военных вопросов, состояла в том,
что они, не зная войск, не имея опыта
управления ими, совершенно не
представляли себе как в
действительности могут
происходить действия после
принятия политических решений и
отсюда военная некомпетентность
решений, постановка войскам
нереальных задач. Сталину казалось,
как только он скажет, армия сразу же
и развернется для отражения
агрессии, с началом войны или в ходе
войны по любому телефонному звонку
войска смогут перейти в
наступление или нанести контрудар,
он не понимал, что на это требуется
определенное время. Именно по этому
вопросу в большинстве случаев
происходили столкновения Жукова и
Сталина.
Сталин
придерживался активной
наступательной стратегии, хотя в
теории признавал и правомерность
отступления, когда это требуется по
обстановке. Он высказывал даже
правильные слова о недопустимости
огульного наступления,
необходимости закрепления успехов.
Но на деле культ наступления был
доведен у него до крайностей, когда
стратегическая оборона
рассматривалась как что-то
низменное и недостойное советского
военного искусства, что явилось
одной из причин наших поражений в
1941 и летом 1942 г.
Одним из коренных
положений теории и практики
военного искусства, выдвинутых
Сталиным, был тезис о решающем
значении выбора главного удара для
успеха в любой операции. Его
теоретические суждения о
необходимости учета при выборе
направления главного удара
политических, экономических и
военных аспектов обстановки в
принципе были резонными. Но и это
положение было превращено в догмат.
В частности, было, конечно, большим
преувеличением, что правильный
выбор направления главного удара
на три четвертых и чуть ли не
автоматически предопределяет
успех операции.
Опыт войны показал,
что наряду с обоснованным решением
(в том числе выбором направления
сосредоточения главных усилий),
постановкой реальных задач
войскам, главными факторами,
обеспечивающими успех, были
достижение скрытности и
тщательности организации боевых
действий и всестороннего их
боевого, материального и
технического обеспечения, умелого
управления войсками в ходе боя и
операции.
На практике же
Сталину ни в 1941, ни в 1942 гг. не
удалось правильно определить
направление главного удара
противника и соответственно
направления для сосредоточения
основных усилий своих войск. В
последующие годы войны, когда он
стал прислушиваться к мнению
Генштаба, Г.К. Жукова, других
командующих фронтами, Ставке ВГК во
главе с ним, как правило, удавалось
изыскать наиболее выгодные
направления для ударов с
решительным сосредоточением
основных усилий на решающих
участках фронта. В отличие от
контрнаступления под Москвой и
наступательных операций весной и
летом 1942 г., когда силы были
распылены, в 1943--1945 гг. довольно
удачно и продуманно определялась
последовательность нанесения
ударов и проведения операций путем
широкого маневра силами и
средствами и заблаговременной
подготовки резервов с целью
разгрома основных группировок
противника по частям.
Срыв планов
мобилизационного развертывания
вооруженных сил в начале войны и
тяжелое отступление с огромными
потерями, непредвиденное
расширение линии фронта, острая
нехватка квалифицированных кадров
привели к тому, что пришлось,
вопреки ранее намеченным планам,
значительно увеличить количество
фронтов, армий и дивизий при
одновременном снижении их
численности и боевой мощи.
Это была одна из
причин, потребовавших для решения
крупных стратегических задач
привлечения усилий двух и более
фронтов. Однако появление новой
формы стратегических действий в
виде операций группы фронтов
определялось и объективными
условиями в связи с возрастанием
размаха и сложности вооруженной
борьбы. Идея необходимости
объединения усилий нескольких
фронтов в стратегических операциях
дала о себе знать еще в период
первой мировой войны и гражданской
войны в СССР. Но свое наиболее
полное оформление операции группы
фронтов нашли в период Великой
Отечественной войны, когда
большинство стратегических
операций проводилось силами
нескольких фронтов. В завершающем
периоде войны они стали основной
формой ведения стратегических
наступательных операций, что
потребовало координации действий
фронтов через представителей
Ставки ВГК. На главных направлениях
эту задачу решали, как правило, Г.К.
Жуков и А.М. Василевский.
