Грэм Хизер. Желанная и вероломная

   Келли закрыла глаза, пытаясь стереть из памяти его лицо.
   Чтобы жить дальше, надо забыть о том, что произошло.
   Девушка вдруг вспомнила про свой печальный долг и, поднявшись на ноги, вернулась в дом. На большом обитом плисом кресле в гостиной лежала скатка молоденького северянина, который умер в ее сарае. Надо переслать его личные вещи родным.
   Она перевернула скатку, попробовав мысленно составить послание его семье: «Ваш сын погиб мгновенно, смертью храбрых…»
   «А на самом деле он умер в ужасе и страданиях, спрятавшись в моем сарае…»
   Нет, не будет она писать правду. Никто не знает правды о смерти этого солдата, кроме нее. И Дэниела.
   Ругнувшись вполголоса, она стала развязывать скатку. Если в ней окажутся табак, курительная трубка или игральные карты, она их выбросит. Конечно, на войне никому нет дела до того, что он покуривает или ради удовольствия перекидывается в картишки между боями, но мать всегда хочет гордиться своим сыном.
   Поэтому Келли постарается не доставлять ей лишней боли.
   Первым, что попалось ей на глаза, стало письмо. Оно явно было написано в спешке, у солдатика не нашлось даже конверта.
   Видимо, едва он закончил письмо, прозвучал сигнал «К бою!».
   Келли закусила губу и рассеянно потерла поясницу, потом вышла на крыльцо, чтобы прочесть письмо на свежем воздухе.
   «Дорогая мама,
   Пишу перед боем, чтобы уведомить тебя, что я жив и здоров. Наши солдаты нашли важный приказ генерала Конфедерации мистера Ли, и все вокруг только об этом и говорят. Похоже, очень скоро мы встретимся с мятежниками на поле брани и бой будет по-настоящему жестоким.
   Так вот, мама, я просто хочу сказать, что вам придется туго.
   Всего пару недель назад мы дислоцировались в Виргинии и находились так близко от Ричмонда, что можно было разглядеть город, а от мятежников нас отделяла только река. У Ритчи Тайри — помнишь Ритчи, мама, он жил неподалеку от молочной фермы? — есть родня на другом берегу, двоюродные братья, с которыми он очень дружил, и я пообещал перебраться с ним тайком на другой берег в лодке. Конечно, это нехорошо, но ведь мне никто не приказывал не переезжать через реку. Ведь если человек не будет помогать друзьям, то разве за такую страну стоит воевать, а? Во всяком случае, я так это понимаю, Я хорошенько взвесил все «за» и «против», как учили меня вы с папой, и ночью мы с Ритчи незаметно переправились на другой берег.
   Встретившись там с его двоюродными братьями Закери, Тиболтом и Джозефом, мы потом сидели в темноте, ели вяленое мясо, которое захватили с собой, потому что у нас больше всякого провианта, чем у мятежников. Вспоминали старые времена, кто на ком женился, кто умер, в общем, хорошо провели время. Вернувшись, мы незаметно пробрались в свои палатки. И никто ничего, не узнал.
   А потом я задумался: почему эти мальчишки считаются моими врагами? У нас много общих знакомых, мы говорим на одном языке, а Ритчи с Тиболтом так и вообще похожи друг на друга. И каждый вечер все мы усердно молимся одному Богу, чтобы остаться в живых и чтобы победить в войне.
   Ну ладно, мама, не буду обременять тебя своими сомнениями. Хотя я и не уверен теперь в необходимости этой войны, но я присягнул на верность стране, знаю, в чем заключается мой долг, и буду честно его исполнять.
   Как поживает Сара? Передай ей привет. Я писал ей часто, но теперь у меня очень мало временя.
   Если Богу будет угодно, я вернусь домой, и мы с Сарой поженимся. Мама, я стану учителем в старой школе, о чем всегда мечтал. Хотя ты уже потеряла папу и Билли, наши с Сарой детишки наполнят твою жизнь новым смыслом.
