Горбенко Людмила. Хозяин химер

   Принц задумчиво поднес мокрую руку к лицу – кожа источала слабый запах прелой листвы, тины и еще чего-то неопознаваемого, но почему-то тревожного. Манипуляции Терслея (он все боролся с непокорной фонарной заслонкой) свидетельствовали, что командир тоже обеспокоен.
   – А ну, скорняк, подсоби! Глянь, куда плывем!
   Луч рождался и тут же умирал, прочерчивая на поверхности воды пунктирную линию. Из речных глубин тянулись слабо шевелящиеся ленты подгнивших водорослей. В неверном свете было заметно, что от реки поднимается душный парок. Ледяная корка отсутствовала, а вот бревен прибавилось. Контрабандные стволы плыли по Рену дружными группами, толкаясь и танцуя в потоках воды.
   – Ух ты! – Геллан попытался достать ослепительно белый, словно фосфоресцирующий, пятилистный цветок, но не дотянулся.
   – Погребальная лилия, – равнодушно пояснил маг. – Редкий цветочек, но лучше не трогай.
   – Че-о-орт! – Фонарь в руках командира вдруг выдал целый фонтан света и тут же слепо заморгал, словно подавился.
   За этот короткий миг принц успел рассмотреть разве что переднюю часть лодки, зато во всех подробностях. Днище носовой части тянулось далеко вперед и заканчивалось тонко вырезанной фигуркой шакала с замазанными черной краской глазницами. От того, что шакал склонялся над водой довольно низко, возникало ощущение, что он принюхивается. Борта оказались не составными, а долблеными из дерева-гиганта необъятной толщины. Лопатообразные выступы по бокам лодки напоминали оттопыренные плоские уши, а поперечные прямые распорки покрывала тонкая позолота.
   – Жекон! – ахнул Геллан, подскакивая на сиденье и дергая мага за рукав. – Жекон, это не наша лодка!
   – Я тебе больше скажу, дуся, – дрогнувшим голосом ответил маг, подцепляя багром ближайшее бревно. – Река тоже не наша. Это Hep…
 
   Безлюдное место на окраине Биттиваса
   Одинокая, перекошенная набок скала у самого леса приняла нас в свои гостеприимные, хотя и не слишком удобные объятия. Обычно в народе такие вот мрачные кривые каменные сооружения нарекают «Рогом дьявола», «Пальцем сатаны», «Чертовым диваном» и тому подобными именами, свидетельствующими о примитивности и стопроцентной предсказуемости людского мышления. Действительно, какой дурак рискнет опустить собственный зад на острый камень? Только черт.
   А вот мне интересно: валяющиеся вокруг обрывки пищевого пергамента, какие-то тряпки, обглоданные куриные косточки и, пардон, дамские панталоны с кружавчиками – это тоже оставили черти?
   Потрясающие существа люди. Серьезно, просто вне конкуренции. Самостоятельно придумать дурацкую легенду о смертельно опасном для посещения месте, искренне в нее поверить и, трясясь от страха, лично переться проверять ночью: правда или нет – на такое способен только человек. А уж заниматься сексом, выбирая для этого наименее подходящие места, – и вовсе чисто людская традиция.
   Что ж, придется вам подыграть, любители адреналиновых сказок.
   – Если я правильно понял куратора, – осторожно начал Третий, присаживаясь на относительно гладкий камушек, – то временно мы остались единственными чертями в наружном мире?
   – Да, – кивнула чертовка, старательно сооружая нечто вроде юбчонки из куска серой холстины, прежде служившей подстилкой для пересмешника. – По крайней мере, на территории континента.
   – А как же работа? Бойцы, дипломаты, курьеры? Кто станет доставлять в ад души мертвых?
   – Придумают что-нибудь! – небрежно отмахнулась наша красавица, затягивая на талии узел. – Организация всегда славилась изворотливыми решениями. Начнут, к примеру, грешникам еще при жизни повестки посылать, чтобы они сами являлись на место вечных мук.
