Страница:
– Нет, – наконец сказал он. – Исключить из лексикона фразочки типа «мелкий как гном», «малявка» и прочее. Постараться не упоминать турниры по тридилгу – хоть мяч и переименован императорским указом из «головы гнома» в «голову тролля», некоторые из людей по старинке оговариваются, гномам же эти вещи очень обидны. А вот ноги на стол задирать как раз не возбраняется. Маленький народец и так не слишком высокого мнения о культуре Верхнего города, и ты не слишком покоробишь их этим поступком.
– Ты, дуся, не стесняйся! – поддержал Жекон. – Клади на скатерть все, что хочется.
Корд, который до этого старательно обгрызал куст репейника, со смачными всхлипываниями чавкая колючками, громко заржал. Осмеянный сразу с трех сторон, включая коня, Геллан прикусил губу и отвернулся.
Часа, отведенного на сборы, хватило впритык.
Забросивший на седло мягкую дорожную сумку принц задумчиво присел, вытянув ноги, но тут из дверей вывалился Жекон, обвешанный новыми свертками, штопаными мешочками, с пучком разнокалиберных фляг-калабас на поясе и почему-то змеей вокруг шеи. Тонкая, блекло-малахитовая змея плавно скрутилась кольцом, внимательно уставилась на собственный хвост и начала уверенно сжимать гибкое тело.
– Помоги, дуся! – задушенно прохрипел маг, и Геллан бросился на выручку.
Отодрав змеюку от шеи мага, он швырнул ее под ноги и уже приготовился растоптать, но был отброшен умелым пинком. Вскрикнув, Геллан отпрыгнул в сторону, а змея стремительно рванула в противоположную.
– Ты что творишь, дуся? – заорал Жекон, подхватывая в ладонь нервно дрожащего гада. – Я тебя просил вещички подержать, а ты чуть Шушулика не убил! Ух ты, мой маленький! Испугался, Шушуленька?
– Да я… – начал оправдываться Геллан, запоздало разглядев бледные желтые пятнышки у головы гада, указывающие на то, что он всего лишь безобидный уж.
– По какому поводу скандалим? – поинтересовался подошедший Терслей, держащий в руках тонкую саблю.
– Моя вина, – честно признался Геллан. – Увидел, что Жекона змея душит, и кинулся его спасать. Я понимаю, это плохо.
– Ох и горяч ты, снайпер, – вздохнул Терслей. – Горяч, но не слишком внимателен. Шушул входит в наше походное снаряжение, и убивать его не надо. Напрасно скалишься. Не дай бог, придется биться – тогда и посмотришь. Жекон не такой великий маг, чтобы из пустоты боевых чудовищ создавать, так что Шушул у нас сотрудник с опытом. Какими только тварями не побывал! Ладно, давайте грузиться.
Чтобы не пропустить вход в Нижний город, Геллан смотрел по сторонам во все глаза и все-таки прозевал.
Прижимающаяся к кромке леса тропа вдруг приобрела резкий уклон, а небо над головой сменилось непроницаемой теменью. Остановив лошадей, некоторое время они просто ждали, привыкая к отсутствию света и неуютной, звенящей тишине. Слабый сквозняк касался кожи, словно ощупывая ее. Казалось, что темнота густо населена странными слепыми существами, внимательно изучающими путников кончиками липких пальцев и неодобрительно фыркающими прямо в лицо.
Но тут на черном фоне вспыхнул круглый желтый шар фонаря, и к ним подошли два гнома.
Принц, впервые в жизни наблюдающий представителей маленькой расы во плоти, чудом удержался от неуместной улыбки: гномы имели забавно непропорциональное телосложение, грибообразные головы, а их сухая бледная кожа казалась грубой и толстой, словно шкура крупного животного.
Терслей спрыгнул со своего коня и, порывшись в вещах, протянул вперед что-то объемное, завернутое в тряпицу. Форма предмета больше всего напоминала высокую вазу с парными ручками по бокам, детально описанную им самим вчера, но за точность выводов принц бы не поручился. Вполне возможно, это была не краденая ценность старого императора, а что-то другое.
Один из гномов отогнул край тряпицы, постучал по предмету и одобрительно кивнул. Второй загремел чем-то металлическим, отпирая замок. С мягким шуршанием разъехались в стороны створки ворот, открывая слабо подсвеченную арку.
Терслей оглянулся на приятелей.
– Пошли. Лошадей и поклажу оставляем тут. С собой берем только личные вещи. На ступеньках аккуратнее, они узкие.
Жекон ловко отделил от своих многочисленных сумок одну совсем небольшую, а остальное стал деловито складывать в подставленные руки Геллану.
На тихий протест гнома он тут же уверенно заявил, что все это личные вещи, без которых ему никуда, и был беспрепятственно пропущен в ворота.
Сам Геллан протиснулся туда с трудом. Во-первых, мешали тюки мага, во-вторых, со лба запутанной веревочкой свешивался невозмутимый Шушул, после недоразумения отчего-то воспылавший к нему теплыми чувствами и норовящий то облизать узким языком, то нежно задушить в объятиях.
Когда ворота закрылись за спиной без единого звука и началась бесконечно длинная лестница с мелкими и частыми ступеньками, Геллан рискнул подать голос.
– Слушай, Терслей, – сказал он, сдувая с лица ужиный хвост, – насколько я помню карту, нам идти не менее двухсот верст! Неужели ты планируешь отмахать их пешком?
– Нам бы только спуститься и до перевалочного трактира добраться, – пояснил Терслей. – Там поедим, отдохнем и возьмем гномьих хакни во временное пользование.
– Хакни? – насторожился Геллан. – Но ведь это не совсем лошади?
– Точнее, совсем не лошади, – согласился Терслей. – Обычному коню в Нижнем городе делать нечего. То, что своды Лакатки кое-где чуть выше холки, еще не самая страшная штука. Мы уже несколько раз пробовали – надевали шоры, самых спокойных лошадей выбирали – без толку. Через два часа пути даже самый флегматичный конь начинает беситься, губы рвать, пеной заходиться, от всего шарахаться и в итоге с ума сходит. Не могут они тут жить, как ни корми. А вот хакни наоборот. Для них свежий воздух и открытое пространство гибельны. Стоп! Камера хранения Гильдии! Жекон, доставай ключи.
– Где? Где? – начал крутить головой Геллан и тут увидел.
Дверки многочисленных шкафчиков были встроены в скалу так ловко, что при скудном освещении заметить их было мудрено даже самому зоркому наблюдателю.
