соединений был переброшен с южного
направления.
Всего для
проведения операции в районе
Курска было привлечено три армии и
одна оперативная группа (из
двенадцати армий и пяти
оперативных групп, имевшихся на
советско-германском фронте), семь
армейских и пять танковых корпусов,
в составе которых было 50 дивизий
(пехотных 34, танковых и
моторизованных 16). Под Курском было
собрано 70% всех танковых
соединений. Эти объединения и
соединения насчитывали 900 тыс.чел.,
10 тыс.орудий и минометов, 2700 танков.
Войска поддерживались 4-м и 6-м
воздушными флотами, имевшими в
своем составе 2 тыс. боевых
самолетов (63%).
Предназначенные для
наступления силы использовались с
максимальным их массированием на
направлениях наносимых ударов. Как
отмечал немецкий историк В. Адам,
"семнадцать немецких танковых
дивизий, усиленных 60-тонными
танками "Тигр" и 70-тонными
самоходно-артиллерийскими
установками "Фердинанд", повели
наступление на участке фронта в 70
километров. Значит, одна танковая
дивизия приходилась на четыре
километра фронта! Еще нигде вермахт
не сосредоточивал на ограниченном
пространстве столько
наступательной мощи". Особое
внимание уделялось достижению
ошеломляющей силы первого удара,
чтобы быстро сломить сопротивление
обороняющихся войск противника и
развить успех в глубину. С учетом
этого и танковые дивизии наступали
в первом эшелоне. В наши дни мы
судим об этих планах по подлинным
немецким документам. Но тогда они
не были известны. И все же Жуков в
сотрудничестве с Генштабом
правильно оценил замысел
противника.
В целом Курская
битва основательно изучена и
описана, в том числе в немецких
источниках. Но некоторые вопросы до
сих пор вызывают споры и
неоднозначно оцениваются. В
частности, относительно планов
германского командования
возникают следующие вопросы. Это,
прежде всего, оценка размаха и
стратегической значимости
наступления немецко-фашистских
войск летом 1943 г. В западной
историографии было немало
заявлений, сводящихся к тому, что
это наступление было сравнительно
ограниченным по своему размаху и
стратегическим целям. Однако из
приведенных выше данных видно, что
для проведения операций на Курском
направлении германское
командование привлекало не меньше
сил, чем в наступательных операциях
летом 1942 г. Кроме того, в случае
успеха под Курском
предусматривалось развернуть
крупную наступательную операцию на
юге в общем направлении на Купянск
(операции "Пантера" и "Ястреб") и
на других направлениях севернее
Курского выступа, в том числе новое
наступление на Ленинград. В
результате проведения этих
операций планировалось разгромить
около 100 советских дивизий из 382
имевшихся в действующей армии, т.е.
намечался, по существу, разгром
всего южного стратегического крыла
советского фронта.
А о
военно-политической значимости
операции лучше судить по
официальным документам. В
оперативном приказе No 6 от 15.4. 43 г.
Гитлер указывал: "Я решил...
осуществить первое в этом году
наступление "Цитадель". Это
наступление имеет решающее
значение. Оно должно быть
осуществлено быстро и решительно.
Оно должно дать нам инициативу на
весну и лето. Поэтому все
приготовления должны быть
осуществлены с большой
осторожностью и большой энергией.
На направлениях главного удара
должны использоваться лучшие
соединения, лучшее оружие, лучшие
командиры и большое количество
боеприпасов... Победа под Курском
должна явиться факелом для всего
мира".
Да и объективно, в
действительности исход сражений
под Курском имел решающее значение
для всего последующего хода второй
мировой войны.
Вопреки
утверждениям некоторых немецких
мемуаристов и наших публицистов о
якобы исключительно творческом
характере германского военного
искусства, в действительности, на
четвертом году второй мировой
войны на примере Курской битвы, мы
видим не расцвет, а его деградацию и
явные признаки шаблона и
схематизма. Взять хотя бы замысел
операции и форму оперативного
маневра. С точки зрения отвлеченной
теории военного искусства всегда
соблазнительно нанести удары по
флангам вклинившегося противника с
целью его окружения и уничтожения,
особенно когда это делается
неожиданно для противника и удары
наносятся по его ослабленным
флангам. Но в конкретных условиях
лета 1943 г. о внезапности нанесения
главных ударов в районе Курского
выступа не могло быть и речи, ибо
советское командование ожидало их
и заблаговременно сосредоточило в
этом районе крупные силы. Причем
именно на направлениях предстоящих
ударов немецко-фашистских войск
были созданы наиболее сильные
группировки советских войск и
организована наиболее сильная и
глубоко эшелонированная оборона.
