суждения автора в этой же книге о
чернобыльской трагедии, где он
пишет "только выброс, а не взрыв
причинил столько бед". Но если бы
это был взрыв (не дай Бог, конечно), а
не выброс, то последствия
радиоактивного заражения в районе
Чернобыля были бы значительно
меньшими.
По опыту этих учений
и ряду других испытаний без
привлечения личного состава в
армиях НАТО, а затем Варшавского
Договора были разработаны
специальные наставления по ведению
боевых действий с применением
ядерного оружия. Затем эти вопросы
нашли отражение и в боевых уставах
многих стран.
После вмешательства
Китая в корейскую войну,
американское руководство было
готово начать ядерную войну, и
только вмешательство
премьер-министра Великобритании
К.Этли смогло удержать президента
Г. Трумэна от применения ядерной
бомбы в Корее. И позже не раз
возникала угроза применения
ядерного оружия.
Например, Г. Кан
доказывая приемлемость
термоядерной войны как средства
политики, утверждал, что "война
ужасна, но ужасен и мир, что
человечество переживет третью
мировую войну с применением
ракетно-ядерного оружия, что
колоссальные разрушения и жертвы
не исключат нормальную жизнь для
выживших и их потомков". Еще более
определенно в этом духе
высказывался Б. Голдуотер, призывая
не бояться ядерной войны. "Мы, --
писал он, -- сильны, мы победим, не
нужно страшиться жертв и развалин,
главное -- победить коммунизм".
Однако после появления ядерного
оружия у Советского Союза,
увеличения количества этого
оружия, настроения на Западе стали
меняться. Официальные заявления
советских политических и военных
деятелей сводились к тому, что СССР
располагает вооруженной силой
такой колоссальной мощности,
которая сокрушит любого агрессора.
Следует сказать, что
в Советской Армии появление первых
наставлений по ведению боевых
действий в условиях применения
ядерного оружия, наспех
переписанных из американских
наставлений, были встречены
некоторыми военачальниками и
многими офицерами со скрытым, а
кое-где и открытым
противодействием. Командующий
войсками Белорусского военного
округа маршал С.К.Тимошенко вообще
приказал эти наставления никому не
показывать. И только после
настоятельных требований министра
обороны, эти наставления были
отправлены в войска округа. Маршал
Тимошенко не верил, что ядерное
оружие можно применить, выражал
уверенность в том, что его
постигнет та же участь, что и
химическое оружие во второй
мировой войне. Больше всего
офицеров, имевших боевой опыт,
беспокоило то обстоятельство, что
расчеты на возможность решения
всех основных боевых задач с
помощью ядерного оружия, приведут к
деградации военного искусства.
Этих офицеров тогда нещадно
критиковали как консерваторов. Но у
опытных людей даже при
недостаточно широкой
образованности бывает какое-то
особое чутье, которое в жизни
нередко подтверждается.
Во время крупного
войскового учения в Белорусском
военном округе в 1955 г. С.К. Тимошенко
поделился своими соображениями по
этому вопросу с Г.К. Жуковым.
Министр обороны на разборе учения
подчеркнул необходимость освоения
способов ведения боевых действий с
применением оружия массового
поражения. Вместе с тем он
потребовал не полагаться только на
него, а тщательно отрабатывать
применение обычного оружия.
Некоторые военные
теоретики до сих пор сокрушаются по
поводу того, что военное искусство
недостаточно учитывает влияние
применения ядерного оружия на
способы вооруженной борьбы. Но нет
никакого смысла приспосабливать
военное искусство только к оружию,
которое невозможно применить.
Однако, несмотря на
продолжавшееся бряцание ядерным
оружием, по мере накопления тысяч
ядерных боеприпасов и средств их
доставки становилось все более
очевидным (хотя и не всеми сразу
осознавалось), что война с массовым
применением ядерного оружия
невозможна и победителей в ней не
будет.
Как бы там ни было,
но и после того, как высшие
политические и военные
руководители приходили к выводу о
невозможности достижения победы в
ядерной войне, это оружие,
занесенное над человечеством как
дамоклов меч, продолжало оказывать
огромное влияние на политику и
военную стратегию, придавая им
определенную уверенность и
одновременно сдерживая страх.