Разработка и
практическое применение новых
способов вооруженной борьбы, таких,
как подготовка и ведение
оборонительных операций с
последующим переходом в
контрнаступление, стратегических
наступательных операций, в том
числе и операций групп фронтов,
решение проблемы стратегического и
оперативного прорыва с последующим
развитием успеха в глубину путем
ввода мощных подвижных групп,
окружением и уничтожением крупных
группировок противника,
форсирование сходу водных преград,
способов боевого применения и
взаимодействия различных видов ВС
и родов войск, изыскание такой
эффективной формы огневого
поражения, как артиллерийское и
авиационное наступление, более
совершенных форм и способов
построения боевых порядков,
создание новой системы боевого,
тылового и технического
обеспечения, как и новаторское
решение многих других проблем
военного искусства, явились
результатом творчества
представителей Ставки ВГК,
Генштаба, командующих видами ВС и
родов войск, командующих,
командиров и штабов фронтов, армий,
соединений, частей и подразделений.
Самое активное участие в
разработке новых положений
военного искусства принимал Жуков.
Но неправомерно говорить о том, что
все это творчество в области
военного искусства было
осуществлено помимо или даже
вопреки Сталину, хотя бы потому, что
без его ведома и согласия решения
по таким вопросам и не могли
приниматься. Следует сказать и о
том, что война требовала
ответственного отношения к военной
теории. Попытки не считаться с
накопленным опытом, с
выработанными на его основе
теоретическими рекомендациями
очень быстро давали о себе знать
неудачами на фронте. С этим
объективным обстоятельством был
вынужден считаться и Сталин. После
многих неудач 1941--1942 гг., по
свидетельству Г.К. Жукова и А.М.
Василевского, он уже меньше
проявлял произвола,
самонадеянности и стал более
внимательно прислушиваться к
мнению людей, знающих военное дело.
Хотя некоторые отрицательные черты
сталинского стиля руководства не
были преодолены до конца войны.
Из полководцев,
кроме Г.К. Жукова, Сталин особо
высоко ценил А.М. Василевского, К.К.
Рокоссовского, И.С. Конева, Л.А.
Говорова, А.А. Новикова, Н.Н
Воронова.
В целом страна и
Вооруженные Силы во время войны
твердо управлялись, поэтому нельзя
дело изображать так, как это иногда
делается, будто все происходило
чуть ли не стихийно и мы одолевали
врага вопреки всякому руководству.
Но бесспорно и то, что именно
самоотверженные усилия народа на
фронте и в тылу, его преданность
своему Отечеству во многом
компенсировали издержки
руководства и в конечном счете
обеспечили достижение победы.
СТАВКИ, ЗАМЕСТИТЕЛЬ ВЕРХОВНОГО
ГЛАВНОКОМАНДУЮЩЕГО
Во время Великой
Отечественной войны Жуков занимал
в Ставке Верховного
Главнокомандования особое место.
На него, как и на Василевского,
Сталин больше всего опирался, давал
ему наиболее сложные и
ответственные задания.
По существу, только
Г.К. Жуков, А.М. Василевский и Б.М.
Шапошников систематически
занимались управлением
Вооруженными Силами в
стратегическом масштабе. По
подсчетам генерал-полковника Ю.А.
Горькова по этим вопросам Г.К. Жуков
был в Кремле у И. Сталина около 130
раз с докладами по стратегической
обстановке, выводами из нее и
предложением на ведение военных
действий.
Как член Ставки ВГК
и заместитель Верховного Г. Жуков
непосредственно в Ставке работал
по крупным вопросам
стратегического характера около 25
раз продолжительностью по 5--6
суток, не считая кратковременного
пребывания по экстренным вопросам,
когда его срочно вызывали с фронта
на несколько часов и он тут же
отправлялся на фронт.
Около 80 случаев
отмечается работа Г.К. Жукова в
войсках фронтов, где он помогал
командованию в сложных вопросах
вооруженной борьбы, а также для
оказания помощи в подготовке войск
к операциям и контролю за их
готовностью. В 15 случаях за время с
августа 1942 г. по ноябрь 1944 г. на Г.К.
