Гамильтон Лорел. Смертельный танец

   Заказывая замену для потерянных ножей, я заказала и один новый. Он был длиной почти фут, скорее меч, чем нож. Мне сделали к нему ножны, чтобы носить его за спиной, рукояткой под волосами. До сих пор я таким не пользовалась, но увидела его в каталоге и не смогла устоять.
   У меня был “дерринджер”, обрез ружья, два нормальных помповых ружья, двенадцатого калибра, и мини-“узи”. “Дерринджер”, “узи” и обрез были подарками Эдуарда. Не на Рождество, не на день рождения – мы тогда охотились вместе на вампиров, и он решил подарить мне новую игрушку. Я попросила обрез.
   Ружья полной длины не влезали ни в чемодан, ни в спортивную сумку. Их я рассовала по двум специальным футлярам с лямками. В спортивных сумках у меня был набор для охоты на вампиров и снаряжение для подъема зомби. В обе сумки я положила запасные патроны на временное хранение. Черт с ним, в чемодан я тоже сунула пару коробок с патронами. Их никогда не бывает слишком много.
   Успела глянуть на себя в зеркало. Пистолет четко выделялся под ярко-синей рубашкой. Наконец я набросила черный кожаный жакет, который называется “пиджак кавалера”, поскольку он широк в плечах и в талии. Рукава я завернула, выставив шелковую подкладку. Пиджак мне нравился, и если застегнуть одну пуговицу, он скрывал “файрстар”, хотя и не полностью. Пистолет все равно мелькал, когда я двигалась, но, быть может, народ не будет разбегаться с воплями.
   Без браунинга я была будто голая, и это даже забавно, потому что в сумке у меня лежал “узи”. Да, но с этим браунингом я даже сплю.
   Насчет двух ружей Ричард не сказал ни слова. Может быть, у него было бы что сказать насчет всего остального, если бы он это видел, но он проста поднял чемодан, накинул на плечо спортивную сумку, на то же плечо ремень футляра с ружьем и предоставил мне нести мою долю.
   – Ты не мог бы взять оба чемодана? – попросила я.
   – Могу, конечно, но потрясен, что ты попросила. В последний раз, когда я без просьбы взялся что-то поднести, ты мне чуть голову не оторвала.
   – Я хочу, чтобы рука была свободной – для пистолета.
   – А, конечно, – сказал он и взял второй чемодан, ничего больше не говоря. Он действительно умен.
   Миссис Прингл вышла из дверей, когда мы уходили. У нее на руках был Крем. Шпиц тихо взрыкнул на Ричарда, и миссис Прингл на него дыхнула.
   – Я услышала, что вы здесь. Как ты себя чувствуешь, Анита?
   Я поглядела на дыру рядом с ее дверью.
   – Нормально. А как вы?
   Она обняла Крема, поднесла его пушистое тельце к лицу.
   – Все будет хорошо. Тебе будут предъявлять обвинение?
   – Вроде бы нет.
   – Это хорошо. – Она поглядела на чемоданы – один с вещами, один с оружием. – Куда ты теперь?
   – Думаю, что сейчас – я несколько опасный сосед.
   Она всмотрелась мне в лицо, будто пытаясь понять, что у меня на уме.
   – Насколько ты сильно вляпалась, Анита?
   – Достаточно.
   Она погладила меня по волосам:
   – Ты, пожалуйста, будь осторожней.
   – Всегда, – улыбнулась я. – И вы себя берегите.
   – Мы с Кремом побережем друг друга.
   Я погладила Крема, потрепала по лисьим ушкам.
   – Я тебе должна коробку собачьих конфет, пушок.
   Он лизнул мне руку розовым язычком.
   – Когда сможешь, дай мне свой телефон, – сказала миссис Прингл.
   – Когда я смогу, я вернусь, – ответила я.
   Она улыбнулась, но в светлых глазах была тревога.
   Мы уезжали, потому что это было необходимо. Воображение у меня слишком живое, чтобы спать спокойно. Я четко видела размазанную по стене миссис Прингл, красивое пожилое лицо разлетелось на мелкие кусочки. Открой она дверь на миг раньше, и это бы уже было не воображение.