Например, если бы не
угроза применения ядерного оружия,
то Карибский кризис в 1962 г., может
быть, не удалось бы решить путем
переговоров. Опасный характер
современной войны сдерживает в
определенной степени применение не
только ядерного, но и обычного
оружия. Например, согласно докладу
Бруклинского института
"Использование вооруженных сил
США в качестве инструмента внешней
политики в 1946--1975 гг." США (кроме
войн в Корее и Вьетнаме
использовали свои вооруженные силы
для защиты своих национальных
интересов в 215 случаях. И только в 18
инцидентах (причем вне пределов
противостояния Восток -- Запад!)
открывали огонь. В остальных
случаях использование военной силы
выражалось лишь в военном
присутствии или демонстрации силы.
Это, разумеется, не
означало отказа от самих
политических и стратегических
целей, но изыскивались новые пути
их достижения.
Во-первых, некоторые
ведущие государства разрабатывали
методы политического и
экономического давления на другие
государства, мешающие
осуществлению их государственных
интересов, подрыва их изнутри,
позволяющего добиться
политических целей и без
применения военной силы.
Во-вторых, методом
ведения локальных войн. И
действительно, в период "холодной
войны" НАТО и Варшавский блок,
возглавлявшие их две сверхдержавы
стремились теснить друг друга и
расширять сферы влияния методом
ведения локальных войн (войны в
Корее, Вьетнаме, на Ближнем Востоке,
Афганистане и др.).
Еще с начала 60-х гг.,
когда у СССР появилась возможность
нанесения ракетных ударов по
территории не только Западной
Европы, но и США, многие
политические деятели и военные
теоретики стали поднимать вопрос о
необходимости отказа от концепции
тотальной войны и переходу к
ограниченным локальным войнам.
В конечном счете США
и страны НАТО приняли "стратегию
гибкого реагирования", которая
ориентировалась не только на
мировую ядерную войну, но и
предусматривала широкий диапазон
войн и военных конфликтов без
применения ядерного оружия. В связи
с этим был взят курс на
значительное увеличение сил общего
назначения, и в период с 1961 по 1968 гг.
общая численность вооруженных сил
США увеличилась с 2,5 до 3,5 млн чел.,
количество дивизий сухопутных
войск и морской пехоты -- с 14 до 24. Да
и в других ядерных державах обычные
вооружения составляли около 80% всех
военных расходов, в них были
задействованы не менее 90%
численности личного состава
вооруженных сил. Постепенно
ядерное оружие стало средством
стратегического сдерживания, а не
оружием поля боя. Так что
взвешенность и осторожность Жукова
и в этом вопросе оправдались. В 1972 г.
он окончательно сформулировал свой
вывод: будущая ядерная война просто
невозможна.
В.В. Карпов в своей
книге о Жукове пишет, что "ход
событий показывает, как это ни
прискорбно, наши стратеги, и Жуков в
их числе, не уловили, не поняли
новые замыслы противника",
направленные на подрыв СССР
изнутри, в том числе путем
навязывания гонки вооружения. Этот
вопрос значительно сложнее, чем
представляется упомянутому автору
и требует отдельного рассмотрения.
Здесь есть смысл кратко сказать об
этом лишь в той степени, в какой это
касается Г.К.Жукова.
Владимир Васильевич
приводит слова генерала
Монтгомери, который, выступая на
одной из конференций в 1956 г., сказал
следующее: "мы можем, конечно,
создать вооруженные силы и
разгромить Восток в войне. Но что
хорошего принесет эта победа, если
на Западе восторжествует
коммунизм? Борьба между Востоком и
Западом -- это борьба за умы и
сердца людей... Этот вопрос больше
политический, чем военный."
дело в том, что наши тогдашние
противники занимались не только
подрывными действиями, они
наращивали гонку вооружений и
всерьез готовились к войне. В
докладе начальника штаба армии США
генерала М. Тейлора было сказано:
"Безопасность страны может быть
достигнута путем создания сил
устрашения, предусмотренных
национальной военной программой,
которая предусматривает...