Поэтому удары немецко-фашистских
войск формально были нацелены на
фланги противника, а по существу,
наносились в "лоб" хорошо
организованного фронта обороны.
Оперативный анализ альтернативных
действий и проведенное в 80-е г.
моделирование Курской
оборонительной операции
показывает, что, если исходить не из
отвлеченных принципов военного
искусства, а из конкретных условий
обстановки, то для германского
командования было значительно
выгодней нанести главный удар по
наиболее слабому месту в советской
обороне, а именно -- по острию
Курского выступа с тем, чтобы
рассечь оборону и выйти в тыл
главным группировкам Центрального
и Воронежского фронтов,
развернувшимся соответственно
фронтом на север и юг навстречу
ожидавшимся ударам со стороны
противника.
Германскому
командованию не удалось также
собрать все запланированные силы и
средства для проведения Курской
операции (не были перегруппированы
дивизии из Кубанского плацдарма,
из-под Новороссийска, не все
соединения переброшены из района
Демянска, и т.д.). Но с учетом этих
обстоятельств, в план проведения
операции по существу не были
внесены какие-либо изменения, за
исключением неоднократного
переноса сроков начала операции.
Действия германской
армии летом 1943 г. строились
примерно по такому же принципу, что
и в 1941 г., в начале войны, хотя
условия для проведения операции
были уже иные. Несмотря на глубоко
эшелонированное расположение
советских войск и организованную
оборону, основные силы выделялись в
первый эшелон, танковые соединения
предназначались не для развития
успеха, а для прорыва обороны,
создавались крайне скудные
резервы. Стремление подогнать
обстановку под свои планы давало о
себе знать во всех звеньях. Так, в
первый же день германского
наступления высланный на разведку
немецкий летчик с удивлением
докладывал: "Бегство русских по
дороге Белгород--Обоянь не
наблюдаю". Видите ли, раз бегство
наших войск ими запланировано, оно
обязательно должно состояться. К
началу Курской операции в резерве
главного командования германской
армии на востоке имелось всего
несколько дивизий. Вообще вся
операция строилась в отрыве от
того, что делалось на
противоположной стороне при явной
недооценке возможностей советских
войск. После войны это признавал и
Кейтель. "...Мы ни в коем случае не
ожидали, что Красная Армия не
только готова к отражению нашего
удара, но и сама обладает
достаточными резервами, чтобы
перейти в мощное
контрнаступление". Все это с
самого начала обрекало грандиозное
наступление немецко-фашистских
войск на неудачу.
Что касается
действий советского командования,
то события 1941--1942 гг., тяжелые
поражения и одержанные победы не
прошли для него даром. Оно смогло
извлечь уроки сполна и реализовать
их в обоснованных решениях и
конкретных действиях исходя из
сложившейся обстановки на
советско-германском фронте весной
1943 г.
Внутри страны на
полную мощь заработало
переведенное на военное положение
народное хозяйство, в том числе
эвакуированные промышленные
предприятия.
Укреплялось
внешнеполитическое положение СССР,
расширялись и углублялись его
политические, экономические и
военные связи со странами
антигитлеровской коалиции.
Советское руководство настойчиво
добивалось от союзников открытия
второго фронта. В связи с очередным
откладыванием этой важнейшей
стратегической акции в послании
Сталина говорилось: "Советское
правительство не может примириться
с подобным игнорированием коренных
интересов Советского Союза в войне
против общего врага... дело здесь не
просто о разочаровании Советского
правительства, а о сохранении его
доверия к союзникам, подвергаемого
тяжелым испытаниям. Нельзя
забывать того, что речь идет о
сохранении миллионов жизней в
оккупированных районах Западной
Европы и России и о сокращении
колоссальных жертв советских
армий, в сравнении с которыми
жертвы англо-американских войск
составляют небольшую величину".
