Страница:
Кстати, в апреле 1999 г. сам Ли Хунчжи находился в США, где он постоянно живет с 1993 г. Правда, вечером 22 апреля, за три дня до событий у Чжуннаньхая в Пекине, он проездом из Америки в Австралию прилетел в столицу КНР, где пробыл сорок четыре часа. Вскоре после полудня 24 апреля он вылетел из Пекина в Сянган, откуда 27 апреля направился в Австралию.
События 25 апреля 1999 г. в Пекине - это реакция на появление 19 апреля того же года в журнале Тяньцзиньского педагогического университета "Цин шао нянь кэцзи болань" статьи научного сотрудника Института теоретической физики Академии наук Китая Хэ Цзосю, озаглавленной "Не могу согласиться с тем, чтобы молодежь занималась дыхательной гимнастикой". Именно эта статья была расценена последователями Ли Хунчжи как написанная с ведома руководства КПК и КНР и как организованное начало подавления движения. В связи с этим и начались молчаливые забастовки сначала в Тяньцзиньском педагогическом университете. Уже 22 апреля в них приняли участие более трех тысяч человек, а 23 апреля, когда Ли Хунчжи находился в Пекине, число участников акции возросло до шести с лишним тысяч человек. Власти утверждали, что утром 24 апреля организацией Ли Хунчжи на места было направлено уведомление о сборе сторонников движения у ворот Чжуннаньхая.
Власти КНР сделали также вывод о причастности Ли Хунчжи к организации событий 25 апреля 1999 г. и задним числом осудили в июле того же года эти выступления как деятельность незаконной организации, как нарушение ею общественного порядка. При этом не приводилось никаких ссылок на закон. Ни судебные органы, ни прокуратура не высказали своего мнения. Очевидно, было сочтено, что в данном случае достаточно решения руководства ЦК КПК.
Статья 36 Конституции КНР, в частности, гласит: "Граждане КНР имеют свободу вероисповедания. Никаким государственным органам, общественным организациям и отдельным лицам не разрешается принуждать граждан исповедовать или не исповедовать какую-либо религию, не разрешается также дискриминировать их за исповедание или неисповедание какой-либо религии. Государство охраняет нормальное отправление религиозной деятельности. Никому не разрешается использовать религию в целях нарушения общественного порядка, нанесения вреда здоровью граждан и ущерба государственной системе образования. Религиозные организации и религиозные дела неподконтрольны зарубежным силам".
Объясняя свое решение о запрете деятельности организации и движения "Фалуньгун", власти КНР утверждали, что учение Ли Хунчжи "не является религией". Таким образом, ЦК КПК (общественная организация!), министерства гражданской администрации и общественной безопасности КНР выступили в качестве обладателей права определять, что является и что не является религией; органы законодательной власти и органы правосудия в этом участия не принимали.
* * *
Представляется целесообразным подробнее остановиться на вопросе о том, как реагировали власти КНР на деятельность организации Ли Хунчжи и его последователей с момента ее возникновения.
На первый взгляд реакция была довольно странной, но вполне объяснимой. Появление движения Ли Хунчжи стало возможным вовсе не в нарушение политики ЦК КПК. Дело в том, что, как мы уже упоминали, в начале 1990-х гг. руководство ЦК КПК, делая свои выводы из событий на площади Тяньаньмэнь в 1989 г., предпринимало меры для того, чтобы не только завинчивать гайки, но и сделать некоторые послабления, открыв для части людей возможность заниматься на первый взгляд безобидными вещами, в том числе открыто проявлять свою веру, в частности, в Будду.
Руководители Компартии Китая, которые ранее всегда стояли на той точке зрения, что нужно вести беспощадную борьбу с религией, стремиться к уничтожению религии в КНР, пришли к выводу о том, что можно пустить в ход тезис о возможности существования религии в социалистическом обществе. Иначе говоря, в период изменений в КНР, особенно в 1990-х гг., власти не препятствовали открытому проявлению гражданами страны своих религиозных чувств.
Поэтому никто не препятствовал началу деятельности Ли Хунчжи, учреждению им упомянутого центрального Общества в Пекине, созданию сети организаций по всей стране; движение "Фалуньгун" развивалось и расширяло свои ряды совершенно открыто на протяжении семи лет, с 1992 до середины 1999-го.
Движение было основано и начало разворачивать свою деятельность как организация, занимающаяся оздоровительными мероприятиями с использованием традиционных методов китайской дыхательной гимнастики. Эта организация на всех уровнях имела возможность заниматься сопутствующей коммерческой деятельностью. Ее литература издавалась государственными издательствами, в том числе военными.
Государство не препятствовало членам движения, когда они начали отстаивать свои права даже в форме предъявления претензий к государственному телевидению в Пекине в 1998 г., да и в других случаях. Государство не запретило деятельность движения и после того, как осаде подвергся Чжуннаньхай в апреле 1999 г. Как уже упоминалось, власти тогда фактически отмежевались от статьи Хэ Цзосю, в мягкой форме осуждавшего движение. Находившийся в те дни в Пекине Ли Хунчжи не был ни арестован, ни задержан. Одним словом, на протяжении нескольких лет поддерживалось некое равновесие: в средствах массовой информации КНР время от времени имели место выступления с критикой тех или иных аспектов деятельности Ли Хунчжи и его последователей; в то же время движение имело возможность выражать свой молчаливый протест против критики в его адрес. Это могло быть связано с разногласиями или с замешательством в руководстве КПК, которое продолжалось до середины лета 1999 г.
Собственно говоря, довольно много членов КПК было даже вовлечено в деятельность движения Ли Хунчжи. Часть рядовых членов партии, да и некоторые старые функционеры КПК, в том числе с тридцатилетним стажем, составили костяк многих низовых и провинциальных организаций движения Ли Хунчжи.