6

   Дом Ричарда был одноэтажный, наполовину кирпичный, с пологой крышей. Очень похож на дом, где много детей, а мамочка печет печенье на кухне. Он даже стоял не очень далеко от дороги, но двор по обе стороны был просторен, а задний двор – просто акр леса. Можно глядеть в любую сторону и не видеть соседа, только когда деревья облетали, сквозь них проглядывали дома на той стороне долины. Из переднего окна был виден угол соседнего дома, наполовину скрытый разросшимся кустарником. Никто там не жил, когда бы я ни приезжала. Дом Ричарда был местом уединенным. Ему это нравилось, а мне – нравится или нет – именно это сейчас и было нужно.
   Само место выглядело как приглашение к засаде, зато соседи были бы пушечным мясом. Плохие парни предпочитают не убирать посторонних. Не из моральных соображений – плохо для дела. Если завалить слишком много посторонних, полицейские обижаются и стараются поджарить тебе задницу как следует.
   Ричард нажал кнопку открывания дверей гаража и завел туда мустанг. Там уже стоял его “четыре на четыре”. Я подъехала на джипе следом и остановилась на улице, ожидая, пока Ричард выведет свой “четыре на четыре”. Оставить джип перед домом – это значило бы слишком облегчить работу плохим парням. Ричард выехал, я въехала. Он поставил машину на дороге и вошел в гараж. Я вынула чемоданы, Ричард нажал кнопку возле двери изнутри.
   Дверь открывалась в кухню. На стенах висели репродукции Хогарта с собаками и сценами охоты. Набор баночек для специй “Уорнер бразерс”, на желтоватых ящичках – картинки из мультиков. Столешницы тоже желтовато-белые, ящички под светлый дуб с медовым оттенком. На полотенце рядом с мойкой сохли тарелки, хотя у Ричарда и была посудомоечная машина. Стакан, тарелка, ложка – он вымыл посуду после завтрака перед тем, как ехать утром на работу. Я бы просто налила воду в мойку и бросила ее отмокать. Правда, Я никогда не завтракаю.
   Ричард прошел в гостиную, унося один чемодан. Я за ним, прихватив чемодан с оружием и две спортивные сумки.
   В гостиной был темно-зеленый ковер и бледно-желтые стены. На стенах – литографии из мультиков. На ближайшей стене деревянный стенд, который Ричард построил своими руками. На стенде – телевизор с большим экраном, стереосистема, по сравнению с которой моя – просто гуделка на расческе, книжные полки и закрытые дверцы, где скрывалась его обширная видеотека и часть компакт-дисков. Остальные книги находились в подвале, на полках. И еще в ящиках, которые он так и не распаковал, потому что на полках уже места не хватало.
   Еще был большой диван и тяжелый деревянный кофейный столик. Диван был зеленый с коричневым, и на нем лежал желтый плед, который соткала бабушка Ричарда. У стены – небольшой древний гардероб. Другой мебели в комнате не было.
   Ричард поставил чемодан в спальню поменьше. Там была двуспальная кровать, ночной столик и лампа. Стены, гардины, ковер – все было белым, как будто Ричард еще не решил, что же делать с этой комнатой.
   Я положила сумки на кровать, поставила чемоданы на пол и уставилась на все это. Моя жизнь собралась в сумки, стоящие на ковре. Вроде бы ее должно было быть больше.
   Ричард подошел и обнял меня сзади, его руки обхватили мои плечи.
   – Мне полагалось бы спросить, что не так, но я и без того знаю ответ. Мне жаль, что плохие парни залезли в твой дом.
   Он попал в точку. Плохим парням не полагается приходить к тебе домой. Это вроде как против правил. Я знала, что на самом деле не так, что такое уже бывало, но не вот так. Не так, когда я знаю, что не могу вернуться домой. Даже когда все это кончится, я не могу снова рисковать жизнью миссис Прингл и других соседей.