   Бой будет жестоким, очень жестоким. Если я не вернусь, то скажи Саре, что я ее любил и часто видел во сне. Остаюсь твоим послушным сыном и никогда не навлеку бесчестья на твою голову. Если Богу будет угодно и меня не станет, сохрани в своем сердце память обо мне.
   Уже протрубили сбор, мне пора.
   Храни тебя Господь, потому что ты у меня самая чудесная, мама.
   Твой любящий сын
   Бенджамин».
   Письмо выпало из рук, из глаз Келли невольно потекли слезы.
   Она торопливо вытерла их подолом юбки и насторожилась.
   Поблизости раздалось цоканье копыт.
   Келли вскочила на ноги, лихорадочно размышляя, не сбегать ли домой за пистолетом.
   Но всадник уже въехал во двор.
   Сердце у нее бешено забилось, и она отступила в тень навеса. Всадник ее не заметил, но похоже, скрываться он не собирался. Он спешился и двинулся к колодцу. Лица его Келли не видела, но он был одет в синюю форму регулярной армии Союза. Девушка попыталась разглядеть знаки различия, но таких она прежде не видывала.
   И все же Келли, должно быть, чем-то выдала свое присутствие, потому что он быстро оглянулся.
   — Добрый вечер! — крикнул он приятным низким голосом, в котором чувствовалась южная протяжность. — Извините меня, пожалуйста. Я просто хочу напиться. Без всякого злого умысла. — Он замолчал, видимо, обдумывал ситуацию. Мэриленд был пограничным штатом со всеми вытекающими отсюда последствиями. Часть войск штата Мэриленд сражалась на стороне северян, другая — на стороне южан. Разъезжать здесь в одиночку даже солдату Союза было рискованно. — Так вы позволите мне напиться? — спросил он, взяв в руку ковш.
   Келли выступила из-за колонны.
   — Пожалуйста. Воды всем хватит.
   Военный зачерпнул воды я пил долго, с наслаждением. Келли же с облегчением вздохнула, подумав, что из-за Эрика стала Излишне пугливой, и шагнула к колодцу. — Этого человека сам Бог ей послал» Сейчас она быстро напишет записку матери погибшего солдатика и перешлет с ним его вещи. Старая леди, наверное, считает, что ее сын пропал без вести.
   Незнакомец напился и, кажется, заметил, что она спустилась с крыльца.
   — Я разыскиваю одного человека, — сказал он, все еще держась в тени. — Он исчез здесь во время недавнего сражения.
   Военный повернулся, и Келли, судорожно вздохнув, отшатнулась. Казалось, она сейчас лишится чувств. Северянин был как две капли воды похож на Дэниела.
   У него были те же кобальтовые глаза и черные как смоль волосы. Правда, был он чуть старше, возможно, немного шире в плечах и груди.
   — Мисс? Что с вами? Поверьте, я не опасен. Я недавно узнал, что мой брат не вернулся с поля боя. А значит… Видите ли, я хорошо знаю своего брата, — сказал он охрипшим от волнения голосом.
   И Келли подумала: да, он, несомненно, хорошо знает своего брата.
   Ничто на свете не помешало бы Дэниелу вернуться к Своим, если только он не убит или не попал в плен.
   Она никак не могла оправиться от потрясения, и потому гость продолжил:
   — Думаю, мне надо объясниться. Мой брат мятежник и довольно известная личность. Но никто не видел его мертвым, так что я надеюсь на лучшее. Возможно, он ранен. Кстати, в этой битве он не должен был участвовать. Странная история, мэм. Его командир — мой старый друг — навел справки, но его никто не видел и никто не слышал о нем после бойни. Может быть, вы знаете что-нибудь о мятежнике, который пытался прорваться через линию фронта на Юг?
   — Я… — начала Келли и умолкла, облизав пересохшие губы. Она изо всех сил старалась взять себя в руки.
   — Так вы его видели?! Умоляю, помогите. Расскажите все, что знаете. Я просто в отчаянии.
   Сердце у нее едва не оборвалось, она отпрянула.
