Горбенко Людмила. Хозяин химер

   Еще больше похудевший и мучающийся хроническим недосыпанием некромант практически жил в карете. Он прекрасно понимал, что, несмотря на признание Аша, перед ним стоит почти непосильная задача. Как только магическая пробка будут удалена и первый «сосуд» начнет перечислять ингредиенты вслух, бежать за покупками будет поздно. Следовательно, все необходимое должно быть под рукой.
   Полки хранилища в ветхом, полуразваленном доме, который арендовал Киорус, едва не подламывались под мешками, банками и коробками, содержащими в себе лучшие, редчайшие снадобья и вещества, что удалось достать. Железы морского червя и жабьи глаза, сушеная печень страдающих циррозом людей и желчные пузыри мулов, порошок из костей новорожденных младенцев, порох, черный тальк, паутина, огарки церковных свечей, кровь гюрзы и кожа с капюшона кобры, муравьиная кислота, крысиный помет и пена с губ эпилептика, мел, пот, выпаренная морская соль и комариная эссенция – набор для будущего тайного колдовства пополнялся ежечасно.
   Некромант, перелопативший ради такого случая кучу старых записей, все равно был хмур и напряжен, вполне отдавая себе отчет, что предусмотреть все никак невозможно. Архимаг Аш при жизни славился эксцентричностью. Он включал в свои заклинания строчки из языческих ритуальных песен, портовые ругательства и даже искаженные фрагменты молитв, посягая тем самым на основы религии. Какая каверза подстерегает Киоруса во время ритуала? Может, стоит закупить розовые лепестки? Ослиную мочу? Волосы монашки?
   В среде магов Киорус был известен тяжелым нравом и поистине нечеловеческим упрямством. Сухой и жилистый, с прямыми плечами и острым кадыком, он был похож на гигантского нетопыря, когда стремительно несся по улице, а крылья плаща развевались за его спиной. Его глубоко посаженные серые глаза постоянно прятались в тени набрякших век и оттого казались черными, а покрытая пигментными пятнами кожа собиралась в жесткие складки, скрывая настоящий возраст: магу было чуть за сорок, хотя выглядел он значительно старше. Как все зарегистрированные в Совете некроманты, в юности Киорус прошел через процедуру «маски хладнокровия»: левая половина его лица была навеки лишена подвижности благодаря специальному парализующему уколу, и с каждым годом живая половинка отличалась от нее все меньше и меньше – черный маг успешно приучал себя заменять внешнее проявление эмоций скрытыми внутренними размышлениями.
   Свою карьеру он начал с того, чем другие ее обычно заканчивают: провалил задание. Попытка сделать для высокородного пана даже не зомби, а тривиального ходуна-пугало, чтобы он веселил гостей во время маскарада, не удалась: у Киоруса получился примитивный хромой урод, который забавно передергивал плечами, часто падал и пугался живых людей до дрожи в коленях. Покорно приняв ругань заказчика, начинающий некромант выкупил у толстосума позорный результат собственных чар и заперся в лаборатории на неделю. Спустя семь дней он явил миру невиданную доселе диковинку.
   Нормально ходить недоделок так и не научился, но зато в остальном… Послушен, внимателен, богатырски силен, не знает усталости и чутко реагирует даже на мимолетное движение бровей хозяина. Киорус, сумевший превратить свой первый блин комом в уникальное создание, прозвал его Адамом. Дополнительное удобство ковыляки как слуги заключалось в том, что он прекрасно выполнял поручения вне дома. Адам не напивался, всегда приносил полностью сдачу, и его никогда не обсчитывали лавочники. Некоторые проблемы возникали лишь в тех редких случаях, когда ковыляке по каким-то причинам приходилось вне дома чего-либо долго ждать: пару раз его забирала с улицы в городской морг дежурная стража, приняв холодного неподвижного слугу за окоченевший труп.
   Именно с Адама началось стремительное восхождение в гору ничем не примечательного новичка-некроманта весьма скромных способностей. Уже не случайно, а вполне намеренно повторив ошибку в традиционном ритуале и заклинаниях, некромант создал слуге подружку – уборщицу Эву, ради пущего эффекта присобачив ковыляке-даме лишнюю пару рук. Парочка зарекомендовала себя прекрасными, неутомимыми, бесплатными трудягами, и с тех пор не проходило месяца, чтобы Киорус не принимал заказ на изготовление очередного слуги для домашних нужд состоятельным оригиналам.