   Я повернулась у него в руках – он чуть отпустил их, чтобы это получилось, – и обняла его за пояс.
   – Как ты узнал, что меня так расстроило?
   Он улыбнулся:
   – Я люблю тебя, Анита.
   – Это не ответ.
   Он поцеловал меня в лоб.
   – Ответ, ответ. – Он бережно поцеловал меня в губы и шагнул назад. – Сейчас я хочу избавиться наконец от галстука. А ты можешь переодеться, если хочешь.
   И он вышел, закрыв за собой дверь.
   Я открыла ее и спросила ему вслед:
   – Можно мне позвонить?
   – Будь как дома, – донесся голос из его спальни.
   Я сочла этот ответ утвердительным и пошла в кухню. Телефон висел на стене. Из поясной сумочки, которую мне пришлось нести в руках, я достала карту. С сумкой на поясе жакет не застегнуть, а если его не застегивать, пистолет будет виден.
   Карточка была белой, и черным на ней был обозначен Телефонный номер – и все. Ничего больше. Я набрала его, попала на круглосуточный автоответчик Эдуарда, оставила сообщение с просьбой перезвонить сразу же и телефон Ричарда.
   Автоответчик Ричарда стоял на конторке, подключенный к настенному телефону проводами. Сигнал сообщений мигал, но автоответчик не мой, и потому я не стала проверять.
   В кухню вошел Ричард. Волосы спадали ему на плечи пенными волнами, еще более курчавыми от французской косы. Они были каштановые, но светлые, почти золотистые, с намеком на бронзу. На нем была фланелевая рубашка, темно-зеленая, рукава закатаны выше локтей, обнажив рельефные мышцы. Эту рубашку я уже видела – хорошего качества фланель, на ощупь мягкая, как одеяло. Еще на нем были джинсы, и был он бос. Ричард подошел ко мне.
   Зазвонил телефон – почти в час ночи. Кто еще это может быть, кроме Эдуарда?
   – Я жду звонка, – сказала я.
   – Тогда отвечай, не стесняйся.
   Я взяла трубку, и это оказался Эдуард.
   – Что стряслось? – спросил он.
   Я ему рассказала.
   – Кому-то нужно тебя убрать побыстрее.
   – Ага. Когда ты отказался, они наняли какого-то местного дешевого типа.
   – За что заплатил – то и получаешь, – заметил Эдуард.
   – Эдуард, если бы их было двое, меня бы здесь не было.
   – Мои новости тебе не понравятся.
   – А что, может быть еще хуже? – спросила я.
   – Как раз перед твоим сообщением записано еще одно. Ставка повышена до пятисот тысяч долларов, если тебя не будет через двадцать четыре часа.
   – Боже мой, Эдуард, я же не стою таких денег!
   – Они знают, что ты победила их киллера, Анита. Знают, что попытка не удалась.
   – Откуда?
   – Пока не знаю. Я пытаюсь выяснить, кто дает деньги, но на это нужно чуть-чуть времени Препоны, которые мне мешают, еще и защищают клиента.
   Я только качала головой.
   – Зачем двадцать четыре часа на ликвидацию?
   – Что-то намечается, и они хотят, чтобы ты не помешала. Что-то крупное.
   – Но что?
   – Тебе это известно, Анита. Может быть, ты не знаешь, что именно, но известно. Вряд ли есть большой выбор.
   – Я и одного ничего не могу придумать, Эдуард.
   – Думай лучше, – посоветовал он. – Я утром появлюсь, как только смогу. Поглядывай себе за спину и не езди на своей машине.
   – А это почему?
   – Бомбы, – объяснил он.
   – Бомбы, – повторила я.
   – За полмиллиона долларов они могут найти кого-то умелого, Анита. Многие профессионалы предпочтут убрать тебя с приличной и безопасной дистанции. Бомба, дальнобойная винтовка.
   – Ты меня пугаешь.
   – Это хорошо, может быть, ты будешь поосторожнее.
   – Я всегда осторожна, Эдуард.
   – Прошу прощения. Ты права, но будь еще осторожнее. Я не ожидал, что они станут нанимать местного.