Отсутствие второго
фронта требовало от советского
руководства мобилизации новых сил
и средств для наращивания ударов по
врагу с целью окончательного его
разгрома, опираясь в основном на
свои собственные силы, что не
позволяло уменьшить тяготы войны
на фронте и в тылу, ограничивало
возможности по восстановлению
освобожденных районов.
Наученный горьким
опытом 1941-42 гг., Сталин стал больше
прислушиваться к предложениям
представителей Ставки ВГК,
Генштаба и командующих войсками
фронтов.
Жуков, как видели,
всегда уделял разведке
первостепенное внимание. В отличие
от 1941-42 гг., стратегическая и
войсковая разведка сработала
значительно лучше, она
своевременно вскрыла замысел
действий германского командования
и сосредоточение главных
группировок войск противника на
Курском направлении. Несмотря на
неоднократные переносы сроков
начала наступления противника,
весьма точно были установлены и
сроки перехода немецко-фашистских
войск в наступление.
На основе хорошего
знания и предвидения возможного
развития событий Жуковым в
сотрудничестве с Генштабом были
разработаны наиболее
соответствующие условиям
обстановки оптимальные
стратегические и оперативные
решения по выбору направления
сосредоточения основных усилий,
созданию и сосредоточению
необходимых группировок войск, а
главное -- наиболее целесообразных
способов
оперативно-стратегических
действий войск.
Первоначально
Ставка и Генштаб планировали летом
1943 г. предпринять упреждающее
противника наступление. В начале, в
принципе, не возражал против этого
и Жуков. Командующие фронтами
Рокоссовский и Ватутин
неоднократно и однозначно
выступали за наступательный
вариант действий.
Однако у Георгия
Константиновича, по мере глубокого
изучения положения сторон и
группировки противника в районе
Курского выступа, где он находился
почти непрерывно со второй
половины марта, возникли серьезные
сомнения относительно
целесообразности проведения в
жизнь принятого Ставкой
первоначального замысла наших
действий летом 1943 г. Эти сомнения
еще больше окрепли после того, как
от разведки поступили достоверные
данные о планах
немецко-фашистского командования
захватить стратегическую
инициативу путем проведения
крупного летнего наступления на
Курском направлении. В пользу
такого соображения говорило и то,
что наступать против крупных
ударных группировок противника
совершенно безнадежно. Если же
перегруппировать свои основные
силы для наступления там, где
противник слабее, то ослаблялись бы
наши войска, действующие на
направлении главного удара
противника, что заведомо обрекало
их на поражение. Кроме того, в
отличие от 1941--1942 гг. наши войска на
Курском направлении подготовили
надежную оборону и ее надо было
использовать. Вот эти соображения
Жуков изложил Василевскому,
который тоже постепенно приходил к
такому же выводу.
Взвесив все
обстоятельства и посоветовавшись с
командующими фронтами,
представитель Ставки 8 апреля 1943 г.
направил свои предложения
Верховному Главнокомандующему. В
частности, он докладывал:
"Видимо, на первом
этапе противник, собрав максимум
своих сил, в том числе до 13--15
танковых дивизий, при поддержке
большого количества авиации
нанесет удар своей
Орловско-Кромской группировкой в
обход Курска с северо-востока и
Белгородско-Харьковской
группировкой в обход Курска с
юго-востока... Следует ожидать, что
противник в этом году основную
ставку при наступлении будет
делать на танковые дивизии и
авиацию, так как его пехота
значительно слабее подготовлена к
наступательным действиям, чем в
прошлом году.
...Переход наших
войск в наступление в ближайшие дни
с целью упреждения противника
считаю нецелесообразным. Лучше
будет, если мы измотаем противника
на нашей обороне, выбьем ему танки,
а затем, введя свежие резервы,
переходом в общее наступление
окончательно добьем основную
группировку".
Чтобы наша оборона
была способна противостоять
массированным атакам танков,
Г.К.Жуков предложил немедленно
собрать с пассивных участков
фронта и перебросить на угрожаемые
направления возможно большее
количество противотанковой
артиллерии, все полки самоходной
артиллерии, соредоточить как можно
больше самолетов и
"...массированными ударами авиации
во взаимодействии с танками и
стрелковыми соединениями разбить
ударные группировки врага, чем и
сорвать план наступления
противника".
