Грэм Хизер. Желанная и вероломная

   — Дэниел, верни мне ребенка!
   — Его место в Камерон-холле.
   Келли от удивления даже рот раскрыла. Она еще никогда не видела Дэниела таким ошарашенным.
   — Но ему едва исполнилось два месяца! Ты не умеешь заботиться о нем, Дэниел. — Из ее глаз покатились слезы. — Он плачет от голода, верни его, пожалуйста.
   Губы его скривились в язвительной ухмылке.
   — Ты ведь даже не собиралась сообщать мне о нем?
   Она покачала головой:
   — Нет, собиралась.
   Наверное, она лжет. По-прежнему такая красивая! И он все еще любит ее. Нет, ненавидит… Он и сам не знал теперь, что чувствует.
   — Когда же, позволь узнать? — заорал он что было мочи.
   — Ты слова не дал мне вымолвить. Явился сюда со своими обвинениями…
   — Ты знала, что я вернусь! Или, может быть, рассчитывала, что я сгнию в лагере для военнопленных?
   — Черт побери, Дэниел, я не позволю тебе отобрать моего сына!
   — Моего сына. И он будет носить мое имя, — сказал новоиспеченный папаша, именно сейчас осознав, что обязательно заберет ребенка. С Келли или без нее.
   — Но как ты его вырастишь? — крикнула она в отчаянии.»
   Конечно, матерью своему сыну он стать не сможет, и тем не менее Джард поедет с ним в Камерон-холл.
   Остановившись, он с улыбкой оглянулся через плечо:
   — Очень просто — найду ему кормилицу, И часа не пройдет.
   — Ты не посмеешь!.. — еле слышно произнесла она.
   — Он Камерон, Келли. И сегодня же уедет на Юг.
   — Ты не посмеешь его отобрать. Он мой!
   — И мой тоже. Зачатый при весьма печальных обстоятельствах. А теперь едет домой. Это вопрос решенный.
   — Но он дома!
   — Нет, его дом на Юге, на реке Джеме.
   — Я привлеку тебя к ответственности через суд! — пригрозила она.
   — Закона больше нет, Келли, — устало отозвался Дэниел; — Есть только война.
   Она шла за ним следом. Неужели не понимает, что он ждет ее решения? Ждет ее следующего шага, когда она, презрев свою гордость, будет умолять взять ее с собой?
   Вот она, та сладкая месть, о которой он мечтал темными ночами!
   Странно, конечно, что он совсем не чувствует того сладостного удовлетворения, которое ему представлялось.
   — Я его не отдам! — заорала Келли и замолотила кулаками по спине Дэниела.
   Он круто развернулся. Взгляд синих глаз стал беспощадно холодным.
   — В таком случае собирайся. Придется тебе ехать на Юг, Келли. Потому что мой сын едет именно туда!
   Она отступила на шаг, совершенно ошеломленная холодностью его тона.
   — Что ты сказал?
   — Если не хочешь потерять сына, собирайся. Даю тебе десять минут на размышление. Кто знает, может быть, Мид на сей раз решится на погоню, хотя у бедного дядюшки Эйба едва ли найдется хоть кто-то, способный преследовать Ли. В общем, я ждать не буду: если едешь, собирайся.
   Келли не ответила, она лихорадочно размышляла. Выбора у нее нет, а есть единственный вариант решения. Губы женщины задрожали, она в отчаянии взмолилась:
   — Дэниел, дай мне хотя бы покормить ребенка. — Голос ее звенел от напряжения. — Прошу тебя!
   — Даю тебе десять минут на сборы, — предупредил он, отдавая ей малыша, — и жду тебя вместе с сыном. В любом случае Джард едет со мной.
   — Но ведь мы с тобой враги!
   — Злейшие враги, — вежливо кивнул он.
   — А вдруг я снова предам тебя за время пути?
   «Она еще мне и угрожает! — поразился Дэниел. — Дерзит. Противоречит. Нет, я никогда больше не попадусь на ее уловки! Никогда».
   — Я позабочусь о том, чтобы лишить тебя такой возможности, — зловеще пообещал он.