Одновременно необходимо отметить, что не только идеологическая работа, но и организационная жизнь КПК в известном смысле, то есть главным образом на низовом уровне, в 1990-х гг. замерла или прекратилась. В руководстве партии велись споры и сосуществовали разные подходы к вопросу о том, как быть с партией, да и вообще с политической структурой общества. Одни выступали за пусть постепенную, но либерализацию, допуская в конечном счете свободу выбора и действительно многопартийную систему. Другие настаивали на сохранении рычагов власти в руках номенклатуры и лично тех или иных руководителей и их кланов сверху донизу, а также на внедрении в умы идеологии партии, в том числе материализма и атеизма.
* * *
Однако в середине 1999 г. партия и государство предприняли решительные и широкие действия по подавлению деятельности движения Ли Хунчжи. Очевидно, что это было сделано и с учетом необходимости подготовки к 50-летию КНР. Главное же было в том, что ЦК КПК в конечном счете пришел к выводу об опасности движения Ли Хунчжи. Руководство партии начало упорядочение рядов партии, чистку внутри партии, особенно внутри ее руководящего состава. Это решение диктовалось, по мнению ЦК КПК, условиями, в которых ныне приходится действовать партии. Тем, во-первых, что на мировой арене обостряется конкуренция между государствами, и, во-вторых, внутри страны, когда дело касается реформ, все труднее становится обеспечивать стабильность развития.
Сами эти положения требуют, как нам представляется, некоторого разъяснения.
По сути дела, ЦК КПК исходил при принятии решения о прекращении деятельности организации Ли Хунчжи в КНР из соображений внешнеполитического и внутриполитического характера. В 1999 г. в сфере внешней политики руководители ЦК КПК пришли к выводу, что борьба на мировой арене обостряется; пусть даже в ближайшем обозримом будущем речь не идет о войне, в которую может быть втянут Китай, но тем не менее соперничество держав на мировой арене, их конкуренция, ожесточенная борьба за свои интересы (хотя и без широкомасштабных военных действий) становятся опасными, требуют от каждого из участников мирового процесса, в том числе и в первую очередь от КНР, сплочения нации. И прежде всего - усиления вооруженных сил и укрепления внутреннего единства в стране; с этой точки зрения, совершенно недопустимой представлялась деятельность организации, которая, формально и внешне выступая как крайне безобидная и занятая лишь вопросами оздоровительной гимнастики, по сути дела, начинала подрывать сплоченность нации во главе с КПК, вносить разлад в отношения между руководством страны и партии, между правящей партией и государственным аппаратом, с одной стороны, и миллионными массами людей, особенно тех, кто по разным причинам (по возрасту или по сокращению штатов) потерял работу и недоволен существующим положением и политикой властей. По сути дела, движение "Фалуньгун" приковывало внимание людей не только к их личным проблемам, но и оставляло без поддержки масс амбиции и планы руководства КПК и КНР на мировой арене.
Если же говорить о положении внутри Китая, то к этому времени назрела необходимость решения крупных и весьма острых вопросов, причем без решения этих проблем невозможно было существенно изменить что-либо в экономике. И руководители партии и правительства пришли к выводу, что и по внутрикитайским причинам необходимо добиться все того же - "сплочения нации". Очевидно, сказывалось то, что Китай находился в это время на распутье - решался вопрос о том, куда, какими методами и каким путем двигаться дальше. Руководители КПК и КНР полагали, что существует единственный путь - тот, который предлагают они. В то же время в китайском обществе существовали различные мнения по этому вопросу. Положение было особенно серьезным в связи с тем, что сдвиги в политике и в экономике неизбежно вызывали новые трудности, лишали работы новые массы людей, особенно при акционировании крупных и средних промышленных предприятий.
Кроме того, чрезвычайно серьезным становился вопрос о морали и нравственности. Становилось все яснее, что в 1990-х гг. руководители КПК и КНР были заняты преимущественно борьбой за сохранение своей власти, наращиванием военного потенциала государства и некоторыми экономическими вопросами. При этом они упустили, причем в значительной степени, контроль за сферой идеологии, включая партийное строительство в своей собственной партии. Более того, немало парторганизаций на местах перестали не только играть руководящую роль, но и вообще нормально функционировать. При таких обстоятельствах руководство КПК и пришло к выводу о необходимости немедленного прекращения деятельности движения, которым руководил Ли Хунчжи.
* * *
В июле 1999 г. появились три документа. Первый и главный из них был уведомлением ЦК КПК (оно было датировано 19 июля и опубликовано 22 июля), в котором членам партии запрещалось изучать учебник "Великие законы колеса дхармы", следовать установкам этого учебника, то есть принимать участие в движении Ли Хунчжи. Другой документ, которым запрещалась деятельность "Общества по изучению Великого закона колеса дхармы" и находившейся под его руководством организации "Фалуньгун", был предписанием Министерства гражданской администрации. Наконец, в третьем документе Министерство общественной безопасности запрещало государственным служащим принимать участие в деятельности "Фалуньгун", а также запрещало членам этой организации собираться вместе.
Двадцать девятого июля Министерство общественной безопасности КНР издало приказ об аресте Ли Хунчжи и обратилось в Интерпол с просьбой о его задержании.
Соответствующие решения были приняты Военным советом ЦК КПК и Центральным военным советом КНР; эти вопросы обсуждались на специальных заседаниях руководителей практически всех органов государственной власти; решение ЦК КПК поддержали все всекитайские общественные организации. Партком Министерства образования КНР потребовал от учреждений системы образования, от парторганизаций учебных заведений всех ступеней быстро организовать широкие массы учащихся на изучение уведомления ЦК КПК. При этом было сказано, что первые руководители парткомов будут нести персональную ответственность за эту работу. Приводились примеры, в частности, говорилось, что Ли Хунчжи оказал сильное влияние на студентов Харбинского технологического университета.
Кампания была развернута по всей стране: и по партийной и по административной линии. Были пущены в ход все средства массовой информации. Страницы газет, экраны телевизоров на протяжении нескольких недель были заполнены сообщениями о борьбе против "Фалуньгун". Информационная война перекинулась и на мировую арену, в Интернет, где, с одной стороны, Ли Хунчжи и его последователи выражали свой протест против незаконных, с их точки зрения, действий властей, отстаивали свое понимание прав человеческой личности, а с другой - хакеры, действовавшие по заданию властей, взламывали серверы сторонников Ли Хунчжи, стремясь помешать распространению их информации в Интернете.