Маг отомкнул три замочка и, сунув нос в крайний шкафчик, начал деловито копаться, время от времени недовольно ворча и бросая на каменный пол то мятые штаны, то рваную рубаху. По мере роста кучки он закапывался все дальше и дальше, а потом и вовсе полез в шкафчик всем туловищем, выставив на обозрение стоптанные подметки сапог.
– Безрукавку брать? – донеслось из глубины.
– Бери, конечно, – согласился Терслей, спокойно вынимая из своей камеры аккуратно сложенные стопкой – вещи. – И всю защиту, что осталась с прошлого раза. А ты что стоишь без дела, скорняк? Шкафчик бывшего снайпера к твоим услугам! Давай-давай, у нас не так много времени!
Принц просунул руку в темноту не без опаски.
Прикосновение к одежде покойного снайпера вызывало противоречивые чувства. Ее холод казался холодом мертвого тела, а карманы на поношенной куртке оттопыривались так, словно внутри по-прежнему находились руки бывшего владельца. Геллан поморщился, но Шушул вдруг быстро заскользил по плечу и буквально нырнул в шкафчик, немедленно захрустев чем-то изнутри. Попытка выловить шустрого беглеца привела лишь к тому, что принц перещупал всю одежду, и она перестала быть холодной и недружелюбной, нагревшись от его рук.
– Черт! И как теперь прикажете доставать оттуда этого непоседу?
– Не заводись, скорняк, – хлопнул Геллана по плечу командир. – Прежний снайпер всегда для ужа приберегал горсть леденцов, а наш Шушул до них большой охотник. Сейчас он наестся и сам вылезет. О! Что я говорил?
Появившийся уж выглядел донельзя довольным и тряс раздвоенным языком, явно изображая счастливую улыбку.
Уже без всяких отрицательных эмоций принц перебрал наследство бывшего снайпера, по указке Терслея натянул кожаный жилет, куртку с высоким воротом и защитным шейным клапаном, не без злорадства обнаружив, что его предшественник был гораздо толще и ниже ростом. Отдельно лежало оружие: короткий кинжал с набедренным ремнем и креплениями, простенький охотничий арбалет в легком кожаном чехле и колчан стрел, распределенных на два отделения. Оставалось только прихватить накидку в скатке, устроить разморенного Шушула на шее и двигаться вперед.
А вот маг со сборами не торопился.
Куча извлеченных из его шкафчика предметов уже достигла уровня колен Геллана, а Жекон все никак не мог уняться. Пару раз Терслей дергал его за ноги, но маг лишь разражался потоком брани и швырял на пол очередной сверток.
Геллан тихонько присвистнул.
– У него там что – выход в другую кладовую? Хоть убей, не верю, что все это помещалось внутри!
– Жекон! – с досадой крикнул Терслей. – Заканчивай это безобразие! Мы тебя ждем!
– Сейчас! – глухо донеслось из шкафчика, и ноги задергались. – Последняя заначка осталась! Ап!
Явившийся пред очи соратников маг являл собою не менее радостное зрелище, чем его змей несколько минут назад. Разве что пахло от него не леденцами, а пылью и немного металлом. «Последняя заначка» оказалась ящичком странной кривой формы, в котором при каждом движении что-то шелестело и гремело. Естественно, нести ее пришлось Геллану, кому же еще?
Заперев замки шкафчиков, троица покинула камеру хранения и ступила на каменную мостовую Нижнего города.
Первое, что разочаровало принца, было отсутствие привычных просторов. Дорога представляла собой довольно узкий коридор, по обе стороны которого высились толстые опоры, поддерживающие неприветливо темный свод. В просветах между опорами изредка виднелись мелкие озера, заборы, дома и даже небольшие поселения, но все открытые пространства в сущности являлись просто большими пещерами, выдолбленными в камне.
Воздух здесь был влажен, неподвижен и холоден. На поверхности земли уже вовсю набирала силу весна, а Нижний город демонстрировал равнодушное пренебрежение к традиционной смене сезонов. Судя по всему, обитатели подземного мирка вполне комфортно жили в своем застывшем времени, свободные от нехитрых хозяйственных ритуалов вроде уборки снега, спешной починки худой крыши или утепления на зиму ветхого птичника.
– Долго еще до перевалочного трактира? – поинтересовался Геллан.
– Часа три, – поднеся к глазам карту, прикинул Терслей. – А что такое? Спешишь?
– Очень уж ноша неудобная. Может, тогда кто-нибудь снимет с меня Шушула? Ваше универсальное чудовище мне все время норовит в рот или глаз свой хвост запихнуть. Ни зги не вижу.
– Ты воин, дуся! – строго сказал маг. – Иди и неси.
По мере продвижения вперед искусственное небо над гномьим городом постепенно светлело.
– А рассвет-то сегодня прямо алый! – задумчиво заметил Жекон, внимательно изучая цветные слои воздуха, медленно перемещающиеся в вышине. – Не иначе к похолоданию…
– Да ну их, эти погодные приметы! В половине случаев не сбываются, – пропыхтел Геллан. – Стоп! Какой рассвет – мы же вечером трогались. Закат! Да и откуда здесь вообще рассветы-закаты? Солнца-то нет!
– Гномы придумали, – пояснил Терслей. – Масляные лампы, водяной пар, особые отражающие камни, системы зеркал. Чтобы все, как у людей: и облака, и рассвет, и зенит, и закат, только наоборот. Когда мы спим, гномы работают, а во время нашего дня у них ночь. А вот насчет погодных примет ты напрасно. В Нижнем городе климат контролируется хитрыми механическими устройствами, так что все прогнозы в яблочко, никаких сбоев. Алое небо – к холоду, желтое – к теплу. Говорят, что на большие праздники здесь такое северное сияние бывает – красивее настоящего.
Последние слова до Геллана едва долетели, потому что открытая сухая тропа кончилась и им пришлось продираться через густые заросли кустов. Кусты были упругие, жесткие, примерно по грудь, и густо усеяны мелкими цветами, распространяющими вокруг себя приторно сладкий дурманящий аромат. Из глубины ломающихся веток время от времени вспархивали стайки потревоженных летучих созданий – не то крупных насекомых, не то мелких птиц.
– Цветы! – восхитился Геллан, протискиваясь. – Ох, и умельцы эти гномы – бутоны прямо как настоящие!
– Они и есть настоящие. Особенно в соцветия морду не зарывай, а то голова потом болеть будет.
– И бабочки живые? – изумился принц.