12 апреля на
заседании Ставки предложения
Жукова были, наконец, приняты. Но
Сталин продолжал еще колебаться. И
только в конце мая он окончательно
утвердил оборонительный способ
действий. Но поскольку противник и
в июне не переходил в наступление,
командующие фронтами Рокоссовский
и Ватутин вновь обратились в Ставку
с предложениями о переходе в
упреждающее наступление. Жукову с
большим трудом удалось добиться
осуществления оборонительного
варианта действий.
В окончательном
виде замысел советского
командования сводился к
следующему: переходом к
преднамеренной стратегической
обороне силами Центрального,
Воронежского, частично Степного
фронтов, отразить летнее
наступление немецко-фашистских
войск, обескровить их и последующим
переходом в контрнаступление
нанести поражение главным
группировкам противника. Таким
образом планировалась и
проводилась ярко выраженная
стратегическая оборонительная
операция силами нескольких фронтов
под общим руководством Ставки ВГК и
ее представителей при фронтах (Г.К.
Жуков -- Центральном и А.М.
Василевский -- Воронежском
фронтах). Для проведения операции
были выделены крупные силы. В
составе Центрального (командующий
К.К. Рокоссовский) и Воронежского
(командующий Н.Ф. Ватутин) фронтов к
началу июля 1943 г. насчитывалось
свыше 1,3 млн. чел., до 20 тыс. орудий и
минометов, до 3600 танков и САУ, 3130
самолетов (с учетом дальней
авиации). Было достигнуто
превосходство над противником в
личном составе 1,4, в танках 1,3,
артиллерии 1,9, самолетах около 1,6
раза. На направлениях главных
ударов противника оборонялись
наиболее закаленные войска -- на
Северном выступе 13 А генерала
Пухова Н.П. и на Южном 6 гв. А
генерала Чистякова И.М.
В этом решении на
ведение операций и в организации
обороны под Курском было много
принципиально новых положений,
обогативших советское военное
искусство.
Во-первых, благодаря
прежде всего гибкости и
незаурядности мышления Жукова, его
твердости в проведении в жизнь
своих стратегических идей, впервые
за время войны в 1943 г. советская
стратегическая мысль преодолела
идеологические оковы и
предубежденность относительно
стратегической обороны,
рассматривавшей ее как нечто
недостойное нашей армии, чуть ли не
унизительное и не оскорбительное
для нее. Несмотря на уроки 1941 г.,
весной 1942 г. Сталин, как уже
отмечалось, с ходу отверг
предложение о переходе к обороне. И
нужны были еще крупные поражения
лета 1942 г., чтобы прийти к решениям,
принятым весной 1943 г. Характерно,
как уже было сказано, что и весной
1943 г. Ставкой ВГК, Генштабом
первоначально намечалось, что
Красная Армия летом 1943 г. первой
перейдет в наступление, нанося
главный удар на юго-западном
направлении. Только после доклада
Жукова 8 апреля начал серьезно
рассматриваться оборонительный
вариант действий. Справедливости
ради скажем, что предложение Жукова
было принято Сталиным только в
результате поддержки его
Генштабом, в частности Василевским
и Антоновым.
В свете всего этого
нам, фронтовым людям, много
видавшим и пережившим, и сегодня
еще трудно понять, почему даже
людям такого масштаба, как Жуков,
порою требуется столько умственных
и волевых терзаний, боевых
испытаний и горького опыта, так
много напрасно затраченных усилий
и жертв, чтобы разорвать цепи
военно-идеологических стереотипов
и встать на почву здравого смысла.
Рецидивы такого подхода в наше
время дают о себе знать при решении
различных вопросов и это очень
сложная психологическая проблема,
которая еще не исследована.
Мучительный процесс
выработки целесообразных решений
летом 1943 г. еще раз свидетельствует
о том, что решения, планы и
практические действия командиров и
войск (сил) должны соответствовать
не военно-идеологическим и
теоретическим установкам, не
требованиям уставов (которые дают
лишь общие ориентиры); они должны
исходить и учитывать максимально
полно сложившиеся
оперативно-стратегические условия.