   — Вы встречали моего брата?! — воскликнул он.
   Она улыбнулась.
   — О да, мы с ним встречались, — сказала она с некоторой иронией и протянула северянину руку. — Вы, должно быть, Джесс?
   — Ну конечно, я Джесс. А Дэниел?..
   — Он жив, — сообщила Келли.
   — Слава Богу! Где он сейчас? Пошел к своим?
   Господи, через наши-то линии обороны…
   Девушка покачала головой.
   — Он отправился не на Юг.
   — А куда же?
   — Дэниел сейчас находится в большей безопасности, чем когда-либо за последнее время.
   — Простите, не понял?
   — Он лежал здесь без сознания, — произнесла она, изо всех сил стараясь сохранять спокойствие. — Во время боя его ранили неподалеку от того места, где вы сейчас стоите. Ночью он был на волосок от смерти, но довольно быстро пришел в себя.
   Она помедлила, глядя в такие знакомые синие глаза.
   — Может быть, зайдете? Я угощу вас кофе.
   Джесс внимательно взглянул на нее и, очевидно, решив, что ей есть что рассказать, ответил:
   — Спасибо, с удовольствием. Но если, как вы утверждаете, Дэниел не двинулся на Юг, то где же, он сейчас, мисс?..
   — Миссис Майклсон. Келли Майклсон. Дэниел находится « тюрьме Олд-Кэпитол, в Вашингтоне.
   — Где?!
   — Там он будет в безопасности.
   Камерон-старший покачал головой:
   — Может, да, а может — нет. Вы плохо знаете моего братца, мэм.
   «О, сэр, вы и половины всего не знаете!» — чуть было не вырвалось у Келли, но она сдержалась.
   — Что вы имеете в виду, сэр?
   — Сейчас объясню. А потом, если вы не против, расскажите мне о брате. И конечно же, я не откажусь от кофе, миссис Майклсон.
   Келли торопливо поднялась по ступенькам крыльца. Джесс последовал за ней.
   Господи, что же ему рассказать? И почему он сомневается в безопасности местонахождения Дэниела?
   — Прошу вас, входите, сэр, — пригласила она Джесса, который вдруг остановился на пороге. Она опустила ресницы, потом подняла на него глаза. — Проходите на кухню, сэр. Сейчас сварю кофе.
   «Черт бы побрал этих синеглазых Камеронов!» — подумала Келли, ежась под его пристальным взглядом.

Глава 12

   Сидя за столом и попивая кофе, Джесс пришел к выводу, что миссис Майклсон необычайно обаятельная женщина.
   Такого вкусного кофе он давненько не пил, хотя время от времени бывал там, где нехватка продовольствия почти не ощущалась. К кофе она подала сливки, вкус которых он успел позабыть за время воины и которые здесь, в теплой и уютной кухне, казались особенно густыми.
   Его вдруг охватила острая тоска по дому.
   Хозяйка была настоящей красавицей. А этакая мягкая сдержанность в сочетании с грациозной женственностью придавала ей некоторую загадочность. Даже кухонный стол напоминал ему о доме, а сама она вызывала воспоминания о его Кирнан.
   Но какое там вернуться домой!
   Теперь надо разыскать брата. Иногда ему кое-что удавалось сделать окольными путями: например. Красотка Стюарт передал ему по сбоим каналам, что Дэниел не вернулся в часть после сражения при Шарпсбурге.
   Холодея от ужасных предчувствий, он приехал на поле битвы и расспросил каждого оставшегося в живых янки о местах захоронения погибших, но о Дэниеле не узнал ничего.
   К этому времени уже были приблизительно подсчитаны потери, понесенные в этой битве. За один день под Шарпебуртом было пролито больше крови, чем в любом другом сражении.
   Друзья, печально качая головами, пытались отговорить его от поисков брата. Однако он верил, что тот жив, и не отступался. Так он и оказался возле этой небольшой фермы.
   Миссис Майклсон, сложив руки на коленях и потупив взор, начала рассказывать.