поддержание военной мощи,
способной устрашить любого
противника в воздухе, на земле и на
море. Эта мощь должна быть
настолько гибкой и многосторонней,
чтобы ее можно было успешно
применить в любом военном
конфликте". Стратегия
"устрашения" означала прежде
всего наличие мощных ядерных сил и
обычных средств вооружения.
Следовательно, руководству СССР
противостоять планам США можно
было действуя по двум направлениям:
первое по линии политической,
экономической и идеологической;
второе -- иметь свои
соответствующие силы устрашения.
Не могла же наша страна оставаться
безоружной в условиях, когда
американцы форсированно создавали
свое ракетно-ядерное оружие и
усиленно совершенствовали обычные
виды вооружения. И планы
"Дропшот", "Сиоп" и другие
разрабатывались не для военной
игры, а для реального
осуществления. И это могло бы
случиться, если бы Советскому Союзу
нечего было противопоставить
ядерному шантажу. Хотя теперь уже
стало очевидно, что не во всем нам
надо было залезать в диктуемое нам
русло (гонки вооружений), ошибок
из-за недальновидности военного
руководства и вследствие того, что
ВПК превратился в государство в
государстве, было немало. Но
главное состоит в том, что на том
направлении, за которое отвечали
Жуков и его преемники (вместе с
политиками) -- стратегический
паритет и "устрашение" были
достигнуты. И маршал Н.В. Огарков
имел все основания сказать В.
Карпову: "Мы одержали крупнейшую
стратегическую победу -- спасли
свою страну и весь мир от ядерной
катастрофы". На направлении же, за
которое отвечали только политики,
получилось хуже некуда. И если уж
говорить на эту тему серьезно, что
должен был и мог сделать Жуков?
Предположим, он разгадал и
правильно оценил планы Запада по
подрыву СССР изнутри. Что делать?
Первое. Можно и нужно было
сокращать до определенного предела
вооруженные силы, военные расходы,
что в те годы отчасти делалось.
Именно с 1956--1957 гг., когда он был
министром обороны, началась новая
5--6-летняя полоса сокращения
численности армии и флота. В 1955--1958
гг. их численность была сокращена с
5763 тыс. до 3623 тыс. человек, т.е. на 2140
тыс. человек. Делалось это,
разумеется по решению
политического руководства, но
исполнителем был Жуков. По его же
решению в 1955 г. было упразднено
корпусное звено управления и
некоторые другие излишествующие
звенья, позволившие сократить
численность управленческого
аппарата. Вместе с сокращением
численности повышались
качественные параметры
строительства и подготовки
вооруженных сил. В этом отношении
делалось и многое другое.
Второе. Для
успешного противостояния новым
политическим и стратегическим
планам США требовалось повышать
эффективность экономики. Однако
нельзя не учитывать, что в те годы,
когда Жуков был еще у власти,
советская экономика
функционировала совсем неплохо. За
короткий срок было восстановлено
разрушенное войной народное
хозяйство, и оно развивалось
довольно динамично. Наша страна
вступила в эпоху атома,
сверхзвуковых скоростей,
ракетостроения и космических
полетов. Правда, намечалось уже
технологическое отставание. В
последующие, так называемые
"застойные" годы и других успехов
становилось все меньше. Наши
лидеры, будучи не способными
приобрести новые лавры, все больше
довольствовались и украшали себя
лаврами победы в минувшей войне.
По-прежнему плохо жили наши
люди-победители. Георгий
Константинович, побывав после
войны в своей деревне Стрелковке,
пришел в ужас от запущенности и
бедности. Он спросил земляков:
-- Что же так плохо
живете, как нищие.
Ему отвечали:
-- Мы и есть нищие.
После войны еще не обустроились --
не избы, а чуланы. Огороды порезали,
коров отняли.
Все, что им мог
сказать Жуков:
-- Возьмите мой дом,
пользуйтесь.
Рассказал он об этом
председателю президиума
Верховного Совета СССР
К.Е.Ворошилову и попросил его
рассказать Хрущеву, до чего дошла
деревня. "А он мне, -- рассказывает
Жуков, -- нет, я хочу, чтобы меня
похоронили на Красной площади".
Вот такие пошли революционеры... Что
еще мог сказать Жуков?
Для радикального
преодоления слабости внутренне
себя не стимулирующей плановой
экономики нужны были коренные
экономические преобразования. Мы
до сих пор не можем к этому прийти.