Жукова возлагалась обязанность по
координации действий фронтов с
полной ответственностью за исход
операции и с правом отдавать
приказы и распоряжения командующим
войсками фронта. Особенности и
методы его работы по подготовке и
ведению операций, управлению
войсками рассмотрены в предыдущих
главах.
Более сотни раз
маршал работал в армиях и дивизиях,
проявляя завидную храбрость.
Когда под Москвой на
командный пункт фронта в
Перхушкове ворвались немецкие
танки и автоматчики, Жуков вместе с
другими офицерами с автоматом в
руках отбивался от противника. Член
Военного Совета И.С. Хохлов
предлагал ему немедленно
переместить КП подальше в тыл. И
Жукову было понятно, что
командующий и штаб не могут
нормально работать, находясь под
непрерывным обстрелом. Но был
вынужден мириться с этой
опасностью, понимая, что вслед за
перемещением КП фронта потянутся
пункты управления армий, дивизий, а
затем и войска. В сложившейся тогда
обстановке пример стойкости и
личной храбрости командующего был
одним из важнейших психологических
факторов, обеспечивающих
уверенность и упорство войск в
обороне.
Маршал
бронетанковых войск Г.К. Рыбалко
считал, что в апреле 1944 г. Жуков
проявил героизм и мужество, вылетев
в расположение оказавшейся в
окружении 3 гв. танковой армии и
помог командованию армии найти
наиболее целесообразный способ
выхода из тяжелого положения.
Бывали случаи, когда
он пробирался ползком на передовую,
чтобы лучше изучить местность,
расположение противника и своих
войск. Журналист В.М. Песков записал
следующий эпизод, рассказанный ему
майором Н.Х. Беловым -- начальником
личной охраны маршала.
"В боях на Курской
дуге прежде, чем отдать приказ
Ставки о наступлении Брянскому
фронту, Г.К. Жуков приехал к месту
намеченного удара. Было это 11 июля
1943 года. Машину оставили в леске,
примерно в километре от передовой.
Далее он пошел пешком с командующим
фронтом М.М.Поповым. Уже у самой
передовой он сказал: "Теперь вы
останьтесь, а я один...". Надо было
убедиться, что местность для рывка
танков была выбрана без ошибки.
Полз я за ним. У нейтральной полосы
Жуков внимательно осмотрел лощины
и взгорки. А когда возвращались, как
видно, были замечены немцами. Мины!
Одна -- впереди,
другая -- сзади. Третья будет наша,
прижимайся к земле! При этих словах
я рванулся и накрыл, как мне
предписано было службой, маршала
своим телом. Мина разорвалась в
четырех метрах -- осколки прошли
верхом. Но взрывом нас здорово
тряхнуло. Георгий Константинович
потерял слух".
"В 9-ю гвардейскую
стрелковую дивизию, -- писал
генерал А. Белобородов, -- которой я
командовал, неожиданно прибыли
Жуков и Рокоссовский... оказывается,
прежде чем ехать к нам в штаб
дивизии, он побывал на самых
передовых участках. А когда мы
разговорились, меня прежде всего
поразило глубокое знание Георгием
Константиновичем обстановки на
участках дивизии. А ведь это был
командующий, и фронт тянулся от
Тулы до Калинина".
После войны у
Георгия Константиновича спросили:
-- Какая
необходимость была всю войну
рисковать собой, выходя на передний
край?
Жуков ответил, почти
не задумываясь, будто эта мысль не
покидала его:
-- Командующий или
представитель Ставки даже в самое
критическое время, по-моему, просто
обязан непременно бывать на
передовых позициях. Опасно? Да,
опасно. А где и когда на фронте не
опасно? На то и война. Но, посещая
передовые позиции, военачальник с
глазу на глаз встречается с
солдатами, из первых рук получает
истинные сведения о положении
своих войск и войск противника. А
это, во-первых, дает ему возможность
принять наиболее целесообразное
решение -- то ли укрепить этот
участок, то ли вывести часть на
передышку. Во-вторых, солдаты
переднего края, как известно,
располагают так называемой
беспроволочной связью -- от плеча к
плечу, что ли... И стоит побывать
среди них, как всему переднему краю
буквально за минуты становится
известно, что с ними находится
командующий, а это -- большое дело".