   – Ты обеспокоен, – сказала я.
   Он секунду помолчал.
   – Мы можем и дальше убирать киллеров, но в конце концов нам придется дойти до заказчика. Пока контракт открыт, кто-нибудь все время будет за него браться.
   – Слишком крупные бабки, чтобы упускать, – сказала я.
   – Многие профессионалы не возьмутся за ликвидацию, если задан крайний срок. Многие из лучших это сочтут неприемлемым. Я бы тоже не взялся за работу с такими особыми обстоятельствами.
   – Я слышу “но” в твоем голосе, – сказала я.
   Он засмеялся, довольно тихо.
   – За полмиллиона долларов люди иногда нарушают свои правила.
   – Неутешительно, – сказала я.
   – Не предназначалось для утешения. Я буду у Ричарда завтра пораньше.
   – Ты знаешь, где это?
   – Мог бы найти, но не будем баловаться. Расскажи, как проехать.
   Я рассказала.
   – Можно было бы тебе посоветовать не выходить из дому, но ты с Ричардом уже много месяцев встречаешься. Хороший киллер сможет тебя найти. И я не знаю, что безопаснее: оставаться или переезжать.
   – Я наберу дополнительного оружия и буду еще подозрительнее, чем всегда.
   – Отлично. До завтра.
   Он повесил трубку, и у меня в руках остался гудящий телефон.
   Ричард глядел на меня.
   – Я правильно услышал: ты сказала, что на ликвидацию отводится двадцать четыре часа?
   Я повесила трубку.
   – Боюсь, что так.
   По привычке я нажала кнопку прослушивания сообщений. Загудела перемотка.
   – Боже мой, почему? – спросил Ричард.
   – Хотела бы я знать.
   – Ты два раза упоминала деньги. Сколько?
   Я сказала.
   Он сел на табурет, потрясенный. Вполне извинительное потрясение.
   – Анита, та не пойми меня неправильно: для меня ты стоишь любых денег, но зачем кому-то платить полмиллиона, чтобы тебя не было?
   Для того, кто ничего не знает о наемных убийствах, он очень деликатно сформулировал этот главный вопрос. Я подошла к нему, запустила пальцы ему в волосы.
   – Эдуард говорит, что я наверняка знаю, что это за ожидаемое событие. Что я бы не стоила таких денег и не требовала бы такого срока, если бы не знала ситуацию досконально.
   Он поднял глаза:
   – Но ведь ты не знаешь?
   – Понятия не имею.
   Он взял меня двумя руками за талию, привлек к себе, обнял.
   Тут щелкнул автоответчик, и мы оба вздрогнули и нервно засмеялись – не от страха. В глазах Ричарда было что-то, отчего мне хотелось то ли покраснеть, то ли поцеловать его – я не решила еще.
   Два пустых звонка, голос младшего брата Дэниэла, жаль, что Ричард отменил завтра вылазку на скалолазание.
   Я наклонилась к Ричарду. Таких мягких губ я никогда не целовала. Вкус их опьянял. Как я могла даже думать жить без него?
   Послышалось последнее сообщение:
   – Ричард, это Стивен. Господи, Ричард, возьми трубку, Ричард, будь дома!
   Мы застыли.
   – Они хотят меня засунуть в фильм. Райна меня не отпускает. Ричард, ты где? Они идут сюда, мне пора. Боже мой, Ричард!
   Телефон щелкнул и отключился.
   – Конец сообщений, – сказал механический голос. Ричард встал, и я его выпустила.
   – Я думала. Райна перестала снимать порнографию, – сказала я.
   Ричард пожал плечами:
   – Она обещала не делать снафф-фильмов, только и всего. – Он прослушал сообщение еще раз. Время на нем было ноль часов три минуты.
   – Это меньше часа назад, – сказала я.
   – Не могу я тебя здесь оставить одну. А ну как появится новый киллер? – Он ходил по кухне упругими кругами. – Но я не могу бросить Стивена.
   – Я поеду с тобой, – сказала я.
   Ричард покачал головой, направляясь в спальню.