Во времена Жукова эта сторона дела
вообще не была осознана. Даже
сравнительно умеренные
экономические реформы А.Н. Косыгина
были похоронены. А без радикальных
экономических преобразований мы
рано или поздно все равно оказались
бы в тупике, даже если бы не было
подрывных действий извне.
Третье. Нужно было
менять не только внутреннюю, но и
внешнюю политику, покончить с
глобальной конфронтацией и в целом
с "холодной войной".
В 1955 г. в Женеве в
беседе Жукова с Эйзенхауэром
отчасти речь шла и об этом.
Георгий
Константинович говорил: главное
сократить вооруженные силы и
ликвидировать атомное оружие,
положить конец военным блокам.
Эйзенхауэр
признавал необходимость этого. Но
все сводил к вопросам контроля и
инспекции, считал нужным решать
этот вопрос постепенно. А тогда и
атомное оружие и блоки были еще в
зачаточном состоянии и избавляться
от них было бы легче, чем в
последующие годы. Допустим, что
Жуков после беседы с Эйзенхауэром
вышел бы с предложением к
политическому руководству страны о
коренном изменении всей нашей
политической и военной стратегии.
Нетрудно себе представить как это
было бы воспринято... В чем тогда
должно было выразиться, как об этом
пишет В. Карпов, понимание "нашими
стратегами и Жуковым новых
замыслов противника"?
Сделаем еще одно
фантастическое допущение и
представим себе, что предложения
Жукова были бы приняты и началось
их осуществление. Что бы тогда было?
Об этом можно судить по тому, что мы
сегодня имеем. Советского Союза и
"советской военной угрозы" нет и в
помине. Распущен Варшавский
договор. В новой России строится,
как говорят, правовое
демократическое государство с
рыночной экономикой. А на Западе в
ответ на эти шаги мало что
изменилось. Мы не имеем даже
нормальных торговых отношений.
НАТО и другие структуры остались,
Россию вновь провоцируют теперь
уже намерениями расширения НАТО и
другими подобными акциями. Наша
страна так и не избавилась от
вечной презумпции виновности:
сильна она или до предела ослаблена
-- все равно кому-то угрожает.
А очень четкий ответ
на все эти "загадочные" вопросы
был дан в Фултонской речи У.
Черчилля в 1946 г. смысл которой, как
правильно пишет В. Карпов, сводился
к следующему: признайте наше
господство добровольно -- и тогда
все будет в порядке, в противном
случае неизбежна война. Для
сегодняшнего дня не менее
определенный ответ дан в
Национальной стратегии США,
главная цель которой состоит в том,
что в мире не должно быть другого
государства, способного
соперничать и конкурировать с
американцами. Таковы сегодня
национальные стратегические
интересы США и не считаться с ними
нельзя. Но одновременно существуют
и национальные интересы России не
только как желания и цели тех или
политиков (которые могут меняться),
но прежде всего как выражение
объективных политических,
экономических и духовных
потребностей страны и народов, от
существования которых зависит
выживание России как сильной
великой державы, определяющих
устойчивые долгосрочные
ориентации ее развития.
Рассуждения насчет
того, что она уже не может быть
великой, не состоятельны. Она может
быть только такой. Иначе России как
таковой просто не будет. Будет
что-то иное. Ибо в противном случае
невозможно сохранить ее
целостность и существующую форму
государственности и обеспечить
стабильность на всем
евро-азиатском материке. Весь мир
пострадает и не справится с задачей
обеспечения стабильности, если на
этом континенте, насыщенном
огромным количеством ядерного
оружия, объектами атомной
энергетики и химического
производства, начнутся конфликты и
раздоры.
Все, что произошло с
нашей страной, ни Жуков и никто
другой в полной мере предвидеть не
могли. Многое оказалось
неожиданным и для Запада.
Не будем сейчас
говорить, что надо было делать,
каким путем надо было идти. Эта тема
требует отдельного разговора. Но
такова суровая реальность, которую
нельзя подменять упрощенными
штампами и обвинениями, в том числе
и в адрес Жукова.
Наиболее полно
изложил Жуков свое отношение к
новым явлениям в военном деле на
военно-научной конференции
руководящего состава вооруженных
сил в мае 1957 г.