Таким образом, правящая в КНР политическая партия и исполнительные органы государственной власти (в то время еще не законодательной и не судебной) совместно объявили о запрете на деятельность движения и на участие в нем.
При этом стало ясно, что к движению Ли Хунчжи имели отношение, и немалое, и партийцы. В партийном документе отмечалось, что "некоторые члены партии тоже принимали в этом участие, а крайнее меньшинство даже стало костяком организации" Ли Хунчжи. Появились также сообщения о том, что более двадцати старых членов партии, причем, судя по некоторым намекам, ветеранов-военачальников, подали в ЦК КПК коллективное заявление в защиту деятельности движения "Фалуньгун". Особенно обеспокоило руководителей КПК и КНР, что движение Ли Хунчжи стало овладевать массами студенческой молодежи и школьников.
Все это происходило в то время, когда деятельность многих парторганизаций в стране, как указывалось в партийной печати, либо замерла на длительное время, либо эти организации начали рассыпаться, разлагаться.
Одним словом, для КПК возникла угроза с неожиданной стороны. Организация Ли Хунчжи, по сути религиозная, угрожала, по меньшей мере на уровне низовых организаций, положению Компартии Китая. Это находило свое проявление в деятельности самого движения. На первом этапе это было просто распространение учения, а в конце 1990-х гг. Ли Хунчжи уже обязывал своих сторонников "стремиться к возвышенным целям", что на практике означало попытку вступать в борьбу с властью КПК, упрекая ее функционеров и ее руководящие органы в том, что они нравственно не чисты и по этой причине не способны решать практические вопросы налаживания жизни людей. Отсюда было недалеко и до утверждений о необходимости своего рода анархии или, во всяком случае, замены нынешнего режима иным, более эффективным и действенным.
Положение представлялось китайскому руководству настолько серьезным, что ЦК КПК объявил о необходимости усилить роль и место КПК в жизни страны, должным образом "наладить руководство партией", "управление ее делами". Тем самым признавалось, что в 1990-х гг. партийная жизнь была в значительной степени пущена на самотек, управление делами самой партии, руководство ею было в известной степени утрачено.
Руководители КПК были поставлены перед необходимостью предпринимать серьезные шаги, чтобы не только поддерживать с помощью силовых структур свою власть в стране и не только заниматься собственным экономическим благополучием, но и как-то оживить идеологическую работу, возродить деятельность партийных организаций в условиях, когда стало уже обычным делом не посещать партийные собрания, заплатив всего пять юаней в качестве штрафа.
На XV съезде КПК в 1997 г. именно беспокойство о судьбе партии, о восстановлении ее руководящей роли, о роли парткомов повсеместно и на всех уровнях, во всех организациях и ячейках общества стало центральной задачей партийного руководства. Возглавить эту работу поручили Ху Цзиньтао второму человеку в партийном и государственном руководстве. Одновременно и первый руководитель партии и государства Цзян Цзэминь выдвинул установку о необходимости, по сути дела, провести в Компартии Китая чистку руководящего кадрового состава, чистку номенклатуры. Каждый функционер, начиная с руководителя уездного уровня, не имел права на протяжении всего периода чистки, а это несколько месяцев, покидать место жительства и работы и должен был отчитаться перед партийными органами и перед массами в том, как он изучает теорию, которой руководствуется партия, как проводит в жизнь партийные политические установки и как хранит в чистоте свой моральный облик.
Иначе говоря, от функционеров КПК потребовали присягнуть на верность теоретическим взглядам нынешнего руководства партии, его политическим установкам, пройти проверку на честность и порядочность перед партийными органами и беспартийными массами. Одним словом, в КПК проходит важная чистка ее кадрового состава. Пока не ясно, какими будут ее результаты. Население Китая в массе своей не довольно номенклатурой, считая многих партийных функционеров людьми прежде всего эгоистичными и жадными; изменить такие представления простого народа в КНР о партийных чиновниках пока невозможно. Не случайно о "начальстве" простые люди в Китае обычно говорят только "они".
Чистка партии началась еще до запрета деятельности движения Ли Хунчжи. Однако во второй половине 1999 г. эта работа проводилась в сочетании с борьбой против "Фалуньгун". При этом заявляли, что над КПК нависла серьезная угроза со стороны этого движения.
Что касается идеологической работы партии, то в связи с кампанией борьбы против "Фалуньгун" прозвучал призыв противопоставлять идеализму и теизму Ли Хунчжи и его последователей марксистский диалектический материализм и атеизм. Но вряд ли можно ожидать легкого и действительно серьезного "второго пришествия" в КНР диамата, истмата и атеизма. В то же время в результате массовой всекитайской кампании в июле?октябре 1999 г. открытая деятельность Ли Хунчжи была прекращена, а вся сеть его организаций формально ликвидирована; функционеров "Фалуньгун" задерживали, многие из них публично раскаивались в "содеянном". Членам КПК было предложено выйти из организации Ли Хунчжи и идеологически отмежеваться от нее. Подавляющее большинство их так и поступили. Например, всего через неделю после запрета на деятельность "Фалуньгун", к 1 августа 1999 г., о выходе из этого движения в одной только провинции Шаньси заявили 50 тысяч человек, а в Ганьсу 10 тысяч, из них тысяча членов КПК.
Одним словом, осенью 1999 г. организация "Фалуньгун" как открытое массовое движение перестала существовать на территории КНР, сохранившись, правда, в других странах среди тамошних китайцев.