   – А Положительные? – взвыл толстяк. – Получается, им достался целый кусок мира? Вот так запросто?
   – Вот уж кому-кому, а ангелам не завидую, – признался я. – Думаю, сейчас у них положение не менее чрезвычайное, чем наше. Душа, оставшаяся после смерти непристроенной, очень часто превращается в привидение. При невозможности взять грешников в рай им придется сильно напрячь мозги, чтобы изобрести достойный выход из этого тупика.
   – Например, организовать свой ангельский ад, – язвительно предположила Вторая.
   – А почему бы и нет? Даже забавно получится. Ангел, мучающий грешника на медленном огне, – на такое и я не отказался бы посмотреть! Но ведь этого просто не может быть.
   – В таком случае оглянись, – посоветовала чертовка. – Конечно, товарищ носитель Положительной сущности пока не начал процесс издевательств, но все к тому идет.
   – Где?! Ох, ма…
   Я выглянул из-за широкого дружеского плеча и чуть не свалился с узкого камешка, на котором сидел.
   Биттивас не слишком большой городишко – скорее большая деревня, в силу высокой криминальности исправно поставляющая в другие населенные пункты головорезов и воров. Думаю, излишне напоминать, куда именно попадали души профессиональных преступников после смерти. За тысячелетия существования данного мира процедура отработана до автоматизма. Наш курьер встречает заведомо грешную душу, запихивает в специальный контейнер, доставляет в преисподнюю… дальше понятно: вилы, качественный огонь и разные степени прожарки по желанию заказчика.
   Но это раньше. Сейчас же над крышами Биттиваса, словно заблудившиеся птицы, кружили три прозрачные фигуры. В архиве Положительных они наверняка значились как закоренелые грешники, и потому ни один из ангельских курьеров не явился на звук последнего выдоха, чтобы встретить несчастного и сделать его счастливым.
   Бесхозные души побродили-побродили, сбились стайкой и от нечего делать приступили к традиционному занятию свободного от работы человечества – горячему обсуждению вопросов «кто виноват» и «что делать». Как водится, мнения разошлись, и бестелесные энергетические субстанции начали приводить аргументы, долбая друг друга по разным частям контура тела и получая интересный результат – было не больно, а немного щекотно, что являлось характерным признаком окончательного превращения всех трех красавцев в привидений.
   На беду, мимо пролетал один из работников Положительных.
   Его прекрасным глазам предстала несколько сюрреалистическая картинка: трое привидений со смаком и знанием дела избивали друг друга. Спустившись с небес на землю, ангел зачитал нарушителям спокойствия нотацию и велел немедленно отправляться по месту посмертной приписки, то бишь в ад. Привидения, обретя в лице светлого существа новую жертву, тут же радостно предложили ему в ответ отправиться в задницу, после чего беседа свернула на скользкие рельсы взаимного непонимания.
   Согласно Уставу, ангел должен был оказать привидениям любую помощь, лишь бы их неприкаянные души упокоились. Неприкаянные же души категорически отказывались упокаиваться, активно отбиваясь от ангела руками и ногами.
   Мы с напарниками, наблюдая за происходящим в качестве зрителей, застали тот самый пикантный момент, когда сотрудник Положительных взвыл и в целях самообороны нанес самому назойливому грешнику мастерски точный удар в челюсть.
   – Нокаут! – одобрительно заметил толстяк, провожая взглядом пикирующее на лес избитое привидение. – А что, ребята, кажется, мы передаем свой участок в надежные крепкие руки! Добро-то у нас, оказывается, – ого-го! Палец в рот не клади!
   – Мир перевернулся с ног на голову! – вздохнула чертовка.
   – Именно, – согласился Третий. – Раз Кодекс уже никто не соблюдает, то надо этим воспользоваться. Как думаешь, дружище? Тряхнем стариной, а? Покажем нудным обывателям, что такое настоящий праздник?