Отметив
определенные достижения в
разработке новых образцов
вооружения, совершенствовании
организационной структуры войск, в
создании новой системы ПВО страны и
строительстве ВМФ, он более
подробно говорил о назревавших
проблемах и задачах, которые
предстоит решать. Весьма остро он
поставил вопрос о необходимости
критического анализа опыта
минувшей войны и извлечении из него
необходимых уроков.
Для того чтобы
вооруженные силы, -- говорил он, --
всегда были на высоте своих задач,
мы, непосредственные руководители
армии и флота, наши военно-научные
кадры должны смотреть далеко
вперед и хорошо учитывать тот
динамический процесс в науке и
технике, которые так характерны для
послевоенного периода. С
обеспокоенностью отмечал, что
достижения науки и техники стали
заметно опережать нашу
военно-теоретическую мысль.
Он изложил главные
проблемы, над которыми надо в
первую очередь работать.
Прежде всего
проблемы начального периода войны
с учетом горького опыта 1941 г. В
своей деятельности вооруженные
силы должны быть всегда готовы
сорвать готовящийся удар в самом
его зародыше, лишив противника
всякой возможности организованно
развернуть военные действия.
Вместе с тем министр обороны отверг
предложения И.Х. Баграмяна, П.А.
Ротмистрова и других о том, чтобы мы
уже сейчас декларировали
наступательную направленность
военной стратегии,
предусматривающую систему
внезапных упреждающих ударов с
целью разгрома возможного или
готовящегося удара противника.
Жуков подчеркнул, что так ставить
вопрос нельзя и что в
военно-политическом плане
советская военная доктрина
остается оборонительной.
-- Способы ведения
вооруженной борьбы в новых
условиях. Он отверг установки, что в
условиях применения атомного
оружия войскам придется наступать
в предбоевых порядках. Он указал,
что всякое наступление требует
тщательной организации, сочетания
огня и движения. Потребовал
производить тщательное инженерное
оборудование исходного района для
наступления, не сосредоточивать
заблаговременно крупные
группировки войск, а выводить их на
исходные позиции для наступления
последовательно и в самый
последний момент. Считал опасным
шаблонное построение обороны и
посоветовал более гибко строить
оборону, прятать и маскировать
главную полосу обороны, относя ее в
ряде случаев в глубину.
-- Учитывая, что
ставка вероятных противников
делается на мощный внезапный удар с
воздуха авиацией и ракетами с
применением атомного оружия,
возрастает роль ВВС и ПВО, решающее
значение приобретают вопросы
борьбы за господство в воздухе,
министр обороны подчеркивал, что
эта задача должна решиться прежде
всего активными действиями с
использованием сил и средств всех
видов вооруженных сил. Особо были
выделены задачи создания новой
системы противовоздушной и
противоракетной обороны.
-- Основы применения
авиации и ракетного оружия по
стратегическим объектам
противника, способы боевого
применения подводных сил во
взаимодействии с авиацией на
морских и океанских коммуникациях
противника.
На конференции
вносилось предложение о
заблаговременном создании
командований на ТВД. Министр
обороны признал нецелесообразным
создание промежуточных звеньев
стратегического руководства. Будем
придерживаться, -- сказал он, --
более простой, более гибкой, более
мобильной системы: Ставка -- фронт с
координацией действий групп
фронтов (когда это необходимо)
представителями Ставки.
Жуков произвел
коренные преобразования в
оперативной подготовке
командования и штабов, в боевой
подготовке войск и сил флота.
Прежде всего им был поставлен
вопрос о ликвидации сезонности в
боевой подготовке, когда в начале
учебного года проводилась
одиночная подготовка, затем --
последовательное обучение
подразделений и лишь во второй
половине года, а в основном к концу
года доходило дело до боевого
слаживания частей и соединений.
Получалось так, что минимум полгода
они оставались недостаточно
боеспособными. Жуков потребовал
проведения учений с
подразделениями, частями и
соединениями, а также стрельб и
других занятий на протяжении всего
года, чтобы войска в любое время
были готовы к выполнению боевых
задач. Особое внимание он уделил
обучению и воинскому воспитанию
военных кадров, перестройке
учебного процесса в военно-учебных
заведениях. Исключительно полезным
делом было привлечение на
командно-штабные и войсковые
учения
профессорско-преподавательского
состава военных академий.