   Когда мода на слуг-зомби прошла, некромант оказался в непривычной для себя ситуации: он был уважаем, известен, никому не нужен и вследствие этого почти нищ.
   Удар ножом в печень, полученный Киорусом в темном переулке через полгода после падения с пьедестала, вполне мог бы положить конец моральным терзаниям, но ему повезло – родная сестра-целительница сумела поставить его на ноги, а предсмертное погружение в мир бессознательного неожиданно подсказало некроманту новое решение всех его проблем.
   Находясь в пустоте между жизнью и смертью, раненый утратил зрение, но зато слух его обострился до немыслимой чувствительности. Плавно погружаясь в небытие, Киорус слышал, как порхают над ним дрожащие от волнения руки Лерии, как капли дождя за окном сталкиваются в воздухе друг с другом, как колеблется пламя свечи, как медленно рвется тонкая нить, связывающая его тело с миром живых, – и это было далеко не все!
   Самое главное: некромант отчетливо слышал диалог засевших в углах комнаты призрачных существ, ясно понимая, что это демоны, которые уже пришли за ним и болтают в ожидании свежей пищи.
   За мгновение до того, как острые когти дотянулись до его груди, Лерия окончательно вырвала брата из лап смерти, и демоны разочарованно убрались во Тьму, не подозревая, что их разговор не только подслушан, но и навеки сохранен в памяти чудом выжившего некроманта.
   Прежде чем приступить к плану, выздоровевший Киорус постился сорок дней.
   Затем сварил призывающее зелье, начертил пентаграмму, расставил по углам кристаллы кварца, заколол жертвенную крысу и начал резко рвать воздух руками, по буквам высекая заклинание Имени: «А», «Т», «Р», «И»…
   Манией величия некромант не страдал и потому был твердо уверен, что твари, имена которых он слышал тогда в комнате, явно относятся к мелкой сошке демонского царства, а значит, прекрасно подходят для его цели. Но явившийся по зову бесхвостый шакс, выпрыгнувший из пола в центре пентаграммы, оказался мал до того, что Киорус даже оскорбился. Шмакодявка ростом в ладонь суетливо заметалась по кругу, царапая доски грубыми босыми пятками с наростами костяных шпор и истерично вскрикивая каждый раз, когда натыкалась на раскаленный кристалл кварца.
   – Атрихигор? – на всякий случай уточнил некромант, словно демон был бестолковым посыльным из лавки, случайно перепутавшим его крыльцо с соседним.
   – Кто же еще? – зло рявкнул сморчок, сжимая синие кулачки и нервно притоптывая. – Клянусь всеми молниями Адского Болота, ты вытащил меня из другого мира, идиот! У вас что, своих демонов нет? Откуда ты узнал мое истинное имя, наглец?!
   – Два месяца назад ты навещал меня у постели, – сухо напомнил Киорус. – Собирался сожрать мой мозг. Не помнишь?
   – Я не ем всякую пакость! – презрительно рыкнул Атрихигор, сплевывая и ковыряясь в зубах изогнутым ногтем. – Кто ты такой, чтобы личный помощник Мамады навещал тебя у постели?
   – Мамады? Не слышал о нем.
   – Наглец, неужели ты еще глупее, чем кажешься с первого взгляда? Мамада – один из семи высших демонов Адского Болота!
   – Но как же… – испугался Киорус. Контакт со злом высшего уровня вовсе не входил в его планы. – Ведь эти голоса… они тебя постоянно упоминали! Повторяли одно и то же много раз и так мерзко хрюкали при этом…
   – А! Поедальщики! Наверняка поедальщики, – хмыкнул Атрихигор, всплескивая шершавыми ручонками. – Обычное дело. Шляются из мира в мир и набивают животы всякой падалью. А пока ждут очередного куска мяса, брешут и сплетничают. Найду – размажу крысиных детей по стенке, чтобы чужие имена почем зря не полоскали.
   – Гм! – вздрогнул Киорус, не слишком довольный сравнением с падалью. – Кстати, насчет «вернусь» – я готов немедленно отпустить тебя в обмен на маленькую услугу.
   Шакс улыбнулся и уселся на пол, вытянув костлявые ноги.
   – Можешь не отпускать, я не настаиваю. Как раз сейчас я должен делать господину Мамаде вечерний педикюр, а он не любит ждать. Выдергивает из любого места, где бы я ни находился.
   – А как же пентаграмма? Активированное заклинание? И охранный кварц? – насторожился Киорус, чувствующий себя все менее уверенно.