Можно констатировать, что когда КПК ослабила контроль над своими членами и вообще над сферой духовной жизни людей, допустила на несколько лет определенную свободу вероисповедания, тогда в движение, возглавленное Ли Хунчжи, влились по своей воле миллионы людей, в том числе довольно много членов КПК. Когда же партия и государство официально запретили деятельность движения Ли Хунчжи, объявили, что с теми, кто не отмежуется от этого "незаконного" движения, будут поступать "по закону", как с "нарушителями общественного порядка" и "преступниками", тогда, естественно, подавляющее большинство участников "Фалуньгун" под угрозой разного рода репрессий было вынуждено в целях выживания публично отмежеваться от Ли Хунчжи. Иными словами, часть населения КНР, часть китайцев добровольно поднялась под знаменами "нового Будды" Ли Хунчжи на что-то вроде "полувосстания" за идеалы нравственности, против коррупции и разложения партийных и государственных чиновников. Произошло это в условиях, когда власти не препятствовали серьезно такому свободному волеизъявлению людей. Но те же люди, вполне естественно, предпочли сохранить даже то немногое, что у них было, перспективе остаться на принципиальных позициях и жить со спокойной душой - но потерять при этом материальную основу своего дальнейшего существования, а может быть, и подвергнуться репрессиям. Свобода вероисповедания, свобода душевного порыва не выдержала прямого конфликта с правящей партией и ее государством.
* * *
В связи с появлением в Китае конца XX в. стихийного религиозного движения "Фалуньгун" необходимо обратиться и к официальному толкованию политики КПК в отношении религии и свободы вероисповедания в настоящее время. Судя по тому, что публикуется в китайской печати (см., например, статью Лю Чжункана "Марксизм о религии" в журнале "Синьцзян шэхой цзинцзи", 1998, номер 4, с. 1?8), теперь прежде всего подчеркивается, что КПК руководствуется в своем отношении к религии следующими принципами:
- в сфере идеологии религия и научный социализм противостоят друг другу;
- нельзя запрещать религию административно-приказными и полицейскими методами;
- с точки зрения государства религия - это частное дело человека;
- борьбу с религией следует подчинять общей задаче революционной борьбы пролетариата;
- последовательно осуществлять свободу религии и вероисповедания;
- необходимо неустанно вести атеистическую пропаганду.
При этом в "новый период строительства социализма" в КНР, то есть начиная с 3-го пленума ЦК КПК 11-го созыва (конец 1978 г.), следует исходить из следующего:
- религия - это общественно-историческое явление, а не только явление в сфере идеологии;
- религия в условиях социализма существует на протяжении длительного времени;
- противоречия в сфере религии - это противоречия внутри народа;
- необходимо с осторожностью подходить к соотношению религий и национальных проблем;
- главное в отношении религии - избегать "левизны", но также и других уклонов;
- следует объединять массы верующих и неверующих и отказаться от бытовавшего в прошлом примитивного стремления добиваться уничтожения религии;
- управлять религиозными делами на основе законов; начиная с 3-го пленума ЦК КПК 11-го созыва КПК в известной степени ослабила руководство этой работой, поэтому имело место ненормальное развитие религии, религиозная деятельность выходила за рамки политики партии и законов государства; необходимо усилить управление религиозными делами и в то же время усилить строительство законодательной базы, поставив на рельсы закона всю эту работу;
- активно вести дело к взаимному соответствию религии и социалистического общества; именно в этой связи следует воспринимать высказывание Цзян Цзэминя, которое он сделал 7 ноября 1993 г. на всекитайском рабочем совещании по вопросам единого фронта, а именно: "Проведение в жизнь политики партии в отношении свободы вероисповедания и религии, а в равной мере и усиление на основе закона управления делами в сфере религии - все это имеет своей целью достижение взаимного соответствия религии и социалистического общества".
* * *
В целом представляется очевидным, что позиция КПК по вопросу об отношении к религии, к деятельности религиозных организаций характеризуется двойственностью, т.е. позволяет принимать совершенно противоположные решения в соответствии с тем, что сочтет целесообразным руководство партии. При этом все зависит от ситуации: если руководство КПК считает, что та или иная религиозная организация не угрожает руководящему положению Компартии Китая в стране, деятельность этой религиозной организации дозволяется; если же в деятельности любой из религиозных организаций обнаружится то, что будет сочтено угрозой власти КПК в Китае, деятельность такой религиозной организации будет запрещена. О совместимости, взаимном соответствии и вечной гармонии религиозных организаций и КПК говорить не приходится. Более того, по сути дела, имеется в виду, что именно религия и в новых, нынешних условиях жизни в КНР должна приспосабливаться к социализму, а никак не наоборот: ни сама КПК, ни то, что она полагает сегодня современным социализмом в КНР, не собираются приспосабливаться к религии. Подразумевается, что необходимо лишь всемерно усиливать управление религиозной деятельностью со стороны КПК и КНР.
* * *
В связи со всем тем, что происходило в 1990-х гг. и с самой КПК и с движением "Фалуньгун", представляется, что, если рассматривать их взаимоотношения как своего рода "игру", тогда вполне очевидно, что каждый из "партнеров" по этой "игре" в одно и то же время и переоценивал свои силы, и недооценивал силы своего "партнера". КПК не сумела справиться методами идейно-воспитательной работы с членами партии и с беспартийными массами, находившимися под влиянием движения Ли Хунчжи. Партийцы в относительно значительном числе пошли в религиозную организацию. Для них не было проблемой совмещение партийного воспитания в духе атеизма и принципов своеобразной ветви необуддизма, предлагавшегося Ли Хунчжи.
Более того, уже упоминалось о том, что часть из них, в том числе люди с 30-летним стажем пребывания в КПК, занимали в движении "Фалуньгун" должности функционеров, становясь одновременно членами сразу как бы двух "партий": КПК и "Фалуньгун". (Вообще говоря, можно вспомнить, что в истории КПК в XX в. случалось, что члены КПК были в то же время и членами партии Гоминьдан Китая или членами ВКП/б/.) КПК пришлось в конечном счете призвать членов партии к партийной дисциплине, а в отношении движения Ли Хунчжи применить, используя органы государственной власти, административные методы, чтобы прекратить деятельность организации Ли Хунчжи. Жилища Ли Хунчжи и активистов "Фалуньгун" подверглись обыскам. Самих активистов задерживали. Появилось сообщение о смерти одной из активисток, находившейся под арестом.