   Женщина взглянула на него, стараясь сдержать свой гнев, потом повернулась и с Джардом на руках торопливо взлетела вверх по лестнице.
   Дэниел проводил ее взглядом.
   Руки его почему-то дрожали. Да, среди кровавого ужаса и безумия вдруг появилось нечто нежное и чудесное — ребенок.
   После предательства Келли он почти год вынашивал планы мщения, ярость и горечь.
   Тогда как она вынашивала Джарда.
   Надо же, как екает его сердце при взгляде на эту кроху! До сих пор он даже не подозревал о его существовании и вдруг полюбил. Сразу же. Безоглядно. Сын стал для него важнее всего на свете.
   Дэниел устало прислонился к стене, уставившись в одну точку.
   Он любит своего сына, своего Джарда. Он любит его с той же страстью, с какой ненавидит мать ребенка.
   Так ненавидит или любит? Он теперь и сам не знал ответа.
   Скорее бы во всем разобраться!
   Путь до дома может оказаться нелегким. Особенно если в дорогу пускаются янки и мятежник. И ребенок, рожденный в порыве страсти двух непримиримых врагов.

Часть 3
ГОРЬКО-СЛАДКАЯ МЕСТЬ

Глава 18

   Приняв окончательное решение, Келли спустилась вниз, а гостиную. Дэниел сидел на диване, раскинув руки вдоль спинки и положив ноги на изящный столик розового дерева. Весьма удобная для отдыха поза, но явно неуважительная. Вряд ли в собственной гостиной он позволил бы себе развалиться подобным образом.
   Видимо, таким образом он решил высказать свое мнение о хозяйке дома. Впрочем, может, это объясняется всего лишь дикой усталостью?
   Однако Камерон смотрел на нее зорким ястребиным взглядом.
   — Вы отсутствовали больше десяти минут, миссис Майклсон, — изрек он.
   — А вы тем не менее все еще ждете меня, полковник, — парировала она.
   — Я уже сказал, что не уеду без сына! — повысил он голос.
   — Ну что ж, вашему сыну требуются кое-какие вещи для путешествия, — сухо сообщила ему Келли. И почему это у нее так замирает сердце? Хотя чему тут удивляться? Ведь Дэниел вернулся!
   Она вдруг поняла, что все еще очень любит его. Любит, несмотря на неприязнь в его глазах и столь возмутительное поведение. Он вернулся, он сидит в ее гостиной.
   Тот же самый человек, который перевернул всю ее жизнь, в том же самом сером мундире, пусть и поношенном, обтрепанном. выгоревшем и даже разорванном в нескольких местах. Она чуть не расплакалась, но вовремя взяла себя в руки.
   Каким бы ни был его мундир, Дэниел оставался Дэниелом и был потрясающе красив в своей кавалерийской шляпе с плюмажем. Когда же он поднялся с места и предстал перед ней во весь богатырский рост, то выглядел просто величественно.
   Величественно… и угрожающе, подумалось Келли. Она непроизвольно сделала шаг назад. Великолепный любовник, теперь он будет заклятым врагом. Камерон никогда не поверит, что она невиновна, а доказательств этого у нее не было. Оправдать ее могло лишь сердце, но его сердце ожесточилось против нее.
   Дэниел приблизился, и она снова с опаской отступила. Что ж, если он желает воевать с ней, пусть так оно и будет. Война так война.
   Заметив, что она отступила, он улыбнулся. Келли и представить себе не могла, что у него на уме. А он остановился и попробовал взглянуть на нее как на незнакомку, которую ему предстоит сопровождать на Юг.
   — Значит, миссис Майклсон, я смею рассчитывать на то, что вы едете со мной?
   — Значит, полковник, вы не оставляете мне выбора, — вежливо ответила она.
   — Всегда имеются варианты, миссис Майклсон.
   — Да. Я, скажем, предпочла бы, чтобы вы ехали своей дорогой, но похоже, вы не намерены этого делать.
   — Я поеду, но не один.
   — А значит, у меня нет выбора. Однако интересно знать, понимаете ли вы, какую ответственность на себя берете?