   – Мамаде твой кварц до одного места, – ядовито сказал Атрихигор. – Сейчас сам увидишь. Молния в лоб, копье в зад, пожар в глотку – он любит такие вещи.
   – Любит?.. – жалко повторил некромант.
   – О! Мамада эстет! – с уважительным одобрением поведал демон, закидывая ногу на ногу. – Недавно он начал собирать коллекцию колдунов разных стран – знаешь, такие коробочки, в которых вместо одной стенки решетка, а внутри человечек. Чудная вещица! Говорит, потом сделает шахматы. Кстати, из вашего мира пока никого, ты станешь первым. Правда, приятно?
   Киорус пошатнулся и рухнул на колени.
   – Слушай, я умоляю! Ну помоги ты мне, а? Никому мои мертвяки больше не нужны! Ни одного заказа на адамов! Какое-никакое завалящее кресло в Совете Магов Орасса и Каперии – большего не прошу. Я ведь не с жиру бешусь – жрать скоро нечего будет! Хочешь, буду служить лично тебе?
   Атрихигор прищурился и оценивающе окинул взглядом нетопленую комнату с остатками роскошной обстановки.
   – А что? Можно, – уклончиво сказал он, сверкая блестящими глазками. – Ладно, устрою тебе кресло в Совете ваших магов. Только, чур, половина всех будущих доходов моя!
   – Ты же из чужого мира, зачем тебе наши деньги? – удивился некромант.
   – За бесплатно только святые пашут, – огрызнулся шакс.
   – Ладно…
   Мелкий демон умолк и оценивающе глянул на застывшего Киоруса, подергивая вывернутыми ноздрями.
   – Слабоват, – подвел он неутешительный итог. – Нет в тебе настоящей силы, боюсь, в одиночку не справишься. Вот что – наклони лицо, я с тобой поделюсь.
   Когда дыхание шакса проникло в рот некроманта, Киорус едва не отшатнулся от омерзения: густая струя смердела не хуже городской свалки, от нее сводило горло и щипало язык, но дарованная сила – черная, мощная, неповоротливая – стоила испытанных неудобств. Впервые в жизни некромант почувствовал, что ему по плечу настоящее колдовство.
   – Нравится? – понимающе хихикнул Атрихигор. – А теперь слушай и запоминай…
   Получивший подробные наставления Киорус только после исчезновения маленького демона понял, что вместо ожидаемого мешка рыбы ему вручили хилую удочку для ее ловли. Не иначе, как неведомый Мамада покровительствовал хитрецам и скупцам. Вскрыть склеп покойного архимага, воскресить его, заставить выдать тайные формулы и заклинания – огромный риск без всякой уверенности в конечном результате. Вся полученная от демона сила уйдет на ритуал – а вдруг затея окажется напрасной? В таких скользких делах никто не гарантирует успеха…
   Когда информация была с горем пополам добыта, некромант уединился в лаборатории и трижды произнес вслух истинное имя шакса. Явившийся по зову Атрихигор не скрывал недовольства.
   – Связался с тобой… – хмуро сказал он, прищелкивая маленькими золотыми ножничками с загнутыми концами.
   – Опять педикюр? – догадался Киорус, кивая на ножнички.
   – Ну да! Стригу и стригу, как проклятый! У Мамады жизненная сила как раз на подъеме, волосы и когти растут прямо на глазах.
   – Что, серьезно?
   – Не в том смысле, – успокоил такс. – Давай быстрей докладывай, пока он не спохватился. Как там у тебя со склепом – порядок?
   – Я воскресил архимага, но знания о самом ценном его создании – боевой химере – выведать не удалось. И у меня упорное чувство, что нас кто-то подслушивал, хотя я никого не видел.
   – Это вполне возможно, – согласился такс. – В тонком мире охотников до чужого добра всегда предостаточно. И чего ты хочешь от меня?
   – Завтра в пригороде Нифера начнется магический аукцион, будут торговать оружием и «котами в мешках» – невостребованным имуществом покойных колдунов. Архимаг во время допроса упомянул свои старые записи, не мог бы ты проверить будущие лоты, вдруг записи Аша там?
   – А сам чего? – презрительно хмыкнул шакс. – Сходил бы и купил, если так приспичило!
   – Денег почти нет. Пришлось арендовать помещения для будущего колдовства, нанимать дополнительную прислугу для ухода за «сосудами», покупать снадобья, реактивы, платить помощнику. Ты не предупредил меня, что выращивание биосолдат – такое дорогое дело.
   Атрихигор пожал плечами.