– Да это летучие мыши, – пояснил Терслей, с шумом проламываясь вслед за Гелланом. – Сам посуди: больше здешнюю флору опылять некому. О! Пришли!
– Давай, дуся, я тебе помогу! – тут же воспрянул духом Жекон, поворачиваясь к Геллану и вынимая из его онемевших пальцев самый маленький сверток. – Эх, какая красотища! Никак мы к празднику!
Принц тихонько сдул с глаз хвост задремавшего в тепле его волос ужа и побрел по узенькой дорожке к входу, украшенному мелкими светильниками в ярких бумажных абажурах.
28-я верста дороги на Нифер.
Случайно уцелевшая поляна среди поваленного леса
Поведение ангела нравилось мне все меньше и меньше.
Нет, я, конечно, не ханжа, но матерные выкрики и манера изображать пьяную отрыжку, по моему мнению, не слишком соотносятся со статусом носителя Положительной сущности.
Куратор появился в эфире спустя долгие десять минут.
– Почему не летите в гостиницу? – елейным голосом поинтересовался он.
– Ждем объяснений, – холодно сказал я, наблюдая за тем, как ангел силится снять кандалы. – По поводу злостного нарушения Кодекса.
Елей из голоса моментально исчез, сменившись металлом:
– Никаких нарушений Кодекса во вверенном мне секторе не наблюдаю!
– Это как? – опешил Третий. – Стреножить носителя Положительной сущности, избить его до потери ориентации в пространстве и сунуть в багажный отсек, как какой-нибудь мешок дерьма – это уже не считается нарушением? Жаль, что вы меня об этих новых правилах раньше не предупредили, товарищ куратор. Уж я бы…
В наушнике обескураженно квакнули:
– Нашли, значит…
– Нашли, – подтвердил я. – И не сдвинемся с места, пока вы не соизволите объяснить: каким образом и для чего в капсуле оказался ангел. Причем не просто ангел! А избитый, оборванный и сквернословящий так грязно, что некоторые словечки даже вам стоило бы записать на память.
– Официально информация все еще находится под грифом секретности! – тут же напыжился куратор. – Не скажу!
– Все под грифом ходим, – согласился я. – И все-таки?
– Да что ты перед ним унижаешься! – вспыхнул праведным гневом Третий. – Сейчас сами все узнаем!
Поплевав на ладони, толстяк поднял кулак и угрожающе занес его над головой сжавшегося в комок ангела.
– Говори, зараза!
Кулак уже коснулся волос пленника, когда из наушника вылетел дикий вопль.
– Не надо! – орал куратор, ради усиления шумового эффекта сопровождая свой крик треском выдираемых из груди волос. – Не смейте трогать его! Я все скажу! Отойди, Третий!
– Ну? – на всякий случай оставив кулак висеть над нимбом ангела, выжидательно замер толстяк.
– Это не носитель Положительной сущности… – обреченно признался куратор. – Это пересмешник…
Взглянув на пленника в свете открывшейся истины, я отметил некоторые незначительные мелочи, подтверждающие правоту кураторских слов, и облегченно выдохнул. Фу, и правда. Кажется, обвинение в насильственном удерживании представителя противоположной стороны нам пока не грозит. Формально пленник вообще никто и ничто.
Краткая справка.
Пересмешники – не имеющие постоянной внешней формы создания, обитающие в тонком мире наряду с призраками, барабашками, огневиками и прочими потусторонними существами. Сам по себе пересмешник является бестелесной метаморфной субстанцией с зачатками разума и невероятно вредным характером. Основное занятие пересмешника, как можно догадаться по названию, передразнивание. Передразнивает он всех, кого в данный момент видит, и тех, кто ему наиболее запомнился из прежних встреч. Причем делает это так талантливо, что копию от оригинала практически не отличишь.
Зафиксировать пересмешника в каком-либо образе можно одним простым способом: улучить момент и жахнуть по голове чем-нибудь тяжелым.
Стукнутый пересмешник способен оставаться в фиксированном состоянии довольно долго. Главное, не ударить его нечаянно еще раз – пересмешник немедленно обретает прежнюю свободу перевоплощения. Причем порой удержаться от физического воздействия бывает нелегко – негодяй всячески провоцирует на рукоприкладство своим ужасным поведением.
– И зачем он нам? – поинтересовалась Вторая, презрительно щупая мятое крыло пленника. – Хотите надеть на верхушку рождественской елки? Так вроде до зимы далеко.
– Пересмешник был частью плана, – вздохнул куратор. – Эх, какая задумка сгорела на корню! Наши сотрудники потихоньку скупают на аукционе «котов в мешках» и находят среди бесполезного магического барахла имущество покойного Аша. Прямо в гостинице мы собираем матрицу химеры, запечатываем ее в кокон и ждем. А дальше… дальше…
– Ничего не пойму! – окончательно вскипела чертовка. – Не план, а сплошной бред! При чем здесь пересмешник?! Тем более в таком виде!
Вздох, вылетевший из наушника, по тяжести легко мог поспорить с гранитной глыбой.
– Последняя химера, придуманная Ашем, была создана по особой формуле, – тихо сказал куратор. – Пройдоха-архимаг каким-то образом сумел запрограммировать матрицу еще на стадии кокона специальными заклинаниями, наделив будущее существо способностью признавать родителем того, кого новорожденный увидит в первую секунду после появления на свет. Кажется, Аш подсмотрел это у животных. Не то у мидийских пауков, не то у морских коньков – точно неизвестно.
– И? – затаив дыхание, уточнила чертовка.
– И мидийские пауки, и морские коньки сразу после рождения коллективно съедают своих родителей.
В капсуле неожиданно стало тихо. Даже пересмешник заткнулся.
– Ничего себе нравы в животном мире… – пробормотал Третий. – Так Организация решила вырастить химеру Аша, чтобы натравить на ангелов?
– Да, – просто сказал куратор. – Как только аш-шуар созрел бы и начал рвать кокон, мы подсунули бы ему пересмешника в образе ангела. Новорожденная химера признала бы своим родителем носителя Положительной сущности и…
– Съела его, – потрясенно закончил фразу толстяк.