   Дэниел улыбнулся еще шире:
   — К сожалению, должен вас разочаровать, миссис Майклсон: я превосходно обращаюсь с грудными младенцами.
   — Неужели? В таком случае вы представляете, сколько всякой всячины, помимо пеленок, потребуется ребенку в дороге. И я очень рада, что в пути у меня будет такой .опытный помощник.
   — Где малыш? — спросил он.
   Она помедлила с ответом.
   — Спит. Я уложила его в постельку, чтобы собрать вещи.
   Келли взглянула на любимого, и у нее защемило сердце.
   Красивые черты его лица заострились. Он похудел. Последнее сражение обернулось для мятежников большими потерями, по крайней мере так говорили отступавшие солдаты. Ей надо бы ненавидеть Дэниела, надо бы также как и я, чтобы хотелось выцарапать ему глаза, а она жаждала его обнять, разгладить морщинки вокруг глаз, смыть с него грязь и пот.
   — Знаешь, у меня все забрали, ведь здесь сначала прошла одна армия, потом другая. Но супа у меня можешь поесть. Если бы ты остался отдохнуть на ночь, я привела бы в порядок твой мундир, а ты бы хорошенько отмок в ванне.
   — И ты соблазнила бы меня, чтобы передать в руки янки.
   Нет уж, благодарю покорно, — холодно отозвался он.
   Келли выпрямилась и гордо расправила плечи.
   — Дело твое. Ходи голодный, грязный. И чувствуй себя несчастным, если тебе так нравится! Но запомни: я тебя не соблазняла.
   — Соблазняла.
   — У меня не было выбора.
   — Бедняжка Келли! Похоже, у тебя никогда не бывает выбора! Кстати, как поживает капитан Дабни?
   — Понятия не имею.
   — Неужели? — Камерон удивленно вздернул бровь. — Мне казалось, вы очень близко знакомы друг с другом.
   Женщина решительно шагнула вперед и с размаху залепила обидчику пощечину.
   Схватив Келли за руку, он крепко прижал ее к себе, пристально глядя ей в глаза горящим от негодования взглядом.
   — Осторожнее, Келли! За войну я приобрел множество отвратительных привычек. И когда на меня нападают, я спуску не даю.
   Дэниел просто кипел от бешенства. Пронзительный взгляд ярко-синих глаз выражал множество самых разнообразных эмоций. Нет, плакать ей нельзя, надо продолжать битву, потому что это все-таки лучше, чем сдаться.
   — А когда на меня нападают, полковник, я тоже не даю спуску.
   — Я задал тебе вопрос.
   Женщина яростно замотала головой;
   — Хорош вопрос, нечего сказать! Ты бросил мне в лицо обвинение, и я нахожу это оскорбительным!
   — А я нахожу оскорбительным то, что произошло здесь со мной.
   — Весьма сожалею, но поскольку ты все равно не поверишь, мне больше нечего сказать.
   — Ну как же? Я спросил тебя о Дабни. Как он поживает?
   Все еще патрулирует ваш район? Ему так и не удалось ни разу побывать в настоящем бою?
   — Я уже ответила! Я не знаю!
   Дэниел все еще крепко держал ее за талию, плотно прижав к себе. Жар его тела воспламенял ее. Нет, надо как-то высвободиться!
   Резким движением она попыталась вырвать свою руку.
   — Не знаю. Я его не видела.
   — Пора ехать, Келли. Я иду за ребенком, — отвернувшись, сказал он.
   Кровь моментально отлила у нее от лица. Значит, он не шутит. Почему же ей так страшно?
   Потому что он увозит их из родного дома, пусть даже по ее земле без конца ходят враги. Она не знала точно, куда она едет и как будет жить там, на далеком Юге.
   Ему нужен ребенок, она ему не нужна. Что ж, ; придется обратиться в суд: наверное, ни один судья не разрешит солдату отобрать ребенка у матери. А вдруг Дэниел увезет ее в такое место, где все судьи подчиняются Камеронам, игнорируя законы?
   Сжав кулаки, она отступила на шаг и, задрав подбородок, стала молить Бога, чтобы голос у нее не дрожал.