   – Ладно. Надеюсь, это все?
   – Аванс бы мне, – решился Киорус, ненавидя в этот момент сам себя. – В счет будущих отчислений.
   – Еще не хватало! – гаркнул шакс, гневно сверкнул глазами и испарился.
   Если бы Киорус знал, на что подбил мелкого демона!
   Аукцион был в самом разгаре, когда шакс проник в палату и затаился под куполом. Улизнувший из своего Адского Болота под предлогом затачивания пилочки Атрихигор выделил на все про все четверть часа – именно столько, по его расчетам, капризный Мамада смог бы обойтись без верного слуги. А так как основным правилом любого аукциона является умелое затягивание процесса с целью выжимания максимального количества денег из присутствующих, то за указанный период не было продано ничего.
   Устав ждать, шакс засучил ножками и нырнул в подсобку, из которой' слуги выносили новые лоты. Не имея понятия, как именно выглядят «коты в мешках» и что конкретно в них находится, Атрихигор решил проблему самым простым и привычным для него способом, неоднократно применяемом в родном Адском Болоте.
   – Да гори оно все…
   Нечто неуловимое мелькнуло под куполом, и маленькая искра полетела вниз, кружась и петляя в полете, словно снежинка, бросаемая резким зимним ветром. Спустя минуту довольный шакс уже стриг коготь на мизинце правой ноги верховного демона Мамады, а аукционная палата пылала нереально мощным пламенем.
   Атрихигор не учел лишь одного.
   Среди участников аукциона всегда найдется тот, кто скорее сгорит, чем упустит свою выгоду. Худой мужчина в уже тлеющей мантии сделал резкий крюк, чтобы успеть схватить один из опечатанных ящиков, и уже потом ломанулся к выходу, на бегу сбивая огонь с головы и натужно кашляя от дыма.
 
   По пути в Нифер.
   Карета его высочества Фарада От-Абу-Шооха
   Извилистая дорога от порта до основного тракта на Малую Велию оказалась с характером. Стелиться под колесами она не желала, предпочитая щипать эти самые колеса и заставляя карету подпрыгивать, раскачиваться из стороны в сторону и взбалтывать свое живое содержимое.
   Лицо Третьего все заметней бледнело, отчего свежие синяки казались более яркими, Вторая молча забилась в угол, тихонько скорбя над обломанными ногтями и время от времени прикладывая к носу надушенный платочек. Я искренне старался не заснуть, тараща слипающиеся глаза и делая вид, что весь внимание.
   Один только принц стоически переживал тяготы пути. Впрочем, какие это для него тяготы? С такой-то биографией! Скажу больше: после особенно ощутимых ударов о стенку кареты его лицо расползалось в мягкой мазохистской улыбке. Поначалу меня это несколько напрягало, но потом я понял: если все идет чересчур гладко, это невероятно нервирует его высочество. Фигурально выражаясь, его многострадальные ноги, привыкшие ежедневно и помногу раз наступать на грабли, испытывали острейший дискомфорт, нечаянно ощутив под собой гладкую землю. Зато каждую выпавшую на его долю мелкую неприятность принц буквально смаковал, прекрасно зная, что могло быть в сто, в тысячу раз хуже.
   Пейзаж красотами не изобиловал. Что заставило меня высунуться в окно, сам не знаю, но пожалел я об этом поступке в тот же момент. Глаза вмиг запорошило пылью, а в носу стало щекотно.
   – Кх! Кх! Апчхи! Что это там впереди?
   – Где? – вяло спросил толстяк, не утруждая себя даже поворотом шеи.
   Мои уши различили тихий свист, потом высоко в небе что-то рвануло, лес затрясся, и справа от дороги вдруг образовался глубокий кратер, в который медленно начали валиться вырванные с корнями сосны.
   – База? – насторожился я.
   – Никакой паники, держитесь, Пятый! Банальный метеоритный дождь! Одна из боевых капсул сопровождения сбита обломком! – сообщил куратор.
   – Как же та… – начал Третий, но тут карету тряхнуло, и он прикусил язык.
   Кажется, знаменитое невезение Фарада готовилось продемонстрировать нам свои возможности. А судя по тому, что через несколько минут карету уже не просто тряхнуло, а вдруг подбросило в воздух и резко опустило опять на дорогу, развлечение началось.
   Согласно законам физики, тела пассажиров от удара послушно изменили свои положения. Согласно закону бутерброда, эти самые тела отчего-то предпочли упасть именно на меня.