   – Я выживу в играх, которые устраивает стая. Ты – человек, тебя они разорвут.
   – Тебя они тоже разорвут, Ричард.
   Он даже не повернулся.
   – Я смогу себя защитить.
   – Ты можешь хотя бы позвать с собой тех из стаи, кто на твоей стороне? Вызвать подкрепление?
   Он сел на кровать, натягивая носки. Поглядел на меня, покачал головой.
   – Если я возьму свою армию, получится война. Многие погибнут.
   – А если ты поедешь один, в опасности будешь только ты, так?
   – Именно.
   Я покачала головой:
   – А со Стивеном что будет, если тебя там убьют? Кто его спасет?
   Это его на миг остановило. Он нахмурился, доставая из-под кровати ботинки.
   – Они меня не убьют.
   – Это почему? – спросила я.
   – Потому что если Маркус убьет меня вне арены вызова, он не удержит место вожака. Это будет вроде как нечестно, и стая на него набросится.
   – А если ты случайно погибнешь в бою с кем-то другим?
   Он как-то вдруг очень сосредоточился на завязывании ботинок.
   – Я могу сам о себе позаботиться.
   – Если тебя кто-то другой убьет в законной схватке, Маркус будет ни при чем?
   Он встал:
   – Да, наверное.
   – Райна – подруга Маркуса, Ричард. Она боится, что ты его убьешь. Это западня.
   Он упрямо мотнул головой:
   – Если я позову с собой волков, и мы завалимся толпой, будет свалка. Их перебьют. Если я пойду один, может быть, удастся договориться.
   Я прислонилась к косяку. Мне хотелось на него заорать, но я взяла себя в руки.
   – Я с тобой, Ричард.
   – У тебя хватает своих проблем.
   – Стивен когда-то рисковал жизнью ради меня. Я у него в долгу. Хочешь играть в политику – дело твое. Я хочу спасти Стивена.
   – Ехать туда, где убийца сможет тебя найти, – неразумно, Анита.
   – Мы с тобой давно встречаемся, Ричард. Если в город приехал профессиональный убийца, он легко меня у тебя найдет.
   Он смотрел на меня, стискивая челюсти, даже на скулах у него заходили желваки.
   – Если я тебя возьму с собой, ты кого-нибудь убьешь.
   – Только того, кого надо будет убить.
   Он покачал головой:
   – Без убийств.
   – Даже чтобы спасти собственную жизнь? Или жизнь Стивена?
   Он отвернулся от меня, потом повернулся снова, разозлившись так, что темные глаза стали почти черными.
   – Конечно, ты можешь себя защищать.
   – Тогда я еду.
   – Ладно, ради Стивена.
   Неохотно он это сказал.
   – Я прихвачу жакет.
   Я достала из чемодана мини-“узи”. Автомат оказался неожиданно мал. Я могла бы стрелять из него с одной руки, но для точности нужно будет две. Хотя вообще-то “точность” и “автомат” – вещи несколько взаимоисключающие. Берешь чуть ниже, чем хочешь попасть, и даешь очередь. Серебряными, естественно, пулями.
   Я закинула ремень на правое плечо. У автомата был рожок, закрепленный у меня на ремне на пояснице. Рожок не давал автомату соскользнуть, но оставлял мне возможность двигать автоматом и стрелять. Оружие оказалось у меня на пояснице, а это раздражало, но дело в том – что бы я ни говорила Ричарду, – я боялась и хотела иметь хотя бы два ствола. Браунинг забрали копы, для обреза у меня не было подходящей кобуры, к тому же он запрещен. А если на то пошло, разве автоматы разрешены? У меня есть разрешение на владение им, но гражданским лицам не выдают лицензий на ношение автоматического оружия. Если меня с ним поймают, я могу в конце концов все же оказаться в суде.
   Я накинула жакет и запахнула полы. Достаточно просторно, чтобы автомат не выпирал. Забавно: “файрстар” в поясной кобуре был заметнее.