Как командующему
фронтом Г.К. Жукову на протяжении
войны пришлось действовать в
основном на решающих
стратегических направлениях,
наиболее трудных участках фронта,
где решались главные и наиболее
сложные задачи. Он и К. Рокоссовский
-- по существу два единственных
полководца, которые за время войны,
когда они непосредственно
командовали войсками, не потерпели
ни одной серьезной неудачи и
поражения. Не случайно поэтому, что
именно они в 1945 г. возглавляли парад
победы.
Для того чтобы верно
судить о полководческой
деятельности Жукова, Василевского,
Рокоссовского, Конева и других
военачальников, никогда нельзя
забывать о жестких и политически
неблагоприятных условиях, в
которых им приходилось проводить в
жизнь стратегические и оперативные
решения.
Российской армии в
этом отношении уже более 150 лет не
везло. Если вспомнить историю
Крымской войны 1853--1856 гг.,
русско-японской, Первой мировой
войны, то сразу бросается в глаза, в
какие невыносимо трудные условия
ставили политики русскую армию, из
которых она каждый раз должна была
выходить ценой неимоверных усилий.
Уже говорилось, в
какое катастрофическое положение
попали советские вооруженные силы
в 1941 г. И это продолжалось в
Афганистане, теперь в Чечне и т.д.
В этом отношении
неплохо бы приглядеться к тому, как
политически готовят применение
вооруженных сил западные политики.
Они и во время
второй мировой войны и в
послевоенные годы, как правило,
умели (за исключением Польши,
Франции в 1939--1940 гг. или Вьетнама в
70-е гг.) создавать максимально
благоприятные условия для действий
своих вооруженных сил и
всесторонней подготовки операций.
Пренебрегая порою
общесоюзническими интересами и
исходя исключительно из
эгоистичных национальных
интересов, США вступили в первую
мировую войну лишь в апреле 1917 г.,
когда исход войны был
предопределен. Во вторую мировую
войну они вступили лишь в декабре
1941, после внезапного нападения
Японии на Перл-Харбор. Наиболее
крупные десантные операции в
Африке в 1942 г., Сицилии в 1943 г., в
Нормандии в 1944 г. были проведены
после более чем годичной
подготовки каждой из них. Этим
объясняются и сравнительно
небольшие потери. Более тяжелый
характер носили для американцев
боевые действия в зоне Тихого
океана. При этом военные
командования на Европейском и
Тихоокеанском театрах военных
действий имели довольно большую
самостоятельность. Характерны в
этом отношении действия
британского правительства во время
войны с Аргентиной из-за
Фолклендских (Мальвинских)
островов. Политическое руководство
страны определило лишь задачи, а во
всем остальном военное
командование, не торопясь,
методично готовило десантную
операцию.
В США и сегодня
часто ссылаются на так называемую
"доктрину Уайенберга",
означающую, что США могут и должны
вступить в войну только в тот
момент, когда создаются для этого
благоприятные условия и после
гарантированной всесторонней
подготовки к ней. Поучительна в
этом отношении внешнеполитическая
подготовка США к военной операции в
районе Персидского залива в 1991 г.
Это и затеянная заблаговременно
сложнейшая дипломатическая игра, и
политическая интрига со странами
Ближнего Востока и с президентом
Ирака по подталкиванию его к
нападению на Кувейт; подготовка
общественного мнения и обеспечение
поддержки внутри страны и
большинством других стран (включая
СССР); проведение хорошо
продуманной дезинформации и
психологической операции с целью
изнурения и подрыва морального
духа иракских войск; получение от
государств, предоставивших оружие
Ираку, данных о частотах его
радиоэлектронных средств,
неоднократное откладывание срока
нанесения удара по Ираку и создание
иллюзии политического разрешения
конфликта; переход в наступление
сухопутных войск коалиционных сил
после проведения длительной
массированной воздушной кампании и
именно в тот момент, когда Ирак
начал отводить войска из Кувейта и
вывел их из подготовленных укрытий
и оборонительных позиций на
открытую местность. Короче говоря,
было сделано все, чтобы войска
могли без особого риска, напряжения
и больших потерь выполнить
поставленные им задачи. Такому
могут позавидовать любая армия,
любой солдат.