   Затем, прервав повествование, подняла глаза. Огромные, чарующие, невероятно серые. Одета девушка была весьма скромно: голубое платьице, отделанное белым кружевом и застегнутое под горло. Просто образец милой молодой хозяйки фермы.
   Роскошные каштановые волосы золотом струились по плечам. Манеры ее были безупречны. Но под внешней простотой и благовоспитанностью угадывались неведомые глубины. Несмотря на внешнее спокойствие, в ней чувствовалась внутренняя энергия. Если бы он не был так влюблен в собственную жену, то, наверное, подпал бы под чары этой фермерши. «Да и теперь, — подумал он, едва заметно улыбнувшись, — чем меньше будет знать Кирнан о миссис Майклсон, тем лучше».
   — Дэниел был тяжело ранен? — решил уточнить Джесс.
   Келли покачала головой:
   — Нет. Он потерял сознание, наверное, от сильного удара по голове. И кроме того, у него открылась старая рана. Мне и раньше приходилось ухаживать за больными, но опыт мой по этой части невелик. Когда у него начался сильный жар, я просто обтирала его холодной водой и Дэниел выздоровел.
   Джесс кивнул. Значит, она выхаживала Дэниела, боролась за его жизнь.
   Но полковник не удержался-таки от главного вопроса:
   — И вы не выдали его патрулю янки?!
   Келли пожала плечами:
   — Вокруг и без того было много трупов.
   Джесс откинулся на спинку стула и усмехнулся краешком губ.
   — Я слышал от своих коллег, да и по собственному опыту знаю, что мятежники отличаются скверным характером, но на войне я встречал и хороших людей. Врачи-янки, например, изо всех сил борются за жизнь каждого человека независимо от цвета мундира.
   — Но помилуйте, сэр, откуда же мне было знать, к плохому или хорошему человеку он попадет, — возразила она. — Я знала, что у него брат — врач в войсках Союза, но у меня не было возможности отыскать вас. К тому же…
   Келли, не закончив фразы, опустила глаза.
   — Продолжайте.
   — Некоторое время я была его пленницей в своем собственном доме. И как только поняла, что у него жар, поклялась, что не выдам его. Я дала ему слово, понимаете?
   Нет, Джесс не вполне понимал.
   — Но как же получилось, что он оказался в Олд-Кэпитол? — спросил он.
   Казалось, щеки у нее вспыхнули, — Сэр, я не знаю, известно ли вам, что вашего брата северяне считают очень опасным человеком. Меня поставили перед выбором: плен или смерть, — сказала она, снова опуская глаза. В голосе ее сквозило отчаяние. — Они хотели взять его живым, надеясь на повышение в чине. И я уверена, что ему сохранили жизнь.
   — Кто его брал? Вам известно?
   — Да, одного я знаю, — отозвалась девушка, пренебрежительно махнув рукой. — Некий Эрик Дабни. Знаете?
   Джесс наморщил лоб. Он неплохо знал офицерский состав по западным кампаниям, потому что в ту пору сам служил в кавалерии, пока не сформировался особый медицинский корпус.
   Капитан Эрик Дабни. Любопытный тип. Поговаривали, что он очень осторожен, если не труслив, и старается не лезть в пекло.
   Трудно себе представить, что он смог скрутить Дэниела!
   Разве только у него были подручные.
   Келли с тревогой всматривалась в глаза толковника:
   — Как вы думаете… он добрался до Олд-Кэпитол живым?
   Джесс кивнул, искоса взглянув на девушку. В глазах ее светилась надежда.
   Почему бы и нет? Работая в госпиталях — «латая» раненых, — он понял, что война ничего не изменила. Люди оставались людьми, просто у одних имелось понятие о чести, у других — нет. Его жена Кирнан, оставаясь страстной конфедераткой, обращалась с ранеными янки так же бережно, как и с ранеными мятежниками.