   – Праздник – это, конечно, хорошо, но…
   – Да какие еще но? – возмутился толстяк. – Свобода! Безнаказанность! Никаких обязательств перед Организацией! Разве не об этом мечтают все черти?
   – Ты забыл о маленькой детали: рамки нашей свободы ограничиваются путями передвижения химеры Аша.
   Третий пренебрежительно хмыкнул:
   – Один раз мы уже ушли от зверя! Значит, убежим и при следующей встрече!
   – Тебе это не напоминает одну из популярных народных сказок? – прищурился я. – Раз ушли, два ушли, три ушли, а потом хлоп – и мрачная концовка в виде горки рогов и копыт.
   – Да ладно тебе панику нагонять! – оскорбился толстяк. – Не верю я, хоть убейте, что на свете может существовать животное, которое невозможно извести тем или иным способом! Придумаем что-нибудь!
   – Тогда думай быстрее, – посоветовала Вторая, вскакивая со своего места и хватая меня за шиворот. – Потому что эта тварь уже близко! Ай!
   Появившийся из-за сосен аш-шуар летел тяжело: ему пришлось повторить наш путь от одних ворот преисподней к другим, а земные породы это тебе не вата – никаких боков не напасешься.
   – Бедняжка, – неискренне мурлыкнула Вторая, пиная толстяка, который никак не мог расстаться с насиженным местечком. – Выглядит так себе. Ой, а что это он тащит? Э! Пятый, кажется, наш противник вооружился! И что теперь делать?
   От любопытства Третий привстал и тут же рухнул обратно, обратив на меня застывший от ужаса взгляд.
   – В капсулу! – коротко скомандовал я.
   Драка с запыхавшимся, помятым и раздраженным крылатым львом с ведром святой воды под мышкой – это перебор даже для меня.
   Последнее, что я успел заметить, прежде чем люки задраились: болтающийся на шее химеры овальный картуш из чистого серебра с ликом пухлой краснощекой красотки, взирающей на меня с чисто мужским охотничьим азартом.
   – Богиня охоты? – бросил я вопрос напарнице, поспешно выкручивая руль и выжимая педаль в пол до отказа.
   – Кажется, наш зверь по пути ограбил одну из биттивасских церквушек. Вот глупышка, ведь он совершенно не разбирается в специализации святых. Это Маш, покровительница рожениц, – сказала Вторая. – Неужто ты ее не узнал, Пятый? Осторожно! Вода!
   – Прости, как-то не довелось раньше встречаться! – нервно просипел я, бросая капсулу вбок, чтобы избежать опасных брызг. – Держитесь!
   Из багажного отсека донесся грохот упавшего и безуспешно пытающегося подняться тела.
   – А раньше нельзя было предупредить? – недовольно буркнул Третий, вползая по стеночке на заднее откидное сиденье. – Паек из-за тебя раздавил… Придется теперь съесть!
   – Там, кстати, с провиантом как? – забеспокоилась Вторая. – Дней на шесть-семь наберется?
   – Смотря по сколько потреблять, – уклончиво ответствовал толстяк, увлеченно чавкая. – Но до послезавтра должно хватить! – Чавканье на миг прекратилось, и зашуршала очередная упаковка. – По крайней мере, до завтра точно!
   – Если учесть, что уже почти полдень, то прогноз звучит чрезвычайно оптимистично, – сказал я. – Имей в виду, дружище, в случаях форс-мажора первыми съедают самых упитанных!
   – Самых слабых, – поправил Третий, спокойно продолжая жевать. – Да ты не зыркай на меня, дружище, – рули, рули! Кстати, а куда мы летим? Товарищ куратор! Товарищ куратор, ау! Ангелы побери! Совсем забыл, что база теперь нас не обслуживает…
   Я торжествующе улыбнулся.