Но всегда ли это
возможно? Ясно, что такую политику,
такой подход к решению военных
задач могут себе позволить только
такие государства, как США,
Великобритания и некоторые другие,
находившиеся во время второй
мировой войны в особо
благоприятном географическом
положении, когда главные силы
противостоящего противника были
скованы на советско-германском
фронте или в той специфической
политической обстановке, которая
сложилась к 1991 г.
Например, Польша в
1939 г, Франция в мае 1940 г. СССР при
нападении на него в 1941 г. или в
сражениях под Москвой,
Сталинградом и Курском не имели
возможности выбора: подождать до
полной подготовки или вступать в
войну, начинать то или иное
сражение или нет. Когда война уже
навязана, сражения начались, можно
лишь капитулировать или,
независимо от степени
подготовленности, вести эти
разразившиеся сражения. В таких
условиях и усилия от вооруженных
сил требуются совсем другие, и
вооруженная борьба приобретает
совсем иной, более сложный
характер, приходится нести и
потери.
Мы отдаем должное
воинским заслугам наших союзников
и полководческому искусству
генералов Эйзенхауэра, Монтгомери,
Маршалла, Де Голля и других. Но им
пришлось воевать в совершенно
других условиях, несравнимых с
теми, в которых находились Жуков и
другие наши полководцы.
воевать
Во все времена
полководцы и армии готовились
только к победам. Но когда
наступала война, одни
действительно побеждали, а другие
терпели поражение. И это, как
известно, зависело от многих
причин: политических целей и
экономических возможностей
воюющих государств, численности,
способа комплектования и
вооружения армий, их обученности и
морально-боевых качеств,
способностей и организаторских
качеств военачальников и ряда
других конкретных условий. Среди
них одним из самых важных факторов,
определяющих победы и поражения,
был уровень развития военной науки,
отражавший военно-теоретические
взгляды, и военное искусство как
умение воевать, воинское
мастерство, т.е. область
практической деятельности по
подготовке и ведению вооруженной
борьбы.
Качество победы, ее
цена во многом определяется не
только конечным результатом войны
(кто победил?), но и эффективностью
науки и искусства воевать, какими
жертвами и издержками они
достигнуты.
Великая
Отечественная война закончилась
полной победой советского народа и
его вооруженных сил. В конечном
счете, несмотря на многие неудачи и
первоначальные поражения, война
продемонстрировала превосходство
советской военной науки и военного
искусства над военной наукой и
военным искусством фашистской
Германии.
В связи с этим
версия о том, что Советская Армия
воевала основной "массой", а не
умением, "заваливая противника
трупами", не состоятельна, ибо
фашистская Германия вместе с
завоеванными ею европейскими
странами имела не меньше, а больше
людских и материальных ресурсов,
чем СССР, и во имя достижения своих
целей не останавливалась перед
любыми жертвами, но она потерпела
поражение. Были, особенно на
Востоке, и другие страны, которые
имели многократное превосходство
над противником в количестве
населения и численности своих
армий, но не смогли "завалить
противника трупами" и успешно
противостоять агрессии.
Без умения воевать
одержать победу невозможно. И этим
умением, высоким уровнем военного
искусства мы обязаны таким нашим
замечательным полководцам, как Г.К.
Жуков, который всю жизнь готовил
себя теоретически и практически к
полководческой деятельности.
Безусловно, важно
помнить и то, что победа в Великой
Отечественной войне была
достигнута путем неимоверных
усилий нашего народа и армии, ценой
больших потерь, и это обязывает
видеть не только позитивные
стороны нашей военной теории и
практики, но и ее негативные
стороны и в целом объективно
оценивать.
Почему, как и во все
времена, на войне были нужны и
военная наука, и военное искусство?