   — Я не знала, что мне делать, — пробормотала вдруг Келли, подняв на него влажные серые глаза. — И потому я решилась, подумала, что он будет в безопасности. По крайней мере я надеялась на это. — В ее голосе снова послышалось беспокойство. — Вы ведь тоже полковник, доктор Камерон?
   Думаю, если бы вы съездили в тюрьму и сказали, что он ваш брат, то там, возможно, позаботились бы о нем. В тюрьме по крайней мере он не будет ввязываться в бой. Дэниел такой отчаянный… — Заметив в глазах Джесса явный интерес, она, покраснев, замолчала. — Или я не права?
   — Может быть, правы, — уклончиво ответил Джесс, не пояснив, что вряд ли Дэниел задержится в тюрьме надолго. Брат будет сразу же искать возможность выбраться оттуда, и как только появится хоть малейший шанс, он им воспользуется.
   Келли снова опустила глаза, и Джесс едва удержался от ухмылки. «Узнаю братца, — подумал он. — Упал бы возле фермы какой-нибудь старухи или седовласого старца! Так нет же? Дэниел умудрился свалиться именно здесь, возле этой экзотической красавицы!» Брат разбирался в лошадях» умело владел саблей, чертовски хорошо вел разведку — и знал тол» в женщинах.
   До Джесса вдруг дошло, в чем причина нервозности девушки. Наверное, она не только выхаживала Дэниела во время лихорадки: дело между этими двоими, вероятно, зашло далеко.
   Камерон отхлебнул кофе, стараясь не подать виду, что многое прочел по глазам Келли. Она была незаурядной женщиной, эта миссис Майклсон: элегантная, сдержанная, хорошо воспитанная.
   «Повезло тебе, Дэниел» — додумал он.
   — Не беспокойтесь, миссис Майклсон, — произнес Джесс. — Я поеду туда и увижусь с братом. И поинтересуюсь, в каких условиях его содержат. Ведь вы на нашей стороне, я правильно понял? — спросил он, вопросительно подняв бровь.
   — Которая из сторон «наша»? — сухо спросила девушка.
   — Ну, в данном случае я имею в виду Север, — усмехнулся Камерон. — Но, как вам, наверное, известно, мой дом на Юге. Горько сознавать, миссис Майклсон, что нельзя просто взять и съездить домой.
   — Могу себе представить, сэр.
   Джесс пожал плечами.
   — Жду не дождусь, когда все Это закончится. И я наконец увижу свой дом над рекой… Знаете, миссис Майклсон, ведь у меня там жена и сын.
   — В Виргинии?
   — Да. У нас очень старая плантация. Первый камень Камерон-холла был заложен еще в середине шестнадцатого столетия.
   Дом изыскан и очень краске, и я молю Бога, чтобы его не разрушили.
   — Должно быть, хорошее место, — задумчиво протянула Келли.
   — Когда-то поместье процветало, теперь же плантации в запустении, потому что некому их обрабатывать. Хозяйством у нас всегда занимался Дэниел. Он знал, как содержать дом, что сеять, когда и куда сбывать продукцию. Когда мы вернемся, все уже будет по-другому. — Он помолчал. — Если мы вообще вернемся. Не знаю, Келли. Говорят, что нельзя возвращаться на старые места. А вы, как думаете?
   — Думаю, : что вернуться домой — это очень хорошо, — тихо сказала она, стараясь не выдать волнения. — Там, вдалеке от мира, в котором живете вы, находятся ваши жена и сын.
   — Ну, мой сын еще очень мал. А Кирнан, — он улыбнулся, — она убежденная мятежница. Ничего себе проблема, не правда ли? А, я, кажется, как и мой брат, отнял у вас слишком много времени. Я уезжаю, во обещаю написать, как только увижусь С Дэниелом.
   — Да, да, прошу вас!
   Он кивнул.
   — Я бы заехал к вам на обратном пути, но война есть война, и подобные обещания бывает трудно сдержать. Впрочем, я напишу.
   — Спасибо, — отозвалась она и снова опустила глаза.