– Не только его! – грустно поправил куратор. – Химера вырвалась бы в мир и начала убивать всех созданий, имеющих два белых крыла, нимб над головой и ауру типичного ангела! Это была бы величайшая в истории охота! Охота «а Положительных! Ведь триста лет назад архимаг растил свою химеру не для развлечения, а для настоящей войны. Прежний аш-шуар в качестве пробы по приказу императора был натравлен на плененного эльфа из рода боевых лесных легартов, но химера эти тонкости проигнорировала, и уже спустя неделю на побережье не осталось ни одного мужского представителя эльфийской расы независимо от родовой принадлежности! Никто не знает, каким образом химера Аша находила своих жертв, но она ни разу не промахнулась! Не ошиблась! И ни разу не нанесла вред прочим живым существам. Однажды архимаг приказал взяться за руки белокурой человеческой девушке и юному беловолосому эльфу – от лесного мальчишки осталось только мокрое место, а с головы девушки даже волос не упал.
– Представляю ощущения этой несчастной испытательницы. Ни один волос не упал, зато все поседели, – пробурчала себе под нос Вторая.
– Девушкой была его родная дочь, – вскользь заметил куратор. – Но для архимага этот факт не имел большого значения – как все гении, Аш был неистовым фанатиком и настоящим мастером ручных химер. Химера охраняла его лабораторию, химера поддерживала огонь в очаге, три маленькие пчелоподобные химеры опыляли его сад, и даже в спальне архимага жила особая домашняя химера по имени Нэва с телом кошки и женской головой – с ней Аш любил беседовать вечерами. Правда, через некоторое время Нэва надоела ему чересчур назойливой трескотней, он превратил ее в камень и водрузил на крышу Торского собора над главным входом.
– И она до сих пор там стоит? – ужаснулась чертовка.
– Естественно, причем ходят легенды, что в ночи полнолуния она на короткое время оживает и слетает с постамента, чтобы успеть наполнить пустой каменный желудок зазевавшимися летучими мышами. Избавившись от Нэвы, архимаг моментально забыл о ней, занявшись следующей игрушкой – непобедимой боевой химерой аш-шуар. После успеха с семерыми биосолдатами он не сомневался в победе, и действительно, испытания прошли гораздо удачнее, чем надеялся сам архимаг. Больше скажу: спустя несколько дней он был вынужден прибегнуть к заклинанию «хозяин химер» и лично активировать смерть аш-шуара. Зверь не мог остановиться и продолжал убивать и убивать всех мужчин эльфийской расы, что имелись на континенте! Летописи утверждают, что архимаг плакал, уничтожая любимое детище, а император Либбиак Второй его утешал, осыпая золотом и обещая непременно использовать задумку Аша в предстоящей войне. Говорят, что следующей мишенью должны были стать гномы, но маленький народец сумел перехитрить императора и его потомков, заключив соглашение с Отверженными демонами, законсервировав свои подземные города и удивительно вовремя впав в анабиоз.
– А что было с архимагом потом? – не выдержал я.
– Потом… потом архимаг Аш банально умер. Ведь, несмотря на все свои таланты, он был просто человек из плоти и крови. Золото разделили наследники, домашних химер уничтожили, а записи в разрозненном виде долго и безрезультатно кочевали из рук в руки. Манера фиксировать опыты у покойника была своеобразная – буквы вперемешку с цифрами и картинками. Далеко не каждый разберет, что к чему.
– Но Организация сумела бы.
– Конечно. Если бы не роковое стечение обстоятельств…
– Огонь безжалостен, – посочувствовала Вторая. – Что прикажете делать с пересмешником?
– Не выбрасывайте. Бухгалтерия записала его под отчет особой бригаде.
– А нам куда? – уточнила чертовка, запихивая «ангела» поглубже в багажный отсек и умело утрамбовывая его ногами.
– Предлагаю почтить пропавший план и безвременно погибшую химеру минутой молчания, после чего отбыть на базу для проведения дальнейших траурных мероприятий, – мягко сказал я. – Надеюсь, Организация отметит наше служебное рвение и не будет слишком строга. Обстоятельства оказались сильнее нас.
Куратор тихонько всхлипнул.
И в этот удивительный момент единения рядовых чертей с руководящим администратором подал голос Третий.
– Слушайте! – с детским энтузиазмом выпалил он. – А что, если во время пожара сгорело не все?
Каперийская долина, пригород Бурката.
Дом, арендованный Киорусом
Деликатный стук в дверь отвлек некроманта от созерцания лежащего на подвальном полу «сосуда». Запеленатый полутруп не открывал глаз, но под кожей век угадывалось хаотичное движение глазных яблок.
Отряхивая мокрый плащ, в убежище вошла магисса Лерия, сопровождаемая слугой.
– Ведос согласен участвовать в ритуале, – первым делом сказала она. – Я не стала посвящать его в подробности, просто сказала, что нужен помощник. Шесть паундов, и транспорт за наш счет.
Некромант поморщился. В последнее время любое упоминание о деньгах вызывало у него глухое раздражение. Монеты ускользали из кошелька, едва в нем появившись, за аренду дома не плачено давным-давно, и лавочники отказываются отпускать Адаму еду в долг, справедливо подозревая его хозяина в некредитоспособности.
Скорее бы покончить со всем этим.
– Как «сосуд»? – поинтересовалась магисса, кивая на неподвижного пленника.
– Пока живой. Адам покормил его через соломинку, а Эва вычистила подстилку. Думаю, несколько дней вполне сможет продержаться. Меня тревожит другое: кто-то весь вечер слонялся около ограды. Если за нами начнут всерьез следить…
– Снаружи все чисто: просто старый, полуразрушенный дом, – пожала плечами магисса. – К тому же через те бойницы, что ты называешь окнами, ничего не разобрать даже с фонарем.
– А насекомые? Только не говори, что не обратила внимания! Их целые тучи!
– Заметила и удивилась. Отчего ты не потравишь их?
– Только за сегодняшний день я делал это дважды, но мои усилия оказались тщетными. Лерия, это не только живые мухи, но и уже давно умершие мухи. Они летают, не шевеля крыльями, а от ядовитого дыма только свирепеют. Об этом побочном эффекте архимаг Аш нас не предупредил.
– Он не предупредил еще об одной малости: во время ритуала придется приносить специальные жертвы. Для создания аш-горга понадобится змея, для аш-апарета плотоядный паук, а аш-кар никак не получится без вервольфа.
– Откуда такие сведения?
– Раскопала в архивах признания подмастерья, что когда-то служил у архимага. Кроме того, в архиве утверждается, что для создания некоторых солдат Аш выезжал за пределы города, потому что «роды сопровождались таинственными природными явлениями, взрывами и огненным извержением». Киорус, я считаю, нам опасно проводить первый опыт прямо здесь. Если начнется пожар, дом зальют водой, а нас скрутят как поджигателей.
Об этом некромант уже думал и сам.