   Вторая рухнула мне на колени, в очередной раз оцарапав до крови своими украшениями и чудом не заехав локтем в самое дорогое, Фарад всей массой пришиб меня к стене. Один только Третий (спасибо, друг!) остался на полу. Правда, не удержался в позе лотоса и коленопреклоненно бухнулся в ноги принцу.
   Бум! Хрясь!
   Судя по очередному тычку, грохоту и отчаянным воплям Лолиты, раздающимся уже непосредственно за спиной, в зад нашей кареты врезалась та, в которой ехала верблюдица. Остальные участники группы сопровождения пока запаздывали.
   Занавеска на окошке, грубо сорванная чужой рукой, улетела в сторону, и в карету заглянуло широкое бородатое лицо того ровного смуглого оттенка, который бывает у людей, постоянно работающих на свежем воздухе. Многократно переломанный нос, синяки разных степеней свежести и нехорошее выражение глаз наглядно указывало на то, что эта работа явно противоречит закону. Коротко говоря, что владелец данной физиомордии не пахарь.
   – Спокойно, ребята! Это нападение! – предупредил он нас. – Всем оставаться на своих местах.
   – Начинается! – простонал в наушнике кураторский голос. – Я так и знал! Оба кучера мертвы. Прикройте принца!
   Вторая немедленно исполнила приказ буквально, рывком подняв с пола стоящего на коленях Третьего и бросив его на Фарада. Я с трудом отклеился от стенки и придвинулся к окну, изучая обстановку.
   В обрамлении каретных драпировок, как картинка в раме, нарисовались трое. Поджарый боец в кожаных доспехах, подвязанных на уровне плеча забавными бантиками. Высокий лысый парень, стоящий поодаль в одном сапоге (второй сапог он умудрялся зажимать между колен). И смуглый мужик с квадратной бородкой, что уже заглядывал в окно.
   – Приготовьтесь! – коротко приказал куратор.
   Трое смертных, пусть и вооруженных, против троих чертей? Смешно!
   Под ударом ноги дверь послушно слетела с петель. Некоторое время мы якобы безразлично смотрели друг на друга и, судя по ухмылкам, искривившим губы бандитской троицы, мы не показались им достойными противниками. Особенно Вторая. Масляные взгляды нападавших, беспрепятственно проникая сквозь паранджу, обшарили каждый изгиб ее тела, а короткий обмен подмигиваниями намекнул, что после собственно налета бандиты не прочь перейти к другим противозаконным забавам.
   – Так-так-так! – тараторил в наушнике куратор. – Пятый, все под контролем! Запасная боевая бригада немедленно устранит помеху, от вас требуется только терпение и максимальная осторожность. Никаких сильнодействующих средств, чтобы не рисковать его высочеством! Просто отгоните их от кареты!
   Выдохнув, я поймал в ладонь отскочивший от обивки крохотный огненный шарик и небрежно метнул снизу, старательно целясь по ногам. Яркая шаровая молния брызнула горячими искрами – нападающие испуганно рванули к кустам.
   – Этого еще не хватало! Его сопровождает магическая охрана! Берем щиты! – выкрикнул на бегу боец.
   Запахло паленым.
   – Ой! – Его высочество Фарад дернулся под толстяком, пытаясь выползти из собственного тлеющего костюма.
   – Секундочку, секундочку! – Вторая ловко задула подол принца.
   – Пятый! – гаркнул куратор.
   – Сам не понимаю, как ему удалось подставиться! – удивился я, виновато затаптывая пепел. – Ангелы побери… Вот же упрямые разбойнички попались – опять подходят! Где боевая бригада?
   – Уже на подлете! Никакого насилия, просто тяните время, Пятый!
   Я переглянулся с чертовкой.
   Вторая кивнула и выпрямилась в разбитом дверном проеме. Угрожающе зашипев, она протянула вперед руки и начала быстро перевоплощаться, послойно накидывая на свое тело все более страшные мороки. Головастое чудище скалилось окровавленными зубами, исторгало из брюха склизких червей, из пасти зловонные пары, а его кожа сочилась раскаленной слизью.
   Бандиты кривились, прятали морды за щитами, но стояли как вкопанные.
   Зато Фарад тихо взвизгнул и поджал ноги, стараясь полностью уместиться под тушей толстяка, словно ребенок, ищущий спасения от ночного кошмара под теплым одеялом.
   – Стоп! Спокойнее, Вторая! Спокойнее! Не перегибай палку, – занервничал куратор. – Как бы его злосчастное высочество кондрашка не хватила!