   — Я не оставлю сына, Дэниел. Не знаю, каковы твои намерения, но я его не оставлю. И мне безразлично, что ты попытаешься предпринять.
   Он бросил на нее озадаченный взгляд, как будто она вдруг потеряла рассудок.
   — Если бы ты захотела его оставить, то едва ли поехала бы сейчас со мной.
   — Ты не понял. Я хочу сказать, что тебе не удастся от меня отделаться.
   — О, миссис Майклсон, у меня нет намерения отделаться от вас, — тихо произнес он, и от его приятного баритона по спине побежали мурашки. — Полагаю, будет гораздо безопаснее ни на минуту не выпускать вас из виду. Я провел некоторое время в тюрьме на Севере, а вам, возможно, придется провести время в заключении на Юге.
   Келли в упор взглянула на него:
   — Если только… — И тут голос у нее дрогнул.
   — Если «только»?
   — Если только ты силой не отберешь его у меня. — Последние слова Келли произнесла прерывистым шепотом, чуть не плача. По всей видимости, это его тронуло.
   — Я сказал, что забираю сына домой. И дал тебе десять минут на размышление. О чем теперь говорить?
   Келли опустила глаза.
   — Ты везешь малыша к себе домой, Дэниел. А мой дом и его — здесь.
   Он молчал, и Келли подняла на него вопросительный взгляд.
   — Его дом в Камерон-холле, Келли. Там его примут с « распростертыми объятиями.
   — А как же я? Меня там не примут? Или мое присутствие будут просто терпеть?
   — Никто еще не чувствовал себя нежеланным гостем У меня дома.
   — Понятно. Не сомневаюсь, что там и рабов принимали с распростертыми объятиями.
   — У меня больше нет рабов, Келли. Но если тебе хочется жить в собственном коттедже, то нет ничего проще…
   — Значит, ты поселишь меня в отдельном доме…
   — Я сказал, что могу предоставить отдельный коттедж, если ты захочешь, — раздраженно отозвался Дэниел.
   — А как ты сам намерен распорядиться мною?
   — Какой уместный вопрос, и как мило и невинно он звучит!
   — По-моему, вполне закономерный вопрос!
   — Что ты сама-то хочешь, Келли? — хриплым голосом спросил он.
   — С тобой невозможно разговаривать! — возмущенно воскликнула женщина.
   — Ошибаешься, милая, со мной можно разговаривать. Но я никогда больше не позволю тебе обвести меня вокруг пальца!
   — Обвести вокруг пальца? Вам не о чем беспокоиться, полковник. Клянусь, вы никогда больше не прикоснетесь ко мне!
   — Да уж, лучше прикоснуться к гремучей змее!
   — В таком случае как мы будем жить? — спросила она.
   — О чем вы?!
   Келли и сама понимала, что несет чепуху.
   — То, что мы собираемся сделать, глупо…
   — Мы ничего не планируем на будущее, — решительно отрезал Дэниел. — Я увожу Джарда в Виргинию. Ты едешь с нами.
   — Но мы все-таки живем в обществе. На Севере ли, на Юге…
   — Общество подождет, мадам. В данный момент меня беспокоит одно: как добраться до дому живым. Не проснусь ли я однажды оттого, что какой-нибудь янки приставил мне нож к горлу? И не пригрел ли я у себя на груди ядовитую змейку?
   Келли залилась краской и едва ли не задыхалась от гнева.
   — Я предпочла бы ехать с бандой индейцев из племени апачей, сэр!
   — Мне жаль индейцев!
   — Дэниел, черт побери, как мы будем жить? Как?! Ты, по-моему, совсем не думаешь о ребенке, которого забираешь!
   — Довольно вопросов, Келли! Сейчас у меня нет никаких конкретных планов. Единственная моя цель — доставить Джералда домой.
   — Не уходи от ответа!
   — Чего ты хочешь в конце-то концов? Из-за тебя меня держали на цепи, словно зверя!
   — А от меня из-за тебя с презрением отвернулась вся округа! Как думаешь, мне было легко? Мой муж, честный солдат Союза, лежит в могиле на семейном кладбище, а я, вместо того чтобы носить по нему траур, носила под сердцем ребенка мятежника! Не понимаешь? Ты не имеешь никакого права на ребенка…
   — Как же! Полное право!