Никакие стены, никакие отводы глаз не помогут, если солдат окажется таким, как его описал шакс. Огромная туша просто разобьет стену в щепки и выпрыгнет сквозь пролом на улицу – правда, не уронив даже волос с головы своего хозяина, но от этого не легче.
– Ты, дуся, не стесняйся! – поддержал Жекон. – Клади на скатерть все, что хочется.
Корд, который до этого старательно обгрызал куст репейника, со смачными всхлипываниями чавкая колючками, громко заржал. Осмеянный сразу с трех сторон, включая коня, Геллан прикусил губу и отвернулся.
Часа, отведенного на сборы, хватило впритык.
Забросивший на седло мягкую дорожную сумку принц задумчиво присел, вытянув ноги, но тут из дверей вывалился Жекон, обвешанный новыми свертками, штопаными мешочками, с пучком разнокалиберных фляг-калабас на поясе и почему-то змеей вокруг шеи. Тонкая, блекло-малахитовая змея плавно скрутилась кольцом, внимательно уставилась на собственный хвост и начала уверенно сжимать гибкое тело.
– Помоги, дуся! – задушенно прохрипел маг, и Геллан бросился на выручку.
Отодрав змеюку от шеи мага, он швырнул ее под ноги и уже приготовился растоптать, но был отброшен умелым пинком. Вскрикнув, Геллан отпрыгнул в сторону, а змея стремительно рванула в противоположную.
– Ты что творишь, дуся? – заорал Жекон, подхватывая в ладонь нервно дрожащего гада. – Я тебя просил вещички подержать, а ты чуть Шушулика не убил! Ух ты, мой маленький! Испугался, Шушуленька?
– Да я… – начал оправдываться Геллан, запоздало разглядев бледные желтые пятнышки у головы гада, указывающие на то, что он всего лишь безобидный уж.
– По какому поводу скандалим? – поинтересовался подошедший Терслей, держащий в руках тонкую саблю.
– Моя вина, – честно признался Геллан. – Увидел, что Жекона змея душит, и кинулся его спасать. Я понимаю, это плохо.
– Ох и горяч ты, снайпер, – вздохнул Терслей. – Горяч, но не слишком внимателен. Шушул входит в наше походное снаряжение, и убивать его не надо. Напрасно скалишься. Не дай бог, придется биться – тогда и посмотришь. Жекон не такой великий маг, чтобы из пустоты боевых чудовищ создавать, так что Шушул у нас сотрудник с опытом. Какими только тварями не побывал! Ладно, давайте грузиться.
Чтобы не пропустить вход в Нижний город, Геллан смотрел по сторонам во все глаза и все-таки прозевал.
Прижимающаяся к кромке леса тропа вдруг приобрела резкий уклон, а небо над головой сменилось непроницаемой теменью. Остановив лошадей, некоторое время они просто ждали, привыкая к отсутствию света и неуютной, звенящей тишине. Слабый сквозняк касался кожи, словно ощупывая ее. Казалось, что темнота густо населена странными слепыми существами, внимательно изучающими путников кончиками липких пальцев и неодобрительно фыркающими прямо в лицо.
Но тут на черном фоне вспыхнул круглый желтый шар фонаря, и к ним подошли два гнома.
Принц, впервые в жизни наблюдающий представителей маленькой расы во плоти, чудом удержался от неуместной улыбки: гномы имели забавно непропорциональное телосложение, грибообразные головы, а их сухая бледная кожа казалась грубой и толстой, словно шкура крупного животного.
Терслей спрыгнул со своего коня и, порывшись в вещах, протянул вперед что-то объемное, завернутое в тряпицу. Форма предмета больше всего напоминала высокую вазу с парными ручками по бокам, детально описанную им самим вчера, но за точность выводов принц бы не поручился. Вполне возможно, это была не краденая ценность старого императора, а что-то другое.
Один из гномов отогнул край тряпицы, постучал по предмету и одобрительно кивнул. Второй загремел чем-то металлическим, отпирая замок. С мягким шуршанием разъехались в стороны створки ворот, открывая слабо подсвеченную арку.
Терслей оглянулся на приятелей.
– Пошли. Лошадей и поклажу оставляем тут. С собой берем только личные вещи. На ступеньках аккуратнее, они узкие.
Жекон ловко отделил от своих многочисленных сумок одну совсем небольшую, а остальное стал деловито складывать в подставленные руки Геллану.
На тихий протест гнома он тут же уверенно заявил, что все это личные вещи, без которых ему никуда, и был беспрепятственно пропущен в ворота.
Сам Геллан протиснулся туда с трудом. Во-первых, мешали тюки мага, во-вторых, со лба запутанной веревочкой свешивался невозмутимый Шушул, после недоразумения отчего-то воспылавший к нему теплыми чувствами и норовящий то облизать узким языком, то нежно задушить в объятиях.
Когда ворота закрылись за спиной без единого звука и началась бесконечно длинная лестница с мелкими и частыми ступеньками, Геллан рискнул подать голос.
– Слушай, Терслей, – сказал он, сдувая с лица ужиный хвост, – насколько я помню карту, нам идти не менее двухсот верст! Неужели ты планируешь отмахать их пешком?
– Нам бы только спуститься и до перевалочного трактира добраться, – пояснил Терслей. – Там поедим, отдохнем и возьмем гномьих хакни во временное пользование.
– Хакни? – насторожился Геллан. – Но ведь это не совсем лошади?
– Точнее, совсем не лошади, – согласился Терслей. – Обычному коню в Нижнем городе делать нечего. То, что своды Лакатки кое-где чуть выше холки, еще не самая страшная штука. Мы уже несколько раз пробовали – надевали шоры, самых спокойных лошадей выбирали – без толку. Через два часа пути даже самый флегматичный конь начинает беситься, губы рвать, пеной заходиться, от всего шарахаться и в итоге с ума сходит. Не могут они тут жить, как ни корми. А вот хакни наоборот. Для них свежий воздух и открытое пространство гибельны. Стоп! Камера хранения Гильдии! Жекон, доставай ключи.
– Где? Где? – начал крутить головой Геллан и тут увидел.
Дверки многочисленных шкафчиков были встроены в скалу так ловко, что при скудном освещении заметить их было мудрено даже самому зоркому наблюдателю.
Маг отомкнул три замочка и, сунув нос в крайний шкафчик, начал деловито копаться, время от времени недовольно ворча и бросая на каменный пол то мятые штаны, то рваную рубаху. По мере роста кучки он закапывался все дальше и дальше, а потом и вовсе полез в шкафчик всем туловищем, выставив на обозрение стоптанные подметки сапог.