   В наушниках по-прежнему звенела тишина.
   Но!
   Прямо перед моим носом на дисплее светилась четкая карта побережья, где один из городов был выделен жирной красной точкой. При наведении курсора из нее выползла змейка адреса, экран моргнул, и внизу бегущей строкой заскользило предупреждение: «ИЗМЕНИТЕ ВНЕШНОСТЬ! НИКАКИХ МОРОКОВ, ТОЛЬКО МАТЕРИАЛЬНЫЕ ПРЕДМЕТЫ!»
   Припомнив колобкообразное лицо и щербатую ухмылку родного курирующего администратора, я мысленно послал ему короткое благодарное «мерси» и тверже надавил на педаль.
 
   Нижний город.
   Hep, река мертвых
   – Плохо дело. Кажется, магия здесь не работает, – сухо доложил Жекон, отшвыривая бесполезную упаковку.
   – Но хоть свечу найди! – сказал Терслей. – Собственных рук не видно.
   – Значит, рассвета не будет? – мрачно спросил принц.
   – Вряд ли, дуся, – задумчиво ответил маг, роясь в мешочке. – Ага, вот оно!
   Студенистый ком плюхнулся на фигурку шакала и застыл над торчащими ушами деревянного зверя, медленно разгораясь и обрисовывая безрадостный окружающий пейзаж. Извивающиеся водоросли, на деле оказавшиеся плоскими червями, немедленно отпрянули от лодки, скрывшись под водой. Бледные погребальные лилии, сбившиеся в тесные колонии, наоборот, приподняли лепестки, жадно глотая скудный свет. Очередной продолговатый предмет величественно проплыл мимо.
   – То-то я смотрю, бревна какие-то короткие, – поморщился Терслей. – А это мертвые тела! Черт, их так много… Жекон!
   Маг попытался незаметно сунуть открытую флягу на место, но, учитывая широкую амплитуду колебаний лодки, это оказалось проблематичным. Рука промахнулась мимо поясного крюка, расплескав часть содержимого фляги за борт.
   – Помянем рабов божьих! – мрачно сказал маг голосом человека, которому уже нечего терять.
   – Жекон!!! – прорычал Терслей. – Как ты можешь?! Нас несет в натуральный ад, а ты спокойно наливаешься градусами? Дай багор!
   – Пожалуйста! – охотно согласился маг. – Собираешься наловить парочку трупов на ужин? Вряд ли они окажутся сочными – вот эта характерная желтая корочка подсказывает мне, что их предварительно забальзамировали.
   – Жекон!!!
   – А! Ты не голоден? – обезоруживающе улыбнулся Жекон. – Тогда я вообще не понимаю, на кой тебе сдалась эта жалкая палка с крюком на конце. Командир, возьми себя в руки, я уже сто раз пытался свернуть в сторону, и у меня ничего не вышло – это Hep! У него нет начала и конца, его невозможно перейти вброд, и еще ни один смертный не сумел от его середины причалить к берегу! Сейчас мы всего лишь жалкие букашки, которым даровано только одно право: плыть.
   – И ты вот так спокойненько об этом говоришь? – вспыхнул Геллан.
   – А что нервничать? – удивился маг. – Рано еще. Командир, ты помнишь то место на карте, где Hep разветвляется на шесть рукавов?
   – Кажется, да, – немного подумав, сказал Терслей. – Ты считаешь, что мы сможем свернуть с дороги мертвых?
   – Шанс есть, – уклончиво ответил Жекон. – Тем более что ориентир заметный – водопад. Дуся, ты хорошо плаваешь?
   – Нормально. – Принца передернуло от неприятных воспоминаний.
   Непросто дались ему новые документы.
   – А прыгаешь? – не унимался маг.
   – Примерно так же, как и плаваю, – угрюмо признался Геллан. – Что ты задумал, Жекон?