Во-вторых, новое в военном
искусстве в битве под Курском и
новое видение Жуковым сути
стратегической обороны состояло в
том, что советские войска
переходили к обороне не вынужденно,
не из-за недостатка сил и средств,
как это положено было делать по
существовавшим теоретическим
взглядам, а именно преднамеренно,
располагая превосходящими
противника силами.
В связи с этим в
нашей литературе (в частности
маршалом М.В. Захаровым)
высказывалась мысль, что
"...оборону под Курском нельзя
рассматривать как классический,
типичный случай, как образец для
подражания". Это один из примеров
того, когда новые явления,
рожденные опытом войны, пытались
подогнать под ранее существовавшие
теоретические положения. Дело в
том, что долгое время в теории
считалось и поныне считается, что
для отражения наступления
противника достаточно иметь в 2-3
раза меньше сил, чем для
наступления. Но опыт второй мировой
войны это положение не подтвердил.
За время войны не было ни одной
успешной оборонительной операции,
проведенной значительно меньшими
силами, чем у наступающего
противника. Конечно, когда сил и
средств недостаточно, нет другого
выхода как переходить к обороне.
Можно также "стоять" в обороне и
удерживать меньшими силами
определенный оборонительный рубеж
до начала наступления противника.
Но если противник переходит в
большое наступление, то, располагая
значительно меньшими силами,
остановить его и тем более сорвать
наступление и нанести поражение
наступающему противнику далеко не
всегда осуществимо. Возможно
отражение атак превосходящих сил
противника в обороне в тактическом
звене. Но в
оперативно-стратегическом
масштабе при наличии мощных
средств огневого поражения и
высокой маневренности войск и
авиации наступающий, владея
инициативой, имеет возможность
создавать многократное,
подавляющее превосходство на
избранных направлениях, и для
парирования его глубоких прорывов
нужны достаточно крупные силы.
Поэтому, как показал опыт войны, для
проведения оборонительной
операции, рассчитанной на успешное
отражение и срыв крупного
наступления противника требуется
не намного меньше сил и средств, чем
для наступления. Например, без
задействования части сил Степного
фронта противник мог иметь
значительно большее продвижение в
направлении Курска. Хотя, конечно, с
высоты сегодняшнего дня, когда мы
уже досконально знаем состояние
обеих сторон и в целом обстановку
того времени, можно сказать, что
стратегические резервы в ходе
оборонительной операции можно было
бы, видимо, расходовать и менее
расточительно и поберечь их для
предстоящего контрнаступления. Но
вместе с тем надо учитывать, что
после серьезных неудач 1941-42 гг.
опасения насчет того, что противник
снова может прорвать нашу оборону и
связанный с этим риск были
настолько большими, что приходится,
если не оправдывать полностью, то
хотя бы с определенным пониманием
отнестись к тому, как были
использованы стратегические
резервы на оборонительном этапе
Курской битвы.
В-третьих, благодаря
накопленному опыту и творчеству
Жукова и Василевского, командующих
фронтами Рокоссовского, Ватутина,
Конева, командармов и командиров
дивизий, построение и организация
обороны под Курском в
стратегическом и
оперативно-тактическом масштабах
были доведены до высочайшей
степени совершенства и до сих пор
остаются эталоном, непревзойденным
образцом построения обороны и
оборонительных способов действий.
Общая глубина обороны фронтов
доходила до 150--190 км., с учетом
Степного фронта до 250--300 км. Были
созданы и оборудованы в инженерном
отношении первая (главная) и вторая
полосы обороны каждая глубиной 5--6
км, составляющие тактическую зону
обороны, несколько армейских и
фронтовых оборонительных рубежей в
оперативной глубине (всего 8
оборонительных полос и рубежей). В
общей сложности было вырыто и
оборудовано около 10 тыс. км. траншей
и ходов сообщений. При подготовке
оборонительной операции Жуков
побывал во всех армиях, дивизиях
первого эшелона, во многих частях и
подразделениях.