   Чудовище обиженно рыкнуло, усилием мышц втянуло обратно в разверстый живот червей, облизнуло кровь с зубов и выжидательно замерло, не зная, что делать дальше. Из-за щитов доносился шепот – разбойники совещались. Но где же боевая бригада?!
   Серебристое веретено сверкнуло в небе, и почти тотчас же на дорогу обрушился град выстрелов. Я метнулся к скулящему принцу и для верности добавил свое тело к живой баррикаде. «Чудовище» юркнуло внутрь кареты, обдирая о дверной проем слои морока, и привалилось к стене, пачкая обивку шипящей зеленой слизью. Из помятого звериного тела высунулись изящные руки Второй и принялись споро творить охранный купол над качающейся каретой.
   Занятие оказалось бесполезным – пули прошивали купол насквозь, пропарывая защиту и застревая в дереве. Идиоты, мы же свои! Что вы делаете?!
   Над моим ухом просвистел кусок свинца. Рикошетом отскочив от рога толстяка, он впился в сиденье, пролетев от бедра чертовки буквально на миллиметр.
   – База… база… база… – нервно зашептал толстяк, вжимая голову в плечи. – Смените наводку боевой бригаде, нас ошибочно приняли за цель!..
   Выстрелы стали реже, а потом и вовсе прекратились. Наступившая тишина была полна той зловещей напряженности, что бывает исключительно перед бурей. Даже эфир молчал.
   Я осторожно перевел взгляд на Вторую, но заговорить не рискнул – почему-то казалось, что даже самый тихий звук поколеблет то состояние неустойчивого равновесия, в котором оказались мы и наш злополучный клиент. Чертовка застыла на сиденье мрачным изваянием, Третий и вовсе почти не дышал.
   И в этот момент его высочество не нашел ничего лучшего, как чихнуть.
   Брызгая слюной, смачное «апчхи» выстрелило с непреклонностью стартового пистолета. Словно по команде, плоский боевой луч-резак аккуратно слизнул крышу кареты, и нам предстало серое небо, на фоне которого эффектно входила в штопор серебристая капсула, окруженная стаей метеоритных обломков. Один из них задел металлический бок, отскочил и со свистом рухнул на лес, сшибая сосновые ветки. Другой упал буквально на расстоянии вытянутой руки от нашей кареты.
   Далеко впереди трещали кусты: разбойники давным-давно благополучно покинули поле боя, и тут… тут оземь грохнулся третий, самый крупный кусок метеорита.
   Земля дрогнула, будто стремясь скинуть с себя раскаленную ношу, и провалилась широкой воронкой. Взрывная волна широко выплеснулась в стороны. Комья черного грунта еще порхали в воздухе, когда боевая капсула вспыхнула и раскаленной кляксой устремилась вниз, выжигая и калеча все на своем пути.
   По верхушкам уцелевших сосен, словно миниатюрные змейки, быстро поползли голубые и зеленые искры.
   Куратор разразился коротким, но емким ругательством, для экономии времени собрав несколько бранных слов воедино и получив совершенно удивительный по смыслу результат. По крайней мере, я понял, что аккурат перед взрывом в капсуле были активированы все имеющиеся на борту боевые приспособления, что в данный момент суммарная сила возможного удара спрессована в несколько комков и висит над лесом в режиме ожидания, что даже десятой доли этой магии достаточно, чтобы превратить окрестный горный пейзаж в выжженную пустыню, что сейчас кому-то придется плохо и что скорее всего «кто-то» – это мы.
   Перво-наперво следовало защитить принца.
   Вытащив обалдевшего Фарада из-под моего друга, я максимально нежно, практически не касаясь руками, отряхнул его, придал вертикальное положение и уже приготовился набросить охранную пелену, как из наушника послышался отчаянный визг и меня с двух сторон сплюснули напарники.
   – Ты что? – шикнула Вторая, показывая мне сжатый кулачок. – Никакого колдовства, иначе сдетонирует! Уносим ноги!
   Выбравшись через отсутствующую крышу, я спихнул бесчувственного кучера на обочину и взял вожжи. Дрожащие лошади на удивление послушно отреагировали на приказ, и наша многострадальная карета, потряхивая битыми боками, со скрипом двинулась вперед.
   За прошедшие несколько минут пейзаж изменился до неузнаваемости. Дорога походила на дырявую тряпку, кратеры и ямы от упавших метеоритов еще дымились, а опасно накренившиеся деревья в любую секунду угрожали рухнуть на голову неосторожному путнику.