   – Лодку несет по прямой на Первый Водопад Слез. Значит, при определенных усилиях мы сможем выбрать относительно безопасный шестой рукав основного русла Нера и немного продлить свою жизнь. Если не убьемся, конечно.
   – Безопасный? – недоверчиво уточнил Геллан. – И куда же он ведет?
   – Дальше по территории Лакатки, до Второго Водопада Слез. Хотя, честно сказать, точно никто не знает! – оптимистично заявил маг.
   – Ничего себе безопасность!
   – Зато все знают, куда ведут остальные пять, – грустно сказал Терслей, отталкивая багром особо настырного покойника, прилепившегося к их борту. – Hep течет через весь континент и принимает в себя умершие тела со всей страны гномов. Если верить коренным жителям Нижнего города, водопады является пограничной полосой между реальностью и миром мертвых. Сразу после каждого водопада пять рукавов Нера ныряют глубоко в толщу каменных пород и текут уже под Лакаткой. При этом усопшие не просто пересекают границу, но и автоматически сортируются во время падения. Hep сам решает, кого куда следует отправить. Добрых гномов выбрасывает в первый рукав, ведущий в легендарную Листу – страну вечного блаженства и сладких снов наяву. Гномы, не заслужившие счастья после смерти, но и не совсем уж отвратные, утекают во второй рукав – безвременье. Явные же грешники плывут по третьему, четвертому и пятому рукавам – прямиком в демонское пекло по узким руслам, наполненным разбавленной кислотой.
   – А как мы отличим, где шестой? – уныло спросил Геллан.
   – Я тебе скажу, дуся! – оживился маг. – Тот, в который не попадет ни один труп, и есть шестой. В принципе, и остальные довольно просто угадать заранее. Уж поверь опыту, в Листу поплывет один гном, от силы два. Зато заслуживших демонские муки будет приличное количество. Тут уж все, как и при жизни, дуся: просторный дворец для одинокого монарха и казарма для толпы солдат. Что скуксился? Ничего, не трусь, выберемся! Сейчас быстренько сварганим спасательные пояса и вперед пятками, – бодро откликнулся маг, вставая и уже без утайки откручивая пробку фляги.
   – Жекон! – простонал Терслей.
   – Не ори, – спокойно отбрил маг, поднося флягу к губам. – Лишить обреченного на смерть последнего желания есть непростительный грех, который я не позволю тебе совершить. Хочешь глоток? Нет? Вот и ладненько. Дуся, а ну подгони мне поближе вон того гномика в красном костюмчике. Все будет в порядке, ребята. Наши шансы на спасение растут прямо на глазах. Лишь бы трупов хватило.
   – Это еще зачем? – выпучил глаза Геллан, ловя застывший взгляд Терслея, молча крутящего пальцем у виска.
   – А из чего прикажешь мастерить спасательные пояса? – изумился маг, деловито отвязывая маленького покойника от подложенного под тело плотика и вновь отпуская его на волю. – Дощечки, правда, кургузые… но зато их много!
   Тело, лишенное плавучей опоры, погрузилось в темную пучину. Неясная тень, в ту же секунду промелькнувшая под лодкой, и круги на воде были слишком прозрачным намеком на дальнейшую судьбу покойного гнома.
   – Они тонут! – ахнул Геллан. – И их пожирают рыбы. Разве это не надругательство над мертвыми?
   – Главное, чтобы мы не утопли! – Громко сопя, маг ловко скрутил с помощью веревки несколько узких досок между собой и протянул принцу: – А ну, дуся, примерь! В подмышках не давит?
   Держа в руках нечто странное, больше всего похожее на кусок деревянного забора, Геллан перевел взгляд на воду и вдруг понял, что если прямо сейчас, немедленно не откроет рот и не скажет какую-нибудь глупость, то просто сойдет с ума.
   – Жекон! – нервно хихикнув, спросил он. – Слушай, а каким образом Hep выбирает, кого из гномов куда отправлять? Пусть страшная, пусть ведущая в преисподнюю, но это просто река!