События 25 апреля 1999 г. в Пекине - это реакция на появление 19 апреля того же года в журнале Тяньцзиньского педагогического университета "Цин шао нянь кэцзи болань" статьи научного сотрудника Института теоретической физики Академии наук Китая Хэ Цзосю, озаглавленной "Не могу согласиться с тем, чтобы молодежь занималась дыхательной гимнастикой". Именно эта статья была расценена последователями Ли Хунчжи как написанная с ведома руководства КПК и КНР и как организованное начало подавления движения. В связи с этим и начались молчаливые забастовки сначала в Тяньцзиньском педагогическом университете. Уже 22 апреля в них приняли участие более трех тысяч человек, а 23 апреля, когда Ли Хунчжи находился в Пекине, число участников акции возросло до шести с лишним тысяч человек. Власти утверждали, что утром 24 апреля организацией Ли Хунчжи на места было направлено уведомление о сборе сторонников движения у ворот Чжуннаньхая.
Власти КНР сделали также вывод о причастности Ли Хунчжи к организации событий 25 апреля 1999 г. и задним числом осудили в июле того же года эти выступления как деятельность незаконной организации, как нарушение ею общественного порядка. При этом не приводилось никаких ссылок на закон. Ни судебные органы, ни прокуратура не высказали своего мнения. Очевидно, было сочтено, что в данном случае достаточно решения руководства ЦК КПК.
Статья 36 Конституции КНР, в частности, гласит: "Граждане КНР имеют свободу вероисповедания. Никаким государственным органам, общественным организациям и отдельным лицам не разрешается принуждать граждан исповедовать или не исповедовать какую-либо религию, не разрешается также дискриминировать их за исповедание или неисповедание какой-либо религии. Государство охраняет нормальное отправление религиозной деятельности. Никому не разрешается использовать религию в целях нарушения общественного порядка, нанесения вреда здоровью граждан и ущерба государственной системе образования. Религиозные организации и религиозные дела неподконтрольны зарубежным силам".
Объясняя свое решение о запрете деятельности организации и движения "Фалуньгун", власти КНР утверждали, что учение Ли Хунчжи "не является религией". Таким образом, ЦК КПК (общественная организация!), министерства гражданской администрации и общественной безопасности КНР выступили в качестве обладателей права определять, что является и что не является религией; органы законодательной власти и органы правосудия в этом участия не принимали.
* * *
Представляется целесообразным подробнее остановиться на вопросе о том, как реагировали власти КНР на деятельность организации Ли Хунчжи и его последователей с момента ее возникновения.
На первый взгляд реакция была довольно странной, но вполне объяснимой. Появление движения Ли Хунчжи стало возможным вовсе не в нарушение политики ЦК КПК. Дело в том, что, как мы уже упоминали, в начале 1990-х гг. руководство ЦК КПК, делая свои выводы из событий на площади Тяньаньмэнь в 1989 г., предпринимало меры для того, чтобы не только завинчивать гайки, но и сделать некоторые послабления, открыв для части людей возможность заниматься на первый взгляд безобидными вещами, в том числе открыто проявлять свою веру, в частности, в Будду.
Руководители Компартии Китая, которые ранее всегда стояли на той точке зрения, что нужно вести беспощадную борьбу с религией, стремиться к уничтожению религии в КНР, пришли к выводу о том, что можно пустить в ход тезис о возможности существования религии в социалистическом обществе. Иначе говоря, в период изменений в КНР, особенно в 1990-х гг., власти не препятствовали открытому проявлению гражданами страны своих религиозных чувств.
Поэтому никто не препятствовал началу деятельности Ли Хунчжи, учреждению им упомянутого центрального Общества в Пекине, созданию сети организаций по всей стране; движение "Фалуньгун" развивалось и расширяло свои ряды совершенно открыто на протяжении семи лет, с 1992 до середины 1999-го.
Движение было основано и начало разворачивать свою деятельность как организация, занимающаяся оздоровительными мероприятиями с использованием традиционных методов китайской дыхательной гимнастики. Эта организация на всех уровнях имела возможность заниматься сопутствующей коммерческой деятельностью. Ее литература издавалась государственными издательствами, в том числе военными.
Государство не препятствовало членам движения, когда они начали отстаивать свои права даже в форме предъявления претензий к государственному телевидению в Пекине в 1998 г., да и в других случаях. Государство не запретило деятельность движения и после того, как осаде подвергся Чжуннаньхай в апреле 1999 г. Как уже упоминалось, власти тогда фактически отмежевались от статьи Хэ Цзосю, в мягкой форме осуждавшего движение. Находившийся в те дни в Пекине Ли Хунчжи не был ни арестован, ни задержан. Одним словом, на протяжении нескольких лет поддерживалось некое равновесие: в средствах массовой информации КНР время от времени имели место выступления с критикой тех или иных аспектов деятельности Ли Хунчжи и его последователей; в то же время движение имело возможность выражать свой молчаливый протест против критики в его адрес. Это могло быть связано с разногласиями или с замешательством в руководстве КПК, которое продолжалось до середины лета 1999 г.
Собственно говоря, довольно много членов КПК было даже вовлечено в деятельность движения Ли Хунчжи. Часть рядовых членов партии, да и некоторые старые функционеры КПК, в том числе с тридцатилетним стажем, составили костяк многих низовых и провинциальных организаций движения Ли Хунчжи.
Одновременно необходимо отметить, что не только идеологическая работа, но и организационная жизнь КПК в известном смысле, то есть главным образом на низовом уровне, в 1990-х гг. замерла или прекратилась. В руководстве партии велись споры и сосуществовали разные подходы к вопросу о том, как быть с партией, да и вообще с политической структурой общества. Одни выступали за пусть постепенную, но либерализацию, допуская в конечном счете свободу выбора и действительно многопартийную систему. Другие настаивали на сохранении рычагов власти в руках номенклатуры и лично тех или иных руководителей и их кланов сверху донизу, а также на внедрении в умы идеологии партии, в том числе материализма и атеизма.