   «Настоящая леди, — подумал Джесс. — Она, возможно, и сама не сознает этого, но даже в простом платьице Келли Майклсон — леди до кончиков ногтей. Дай Бог, чтобы Дэниел понимал это».
   Джесс поднялся и заторопился к своему коню. Келли окликнула его с крыльца:
   — Доктор Камерон!..
   — Да?
   — В моем сарае от ран умер один молодой солдат. Из армии Союза. Мы похоронили его за домом, на нашем семейном кладбище. Но у меня остались его личные вещи и письме к матери. Я хотела приложить небольшую записку. Вы не задержитесь на минутку?
   — Конечно, — согласился он.
   Келли тотчас сбегала в дом и вернулась с вещами солдата.
   Глаза ее светились тревогой.
   — Прочтите, пожалуйста, и скажите, стоит ли посылать такую записку.
   Джесс быстро пробежал глазами текст.
   «Мадам,
   С глубоким прискорбием сообщаю вам о гибели вашего сына.
   Он умер от ран неподалеку от моего дома около Шарпсбурга.
   Он не мучился, смерть его была мгновенной, и умер он смертью храбрых, защищая своих товарищей. Мы с почестями похоронили его. Он покоится возле могил моего отца и моего мужа на нашем семейном кладбище.
   Храни вас Господь,
   Келли Майклсон».
   Камерон вопросительно взглянул на Келли:
   — Это правда?
   — Нет, — покачала головой она.
   — Прекрасное письмо. Я позабочусь, чтобы оно дошло до адресата.
   Джесс хотел было что-то сказать, собираясь попрощаться, но вместо этого просто пожал ей руку.
   — До свидания, миссис Майклсон. Берегите себя.
   — Храни вас Бог, сэр. Храни вас Бог!
   Козырнув ей, он тронул коня. Оглянувшись на повороте, он увидел, что она все еще стоит на крыльце — высокая, красивая и в лунном свете словно неземная.
   «Ах, Дэниел, сукин ты сын! — вертелось в голове у Джесса. — Если бы ты просидел в тюрьме до конца войны!»
   Но Камерон-старший не был уверен, что застанет брата в Олд-Кэпитол, даже если сейчас же поскачет туда во весь опор.
   Что ж, именно так он и сделает.
   Дэниел, лежа на соломе, задумчиво жевал травинку и с интересом наблюдал за происходящим. Правда, ничего особенного не происходило. Четверо заключенных были поглощены игрой в карты на табак и виски. Кое-кто просто отдыхал. Старый Руфус Маккензи читал Библию. Всего в камере сидело двадцать четыре человека.
   От параши у стены невыносимо воняло, впрочем. Билли Будэн уверял Дэниела, что через некоторое время он привыкнет к запаху.
   Коек не полагалось, постели устраивали из соломы. Вполне сносно, только очень уныло. Унылыми были сырые старые стены, уныние наводил визг крыс, которые особенно наглели по ночам.
   «По крайней мере хорошо, что я среди друзей», — утешал себя Дэниел.
   Последние несколько дней он только и делал, что подмечал, когда приносят еду и белье, каковы вообще порядки в тюрьме.
   Большинство охранников можно было без труда подкупить.
   У капитана Гаррисона Фарроу из Тьюпело, штат Миссисипи, сестра была замужем за конгрессменом-янки, и она позаботилась о том, чтобы он получал из дома все, что можно: от домашних пирожков до одеял и самых дорогих сигар. У рядового Дэйви Смита, сельскохозяйственного рабочего из долины Шенандоа, напротив, никого из родственников на Севере не было. Как и Дэниел, он прибыл сюда босиком. Но тюрьма, как правило, раскрывает человека со всех сторон. Вот капитан Фарроу и постарался раздобыть для рядового Смита пару сапог. Сам же Смит был пареньком весьма привлекательной внешности и очень любил пофлиртовать через окно с девушками, когда молодые леди проходили мимо.
   Время от времени Дэйви удавалось выудить важные сведения у одной на хихикающих красоток, мамаша которой наверняка связала бы ее по рукам и ногам, узнав, что ее дочь якшается с врагом.