Исторический опыт
показывает, что при всем
разнообразии и сложности явлений
войны им присущи внутренние,
глубокие и существенные связи, в
них есть нечто общее, устойчивое и
повторяющееся с силой
необходимости. Поэтому формы и
способы вооруженной борьбы
порождаются не "свободной" волей
полководцев, командиров, а
подчинены, как и сама деятельность
людей, независимым от их воли и
сознания объективной
действительности, определенным
закономерностям и своим
специфическим принципам. Этим и
объясняется возможность и
необходимость военной науки,
представляющей собой систему
знаний о законах,
военно-стратегическом характере
войны, строительстве и подготовке
вооруженных сил и способах ведения
вооруженной борьбы. Г.К. Жуков
военных академий не кончал (о чем он
искренне сожалел, а не гордился как
некоторые другие), но всю жизнь
много читал, упорно работал над
собой, глубоко осмысливал
военно-теоретические проблемы и
поэтому был на высоте современных
ему военных знаний.
Да и вообще
образованность определяется не
формальным наличием диплома, а тем,
как человек работает над собой всю
жизнь. А.В. Суворов уже к 20 годам
самостоятельно изучил и
досконально знал все походы А.
Македонского, Ганнибала, Цезаря,
Конде и других известных тогда
полководцев. А разве мог сравниться
по глубине и разносторонности
своей образованности кто-либо из
писателей, окончивших литературный
институт, с А.М. Горьким. Это
относится и к Жукову, который всю
жизнь истязал себя упорной работой
над собой. Его научная
теоретическая подготовка была
необычайно высокой.
В книге
"Воспоминания и размышления"
маршал Советского Союза Г.К. Жуков
писал: "Будучи командиром 6-го
корпуса, я усиленно работал над
оперативно-стратегическими
вопросами, так как считал, что не
достиг еще многого в этой области.
Ясно отдавал себе отчет в том, что
современному командиру корпуса и
нужно знать очень много, и упорно
трудился над освоением военных
наук.
Читая исторические
материалы о прошлых войнах,
классические труды по военному
искусству и различную мемуарную
литературу, я старался делать
выводы о характере современной
войны, современных операций и
сражений. Особенно много мне дала
личная разработка
оперативно-тактических заданий на
проведение дивизионных и корпусных
командных игр, командно-штабных
учений, учений с войсками и т.п.".
Характерно, что
Жуков, как и другие советские
военачальники, и во время войны
постоянно занимался
совершенствованием своей
подготовки. Он глубоко изучал опыт
боевых действий, внимательно
следил за развитием боевой техники
как у нас, так и у противника,
отрабатывал уставные положения на
занятиях и учениях с войсками и
штабами, настойчиво учился сам и
учил подчиненных.
Другая особенность
войн состоит в том, что присущие им
закономерности и объективные
явления, будучи независимыми от
воли и сознания людей действуют не
с неотвратимой стихийностью
законов природы, а проявляются, и в
других общественных явлениях,
через деятельность людей. Знание
законов, принципов, способов
ведения вооруженной борьбы
облегчает практическую
деятельность, дает возможность
лучше предвидеть развитие событий,
действовать осознанно. Но это
знание не может дать ответа на
вопрос, как действовать в той или
иной конкретной обстановке.
Поэтому положения военной науки не
могут применяться во всех случаях,
независимо от условий обстановки, с
таким же постоянством и одинаковым
исходом, как законы естественных
наук. Требуются умение, военное
искусство. Этой стороной военного
дела Жуков владел особенно
мастерски.
Но в целом овладение
военным искусством во время войны
шло очень трудно, и поэтому Жукову,
другим представителям Ставки,
более опытному фронтовому и
армейскому звену командования
приходилось (особенно в первой
половине войны) много работать по
оказанию помощи тактическому звену
командиров.
Дело еще в том, что
наши военные кадры, крайне
ослабленные в результате
сталинских репрессий, к началу
войны не овладели в полной мере и
теми достижениями военной науки,
которые имелись к тому времени.
Крайне слабы были не только
теоретические знания, но и особенно
практические навыки по их
творческому применению. Оказалось,
что для проявления высокого уровня
военного искусства кроме глубоких
знаний необходимо развивать
оперативно-тактическое мышление,
творческий подход к делу, умение
быстро оценивать обстановку и
анализировать ее, а также высокие
организаторские и морально-боевые
качества, такие, как мужество,
смелость и решительность,
инициатива и самостоятельность,
твердость и настойчивость в
достижении цели. Все эти качества
не являются только врожденными или