* * *
Однако в середине 1999 г. партия и государство предприняли решительные и широкие действия по подавлению деятельности движения Ли Хунчжи. Очевидно, что это было сделано и с учетом необходимости подготовки к 50-летию КНР. Главное же было в том, что ЦК КПК в конечном счете пришел к выводу об опасности движения Ли Хунчжи. Руководство партии начало упорядочение рядов партии, чистку внутри партии, особенно внутри ее руководящего состава. Это решение диктовалось, по мнению ЦК КПК, условиями, в которых ныне приходится действовать партии. Тем, во-первых, что на мировой арене обостряется конкуренция между государствами, и, во-вторых, внутри страны, когда дело касается реформ, все труднее становится обеспечивать стабильность развития.
Сами эти положения требуют, как нам представляется, некоторого разъяснения.
По сути дела, ЦК КПК исходил при принятии решения о прекращении деятельности организации Ли Хунчжи в КНР из соображений внешнеполитического и внутриполитического характера. В 1999 г. в сфере внешней политики руководители ЦК КПК пришли к выводу, что борьба на мировой арене обостряется; пусть даже в ближайшем обозримом будущем речь не идет о войне, в которую может быть втянут Китай, но тем не менее соперничество держав на мировой арене, их конкуренция, ожесточенная борьба за свои интересы (хотя и без широкомасштабных военных действий) становятся опасными, требуют от каждого из участников мирового процесса, в том числе и в первую очередь от КНР, сплочения нации. И прежде всего - усиления вооруженных сил и укрепления внутреннего единства в стране; с этой точки зрения, совершенно недопустимой представлялась деятельность организации, которая, формально и внешне выступая как крайне безобидная и занятая лишь вопросами оздоровительной гимнастики, по сути дела, начинала подрывать сплоченность нации во главе с КПК, вносить разлад в отношения между руководством страны и партии, между правящей партией и государственным аппаратом, с одной стороны, и миллионными массами людей, особенно тех, кто по разным причинам (по возрасту или по сокращению штатов) потерял работу и недоволен существующим положением и политикой властей. По сути дела, движение "Фалуньгун" приковывало внимание людей не только к их личным проблемам, но и оставляло без поддержки масс амбиции и планы руководства КПК и КНР на мировой арене.
Если же говорить о положении внутри Китая, то к этому времени назрела необходимость решения крупных и весьма острых вопросов, причем без решения этих проблем невозможно было существенно изменить что-либо в экономике. И руководители партии и правительства пришли к выводу, что и по внутрикитайским причинам необходимо добиться все того же - "сплочения нации". Очевидно, сказывалось то, что Китай находился в это время на распутье - решался вопрос о том, куда, какими методами и каким путем двигаться дальше. Руководители КПК и КНР полагали, что существует единственный путь - тот, который предлагают они. В то же время в китайском обществе существовали различные мнения по этому вопросу. Положение было особенно серьезным в связи с тем, что сдвиги в политике и в экономике неизбежно вызывали новые трудности, лишали работы новые массы людей, особенно при акционировании крупных и средних промышленных предприятий.
Кроме того, чрезвычайно серьезным становился вопрос о морали и нравственности. Становилось все яснее, что в 1990-х гг. руководители КПК и КНР были заняты преимущественно борьбой за сохранение своей власти, наращиванием военного потенциала государства и некоторыми экономическими вопросами. При этом они упустили, причем в значительной степени, контроль за сферой идеологии, включая партийное строительство в своей собственной партии. Более того, немало парторганизаций на местах перестали не только играть руководящую роль, но и вообще нормально функционировать. При таких обстоятельствах руководство КПК и пришло к выводу о необходимости немедленного прекращения деятельности движения, которым руководил Ли Хунчжи.
* * *
В июле 1999 г. появились три документа. Первый и главный из них был уведомлением ЦК КПК (оно было датировано 19 июля и опубликовано 22 июля), в котором членам партии запрещалось изучать учебник "Великие законы колеса дхармы", следовать установкам этого учебника, то есть принимать участие в движении Ли Хунчжи. Другой документ, которым запрещалась деятельность "Общества по изучению Великого закона колеса дхармы" и находившейся под его руководством организации "Фалуньгун", был предписанием Министерства гражданской администрации. Наконец, в третьем документе Министерство общественной безопасности запрещало государственным служащим принимать участие в деятельности "Фалуньгун", а также запрещало членам этой организации собираться вместе.
Двадцать девятого июля Министерство общественной безопасности КНР издало приказ об аресте Ли Хунчжи и обратилось в Интерпол с просьбой о его задержании.
Соответствующие решения были приняты Военным советом ЦК КПК и Центральным военным советом КНР; эти вопросы обсуждались на специальных заседаниях руководителей практически всех органов государственной власти; решение ЦК КПК поддержали все всекитайские общественные организации. Партком Министерства образования КНР потребовал от учреждений системы образования, от парторганизаций учебных заведений всех ступеней быстро организовать широкие массы учащихся на изучение уведомления ЦК КПК. При этом было сказано, что первые руководители парткомов будут нести персональную ответственность за эту работу. Приводились примеры, в частности, говорилось, что Ли Хунчжи оказал сильное влияние на студентов Харбинского технологического университета.
Кампания была развернута по всей стране: и по партийной и по административной линии. Были пущены в ход все средства массовой информации. Страницы газет, экраны телевизоров на протяжении нескольких недель были заполнены сообщениями о борьбе против "Фалуньгун". Информационная война перекинулась и на мировую арену, в Интернет, где, с одной стороны, Ли Хунчжи и его последователи выражали свой протест против незаконных, с их точки зрения, действий властей, отстаивали свое понимание прав человеческой личности, а с другой - хакеры, действовавшие по заданию властей, взламывали серверы сторонников Ли Хунчжи, стремясь помешать распространению их информации в Интернете.