– Безрукавку брать? – донеслось из глубины.
– Бери, конечно, – согласился Терслей, спокойно вынимая из своей камеры аккуратно сложенные стопкой – вещи. – И всю защиту, что осталась с прошлого раза. А ты что стоишь без дела, скорняк? Шкафчик бывшего снайпера к твоим услугам! Давай-давай, у нас не так много времени!
Принц просунул руку в темноту не без опаски.
Прикосновение к одежде покойного снайпера вызывало противоречивые чувства. Ее холод казался холодом мертвого тела, а карманы на поношенной куртке оттопыривались так, словно внутри по-прежнему находились руки бывшего владельца. Геллан поморщился, но Шушул вдруг быстро заскользил по плечу и буквально нырнул в шкафчик, немедленно захрустев чем-то изнутри. Попытка выловить шустрого беглеца привела лишь к тому, что принц перещупал всю одежду, и она перестала быть холодной и недружелюбной, нагревшись от его рук.
– Черт! И как теперь прикажете доставать оттуда этого непоседу?
– Не заводись, скорняк, – хлопнул Геллана по плечу командир. – Прежний снайпер всегда для ужа приберегал горсть леденцов, а наш Шушул до них большой охотник. Сейчас он наестся и сам вылезет. О! Что я говорил?
Появившийся уж выглядел донельзя довольным и тряс раздвоенным языком, явно изображая счастливую улыбку.
Уже без всяких отрицательных эмоций принц перебрал наследство бывшего снайпера, по указке Терслея натянул кожаный жилет, куртку с высоким воротом и защитным шейным клапаном, не без злорадства обнаружив, что его предшественник был гораздо толще и ниже ростом. Отдельно лежало оружие: короткий кинжал с набедренным ремнем и креплениями, простенький охотничий арбалет в легком кожаном чехле и колчан стрел, распределенных на два отделения. Оставалось только прихватить накидку в скатке, устроить разморенного Шушула на шее и двигаться вперед.
А вот маг со сборами не торопился.
Куча извлеченных из его шкафчика предметов уже достигла уровня колен Геллана, а Жекон все никак не мог уняться. Пару раз Терслей дергал его за ноги, но маг лишь разражался потоком брани и швырял на пол очередной сверток.
Геллан тихонько присвистнул.
– У него там что – выход в другую кладовую? Хоть убей, не верю, что все это помещалось внутри!
– Жекон! – с досадой крикнул Терслей. – Заканчивай это безобразие! Мы тебя ждем!
– Сейчас! – глухо донеслось из шкафчика, и ноги задергались. – Последняя заначка осталась! Ап!
Явившийся пред очи соратников маг являл собою не менее радостное зрелище, чем его змей несколько минут назад. Разве что пахло от него не леденцами, а пылью и немного металлом. «Последняя заначка» оказалась ящичком странной кривой формы, в котором при каждом движении что-то шелестело и гремело. Естественно, нести ее пришлось Геллану, кому же еще?
Заперев замки шкафчиков, троица покинула камеру хранения и ступила на каменную мостовую Нижнего города.
Первое, что разочаровало принца, было отсутствие привычных просторов. Дорога представляла собой довольно узкий коридор, по обе стороны которого высились толстые опоры, поддерживающие неприветливо темный свод. В просветах между опорами изредка виднелись мелкие озера, заборы, дома и даже небольшие поселения, но все открытые пространства в сущности являлись просто большими пещерами, выдолбленными в камне.
Воздух здесь был влажен, неподвижен и холоден. На поверхности земли уже вовсю набирала силу весна, а Нижний город демонстрировал равнодушное пренебрежение к традиционной смене сезонов. Судя по всему, обитатели подземного мирка вполне комфортно жили в своем застывшем времени, свободные от нехитрых хозяйственных ритуалов вроде уборки снега, спешной починки худой крыши или утепления на зиму ветхого птичника.
– Долго еще до перевалочного трактира? – поинтересовался Геллан.
– Часа три, – поднеся к глазам карту, прикинул Терслей. – А что такое? Спешишь?
– Очень уж ноша неудобная. Может, тогда кто-нибудь снимет с меня Шушула? Ваше универсальное чудовище мне все время норовит в рот или глаз свой хвост запихнуть. Ни зги не вижу.
– Ты воин, дуся! – строго сказал маг. – Иди и неси.
По мере продвижения вперед искусственное небо над гномьим городом постепенно светлело.
– А рассвет-то сегодня прямо алый! – задумчиво заметил Жекон, внимательно изучая цветные слои воздуха, медленно перемещающиеся в вышине. – Не иначе к похолоданию…
– Да ну их, эти погодные приметы! В половине случаев не сбываются, – пропыхтел Геллан. – Стоп! Какой рассвет – мы же вечером трогались. Закат! Да и откуда здесь вообще рассветы-закаты? Солнца-то нет!
– Гномы придумали, – пояснил Терслей. – Масляные лампы, водяной пар, особые отражающие камни, системы зеркал. Чтобы все, как у людей: и облака, и рассвет, и зенит, и закат, только наоборот. Когда мы спим, гномы работают, а во время нашего дня у них ночь. А вот насчет погодных примет ты напрасно. В Нижнем городе климат контролируется хитрыми механическими устройствами, так что все прогнозы в яблочко, никаких сбоев. Алое небо – к холоду, желтое – к теплу. Говорят, что на большие праздники здесь такое северное сияние бывает – красивее настоящего.
Последние слова до Геллана едва долетели, потому что открытая сухая тропа кончилась и им пришлось продираться через густые заросли кустов. Кусты были упругие, жесткие, примерно по грудь, и густо усеяны мелкими цветами, распространяющими вокруг себя приторно сладкий дурманящий аромат. Из глубины ломающихся веток время от времени вспархивали стайки потревоженных летучих созданий – не то крупных насекомых, не то мелких птиц.
– Цветы! – восхитился Геллан, протискиваясь. – Ох, и умельцы эти гномы – бутоны прямо как настоящие!
– Они и есть настоящие. Особенно в соцветия морду не зарывай, а то голова потом болеть будет.
– И бабочки живые? – изумился принц.
– Да это летучие мыши, – пояснил Терслей, с шумом проламываясь вслед за Гелланом. – Сам посуди: больше здешнюю флору опылять некому. О! Пришли!
– Давай, дуся, я тебе помогу! – тут же воспрянул духом Жекон, поворачиваясь к Геллану и вынимая из его онемевших пальцев самый маленький сверток. – Эх, какая красотища! Никак мы к празднику!