   Пульс у меня бился сильно, настолько, что ощущался кожей. Я боялась. Ричард собирается проявлять политичность перед шайкой вервольфов. Оборотни политикой не увлекаются – они просто тебя жрут. Но я в долгу у Стивена, и я не верила, что Ричард его спасет. Я сделаю все, что нужно, Ричард – нет. Он будет колебаться. Когда-нибудь это почти наверняка его погубит. Сегодня я впервые поняла, что его могут убить.
   Нам никак нельзя было идти без поддержки туда, где Райна занимается киносамодеятельностью. Никак. Жан-Клод никогда не потерпел бы иго Маркуса и Райны. Они уже были бы мертвы, а мы – спасены. Жан-Клоду у себя за спиной я бы сегодня доверилась. Он бы не моргнул. Конечно, он привел бы свою шайку вампиров и устроил бы настоящий бой. Разгорелась бы драка, но к утру все было бы кончено. А Ричард хочет, чтобы мы спасли Стивена, остались в живых, ушли невредимыми, и все это – не убивая Райну. Так не выйдет. Вполне цивилизованный образ жизни, но малоподходящий для выживания.
   Ричард ждал меня у двери, нетерпеливо позвякивая ключами. Его можно понять.
   – Стивен не сказал, где он. Ты знаешь, где они снимают фильмы?
   – Да.
   Я посмотрела на него вопросительно.
   – Райна меня возила пару раз смотреть съемки. Она думала, я превозмогу стеснительность и поучаствую.
   – А ты этого не сделал.
   Это не было вопросом.
   – Да нет, конечно. Поехали за Стивеном.
   Он придержал для меня дверь, и в этот раз – только в этот – я ему не сказала, что так делать не надо.

7

   Я ждала, что Ричард поедет в город, в какие-нибудь склады в трущобах. А вместо этого он направился в округ Джефферсон. Мы ехали по старому хайвею № 21 мимо пологих холмов, посеребренных луной. Было самое начало мая.
   Лес подступал к обочинам. Иногда мелькал одинокий дом, но почти все время мы ехали одни в темноте, будто дорога тянулась вечно и на нее никогда не ступала нога человека.
   – Какой у нас план? – спросила я.
   Ричард бросил взгляд на меня и снова стал смотреть на дорогу.
   – План?
   – Ага, план. Если Райна там, то она не одна и ей не захочется, чтобы ты забирал Стивена.
   – Райна – самка-альфа, она лупа. Мне нельзя с ней драться.
   – Почему?
   – Самец-альфа становится Ульфриком, царем волков, убив прежнего вожака, но лупу выбирает, победитель.
   – Значит, Райне не надо биться за свое место?
   – Чтобы быть лупой – нет, но чтобы быть доминирующей самкой стаи, надо.
   – Ты мне когда-то сказал, что стая считает меня доминантом. В чем разница между доминантом и самкой-альфа? Я в том смысле, что могла бы я стать альфой?
   – Альфа – это что-то вроде эквивалента Мастера у вампиров.
   – А что такое доминант?
   – Любой не из стаи, не из ликои, заслуживший наше уважение. Жан-Клод доминант, и выше ему не подняться, если он не станет членом стаи.
   – Значит, ты – альфа, но не вожак стаи.
   – У нас альф с полдюжины, самцов и самок. Я был вторым после Маркуса, его Фреки.
   – Фреки – так звали одного из волков Одина. Почему название для второго в стае выбрали из мифологии?
   – Стая очень стара, Анита. Мы называем себя ликои. Вторых может быть два – Фреки и Гери.
   – Почему вдруг уроки истории и новый лексикон?
   – Чужакам мы это не рассказываем. Но я хочу, чтобы ты знала, кто мы и что мы.
   – Ликои – слово греческое?
   Он улыбнулся:
   – А ты знаешь, откуда оно пошло?
   – Нет.
   – Ликаон, царь Аркадии, был вервольфом. Ликоями мы назвали себя в его честь.
   – А если ты больше не Фреки, то кто ты?
   – Фенрир, бросивший вызов.
   – Волк-великан, убивающий Одина в Рагнареке.
   – Ты меня удивляешь. Мало кто об этом знает.