   Маг внимательно и без улыбки оглянулся на него.
   – А вот тут, дуся, юмор совсем неуместен. Hep на них смотрит.
 
   Центральная торговая площадь Биттиваса.
   Рынок
   – Кому гусь? Свежий, только что бегал!
   Дородная покупательница брезгливо приподняла голову птицы и заглянула в мутные глаза.
   – Смеетесь? На помойке и то свежее тушки валяются!
   – Вот там и берите! – Хозяйка гуся заслонила товар своим телом и решительно оттерла привередливую даму от прилавка. – Ходют тут всякие…
   Обожаю рынки.
   Эмоций, выплескиваемых в пространство за один торговый день, хватит накормить до отрыжки десяток энергетических вампиров. Купленные товары еще долго хранят тепло потных ладоней продавца, и привычная хозяйская аура тянется за ними медленным кисельным следом. Нет места лучше, чтобы изменить внешность, – здесь никого не интересуют твои секреты, важно лишь, сколько у тебя монет и насколько легко ты с ними готов расстаться.
   Времени у нас было в обрез – из краткого опыта общения с химерой я успел заметить, что уйти от погони удается максимум на несколько часов. Далее на горизонте начинает клубиться символическая пыль, и неуклюжий острокрылый силуэт пикирует на наши головы с самыми недвусмысленными намерениями.
   Один кошель остался в доме трагически почившего Урби Цкара, второй по-прежнему валяется на полочке в ниферской гостинице, последний, к сожалению, уже изрядно похудевший, припрятан под сиденьем капсулы. Придется либо воровать, либо расплачиваться иллюзорными монетами, что, в сущности, тоже является банальным воровством.
   Багажный отсек капсулы снабдил нас толстыми стопками одноразовых личин: две початые мужские и нераспечатанная дамская (как правило, Второй личина не нужна; косметичка нашей напарницы является поистине волшебным средством преображения). Оно и хорошо: если припрет, мы с Третьим сможем ее использовать.
   Теперь тела.
   Чертовка скопировала внешность юной небогатой панночки, немного ужав талию и поддув грудь, из-за чего на нее бросали взгляды все встреченные существа мужского пола. Дамы же избегали смотреть напрямую, испепеляя нахалку боковым зрением. Третий, как всегда, ограничился самыми минимальными изменениями: замаскировал рога, копыта и хвост, оставшись в привычном амплуа добродушного толстяка. Я тоже решил не усердствовать. Разве что немного состарил получившегося мужчину и сунул ему в руки иллюзорный кошель, в котором при каждом шаге звенели несуществующие монеты.
   Не обратить внимания на такую перспективную группу торговцы не могли, и нас буквально засыпали предложениями. Юбки, штаны, корсеты, плащи, куртки, рубахи, накладные воротники, обувка всех размеров и фасонов…
   Вторая нырнула в груду вываленных на прилавок вещей, как рыбка в родное озеро.
   Тарахтя как трещотка, наша красавица умудрилась прикидывать на себя, расправлять на весу и небрежно отшвыривать в сторону, щелкать крючками, мять голенища, щупать кружева и обкручиваться поясами с такой скоростью, что у меня закружилась голова, а четверо торговцев не успевали подносить все новые и новые тряпки.
   Что процесс примерки завершен, я понял, лишь когда торговцы облегченно выдохнули, а перед моим лицом оказалась требовательно раскрытая узкая ладошка.
   – Я выбрала. Дашь немножко денежек? – ласково попросила Вторая.
   – Сколько? – задал я традиционный мужской вопрос.
   – Ну… – замялась чертовка, – так вот навскидку даже не соображу. Ты мне лучше отдай весь кошель, а я отсыплю…
   – Держи.