   — Нет!, — Что ж, думай как хочешь, но Джарда я забираю с собой!
   — Как ты можешь!..
   — Келли, я значительно сильнее тебя, поэтому сопротивляться бесполезно. Итак, я иду за ребенком.
   Не дожидаясь ответа, он стал подниматься по лестнице.
   Она рванулась за ним следом, чувствуя какую-то неясную тревогу в душе.
   — Я сама возьму Джарда. Его вещички я упаковала в папину переметную сумку. Лучше возьми ее…
   Не договорив, она проскользнула мимо Дэниела и взяла сына на руки. Камерон, подчинившись ее просьбе, взвалил себе на плечо переметную сумку.
   Как же она его сейчас ненавидела! И все же…
   Келли исподтишка взглянула на Камерона. Боже, какой усталый, какой измученный! Прямо отощавший волк! Сердце ее екнуло.
   — Поел бы все-таки перед дорогой… — проговорила она.
   — Ни за что! Едем.
   — Отлично. Голодай! И не думай, что я снова буду о тебе заботиться.
   — Последний раз благодаря твоим заботам я оказался цепях.
   — На вас еще следовало бы надеть и намордник, полковник, — сухо добавила Келли, повернулась и с гордо поднятой головой стала спускаться по лестнице. Он следовал за ней, не отставая ни на шаг.
   Расправив плечи, женщина пересекла гостиную. Только бы не расплакаться! Ведь она покидала свой дом. Дом, который так долго и с таким усердием поддерживала в чистоте и порядке в ожидании того дня, когда возвратятся с войны ее братья.
   Вот и крыльцо. Келли даже не оглянулась. Не посмела оглянуться. Там, далеко на Юге, она будет вспоминать тепло и уют гостиной и диванчик, на котором ее ждал Дэниел. Будет вспоминать столик с мраморной столешницей, на котором стояли фотографии родителей и ее братьев: Джошуа, Джереми и Джоза. Она никогда еще не уезжала отсюда. Даже когда вышла замуж, они поселились в этом доме, потому что здесь было больше места.
   Кроме того, здесь могилы ее родных.
   Келли на мгновение остановилась на крыльце. К ее удивлению, Дэниел запер дверь на все замки. Она усмехнулась.
   — В чем дело? — спросил он.
   — Здесь прошли две армии и забрали все, что можно. Окна только недавно вставили, в фундаменте все еще торчит артиллерийский снаряд… А ты запер дверь.
   — Ну… — Он прошел мимо нее к исхудалому чалому коню, поджидавшему на привязи у колодца, потом оглянулся. — У тебя остался какой-нибудь скот? Если остался, то нужно его где-нибудь пристроить — вокруг ведь столько солдат, что все живое быстро будет съедено.
   — Скота у меня не осталось. Ваши солдаты здесь уже побывали.
   — Тогда — в путь! — Он отвязал коня и забросил на него переметную сумку. — В путь!
   Время было позднее. Стояла прохладная ночь. Видимо, оттого что прошли дожди, все дороги развезло.
   В темноте то там, то здесь виднелись огни лагерных костров.
   В округе стояли и мятежники, и янки.
   Келли с трудом сглотнула. Судя по всему, дорога предстояла нелегкая.
   — Ты хочешь выехать ночью?
   — Прямо сейчас, — ответил он.
   Она неохотно шагнула вперед. Он подхватил ее вместе с Джардом на руки и усадил на своего коня. Потом привычно вскочил в седло. Они двинулись в ночную тьму.
   Она, как никогда раньше, все время ощущала его: чувствовала прикосновение грубой шерстяной ткани мундира, жар его тела и игру мускулов у себя за спиной. Они ехали медленно, и он Крепко обнимал ее и их спящего сына.
   — По всей округе войска расположились на ночлег, — сказала Келли.
   — Знаю.
   — Ты не боишься, что я позову на помощь янки?