   – Два семестра сравнительного религиоведения, – сказала я. – Женщина может стать Ульфриком?
   – Да, но это редко бывает.
   – Почему?
   – Надо победить в битве чисто физической. Никакая сверхъестественная сила не спасет твое лицо от вдавливания в землю.
   Я хотела поспорить, но не стала. Он был прав. Не потому, что я – женского пола. Маленьким людям тоже случается бить кому-нибудь морду. Но размер и вес имеют значение, если оба противника одинаково умелые.
   – А почему самки-альфа не должны драться за место наверху?
   – Потому что Ульфрик и его лупа – брачная пара, Анита. Он не захочет выбирать женщину, с которой физически не сладит.
   Я поглядела на Ричарда:
   – Постой-ка, ты следующий по иерархии за вожаком стаи. Если ты наследуешь Маркусу, ты должен будешь спать со своей лупой?
   – Технически говоря, да.
   – Технически?
   – Я просто ее не выберу. Не собираюсь спать с кем попало, лишь бы стая была довольна.
   – Приятно слышать, – сказала я, – но не рискуешь ли ты тогда своим положением в стае?
   Он вздохнул – глубоко, слышно.
   – Меня многие в стае поддерживают, но некоторым мешают мои моральные правила. Они считают, что я должен выбрать себе подругу.
   – А ты этого не делаешь... из-за меня?
   Он поглядел на меня:
   – В основном, Анита. Это вещь нe разовая. Пара-альфа сочетается на всю жизнь, это как брак. И в жизни они, как правило, тоже женаты, не только в стае.
   – Теперь понимаю, почему вожак стаи должен выбрать подругу.
   – Я свою подругу выбрал.
   – Но я же не вервольф.
   – Нет, но стая считает тебя доминантом.
   – Только потому что я нескольких из них убила.
   – Да, это на них обычно производит впечатление.
   Ричард сбросил скорость. С левой стороны дороги стояла полоска сосен, слишком, правильная и густая, чтобы быть естественной. В ее середине от шоссе отходила гравийная дорога, и Ричард туда свернул.
   Дорожка привела к небольшой стоянке, тоже со щебеночным покрытием, и там было полно машин, не меньше дюжины. Ричард дернул ручной тормоз и вылетел из машины раньше, чем я успела расстегнуть ремень. Мне пришлось побежать, чтобы догнать его, как раз когда он дернул на себя дверь сарая. За дверью висела толстая материя, не портьера, скорее барьер. Ричард отбросил ее в сторону, и из двери хлынул свет, Ричард вошел, я за ним следом.
   Светильники были повсюду, они свисали с балок, как огромные уродливые плоды. Внутри стояли человек двадцать. Две камеры были направлены на декорацию – две стены и двуспальная кровать. Два оператора ждали. Возле входа стоял длинный стол, заставленный пакетами с едой и остывшей пиццей, и около него с дюжину собралось народу. На нас они только глянули. Несколько присутствовавших быстро отвернулись и подались назад. Ликантропы же смотрели неподвижно и пристально. Я вдруг поняла, что чувствует антилопа вблизи львиной стаи.
   Не меньше двух третей здесь – оборотни. Наверное, не все они вервольфы. Животное я на взгляд определять не умею, но оборотня отличаю. Энергия их горела в воздухе, как намек на молнию. И хоть со мной был “узи”, все было не так как надо. Я вдруг разозлилась на Ричарда. Мы не должны были приезжать одни. Беспечность слишком дурацкая, чтобы сказать словами.
   От группы отделилась женщина. На плече у нее было что-то вроде косметички, только промышленных масштабов. Темные волосы были сбриты почти до кожи, открывая чистое симпатичное лицо без всяких следов косметики.
   Она неуверенно подвинулась к нам, будто опасаясь, что ее покусают. Воздух вокруг нее вибрировал, чуть переливаясь, будто реальность вокруг нее была чуть слабее, чем должна быть. Ликантроп. Не знаю, какого рода, но это на самом дeлe все равно. Они опасны, каков бы ни был их зверь.