Принц тихонько сдул с глаз хвост задремавшего в тепле его волос ужа и побрел по узенькой дорожке к входу, украшенному мелкими светильниками в ярких бумажных абажурах.
28-я верста дороги на Нифер.
Случайно уцелевшая поляна среди поваленного леса
Поведение ангела нравилось мне все меньше и меньше.
Нет, я, конечно, не ханжа, но матерные выкрики и манера изображать пьяную отрыжку, по моему мнению, не слишком соотносятся со статусом носителя Положительной сущности.
Куратор появился в эфире спустя долгие десять минут.
– Почему не летите в гостиницу? – елейным голосом поинтересовался он.
– Ждем объяснений, – холодно сказал я, наблюдая за тем, как ангел силится снять кандалы. – По поводу злостного нарушения Кодекса.
Елей из голоса моментально исчез, сменившись металлом:
– Никаких нарушений Кодекса во вверенном мне секторе не наблюдаю!
– Это как? – опешил Третий. – Стреножить носителя Положительной сущности, избить его до потери ориентации в пространстве и сунуть в багажный отсек, как какой-нибудь мешок дерьма – это уже не считается нарушением? Жаль, что вы меня об этих новых правилах раньше не предупредили, товарищ куратор. Уж я бы…
В наушнике обескураженно квакнули:
– Нашли, значит…
– Нашли, – подтвердил я. – И не сдвинемся с места, пока вы не соизволите объяснить: каким образом и для чего в капсуле оказался ангел. Причем не просто ангел! А избитый, оборванный и сквернословящий так грязно, что некоторые словечки даже вам стоило бы записать на память.
– Официально информация все еще находится под грифом секретности! – тут же напыжился куратор. – Не скажу!
– Все под грифом ходим, – согласился я. – И все-таки?
– Да что ты перед ним унижаешься! – вспыхнул праведным гневом Третий. – Сейчас сами все узнаем!
Поплевав на ладони, толстяк поднял кулак и угрожающе занес его над головой сжавшегося в комок ангела.
– Говори, зараза!
Кулак уже коснулся волос пленника, когда из наушника вылетел дикий вопль.
– Не надо! – орал куратор, ради усиления шумового эффекта сопровождая свой крик треском выдираемых из груди волос. – Не смейте трогать его! Я все скажу! Отойди, Третий!
– Ну? – на всякий случай оставив кулак висеть над нимбом ангела, выжидательно замер толстяк.
– Это не носитель Положительной сущности… – обреченно признался куратор. – Это пересмешник…
Взглянув на пленника в свете открывшейся истины, я отметил некоторые незначительные мелочи, подтверждающие правоту кураторских слов, и облегченно выдохнул. Фу, и правда. Кажется, обвинение в насильственном удерживании представителя противоположной стороны нам пока не грозит. Формально пленник вообще никто и ничто.
Краткая справка.
Пересмешники – не имеющие постоянной внешней формы создания, обитающие в тонком мире наряду с призраками, барабашками, огневиками и прочими потусторонними существами. Сам по себе пересмешник является бестелесной метаморфной субстанцией с зачатками разума и невероятно вредным характером. Основное занятие пересмешника, как можно догадаться по названию, передразнивание. Передразнивает он всех, кого в данный момент видит, и тех, кто ему наиболее запомнился из прежних встреч. Причем делает это так талантливо, что копию от оригинала практически не отличишь.
Зафиксировать пересмешника в каком-либо образе можно одним простым способом: улучить момент и жахнуть по голове чем-нибудь тяжелым.
Стукнутый пересмешник способен оставаться в фиксированном состоянии довольно долго. Главное, не ударить его нечаянно еще раз – пересмешник немедленно обретает прежнюю свободу перевоплощения. Причем порой удержаться от физического воздействия бывает нелегко – негодяй всячески провоцирует на рукоприкладство своим ужасным поведением.
– И зачем он нам? – поинтересовалась Вторая, презрительно щупая мятое крыло пленника. – Хотите надеть на верхушку рождественской елки? Так вроде до зимы далеко.
– Пересмешник был частью плана, – вздохнул куратор. – Эх, какая задумка сгорела на корню! Наши сотрудники потихоньку скупают на аукционе «котов в мешках» и находят среди бесполезного магического барахла имущество покойного Аша. Прямо в гостинице мы собираем матрицу химеры, запечатываем ее в кокон и ждем. А дальше… дальше…
– Ничего не пойму! – окончательно вскипела чертовка. – Не план, а сплошной бред! При чем здесь пересмешник?! Тем более в таком виде!
Вздох, вылетевший из наушника, по тяжести легко мог поспорить с гранитной глыбой.
– Последняя химера, придуманная Ашем, была создана по особой формуле, – тихо сказал куратор. – Пройдоха-архимаг каким-то образом сумел запрограммировать матрицу еще на стадии кокона специальными заклинаниями, наделив будущее существо способностью признавать родителем того, кого новорожденный увидит в первую секунду после появления на свет. Кажется, Аш подсмотрел это у животных. Не то у мидийских пауков, не то у морских коньков – точно неизвестно.
– И? – затаив дыхание, уточнила чертовка.
– И мидийские пауки, и морские коньки сразу после рождения коллективно съедают своих родителей.
В капсуле неожиданно стало тихо. Даже пересмешник заткнулся.
– Ничего себе нравы в животном мире… – пробормотал Третий. – Так Организация решила вырастить химеру Аша, чтобы натравить на ангелов?
– Да, – просто сказал куратор. – Как только аш-шуар созрел бы и начал рвать кокон, мы подсунули бы ему пересмешника в образе ангела. Новорожденная химера признала бы своим родителем носителя Положительной сущности и…
– Съела его, – потрясенно закончил фразу толстяк.
– Не только его! – грустно поправил куратор. – Химера вырвалась бы в мир и начала убивать всех созданий, имеющих два белых крыла, нимб над головой и ауру типичного ангела! Это была бы величайшая в истории охота! Охота «а Положительных! Ведь триста лет назад архимаг растил свою химеру не для развлечения, а для настоящей войны. Прежний аш-шуар в качестве пробы по приказу императора был натравлен на плененного эльфа из рода боевых лесных легартов, но химера эти тонкости проигнорировала, и уже спустя неделю на побережье не осталось ни одного мужского представителя эльфийской расы независимо от родовой принадлежности! Никто не знает, каким образом химера Аша находила своих жертв, но она ни разу не промахнулась! Не ошиблась! И ни разу не нанесла вред прочим живым существам. Однажды архимаг приказал взяться за руки белокурой человеческой девушке и юному беловолосому эльфу – от лесного мальчишки осталось только мокрое место, а с головы девушки даже волос не упал.
