пистолеты? – спросил Клэй, протягивая ей полотенце.
– Зачем они тебе?
– А как мы будем охранять чемоданы с деньгами? Как можно охранять такие деньги без оружия?
Она вытерла лицо и посмотрела на него:
– Все это можно купить на городском базаре. Кроме того, за зданием полиции часто толкутся торговцы оружием.
– В стране, где запрещено оружие, его можно купить рядом со зданием полиции? – вытаращил глаза Манро.
– Клэй, неужели ты не знаешь, что Вьентьян давно уже прославился как крупнейший центр нелегальной торговли оружием? Но тебе там лучше не показываться. Все сразу обратят внимание на иностранца, покупающего пистолеты, и мгновенно доложат Джей Хану.
– Вот и хорошо, – обрадовался Клэй. – Я как раз и хочу дать им понять, что мы вооружены и не позволим себя ограбить.
Она улыбнулась и прикоснулась пальцем к его щеке.
– Это не Сайгон, Клэй.
– Да, я уже успел заметить.
– Здесь живут очень деликатные и вежливые люди, которым не нравится, когда им не доверяют.
– А я грубый и плохо воспитанный парень, дорогая, и ничего не могу с этим поделать. – Он ухмыльнулся и вышел из комнаты.
Сакура стояла у окна, глядя на Меконг. Уровень воды в реке понизился с тех пор, как она уехала отсюда, и сейчас ее воды омывали подножие скалистых берегов. Интересно, где сейчас Луис? Во Вьентьяне или все еще в Лонг-Чене? Джей Хан сказал, что его жены ухаживают за ним. Не исключено, что он находится в руках его головорезов на одной из тайных баз. Правда, у нее не было оснований не доверять Джей Хану. Конечно, он грубый, неотесанный, прославившийся своей жестокостью по отношению к пленным врагам, но при этом всегда держит слово и не утруждает себя враньем. А врать ей насчет ребенка ему не было никакого смысла, и она надеялась, что все будет в порядке.
Вьентьян, Лаос
Из Бангкока самолет взял курс на северо-восточный Таиланд и вскоре уже летел над бескрайними лесистыми холмами и столь же бескрайними рисовыми полями. А когда он пересек границу с Лаосом, пассажиры прильнули к иллюминаторам, чтобы взглянуть на сверкающую гладь Меконга, змейкой извивающегося между скалистыми, кое-где покрытыми лесом сопками.
Самолет ВС-40, выкрашенный в веселые тона, которые с трудом скрывали его весьма почтенный возраст, был до отказа заполнен азиатами-мужчинами в гражданской одежде. Изрядно накачавшись спиртным, они уснули сразу после взлета и проспали до самой посадки.
Сделав круг над аэродромом, самолет мягко приземлился, и они сразу окунулись в невыносимую тропическую жару. Здание аэропорта было старым, неухоженным, с облезлыми надписями на французском и лаосском языках. Клэй Манро вышел первым и, кряхтя под тяжестью набитых огромным количеством денег чемоданов, медленно направился в сторону терминала. В здании аэропорта было пусто, и он облегченно вздохнул. Сакура заверила их, что с местной таможней не будет никаких проблем. За стойкой таможенного контроля мирно дремал чиновник, и они прошли мимо, стараясь не нарушить его покой.
На стоянке перед аэропортом их поджидали два старых такси с облупившейся на боках краской. В первую машину сели Клэй Манро и Фрэнсин, а вторая досталась Клайву и Сакуре.
– Отель «Дипломатию», – обратилась Фрэнсин к водителю.
Тот дружелюбно улыбнулся, продемонстрировав золотые зубы, и тронулся в путь. Машины ехали медленно, так как дорога была до отказа забита велосипедами, тележками, мотоциклами и просто слоняющимися без дела пешеходами. Они проехали мимо небольшого буддийского храма – у дверей его толпились наголо обритые монахи в оранжевых одеяниях – и вскоре подъехали к отелю «Дипломатию», рекомендованному им Сакурой. Это был единственный четырехзвездочный отель в столице Лаоса; в нем часто останавливались зарубежные дипломаты, бизнесмены и прочие состоятельные люди.