Таким образом, правящая в КНР политическая партия и исполнительные органы государственной власти (в то время еще не законодательной и не судебной) совместно объявили о запрете на деятельность движения и на участие в нем.
При этом стало ясно, что к движению Ли Хунчжи имели отношение, и немалое, и партийцы. В партийном документе отмечалось, что "некоторые члены партии тоже принимали в этом участие, а крайнее меньшинство даже стало костяком организации" Ли Хунчжи. Появились также сообщения о том, что более двадцати старых членов партии, причем, судя по некоторым намекам, ветеранов-военачальников, подали в ЦК КПК коллективное заявление в защиту деятельности движения "Фалуньгун". Особенно обеспокоило руководителей КПК и КНР, что движение Ли Хунчжи стало овладевать массами студенческой молодежи и школьников.
Все это происходило в то время, когда деятельность многих парторганизаций в стране, как указывалось в партийной печати, либо замерла на длительное время, либо эти организации начали рассыпаться, разлагаться.
Одним словом, для КПК возникла угроза с неожиданной стороны. Организация Ли Хунчжи, по сути религиозная, угрожала, по меньшей мере на уровне низовых организаций, положению Компартии Китая. Это находило свое проявление в деятельности самого движения. На первом этапе это было просто распространение учения, а в конце 1990-х гг. Ли Хунчжи уже обязывал своих сторонников "стремиться к возвышенным целям", что на практике означало попытку вступать в борьбу с властью КПК, упрекая ее функционеров и ее руководящие органы в том, что они нравственно не чисты и по этой причине не способны решать практические вопросы налаживания жизни людей. Отсюда было недалеко и до утверждений о необходимости своего рода анархии или, во всяком случае, замены нынешнего режима иным, более эффективным и действенным.
Положение представлялось китайскому руководству настолько серьезным, что ЦК КПК объявил о необходимости усилить роль и место КПК в жизни страны, должным образом "наладить руководство партией", "управление ее делами". Тем самым признавалось, что в 1990-х гг. партийная жизнь была в значительной степени пущена на самотек, управление делами самой партии, руководство ею было в известной степени утрачено.
Руководители КПК были поставлены перед необходимостью предпринимать серьезные шаги, чтобы не только поддерживать с помощью силовых структур свою власть в стране и не только заниматься собственным экономическим благополучием, но и как-то оживить идеологическую работу, возродить деятельность партийных организаций в условиях, когда стало уже обычным делом не посещать партийные собрания, заплатив всего пять юаней в качестве штрафа.
На XV съезде КПК в 1997 г. именно беспокойство о судьбе партии, о восстановлении ее руководящей роли, о роли парткомов повсеместно и на всех уровнях, во всех организациях и ячейках общества стало центральной задачей партийного руководства. Возглавить эту работу поручили Ху Цзиньтао второму человеку в партийном и государственном руководстве. Одновременно и первый руководитель партии и государства Цзян Цзэминь выдвинул установку о необходимости, по сути дела, провести в Компартии Китая чистку руководящего кадрового состава, чистку номенклатуры. Каждый функционер, начиная с руководителя уездного уровня, не имел права на протяжении всего периода чистки, а это несколько месяцев, покидать место жительства и работы и должен был отчитаться перед партийными органами и перед массами в том, как он изучает теорию, которой руководствуется партия, как проводит в жизнь партийные политические установки и как хранит в чистоте свой моральный облик.
Иначе говоря, от функционеров КПК потребовали присягнуть на верность теоретическим взглядам нынешнего руководства партии, его политическим установкам, пройти проверку на честность и порядочность перед партийными органами и беспартийными массами. Одним словом, в КПК проходит важная чистка ее кадрового состава. Пока не ясно, какими будут ее результаты. Население Китая в массе своей не довольно номенклатурой, считая многих партийных функционеров людьми прежде всего эгоистичными и жадными; изменить такие представления простого народа в КНР о партийных чиновниках пока невозможно. Не случайно о "начальстве" простые люди в Китае обычно говорят только "они".
Чистка партии началась еще до запрета деятельности движения Ли Хунчжи. Однако во второй половине 1999 г. эта работа проводилась в сочетании с борьбой против "Фалуньгун". При этом заявляли, что над КПК нависла серьезная угроза со стороны этого движения.
Что касается идеологической работы партии, то в связи с кампанией борьбы против "Фалуньгун" прозвучал призыв противопоставлять идеализму и теизму Ли Хунчжи и его последователей марксистский диалектический материализм и атеизм. Но вряд ли можно ожидать легкого и действительно серьезного "второго пришествия" в КНР диамата, истмата и атеизма. В то же время в результате массовой всекитайской кампании в июле?октябре 1999 г. открытая деятельность Ли Хунчжи была прекращена, а вся сеть его организаций формально ликвидирована; функционеров "Фалуньгун" задерживали, многие из них публично раскаивались в "содеянном". Членам КПК было предложено выйти из организации Ли Хунчжи и идеологически отмежеваться от нее. Подавляющее большинство их так и поступили. Например, всего через неделю после запрета на деятельность "Фалуньгун", к 1 августа 1999 г., о выходе из этого движения в одной только провинции Шаньси заявили 50 тысяч человек, а в Ганьсу 10 тысяч, из них тысяча членов КПК.
Одним словом, осенью 1999 г. организация "Фалуньгун" как открытое массовое движение перестала существовать на территории КНР, сохранившись, правда, в других странах среди тамошних китайцев.