– Представляю ощущения этой несчастной испытательницы. Ни один волос не упал, зато все поседели, – пробурчала себе под нос Вторая.
– Девушкой была его родная дочь, – вскользь заметил куратор. – Но для архимага этот факт не имел большого значения – как все гении, Аш был неистовым фанатиком и настоящим мастером ручных химер. Химера охраняла его лабораторию, химера поддерживала огонь в очаге, три маленькие пчелоподобные химеры опыляли его сад, и даже в спальне архимага жила особая домашняя химера по имени Нэва с телом кошки и женской головой – с ней Аш любил беседовать вечерами. Правда, через некоторое время Нэва надоела ему чересчур назойливой трескотней, он превратил ее в камень и водрузил на крышу Торского собора над главным входом.
– И она до сих пор там стоит? – ужаснулась чертовка.
– Естественно, причем ходят легенды, что в ночи полнолуния она на короткое время оживает и слетает с постамента, чтобы успеть наполнить пустой каменный желудок зазевавшимися летучими мышами. Избавившись от Нэвы, архимаг моментально забыл о ней, занявшись следующей игрушкой – непобедимой боевой химерой аш-шуар. После успеха с семерыми биосолдатами он не сомневался в победе, и действительно, испытания прошли гораздо удачнее, чем надеялся сам архимаг. Больше скажу: спустя несколько дней он был вынужден прибегнуть к заклинанию «хозяин химер» и лично активировать смерть аш-шуара. Зверь не мог остановиться и продолжал убивать и убивать всех мужчин эльфийской расы, что имелись на континенте! Летописи утверждают, что архимаг плакал, уничтожая любимое детище, а император Либбиак Второй его утешал, осыпая золотом и обещая непременно использовать задумку Аша в предстоящей войне. Говорят, что следующей мишенью должны были стать гномы, но маленький народец сумел перехитрить императора и его потомков, заключив соглашение с Отверженными демонами, законсервировав свои подземные города и удивительно вовремя впав в анабиоз.
– А что было с архимагом потом? – не выдержал я.
– Потом… потом архимаг Аш банально умер. Ведь, несмотря на все свои таланты, он был просто человек из плоти и крови. Золото разделили наследники, домашних химер уничтожили, а записи в разрозненном виде долго и безрезультатно кочевали из рук в руки. Манера фиксировать опыты у покойника была своеобразная – буквы вперемешку с цифрами и картинками. Далеко не каждый разберет, что к чему.
– Но Организация сумела бы.
– Конечно. Если бы не роковое стечение обстоятельств…
– Огонь безжалостен, – посочувствовала Вторая. – Что прикажете делать с пересмешником?
– Не выбрасывайте. Бухгалтерия записала его под отчет особой бригаде.
– А нам куда? – уточнила чертовка, запихивая «ангела» поглубже в багажный отсек и умело утрамбовывая его ногами.
– Предлагаю почтить пропавший план и безвременно погибшую химеру минутой молчания, после чего отбыть на базу для проведения дальнейших траурных мероприятий, – мягко сказал я. – Надеюсь, Организация отметит наше служебное рвение и не будет слишком строга. Обстоятельства оказались сильнее нас.
Куратор тихонько всхлипнул.
И в этот удивительный момент единения рядовых чертей с руководящим администратором подал голос Третий.
– Слушайте! – с детским энтузиазмом выпалил он. – А что, если во время пожара сгорело не все?
Каперийская долина, пригород Бурката.
Дом, арендованный Киорусом
Деликатный стук в дверь отвлек некроманта от созерцания лежащего на подвальном полу «сосуда». Запеленатый полутруп не открывал глаз, но под кожей век угадывалось хаотичное движение глазных яблок.
Отряхивая мокрый плащ, в убежище вошла магисса Лерия, сопровождаемая слугой.
– Ведос согласен участвовать в ритуале, – первым делом сказала она. – Я не стала посвящать его в подробности, просто сказала, что нужен помощник. Шесть паундов, и транспорт за наш счет.
Некромант поморщился. В последнее время любое упоминание о деньгах вызывало у него глухое раздражение. Монеты ускользали из кошелька, едва в нем появившись, за аренду дома не плачено давным-давно, и лавочники отказываются отпускать Адаму еду в долг, справедливо подозревая его хозяина в некредитоспособности.
Скорее бы покончить со всем этим.
– Как «сосуд»? – поинтересовалась магисса, кивая на неподвижного пленника.
– Пока живой. Адам покормил его через соломинку, а Эва вычистила подстилку. Думаю, несколько дней вполне сможет продержаться. Меня тревожит другое: кто-то весь вечер слонялся около ограды. Если за нами начнут всерьез следить…
– Снаружи все чисто: просто старый, полуразрушенный дом, – пожала плечами магисса. – К тому же через те бойницы, что ты называешь окнами, ничего не разобрать даже с фонарем.
– А насекомые? Только не говори, что не обратила внимания! Их целые тучи!
– Заметила и удивилась. Отчего ты не потравишь их?
– Только за сегодняшний день я делал это дважды, но мои усилия оказались тщетными. Лерия, это не только живые мухи, но и уже давно умершие мухи. Они летают, не шевеля крыльями, а от ядовитого дыма только свирепеют. Об этом побочном эффекте архимаг Аш нас не предупредил.
– Он не предупредил еще об одной малости: во время ритуала придется приносить специальные жертвы. Для создания аш-горга понадобится змея, для аш-апарета плотоядный паук, а аш-кар никак не получится без вервольфа.
– Откуда такие сведения?
– Раскопала в архивах признания подмастерья, что когда-то служил у архимага. Кроме того, в архиве утверждается, что для создания некоторых солдат Аш выезжал за пределы города, потому что «роды сопровождались таинственными природными явлениями, взрывами и огненным извержением». Киорус, я считаю, нам опасно проводить первый опыт прямо здесь. Если начнется пожар, дом зальют водой, а нас скрутят как поджигателей.
Об этом некромант уже думал и сам.
Никакие стены, никакие отводы глаз не помогут, если солдат окажется таким, как его описал шакс. Огромная туша просто разобьет стену в щепки и выпрыгнет сквозь пролом на улицу – правда, не уронив даже волос с головы своего хозяина, но от этого не легче.