Он особенно большое
внимание уделял созданию во всех
инстанциях четкой системы
стрелкового, противотанкового,
артиллерийского,
противовоздушного огня в сочетании
с ударами авиации и густой сетью
инженерных заграждений. Как
отмечал маршал К.К. Рокоссовский, на
направлениях действий противника
были сосредоточены мощные
группировки артиллерии. "Общая
плотность артиллерии у нас
составляла 35 стволов, в том числе
более 10 противотанковых орудий на
километр фронта, но в полосе
обороны 13-й армии эта плотность
была намного выше".
В основу всей
обороны была положена ее
способность отразить
массированные атаки танков
противника, т.е. оборона была,
прежде всего, противотанковой.
Генерал Пухов как-то показывал нам
в академии схемы противотанковой
обороны, начерченные рукой Жукова.
Именно с учетом опыта обороны под
Курском в послевоенные годы был
сделан вывод, что противотанковая
оборона не может рассматриваться
только как вид боевого обеспечения
или дополнительный элемент
обороны. Вся оборона становилась
противотанковой. Серьезное
внимание уделялось и
противовоздушной обороне, но она
тогда еще не получила такого
развития, как противотанковая
оборона.
Причем Жуков
занимался не только
оперативно-тактическими вопросами.
Он интересовался настроениями
личного состава, их бытовым
устройством и снабжением,
прохождением службы. В 13-й армии Н.П.
Пухова он встретил командира полка
майора М.С. Иванова, который воевал
с первых дней войны, был трижды
ранен и каждый раз после госпиталя
назначался на одну и ту же
должность. За два года войны не
получил повышения ни в должности,
ни в звании. Жуков доложил об этом
Верховному с тем, чтобы обратить
внимание командования других
фронтов и Главного управления
кадров. Иванову было присвоено
звание полковника и он был назначен
командиром дивизии.
В-четвертых, Жуков,
командующие фронтами добивались,
чтобы оборона носила исключительно
активный и маневренный характер.
Это проявлялось в проведении ряда
массированных ударов авиации по
аэродромам и войскам противника
еще до перехода его в наступление.
Большую роль сыграла и
артиллерийская контрподготовка,
проведенная 5 июля на направлениях
предполагаемых ударов противника в
полосах Центрального и
Воронежского фронтов. Противник
понес потери еще в исходном
положении для наступления и не смог
начать свои атаки в установленные
сроки. Хотя, как справедливо
отмечал Г.К. Жуков, от этой
контрподготовки ждали несколько
большего. Она была проведена в
ночное время (в полосе Ц.Ф. началась
в 2.00 5.7. 43 г.) в момент, когда войска
первого эшелона противника
находились еще в укрытиях, в ней не
смогла в полном объеме участвовать
авиация. Нашими войсками
осуществлялся широкий маневр
силами и средствами, особенно
противотанковыми частями и
соединениями, с одних участков
фронта на другие, где возникала
наибольшая угроза.
Вторые эшелоны и
резервы, в том числе танковые армии
и корпуса использовались для
нанесения контратак и контрударов
по прорвавшимся бронетанковым
группировкам противника. В
результате произошли небывалые за
все время войны танковые бои и
сражения и наиболее значительное
из них в районе Прохоровки, где с
обеих сторон участвовало свыше 1200
танков и самоходных орудий.
Обычно в мирное
время на учениях и военных играх
все контратаки и контрудары
наносятся во фланг прорвавшимся
группировкам противника. Лобовая
контратака в ходе академических
занятий оценивается самым низким
баллом. Но под Курском, как и в
некоторых других сражениях во
время войны, контратаки и
контрудары нередко носили
фронтальный характер, ибо слишком
велика была цена риска. При
фронтальных контратаках и
контрударах удавалось если не
разбить, то хотя бы наверняка
преградить путь наступающему
противнику, остановить и частично
отбросить его прорвавшиеся
группировки.
При подготовке
операции под руководством Жукова,
Генштаба, Василевского, Хрулева,
командующих фронтами была
проведена огромная работа по
доукомплектованию войск личным
составом, оружием и техникой,
подвозу и накоплению необходимого
количества боеприпасов и
горюче-смазочных материалов.
Созданные запасы материальных
средств к началу Курской битвы были
значительно выше, чем в операциях
1941-42 гг. Центральный и Воронежский
фронты имели боеприпасов основных
калибров 2,5--3 боекомплекта (по