   Именно через солдата Смита Дэниел все и разузнал. Оказывается, войска мятежников, захватившие в ходе сенсационной операции гарнизон янки, оставили Харперс-Ферри. Джексон снова возвратился в долину.
   Манифест Линкольна об освобождении рабов, взбудоражив общественное мнение, привел к тем последствиям, которые предсказывал Камерон.
   Янки в тот момент гордились собой сверх всякой меры, считая, что в битве при Шарпсбурге одержали победу.
   Южане, со своей стороны, не сомневались, что победа осталась за ними.
   «Черт возьми, любой, кто сам побывал там, назвал бы это катастрофой», — подумал Дэниел, но вслух ничего не сказал. Среди заключенных он был старшим по званию, и ему следовало поддерживать боевой дух солдат. Конечно, пока он находится здесь.
   Возможности-то сбежать отсюда были. К тюрьме постоянно подъезжали фургоны с продовольствием и припасами, катафалки с гробами, и Дэниел детально обдумывал план побега.
   Охранники здесь были не слишком жестокие, ну за исключением одного-двух. Впрочем, мятежники им спуску не давали и Язвительно спрашивали, отчего это такие бугаи стерегут тут измученных и израненных конфедератов. «Неужели вы трусите выйти на поле боя, янки?» — звучал один и тот же вопрос.
   Кормили здесь неплохо, по крайней мере не хуже, чем в армии. Если война продлится еще несколько лет, Дэниел, наверное, смирится с тем, что черви — составная часть мяса, а солдатские галеты потому и твердые, чтобы солдат не старался особенно набить живот..
   Камерон-младший твердо решил выжить. Каждую ночь, вдыхая промозглый воздух камеры и слыша надрывный кашель сокамерников, Дэниел думал о Келли.
   Он думал о ней, несмотря на то что солома кишмя кишела клопами, и думал о ней всякий раз, когда привозили очередной гроб.
   «Я выберусь отсюда», — твердил он. Но действовать следовало осторожно. Дэниел не хотел, чтобы его снова схватили, не хотел сгоряча наделать каких-нибудь глупостей. Если его схватят сейчас, то в этой одежде примут за шпиона, и тогда ему не жить.
   Лениво пожевывая соломинку, полковник наблюдал за Билли Будэном и хорошеньким Дэйви Смитом, которые пристроились на своем наблюдательном посту у окна. Он заметил, что Будэн старается обходиться одной лишь правой рукой, и нахмурился.
   — Эй, Билли, — поманил он к себе юношу, — подойди ко мне.
   — В чем дело, полковник? — спросил Билли, покинув свой пост у окна.
   — Что у тебя с рукой?
   — Да задело шрапнелью под Шарпсбургом, полковник Камерон, — отозвался тот беспечно.
   — Дай-ка я посмотрю.
   — Пустяки, полковник.
   — Билли, я тебе приказываю! Живо снимай мундир.
   Билли смущенно подчинился. ? ;
   Он изо всех сил старался не морщиться, снимая мундир и закатывая рукав рубахи.
   Дэниел едва не охнул при виде раны. Билли же вел себя просто героически.
   Рана была отнюдь не пустяковой царапиной, в ней наверняка остался осколок или крупная картечь. Кожа вокруг приобрела неестественный оттенок, все вокруг воспалилось и гноилось.
   У Дэниела сердце екнуло при мысли о том, что Билли потеряет руку.
   — Черт возьми, парень, — пробормотал он, — так оставлять нельзя!
   — Что делать, полковник? — вмешался» в разговор капитан Фарроу.
   — У нас нет выхода, — добавил Дэйви.
   — Слушай, Билли, — решительно произнес Камерон, обращаясь к пареньку, — надо ампутировать руку, иначе ты умрешь.
   Билли побелел и растерянно взглянул на капитана Фарроу.
   Тот только переминался с ноги на ногу.»
   — Полковник, думаю, Билли лучше умереть здесь, чем под ножом какого-нибудь живодера янки.