– У меня такое чувство, словно мы вернулись на четыреста лет назад, – поделился Клэй своими впечатлениями.
Они вышли из такси и огляделись вокруг. Отель состоял из нескольких отдельных бунгало, окруженных высокими пальмами и тропическими кустарниками. Навстречу им уже семенила симпатичная молодая женщина, сложив руки в традиционном лаосском приветствии. Они заказали два сдвоенных номера в центральном бунгало, с окнами, выходящими на реку Меконг. Комнаты оказались чистыми, уютными, с современной мебелью и японскими телевизорами.
– Думаю, нам следует отвезти деньги в банк, – высказал свое мнение Клэй.
Сакура покачала головой:
– Это очень опасно. В городе есть только один крупный банк, но его контролирует Джей Хан. Остальные вообще не заслуживают доверия.
– Неужели здесь нет других надежных банков? – удивился он.
– Есть несколько таиландских банков, но они расположены на другом берегу Меконга и к ним трудно добраться, а деньги должны находиться у нас под рукой.
– Что же теперь делать с этими чемоданами? – недоуменно спросил Клэй.
– Сидеть на них и оглядываться по сторонам, – усмехнулся Клайв.
– А если придется выйти из отеля?
– В этом отеле прочные двери й довольно надежная охрана, – сказала Сакура. – И вообще это самое безопасное место в Лаосе. Здесь часто останавливаются иностранные дипломаты, поэтому даже Джей Хан не посмеет силой ворваться сюда.
Манро запихнул чемоданы под кровать и оглядел дверь, все еще сомневаясь в ее надежности. Фрэнсин и Клайв отправились в свою комнату, а Сакура пошла в ванную, чтобы освежиться с дороги.
– Здесь можно где-нибудь купить пистолеты? – спросил Клэй, протягивая ей полотенце.
– Зачем они тебе?
– А как мы будем охранять чемоданы с деньгами? Как можно охранять такие деньги без оружия?
Она вытерла лицо и посмотрела на него:
– Все это можно купить на городском базаре. Кроме того, за зданием полиции часто толкутся торговцы оружием.
– В стране, где запрещено оружие, его можно купить рядом со зданием полиции? – вытаращил глаза Манро.
– Клэй, неужели ты не знаешь, что Вьентьян давно уже прославился как крупнейший центр нелегальной торговли оружием? Но тебе там лучше не показываться. Все сразу обратят внимание на иностранца, покупающего пистолеты, и мгновенно доложат Джей Хану.
– Вот и хорошо, – обрадовался Клэй. – Я как раз и хочу дать им понять, что мы вооружены и не позволим себя ограбить.
Она улыбнулась и прикоснулась пальцем к его щеке.
– Это не Сайгон, Клэй.
– Да, я уже успел заметить.
– Здесь живут очень деликатные и вежливые люди, которым не нравится, когда им не доверяют.
– А я грубый и плохо воспитанный парень, дорогая, и ничего не могу с этим поделать. – Он ухмыльнулся и вышел из комнаты.
Сакура стояла у окна, глядя на Меконг. Уровень воды в реке понизился с тех пор, как она уехала отсюда, и сейчас ее воды омывали подножие скалистых берегов. Интересно, где сейчас Луис? Во Вьентьяне или все еще в Лонг-Чене? Джей Хан сказал, что его жены ухаживают за ним. Не исключено, что он находится в руках его головорезов на одной из тайных баз. Правда, у нее не было оснований не доверять Джей Хану. Конечно, он грубый, неотесанный, прославившийся своей жестокостью по отношению к пленным врагам, но при этом всегда держит слово и не утруждает себя враньем. А врать ей насчет ребенка ему не было никакого смысла, и она надеялась, что все будет в порядке.