   — Нет, — равнодушно отозвался он. — Янки опасны только тогда, когда я не ожидаю их встретить… — Он помолчал. Потом продолжил, заставив ее досадливо поморщиться:
   — Например, я не ожидал встретить их у тебя в постели.
   — Их там не было.
   — Ну значит, черт возьми, они были слишком близко.
   Келли закусила губу, твердо решив не объясняться с человеком, который не желает ничего слушать.
   Малыш завертелся и начал хныкать. Она прижала его к себе покрепче, и он угомонился. Теперь ей захотелось оглянуться. Наверное, дом уже почти не виден.
   — Ох, я кое-что забыла… Мы можем остановиться?
   Дэниел тотчас напрягся. «Он всегда будет с подозрением относиться ко мне», — подумала она.
   — Узнав, что я исчезла, Руди и Хельга Вайс забьют тревогу. Начнут меня разыскивать и из-за этого попадут в беду. Прошу тебя, остановись на минутку. Они живут недалеко отсюда.
   — Ты, я вижу, очень подружилась с этими баптистами, — хмыкнул Камерон.
   — Они стали моими друзьями, — еле слышно отозвалась Келли. Она не сказала, что Вайсы пришли к ней на помощь, когда никому на всем свете не было до нее дела. — Надо предупредить их. Клянусь, я не замышляю никакого предательства.
   — Ладно. Даю тебе пять минут, чтобы поговорить с ними.
   Ребенок останется со мной.
   — Хельга помогала мне при родах…
   — Ребенок останется со мной! Это мое последнее слово.
   Поступай как хочешь.
   Черт возьми! Как ни хотелось ей высказать все, что она о нем думает, пришлось промолчать, поскольку спорить было бесполезно. Она указала, где находится маленький домик Руди.
   Дэниел сделал, как обещал: остановился неподалеку от дома.
   — Не затягивай прощания, Келли. Насколько я тебя знаю, ты можешь попросить их направить за нами погоню. Предупреждаю тебя: если мне придется бежать, я убегу с Джардом. И сумею добраться до цели.
   — Я не собираюсь говорить ни о какой погоне, — раздраженно заявила она. — Я хочу попрощаться с людьми, которые очень помогли мне и твоему сыну.
   Она не стала ждать, а торопливо пошла к двери. Ей открыл Руди.
   — Что случилось? Где малыш? С вами все в порядке, фрау Майклсон?
   — Да, со мной все в порядке, и малыш со мной. Я… я на некоторое время уезжаю отсюда. Вот, зашла попрощаться. И поблагодарить вас. Спасибо вам за все.
   Сквозь открытую дверь ей была видна скромная обстановка дома. Там не было ничего лишнего, но дом тем не менее выглядел уютным. В камине потрескивал огонь, вокруг стояли простые деревянные кресла. Из кухни выскочила Хельга.
   — Келли! А где твой малыш?
   — Джард остался там. Я ненадолго уезжаю. Везу Джарда на Юг.
   — На Юг? — воскликнула Хельга. — Но там же опасно!
   — Хельга, — с улыбкой прервала се Келли, — мы с вами дважды побывали а эпицентре сражения. Вряд ли где-нибудь еще опаснее, чем здесь. — Поддавшись порыву, она обняла пожилую немку. — Со мной ничего не случится, не беспокойтесь. Я просто зашла попрощаться.
   Хельга тоже нежно обняла ее.
   — Я все равно буду тревожиться за вас, дитя мое. И скучать.
   — Я тоже буду скучать, Хельга. Спасибо вам за все, что вы для меня сделали.
   — Пустяки! Мы все помогали друг другу, не так ли?
   — Вы уезжаете с отцом ребенка? — обеспокоенно уточнил Вайс.
   — Руди! Пусть поступает так, как считает нужным. И я уверена, все будет хорошо. Господь позаботится об этом. Езжайте и берегите себя. — Хельга легонько потрепала Келли по щеке.
   Руди тяжело вздохнул.
   — Я присмотрю за фермой, фрау Майклсон. Я как следует за ней присмотрю.
   — Спасибо. Но у вас и без того забот хватает.
   — Забот? Разве это заботы? — Он всплеснул руками. — Весь скот увели со двора!