Можно констатировать, что когда КПК ослабила контроль над своими членами и вообще над сферой духовной жизни людей, допустила на несколько лет определенную свободу вероисповедания, тогда в движение, возглавленное Ли Хунчжи, влились по своей воле миллионы людей, в том числе довольно много членов КПК. Когда же партия и государство официально запретили деятельность движения Ли Хунчжи, объявили, что с теми, кто не отмежуется от этого "незаконного" движения, будут поступать "по закону", как с "нарушителями общественного порядка" и "преступниками", тогда, естественно, подавляющее большинство участников "Фалуньгун" под угрозой разного рода репрессий было вынуждено в целях выживания публично отмежеваться от Ли Хунчжи. Иными словами, часть населения КНР, часть китайцев добровольно поднялась под знаменами "нового Будды" Ли Хунчжи на что-то вроде "полувосстания" за идеалы нравственности, против коррупции и разложения партийных и государственных чиновников. Произошло это в условиях, когда власти не препятствовали серьезно такому свободному волеизъявлению людей. Но те же люди, вполне естественно, предпочли сохранить даже то немногое, что у них было, перспективе остаться на принципиальных позициях и жить со спокойной душой - но потерять при этом материальную основу своего дальнейшего существования, а может быть, и подвергнуться репрессиям. Свобода вероисповедания, свобода душевного порыва не выдержала прямого конфликта с правящей партией и ее государством.
* * *
В связи с появлением в Китае конца XX в. стихийного религиозного движения "Фалуньгун" необходимо обратиться и к официальному толкованию политики КПК в отношении религии и свободы вероисповедания в настоящее время. Судя по тому, что публикуется в китайской печати (см., например, статью Лю Чжункана "Марксизм о религии" в журнале "Синьцзян шэхой цзинцзи", 1998, номер 4, с. 1?8), теперь прежде всего подчеркивается, что КПК руководствуется в своем отношении к религии следующими принципами:
- в сфере идеологии религия и научный социализм противостоят друг другу;
- нельзя запрещать религию административно-приказными и полицейскими методами;
- с точки зрения государства религия - это частное дело человека;
- борьбу с религией следует подчинять общей задаче революционной борьбы пролетариата;
- последовательно осуществлять свободу религии и вероисповедания;
- необходимо неустанно вести атеистическую пропаганду.
При этом в "новый период строительства социализма" в КНР, то есть начиная с 3-го пленума ЦК КПК 11-го созыва (конец 1978 г.), следует исходить из следующего:
- религия - это общественно-историческое явление, а не только явление в сфере идеологии;
- религия в условиях социализма существует на протяжении длительного времени;
- противоречия в сфере религии - это противоречия внутри народа;
- необходимо с осторожностью подходить к соотношению религий и национальных проблем;
- главное в отношении религии - избегать "левизны", но также и других уклонов;
- следует объединять массы верующих и неверующих и отказаться от бытовавшего в прошлом примитивного стремления добиваться уничтожения религии;
- управлять религиозными делами на основе законов; начиная с 3-го пленума ЦК КПК 11-го созыва КПК в известной степени ослабила руководство этой работой, поэтому имело место ненормальное развитие религии, религиозная деятельность выходила за рамки политики партии и законов государства; необходимо усилить управление религиозными делами и в то же время усилить строительство законодательной базы, поставив на рельсы закона всю эту работу;
- активно вести дело к взаимному соответствию религии и социалистического общества; именно в этой связи следует воспринимать высказывание Цзян Цзэминя, которое он сделал 7 ноября 1993 г. на всекитайском рабочем совещании по вопросам единого фронта, а именно: "Проведение в жизнь политики партии в отношении свободы вероисповедания и религии, а в равной мере и усиление на основе закона управления делами в сфере религии - все это имеет своей целью достижение взаимного соответствия религии и социалистического общества".
* * *
В целом представляется очевидным, что позиция КПК по вопросу об отношении к религии, к деятельности религиозных организаций характеризуется двойственностью, т.е. позволяет принимать совершенно противоположные решения в соответствии с тем, что сочтет целесообразным руководство партии. При этом все зависит от ситуации: если руководство КПК считает, что та или иная религиозная организация не угрожает руководящему положению Компартии Китая в стране, деятельность этой религиозной организации дозволяется; если же в деятельности любой из религиозных организаций обнаружится то, что будет сочтено угрозой власти КПК в Китае, деятельность такой религиозной организации будет запрещена. О совместимости, взаимном соответствии и вечной гармонии религиозных организаций и КПК говорить не приходится. Более того, по сути дела, имеется в виду, что именно религия и в новых, нынешних условиях жизни в КНР должна приспосабливаться к социализму, а никак не наоборот: ни сама КПК, ни то, что она полагает сегодня современным социализмом в КНР, не собираются приспосабливаться к религии. Подразумевается, что необходимо лишь всемерно усиливать управление религиозной деятельностью со стороны КПК и КНР.
* * *
В связи со всем тем, что происходило в 1990-х гг. и с самой КПК и с движением "Фалуньгун", представляется, что, если рассматривать их взаимоотношения как своего рода "игру", тогда вполне очевидно, что каждый из "партнеров" по этой "игре" в одно и то же время и переоценивал свои силы, и недооценивал силы своего "партнера". КПК не сумела справиться методами идейно-воспитательной работы с членами партии и с беспартийными массами, находившимися под влиянием движения Ли Хунчжи. Партийцы в относительно значительном числе пошли в религиозную организацию. Для них не было проблемой совмещение партийного воспитания в духе атеизма и принципов своеобразной ветви необуддизма, предлагавшегося Ли Хунчжи.
Более того, уже упоминалось о том, что часть из них, в том числе люди с 30-летним стажем пребывания в КПК, занимали в движении "Фалуньгун" должности функционеров, становясь одновременно членами сразу как бы двух "партий": КПК и "Фалуньгун". (Вообще говоря, можно вспомнить, что в истории КПК в XX в. случалось, что члены КПК были в то же время и членами партии Гоминьдан Китая или членами ВКП/б/.) КПК пришлось в конечном счете призвать членов партии к партийной дисциплине, а в отношении движения Ли Хунчжи применить, используя органы государственной власти, административные методы, чтобы прекратить деятельность организации Ли Хунчжи. Жилища Ли Хунчжи и активистов "Фалуньгун" подверглись обыскам. Самих активистов задерживали. Появилось сообщение о смерти одной из активисток, находившейся под арестом.