После поездки в
Индию он ввел обязательную
физическую подготовку для всех
категорий генералов и офицеров,
сделав ее служебной обязанностью,
что существенно подтянуло в
физическом отношении офицерский
корпус.
Поскольку в мирное
время военное искусство
формируется главным образом на
учениях и оперативно-тактических
занятиях, он дал ряд ценных советов
и рекомендаций по методике их
подготовки и проведения, по
устранению имеющихся в этой
области недостатков.
Главный недостаток
в обучении и боевом воспитании
командиров он видел в том, что не
обращается необходимое внимание на
подготовку волевого и
размышляющего командира,
способного самостоятельно
разобраться в сложившейся на поле
боя обстановке и на свою
ответственность принимать нужное
решение.
Жуков считал
необходимым больше предоставлять
инициативы главкомам видов ВС,
командующим войсками округов,
флотов в планировании подготовки
органов управления и войск, в
определении тематик учений. Было
запрещено осуществлять чрезмерно
детальное планирование хода
проведения учения и всякое
навязывание обучаемым командирам и
штабам планов и готовых решений
руководства. Требовалось розыгрыш
боевых действий производить только
по решениям обучаемых. Давать
командирам максимальную свободу
действий, возможность проявлять
инициативу, принимать смелые
решения на разнообразные способы
действий с учетом конкретных
условий обстановки.
По указанию Жукова
был значительно повышен удельный
вес ночных занятий стрельб и учений
в боевой подготовке. В этом он видел
одну из дополнительных
возможностей по повышению боевых
возможностей войск, получению
преимуществ над противником. Жуков
неустанно проводил мысль о том, что
не надо бояться ошибок и
недостатков, которые допускаются
обучаемыми, не облегчать их
действий.
Все недостатки
устранимы. Важно, чтобы состоялась
настоящая боевая учеба. На вопрос:
как же учить, он твердо и
определенно сказал: "Ответ может
быть только один -- кончайте скорее
с дилетантским подходом к делу,
ликвидируйте всякий шаблон".
После отстранения
Жукова от должности министра
обороны одно из обвинений, которые
ему предъявляли, состояло в том, что
он запретил разработку наставления
по ведению операций. Мотивировали
обвинение тем, что Жуков, мол
считает, что такие военачальники
как он в наставлениях и уставах не
нуждаются. Но дело обстояло
несколько иначе. Проект
наставления, который ему
предоставили, был разработан
неудачно. В нем слишком детально
расписывался порядок работы
командующих и штабов, которые
только что вышли из войны и в таких
инструкциях и в самом деле не
нуждались. Такое наставление
толкало к шаблону, против чего
особенно резко восставал всегда
Жуков. Поэтому он приказал Генштабу
подготовить "Основы подготовки и
ведения операций", где бы
излагались наиболее
принципиальные вопросы,
раскрывающие характер современных
операций и важнейшие требования к
их подготовке и ведению.
Весьма интересны и
актуальны и для сегодняшнего дня
размышления и указания Г.К.Жукова
по дальнейшему совершенствованию
военно-научной работы. О его
отношении к этой отрасли
деятельности можно судить уже по
тому, что было создано главное
военно-научное управление Генштаба
и его начальником был назначен
генерал армии В.В. Курасов.
Учреждена должность первого
заместителя министра обороны по
военной науке, на которую назначен
А.М. Василевский. Известно, --
говорил Жуков, -- что военная наука
и военное искусство не могут быть
прогрессивными, если опираются на
отжившие и неперспективные
факторы. Он особо подчеркнул робкое
отношение к разработке новых
оригинальных самостоятельных
трудов. Резко говорил о том, что
культ личности Сталина принял
уродливые формы и сковал всякое
прогрессивное развитие
военно-научной мысли.
Георгий
Константинович, возможно, был
единственным министром обороны,
который лично ознакомился с
десятком диссертаций, посвященных
проблемам военного искусства. Он
был удручен их беспомощностью и
оторванностью от жизни и реальных
проблем. Разбирая их, он отмечал,