   Ручка с кроваво-красным маникюром заграбастала трофей и медленно развязала тесемки. Лицо Второй омрачилось тихим отчаянием матери, вынужденной расстаться с родным дитятей. Далее начался акт расплаты, сопровождающийся трагическими вздохами со стороны Второй и мучительными понуканиями владельцев тряпичного имущества.
   – Три… четыре… еще одну! Пять… шесть…
   – Слушай, сколько можно копаться! – не выдержал толстяк. – Дай мне, я быстро подсчитаю!
   Кошель в мгновение ока обвился тесемкой и стремительно спасся в недрах широкого кармана красавицы.
   Вторая исподлобья глянула на моего друга и угрожающе оскалилась.
   – Не родилась еще на свет та панна, что добровольно мужику назад деньги отдаст! – хмыкнул наблюдающий за сценой зеленщик, степенно обмахиваясь пучком салата. – Мне супружница так и говорит: что отсыпал, то только мое.
   – Детка, – шепнул я. – Ты что? Откуда у работницы твоего уровня эти плебейские замашки?
   Длинные ресницы виновато хлопнули.
   – Не знаю, – грустно призналась чертовка. – Руки сами сжимаются…
   – Вот что значит войти в образ. Ладно, оставь этот кошель себе, я рассчитаюсь…
   Творить морок вслепую, не глядя, дело неудобное.
   Делая вид, что шарю за пазухой, я пощелкал пальцами, создавая новый кошель и наполняя его монетами. Конечно, перестарался. В итоге извлеченный на свет мешочек оказался из тонкой замши, расшитой золотым узорами, а монеты сплошь пятипаундовиками.
   Углядев золотой, торговец барахлом поперхнулся, со скоростью вычислительной машины пересчитал сумму, ошибаясь при каждой операции сложения в свою пользу, и твердо сообщил, что с нас четыре с половиной, но сдачи у него нет.
   Против таких наглецов есть только один прием.
   Ласково улыбнувшись, я пожал плечами и мечтательно обвел глазами рынок, тронув Вторую за плечо:
   – Пойдем, милая. Купим себе одежду где-нибудь в другом месте.
   Черные глаза красавицы выразили настоящую панику, а руки сумели одновременно вцепиться в несколько шмоток, валяющихся в разных концах прилавка. Такими пальчиками бы сложные аккорды брать.
   – Ну пожалуйста…
   Торговец хмыкнул и пренебрежительно уставился на меня. Взгляд свидетельствовал, что мой авторитет как держателя кошелька и просто самца падает в его глазах все ниже.
   – Пошли отсюда! – строго повторил я, сигналя глазами.
   – Ну пожалуйста-пожалуйста-пожалуйста…
   – Пошли! – непререкаемым тоном вредного родителя настаивал я.
   – Ах так?!
   Верхний крючок на корсете «юной панночки» с треском оторвался. И без того круглые полушария грудей чертовки словно бы надулись еще больше, а ложбинка между ними достигла критической глубины, выразительно подчеркивая нереальную полноту форм. Зеленщик крякнул и, засунув в рот салатный куст целиком, начал его нервно жевать. Без помощи ветра импровизированный лоскут, временно заменяющий Второй юбку, весело взметнулся в воздух, открывая жадным взорам зрителей стройные ножки в прозрачных шароварах.
   – Ой! – стыдливо мурлыкнула чертовка, наклоняясь, чтобы усмирить непокорную тряпицу. В этой позе содержимое корсета выставилось на обозрение во всей красе, чудом не вываливаясь наружу.
   – Тьфу, бесстыдница! – сплюнула торговка вениками, хватая с прилавка один и отмахиваясь им. – И это называется панталоны? Вот этот треугольничек? Тьфу на тебя! И еще три раза тьфу!
   – Простите, мне так неловко! – пролепетала Вторая, выпрямляясь и прикрывая обеими руками грудь, от чего юбка радостно задралась уже со стороны тыла. – Ой! Ой, мамочки!