   Вайс, в свою очередь, обнял Келли. Приподнявшись на цыпочки, она поцеловала его в щеку.
   — Я вернусь, — пообещала она. — Когда закончится война.
   Келли резко развернулась и почти побежала, поражаясь, что сумела так сильно привязаться к этой супружеской паре. Расставаться с ними было еще тяжелее, чем с домом. Но задерживаться дольше нельзя, ее ждал Дэниел.
   Камерона, однако, нигде не было видно. Она вмиг обезумела от страха и начала лихорадочно оглядываться вокруг.
   Он ведь предупреждал, что заберет ребенка! Пригрозил, что увезет его, если она будет отсутствовать слишком долго.
   «Нет! Господи, нет! Неужели это и есть его месть?»
   — Дэниел! — закричала она во весь голос, забыв об опасности. Заливаясь слезами, она рванулась к дороге. — Нет! Только не это! Дэниел!
   Прерывисто дыша, она снова оглядела дорогу. Его нигде не было.
   — Дэниел!
   Она вся дрожала от страха. Неожиданно послышался топот копыт и его голос:
   — Я здесь, Келли! Не ори так громко! Ты поднимешь на ноги всех янки в округе — и живых, и мертвых!
   Она выпрямилась и утерла слезы. Он вышел из темноты с Джардом на руках, ведя коня за собой. Малыш, на удивление, все еще спал.
   Келли бросилась к Дэниелу и взглянула на личико спящего сына. Ей очень хотелось немедленно выхватить его из рук Камерона, но она сдержалась.
   Дэниел коснулся ее щеки, и она в изумлении подняла глаза.
   В прикосновении мужских рук чувствовалась нежность, он как будто ее успокаивал.
   — А ты и впрямь его любишь, — прошептал он.
   — Больше жизни, — кивнула она.
   Он осторожно передал ей ребенка, затем снова подхватил их с сыном на руки и, посадив на коня, ловко вскочил в седло. И снова отощавший конь пустился в путь.
   — Ты попрощалась? — спросил он.
   — Да.
   — И не будешь оглядываться назад?
   — Я и не оглядываюсь.
   Он замолчал. Стояла темная ночь: в небе почти не было звезд. Собирался дождь, а потом вдруг стало жарко и душно.
   Они ехали очень медленно. Время от времени Дэниел останавливал коня и прислушивался.
   Порой, остановившись, он приподнимался в стременах и осматривал округу. Потом они снова пускались в путь.
   Келли устала. С каждой минутой Джард все сильнее оттягивал ей руки. Глаза ее закрывались, но она изо всех сил старалась не задремать.
   Сама того не желая, она оперлась на Дэниела. Теперь она чувствовала себя надежнее и уютнее, веки ее начали смыкаться.
   «Нельзя засыпать, — стучало у нее в висках. — Можно уронить малыша».
   Но нет, Дэниел не позволит ей уронить ребенка.
   Ее вдруг охватило странное, незнакомое чувство: она больше не одна. Их теперь двое — и оба они заботятся о Джарде!
   Келли заморгала. Нельзя засыпать!
   Дэниел остановил коня. Тьма вокруг хоть глаз выколи.
   — Где мы? — шепотом спросила женщина.
   — Все еще в Мэриленде, — тихо ответил он. — Сегодня мы здесь заночуем.
   — Здесь?! Но здесь ничего нет!
   Мужчина соскочил с коня и протянул к ней руки.
   — Мы в чаще леса, любовь моя. И здесь мы сегодня заночуем.
   Опустив ее на землю, он сразу же занялся конем.
   — Найди подходящее дерево и ляг, свернись калачиком.
   Келли, не понимая, глядела на него. Он обернулся, держа в руке седло, и рассмеялся, увидев ее растерянное лицо.
   — Идите за мной, миссис Майклсон.
   Держа седло в одной руке, он отвел ее за руку в сторону. Где-то неподалеку слышалось журчание ручья. Дэниел положил седло на землю возле старого дуба. Выпустив руку Келли, вернулся к коню, снял попону и переметные сумки. Привязав коня к дереву, вокруг которого росла высокая трава, снова вернулся к Келли.